Большая книга ужасов – 5 (сборник) Селин Вадим

Фермерское поселение «Буренка». Гараж семьи Ивашевых

Спустя полчаса Нина раскрыла перед нами двери гаража.

— Сюда, сюда его несите!

Мы с дядей, пыхтя, затащили чудо-юдо в гараж. Оно было довольно тяжелое. Казалось, тяжелело с каждой секундой. И эту странность заметил не только я. По мере того как мы его несли, ноша в брезенте становилась все массивнее и массивнее — об этом сказал и дядя, а когда затащили в гараж, то наши руки просто отрывались. Брезент раздулся настолько, что я подумал, вот-вот, и он лопнет.

Я не понимал, зачем понадобилось трогать это тело. Мало того, что трогать — забирать его с собой и нести в гараж. По мне — так пусть бы оно себе и лежало в лесу. Но дядя с Ниной имели на сей счет другое мнение. Им непременно хотелось осмотреть существо. И я покорно нес носилки.

Мы положили нашу ношу на бетонный пол и открыли брезент. Существо как было не особо крупным, таким и осталось. Не выросло нисколько. Все та же безвольная мертвая тушка непонятного происхождения.

— Почему это нельзя было сделать там, в лесу? — спросил я. — Зачем надо было обязательно нести эту мерзость сюда?

— Здесь морозильник, — сказал дядя.

— И что?

— Мы можем спрятать в него тело.

— Зачем? Вы же сказали, что за ним могут прийти. Ты же… не по пути это придумал? Ты еще в лесу говорил, что это опасно, когда мы уже решили нести его в гараж.

И вдруг я почувствовал себя третьим лишним. Я заметил взгляды, которыми дядя с Ниной переглядывались, их непонятные жесты, — они что-то от меня скрывали, я им мешал. Они определенно не хотели со мной делиться своими планами. Они стали какими-то странными. Очень странными. Я их не понимал.

Я отошел к стене. Широко раскрытыми глазами посмотрел на дядю и Нину.

— Сюда, на стол надо, — говорила Нина.

— Да, на стол. Так будет удобнее его рассматривать.

Дядя надел резиновые перчатки и стал похож на патологоанатома. Пододвинул настольную лампу и включил ее, направляя поток света на существо.

— Посмотри на клыки, — обратился он к Нине. Меня они словно не замечали.

— Да-а-а… — изумленно протянула Нина, с увлечением рассматривая клыки существа. Дядя раздвинул губы зверя. Миру открылись похожие на кошачьи клыки, но на обеих челюстях они были очень длинными и мощными, как у саблезубого тигра. Правда, в уменьшенном варианте. Я почему-то подумал, что если бы существо кого-нибудь укусило, то остались бы ранки, похожие на укус вампира.

— Очень интересно, — увлеченно проговорил дядя. По-видимому, его очень заинтересовал труп. — Посмотри на задние лапы. Видишь когти?

— Ага, — кивнула Нина.

— Это очень сильные когти. Очень.

То, что они были очень сильными, понимал и я. Задние лапы существа напоминали лапы кенгуру, и если бы этот зверь с кем-то сражался, и, подпрыгнув, принялся бы бить противника лапами, то я уверен, что когти в два счета распороли бы живот его врага.

— А посмотри… — увлеченно начал дядя, но я его перестал слышать. В ушах зазвенело. Я почувствовал опасность, реальную угрозу. И вот удивительно, волна страха на меня шла от дяди и Нины. Я так испугался, что незаметно для них выскочил из гаража и побежал. Мимо пустого загона, по пастбищу, на котором паслись коровы и козы, мимо речки, через пшеничное поле. Я бежал долго, очень долго. Пот застилал мне глаза, ноги уже настолько устали, что я их не ощущал, в груди кололо, но я знал, что надо бежать как можно дальше. От гаража, от дяди, от Нины, от всех этих странностей. То дядя с Ниной боятся существа, как кошка воды, то носятся с ним, как дети с игрушкой. Чего они хотят? Для чего это делают? На эти вопросы я не мог ответить.

