Смертельно опасны Антология

– Правда? – Алекс выглядел смущенным. – Я думал, это потому, что я попросил. Хотел, чтобы ты на них посмотрела, а потом мы поговорим.

– О чем? О переработке? – Шутка получилась более резкой, чем хотела Сара.

Алекс тут же упрямо поджал губы. В детстве он категорически отказывался есть брокколи и ни разу не отступил. Он собирался поговорить с ней на эту тему, и остановить его было невозможно. Сара положила в кофе пол-ложки сахара, размешала и приготовилась провести очень неприятные полчаса.

– Мама, мы должны посмотреть правде в лицо. – Алекс сложил руки на краю стола. – Скоро придет время платить налоги: вторая половина составляет семьсот баксов. Страховку за дом – в ноябре. Цены на отопление растут, впереди зима, а про твой дом нельзя сказать, что в нем так уж хорошо сохраняется тепло.

Он говорил так, будто она не просто старая, но еще и не очень хорошо соображает.

– Я надену свитер и буду перетаскивать маленький обогреватель из комнаты в комнату. Как в прошлом году. Зональный обогрев. Самый эффективный способ обеспечить дом теплом.

Алекс раскрыл ладони, лежащие на столе.

– Да, все отлично. До тех пор, пока в доме не начнет появляться плесень из-за того, что подвал не отапливается. Мама, здесь три спальни и две ванных комнаты, но ты живешь… думаю, всего в четырех. Единственная ванна находится наверху, а стиральная машина стоит в подвале. Слишком много хождения по лестницам в течение дня. Электрический щиток следовало заменить много лет назад, холодильник нуждается в новых прокладках, ковер в гостиной истрепался в тех местах, где он касается плитки.

Сара все это знала и попыталась слегка разрядить неприятный разговор:

– И не забудь, что лампочка на заднем крыльце перегорела.

Алекс, прищурившись, посмотрел на нее.

– Когда береза облетит, нам придется убрать листья с лужайки и из канав. А на следующий год дом нужно красить.

Сара поджала губы. Все, что он говорил, было чистой правдой.

– Я буду решать проблемы по мере их поступления, – сказала она ему вместо того, чтобы посоветовать не лезть не в свое дело.

Алекс поставил локти на стол и оперся о них лбом.

– Мама, это значит, что ты позвонишь мне, когда не сможешь сложить листья в мусорный контейнер, – сказал он, не глядя на нее. – Или когда канава около дома переполнится. Ты не в состоянии содержать дом сама. Я готов тебе помогать, но почему-то всегда получается так, что ты звонишь мне в тот момент, когда я делаю презентацию или убираю листья на собственном участке.

Сара несколько мгновений не сводила глаз с сына, так потрясли ее его слова.

– Я… не приезжай, если ты занят! Никто еще не умер из-за мусора в канавах или листьев на лужайке.

Сначала ей стало стыдно, но потом она рассердилась. Как он смеет изображать из себя мученика? С какой стати ведет себя так, будто она является обузой? Она спрашивала его, есть ли у него время ей помочь, и никогда не требовала, чтобы он немедленно приехал.

– Ты моя мама, – проговорил он таким тоном, словно данный факт налагал на него безоговорочные обязательства, которые никто не мог отменить. – Что подумают соседи, если я допущу, чтобы ты жила в разваливающемся доме? Кроме того, он твоя основная собственность, и, значит, его следует содержать в порядке. Или, если мы не в состоянии, ликвидировать, а тебе перебраться в такое место, за которым ты сможешь следить без особых усилий. Например, в квартиру в комплексе для пожилых людей или в дом, где предоставляется уход и всякого рода помощь.

– Алекс, я хочу, чтобы ты понял, что это мой дом, а не основная собственность…

Алекс прервал ее, с суровым видом подняв руку.

– Мама, дай мне закончить! У меня сегодня совсем мало времени, поэтому просто послушай. Я не говорю об интернате для престарелых, потому что знаю, как тебе тяжело навещать дядю Ричарда. Я имею в виду жилье, которое будет твоим собственным, с массой дополнительных услуг, где тебе не придется тратить силы на поддержание порядка. Вот, скажем, этот. – Он вытащил из кучи бумаг, приготовленных для утилизации, буклет. – Комплекс находится в Олимпии, рядом с водой. У них имеется собственный небольшой док и лодки для тех, кто там живет. Ты сможешь завести друзей и рыбачить.

