Свадебное ожерелье Гринь Анна

— Что это за кровожадное создание рядом с вами, милочка? Да еще так на вас похожее, — ухмыльнулась Элеонора.

— Моя сестра-близнец Ксана, — представила Вилена, радуясь смене темы.

— Очень приятно, дорогуша, познакомиться! — Элеонора довольно потерла ладошки. — Еще одна хорошенькая, но только более языкастая.

— Ну что вы! Я сама скромность. — Ксана наигранно потупила взор. — Скромность, доброта и вежливость.

— А знаете ли вы, мисс скромность, что я думаю про вашу сестру? — лукаво поинтересовалась госпожа Радкерой. — Я думаю, что она…

— Ксю! — предупреждающе пропищала Вилена, дергая сестру за руку.

— … очень подходит вашему племяннику! — закончила Ксана негромко.

— Ксю! — еле слышно простонала Ви.

Что наделала ее сестра?! Неужели Ксана не понимает, что вот сейчас, сию секунду собственноручно разрушает все!

— Мне нравится эта девчонка! — провозгласила Элеонора своим соседкам по столику.

Дамы отшатнулись и попытались одновременно встать.

— Мама! — с укоризной заметила Кристина.

— Я была такой же в юности, — ничего не замечая, воскликнула Элеонора. — Тоже говорила все, что думаю. Жаль, что у меня нет еще одного племянника! Очень жаль!

Три дамы по очереди выбрались из-за столика и, громко фыркая, удалились, но госпожа Радкерой этого совершенно не заметила, только призывно похлопала по сиденью освободившегося стула.

— Ксана, сядьте рядом со мной. А ты, Крис, пойди немедленно разыщи своего горе-жениха. Может, заметив тебя, он вспомнит, что было бы неплохо пригласить тебя на танец?

— Мама! — взвыла девушка. — Опять ты вмешиваешься! Он мне еще не жених!

— Кристина, если бы мы, закаленные опытом дамочки, не вмешивались, вы бы, пташки мои, сидели в девках до старости. Или до моей смерти. Что за молодежь пошла, никакого почтения! Совершенно не думают о родственниках! Я, может, на свадьбе хочу погулять еще в этом году.

— Мама!

— Иди, — царственным жестом Элеонора указала дочери на толпу, — и Вилену с собой захвати. С племянником я, конечно, решила, но не лишать же девочку развлечений! А вы, милочка, пока останьтесь. Или вас кто-то здесь ждет?

— Нет, что вы! — Щеки Ксаны покрылись пунцовыми пятнами.

— Вот и отлично! — возликовала Элеонора. — Жениха мы вам всегда успеем найти.

— Да не нужно. Зачем? — перепугалась Ксана.

— А как же? Вы ведь на ритуал приехали, а здесь традиции обязывают!

— Я думаю, что справлюсь сама, — сказала девушка не слишком уверенно.

— Как же! Справится она! Вас, между прочим, кто-то хочет очернить, милочка. Ваше семейство и вашу фамилию. Кто-то пустил слух о том, что вы купили себе место. Сами знаете, пока ничего доподлинно не известно, так все молчат и искренне улыбаются, но стоит даже маленькому слуху просочиться сквозь двери Высоких домов, и обсуждение разворачивается с такой силой, словно все только этого и ждали! Правда!

Элеонора выпалила все разом, не заботясь о чувствах Ксаны.

— Как? — прошептала та. — Как же так?

— Вот, милочка, как бывает! — сухо кивнула Элеонора. — Но вы не расстраивайтесь. Я рассказала вам об этом специально, чтобы вы ничему не удивлялись. И знаете… Даже среди сплетников есть вполне адекватные, отдающие себе отчет в том, что половина всех Высоких домов когда-то так же заплатила за свое благородное происхождение.

— Скажите, Элеонора, это ведь вы пригласили нас сюда? — спросила Ксана, хотя ей хотелось провалиться сквозь пол, а еще лучше — оказаться подальше отсюда.

— Ну я вас пригласить не могла, все же это не мой дом, — резонно заметила женщина. — Но я порекомендовала вас своей подруге и хозяйке этих залов.

— Вилена сказала, что вы занимаетесь торговлей…

— Да, мы торгуем, — кивнула Элеонора. — Но не только. До того, как я вошла в семью Радкероев, они не были в числе высших купцов. Но в нашем деле все решает не то, чем ты торгуешь, а как ты это делаешь. Мой свекор был человеком старой закалки, новшеств не признавал. Но дело все ж таки передал своим сыновьям, одним их которых был мой муж. И вот они-то и подняли статус семьи от простых торговцев сукном до самых известных поставщиков тканей со всего мира.

— Каким образом? — опешила Ксана.

— Вот ваш отец, дорогуша, добывает рэннол, не так ли? — спросила Элеонора. — Половину платит в казну, часть выплачивает рабочим, а остальное, немногое, тратит на семью?

— Да, — согласилась Ксана.