Фермерское поселение «Буренка». На берегу реки Каял

Часом позже

Я остановился. Постоял у раскидистого дерева, что росло на берегу реки. Вокруг не было ничего — только деревья, высокая трава и собственно река. На этой маленькой полянке на меня снизошло умиротворение. Полянка казалась отдельным мирком спокойствия в этом огромном безумном мире.

Я отдышался. Осмотрелся. При желании тут даже можно жить. Надо только построить небольшой шалаш. И никто не догадается, где меня искать.

Я подошел к дереву, присел на бревно, которое лежало рядом. Посмотрел на речку. И услышал:

— Ты пришел.

Я вздрогнул. Замер. Осторожно повернул голову к источнику звука. Передо мной стояла Золушка — женщина, которую я увидел в день моего приезда.

— Я… да… пришел… — растерялся я.

— Сиди на этом месте и никуда не уходи. Хорошо?

— Да.

Золушка куда-то исчезла, и я, крайне удивленный, остался сидеть один.

— Ты пришел, — услышал я снова.

На этот раз со мной говорила слепая баба Рая.

В желудке что-то неприятно перевернулось.

— Дай мне руку, — сказала она. — И на бревно посади.

Я вскочил и протянул старухе руку. Она крепко вцепилась в меня и под моим покровительством присела на бревно. Положила рядом с собой трость и уставилась белыми глазами на речку.

— Ну вот и началось, — произнесла она.

— Что началось?

— Зачем спрашиваешь, если понимаешь?

Я пристыженно опустил глаза в землю.

— Ты видел.

— Что видел?

— Чужака. Ты его видел. И прикасался к нему. Так? — Старуха повернула ко мне свое лицо. Я посмотрел в ее белые глаза.

— Видел. И трогал. И нес в брезенте. Но я не знаю точно, это тот чужак или нет. Может, другой? Нина с дядей сейчас его обследуют. Тело в гараже. Мы в лесу нашли труп такого же… чужака и отнесли его в гараж. Так дядя сказал сделать.

«Боже, какой бред я несу, как будто сто лет с людьми не разговаривал», — подумал я.

Старуха тяжело вздохнула.

— Я так и знала. Так и знала, что это начнется. Тебе нельзя возвращаться домой.

— Почему? — спросил я. Хотя, в принципе, был согласен — возвращаться домой нельзя. Там мертвый чужак. Там дядя с Ниной. Они странные.

— Потому что дядя уже не дядя, а Нина не Нина, — замысловато объяснила старуха. — Их захватил разум чужака. Скоро они начнут перестраиваться и тоже превратятся в чужаков.

Мы помолчали.

Из воды с плеском выпрыгнула рыба. В камышах, как статуя, стояла цапля, выслеживая глупых лягушек. Пахло уже «зацветающей» рекой.

— Скажи, с тобой случилось что-нибудь странное после приезда сюда?

— Случилось ли со мной что-нибудь странное? А… чужак? Это не странное?

Старуха пожевала губы:

— Я не то имела в виду. Тебе ничего не кажется?

И я понял, что хотела сказать баба Рая.

— Кажется. Иногда кажется, что за мной кто-то следит. Так это чувство меня одолевает, что умереть хочется, а потом резко отпускает — и все. Тревога уходит, как будто ее никогда и не было.

— Значит, ты можешь противостоять. Если не мог бы, то чужаки сразу бы тобой завладели…

И в это самое мгновение я ощутил волнение, о котором только что говорил. Меня снова окутал плотный кокон страха. По телу пробежала дрожь. Мне стало так плохо, что я свалился с бревна на песок и понял, что сейчас потеряю сознание. Конечности меня не слушались, желудок скрутило, в горле стоял ком. Я не мог сделать ни вдоха ни выдоха.

Баба Рая вскочила с бревна и, опустившись на колени, склонилась надо мной. Она что-то шептала, моргала белыми глазами, трясла меня. А я не мог ни шелохнуться ни вздохнуть.

И тут раз! — очнулся.

Сделал глубокий вздох, словно не дышал минут десять. Поднялся с песка как ни в чем не бывало.

