Право остаться Негатин Игорь
– Что?
– Не ходили бы вы туда, Александр Сергеевич. Место там… лихое.
– Ну лихость – это дело хорошее, когда в меру.
– Там уже без меры. Даже приставы – и то без нужды не захаживают.
– Вот и славно!
– Чего же в этом славного, господин Талицкий?
– Приставы если и прибегут, то горевать не будут, если мы кого-нибудь зашибем или на землю уроним. Невзначай.
– Дык… Там драки почитай кажний день. Я же говорю – дурное там место. Нехорошее.
– Мы тоже не подарки.
– Перекусите с дороги?
– Перекусить… Марк, ты как насчет скушать кого-нибудь?
– Разумеется! – кивнул Брэдли. – Pelmeni, uodki, borzh и… как их, дьявол… – Он щелкнул пальцами: – Pirozki!
– Баньку? – продолжил Лука Фомич.
Ну как же откажешься от бани, да еще после дороги?
– Обязательно!
– Стол на всю компанию заказывать изволите?
– Конечно, – кивнул я. – Посмотрите, чтобы всего в плепорцию на четверых.
– Не беспокойтесь, Александр Сергеевич, все сделаем! – заверил меня хозяин и ушел на кухню. Мы с Марком переглянулись, ухмыльнулись и пошли разбирать вещи.
Нет, все-таки штампы, принесенные из нашего мира, неистребимы. Реакция Михалыча – очень хорошее подтверждение этому факту! Когда мы заселились и спустились в гостиную, где был накрыт обед, он сначала глаза выпучил на великолепие, а потом осторожно провел пальцами по столовым приборам. Кстати – серебряным.
Вбито в наши головы, что предки в трактирах кушали сытно, но грязновато. Все-таки не ресторан, а обеденный зал на постоялом дворе. Не знаю: может, он ожидал увидеть щербатые глиняные миски и засаленные деревянные ложки с обкусанными краями? Ведь любят некоторые, прости господи, писатели показать наших предков в грязи и убожестве! Любят, стервецы эдакие… Мол, это вам не просвещенная Европа, а край лапотников, которые и со столешницы могут пожрать. Дать бы им в харю, этим лощеным писакам, но слишком далеко находятся.
Хорошо, что здесь Европа на карте отсутствует, а точнее – ниже уровня моря. Сравнивать не с чем. Хотя… придумают. Судя по рассказам Челищева, либерасты и здесь присутствуют. Может, с британцами начнут сравнивать, или японцами. С австралийцами какими-нибудь, если таковые в этом мире присутствуют. Нашли с кем! С потомками каторжан – убийц, насильников и разбойников. Ладно, это я так… устал с дороги, оттого и злой на весь мир.
Описывать блюда не буду. Все-таки мы не первый раз здесь останавливаемся, и вы уже прекрасно представляете, какая искусница местная кухарка! Даже про пирожки с капустой не буду рассказывать и про горячие пышки с чесночком – ни слова! Перцовочку упомяну, но лишь для того, чтобы представили этот крепкий, слезу вышибающий вкус. Икра, рыба… Всё, всё, не буду! Ни слова! Молчу. Тем более что нам аккурат горячий борщ принесли.
Первые полчаса все молчали. Трудно разговаривать, когда ложки так и мелькают! После наших каш, похлебок и жареного мяса – праздник вкуса! Нет, мы тоже не голодаем, но это…
– Это просто симфония… – выдавил Челищев, словно угадав мои мысли. Он вытер пот со лба, осторожно вздохнул и решительно отодвинул тарелку в сторону.
– Водки… налить? – расправляясь с очередным пирожком, спросил я.
– Я почти не пью… – смутился Челищев. – Разве что селедочки немного. Чуть-чуть…
– Помилуйте, Андрей, я тоже не пью, но одну рюмку! – Михалыч усмехнулся и выдал бессмертную булгаковскую фразу: – Как же вы будете селедку без водки есть? Абсолютно не понимаю…[5]
– Эх… Так тому и быть! Наливайте!
– Мы с Брэдли прогуляемся немного, – пробурчал я с набитым ртом.
– Далеко? – поинтересовался Челищев. Потом поправил пенсне и принялся за селедку.
– Нет. Кстати, Андрей, твои вещи нашлись. В целости и сохранности.