— И при этом титул он купил себе сам, — продолжила Элеонора. — Но! Рэннол — самый дорогой камень нашего мира, потому что очень редкий. Его только на землях Роннавела добывают. И добывают в десяти местах десять семей. Ваш род — один из этих десяти. Будь ваш отец посмекалистей, сам император лично подписал бы вам любой титул. Как нам.

— Но как такое возможно? — удивилась Ксана. — Не может же отец заставить императора.

— Тише, милочка! — шикнула на девушку Элеонора. — Что бы вы ни говорили про императора — даже мне! — говорите шепотом! Может, вы и не знаете, так что вам простительно, но в таких темах, как политика, лучше выверять каждое слово. Особенно когда вы находитесь в доме родственников императорской семьи. С тех пор как Элика Оселир стала супругой второго принца, это семейство живет как на острие ножа.

— Но почему? — спросила девушка. — Ведь их род теперь возвысился над другими семьями в империи!

— Так кажется только со стороны, — вздохнула Элеонора. — На самом же деле чем дальше от трона, тем спокойнее и лучше. А Оселирам так и вовсе не повезло. Очень сильно не повезло! И половина проблемы здесь в том, что породнились они именно через Кельма! Когда десять лет назад Джорвин предложил им этот союз, семья и не знала, в какую заварушку их втравливают, ведь Кельм — бунтарь! Половина заговоров в столице — его рук дело! Вот только доказать это нельзя. Но на Оселиров из-за принца смотрят косо. Ко всему прочему, Элика за столько лет так и не родила второму принцу наследника, только дочерей. А ее саму Кельм ни во что не ставит, любви между ними нет, голый расчет. Даже об уважении речи не идет. У принца постоянно есть другие женщины кроме жены. С Эликой он только на официальных приемах под руку разгуливает. Живет принцесса во дворце, в то время как Кельм по большей части — в городской резиденции. И любовниц своих он не скрывает, хотя и пытается вести себя хоть немного пристойно. И как тут быть Высокому дому Оселиров? Они знают о происходящем, но не могут ничего поделать. Номинально они — известная уважаемая семья, а реально — боящиеся любого шороха люди. Достаточно только слуха об их причастности к какому-нибудь заговору, и им не поздоровится! Уж сыну Джорвин, может, и спишет проступок, а вот всем остальным не простит. А если какая-нибудь девчонка родит Кельму сына, то принц избавится от Элики, и тогда семью опять же ждет участь изгоев.

— Ужас! — искренне воскликнула Ксана.

— Ну а если вернуться к вам и вашим родителям, то нет ничего сложного в том, чтобы правильно разрабатывать рудник связей, — более спокойным голосом сказала Элеонора и вытащила из кармана трубку, не торопясь ее набила и вдумчиво раскурила, чуть прикрыв веки. — Связи, деточка, делают имя быстрее, чем что-то еще в этом мире. Связи делают все лучше, чем деньги. И знаете, дорогуша, я не верю, что ваш титул есть заслуга денег. Очень сильно не верю. Что-то здесь не так. Мой муж подтвердил бы мои подозрения.

— А он где? — спросила Ксана. Тема семьи ей не нравилась.

— Занят поставками шелка, — небрежно отмахнулась женщина. — Я еле уговорила Реджи поехать со мной и Кристиной. Как он не хотел! Естественно, ему не очень удобно оставлять все дела на дядюшку, но, на мой взгляд, торговля обойдется без него несколько недель. С тех пор как Реджинальд взял на себя дела отца, мальчик слишком сильно погрузился в работу, не позволяя себе ни секунды отдыха! Даже мой драгоценный супруг не одобряет этого!

— А как вы сами вышли замуж? По любви? — мечтательно спросила Ксана.

— Вы и в самом деле хотите знать, милочка? — хохотнула Элеонора. — У вас такое личико! Так и хочется рассказать вам сказочку из тех, что постоянно происходят здесь, в Иналь-Бередик, в канун Рэннола. Но не буду, ведь совру и устыжусь этого! Ни о какой любви и речи не шло, дорогуша! Хотя было все, чтобы такие вот милые крошки, как вы и ваша сестренка, прошептали приглушенно и томно что-то вроде: «Романтическая обстановка, атмосфера!»

Ксана расхохоталась.

— Да! Да! Знай вы все факты тех дел тридцатилетней давности, то точно бы сказали, что всему сопутствует любовь. Но в моей истории ее не было. Просто две семьи, занимающиеся торговлей, решили породниться. Для этого ведь не обязательно спрашивать согласие детей, через которых это родство произойдет. Но все же нас захотели познакомить до свадьбы, выбрав для этого время Рэннола. Родители просто рассчитывали, что вечно покорные юноша и девушка и на сей раз ничего не будут иметь против. Но не тут-то было! Я уже тогда отличалась таким характером, что меня побаивались все в округе. Это сейчас я стала добрее и благодушнее. А тогда!.. Ха-ха! Какой я устроила скандал! Красота! Родной отец вздрагивал от моих криков. Не сказать, что Виктор был счастлив, познакомившись с предполагаемой невестой, но его выручил родной брат. Артур заявил и своим, и моим родителям, что Виктор не справится с такой девицей, как я, и предложил поменяться с ним местами. Отказаться от брака семьи уже не могли, все же слово чести и деловое партнерство многое для них значило. Я продолжала противиться ровно до последнего дня! До последнего часа. Даже во время церемонии! Ни на кого не смотрела, рыдала и билась в истерике. Меня так оттуда и увезли. И еще неделю не трогали, надеясь, что я привыкну к жизни в новом статусе. Артур ко мне не приближался даже. Я и не подпускала никого, кроме личной горничной.

