Жизнь среди людей Рекунова Алиса
Мыс Викой сидели вместе, но нам не о чем было говорить. Мы не испытывали друг к друг эмоций. Мы с Владом жили в одной комнате, но тоже не общались. Соня собиралась ехать в Швецию.
И почему я не согласился вернуться в Санкт-Петербург после третьей четверти? Было бы проще. Гораздо проще.
Но я должен был со всем разобраться. В понедельник я ждал Вику внизу у эскалатора. Я боялся пропустить ее, но она сама меня заметила.
– О, привет, – она улыбнулась, – Ты чего тут стоишь?
– Тебя жду.
– Оу. Смотри, чтобы не превратилось в привычку. Пошли.
Мы встали на эскалатор и поехали наверх.
Я должен был начать разговор. Должен был.
– Я должен сказать две вещи.
– Говори.
– Во-первых, в конце года я уезжаю обратно в Санкт-Петербург.
– Мм. А вторая?
– Помнишь, мы договаривались, что если у кого-то из нас кто-то появится, то он сразу об этом скажет?
Вика кивнула.
– Вот, – сказал я, – Я говорю.
– У тебя кто-то появился? Серьезно? – Она хихикнула. Я промолчал. Я не знал, как сформулировать все то смятение, которое раздирало меня изнутри.
Мы молча сошли с эскалатора.
– У меня никого нет, – сказал я. – Но я все время думаю о другом человеке.
– Об Ильвес, – сказала Вика.
Я не прокомментировал ее предположение.
– Я знала, что это будешь ты.
– Я?
– Ну что ты первый в кого-то влюбишься. Все вокруг влюбляются, только я нет.
– Я не…
– Не надо. Все в порядке.
Из стеклянных дверей мы вышли на улицу, где светило колючее утреннее солнце.
Вика быстрым шагом пошла в сторону «Макдональдса», хотя наша школа была в другой стороне. Я последовал за ней.
Она зашла внутрь, поднялась на второй этаж и села за столик не раздеваясь.
– Ты голодная? – спросил я.
– Черт, заткнись, пожалуйста.
– Что случилось? – Я сел напротив нее. – Ты расстроена? – Не из-за тебя, – Вика шмыгнула носом.
– Тогда из-за чего?
Она потерла глаза рукой.
– Что случилось? – спросил я.
– Мы с тобой не лучшие друзья, чтобы обсуждать личные вопросы.
– Но мы не чужие люди. Скажи.
Вика хмыкнула.
– Помнишь, я ходила к бабушке в больницу?
– Да, довольно часто.
– Она в субботу умерла. И я сейчас слегка в шоке.
Я протянул к ней руку.
– Не трогай меня, пожалуйста. Мне не нужна жалость. – Я тебя не жалею. Я тебе сочувствую.
– Черт, оставь ты свою софистику. Просто иди в школу. – А ты?
– А я приду чуть позже. Или пойду домой. Наверное, это считается уважительной причиной для прогула.
– Мне правда очень жаль.
– Я знаю. Иди.
Но я не ушел.
– Я провожу тебя домой.
– Но у тебя-то нет уважительной причины.
– Плевать. Я просто провожу тебя и вернусь.
И мы с Викой поехали на Ленинский проспект. Она не плакала.
– Это и есть дружба, да? – спросила Вика, когда мы подошли к ее подъезду.
– Наверное.
Она улыбнулась и обняла меня.
– Все заканчивается, – прошептала она мне на ухо. Поцеловала в щеку и отстранилась.
– Держись, – сказал я.
– Держусь.
– Хочешь, чтобы я остался?
– А если твоим родителям позвонят?
– Я думаю, им все равно. Тем более, мама в командировке.
– Хорошо. Моей мамы все равно дома нет сейчас.
Мы поднялись на лифте и зашли в ее квартиру.
– Включи что-нибудь, – попросила Вика.
– Что?
– Какой-нибудь сериал или фильм. Чтобы отвлечься.
Я немного растерялся.
– Например?
– Да что угодно. Мне правда все равно. Я налью чай. Весь день мы с Викой сидели за столом перед большим монитором и смотрели «Светлячка». Я решил выбрать его, потому что он был забавным и трогательным. Космический вестерн про контрабандистов, в котором за четырнадцать серий никто из главных героев не умер.
Несколько раз я пытался обнять Вику, но она отстранялась.
– Не надо. Не надо меня жалеть, будто я слабая, – сказала она.
– Ты не слабая. Ты, наверное, самый сильный человек из всех, кого я знаю.
Только тогда Вика заплакала.