– Вот это здорово! – обрадовался он. – Тряпки – это ерунда, мелочь, но вот книги и ноты…
– Лука Фомич божится, что ничего не пропало, – сказал я. Мне даже слегка стыдно стало. Больше полугода здесь живу, а никак до книжной лавки не доберусь. Стыдоба какая…
– Одни куда-то собрались? – покосился Михалыч.
Покосился, надо заметить, с легкой обидой во взгляде. Мол, идете веселиться, а ему ни слова. Пожалуй, он прав. Нехорошо это. Боец он, бога гневить нечего, хороший. Не чета таким, как я. Ему и полезно – быстрее освоится.
– Мы же тебе рассказывали про каюра, который меня и Андрея в беде бросил…
– Драка будет? – с надеждой спросил он.
– Обязательно.
– Тогда я с вами.
– Разумеется, – кивнул я. Марк Брэдли, когда ему перевели, что Михалыч отправляется с нами, даже повеселел. Он демонстративно провел рукой по скуле и ухмыльнулся. Потом разлил по хрустальным рюмкам водку и провозгласил тост:
– Budem!
– Дай бог, не последняя!
– Ну… – Михалыч немного повеселел. – Понеслись в страну чужую!
Кстати, хороший тост! Надо будет запомнить.
28
В кабак, находящийся на самой окраине, мы заявились аккурат в полдень. По уверению Луки Фомича, это самое лучшее время для задушевных бесед с местными мизераблями. Они в этот момент только просыпаются, и если поймать «до первого стакана», то можно и поговорить, в надежде быть услышанным, и получить какой-нибудь вразумительный ответ. Если пообещаете налить стаканчик после разговора.
Ну что сказать про этот трактир? Как подметил Михалыч – «распивочно и раскурочно». Эта потемневшая и покосившаяся изба – ровесница Форт-Росса. Не удивлюсь, если одна из первых «рестораций» в городе. Сугробы под крышу, тропинка, ведущая к двустворчатым дверям. Из снега торчат останки забора. Рядом с ними стоял пьяненький мужичок в валенках и сером тулупе, наброшенном на грязное исподнее. Закусив цыгарку, он что-то бурчал себе под нос, между делом орошая ближайший сугроб, и матерно поминал неизвестного лиходея, который обещал плеснуть, но взял и «омманул».
Экие здесь джентльмены… необязательные.
В Ривертауне я и не такое видел, так что не удивился. Брэдли весело скалился и вспоминал о тамошних ковбоях, которые и вовсе нагишом из салунов выходили. Кстати, он прав. Если вы полагаете, что «коровьи мальчики» – сплошь мужественные и благородные красавцы, то сильно ошибаетесь. Пьянь она везде пьянь: что в Ривертауне, что на землях Форт-Росса. Пьют не меньше, а иногда и больше. Тут хоть на улицах не валяются. Как «почему»? Холодно, потому и не валяются.
Толкнули дверь и ввалились в полутемный зал. Воняло кислыми щами, табачным дымом и потом. Хозяин за стойкой бара был похож на злодея, что в общем-то не удивительно. Выглядеть ангелом в таком заведении очень сложно и откровенно вредно для здоровья. Он протирал грязной ветошью стаканы из толстого стекла и что-то выговаривал половому – высокому парню лет двадцати. Я огляделся и покачал головой: ну и шалман…
– Что вам угодно… господа хорошие? – набычился хозяин и плеснул взглядом по нашему арсеналу. Нехорошо, прямо скажем, посмотрел. Оценивающе. Словно на возможный хабар. Извини, приятель, но ты здесь малость ошибся. С нас тебе прибытка не будет. Радуйся, если без убытков обойдешься.
– Проводника хорошего ищем.
– Нет здесь таких.
– Есть. Зовут Никентием. Где он?
– Ошибаетесь… – протяжно окая, сказал он.
– Знаете, мне бы не хотелось поднимать кверху дном этот гадюшник.
– Силоф-то хватит, господин хороший? Могу и робят с кухни позвать, а они по утрянке завсегда злые. Просто страсть, как незваных гостеф не любють.
– Пасть закрой. Где Никентий?
– Можа, пристава кликнуть?
– Кликни, – хмыкнул я и повернулся к спутникам. – Михалыч, пригляди за клиентом, пока мы с Брэдли осмотримся.
– Сделаем, – тоже хмыкнул Боцман. – Веселитесь и ни в чем себе не отказывайте! Прикрою.
– Вот и славно.