— И что же?.. Что же случилось дальше? — зачарованно спросила Ксана. — Ведь потом все как-то поменялось?

— Не сразу, — вздохнула Элеонора и глубоко затянулась. — Через месяц Артур плюнул на всю осторожность, самолично запихнул меня в карету и отвез…

— К вашим родителям?

— Да нет, на побережье, в маленький уютный домик. И оставил меня там со служанкой на несколько месяцев, — неожиданно улыбнулась женщина. — Я перестала горевать о своей жизни уже в тот момент, когда, ругаясь последними словами, муж тащил меня на руках через весь дом и двор. Так что, может, мне и нужна была такая вот нецензурная встряска? По прошествии времени Артур приехал и увидел вполне разумную женщину, способную слушать. Мы договорились жить вместе, под одной крышей. Настоящей семьей мы смогли стать только через несколько лет. Вот такая история. Это сейчас мы любим и беззаветно преданы друг другу, но вначале не было ничего подобного! Так что вам, милочка, очень повезло, что вы сами можете выбрать себе спутника жизни! Сколько я знаю семей, которые образовались именно после ритуала! Более крепких и основательных и быть не может!

Вдруг стул, на котором сидела Ксана, чуть отъехал в сторону. Девушка даже не успела возмутиться, как тот, кто ее толкнул, уже довольно далеко отошел. Оглянувшись, девушка легко его узнала, но все равно спросила:

— Кто это?

— Это? — Элеонора глянула в сторону молодого человека и как-то неодобрительно фыркнула. — Это Татем Кассиоль.

— Татем? Я думала, его зовут Серж, — негромко прошептала девушка.

— Серж — его младший брат. Хоть и странный мальчик, но куда лучше Татема, — заметила Элеонора, переложив трубку из одного уголка рта в другой. — Собственный отец практически выгнал старшего сына из дому, назвав Сержа официально своим преемником.

Молодой человек в темно-синем облачении нервозно отдал слуге какое-то приказание, разбрызгивая вокруг себя вино из тонконогого бокала. Через секунду, как из ниоткуда, к Татему Кассиолю подошел человек, очень похожий на него. Ксана тут же поняла свою ошибку, хотя стоило признать, что Татема и Сержа вполне можно было спутать, до того они оказались похожи.

— Да и вся история с их семейством… — вдруг сказала Элеонора.

— Какая история?

Элика нервно прислушалась к шуму в соседнем зале и, только удостоверившись, что это о чем-то спорят слуги, расслабленно откинулась на кушетке. В последние дни женщина все чаще оглядывалась и прислушивалась к любому звуку, опасаясь, что произойдет что-то плохое. Десять лет постоянных переживаний расшатали ее нервы, россыпью морщин отпечатавшись на лице, а многочисленные роды до неузнаваемости изменили фигуру. Элика прекрасно помнила, какой она была раньше. Даже эта жадная девчонка Милена не сравнилась бы с ней по красоте. Вот только судьба распорядилась внешностью дочери семейства Оселиров еще хуже, чем будущим.

Тогда она не предполагала, что ее мужем станет сын императора. А если и задумывалась об этом, то своим женихом видела исключительно Кристиана. А потом она упала, как в пропасть, в брак с Кельмом. Элика возненавидела мужа сразу, даже просто уважать супруга она так и не научилась. На людях, перед обществом, они неизменно появлялись рука об руку, но это были те немногие минуты, что они проводили вместе. В остальное время Кельм держался от жены как можно дальше, пусть и деля с ней смежные комнаты, когда ночевал в замке. Ночные визиты принца почти сразу свелись к редким и коротким, раз в месяц, посещениям. Женщину это вполне устраивало. Она бы и вовсе отказалась от внимания мужа уже после третьих родов, но долг обязывал Кельма произвести на свет наследника.

Элика осторожно погладила живот. Он еще не округлился, хотя срок был довольно большой. Этого малыша женщина ждала с особым нетерпением, почти с трепетом. И защищать была готова, как ни одну из своих дочерей. Здесь и сейчас не имело значения, кто появится на свет — малыш будет самым любимым. Ребенок от любимого человека всегда будет главнее вынужденных детей.

Элика счастливо улыбнулась, довольно мурлыча.

Даже если ребенок будет единственным, что даст ей эта нежданная любовь, она примет этот дар с радостью, не жалея ни о чем. И сохранит в тайне отцовство. Кельм ничего не заметит — он вообще не замечает того, что его мало волнует, а дети всегда волновали ее мужа исключительно как способ влиять на императора. Если малыш окажется копией отца, второй принц ничего не заметит. А скажи женщина правду, Кельм высмеет ее.

