Идентификация Янг Сьюзен

Глава 2

Хендлер высадил меня у дома, пообещав вернуться в полседьмого. Я сразу села за домашнее задание. Я чувствовала, что знаю ответы, но некоторые вопросы сбивали с толку, особенно по математике. Часть правил словно стерлись, я знала ответ лишь частично. В конце концов я не выдержала и с сердцем захлопнула учебник.

Я не удивилась, что специальный выпуск «Дэйтлайн» посвящен Программе: эта тема стала основной на телевидении. Даже MTV, всегда делавший упор на трэшевые реалити-шоу, крутил теперь бодренькие истории подростков, спасенных Программой. Может, Программа теперь спонсор телевидения, вяло подумала я.

На экране ведущий «Дэйтлайн» вошел в корпус стационара – того самого, где я лечилась. Я выпрямилась с бьющимся сердцем. В углу экрана куда-то метнулась медсестра Келл, и тут же коридор наполнился охранниками.

– Сюда нельзя, – сказал один, отводя камеру рукой. – Выйдите из здания.

Журналист продолжал спорить, но тут резко выключился звук. Экран стал черным. Я ждала, не зная, что случилось. Появился ведущий шоу, уже за столом, и покачал головой:

– Когда президента Программы Артура Причарда попросили прокомментировать ситуацию, он заявил: «Эффективность лечения по-прежнему стопроцентная, зависит от сохранения тайны наших пациентов. Любое вторжение способно поставить под угрозу частную жизнь несовершеннолетних, поэтому на сегодняшний день мы не можем комментировать лечение или разрешить свободный доступ в наши стационары».

Я выключила телевизор, пытаясь представить, что творилось в корпусе, когда туда пытались проникнуть журналисты. Крутились ли поблизости Шеп и Дерек? Мне наш корпус всегда казался абсолютно изолированным. Может быть, что-то начало меняться?

На секунду я испугалась. Если Программу закроют и измененными останемся только мы, что с нами будет? Мы превратимся в изгоев? Значит, с нами что-то не то? Мной овладела паника, но внутри плеснулась теплая волна, и я глубоко вздохнула. Страх отступил; я закрыла глаза и положила голову на диванную подушку.

Сидеть в знакомой гостиной было приятно, но меня не покидало ощущение, что я должна делать что-то совсем иное. Все вокруг было реальным и в то же время нет. Я с облегчением вздохнула, когда мать вернулась домой с продуктами, и помогла ей разбирать сумки, радуясь, что есть чем отвлечься.

– Ну что, как первый день в школе? – спросил за ужином папа. Его глаза блестели, он улыбался, жуя стейк. Родители смотрели на меня как на чудо, которого уже и не чаяли видеть, и ловили каждое слово.

– Хорошо, – отозвалась я. – Сперва немного боялась, но потом даже подружилась с девочкой.

Мама просияла и положила вилку и нож.

– Уже нашла подружку?

Они с отцом восторженно переглянулись. Видимо, раньше я была законченным лузером, раз родители сочли одну подружку сказочным успехом.

– Да, Лейси, – сказала я. – Мы вместе обедали.

Мать замолчала и сунула в рот большой кусок мяса. Я ждала вопросов, но она молчала. Я смотрела в тарелку. Возле стакана лежала белая таблетка. Мне не нравился туман в мыслях, поэтому я решила ее не пить.

– Сегодня мы с Лейси встречаемся в Центре здоровья, – тихо добавила я, отпив воды. – Хендлер сказал, что общение способствует выздоровлению.

– Согласен, – чересчур оживленно сказал отец. Меня кольнуло чувство… отставания. Будто я что-то упускаю. Родители вели себя странно. Или это я странная?

Я бы с радостью ушла к себе в комнату, но мать снова затараторила о Программе. Оказывается, в Великобритании из исцеленных уже набрали целый учебный класс. Она говорила с такой гордостью, будто прошедшие Программу автоматически становились элитой. Я кивала, напряженно пытаясь вспомнить жизнь до Программы, но в голове крутились только обрывки старых воспоминаний: как папа возил нас с Брэйди в кафе-мороженое или как мама шила костюмы для хэллоуина. От этой круговерти начало ломить виски, и я оставила попытки покопаться в памяти, испугавшись, что наврежу себе.