– Куды? – преградил путь парень. Он бросил взгляд на хозяина, будто ждал приказа. Зря. Никогда не отводи глаза в сторону от противника! Опасно!
– Туды!
– Кхех…
Парень согнулся пополам и скривился. Да, коленом в пах – это очень больно, но уж слишком он здоровый, этот «официант»! Некогда с ним играться. Уже пройдя вперед, услышал еще один звук удара и шум рухнувшего тела. Видимо, Брэдли, проходя мимо, добавил, в своей извечной привычке «не оставлять за спиной незаконченных дел». Он прав.
Каюра, который бросил меня и Челищева по дороге в Прошкину падь, мы нашли в одном из номеров этого вертепа. В полутемных каморках на лежаках и прямо на полу валялись местные оборванцы. Бездельники, пьяницы или неудачники, которые надорвались в погоне за мечтой и опустили руки. Многие из них сидели в долгах, рассчитываясь с хозяином работой по хозяйству и другими, не всегда законными услугами.
Полутемный проход, какие-то каморки, закоулки…
Ну и вонь здесь!
Никентий был… пьян – было бы слишком мягко сказано. Он лыка не вязал! И ведь я знал, какой ответ услышу! Что он не хотел, не думал, испугался… Как всегда, Марк Брэдли соображал быстрее всех. Он пообещал пропойце слегка «подмочить репутацию» и вылил ему на голову ведро воды, которое стояло у двери. Может, там и не вода была – не знаю. Не проверял. В доме тепло – не замерзнет. Надо признать, что процесс пошел гораздо быстрее.
– Я… я верну деньги, – начал каюр, когда немного пришел в себя и получил несколько раз по морде, чтобы соображал быстрее.
– Чем? – рявкнул Брэдли.
– У меня… у меня есть золото!
– Золото? Ты даже своих собак пропил!
– У меня вправду есть… – И он начал копаться в своих лохмотьях.
Господи, ну и запах! Меня чуть не вывернуло. А рот наполнился слюной… Что за странная реакция организма? Тьфу! Пока Никентий что-то искал, наши глаза привыкли к сумраку, и я увидел, что в этой каморке еще человек пять. Одни спали, а другие просто лежали и притворялись спящими, чтобы не нарваться на плюху или пулю. Это уж как повезет.
Никентий здорово испугался, и дело не только в страхе перед банальным мордобоем. За такое, дойди это дело до властей, грозит изгнание из Форт-Росса. Нравы здесь простые и незатейливые – выгонят из города, и даже потепления ждать не станут. Или ты уйдешь, или окажешься вне закона… Что означает «вне закона», объяснять, надеюсь, не нужно? Вот и славно. Изгнанник, да еще в начале весны… это труп. Без вариантов. Даже если ружье дадут с двумя патронами и небольшой запас продуктов на дорогу. Кстати, могут и вообще ничего не дать. Как карта ляжет.
– Шевелись, тварь! – Марк не выдержал и пнул каюра. – Сколько я еще буду дышать этим смрадом?!
– Вот! – Никентий протянул нам на ладони какую-то вещицу. – Только не убивайте!
– На хрен ты нам сдался, тварь… – Черт меня побери… – присвистнул Брэдли и повернулся к небольшому окошку.
– Что там?
– Алекс, ты только глянь! – Он держал в руках женский браслет.
– Это браслет. Странно, что он его не пропил.
– Талицкий, ты просто кладезь мудрости!
– Где-то я видел нечто похожее. Узор знакомый.
– Бьюсь об заклад, что эта игрушка – из вустерского экспресса.
– Там было написано только про ожерелье!
– Там было написано про гарнитур! Ожерелье осталось в Ривертауне, значит, еще должны быть перстень и серьги.
– Ты где это взял, паскуда?
– Это…
Удар! Голова Никентия мотнулась назад. Грех было не добавить ему в челюсть. Пусть и без особого удовольствия, но что уж теперь мелочиться…
– Где взял, спрашиваю?
– Заплатили мне… – Проводник сплюнул кровью.
– Кто?
– Люди.
– Ясен пень, что не олени. Кто такие?
– Провожал их до Золотого Берега.
– Когда, как выглядели, сколько их было? Давай не мычи!
– Погоди, Талицкий… – Брэдли подвинул меня в сторону.
– Что тут ждать?! – Я потянулся за револьвером.
– Я поговорю с этим малым, а ты глянь, как там Боцман. Мало ли… Там слишком тихо.