Как-то он сказал ей, что она не нужна никому, кроме него (да и ему самому-то не очень нужна), что ни один мужчина не глянет в сторону Элики, тем более с вожделением. Сказал — и ошибся. Такой человек нашелся! И женщина как-то незаметно для себя самой влюбилась, позабыв обо всем: о муже, о детях, о том, что раньше считала себя ужасно толстой и страшной. Все это было не важно, ведь в глазах одного-единственного дорогого человека она чувствовала себя красивой, желанной, любимой. Тепло, окутавшее ее с этим давно забытым чувством, словно воскресило ее к жизни. Элика расцвела, повеселела, почувствовала себя юной и прекрасной.

А ночь, единственная ночь, которую они смогли провести вместе, окончательно вдребезги разбила ее прежнюю жизнь. Мать и жена, Элика впервые узнала радость близости, проснувшись утром перерожденной, новой, потрясенной. Вот только и другие начали замечать перемены в ней. Естественно, женщина умело скрыла свою симпатию. Они продолжали видеться каждый день, время от времени оставляя тайные послания в условном месте, не доверяя слугам свою переписку. Элика не верила своему счастью, такому всеобъемлющему, бескрайнему. А потом ко всему примешалось знание о ребенке. Отцу малыша она ничего не сказала, ведь все равно признать его своим он не сможет, а ей не позволят уйти от Кельма.

С ужасом из-за собственной смелости и с примесью жестокости Элика желала мужу смерти или изгнания. Ей было все равно. Главное — освободиться от этих проклятых уз. Даже если после этого она останется одна. Даже если ее семью ждет участь изгоев. Даже если любимый отвернется. Все равно. У нее будет ребенок — плод настоящего счастья и выстраданного блаженства. Все остальное — хоть огнем гори.

Но надежды нет. Элике навсегда быть прикованной к нежеланному человеку. И в такой ситуации рождение ребенка радовало лишь отчасти.

День близился к полудню, озеро масляно блестело, так и притягивая взгляд.

— Я тут тебе полотенчико нашла, дочка, — ласково проворковала Павари, умильно глядя на разгорающийся костерок. — Ты во-о-он в те заросли можешь пойти. А яшчэ сукеначку подобрала. Может, чуток великовата будзе, але… як есть.

— Спасибо, — смущенно пробормотала Нала, понимая не столько слова женщины, сколько жесты и интонацию.

— Я тебе потым принясу, — сказала лирка, вытаскивая из мешка котелок. — Вы мойтесь, вода здесь тепленькая. Тут гарачыя крыницы у возера упадають.

Нала постояла еще немного, хмурясь и прикусив губу. Макс усмехнулся, заметив это ее движение. За два дня он уже неплохо изучил девушку и с уверенностью мог сказать, что его спутницу распирает от вопросов. Вот только задать их она не решается. А его скоро ждет испытание, ведь рано или поздно даже медленно едущая повозка доберется до города. Кстати, как он называется?..

— А далеко до города? — спросил он у Берта.

— Да не очень, — ответил мужчина, раскуривая трубку. — Уже сегодня к вечеру будем. Ларркат — городок небольшой. Раньше так и вовсе деревня была. Потом стену возвели и пару улиц замостили. Ну и тракт там проходит. Вот городок и растет.

Максимилиан обернулся, ища глазами Налу, но та уже скрылась в ивовых зарослях — оттуда доносился плеск и шуршали ветки. Прихватив протянутое Павари полотенце, он скрылся за валуном с другой стороны озера. Вопросы можно и потом задать, без свидетелей, когда в городе их дороги с Бертом и Павой разойдутся.

Вода приятно согревала тело, смывая усталость и каменную пыль, от которой кожу щипало и стягивало. Нырнув несколько раз почти до самого дна озера, цепляя руками и ногами склизкие стебли водорослей, Макс расслабленно завис на поверхности, еле шевелясь и позволяя воде укачивать его в своей колыбели. Мягкие волны шуршали о каменистый берег, вплетая свой извечный ритм в стройное многоголосие ласточкиного королевства, ярко-красной глиняной стеной возвышавшегося на противоположном берегу. Макс зажмурился, вслушиваясь в эту природную мелодию, и не сразу заметил, что в общий ряд звуков незаметно вклинивается какое-то то ли мурлыканье, то ли напев, столь тихий, что его почти невозможно расслышать. Пытаясь понять, откуда идет звук, он осмотрелся вокруг, вертя головой, и почти нос к носу столкнулся с очаровательной большеглазой девушкой, с явным любопытством разглядывающей его.

На секунду Максимилиан опешил от странной, поражающей в самое сердце красоты белокурого создания. Девушка мило ему улыбнулась, стрельнув глазками из-под полуопущенных ресниц.

— Привет, — пропела красавица, шевеля руками воду.

— Привет, — тихо ответил Макс, мысленно восторгаясь чудесным голосом незнакомки.

— Меня зовут Камеррит, — сладко прошептала девушка. — Я живу на той стороне озера.

— Макс, — представился принц, внезапно почувствовав легкую сонливость.