Доктор Уоррен самым серьезным образом предупреждала о бережном отношении к новообретенному здоровью, потому что гиперстимуляция способна нарушить мою реконструированную психику. С ее слов я знаю, что это может привести к психическому расстройству и неизлечимому психозу.

Но что, если она лгала?…

– Слоун, – перебила мои мысли мать, – ты ничего не ешь.

Перехватив ее обеспокоенный взгляд, я извинилась и отрезала кусочек стейка. Я едва смогла его проглотить, особенно ощутив несомненный меловой привкус. В памяти всплыли слова Лейси: «По-моему, нам в еду добавляют седативы».

Мать заговорила снова, а я вытерла рот салфеткой, незаметно выплюнув в нее стейк. Может, это паранойя, может, я теряю разум, но вместо того, чтобы сказать об этом, я спросила, можно ли мне подняться к себе и начать собираться для вечерней поездки.

У родителей сделался разочарованный вид, но мать тут же взяла себя в руки и напомнила мне убрать за собой тарелку.

– И не забудь принять таблетку, – добавила она, когда я пошла в кухню. Я быстро схватила таблетку и положила в рот.

Войдя в кухню, я выплюнула ее в раковину, сгребла туда же еду с тарелки, включила измельчитель и размолола все в труху.

Стоя перед зеркалом, я рассматривала себя. Прежняя одежда из шкафа исчезла, но появились вешалки новой, с ярлыками. Мне показалось странным, что родители избавились от моего гардероба. Неужели они решили, что старая футболка способна отправить меня в эмоциональный ступор? Или я одевалась в черное с ног до головы и густо подводила глаза? Не помню. Сейчас я выбрала розовую блузку на пуговичках, чересчур жесткую, на мой взгляд, и юбку цвета хаки. Я выглядела… до ужаса заурядно.

Взяв с зеркала щетку, я пригладила волосы, заправив пряди с одной стороны за ухо. Уже почти полседьмого, скоро подъедет Кевин. Во мне понемногу росло беспокойство. Что там, в Центре здоровья? Что подумают обо мне люди, не прошедшие Программу?

Я ведь отличаюсь от них.

Глубоко дыша, я присела на край кровати, стараясь успокоиться. Я уже жалела, что выбросила таблетку: ингибитор страха сейчас был бы кстати. Но напомнила себе, что хочу разобраться в происходящем и не сумею это сделать, если буду накачана лекарствами до полного отупения.

В дверь позвонили. Я еще раз взглянула в зеркало.

– Кто ты? – пробормотала я, ожидая внутреннего ответа. Но память молчала.

Не знаю, чего я ожидала от Центра здоровья, но точно не этого. Я думала, обстановка будет как в стационаре – стерильная и холодная, но здесь было людно, все болтали и смеялись. Я попыталась расслабиться, но Лейси нигде не было видно. Во мне плеснулась тревога, но я не подала виду. Не хватало, чтобы Кевин догадался, что таблетка отправилась в раковину.

– С чего начнем? – спросил он, жестом приглашая меня не стесняться. – Вон у настольного футбола есть свободные места.

– С удовольствием, – сказала я, опустив взгляд. Меня явно заметили, и от этого стало невероятно неловко. Похоже, к этому я еще не готова.

Мы с Кевином пробирались через толпу, и он бережно придерживал меня за локоть. Некоторые говорили мне «привет». У самого стола с футболом я услышала громкий смех и оглянулась, заметив на диване белокурый затылок и «конский хвост».

– Спасибо, – сказала я Кевину, осторожно отбирая руку. – Я пойду туда, – я показала на диван. Кевин кивнул и, к моему облегчению, отошел к стене, где стоял еще один хендлер, дав мне немного свободы.

– Вот и ты! – громко обрадовалась Лейси, вскакивая здороваться. На диване сидели два незнакомых парня. Я вежливо кивнула. Боже, ну почему я так нервничаю?