Сара напряженно улыбнулась и попыталась пошутить:

– Я не могу сама убрать листья в саду, но ты считаешь, что мне будет по силам управлять лодкой?

– Ну, тебе совсем не обязательно заниматься рыбной ловлей. – Она разозлила его, растоптав светлую мечту о счастливой матери, живущей в террариуме у воды. – Я просто хотел сказать, что ты могла бы, что там есть масса самых разных удобств и развлечений. Бассейн. Спортивный зал. Ежедневные поездки на автобусе в магазины. Ты снова могла бы наслаждаться жизнью.

Его голос звучал так искренне и серьезно.

– В ванной комнате имеется специальная система безопасности. Если ты упадешь, ты сможешь дернуть за шнурок и получить помощь, которая предоставляется круглосуточно и без выходных. Кроме того, там есть столовая, и если тебе не захочется готовить, то пожалуйста, не готовь. Еще: центр развлечений с кинозалом. Они устраивают по вечерам самые разные игры, барбекю и…

– Очень похоже на летний лагерь для старых пердунов, – перебила его Сара.

На мгновение Алекс потерял дар речи.

– Я просто хотел рассказать тебе о том, какие есть возможности, – сердито проговорил он. – Тебе не нравится – что ж, отлично. Существуют и другие места – квартиры, приспособленные для жизни пожилых людей. Все на одном этаже, в ванных комнатах перила, широкие коридоры, по которым можно передвигаться на ходунках. Я подумал, что ты не отказалась бы от более удобного жилья.

– У меня отличное жилье – мой дом. Да и вообще я не могу себе позволить то, о чем ты говоришь.

– Если бы ты продала дом…

– Тебе известно, какие сейчас цены на недвижимость?

– Ну, хорошо, ты могла бы его сдавать.

Сара наградила его сердитым взглядом.

– Это хорошая идея. Агентство по недвижимости за определенный процент будет следить за порядком. Очень многие так делают. Ладно, мне сегодня некогда с тобой спорить. Проклятие, у меня вообще нет времени на препирательства! Проблема как раз в том, что я не могу приезжать сюда каждый день. Я люблю тебя, но ты не должна мешать мне о тебе заботиться и при этом иметь собственную жизнь. У меня жена и дети; они нуждаются в моем внимании не меньше, чем ты. Я не в состоянии работать и жить на два дома. Понимаешь, мне такое не по силам.

Алекс уже по-настоящему разозлился, и Сара поняла, что он находится на грани срыва. Она посмотрела на пол и увидела Сержа под столом, который поднял голову и уставился на нее своими грустными карими глазами.

– А что будет с Сержем? – едва слышно спросила она.

– Мама, он уже совсем старый, – вздохнув, ответил Алекс. – Ты должна подумать о том, что будет лучше для него.

Когда Алекс уехал, Сара взяла стремянку и поменяла лампочку над задним крыльцом. Потом вытащила из гаража алюминиевую лестницу, достала шланг, забралась на проклятую лестницу и вымыла канавы и переднюю стену гаража. Затем она собрала сухие листья и мусор в кучу и побросала все это на грядки в огороде. Компост. Так проще, чем сражаться с контейнером.

На следующее утро Сара проснулась в десять, а не в шесть, как обычно, и все тело у нее отчаянно болело. Ее разбудило поскуливание Сержа. Выглянув в окно, Сара обнаружила, что день ожидается пасмурный, и осторожно выбралась из постели. Накинув халат и держась за перила, она начала спускаться вниз, потом выпустила Сержа на улицу и нажала на кнопку кофеварки.

– Я буду это делать до тех пор, пока могу, – громко и сердито заявила она. – И ни за что не уеду из своего дома.

На коврике перед входной дверью лежала газета. Когда Сара выпрямилась, она окинула взглядом улицу и соседние дома, и ее потрясли перемены, которых она не замечала раньше. Когда они с Рассом сюда переехали, это был отличный жилой район с зелеными, ухоженными лужайками, дома регулярно красились, а клумбы поражали своей безупречной красотой.

Сейчас же ее глаза остановились на размытой канаве на углу старого дома Макферсонов. Чуть дальше стояла ива – гордость Элис Картер – со сломанной веткой и сухими листьями. Лужайка тоже была неухоженной, а краска на стене на солнечной стороне облупилась. Когда все вокруг стало таким заброшенным и печальным? Сара помнила улицу совсем другой. Неужели Алекс имел в виду именно это? И у нее действительно проблемы с памятью? Сара прижала газету к груди и вернулась в дом.