— Красивое имя, — нежно прошелестела Камеррит. — Хочешь ко мне в гости? Здесь недалеко.

— А твой отец не будет против, что ты притащишь ему очередного утопленника, Камеррит? — раздался тихий голос с берега, но девушка его услышала, быстро развернувшись к говорившей.

— О чем ты? — спросил Макс, увидев на берегу Налу. Та уже успела искупаться и переодеться в предложенное Павари платье с вышивкой по вороту. С волос, скрученных в жгут и перекинутых через плечо, капала вода.

— Ты уже познакомился с Камой? — жестко уточнила Нала. — Познакомься еще раз. Это Камеррит, местная русалка и дочь озерного владыки.

— Я тебя откуда-то знаю, — прошипела блондинка удивленно. — Не понимаю, как такое возможно, но точно знаю. Тебя зовут… Нала!

— Да… — не менее удивленно отозвалась Нала. — Но ты не можешь меня знать, ведь мы с тобой еще не познакомились.

— Я чувствую, что что-то не так, — согласилась русалка, меняясь на глазах.

Потеряв концентрацию, она изменилась внешне. Белые струящиеся волосы стали темно-зелеными косичками разной толщины и длины, кожа приобрела почти синий окрас, а черты лица заострились и сплющились, так что теперь она стала похожей на рыбу. Мелкие серебристые чешуйки причудливой вязью оплели все тело Камеррит, будто заключив ее в изысканные доспехи, доходя до висков, где кожа стала тонкой и прозрачной. Только глаза остались прежними, огромными и красивыми, но в сочетании с остальными деталями внешности смотрелись чуждыми и чуть ли не уродливыми.

— Русалка?

Макс медленно приходил в себя, чары озерной обитательницы слетали с него как чешуйки, но даже не мог вспомнить, чем же Камеррит так удалось его очаровать. Красота иллюзорной внешности уже не казалась ему бесспорной и невероятной. Так, просто миленькая девушка.

— Да, русалка, — подтвердила Нала. — Я услышала знакомую мелодию, и, зная, что в этом озере водятся русалки, поняла, что их привлекло.

— Ты местная? — уточнила Камеррит, подплывая к самому берегу.

— Да, только я еще… как бы сказать… — Нала запнулась и умоляюще глянула на Макса.

— Я не буду с вами разговаривать, пока я в воде, — прошипел молодой человек. — Так что обе быстренько отвернулись и не смотрим!

— Да пожалуйста! — отвернулась Нала, пока ее щеки не успели стать красными.

— Не больно-то и хотелось, — прощебетала русалка, — все равно я уже все видела.

Махнув на наглую русалку рукой, молодой человек быстро выбрался из воды и кое-как натянул одежду на мокрое тело.

— Так как быть с моим вопросом? — напомнила о себе русалка, на секунду нырнув вглубь.

— Мы сюда вроде как из будущего попали, — ответил Макс. — Нала, уже можно.

— Ну это кое-что объясняет! — воскликнула Камеррит.

— Хочешь сказать, что ты меня знаешь? — уточнила Нала.

— Почти. Я тебя не знаю, но в тебе есть что-то знакомое, — пожала плечами русалка.

— Такое возможно?

— Естественно! Вам, людям, сложно понять мой народ, — ответила Камеррит снисходительно. — Мы живем по законам нашей магии. А она связывает всех существ в единое целое через наши воспоминания и ощущения. Все началось с того, что под водой тяжело общаться при помощи голосовых связок. Из-за этой проблемы мы много времени совершенствовали мысленное общение, ну а потом получившиеся связи сплелись со всеми сферами нашей жизни. Даже будущее нам известно, пусть не все и не до конца, но некоторые моменты оттуда мы улавливаем. Не события. А именно голоса, образы, обрывки мыслей. И твои мысли мне знакомы, будто я несколько раз уже слышала их до твоего появления.

— Ты веришь, что мы из будущего? — поразился Максимилиан.

— Да, это возможно, — кивнула русалка. Змеи-косы хлестнули по воде.

— Мы не знаем, куда нас занесло, — пожаловалась Нала.

— Спросили бы у людей, что у костра сейчас, — предложила русалка. — Или думаете, не поверят? Хотя да, не поверят. Я не знаю, как вам помочь. Мой народ не отсчитывает годы, как вы. Но, может, вот это… Лет сорок назад к королевству присоединилась Лира.

— Присоединилась? Сорок? — переспросил Макс, после чего беззвучно выругался. — Я как-то так и думал, но надеялся, что ошибаюсь. Восемь веков! Нас занесло на восемь веков назад!

Нала тихо охнула. Она и сама до последнего момента надеялась, что все как-то образуется.

— Камеррит, может… ты знаешь, как нам вернуться в свое время? — спросила девушка с надеждой.

— Я не знаток магии людей, но вам нужен кто-то очень опытный и сведущий. Из академии.

— Что-то похожее я и предполагал, — согласился с русалкой Макс. — Добраться до столицы, там как-то устроиться, найти кого-нибудь из советников или в архивах покопаться. Но это все только теория. Я не представляю, каким образом просто подойти к кому-то из волшебников. А получить доступ к архивам — еще сложнее.