– Не вопрос, – кивнул я и вышел в коридор.
Не успел сделать несколько шагов, как впереди послышался сдавленный крик, а потом грохнул выстрел! Еще крик! Дьявол! Я выхватил из кобуры револьвер и рванул вперед – в зал, где раздалось еще несколько криков и отборный русский мат! Михалыч!
До зала я добраться не успел.
Распахнулась боковая дверь, и прямо на меня вывалился парень. Прочь с дороги! Он получил рукоятью револьвера по харе и убрался назад. Сука!!! Не успел. По руке полоснули ножом и выбили револьвер. Еще двое!
Сильный удар! Мне повезло, что кулак скользнул по скуле, но в глазах все равно слегка потемнело! Драться в этих переходах – ну вас в баню, мальчики! Одного свалил – ударом в пах. Он скрючился и привалился к стене. Жаль, не добил! Еще один! Руку на излом! Хруст. Он завыл от боли. Еще один удар! Вот теперь и ты отдыхай! Можешь хоть глотку сорвать! Брэдли прав! Негоже так оставлять! Начал – добивай! Где револьвер?
Не успел подобрать револьвер, как в проходе возникла здоровенная фигура. Ох ты, черт! Ну и здоров мужик! Все бы ничего – я сейчас злой, меня даже танком не остановишь, но это просто медведь! Мало того, он еще и с ножом. Немаленький такой тесак…
– Брось нож, придурок! – Я облизал пересохшие губы и посмотрел на пьяного увальня, который стоял в нескольких метрах от меня и скалился. Даже отсюда, среди этого табачного и сивушного смрада, я чувствовал запах его пота. Он покачал косматой головой:
– Зря ты сюда пришел…
– Уйди с дороги! – ощерился я.
Плохо. Он хоть и пьяный, но нож держит правильно, не напрягаясь. Пальцы расслаблены, но хват хороший – крепкий. Еще и перебирать пальчиками успевает. Да, профессионализм не пропьешь. Даже если и захочешь. Нож у меня есть. Из нашего мира принесенный. Только драться с этим мужиком на ножах – не самая лучшая идея. Таких дырок нахватаю, что не обрадуюсь.
– Убью ведь! – зарычал я.
– Гхы-ы…
Это в кино красиво выглядит. Противники сходятся в элегантных позах, демонстрируя изящные выпады, пока не встанут лицом к лицу, удерживая руку оппонента, занесенную для удара. В жизни так не бывает! Ножевой бой – это быстро и очень кроваво. Это бойня. Победа скорости над разумом, и тут все решает не красота пируэтов, а количество ударов – надо сделать их как можно больше и успеть уйти в сторону, чтобы уберечься от смертельного клинча.
И времени на уговоры нет. Одни короткие, как выстрел, мгновения. Миг над пропастью. Ненавижу, когда не оставляют выбора. Эх, ведь могли по-хорошему разойтись… да, видно, не судьба.
29
Уехать не получилось – Форт-Росс захлестнула вьюга. Злая и ненасытная мартовская вьюга, которая засыпала город тяжелым весенним снегом, намела непроходимые сугробы и заперла людей в городе. Обозники разводили руками, и нам оставалось сидеть в гостинице, чревоугодничать и ждать, когда немного прояснится. Настроение? Оно было похоже на заунывный вой ветра в пелене летящего снега. Слепая, опасная, высасывающая душу пелена. Это вьюга, господа! Вьюга… Самое время, чтобы задуматься о чем-нибудь вечном, вроде бесконечного пути, по которому мы бредем навстречу неизвестности. Почитать бы Уитмэна, но в этом мире его стихов не знают. Жаль. Он знал, о чем писал.
Кстати, о книгах! Как знал, что погода испортится, – заглянул в книжный магазинчик и, проклиная себя за бескультурье, купил книгу «Жизнь и удивительные приключения Вадима Денисова на Русском Севере» под редакцией Сергея Пашкова. Отпечатано в типографии «Григъ, Кофманъ и товарищи». Между прочим – поставщики двора его Императорского величества. Автор? Неизвестный мне Денис Сагалов. Другой мир – другие авторы, господа!
