Командировочные расходы Бенгин Николай

– Почему кошка? – удивился Штимер. – По-моему, цветами пахнет.

– Неважно. Послушайте шеф, наверное, нам пора связаться с Короной. Похоже, у них там новые факты или идеи гениальные.

– Я только что говорил с Короной, – ровный тон инспектора насторожил Штимера, но Петр не так хорошо знал Биллинга.

– Ну что, как беседа? Не зря они штаны просиживают, пока мы тут вкалываем?

– Беседа?! – закричал вдруг Биллинг с совершенно необъяснимой злостью. – Ты у нас один – умник, а кругом – дураки?! Ты… – Биллинг запнулся на полуслове, увидев в дверях каюты командора. – Что-то еще?

Командор с непроницаемым видом молча наблюдал за происходящим. Петр стоял пунцовый, как берет жандарма. Есаул, похлопав несчастного помощника по плечу, плюхнулся в кресло и вальяжно махнул рукой командору:

– Проходите, пожалуйста, тут всем места хватит. А вы, господин инспектор, если вас не затруднит, покажите господину командору запись нападения.

Биллинг некоторое время молча переводил взгляд со Штимера на командора, на Петра, опять на Штимера, потом, пробормотав что-то нечленораздельное, придвинулся вместе с креслом к столу.

– Не уверен, что мое присутствие необходимо, – командор явно не торопился воспользоваться предложением Штимера. – Возможно, сначала вам стоит договориться между собой…

– Сколько это будет продолжаться?! – Гро стоял за аркой, ведущей во внутренние помещения каюты, одной рукой опираясь на эту самую арку, другой придерживая штаны. – Что-нибудь можно сделать?! Только не надо ваших чертовых санитаров.

– Вот откуда розами прет, – пробормотал Петр.

– О, конечно! – командор мгновенно переменился – образ грозного хранителя порядка исчез под маской заботливой сиделки, – Санитарные роботы нам совершенно не нужны. Сейчас все будет в порядке. Пойдемте.

Командор стремительно пересек холл и, подхватив Гро под локоть, повлек его вглубь каюты.

– Конечно, сейчас я вам помогу. Почему вы сразу не сказали, что у вас расстройство?

– Я не сказал?! Я говорил!!

– Возможно, я не сразу до конца понял вашу ситуацию. Теперь все в порядке. Ваш номер оснащен всем необходимым оборудованием. Нам сюда, пожалуйста…

Голоса постепенно стихли в недрах каюты. В холле вновь повисла тишина, нарушаемая только раздраженным сопением Биллинга. Разложив монитор стерегущей системы на столе, он все глубже погружался в поиски нужной записи. Штимер неторопливо раскуривал сигарету, исподлобья разглядывая обстановку холла. Унылый нулевой интерьер ничуть не удивлял – это как раз было в духе инспектора Биллинга, но вот брошенный на кресло весь какой-то жеваный сюртук смотрелся удивительно. Да и сам Биллинг выглядел немного странно, таким взъерошенным Штимер видел его только однажды, когда оба были курсантами. Тогда неловкий, стеснительный Биллинг оказался чуть ли не в центре скандала с нарушением Указа «О сексуальной безопасности» в стенах полицейской академии. Штимер тихонько хмыкнул – нет, пожалуй, в тот раз Биллинг смотрелся все-таки взъерошенней, хотя бы потому, что носил тогда не лысину, а вполне приличную шевелюру, не хуже, чем нынче у Петра.

Тем временем Петр, усевшись в ближайшее кресло, мусолил пуговицу все еще белоснежного смокинга и в который раз изумлялся собственной глупости. «И зачем, спрашивается, было лезть. Опять выступил не по делу, вот и получил. Хотя ведь совершенно точно – на Короне какие-то новости. И что я такого сказал? Просто не вовремя, наверное, как всегда». Несчастная пуговица ничем не могла помочь, и Петр продолжал нещадно ее скручивать. «И все-таки, наверное, что-то случилось… Я ж и не сказал ничего…» Цветочный аромат, новой волной хлынувший в гостиную, немного отвлек его от тяжелых раздумий.