— Эй, молодежь! — крикнул с полянки Берт. — Мы каши наварили. Приходите есть!

В ответ на призыв хозяина повозки в желудке Налы кто-то очень злобный завел громкое молящее бульканье.

Не обращая внимания на рулады желудка, Нала сказала молодому человеку:

— Иди. Я скоро.

Тот нахмурился и подозрительно окинул взглядом русалку и девушку, но ушел, подхватив ботинки и куртку.

— Хочешь о чем-то спросить? — догадалась Камеррит.

— Да. Но я не знаю, можешь ли ты мне ответить. — Нала присела на один из камней, поближе к воде. — У меня есть ощущение, что я сама виновата в том, что мы здесь оказались. Не знаю, откуда оно у меня…

— Ты не виновата, — неожиданно усмехнулась русалка. — Но ваш перенос и правда твоих рук дело. Я чую за тобой след большого выброса силы. Но чувствую и то, что за тобой тянется кровавая нить.

— Ты говорила мне об этом в прошлый раз, — вздохнула Нала. — Мои родители умерли. Их убили черные осьминоги.

Русалка неожиданно покачала головой:

— Не знаю… Если бы это были властители океанов, то след был бы другой. Уж обитателей вод я не спутаю. А тут… Люди.

— Но это невозможно! — вскричала Нала, вскакивая. — Это невозможно! Столько лет мне твердили, что это лишь мои выдумки.

Камеррит пожала плечами:

— Решай сама, чему тебе верить.

Кивнув на прощанье, русалка в мгновение ока скрылась в толще воды. Нала несколько секунд стояла, но затем развернулась и решительной походкой отправилась к валуну, закрывающему эту часть озера от посторонних глаз. Устроившись на расстеленном у костра покрывале и получив из рук Павари глиняную плошку с ароматной гречневой кашей, девушка принялась молча есть, не обращая внимания на косые взгляды Макса.

Павари что-то весело щебетала, перебирая какие-то вещи в большом мешке. Берт сонно щурился и довольно пыхтел трубкой. Доедая последнюю ложку и подчищая миску кусочком хлеба, Нала уловила в разговоре хозяев повозки что-то про то, что уже к вечеру они будут в городе, если не помешает погода.

Будто в подтверждение слов Берта небо неприятно потемнело, наливаясь клубящейся свинцовой серостью.

— Ты чего злая? — тихо спросил Макс, чтобы Берт и Павари не могли его услышать.

— Я не злая, — прошептала девушка так же тихо, — просто кое-что поняла.

— И что же?

— Это я закинула нас в прошлое! — простонала Нала. — Я! Понимаешь?

— Я думал об этом, — спокойно пожал плечами принц. — Быть совершенно уверенной в этом ты не можешь. Это одна из вероятностей. Одна из! Вполне возможно, что это была ты, но я больше верю в другого мага.

— Почему? — Слова молодого человека зажгли в душе девушки крохотный огонек надежды, спасавший ее от ненависти к себе.

— Ты никогда не считала себя чародейкой, не училась, не колдовала, я так понимаю? — спросил Макс и удовлетворенно кивнул, когда девушка покачала головой. — Ну вот! Если судить по тем знаниям о магии, что я получил в детстве, а также взять в расчет, что всю жизнь меня эти самые маги окружают, то перенести нас в прошлое ты смогла бы, конечно, но для этого потребовалось бы сочетание множества совпавших в один миг условий! Допустим, все это произошло под действием инстинкта самосохранения и тобой руководило твое подсознание. Такое бывает! — сказал Макс, заметив удивленный взгляд девушки. — В некоторых научных работах описываются случаи неосознанного чародейства. Но, во-первых, проявляют их чаще всего либо опытные маги, либо еще совсем маленькие дети, совершающие свои первые шаги в колдовстве.

— Когда я очнулась, то видела в темноте, если помнишь, — пробормотала девушка задумчиво.

— Да. И во-вторых, для столь масштабного колдовства нужно очень много магической силы! — воскликнул молодой человек. — По крайней мере, я так думаю. Я не встречал ни одного описанного где-либо случая перемещения во времени. Так что все это — чистая теория! На практике ничего не получается. Поэтому не расстраивайся непонятно из-за чего. Ты мне лучше вот что скажи…

— Да? — воспрянула духом Нала.

— Ты знакома с русалкой? — задал интересовавший его вопрос Максимилиан. — Как такое возможно? До этого озера — полтора-два дня пути! Меня это очень удивило, если честно.