— Это было оно, да? — спросила старуха, снова присаживаясь на бревно с моей помощью.

— Да. Оно.

— Беги отсюда как можно дальше, — серьезно сказала старая цыганка.

Эти слова были последними в ее жизни. Старуха хотела сказать что-то еще, но как только открыла рот, из ее левой ноздри ручьем потекла темная, почти черная кровь. Она текла так сильно, точно ее ноздря была не ноздрей, а включенным на всю мощность краном. Баба Рая громко вздохнула, в ее горле что-то заклокотало, а потом она замерла и завалилась назад, непроизвольно опершись спиной о дерево.

Все произошло в считаные секунды. Я не успел ничего сделать.

— Золушка! — в панике закричал я. — Золушка!! На помощь! Да помогите же мне кто-нибудь!

Баба Рая так и лежала, подпертая толстым стволом дерева. Ее белые раскрытые глаза смотрели в небо. Седые волосы были разбросаны по плечам. И самое ужасное, кровавая дорожка шла от носа к шее и дальше, туда, за шиворот. Золотое монисто было перепачкано кровью. Золото и кровь — в этом есть что-то магическое.

— Уже, да? — спросила внезапно появившаяся Золушка.

— Помогите! Бабе Рае плохо! — закричал я, для чего-то хватая старуху за руки.

Золушка, не предпринимая каких-либо попыток помочь свекрови, покачала головой и поправила фартук:

— Оставь ее. Уже все.

— Вызовите «Скорую помощь»!

— Не надо. Идем.

У меня закружилась голова. Хотелось плакать и что-нибудь делать.

— Куда идем? Золушка, да не стойте же на месте!

Наконец я додумался прощупать старухин пульс. Взял ее обмякшую ладонь и придавил пальцем запястье. Ничего. Никакого пульса. Она мертва.

— Она мертва, — удивленно-неверяще констатировал я.

Я не мог в это поверить — вроде бы только что со мной разговаривала — вполне даже живая и активная, а через минуту она уже мертва. С виду баба Рая была такая же, как полчаса назад, только мертвая.

— Мертва, — кивнула Золушка. — Идем.

— Куда? — спросил я, тупо глядя на мертвую бабу Раю.

— На похороны.

— На чьи?..

— На ее, на мамины.

Я почувствовал себя круглым дураком. В голове было пусто, а на плечи как будто бы опустили по мешку муки. Я сел на бревно рядом с бабой Раей.

— На… похороны? Но она же, это… только что ум… ик… умерла.

Золушка снова кивнула. Достала из кармана черный платок и повязала его себе на голову.

— Похороны скоро будут. Ты тоже обязательно приходи. Мама хотела, чтобы ты был на похоронах. — Сказав это, Золушка повернулась в сторону густых зарослей и крикнула: — Идите сюда!

Появились два парня цыганской наружности. Они скорбно посмотрели на мертвую старуху и, бережно взяв, куда-то ее понесли. Но сначала Золушка провела ладонью по лицу бабы Раи и закрыла ей глаза.

— Подождите! — воскликнул я, вскакивая с бревна. — Да что же это такое?! Как так? Вы что, знали, что это случится? Заранее приготовились? Но… это же… этого же не может быть…

— Почему? — удивленно посмотрела на меня Золушка. — Мама нас предупредила, что умрет. Мы и гроб уже купили. Ладно, идем. Скоро закат. Пора хоронить. По цыганским обычаям хоронить надо на закате.

Дальше я плохо помню. Помню частями похороны: бабу Раю положили в гроб и понесли его к кладбищу, которое было неподалеку. Предали тело земле. Затем мы вернулись к ним домой. Помню печальные цыганские песни под гитару. Потом стемнело. Мы пошли на тот берег, на котором баба Рая умерла, и, опять же по цыганским обычаям, зажгли свечи, что находились в алюминиевых плошках, и опустили их на воду. Потом молча стояли и наблюдали за тем, как течение относит огоньки куда-то вдаль. Смотрели на них до тех пор, пока они то ли не потухли, то ли не унеслись течением так далеко, что исчезли из виду. А потом — поминки. Никто почти не разговаривал. Никто не напивался — оказывается, у цыган это считается дурным тоном.