– Ваш коллега получил необходимую медицинскую помощь, – командор аккуратно положил на ближайшее кресло пакет с одеждой Гро. – В настоящее время он спит. Итак, что вы хотели мне продемонстрировать?

Биллинг, нашедший, наконец, нужную запись, развернул небольшой экран стерегущей системы так, чтобы командор что-то смог увидеть, но тот лишь пожал плечами и одним каким-то неуловимым жестом переключил изображение на иллюминаторный монитор.

– С вашего разрешения, я хотел бы видеть подробности того, что вы так хотите показать, – заявил он, усаживаясь неподалеку от монитора. – Итак?

Пока шло видео, настроение командора подобно подбитому рейдеру падало все стремительней и круче. Оправдывались худшие подозрения насчет притаившихся неприятностей. В какой-то момент он позавидовал пребывающей без сознания командорше Четвертого уровня – лежит себе в реанимации, ни о чем не беспокоясь, и правильно делает. К концу демонстрации командору очень хотелось убить всех этих сидящих рядком полицейских – ведь сколько часов молчали! Что угодно ведь случиться могло из-за их молчания, а разбираться ему. К счастью, ничего не случилось. А с другой стороны, ну и молчали бы себе дальше! Теплилась, конечно, слабая надежда, что все это мистификация, и на служебных видеозаписях сразу станет видно, что беспокоиться не о чем…

– Прошу извинить, – отчеканил командор, – я не надолго.

Надежда угасла на первых секундах тех самых служебных записей – тварь имела место быть. Что-то большое, с толстыми не то щупальцами, не то ногами вломилось в пассажирскую каюту, где и пало под ударами лазеров. Запершись в ванной комнате, командор злобно таращился на экран. Тварь очень хорошо просматривалась внутри каюты и отсутствовала снаружи. То есть за пределами каюты ее как бы и вовсе не было. Сколько командор ни терзал сенсоры управления, монитор во всех диапазонах равнодушно показывал пустой коридор перед каютой. В записях напичканных вокруг двери датчиков не было следов существенных перемещений масс или изменения полей. Зато в каюте все было по полной программе – гигантская амеба (или как ее там), и стрельба стерегущей системы, и красное перекошенное лицо полицейского на полу.

Тяжело вздохнув, командор вывел на экран инструкцию на случай возникновения на борту зоологической опасности. Он и так знал ее, можно сказать, наизусть, и о том, что не в силах исполнить ее первейшее требование, тоже знал. Собственно, все инструкции по устранениям опасностей всегда начинались с требования локализации – после выявления угрозы ее безусловно надо ограничить в возможно меньшем пространстве! Безусловно! Командор уныло скользил взглядом по параграфам. Да, конечно: принять меры к изоляции… заблокировать… исключить возможность… Так, следующий этап. Оценить степень угрозы по стандартной шкале. Командор выпятил нижнюю губу и, почти не колеблясь, выбрал Третью – высшую степень. Дальше. Доложить по инстанции. Еще раз тяжело вздохнув, он отправил служебные записи из злополучной каюты с пометками «особой срочности» и «особой важности» по инстанции – командору Второго уровня. У него было омерзительное чувство, что он отправляет наверх рапорт о собственном дисциплинарном проступке. Командор снова уткнулся в инструкцию: Идентифицировать опасность – м-да, с этим тоже проблемы, Устранить опасность… Провести дознание… Провести судебную процедуру над виновным… Отчетная документация… Выводы и рекомендации.

Отвернувшись от экрана, он некоторое время просидел неподвижно, печально размышляя о превратностях командорской судьбы – один раз в жизни крупно повезло (совмещение должностей в полете), и тут же все испортилось. Он очень хорошо представлял себе, как командор Второго уровня, чуть повернув толстую шею, брюзгливо смотрит на сообщение, и как по мере хода записи медленно поднимаются мощные кустистые брови над небольшими, всегда как бы скучающими глазками. Потом на кирпично-красной физиономии проступает выражение праведного негодования человека, оторванного от важных дел из-за чужого разгильдяйства. Потом… Воображение не успело дорисовать ужасную картину поднимающегося, как девятый (или какой там?) вал, административного гнева – на экране появился командор, однако не Второго, а самого что ни на есть Первого уровня. Деловито уточнив подробности, тот сообщил, что берет ситуацию под личный контроль и поручил еще раз допросить полицейских: «Подумай, как заставить их сотрудничать, наверняка монстр с ними как-то связан. И пожалуй, – добавил он напоследок, – будет нехорошо, если кто из них пострадает только потому, что ты их обезоружил. Верни конфискованное, однако позаботься, чтобы после этого они не причинили никому вреда».