Брэдли с Михалычем ушли в гости. Их пригласила на «вечерний чай» та самая вдовушка, с которой мы познакомились после трактирной заварушки. Марьяна Минаевна Корсакова-Бердяева. Красивое имя. Кстати, вот ведь нравы! Нельзя просто так взять и пригласить мужчину на чай. Дурной тон! Не поймут-с. Решила пригласить – приглашай его с приятелем, и обязательно позови свою подругу, возможно, тоже вдовую. Стратегия! Челищев тоже ушел, и тоже «на чай». Правда, пользуясь давним знакомством, он мог себе позволить заглянуть в гости без сопровождения. Бьюсь об заклад, что вернется только утром. Оно и верно – нечего по такой погоде бродить. Завируха-то какая! Так и метет!
Завирушка, заварушка… В трактире мы все-таки изрядно повеселились! Могли и без голов остаться. Странное чувство. Я ведь почти бросился на того парня! Зверею? Может быть, и так. Хорошо, что Марк Брэдли вовремя подоспел. Уложил его одним выстрелом и тем самым спас дурную голову мистера Талицкого. Что и озвучил, не отходя от трупа. Я имею в виду реплику про мою дурную голову, а не про спасение. Ладно, будем живы – сочтемся.
Когда мы ввалились в зал, то нашли там еще один труп и хозяина притона со сломанной рукой. Посреди этого бардака стоял наш Михалыч, который выражал недовольство здешним качеством сервиса. Весьма! Весьма цветисто выражался! Ругался, в общем. При этом держал за горло избитого злодея, который так и норовил рухнуть на пол и прикинуться ветошью.
Дальше – больше. Прибежал пристав. После нескольких матерных выражений в свой адрес здешний законник решил не изображать господа бога и побежал в участок за подмогой. Через полчаса пришли еще три человека. Кстати, одного из них я уже знал. Того самого, который приходил в гостиницу меня арестовывать. Увидел меня, повеселел и что-то шепнул своим напарникам. Ребятишки тоже заулыбались, расслабились и убрали руки с кобур.
Потом был обыск, и под прилавком нашли кожаный мешочек, чье содержимое очень заинтересовало здешние власти. Нет, не самородки и не золотой песок. Этим добром здесь никого не удивишь, и любой торговец Форт-Росса держит под прилавком весы на тот случай, если клиент расплачивается промысловым золотишком. Золото и самородки нельзя вывозить с русских земель, но на всей территории Форт-Росса они имеют свободное хождение.
Так вот – среди находок были очень интересные мужские часы. Точнее, не сами часы, а самодельные брелоки из золотых самородков. Они-то и заинтересовали дознавателей. Уж больно форма приметная. Один из самородков был похож на глазастого и ушастого филина. Очень пухлого филина. Хозяин отпирался, но Брэдли, испросив разрешение, провел беседу «а-ля шериф Ривертауна», и хозяин поплыл. Еще бы не поплыть – с отстреленным-то пальцем. Не захочешь, а расскажешь. Или без пальцев останешься. Видали уже… Не первый день Марка знаю.
Нашелся и «хозяин» этих часов, а у Брэдли появился еще один собеседник. Разговорили и этого. Правда, он держался немного дольше. Михалыч, помянув чью-то маму, вспомнил про экспресс-допросы и достал из поясной сумки струну. В этом мире таких методов не знали. Один из приставов даже взбледнул слегка. В общем, выяснили про смерть охотника-промысловика, чья безутешная вдова жила неподалеку от дома, где некогда обитал Челищев. Сходили к вдове, провели опознание. Умаялись, устали… Мертвецов и раненых сдали местным эскулапам. Живых подлечат, а мертвые послужат науке в здешней медицинской школе. Как выяснилось – есть и такая! Если быть точным – медицинские курсы. Под занавес распили с приставами четыре бутылки водки и расстались если не друзьями, то очень хорошими знакомыми. Брэдли даже записал несколько новых слов из репертуара Михалыча и всю дорогу домой повторял их вслух, чем приводил в изумление редких прохожих.
Кстати, нам здорово повезло, что среди вещей хозяина нашли эти часики. Не окажись их там, нам пришлось бы долго объяснять властям – какого дьявола мы завалились в этот кабак и затеяли стрельбу по живым мишеням. Каким бы шалманом он ни был, но закон есть закон! Право на самозащиту и неприкосновенность жилища никто не отменял. Тем более для охотников за головами. Расслабились мы слегка… Одичали на фронтире.