— Так вышло, — пожала плечами Нала. — Мы познакомились с ней в тяжелое время. Родителей только-только не стало… Они погибли так внезапно. Я не поверила в ту версию, которую пытались впихнуть в мою голову. Отец учил не верить всему, что говорят, а больше доверять интуиции. Моя интуиция кричала, что родители погибли не по вине черных осьминогов, которыми пугают детей. И я пыталась это доказать. Рвалась в столицу, устраивала скандалы и истерики. Любимая няня, всегда бывшая со мной во время отсутствия родителей, не желала слушать, кричала и несколько раз запирала меня в комнате. Пока я страдала и оплакивала маму и папу, вокруг меня и дома родителей вился рой желающих поживиться. Я не знаю, было ли что там делить… Няня хотела присвоить дом, в котором мы жили. Ей это почти удалость. Она специально позволила мне сбежать, надеясь, видимо, что я погибну. Я это поняла уже потом, но поначалу всецело ей доверяла. Но планы няни не осуществились, приехали тетя и дядя, выставили ее вон, продали дом и присвоили то, что осталось от родителей. И никто не сказал им ни слова. Я попробовала сопротивляться, жить с Дарками не хотелось, но кто будет слушать девятилетнюю девчонку? Уже здесь, в Криннорвиле, я несколько раз сбегала из дому. Тогда же и до этого озера добралась. По какой-то причине русалка не смогла меня обмануть, мы познакомились, много говорили… Я прожила на берегу четыре дня, пока меня не нашли. Выпороли, конечно. Заперли. И не выпускали из дома следующие четыре месяца, пока заживали рубцы на спине.

— Серьезно? Тебя били? — тихо и зло спросил Макс.

— Один раз, — вздохнула девушка. — Только один раз. Я почти ничего не помню, слишком давно это было. Но, кажется, именно тогда я перестала сопротивляться всем тем заявлениям, что моих родителей убили осьминоги.

— Такое ощущение, что все это взаимосвязано, — заметил Макс. — Если твоих родителей убили, то это могут быть те же самые люди, что напали на нас в замке.

— Может, они и забросили нас сюда? — предположила Нала.

— Вполне возможно, — согласился принц. — В эту версию я верю больше.

— Кажется, я знаю, что произошло, хотя это и невероятно! — сказал маг.

— Говори же! Что такого ты узнал? — нетерпеливо спросил его собеседник.

— Вообще-то сложно обыскивать тайную нишу в довольно-таки людном коридоре, если ты помнишь, — прошипел маг недовольно. — А я от этого ничего не имею, только проблемы в перспективе. Это тебе на твоей аристократической пятой точке сидится хорошо, тихо и спокойно. А я там ползаю практически на животе. Сколько лет, и совсем никакого результата!

— Да, цена немаленькая! Но все того стоит. Вот только ты даешь мне повод усомниться, что тебе это тоже нужно.

— Их занесло в прошлое, — недовольно озвучил маг. — Все указывает на это.

— Такое возможно? — обеспокоенно спросил человек.

— Вполне возможно. Хотя условий для подобного маневра нужно много. Но ирония в том, что это реально. Вот только я об этом и не думал даже. Казалось, что слишком уж это сложно. Но на самом деле это не так.

— Ну это довольно известная и скандальная история, — сказала Элеонора и кивнула собственным мыслям. — Хотя, конечно, вам мало что может быть известно по этому поводу. Вот что вы, дорогуша, знаете о наследственности главных семей магов?

Ксана прикусила губу, задумавшись:

— Наследует младшая дочь младшей дочери. Или единственная дочь.

— Вот именно! — воскликнула госпожа Радкерой довольно. — А как, по-вашему, исчез клан Дереков?

— Ну это всем известно! — усмехнулась девушка. — Клан магов выродился, поэтому и исчез!

— Ужас, Ксана! — опешила Элеонора и фыркнула. — Я бы надавала по шее тому, кто учил вас истории! Такое примитивное, коверкающее истину мнение! Хотя… девушке, да еще такой хорошенькой, это, может, и простительно. Но я так не считаю, чтоб вы знали, милочка!

— Дело было не в вырождении клана, — заметила запыхавшаяся Вилена, приземляясь рядом с сестрой. — Уф, еле отвязалась от родителей. Они все еще надеются пристроить меня за этого Элеонаэла!

— Не обижайтесь на них, — кивнула Элеонора и сильно затянулась. — Так, а что вы знаете, раз уж влезли в разговор?

— Да, и откуда, скажи, пожалуйста? — добавила Ксана сердито. Ей совсем не нравилось, что все вокруг, даже родная сестра, знают больше, чем она сама.

— Я просто прочитала несколько книг когда-то, — ответила Вилена и чуть покраснела. — Наш учитель ведь только деньги брал, а ничего толком не рассказывал! А мне хотелось подробнее во всем разобраться. И я нашла в родительской библиотеке парочку томов по истории. Они, конечно, были очень взрослые и скучные, но я все равно их прочитала! — гордо вздернула подбородок девушка. — Там даже упоминали Артакские хроники — очень древний труд. Так вот, там было про клан Дереков. Проблемы у этого семейства начались с какой-то нелепой истории, связанной с гибелью их наследницы, уже вступившей в права!

— Да, история была нелепейшая! — подтвердила Элеонора. — Девчонка просто свалилась с лошади и сломала шею!