Серж скребся в заднюю дверь, она открыла и увидела, что пес смотрит мимо нее на забор. На улице снова стоял пикап, красный, проржавевший, с одной спущенной шиной и грязными окнами. Куски сломанной ветки валялись рядом, засыпанные принесенными ветром сухими листьями. Очень медленно, чувствуя, как колотится в груди сердце, Сара подняла глаза на корявые яблони, заменившие молодые деревца из ее воспоминаний.

– Этого не может быть, – сказала она Сержу.

И начала неуверенно спускаться по ступенькам. Пес не отставал. Сара прошла мимо розовых кустов к забору и принялась вглядываться в клочковатый туман. Но увидела ту же картину. И чем больше она изучала знакомые места, тем более чужими они становились: разбитые окна, трубы на крышах, в которых не хватало нескольких кирпичей, неухоженные, мертвые лужайки перед домами, обвалившийся навес для автомобиля. Сара услышала какой-то ритмичный звук и, повернув голову, увидела, что по улице, громко шлепая ногами в ботинках по мокрым листьям, идет какой-то парень. Перед собой он держал алюминиевую бейсбольную биту, левая рука на рукояти, правая – сжимает конец. Серж глухо зарычал, но Сара не могла издать ни звука.

Однако парень даже не посмотрел в их сторону. Подойдя к пикапу, он расставил ноги, оценил расстояние и ударил битой в окно у водительского сиденья. Оно выдержало, тогда он снова ударил, потом еще раз, пока по стеклу не начали расползаться трещины, похожие на паутину. Ему удалось разбить защитный слой, после чего он взял биту за другой конец, раскрошил стекло, засунул внутрь руку и, открыв замок, распахнул дверцу.

– Где Линда? Что вы с ней сделали?

Сара не сомневалась, что кто-то другой, а вовсе не она набрался смелости и выкрикнул эти слова. Парень замер на месте, перестав копаться в машине, потом выпрямился и, выставив перед собой биту, резко обернулся. Сара почувствовала, что у нее подгибаются колени, и схватилась за верхнюю планку забора, чтобы не упасть. На нее злобно смотрел парень лет двадцати в слишком больших не зашнурованных ботинках и парусиновой куртке явно с чужого плеча, которая болталась на нем как на вешалке. У него были грязные растрепанные волосы и жидкая бороденка. Парень оглядел улицу, скользнув глазами мимо Сары и ее собаки, видимо, проверял, есть ли еще свидетели. Она видела, как поднимается и опускается его грудь; мышцы были напряжены, он приготовился действовать.

Сара смотрела на него и ждала, когда он на нее нападет. Надо было взять телефон или позвонить 911 из дома. Старая дура. Меня найдут мертвой в собственном саду, и никто не узнает, что произошло.

Но парень остался стоять на месте, и постепенно его плечи расслабились и опустились. Сара не шевелилась, но он даже не смотрел в ее сторону. Видимо, решил, что она не стоит его внимания, снова повернулся к пикапу и засунул внутрь голову.

– Серж, идем, дружок, давай.

Сара, стараясь не шуметь, медленно отошла от забора, но пес остался на месте: хвост поднят вверх, лапы напряжены, глаза буравят чужака на улице. Солнце, похоже, спряталось за еще более плотным пологом облаков, потому что день стал каким-то серым, наполненным густым туманом, и вскоре Сара уже едва различала забор.

– Серж! – крикнула она громче, и в ответ на беспокойство в ее голосе пес глухо зарычал.

Вор отошел от пикапа, держа в руке парусиновую сумку с инструментами. Он принялся в ней рыться, на землю упал гаечный ключ, разорвав тишину неожиданно громким звоном, и Серж яростно залаял. Парень быстро повернулся и посмотрел прямо на собаку, потом нахмурился, наклонился вперед и принялся вглядываться в клочья тумана. Толстый старый пес снова залаял, а когда вор поднял биту, с рычанием бросился в его сторону.

Не обращая внимания на забор.