– Привет, – сказала я. Лейси оглядела меня с ног до головы и первым делом расстегнула две верхние пуговки на моей блузке.

– Слоун, это Эван, – с улыбкой показала она на брюнета. – А это Лиэм. Представляешь, – зашептала она мне на ухо, – Лиэм вообще в Программе не был, но у него нет депрессии, не бойся.

Я поглядела на рыжего кареглазого Лиэма, разглядывавшего меня с усмешкой. Мне стало неуютно.

– Присаживайся, Слоун, – сказал он, похлопав по дивану рядом с собой. – Приятно… познакомиться.

Я метнула взгляд на Лейси, но она уже уселась на колени Эвана, оживленно болтая, будто все абсолютно нормально и мы уже не первый раз сидим компанией. Я оглянулась, рассматривая комнату.

Помещение небольшое, но здесь весело – яркие цвета, смех, увлеченные игрой подростки. Большинство одеты вроде меня – аккуратно и довольно формально. Другие – в удобной одежде – озираются с квадратными глазами. Это те, что не были в Программе. Я встретилась взглядом с Кевином. Он кивнул, будто подтверждая, что в первый раз растеряться нормально, и я немного успокоилась.

Я вздрогнула, когда бедро Лиэма коснулось моего. В голове вихрем поднялись разные воспоминания; некоторые повторялись и становились ярче. Помню, как мы с братом жили в палатке у реки – вдвоем. Я чувствовала, что было что-то еще, но не успела толком подумать – Лиэм прижался ко мне плечом.

– Ты сколько пробыла в Программе? – спросил он.

Я почти оскорбилась – нехорошо, не принято сразу после знакомства лезть в душу, но списала ощущения на свою обостренную чувствительность.

– Шесть недель.

– И что с тобой делали? В мозгах копались?

А вот теперь я обиделась по-настоящему. Лиэм, должно быть, это заметил, потому что поспешил извиниться, с опаской посматривая на моего хендлера.

– Я не это хотел сказать, – заговорил он. – Просто я дружу с Эваном, а до Программы его не знал, вот мне и любопытно, насколько ты изменилась.

– Ну, я-то это как определю, а, Лиэм? – бросила я. Словечко «любопытно» заставило почувствовать себя обезьяной в зоопарке. Я встала и пошла прочь.

– Погоди, – сказала Лейси. – Ты куда?

Идти было некуда – я сейчас взвинчена и беспричинно расстроена. Кевин у стены болтал с другим хендлером, и я решила воспользоваться шансом.

– Здесь душно, – сказала я. – Пойду воздухом подышу.

Я сразу смешалась с толпой, чтобы Кевин не успел меня остановить. Не годится, чтобы он видел меня в таком состоянии, – сразу поймет, что я не пила таблетку. У меня была всего минута, чтобы собраться, а потом я попрошу Кевина отвезти меня домой. Мне просто нужно спокойно подумать.

Я выскользнула за дверь, в деревянное патио. Никого не увидев, я подошла к перилам и выдохнула, закрыв глаза. Впервые после возвращения домой я задыхалась от эмоций. Доктор Уоррен предупреждала об опасности гиперстимуляции. Тело словно взбунтовалось против меня. Я прижала ко лбу основание ладони, заставляя себя успокоиться. Никакой угрозы нет, это нормализуются беспорядочные после лечения эмоции. Эх, надо было принять белую таблетку…

За спиной открылась дверь. Я обернулась как ужаленная, ожидая увидеть Кевина, но это был Лиэм. Я замерла.

– Извини, – пожал он плечами. – Лейси сказала, ты рассердилась, и погнала меня извиняться.

Я смотрела на него, не понимая, как признание в том, что его погнали извиняться, доказывает искренность раскаяния.

– Ничего, – сказала я из вежливости.

Лиэм криво улыбнулся.

– Знаешь, я боялся, что ты теперь какая-нибудь зомби.

Я схватилась за перила.

– Что ты имеешь в виду?

Лиэм меня что, знал? Мы раньше дружили, а теперь я стою как дура и ничего не помню?