— После этого клан взялся искать следующую наследницу, но не преуспел, — продолжила Вилена. — Они проверили всех женщин клана, даже самых дальних родственниц, даже тех, кого уже и к Дерекам отнести можно было лишь условно. Есть какой-то ритуал, с помощью которого определяют наследницу. Если все по правилам, то он не нужен, а если требуется узнать среди многих, то способ прекрасно подходит. Я, правда, не знаю, в чем он заключается.

— Я, надо сказать, тоже, — согласилась Элеонора. — Но это совершенно не важно!

— Проверки не принесли результата, и тогда семья решила ждать рождения новых дочерей. И вот тут они и обнаружили, что происходит что-то странное! В семье начали рождаться только мальчики! Ни одной девочки! Это так перепугало Дереков, что они спешно стали изучать записи времен основательниц и устраивать браки по расчету с другими магическими кланами, пытаясь влить в свою кровь хоть толику силы. Но все оказалось напрасным. Ничего не поменялось, только хуже стало! В хрониках Дереки обнаружили упоминание о так называемых проводниках. Основательницы были мудры, они рассказали, как можно спасти род.

— Что-то вроде крайнего средства, — добавила Элеонора. — Если нет наследницы, то можно найти проводницу клана. Нигде не было описано, какой именно она должна быть, но волшебницы указали, что достойные сами с ней столкнутся. А до этого момента символ рода в клане должен передаваться, как и раньше, но уже младшему юноше. Хотя это все чисто символически, ведь силы у него от этого не прибавится.

— Да, но даже этот последний вариант не спас семью, — пожала плечами Вилена. — Дереки полностью выродились. Такова сила магии. Даже дальних родственников эта участь не минула!

— И при чем здесь клан Кассиоль? — спросила Ксана.

— А при том, что их семейство переживает то же самое! — воскликнула Элеонора, оглянувшись на спорящих Татема и Сержа. — То же самое! У их наследницы не родилось ни одной дочери, только двое сыновей, и она умерла совсем юной во время последних родов. Даже маги не смогли спасти ей жизнь. Клан из-за этой истории ополчился на Сержа, обвиняя именно его в смерти матери. Брат невзлюбил его за это. Только отец остался верен разуму и обругал родственников — он вполне имел на это право, ведь пока нет наследницы, советник остается прежний.

— А кто советник, тот и прав! — догадалась Ксана.

— Что-то вроде того, — согласилась Элеонора. — Как и в случае с Дереками, проверили родственниц. И, конечно, все повторилось! Не нашли они замену. И тогда решили не ждать, а сразу передать знак на хранение и надеяться отыскать проводника.

— А каким образом в этом случае все должно произойти? — спросила Вилена. — Если найдется проводник?

— Я точно не знаю, но, кажется, все дело в том, что знак должен отреагировать на нее как на наследницу, — подумав, сказала Элеонора. — Правда, наследницей девушка не станет.

— Ее дочь станет наследницей? — предположила Ксана.

— Да, именно так, — подтвердила госпожа Радкерой.

— Ну и в чем тут сложность? — спросила Ксана. — Вы обещали что-то грандиозное, а пока — только древние сказки. Я не вижу здесь скандала.

— Ну надо же было рассказать все, чтобы вы поняли суть! — хохотнула Элеонора. — Скандал здесь в том, что клан Кассиоль разделился. Есть советник, старающийся поддерживать семью в целости. Есть младший сын наследника, которому передали знак. И есть его старший брат и целая толпа остальных родственников, считающих, что Сержа следует лишить знака. Такая вот политика. Но без крови, только интриги и заговоры.

— Теперь понятно, почему они так странно общаются, — заметила Вилена.

— Это не общение, это ссора, разве ты не видишь, — воскликнула Ксана.

И тут Серж Кассиоль оглянулся, мгновенно определив, кто именно произнес эти слова, словно они все находились в пустой гулкой комнате, а не посреди шумной толпы. Заметив Ксану, Серж прищурился, недовольно поджав губы, и пронзил девушку уничижительным взглядом.

Вилена вздрогнула, нервно сглотнув, хотя молодой человек смотрел не на нее. Ксана же невозмутимо фыркнула, показала Сержу язык и отвернулась. Так что она не видела, как молодой человек удивленно ухмыльнулся, хоть в этой ухмылке не было ничего добродушного.

Ветер рвет хлопающие обрывки некогда белых парусов…

Трещат-хрипят ломающиеся от натуги доски, острой щепой разлетаясь в стороны и падая в черную вспененную воду…

Волны бьют в борта, нанося смертельные раны легкому судну…

Болезненно и коротко кричит буревестник…

Черные масляные щупальца пересекают палубу, серо-голубыми присосками вгрызаясь в хрупкий почтовый корабль…

Крик и боль…

Люди прыгают за борт, в живое месиво смерти.

Пир…

Кровь…

Громады черных скользких тел…

Двое на носу как-то держащейся на плаву «Тицианы». Женщина с зелеными глазами и темно-рыжими волосами и темноволосый мужчина. Над ними на секунду нависает бесформенная тень, вода оскаливается лопающимися пузырями, и людей захлестывает волна, чтобы унести за собой в толщу моря, в черноту бездонных расселин.

Крик…

Стон…