Сара смотрела, как Серж с громким лаем исчез в тумане и снова появился уже на улице, по ту сторону ограды. Парень наклонился, поднял с земли обломок гнилой ветки и швырнул его в Сержа. Саре показалось, что он не попал, но пес взвизгнул и остановился.

– Оставь мою собаку в покое! – крикнула Сара. – Я вызвала полицию! Они уже едут!

Парень не сводил глаз с собаки, и Серж снова громко залаял, заявляя свои территориальные права. Тогда мародер выхватил из сумки гаечный ключ и метнул его в Сержа. На этот раз Сара услышала глухой звук, означавший, что он попал, и по голосу Сержа поняла, что пес ранен.

– Серж! Серж, иди сюда! Ах ты ублюдок, оставь мою собаку в покое! – завопила Сара, потому что подонок бросился догонять Сержа, держа перед собой биту.

Сара вбежала в дом, схватила телефон, набрала номер и снова выскочила на улицу, слушая бесконечные гудки…

– Серж! – позвала она, потом, повозившись с крючком на воротах, выбежала на пустую улицу.

Там ничего и никого не было, ни пикапа, ни упавших веток или сухих листьев. Туман, окружавший деревья в конце улицы, рассеялся, и солнце пробилось сквозь тучи. А Сара снова оказалась в чистеньком пригороде с подстриженными лужайками и подметенными дорожками. Разбитое стекло и вор-оборванец куда-то пропали. Сара поспешно отключила телефон. Ее собака тоже исчезла.

– Серж! – позвала она, но пес словно испарился вместе со всем, что она видела несколько мгновений назад.

И тут зазвонил телефон.

Дрожащим голосом Сара заверила оператора из службы 911, что у нее все в порядке, что она уронила телефон и нечаянно нажала на кнопки, когда его поднимала. Нет, нет, приезжать не нужно, у нее все хорошо.

Вернувшись в дом, Сара села за стол на кухне и проплакала два часа – о том, что у нее начала отказывать голова, о пропавшем Серже и жизни, которая постепенно выходит из-под ее контроля. Потом она вытащила рекламные буклеты из стопки старых газет и громко разрыдалась, увидев фотографии крыла для пациентов с болезнью Альцгеймера, где повсюду имелись тревожные кнопки.

– Господи, только не это! – взмолилась она, обращаясь к Нему, и подумала про снотворное, которое ей выписал доктор, когда умер Расс.

Она так его и не купила. Сара принялась искать в сумке рецепт, но он куда-то исчез.

Она поднялась наверх и открыла ящик комода, в котором лежал пистолет. Она помнила, что Расс показывал ей, как работает затвор, и как она вставляла патроны в обойму. А потом они ехали на гравийный карьер и стреляли там по консервным банкам. Миллион лет назад. Но пистолет оказался на своем месте, а когда она открыла предохранитель, обойма выпала на ладонь. Рядом с пистолетом стояла желтая пластмассовая коробка с патронами, показавшимися Саре на удивление тяжелыми. Пятьдесят штук. Сара смотрела на них и думала про Расса и о том, что его больше нет.

Она положила пистолет на место, взяла корзинку и отправилась к Морин за яблоками. Дома никого не оказалось, видимо, они уехали в больницу в Сиэтл на очередные процедуры. Сара наполнила корзинку крупными яблоками и с трудом дотащила ее до дома, раздумывая по дороге, что с ними сделать. Несколько бутылок сока, пара банок долек со специями и сахаром с корицей. Пустые банки ждали своего часа, выстроившись плечом к плечу на кухонном столе рядом с эмалированным стерилизатором и старой скороваркой. Сара стояла на кухне и переводила взгляд с них на яблоки, лежащие на столе. А для кого их готовить? Кто рискнет есть то, что она законсервировала? Ей бы следовало собрать яблоки, а потом просто раздать их.

Она закрыла шкафчик. С консервированием покончено, так же, как с танцами, вышиванием и сексом. И нечего по этому поводу переживать.

Сара вымыла и вытерла полдюжины яблок, сложила в красивую корзинку, добавила к ним поздний георгин и отправилась навестить Ричарда. Она оставила корзинку с благодарственной запиской на сестринском посту, а сама вошла в палату брата, держа в руке стаканчик с кофе. Она следила за ним, когда он делал маленькие глотки, и рассказывала новости: про туман, исчезновение Линды и парня с ее рюкзаком. Ричард внимательно на нее смотрел и слушал историю, которой она не могла поделиться ни с кем другим. На короткое мгновение на его лице появилось осмысленное выражение, когда он дал ей братский совет:

– Пристрели ублюдка. – Потом Ричард потряс головой, закашлялся и добавил: – Жалко старину Сержа. Но по крайней мере, надеюсь, он умер быстро. Все лучше, чем медленная смерть. – Он обвел вокруг себя костлявой рукой с печеночными пятнами. – Лучше, чем это, Сэл. Намного лучше.