Так бывает, что начальство несет полную чушь. Командор Третьего уровня выключил экран и мельком подумал о безнадежных идиотах, готовых в таких случаях твердо отстаивать собственное мнение.

Штимер докурил очередную сигарету и теперь сидел в размышлении, не начать ли новую. Всегалактическая борьба с курением как-то обходила люкслайнеры стороной, здесь по-прежнему можно было безбоязненно и мирно наслаждаться вредной привычкой. Забота о некурящих ограничивалась мгновенной очисткой воздуха от любых следов курения, да и то – только в общественных местах. В каюте, как успели убедиться все присутствующие, дым вообще никуда не девался, а так и плавал, все больше нагружая воздух курительными ароматами.

– Обрисую ситуацию, – затянутый в черный мундир, увешанный разноцветными аксельбантами командор Третьего, а по совместительству и Четвертого уровня возвышался над Биллингом, как зримое воплощение корабельного правосудия. – Итак, наш лайнер сделал остановку на одной удаленной и, прямо говоря, не полностью цивилизованной планете. В последние минуты перед взлетом администрация планеты внезапно установила дополнительный жесткий контроль за входом на корабль, а в качестве пассажиров на борт поднялась группа вооруженных людей с удостоверениями полицейских. Трое из них рассредоточились по кораблю, а четвертый занял оборону в каюте.

– Это я занял оборону?

– План не совсем удался. То, что проникло на корабль, попалось в ловушку, но уничтожить вы его не смогли…

– Господин командор, – раздраженно перебил инспектор, – не могли бы вы не стоять надо мной?! Поверьте, утомительно задирать голову и одновременно выслушивать эти бредни.

– У вас разнообразное оружие – бластер, шокеры, стационарные боевые лазеры, – командор неторопливо обошел стол и уселся напротив Биллинга. – Полагаю, вы знаете, какое именно более эффективно в той или иной ситуации…

– Лазеры в моей каюте – обычная практика любой оперативной группы на нашей планете! Штаб-квартира, в том числе временная, должна быть защищена.

– Интересный обычай, а главное, очень полезный в данном случае. После этого трое, как ни в чем не бывало, идут гулять по кораблю, а четвертый…

– Мы, стало быть, охотники на монстров?

– А четвертый добивается аудиенции у самого профессора Стайна. Простой полицейский, оказывается, обладает чрезвычайными полномочиями агента Конфедеративного уровня. И вот тут почти подряд происходят два интересных события…

Биллинг оглянулся. Петр сидел, откровенно разинув рот, с глазами большими и круглыми как иллюминаторы экскурсионной баржи, а Штимер только криво ухмылялся сквозь густой табачный дым.

– …Во-первых, те, что гуляли, задумали, не имея ни соответствующего статуса, ни приглашения, проникнуть в чужую каюту. Я еще не разобрался в целях посещения, поскольку ваши объяснения сбивчивы и не вызывают доверия, а иной информации пока нет, – командор выделил слово «пока» и поднял вверх указательный палец в знак неизбежности появления той самой «иной информации». – Итак, каюта оказалась пуста, если не считать динамического интерьера с манекенами и ультразвуковой музыки, а у незваных гостей в крови полно «брынзы». И что из этого вышло?

Командор оглядел присутствующих, как учитель неуспевающих учеников.

– Во-вторых, произошло еще одно нападение монстра, назовем его для ясности осьминогом-невидимкой. Теперь он ударил, дождавшись, когда все четверо соберутся вместе. Но вот что интересно, пострадал только один – тот, у кого в крови не было и следов этой самой «брынзы».