Пытался читать, но мысли куда-то улетали, а глаза бесцельно скользили по строчкам. На страницах романа жили и погибали герои, а я сидел, смотрел на огонь камина и слушал ветер, завывающий за окном. Вьюга…
Позади меня переговаривались постояльцы, которым осточертело сидеть в полутемных номерах, и они собрались в гостиной, чтобы перекинуться в картишки и почесать языками, обсуждая цены на меха и золото. Купцы, несколько горных мастеров и коммивояжер.
– Хандрите, Александр Сергеевич?
Я обернулся и увидел Анастасию Бестужеву. В мужском наряде. Надо заметить, он был ей удивительно к лицу. Я даже не услышал, как она подошла. Вот ведь кошка какая!
– Добрый вечер, сударыня. Нет, коротаю вечер, не более того.
– Где же ваши друзья? Отсыпаются перед дорогой?
– Вы уже знаете, что мы уезжаем?
– Это Форт-Росс, Александр! Здесь ничего не утаишь.
– Друзья разбежались по гостям.
– А как же вы?
– Не было желания, – усмехнулся я. – Какими ветрами вы здесь?
– Живу неподалеку, а сюда захожу поужинать. – Она бросила взгляд на книгу. – Любите читать?
– Как вам сказать… На это постоянно не хватает времени.
– Так я и подумала. Вы заняты?
– Сейчас? Нет.
– Тогда идемте ужинать.
– Ужинать? – искренне удивился я.
– Бросьте, Александр! Вы не ханжа, а я не собираюсь следовать этим глупым правилам здешнего общества. Сама себе госпожа! Хожу на охоту, а моя собачья упряжка не раз брала призы на гонках. Идемте, я вас угощаю!
– Хм… Черт побери! Это звучит почти по-королевски. Почему бы и нет?
За ужином, который нам подали через несколько минут, она продолжила свои расспросы. Ох уж эти женщины… Мне оставалось сидеть и удивляться, как быстро расходятся слухи по Форт-Россу. Им даже вьюга не помеха.
– Мне рассказали, что вы нашли человека, который убил мужа Марьяны?
– Это заслуга Марка Брэдли и Михалыча.
– Но вы довели дело до конца.
– С помощью здешних приставов.
– Андрея Челищева вы тоже случайно спасли?
– Он попался на моем пути.
– Скажите, а вы всех спасаете, кто попадается на вашем пути? – Она лукаво прищурилась.
– Увы, но бывает и наоборот…
– Кстати, я получила письмо от своей сестры. Она передает вам большой привет.
– Благодарю! Будете ей писать – передавайте поклон. Интересно, как там наш Ривертаун?
– Пишет, что жутко скучно, но дела в округе не радуют.
– Даже так? Что же случилось?
– Новый шериф…
– Ну да, конечно! Зять нашего мэра…
– Работа оказалась ему не по зубам, и помощники откровенно бездельничают. Вашего друга – Стива Палмера, если не ошибаюсь, – вышибли с работы, и он перебрался в Брикстоун.
– Вы знакомы со Стивом?
– Талицкий… Ну не расстраивайте же меня! – Она так потешно надулась, что я чуть было не расхохотался. – Я написала сестре, что познакомилась с бывшим помощником шерифа из этого славного городка. Она, видимо, решила, что вам будет интересно узнать новости про город и своих друзей. Тем более что о себе вы оставили добрую память.
– Надеюсь, все живы и здоровы?
– Увы! Умер… – Она на секунду задумалась, вспоминая имя. – Умер господин О’Хара.
– Гробовщик. Славный был человек. Эдакий философствующий пьяница. Жаль. Скажите, а Катерина ничего не писала про…
– Сильвию Грегори?
– Нет. – Я улыбнулся и покачал головой. – Хотел узнать про Криса, но благополучие моей бывшей хозяйки меня интересует не меньше. Как она?
– Прекрасно! Она была вашей любовницей?
– Извините, но я никогда не обсуждаю женщин. Ни своих, ни чужих.
– Приятно это слышать. Вы женаты?
– Вдовец.
– Мои соболезнования. Дети?
– Дочь…
У меня скулы свело, и, видимо, это отразилось на выражении моего лица. Я спохватился и провел рукой по щеке, словно оглаживал усы, но слегка опоздал. Анастасия посмотрела и больше не задавала вопросов. Я был благодарен ей за эту тактичность. Не хотелось лишний раз вспоминать, а уж тем более рассказывать про свою семью. Она несколько минут молчала, а потом продолжила рассказывать новости Ривертауна:
– Крис купил ферму и собирается жениться. Если не ошибаюсь, то невесту зовут Салли.