В тот день Сара провела с ним лишний час. Затем на автобусе вернулась домой и сразу легла спать. Проснувшись в два часа ночи, она подмела пол, вымыла ванную комнату и испекла в духовке яблоко с корицей и коричневым сахаром. Она ела его и плакала.

Именно с этого дня Сара совершенно потерялась во времени. Без Сержа, который поднимал ее в шесть утра, требуя еды, уже не имело значения, когда она встанет, будет готовить и есть или убирать листья. Газета по-прежнему ждала ее на крыльце, «Сэйфуэй» никогда не закрывался, и она не знала, в какой день увидит за окном симпатичную улицу в тихом пригороде, а когда мир, окутанный туманом, с полуразрушенными домами и ржавыми машинами. Значит, вполне можно отправиться за покупками в час ночи или прочитать газету в восемь вечера за ужином, разогретым в микроволновке.

Сара решила, что в этом и заключается секрет, и спрашивала себя, происходит ли то же самое со всеми стариками, когда они начинают понимать, что время больше не имеет к ним отношения. Она стала специально выходить во двор в те ночи, когда над улицей висел туман, чтобы рассмотреть чужой неприглядный мир. Через три дня после исчезновения Сержа Сара увидела оборванную маленькую девочку, которая трясла нижние ветки разросшейся яблони, надеясь, что с нее упадут последние червивые яблоки. Ничего не падало, но девочка не сдавалась. Сара вернулась в дом и снова вышла в сад с корзинкой с яблоками из сада Морин. Стоя у себя на заднем дворе, она бросала их на улицу, одно за другим, не слишком сильно, как когда-то подавала софтбольный мяч своим детям. Первые три просто исчезли в тумане.

Затем, когда он сгустился, одно яблоко шлепнулось на заросшую сорняками коричневую лужайку возле ног девчушки. Та схватила его, уверенная, что оно упало с дерева. Сара отправила вслед за ним еще полдюжины крупных красных яблок, сочных и спелых, и девочка радовалась каждой новой находке. Потом она села под дерево, подтянула колени к груди, чтобы согреться, и стала есть яблоки. Сара тоже откусила кусок, наблюдая за малышкой. Когда та все съела, происходящее превратилось для Сары во что-то вроде игры: она бросала девочке яблоко, когда та принималась трясти дерево. Наевшись, девчушка сложила свою добычу в потрепанный рюкзак. Когда у Сары закончились яблоки, она вернулась в дом, заварила чай и обдумывала случившееся до тех пор, пока туман не рассеялся и она не увидела первые брошенные ею яблоки. Она рассмеялась, причесала волосы, надела туфли и отправилась в магазин за покупками.

Туман спускался на улицу три дня подряд, но девочка не появлялась. Однако Сара не теряла надежды и в следующий раз, когда увидела за окном туман, была готова. Она положила в мешочек розовые носки и надежно его закрыла. Кто знает, сколько времени они пролежат, пока не придет малышка? К носкам Сара добавила две розовые трикотажные кофточки с блестками, теплые шерстяные колготки и крепкий голубой рюкзак, наполненный батончиками мюсли. Один за другим она бросала свои подарки через забор в туман, слышала, как они ударяются о землю, но ничего не видела. Когда туман рассеялся и на дороге осталась лежать только одна пара носок, Сара невероятно обрадовалась. Она надеялась, что девочка вернется к яблоне и найдет ее дары, но, видимо, как-то пропустила этот момент. Потому что в следующий раз, когда туман растаял, все, что она перебросила через забор, исчезло.

– Она нашла их, – поздравила себя Сара и принялась обдумывать новые сюрпризы для малышки.