Я ощущал себя участником какого-то абсурдного спектакля. Не мог поверить, что все это происходит со мной: охота на воров, которые оказались таинственными чужаками, странный дядя, странная Нина — его крестница, внезапная (для меня) смерть бабы Раи, которая в первый день моего приезда в «Буренку» чуть ли не довела меня до инфаркта…

Что происходит?

Что произойдет?

Что делать дальше?

Не знаю.

Ночь я провел в доме Золушки, мне постелили в гостиной на диване. Спал я плохо, если, конечно, это вообще можно назвать сном: ворочался с боку на бок, не мог найти себе места, в голову лезли разные мысли.

Я видел чужаков. Одного — живого, другого — мертвого; видел, как изменилась Нина — девочка, с которой я общался, когда был здесь последний раз, и видел, как изменился мой дядя; необычной смертью умерла баба Рая; у меня ни с того ни с сего начинаются и внезапно проходят странные припадки. Я что, чем-то болен? О каком таком противостоянии говорила баба Рая?

Чего ждать от завтрашнего дня?

Мне страшно.

Фермерское поселение «Буренка». Кафе «У Карины»

Пятница

Едва солнце осветило округу, я встал с дивана и ушел из цыганского дома. Прошел вверх по улице к дому дяди и остановился напротив. Идти туда у меня не было никакого желания, да и не мог я этого сделать, потому что между мной и домом словно выросла стена. Что-то меня от него отталкивало. Я решил не спорить с чувствами и прошел мимо дома.

«По-моему, раньше в километре отсюда было симпатичное кафе, — вспомнил я. — Что, если посидеть там?»

Туда я и направился. Причем преследуя три цели — перекусить, подумать над тем, что произошло, и обмозговать план дальнейших действий.

Кафе «У Карины» стояло на прежнем месте. Никуда за годы моего отсутствия не исчезло. Когда я был в прошлый раз у дяди в гостях, оно только открылось — красивое, нарядное и свежеотремонтированное. Сейчас же оно довольно заметно видоизменилось. Здание из нарядного превратилось в ободранное, от стен прямо на глазах отваливалась штукатурка, окна были грязные, за окружающей кафе территорией никто должным образом не следил: повсюду валялись смятые жестяные банки из-под пива, окурки и шелуха от семечек. Но удивило меня другое — множество мотоциклов, которые находились на стоянке рядом с кафе. По-видимому, это кафе стало пристанищем местных байкеров. Также очевидно, что им было наплевать с огромной скалы на внешний вид кафе.

Я пожал плечами и толкнул дверь. Мне в нос тут же ударил запах сигарет, а в уши — громкая музыка.

На несколько секунд все внимание посетителей сосредоточилось на мне. Парни и девушки (последние были вульгарно накрашены и жевали жвачки, широко раскрывая рот), одетые в кожаные вещи, с интересом стали меня разглядывать, а потом отвернулись и занялись своими делами.

Сигаретный дым стоял коромыслом, накурено так, что с трудом можно было видеть лампочки в голубом тумане, от музыки и мата закладывало уши, на полу — затоптанные окурки, но меня вполне устраивало меню, и я отправился к свободному столику, стоящему в углу, и принялся ждать заказа.

Итак, подведем предварительные итоги. Я приехал в гости к дяде и нарвался на неприятности. Мало того, что увидел какого-то чужака, так еще нашел вместе с Ниной труп подобного чужака (или того же самого) и притащил его в гараж. После этого дядя и Нина изменились, а меня начало периодически одолевать чувство, будто за мной следят. Что делать? Как быть? Возвращаться к дяде я не могу — чувствую, что с ним творится что-то плохое, помочь ему тоже не могу — потому что не знаю как, уехать домой опять же не могу — у меня нет денег. Не автостопом же добираться… Странной смертью умерла старая цыганка баба Рая, которая предсказала какие-то смерти, окружающие меня, и вот, пожалуйста, две смерти уже есть — мы с Ниной нашли труп чужака, а вторая смерть — смерть самой бабы Раи. Она знала о чужаках, но не успела мне рассказать о них. Или… не хотела? О чужаках знают и дядя, и Нина, то есть местные жители. Кто такие чужаки? Местные мифические персонажи?