– Потрясающе.

– Было и третье нападение. Референт Стайна в настоящее время лежит в коме, и наша аппаратура пока не может вывести его из этого состояния. Диагностирован неврологический шок. Первоначально я никак не связывал между собой все эти события, однако теперь связь вполне очевидна.

Командор повернулся к Штимеру:

– Когда на Третьем уровне с вами случился гемодинамический криз, который вполне мог закончиться комой, вы, если мне не изменяет память, держали в руках оружие. Так вот, референт господина Стайна, прежде чем свалиться, тоже зачем-то вытащил свой пистолет. Похоже, он, как и вы, вышел на охоту, не позаботившись о наркотике. Итог печальный, – командор развернувшись, снова уставился на Биллинга. – А теперь просто скажите: «брынза» – это противоядие? Вы понимаете, что мне это надо знать?

– Понятия не имею. – Биллинг хотел выругаться, но передумал. Ему стало как-то все равно, и единственное, чего хотелось, так это поспать.

– Напрасно. Почему-то вы решили, что люкслайнер это что-то вроде диких степей вашей планеты, но это далеко не так! Зде…

Командор замолчал на полуслове, забыв закрыть рот. Он не сразу поверил собственным глазам – роскошный белый смокинг, почти наверняка позаимствованный из корабельного гардероба, шевелился, причем совершенно независимо от владельца. Сам владелец, вжавшись в полной растерянности в кресло, тупо смотрел на ожившую одежду. Первая мысль командора была об осьминоге-невидимке, и от этой мысли сразу стало кисло во рту, но потом командор разглядел зажатую в ладони пассажира оторванную пуговицу. Лишившиеся управляющего центра, застежки смокинга непрерывно срабатывали, заставляя смокинг то наглухо застегиваться, то распахиваться.

– Надеюсь, это ваша личная вещь? – голос изменил командору и прозвучал прискорбно писклявым образом, даже Петр удивленно поднял глаза, отвлекшись на секунду от живущей собственной жизнью одежды. Командор откашлялся и продолжал уже более или менее нормальным тоном. – Гх-м, надеюсь, что ваша, в противном случае я вынужден буду предъявить счет за испорченный смокинг.

– Он сам, – громко, но неубедительно запротестовал Петр, – я ничего…

– Я все вижу, – отрезал командор, – и для начала…

– Для начала потрудитесь объяснить, почему банальное использование вашей одежды напрокат создают реальную угрозу здоровью пассажиров?! – Биллинг немного оживился и с видимым удовольствием близко к тексту цитировал принцессу Фэ. – Эта одежда принадлежит вашему Уровню?

– Да, но никакой угрозы нет! – у командора возникло смутное ощущение дежавю.

– Не уверен, что вы можете гарантировать безопасность пассажира в таком технически неисправном изделии, – заявил Биллинг, после чего замолчал и устало прикрыл глаза с видом человека, сделавшего все возможное для здоровья окружающих. Он в самом деле чувствовал себя выжатым, а в сон тянуло так, что глаза слипались сами по себе.

– Но позвольте… – командор от возмущения опять «дал петуха». – Гх-м, я…

– Капитан имеет честь доложить, что полет проходит в штатном режиме, – раздался властный голос из скрытых динамиков. – Предварительное туннелирование завершено. Через сто секунд наш корабль достигнет базовой скорости относительно плоскости эклиптики и войдет в пузырь Алькубьерре[12]. Рекомендую расположиться в наиболее удобных местах и при необходимости заранее вызвать санитарного робота или приготовить гигиенические принадлежности. Мы покидаем пространство Короны.

– Звучит как-то по-хамски, – заметил Штимер. – Корона и гигиенические принадлежности.

– Маршевые двигатели отключатся примерно на три секунды, – хмуро пояснил командор. – После Алькубьерре мы снова начнем разгоняться, чтоб войти в плоскость местной эклиптики, но в момент невесомости некоторые пассажиры испытывают дискомфорт.