– Слушай, не психуй, ты мне проблем наделаешь!

Воровато оглядевшись, он отступил на шаг. По щеке у меня покатилась слеза.

– Перестань, – испугался он, указывая на слезу. – Что с тобой творится, черт? Если тебя такую увидят, нас обоих в Программу отправят!

– Не понимаю, – сказала я, вытирая лицо. – Ты со мной знаком, что ли?

– Нет, глупая ты! – огрызнулся он, пятясь к двери. – Не говори никому, что я сделал. И не подходи ко мне! Я уже сказал Эвану, что второй раз он меня сюда не затащит!

Я всем телом вздрагивала от поднимавшихся рыданий, когда от дальней стены патио кто-то отделился. Я впервые заметила, что там кто-то был. Подойдя, незнакомый парень прислонился плечом к стене у самой двери.

– Ты же не хотел хамить, – сказал он, смерив Лиэма взглядом. – А может, у тебя депрессия или что похуже?

– Не лезь, Джеймс. – Лиэм с опаской поглядывал на дверь, на пути к которой теперь стоял этот парень.

Тот приподнял бровь, услышав свое имя, но ничего не сказал и достал телефон, прокручивая пальцем список номеров.

– Пошлю-ка я им анонимное сообщение, – сказал он. – Предупрежу о твоем состоянии.

Лиэм побелел.

– Чувак, не надо, ты что! Я не болен. Нельзя же вот так…

– Отчего же нельзя? – с улыбкой спросил Джеймс. – Смотри – можно!

– Слушай, – в голосе Лиэма впервые зазвучало настоящее раскаяние, – ну проходили мы это уже! Я неприятностей не хочу, забирай ты ее себе на здоровье. – Лиэм развел руки, будто с готовностью отдавая меня незнакомому парню.

Я фыркнула, давая понять, что я не его девушка, чтобы мной распоряжаться.

– Я не сказал, что хочу ее. – Джеймс не отходил от стены. – Я всего лишь сделал тебе замечание.

Несколько секунд Лиэм недоверчиво смотрел то на меня, то на парня.

– А, ну да, – тихо сказал он. – Ты же тоже ни черта не помнишь.

И он почти в панике побежал к двери.

Джеймс с трудом сглотнул, но не показал вида, что его задели слова Лиэма. Не дожидаясь дальнейших угроз, Лиэм юркнул в дверь, не оглядываясь.

С бьющимся сердцем я повернулась поблагодарить Джеймса за то, что вступился за меня. Но он оттолкнулся от стены и тоже направился к двери.

– Спасибо, – сказала я ему вслед. Он на секунду остановился, уже взявшись за ручку, но не обернулся.

– Старайся не плакать, – проговорил он. – Если начнешь… – Он не закончил и тяжело вздохнул, но тут же открыл дверь и ушел, оставив меня в сгустившихся сумерках.

Глава 3

Немного успокоившись, я вернулась в Центр здоровья. Здесь было слишком громко, слишком оживленно. Диван опустел – Лиэм и Эван ушли. Кевин у стены тихо говорил с Лейси. Увидев меня, он сразу выпрямился и пошел ко мне.

Я сказала, что готова ехать, попрощалась с Лейси и пошла к выходу. Задыхаясь от толпы, стараясь не думать о том, что случилось в патио. В прежней жизни я, видимо, насолила этому Лиэму, раз он с такой злостью обозвал меня дурой.

Я проходила мимо парня из патио, Джеймса, но он не подал виду, что знает меня. Я хотела снова его поблагодарить, но Кевин меня уже нагнал и повел к выходу.

На парковке Кевин остановился у своего минивэна.

– Слоун, – сказал он тихо и встревоженно. – Тебе нехорошо?

Губы сами собой раскрылись для ответа. Я не хотела лгать, но боялась сказать правду. Возникла пауза. Кевин наморщил лоб.

– Слушай, – сказал он, – мне нельзя тебе это говорить, но так ты, наверное, станешь больше мне доверять. – Он помолчал, решая, как поступить. – Меня прикрепили к тебе по особой причине.