От размышлений голова пошла кругом. Я не знал, что делать, запутывался в происходящем все больше и больше.

Подошла официантка и поставила передо мной заказ. Я взял горячий чай и выпил глоток. По телу разлилось приятное тепло, и мне показалось, что жизнь не такая уж и плохая штука.

Я собрался продолжить свои раздумья, но тут мое внимание привлекла возня за столиком, который стоял через один столик от моего. За ним сидели трое молодых парней в коже и о чем-то оживленно спорили. Брюнет что-то пытался доказать двум своим приятелям и бурно при этом жестикулировал. Те двое то слушали его, то сами что-то говорили, то скептически переглядывались между собой. Один из них — русоволосый и с жиденькой бороденкой покрутил у виска. Тогда брюнет вскочил из-за стола, нервно бросил на него смятую салфетку, навис над двумя парнями и отчетливо произнес:

— Я сказал, это они. Они, ясно вам? И я вам докажу — убью одного и принесу вам. Тогда вы поймете, что были неправы.

— Идиот! В это только бабки старые верят. Сядь и не позорься! — блондин кинул взгляд на меня и добавил: — На нас уже люди внимание обращают.

Брюнет коротко взглянул на меня и сказал своим друзьям:

— А пошли вы…

Развернувшись, он целеустремленно зашагал к выходу из кафе.

Его приятели хмыкнули и бросили ему вслед:

— Сам иди! Монстра своего искать… Гы-гы-гы!

Они громко заржали, потянувшись к огромным наполовину пустым кружкам пива.

В этот момент в моей голове что-то щелкнуло, и я рванул из кафе. Выбежал на улицу. Брюнет заводил свой мотоцикл. Я устремился к нему.

— Эй, подожди!

Шум работающего мотоцикла заглушил мои слова.

— Подожди! — громче крикнул я.

Брюнет услышал меня и оглянулся. Нахмурился. Я подбежал к нему.

— Чего тебе, мелкий?

— Постой. Ты ведь знаешь. Знаешь, да?

— Что знаю? — недоуменно спросил брюнет.

— О чужаках. Ведь именно о них ты разговаривал со своими дружками.

Он выключил мотоцикл, слез с него и с вызовом произнес:

— Допустим.

У меня от сердца отлегло.

— Кто эти чужаки? Откуда они взялись? Что им надо?

Брюнет просверлил меня взглядом.

— Что ты от меня хочешь?

— Я тебе уже сказал.

— Я не хочу с тобой разговаривать. Шуруй давай отсюда.

— Почему?

— Не хочу, и все, — «понятно» объяснил хмурый брюнет, садясь на мотоцикл. Надел на голову шлем, завел мотор.

Я понимал, что если не сделаю что-нибудь эдакое, то от меня уедет моя последняя надежда что-либо прояснить. И я заявил:

— У меня есть труп.

Шея брюнета напряглась. Он замер. Некоторое время осмысливал сказанное мной, затем медленно развернулся, снял шлем и слез с мотоцикла.

— Что? Повтори еще раз.

— У меня есть труп чужака. Он у меня есть, понял? И я видел еще одного, но живого. Мы его выследили с дядей в коровнике. Он на корову напал. А потом на меня прыгнул. Чуть не убил меня. Да точно убил бы, если б дядя ему в заднюю лапу не стрельнул. А через несколько дней мы с подружкой в лесу нашли труп чужака. Я не знаю, это труп того, что на меня нападал, или нет. — Неожиданно меня озарило: — Подожди-ка… Это точно не он. Потому что если бы был он, то я увидел бы рану от выстрела. А я не увидел. Значит, это другой чужак.

Я замолчал. Брюнет тоже молчал. Он держал под мышкой красный шлем и смотрел на меня. Я слышал звук работающего мотоцикла.

— Садись назад, — сказал он.

— Зачем?

— Нам надо поговорить.