В каюте вновь повисла тишина. Командор, конечно, не отказался от мысли вкатить еще один штраф, но обсуждать тему дальше не видел ни смысла, ни удовольствия. Петр, ясно понимая, что дело совершенно безнадежное, все пытался приладить назад оторванную деталь, отчего застежки клацали еще яростнее. Штимер, засмотревшись на мистическую картину ожившей одежды, забыл прикурить уже вытащенную из пачки сигарету, поэтому автоматика решила, что сеанс курения закончен, и тут же очистила воздух.

– Приготовьтесь, – негромко сказал командор. – Сейчас!

Сила тяжести стала плавно исчезать. Петр, не удержавшись, подбросил вверх оторванную от смокинга пуговицу. Маленький, но довольно увесистый диск свободно взмыл вверх, коснулся потолка… Мелькнуло что-то похожее на лиловую вспышку, и тяжесть вернулась. Вместе с ней вернулась и пуговица, с сокрушительной силой врезавшись в макушку Петра.

– Мы в пространстве Розы, – прокомментировал командор, глядя на печальную физиономию Петра. Тот ощупывал стремительно растущую на голове шишку, одновременно ища глазами закатившийся под кресло злокозненный предмет.

– Вот и славно, – Штимер засунул обратно в пачку не начатую сигарету, – значит, полпути проехали, пора и за дела приниматься. Вы совершенно правы, командор. Конечно, мы должны помочь вам в этом деле. Для начала я готов сообщить, где может прятаться этот, как вы его назвали, невидимка-осьминог.

– Вот как? – недоверчиво прищурился командор. – И где же?

– Сейчас. Вы же не думаете, что эта тварь сама по себе бегает?

– Не сама бегает?

– Отнюдь. Вот вы, наверно слышали, что на Большом Погане вывели породу Сторожевых Поганских крокодилов?

– Я знаю, как выглядит Поганский крокодил. Это не Поганский крокодил!

– Совершенно верно, но у Сторожевого крокодила всегда должен быть хозяин, вы согласны?

– Возможно, – командор почувствовал, что голос опять может подвести, – гх-м, возможно, так и есть. И что хозяин?

– Ну, я имею основания думать, что он прячется на этом, Четвертом уровне.

– От кого?

– Я не знаю, – нахмурился есаул, – может, от всех, а может, и вовсе не прячется. Не в этом дело. Просто это один из пассажиров вашего люкслайнера.

– Я правильно понимаю, что кто-то из наших пассажиров везет с собой…

– Да, именно! Везет невидимку-осьминога.

– А-а, то есть не… – командор озадаченно посмотрел на есаула. – А зачем вы мне про крокодила говорили?

– Ну, это просто для примера. Короче, один из пассажиров незаконно протащил на борт эту гадость, а потом то ли упустил, то ли нарочно выпустил… в общем, я думаю, достаточно будет обыскать его каюту, и мы во всем сами убедимся.

– То есть вы предлагаете просто так провести обыск в номере одного из наших гостей?!

– Не просто так! – вспылил Штимер. – Вот послушайте…

Когда есаул закончил, командор некоторое время задумчиво теребил свисающие на грудь аксельбанты, а потом снисходительно покачал головой.

– Давайте, я повторю то, что услышал. Итак. Сразу после нападения вас вызвал этот господин, – командор покивал на задремавшего прямо в кресле Биллинга. – И недалеко отсюда вы встретили человека в розуанском костюме. Вам показалось, что этот пассажир похож на знаменитого контрафактиста, да еще в руках он нес шар неизвестной вам природы. В списке пассажиров вы нашли страдающего сильным ожирением розуанца и установили, в каком номере он зарегистрирован, – командор сделал эффектную паузу, – а теперь пытаетесь меня убедить, что именно в этом номере я найду то, что напало на вашего коллегу. Я правильно излагаю?

– В целом правильно, но неубедительно.

– Совершенно неубедительно. Для обыска нужны совсем другие основания.

– Ну хорошо, вот вам еще основания: вы когда-нибудь слышали про турберы?

– Так-так, продолжайте, – протянул командор.