Ничего особенного: мешочек с сушеными абрикосами, овсяное печенье с кусочками шоколада, все надежно упакованное в коробку. Она перебросила ее через забор, в самое сердце тумана. На сей раз она увидела, как девочка нашла ее подарок, и выражение, появившееся у нее на лице в тот момент, когда она открыла коробку, доставило Саре огромную радость. Ночи становились все холоднее, и скоро должен был пойти снег. «Интересно, на той стороне холодно? – думала Сара. – Где малышка ночует? Может быть, она устроила себе убежище в каких-нибудь кустах или в одном из заброшенных домов?» Сара нашла спицы и отыскала шерсть. Она уже давно забыла, что на свете существуют такие цвета: сиреневый, коричневый, как на шляпках желудей, и ярко-зеленый. Нитки скользили в ее потерявших былую ловкость пальцах, пробуждая воспоминания о тех днях, когда она отправлялась на прогулки по склонам холмов. Она прихватила с собой вязанье, когда поехала навестить Ричарда в следующий раз. И пусть не узнал он ее, зато вспомнил, что их мать никогда не садилась к телевизору без спиц. Они посмеялись, потом поплакали. Ричард стал сильнее кашлять, и Сара следила за тем, как он пьет маленькими глотками кофе, чтобы смягчить горло. А когда он спросил тоненьким голоском маленького мальчика, может ли оставить себе шапочку из зеленой шерсти, Сара отдала ему ее.

Сара сложила в пакет сиреневые шерстяные перчатки, такую же шапочку и пару розовых резиновых сапожек. И в самый последний момент, сама не зная почему, добавила еще словарь с картинками. Затем убрала все это в закрывающийся мешок и, когда на улице заклубился туман, пронизанный зимним ветром, ухмыльнулась и швырнула свою посылку через забор. В начале ноября она отправила в туман мешок с апельсинами, черные печенюшки с кремом, какие принято дарить детям на Хэллоуин, тыквы и все, что осталось после детей, ходивших по домам в праздник.

Когда Сара пришла к Ричарду, он лежал в постели в зеленой вязаной шапочке. Она рассказала ему про маленькую девочку, яблоки и перчатки. Он весело смеялся, совсем как в прежние времена, потом раскашлялся, да так сильно, что стал пунцовым. Пришла медсестра и с подозрением посмотрела на стакан с кофе, поэтому Сара допила его.

– Вы хорошая, – сказал ей Ричард, когда она собралась уходить. – И очень похожи на мою сестру.

Через несколько дней Сара проснулась посреди ночи от того, что за окном бушевала непогода, и спустилась на кухню. Порывы ветра налетали на трубу дома, и ветви деревьев стучали по крыше. Сара подумала, что он сорвет оставшиеся листья и ей завтра придется приводить лужайку в порядок. Сквозь завывания ветра она услышала детский голосок, наверное, той самой девочки, открыла заднюю дверь и вышла на крыльцо. У нее над головой метались ветки, и листья дождем сыпались на землю, по улице проплывал густой туман. Сара прошла через лужайку, ухватилась за верхнюю часть забора и, изо всех сил напрягая глаза, принялась всматриваться в темноту.

Она простояла так довольно долго, почти слишком долго, потому что забор начал исчезать под ее руками. Сара сделала шаг назад, когда его полностью окутала дымка, и ей показалось, что свет на крыльце находится в сотне миль отсюда, а между ней и задней дверью шевелятся призрачные пальцы тумана. У себя за спиной она услышала тяжелые шаги и поняла, что это мужчины, а вовсе не ребенок. Тогда Сара двинулась сквозь серую пелену, словно вошла в воду. Когда она добралась до ступеней и начала подниматься, она задыхалась. Шаги мужчин не стихали, Сара обогнула дверь, потянулась рукой внутрь, выключила свет на заднем крыльце и осталась стоять снаружи, вглядываясь в туман и темные тени.

Они поймали девчушку, один крепко вцепился в ее запястье, а она показывала рукой и что-то говорила. Потом она прикоснулась к своей шапочке и снова что-то сказала. Державший ее мужчина покачал головой, но девочка снова упрямо показала на яблоню на противоположной стороне улицы. И тогда мужчина подошел к ней. Сара наблюдала, как они принялись методично обыскивать дерево, землю под ним и соседний двор. Один с трудом открыл провисшую дверь дома и исчез внутри. Довольно скоро он появился снова и тоже покачал головой. Когда они посмотрели в сторону Сары, ей стало интересно, что они видят. Каким представляется им ее дом в их мире и времени? Покинутое обитателями жилище с выбитыми стеклами, вроде дома на другой стороне улицы? Или сожженный остов, как дом Мейсонов чуть дальше?