Вздрогнув, я подняла взгляд:

– По какой?

Кевин покачал головой:

– Ты что, не приняла таблетку? Откуда страх у тебя на лице?

– Что значит – особая причина? – повторила я.

– Майкл Релм просил за тобой присмотреть.

Я покачнулась.

– Релм? Но почему ты его послушался? Он же пациент, а ты…

– Я знаю Майкла довольно давно, – быстро сказал Кевин. – И он попросил об этом как об услуге. Он надеется, что когда ты поправишься, я смогу устроить вам свидание. – Кевин огляделся, будто боясь, что нас подслушают. До меня вдруг дошло, что он нарушает правила, а за это могут арестовать.

Он не ошибся – я действительно стала ему больше доверять.

– Спасибо, что сказал, – тихо отозвалась я. – Я рада буду увидеться с Релмом. Но он говорил, что придется подождать.

– Придется, – подтвердил Кевин, открывая пассажирскую дверцу. – Но через несколько недель ты будешь здорова. Только не… – он снова огляделся, – не выкинь какую-нибудь глупость. И что бы ни сделала, никому не рассказывай, иначе всех подведешь.

– Хорошо, – мне вдруг стало спокойнее. Зная, что Релм обо мне заботится, я почувствовала себя спокойнее. Мне его не хватало. Я не стану срываться, рискуя возможностью повидаться.

Мы сели в минивэн. Кевин завел мотор и оглянулся через плечо, выезжая задним ходом.

– Кевин, – попросила я. – Давай больше не будем сюда приезжать. Как-то тут противно.

Он улыбнулся и согласился, и мы уехали.

Утром Лейси ждала меня у класса. Кевин остановился у дверей, пока мы говорили. Лейси с извиняющимся видом пожала плечами.

– Я не знаю, что вчера произошло, – тихо говорила она. – Лиэм так ломанулся из Центра, что я решила – он повел себя как козел, и ты его послала. На него иногда находит.

– Ты тут ни при чем, – заверила я. – Его просто не научили себя вести.

Лейси кивнула и отступила к стене – мимо нас в класс прошли ученики.

– После Программы нелегко, – тихо сказала она. – Другие знают о нас больше, чем мы сами. Некому довериться. Одного этого хватит, чтобы… – Она замолчала и посмотрела на Кевина. – Ладно, пошли в класс.

Я пропустила Лейси вперед. Кевин занял свое место у дальней стены. Я оглядела класс: все казались довольными и расслабленными. Сегодня я снова не приняла таблетку, и туман в голове медленно рассеивался. Лейси оглянулась и сложила губы в улыбку. Она, в отличие от остальных, не накачана лекарствами. Неужели здесь только у нас с ней ясное сознание?

Заполняя анкету ежедневной самооценки, я солгала на первом же вопросе, потому что у меня было и чувство тревоги, и потрясение. Но я им никогда об этом не скажу.

На третьем уроке доска оказалась исписана математическими примерами. Присев, я вынула тетрадь и принялась строчить, надеясь разобраться хотя бы в одном. Математика превратилась для меня в огромный стресс. Я углубилась в вычисления, когда рядом скрипнул стул.

Я подняла голову и увидела Джеймса. При дневном свете он выглядел иначе – или это отсутствие лекарства позволяло четче воспринимать образы?

Светлый ежик волос, клетчатая рубашка с коротким рукавом и на пуговицах. Будто и не его рубашка. Она ему не подходит и не скрывает белых шрамов на бицепсе. Я видела, как Джеймс поглядывает на меня краем глаза, но он не повернул головы, а лег на парту и достал телефон – писать сообщения или играть, не знаю.

Во мне боролись странные, будоражащие эмоции. Мне хотелось прошептать «спасибо», но я уже благодарила его. Казалось, я должна что-то сказать, но тут вошла учительница и велела доставать учебники.

Я оставила пока примеры с доски и открыла учебник на нужной странице. Покосившись на Джеймса, я увидела, что он увлеченно набирает что-то в телефоне.