– Ну, так вот. Есть сведения, и эти сведения может подтвердить один из ваших пассажиров, что этим рейсом летит большая партия незаконных турберов.

– Вот в чем дело! Вот зачем вы хотите устроить обыск, – командор щелкнул пальцами с видом человека, раскусившего несложную головоломку, – значит, полиция идет по следу «Коронного транзита». Наверно, уж очень большая партия? Да?

– Вам надо определиться, – неожиданно подал голос Петр, – либо мы охотники на монстра под маской работников полиции, либо наоборот, полицейские под видом охотников.

– В любом случае, – проворчал несколько сбитый с толку командор, – не вижу причин для обыска. И о ком из пассажиров, собственно, речь? Кто что-то там подтвердить может?

– Подтвердить может дипломат республики Роза, по имени Крнгут… – Штимер сморщился, тщетно пытаясь вспомнить неудобопроизносимую фамилию.

– Крнгутгроссвор’лорд Леопольд Вун, – закончил командор, – действительно летит с нами. Значит, это он ваш информатор насчет турберов? Мне сообщили, что он тут плохо себя почувствовал, и его пришлось эвакуировать в собственный номер. В таком состоянии он мог наговорить вам что угодно. Так что все это тоже неубедительно.

– Про турберы и четыреста первый номер он рассказывал, когда был абсолютно трезв, – возразил Штимер, – и какой смысл ему выдумывать?

– Я не знаю, что он вам… – начал было командор и осекся. – В каком номере, вы говорите?!

Несчастный случай со штатным командором, вернее, командоршей Четвертого уровня произошел именно в четыреста первом. Случай абсолютно нелепый, невозможный по определению, опровергающий здравый смысл и основы корабельного благоустройства. Случай, который наверняка станет объектом многократного, скрупулезнейшего исследования, а возможно, и далеко идущих выводов – как могло произойти то, что произошло: при посещении пассажирского номера старший офицер экипажа внезапно падает в иллюзорное, составляющее часть типового интерьера ущелье. Более того, падение заканчивается тяжелейшей, почти что смертельной травмой. Если б не личная многоуровневая система офицерской защиты, то определенно – смертельной. И все это с полной достоверностью фиксируется на служебных записях злополучного номера. Никаких агрессивных действий со стороны пассажира, никаких признаков неисправности оборудования, ничего настораживающего до самого момента падения. Да и после падения – пассажир сразу вызывает помощь, автоматика отрабатывает все положенные при несчастных случаях алгоритмы. Командор лично несколько раз пересмотрел все записи – и ничего настораживающего не увидел, кроме, конечно, самого падения.

– В четыреста первом, – медленно повторил Штимер, – а что? У вас уже есть какие-то сведения?

Вопрос повис в воздухе, как до этого висели сизые клубы сигаретного дыма – эффектно, и тоже не удостаиваясь никакого внимания. Командор только морщил лоб, тщетно пытаясь связать воедино невидимку-осьминога, несчастный случай, турберы и четыреста первый номер. Биллинг уже мирно посапывал в кресле, а Петр, решив, наконец, снять вышедший из-под контроля смокинг, обнаружил, что это тоже непросто.

– Вот что, – неожиданно прервал молчание командор, – давайте послушаем вашего дипломата. Вы можете с ним связаться?

– Конечно, – Штимер принялся колдовать над браслетом.

– Рад слышать, господин есаул! – раздался громкий голос атташе. – Как наши дела?

– Наши дела прекрасны на редкость, – отрезал Штимер, – тут к вам разговор имеется.

– Отлично! Всегда рад! Я как раз собирался поплавать. Приходите.

– Ну, на самом деле, мы можем и… – Штимер запнулся, глядя на меркнущий внутри браслета огонек – дипломат уже выключил связь.

– Вероятно, он хочет общаться с вами не по телекому, а лично, – покачал головой командор.

– Да, я заметил. И чего делать будем? Собственно говоря, что мы у него спросить-то хотели?

– Я бы хотел услышать непосредственно от него информацию про незаконный провоз турберов на нашем корабле и конкретно про четыреста первый номер. Возможно, это даст основания для административных действий, в том числе досмотра. Предлагаю не терять время, если вы действительно считаете, что это как-то связано с нападениями.