И что произойдет, если туман поглотит ее дом?

Парень с рюкзаком Линды, державший в руке бейсбольную биту, повернулся и уставился на заднее крыльцо Сары. Она быстро отступила назад на кухню, клубящийся туман последовал за ней, но она не стала закрывать дверь, чтобы не шуметь. Сара уже знала, что звуки могут путешествовать из ее мира в их. Она подвинула стул к окну и поморщилась, когда его ножки стукнули по полу. Потом, пригнувшись как можно ниже, так, что ее глаза оказались на одном уровне с подоконником, Сара выглянула наружу. В следующее мгновение она протянула руку и выключила свет. Вот так, теперь она видела все гораздо лучше.

Парень с рюкзаком, не сводя глаз с ее окна, перешел улицу, при этом он постукивал битой о раскрытую ладонь. Туман сконцентрировался у нее во дворе, но Сара видела, как парень прошел сквозь ограду, не существовавшую в его мире, и остановился около розовых кустов, которые росли под окном кухни. Он смотрел своими бледно-голубыми глазами куда-то мимо нее, внимательно изучил окно, затем откинул голову назад и крикнул:

– Сара!

Ее имя прозвучало едва слышно, но вполне различимо. Затем парень сделал шаг назад и попытался разглядеть ее в окне. Сара не шевелилась. Он меня не заметит. Я не в его мире. И пусть он знает мое имя, он меня не видит.

Парень поднял голову, посмотрел на окна верхнего этажа и раздраженно покачал головой.

– Сара! – снова крикнул он. – Ты дома. И ты меня слышишь. Выходи!

У нее за спиной вопль подхватили его дружки.

– Сара! – орали они в ночи. – Выходи, Сара!

В следующее мгновение остальные подошли и встали по бокам парня с рюкзаком.

Оказывается они знают ее имя. Прежде чем убить Линду, они выпытали у той, как ее зовут. Что еще? Маленькая девочка, которой Сара отправляла подарки, подхватила их крик, и ее тонкий голосок звучал, точно эхо взрослых голосов. Она стояла рядом с крупным мужчиной, державшим ее за руку. Значит, она вовсе не пленница, и он за ней присматривает.

Сара соскользнула со стула и скорчилась на полу, чувствуя, как отчаянно бьется в груди сердце, да так, что она начала задыхаться. По ее щекам покатились слезы, и она забралась под стол, дрожа от страха, что он сначала разобьет битой окно, а потом войдет в открытую дверь. Какая же она дура! Естественно, девочка являлась членом их отряда, и у них есть своя территория, где они собирают добычу, как любая другая группа приматов. Подарки, которые она бросала голодному ребенку, движимая исключительно добротой, привели их к ее дому. Парень, стоявший под окном, не был дураком. Он видел, как ниоткуда появился Серж, и наверняка убил его, чтобы съесть. Он, конечно же, сообразил, что с ее домом связана какая-то загадка. Может быть, Линда им что-нибудь сказала перед тем, как они с ней покончили и забрали ее вещи? Возможно, они преследовали ее, и она привела их сюда, пытаясь вернуться назад, в свой мир.

Слишком много вопросов. Сару отчаянно трясло от ужаса, она сжала зубы, чтобы они не стучали, и постаралась не дышать, чтобы они ее не услышали. Потом она зажмурилась и замерла. И тут скрипнула дверь. Сара не знала, что это – ветер или парень с бейсбольной битой. Она закрыла голову руками.

– Мама, проклятие, что случилось? С тобой все в порядке? Ты упала? Почему ты мне не позвонила?

Алекс, бледный как полотно, стоял на коленях у кухонного стола и не сводил с нее глаз.

– Ты можешь пошевелиться? А говорить? Это удар?

Сара заморгала, пытаясь понять, что происходит. Алекс был в пальто, на плечах еще не растаяли снежинки. Шерстяную шапочку он натянул на уши. А из открытой задней двери внутрь врывались волны холодного воздуха.

– Думаю, я просто уснула, – сказала она, а когда его глаза широко раскрылись от удивления, попыталась исправить ситуацию. – Заснула, когда сидела за столом и читала. Я, наверное, соскользнула сюда во сне.

– Что ты читала? – устало спросил Алекс.