– Искренне рад за него. Он хороший парень.
– Вы с ним убили знаменитого Билла Фоули, не так ли?
– Если быть точным, то это сделал Сержио Моретти. Охотник за головами.
– Вустер… – начала она, но замолчала.
– Что с ним не так?
– Вы опять отправляетесь на охоту?
– Нет. На этот раз – нет. Мы просто должны закончить одно небольшое дело.
– Понимаю. Надеюсь, вы сюда вернетесь.
– Зачем?
– Вы же… – Она запнулась. – Вы же оставляете своих друзей в долине, не так ли?
30
Вустер встретил нас неласково – пронизывающим до костей ветром и мокрым снегом, который валился из тяжелых, нависающих над городом туч. Погода под стать настроению Марка Брэдли, который, что уж греха таить, покидал Форт-Росс с тяжелым сердцем. Судя по его задумчивому виду и скверному расположению духа, он запал на симпатичную вдовушку. Михалыч на вопросы о чаепитии не отвечал и сам ничего не рассказывал. Делал большие глаза и пытался выглядеть серьезным. Я даже улучил момент и, что называется, припер его к стенке, чтобы выведать подробности. Он неразборчиво промычал про бубнового короля, о котором обмолвилась подруга Марьяны, и замолчал. Как дети малые, право слово!
Незадолго до нашего отъезда Челищев с Михалычем ушли в Прошкину падь. Разумеется, перед этим они выслушали наставления Марка по поводу собачьей упряжки, а особенно про Тори и Бади. Весь смысл можно свести к фразе: не дай вам бог, если с ними что-то случится!
Пароходный гудок разносился над гаванью Вустера…
У причала стоял океанский пароход, прибывший из Китая, и по сходням бегали грузчики с тяжелыми тюками на спинах. Вот прошел паровой катер – широкая посудина с небольшой надстройкой и грязно-белой трубой. Раздался еще один гудок, слабый и сиплый. Катер поприветствовал океанского собрата и отвалил в сторону таможенных складов.
Мы с Марком Брэдли сняли двухкомнатную квартиру неподалеку от морского порта, и надо заметить – весьма, весьма недорого. После Форт-Росса здесь все кажется дешевым. Кстати – с ванной! Пятьдесят марок в месяц с завтраком и легким ужином. Квартирка чем-то напомнила жилье Шерлока Холмса, каким мы его запомнили по знаменитому отечественному сериалу. Даже хозяйка, миссис Эртон, чем-то напоминала знаменитую актрису Рину Зеленую. Сухонькая, слегка рассеянная старушка. Капитанская вдова. Я хотел намекнуть Марку, что нам чересчур часто попадаются разные вдовы, но решил не рисковать. Брэдли иногда бывает чертовски туп и совершенно не понимает шуток.
– Пойду прогуляюсь немного, – сказал он, когда мы закончили распаковывать вещи, а миссис Хадсон… простите, миссис Эртон, предложила нам кофе.
– Помощь нужна?
– Пожалуй что нет. Схожу в мэрию и закажу себе патент. Чувствую, что понадобится.
– Ты прав.
– Тебе что-нибудь нужно? – Марк щелкнул крышкой часов, взял шляпу и замер в дверях.
– Пачку патронов для револьвера и пачку табаку.
– Хорошо, – кивнул он; нахлобучил шляпу и ушел, зацепившись ногой за наши седла, которые мы привезли из Форт-Росса и свалили прямо в прихожей. Я даже услышал несколько знакомых выражений, которые часто использовал Михалыч в некоторых… ситуациях.
Делать было нечего, поэтому разобрал вещи и попросил хозяйку привести в порядок мой сюртук, пошитый в Ривертауне. Надевал-то всего два или три раза, но здесь он будет весьма кстати. На меня с Брэдли и так косятся, словно мы только что с диких гор спустились и завалились на прием к губернатору, не сняв лыжи. Кстати, здесь уже и снег начал таять. Весной пахнет. Посмотрел в окно и вспомнил, как впервые увидел вустерские улицы из окна небольшой гостиницы. Тогда я сравнивал виды с фильмами времен Чарли Чаплина. Это наваждение уже исчезло, а таинственный мир превратился в обыденную реальность. Это уже мой мир… Мой.