– Ну конечно, чтобы не терять время, теперь будем ходить туда-сюда. Петр, черт побери, что ты делаешь?

– Он не снимается! – Петр подпрыгивал рядом с креслом, безуспешно стараясь вырваться из цепкой хватки смокинга. – Вот видите, я тяну за рукав, а он прямо насмерть, а отпускаю – сразу расстегивается, сволочь!

– Перестань прыгать! – Штимер раздраженно сунул пачку сигарет в карман и, выбравшись из кресла, встал позади Петра. – Подними руки и расслабься.

Петр послушно поднял руки вверх с видом человека, знающего, что ему уже ничем не помочь.

– По моей команде присядь, понял? Ноги подогни, и все. Ну что, готов? – Штимер крепко взялся за рукава безвольно висящего смокинга. – Давай!

Петр честно подогнул ноги…

– Я так и думал, что ничего не получится, – заметил командор, рассматривая сидящего на полу Петра, – поскольку очевидно, что эта одежда из корабельного гардероба, она без сомнения обладает прекрасной прочностью и замечательными прочими характеристиками.

– Угу, – Штимер осторожно потрогал скулу под левым глазом, – действительно замечательно.

– Я же говорю – сволочь!! Он, как только вы рукава дернули, а я…

– А ты вообще помалкивай. Тебе подогнуть ноги сказано было, а не локтями махать.

– А я подогнул… – Петр потер пострадавшую при падении попу, – а он прям затянулся, гад… а вы как дернете вверх…

– Я в курсе, – сухо кивнул Штимер, – а теперь секунду посиди спокойно. Скажите, господин командор, как бы нам избавиться от этого безобразия?

– Вы имеете в виду смокинг? Я могу вызвать специалистов технической поддержки, уверен, они справятся, – командор покосился на мирно спящего Биллинга. – Конечно, их услуги также будут включены в счет.

– И по-другому никак нельзя?

– Если бы уважаемый гость, – командор вежливо кивнул Петру, – проживал в одном из люксов Третьего уровня, оборудованных полнофункциональным гардеробным модулем, это не составило бы труда, а так только услуги наших специалистов.

– Ну, Петр, так тебе никаких командировочных не хватит. Я думаю, ходи в смокинге пока что, авось сам упадет.

– Эта сволочь опять расстегнулся, – Петр, не переставая тереть ушибленное место, неловко поднялся на ноги, – как я в нем ходить-то буду?

– Так и ходи. Кстати, командор, вы ведь хотели к одному дипломату наведаться. Мы идем, наконец?

Чего на самом деле хотел командор, так это, чтоб ситуация со зловещим невидимым осьминогом как-нибудь сама собой благополучно разрешилась, например, чтобы тварь сдохла по-тихому или, на худой конец, чтоб поймали ее где-нибудь на Втором уровне. И уж чего совершенно точно не хотел командор, так это соваться в четыреста первый номер. Пока шла вся эта суета со смокингом, он припомнил, что референт Стайна впал в кому неподалеку от этого самого злополучного места – шел себе по коридору да и грохнулся шагах в десяти от двери. Наверняка из-за этого командорша и решила в четыреста первый наведаться. Случай, конечно, требовал разбирательства: здоровый пассажир, да не просто пассажир, а референт самого Стайна, ни с того ни с сего сознание теряет, причем так, что и не вытащить. Хотя, как про себя подумал командор, сам он и тогда бы в номер не полез. Дело-то в коридоре случилось, а не в номере. Из служебных записей ясно видно, что референт шел по коридору вовсе не целенаправленно, а вроде бродил, принюхиваясь, а потом выхватил из кармана пистолет и свалился без сознания. Честно говоря, когда случилось несчастье с командоршей, он опять же не усмотрел тут никакой связи. Да и какая связь? Никаких психотропных ударов или иных вредных излучений в обоих случаях вообще ничего не было. Но теперь все предстало в совершенно другом свете, и командор твердо решил держаться от злополучного номера подальше.