33. Боль
Ты стоишь над мертвым солнцем ветхой выжженной планеты
И все чаще вспоминаешь смерть погашенных светил.
Ты забыл, что черным дырам не хватает нынче света.
Ты забыл, как гаснут звезды, что когда-то ты любил.
Животный мир жесток. Я читал где-то, что, если у самки рождается слабый или увечный детеныш, она не будет о нем заботиться. Некоторые животные оставляют такое потомство, другие поедают. Естественный отбор. Все просто.
Но в человеческом обществе все то же самое. Только изощреннее, жестче и длится намного дольше.
Мне казалось, Влад злится на меня, только я не понимал за что.
Когда я пытался поговорить с ним, он уходил в гостиную или на кухню или – что еще хуже – просто игнорировал меня.
Это было ужасно. Мне хотелось встряхнуть его, ударить, заставить слушать. Но я не мог.
Я больше ничего не мог.
Я мечтал о том, чтобы четверть поскорее закончилась, и я мог бы просто спать.
Соня уедет, я уеду, какой во всем этом смысл?
25 марта Владу исполнилось восемнадцать лет.
Мама была в командировке, а Влад и Игорь пошли отмечать день рождения в ресторан с их родственниками. Я остался один.
Не помню, когда я первый раз почувствовал боль внизу живота, потому что не обратил на это внимание.
Когда Влад и Игорь вернулись, я уже лежал в постели и делал вид, что сплю. Так было безопаснее. Но боль не отпускала меня.
Влад лег спать, а я спустился и дошел до кухни. В одном из ящиков лежала аптечка. Мне нужны были обезболивающие.
Я включил свет и начал искать.
В коридоре послышались тяжелые шаги. Я уже очень хорошо знал эту походку.
Игорь.
Мне стало страшно.
– Чего тебе здесь надо? – спросил он.
– Мне понадобилась аптечка, – ответил я не оборачиваясь.
– На хрена?
Он подошел ближе.
– Я не очень хорошо себя чувствую.
– Если не перестанешь мешать мне спать, то точно почувствуешь себя еще хуже. Вали в комнату.
– Мне нужно обезболивающее.
– Перебьешься.
Игорь схватил меня за плечо, развернул и пинком отправил с кухни.
Мне ничего не оставалось, как пойти.
– Стой.
Я остановился, и Игорь кинул в меня упаковкой «Нуро-фена». Но теперь я боялся пошевелиться.
– Уезжай-ка ты после этой четверти, – сказал Игорь. – Ты ведь знаешь, что тебе здесь не рады. Даже Влад теперь с тобой не разговаривает.
– Откуда вы знаете? – Я обернулся к нему.
– Потому что он понял, что общение с тобой ни к чему хорошему не приведет.
Я поднял «Нурофен» и пошел в комнату, которая перестала быть моей.
– Что надо сказать? – спросил Игорь.
Я знал, что надо сказать, но боялся, что после таких слов он точно меня ударит.
– Спокойной ночи.
– А за таблетки?
– Спасибо.
– Всегда бы так. Жаль, что воспитывать тебя уже поздно. Был бы ты помладше, я бы занялся. А сейчас уже ничего не поделаешь.
Он выключил свет на кухне и пошел к себе.
– Спокойной ночи, – повторил я и залез наверх.
Влад не спал. Я слышал это по его тихому дыханию.
Но он ничего не сказал.
Я принял таблетку, затем вторую и третью.
Боль не проходила. Я уснул только ближе к шести утра, но вскоре зазвонил будильник на мобильном телефоне. Вставать было сложно.
Но я встал, умылся и почистил зубы.
Игорь уехал на работу, а мы остались вдвоем.
– Все в порядке? – спросил Влад, когда я стоял у шкафа, держась за полку.
– Не твое дело.
– Леш, что случилось?
– Ничего не случилось, – я развернулся и оттолкнул его, – Отвали от меня.
– Слушай, я не хотел…
– Заткнись! – рявкнул я, – Иди на хрен.
Влад кивнул и вышел из комнаты.
Мне хотелось расплакаться, но я собрался и пошел в школу. По пути я зашел в аптеку и купил упаковку «Кетанова». Эти таблетки помогли гораздо лучше, чем «Нурофен».
День тянулся ме-е-едленно. Всего три пары, а мне казалось, что я попал в сингулярность, и время замедлилось во много раз.
– Ты жутко бледный, – прошептала Вика на перемене, – Все в порядке?
– Ага.
– Точно? У тебя ничего не болит?