– Мистер Мерфи, – сказала учительница. – Вы не возражаете? – Она приподняла бровь.

Джеймс подчинился не сразу, и я испуганно обернулась к Кевину, ожидая, что парня сейчас выгонят из класса. Но Джеймс, ничего не сказав, опустил телефон в карман и открыл учебник на названной странице.

Миссис Кавалиер начала объяснять материал. Я старалась не глядеть вправо. Когда урок закончился, Джеймс первым оказался у дверей.

В столовой мне помахала Лейси, приглашая за свой столик. Кевин разрешил. Он больше не предлагал мне белых таблеток, и во мне зарождалась робкая уверенность, что больше они мне не понадобятся. Может, достаточно просто моего послушания? Дома таблетки регулярно отправлялись в измельчитель.

Сев напротив Лейси, я открыла бумажный пакет со своим завтраком. В отсутствие лекарств ко мне вернулся аппетит. Я стала есть сандвич, а Лейси достала свои кексы и пододвинула один мне.

– Эван сегодня со мной расстался, – непринужденно сообщила она. – Дескать, мои бунтарские замашки его пугают. Смехота, да и только, – сам-то дружит с Лиэмом, который вообще не побывал в Программе! Это называется нарываться на неприятности – они же все опасные параноики, эпидемию самоубийств распространяют! Лиэм с чего-то нас боится до обморока. Готова спорить, именно он посоветовал Эвану со мной порвать.

– Лиэм не нас боится, – вынимая кекс из пластиковой обертки и разламывая пополам, сказала я. – Его один парень малость припугнул. – Я вылизывала крем под вопросительным взглядом Лейси.

– Какой парень?

Я огляделась, ища его. Увидев Джеймса за столиком, я не сразу сказала Лейси. Он красив монументальной красотой, а глаза светло-голубые. Он пил молоко из пакета, глядя в окно. Интересно, почему он вчера меня выручил, а сегодня даже не смотрит в мою сторону? В эту секунду он повернул голову и перехватил мой взгляд, отчего я замерла.

Лейси засмеялась:

– Джеймс Мерфи.

– Что? – вздрогнула я.

– Ты пожираешь взглядом Джеймса Мерфи, мы с ним сидим на физике. Он немногословен, а если и открывает рот, то изрекает что-нибудь надменное или агрессивное.

Моим щекам стало жарко.

– Я не… – и я засмеялась. – Ладно, проехали. Ты с ним дружишь?

– Нет. – Лейси откусила от кекса. – По-моему, он здесь всех ненавидит. После перевода его то и дело таскали в кабинет врача. Я бы взяла его в свой план «Лейси против мира», да вот беда – непредсказуем, подлец. В конце концов к нему приставили аж двух хендлеров – от одного он все время смывался. Непонятно, почему его не отправят в стационар. Честь мундира… в смысле, честь халата берегут, что ли?

Она скомкала обертки, а я быстро доела ленч, не оглядываясь на Джеймса. Если даже Лейси его опасается, это о многом говорит. Надо потом спросить у Кевина.

– Погоди, – вспомнила Лейси. – Так это он напугал вчера Лиэма?

– Угу. – Мне почему-то не хотелось пускаться в подробности, словно что-то толкало защитить репутацию едва знакомого парня. В любом случае он меня выручил, и я не стала распространяться, что он угрожал Программой вполне здоровому Лиэму. За это и арестовать могут.

Глубоко в памяти что-то затеплилось, чего я не могла объяснить словами. Странное ощущение, без четкого смысла, не знаю, к чему его отнести. Секунду мне казалось, что я вот-вот вспомню, но в памяти отчего-то выскочила картинка, как мой брат сидит за столом и называет сочетания букв с дидактических карточек. Я заморгала.

– Ну, тогда я даже не знаю, – поразилась Лейси, ничего не заметив. – Может, он и не лошара. А ты вспомнила своего бойфренда? Эван был первым, кого я вспомнила, – прикинь, засада! Ну и наплевать, все равно он слишком активно совал язык мне в рот.

– Фу! – Я открыла банку диетической колы. – Мне это обязательно знать?