– Решено. Мы немедленно идем к Крнгутгроссвор’лорду Леопольду Вуну. Молодой человек, я думаю, останется?

– Зачем это я остаюсь?! Безусловно, мы идем вместе, – Петр жалобно посмотрел на Штимера. – Правда?

– Здоровый синяк будет, – ни к кому конкретно не обращаясь, пробормотал Штимер. Пока командор размышлял над ситуацией, он сначала щурился, потом попробовал мигнуть левым глазом. – Вот как пить дать, здоровенный фингал.

– Никаких проблем. В этом номере лечебный блок, к сожалению, занят, но есть много других вариантов: мы можем вызвать санитарного робота…

– Исключено.

– …можем дойти до вашей каюты и там провести лечебную процедуру, а пока просто наложить макияж или подобрать маскирующие очки.

– Так пойдем, – Штимер мрачно оглянулся на Петра. – А ты, чем локтями размахивать, лучше бы о коллегах подумал – вдруг, пока они спят, эта гадость тут нарисуется.

– Для этого с-стерегущая с-система есть, а я что делать буду? – от возмущения Петр даже заикаться начал. – Тоже с-спать улягусь?

– Ну, тоже верно. А скажите, командор, когда примерно они проснутся?

– Насчет вашего старшего коллеги ничего не могу сказать, а молодой человек, который сейчас в лечебном блоке отдыхает, думаю, часа через два проснется, не раньше. Кстати, раз мы заговорили о ваших коллегах, – командор не торопясь достал и положил на стол бластер Биллинга, потом шокер Гро, – я, в свете последних событий, принял решение вернуть им оружие, однако с определенными ограничениями.

– Это вы очень правильно решили! А в чем ограничения?

– До момента прибытия на Розу носить при себе оружие они смогут только в пределах этого номера. При любой попытке вынести данное оружие двери в номер автоматически заблокируются.

– Ничего себе. А если им надо будет срочно пойти куда-нибудь?!

– Положат оружие в сейф и совершенно свободно выйдут, – командор улыбнулся собственной мудрости, – и все в порядке будет, и никто не пострадает.

– Дело пострадает! Вообще-то, мы здесь не для отдыха катаемся.

– Однако пока что ваши коллеги именно отдыхают, и, как резонно заметил ваш молодой друг, стерегущая система у них есть. Возможно, к тому моменту, когда они проснутся, все наши проблемы уже благополучно разрешатся.

– Сомневаюсь я, однако, – Штимер аккуратно вложил бластер в наплечную кобуру Биллинга, потом с некоторым сомнением, оглянулся на одиноко лежащий в кресле пакет с одеждой. – А скажите, командор, зачем здесь этот мешок с духами? Это вещи Гро?

– Я счел своим долгом вернуть сюда вещи вашего коллеги, поскольку именно они обеспечивали интенсивный ароматический фон данного помещения. Среди гостей нашего корабля многие весьма трепетно относятся к поддержанию индивидуального или коллективного благоухания.

– Я не понял, – честно сознался Штимер, направляясь к пакету, – что такое коллективное благоухание, но, стало быть, это одежда Гро?

– Например, граждане Большого Погана всегда используют парфюмерию с довольно сильным специфическим запахом, видя высокую ценность такого коллективного благоухания в воспитании чувства национального единства, равно и иностранцы, даже в полной темноте сразу понимают, кто рядом с ними, и оказывают должное внимание. Или, например, профессиональные клоуны нашего цирка…

– Ага, – Штимер мрачно взглянул на Петра. – Ну, нам с тобой парфюмерия ни к чему. Один – в живом смокинге, другой с фонарем под глазом, все и так сразу поймут, кто здесь клоуны.

– Наши клоуны совсем по-другому выглядят, – удивился командор.

– Вот! А мы ведь еще и вместе с командором пойдем, так что никто не спутает! – подхватил Петр. – Ну что, выдвигаемся?

– Черт с тобой, – вздохнул Штимер, засовывая шокер Гро поглубже в пахучий пакет, – к дипломату можем вместе прогуляться, но потом отправишься, куда я скажу, и без разговоров. Договорились?