– Немного. Отравился, наверное. Я ведь вчера съел котлету в столовой, а там был лук. От лука мне не очень хорошо.
– Может, тебе домой пойти?
– Нет, все в порядке, – я попробовал улыбнуться.
Во время второй перемены я зашел в аптеку и купил «Но-шпу». Она немного помогла.
А на третьей паре Клара Ивановна первым делом вызвала меня к доске.
Я вышел, хотя у меня кружилась голова.
– Ты читал роман «Война и мир»?
– Да, читал.
– Расскажи, о чем там.
Я очень удивился, зачем Клара Ивановна попросила меня рассказать о «Войне миров».
– В начале двадцатого века земляне увидели вспышку на Марсе, а через несколько лет можно было наблюдать некие объекты, которые двигались от Марса к Земле. Потом они стали падать, но люди подумали, что это просто метеориты.
У меня пересохло в горле, и я замолчал. Вика почему-то мотала головой.
– Что ты рассказываешь? – спросила Клара Ивановна.
– Сюжет «Войны ми…». Ой.
– Именно. Ой.
Все засмеялись.
– Я перепутал «Войну миров» с «Войной и миром». Я ее тоже читал.
– Читал он. Садись, два.
– Это несправедливо, – сказала Вика. – Он просто перепутал.
Снова раздались смешки.
– И что? Я должна это слушать? Вот ты и расскажи.
– Не буду.
– Что значит, «не будешь»? Иди к доске, Веревкина.
– Ставьте два или разрешите ему ответить.
Я сел на место, потому что мне надо было сесть.
– Значит, обоим двойки, – Клара Ивановна поставила оценки в журнал. – Бережков, к доске.
Юра Бережков вышел и, запинаясь, рассказал немного о Наташе Ростовой, Андрее Болконском и Пьере Безухове.
– Фу, – шепнула мне Вика, – Сразу видно, что читал только краткое содержание.
Я сделал попытку улыбнуться.
После уроков она проводила меня до самой квартиры.
Дома была Людмила Сергеевна. Она вьтптла меня встретить и увидела Вику. Я не умею определять эмоции по лицу, но ее удивленные глаза я заметил сразу же.
– Это кто? – спросила Людмила Сергеевна, кивнув на Вику.
– Виктория Веревкина, его одноклассница, – представилась Вика и протянула руку.
Людмила Сергеевна не пожала ее.
– А ты пьяный, что ли? – прищурилась она.
– Нет, я, кажется, отравился. Скоро пройдет.
– Ты останешься на обед? – спросила Вику Людмила Сергеевна.
– О, спасибо за приглашение. С удовольствием.
Людмила Сергеевна и Вика ели суп, а я сидел рядом и пытался делать вид, что меня не тошнит от еды.
Вместо этого я пил минеральную воду.
Потом Вика ушла, а я залез наверх и долго лежал, поджав колени к груди. Я пытался спать, но не мог.
Боль сконцентрировалась внизу справа.
Тогда я понял, что со мной, и спустился.
Голова кружилась.
Я прошел в гостиную. Людмила Сергеевна сидела на диване и читала первый том «Войны и мира», который я взял в библиотеке.
– Кажется, у меня аппендицит, – сказал я.
Она отвлеклась от книги.
– Не придумывай. Ты сам сказал, что отравился.
– У меня болит справа снизу.
– Давно?
– Справа только сейчас начало, а вообще болит со вчерашнего вечера.
– Значит, не аппендицит. Выпей еще воды и два пальца в рот попробуй. А потом ложись.
Я выпил стакан минеральной воды, но не стал вызывать у себя рвоту, потому что живот болел слишком сильно.
Я лег вниз. Влад не заправлял постель, но сейчас мне было все равно. Я завернулся в его одеяло и, кажется, уснул.
По крайней мере проснулся я, когда кто-то тронул меня за плечо. В комнате было совсем темно.
– Привет, – услышал я тихий голос Влада. – Ты в порядке? Людмила Сергеевна сказала, что ты отравился.
– Мне кажется, у меня аппендицит. Болит справа внизу живота.
– Блин. Ты уверен?
– Нет, я же не врач. Но болит со вчерашнего вечера.
– Почему ты раньше не сказал?
– А кто бы меня послушал? – шепотом спросил я.
Влад сжал мое плечо и вышел из комнаты.
За этот учебный год я третий раз столкнулся со скорой помощью. Двое молодых врачей давили мне на живот и спрашивали, больно ли мне, а потом увезли в больницу.
Полночи мне задавали вопросы, осматривали, прощупывали. Я мало что запомнил, потому что очень хотел спать.