Сара попыталась встать на четвереньки и выползти из-под стола так, чтобы он не заметил, что у нее болит все тело. Ей пришлось ухватиться за сиденье стула, чтобы встать на ноги, а потом на него сесть. На кухонном столе ничего не лежало.

– Вот это да! – воскликнула она и заставила себя улыбнуться. – А ты почему приехал?

– Из-за твоих соседей, – мрачно ответил он. – Мне позвонила Морин. Они с Хью ехали в больницу и очень торопились, поэтому она не могла к тебе зайти, но заметила, что задняя дверь в доме открыта, а свет не горит. Она не видела никаких следов на снегу и забеспокоилась. Ну, я и приехал.

– Как Хью?

– Я не спросил, потому что помчался сюда.

Сара посмотрела на пол, где таял снег, нанесенный ветром. Она спала на полу, с открытой дверью во время снежной бури. Не говоря ни слова, она с трудом прошла мимо сына к кофеварке, потом вымыла ее, отмерила воду, насыпала кофе в фильтр и нажала на кнопку, однако огонек не загорелся.

– Думаю, ты ее сожгла, – так же мрачно заметил Алекс и, протянув руку, вынул вилку из розетки. Не глядя на Сару, он взял кофейник, выбросил кофе и вылил воду в раковину. – Наверное, слишком долго была включена, раз из нее все выкипело.

Он вытащил маленькое мусорное ведерко из-под раковины, но оно оказалось полным. Алекс некоторое время пытался засунуть кофеварку внутрь, но потом просто оставил ее сверху.

Молча наполнив водой две кружки, он поставил их в микроволновку. Сара взяла веник, вымела снег за дверь и вытерла оставшуюся на полу воду. Ей было тяжело наклоняться, у нее все болело, но она боялась издать хотя бы один звук. Алекс приготовил растворимый кофе и тяжело сел за стол. Потом, махнув рукой, показал матери, чтобы села напротив.

– Ты меня знаешь? – спросил он.

Сара изумленно уставилась на него.

– Ты мой сын, Алекс. Тебе сорок два, твой день рождения был в прошлом месяце. У твоей жены двое детей. У меня с головой все в порядке.

Алекс открыл рот, потом захлопнул его.

– Какой сейчас год?

– Две тысячи одиннадцатый. Президента Соединенных Штатов зовут Барак Обама. Он мне не нравится. Может, дашь мне пару монет и спросишь, сколько не хватает до доллара? Потому что я тоже видела в воскресной газете на прошлой неделе дурацкий список вопросов под заголовком: «Как определить болезнь Альцгеймера у кого-то из ваших родителей».

– Это не список вопросов, а простой тест, направленный на проверку мозговой деятельности. Мама, возможно, ты можешь сказать, кто я такой, и разбираешься в монетах, но ты не в состоянии объяснить, почему спала на полу под столом, причем с открытой задней дверью. Или как получилось, что ты не выключила кофейник, который сгорел. – Он быстро огляделся по сторонам. – Где Серж?

Она сказала правду:

– Убежал. Я не видела его уже несколько дней.

После этого между ними воцарилось долгое молчание, Алекс с виноватым видом уставился в пол, а потом сердито сказал:

– Тебе следовало позвонить мне. Я бы сделал это для тебя.

– Я его не усыпляла! Он выскочил со двора и убежал, когда с улицы на него накричал какой-то мужчина. – Сара отвернулась. – Ему всего пять лет, для собаки совсем немного.

– Пару дней назад, вечером, мне позвонил Бобби и сказал, что видел, как ты в полночь шла с покупками из магазина.

– И что с того?

– Объясни, почему ты отправилась за продуктами в двенадцать ночи.

– Потому что у меня закончился шоколад, а я хотела смотреть ночное шоу, которое идет очень поздно, и есть шоколад. Вот я и пошла в магазин… ну и решила, что раз уж я там, можно купить кое-что еще.

Сплошное вранье. Сара не собиралась говорить сыну, что время больше не имеет для нее значения, что оно лишилось своей власти над ней. В этот момент выключилась батарея, и, услышав щелчок, Сара сообразила, что она работала с тех пор, как она проснулась. Возможно, всю ночь.

Алекс ей не поверил.

– Мама, ты больше не можешь жить одна. Ты совершаешь безумные поступки. Это опасно.

Сара смотрела в свою кружку. Она услышала в его тоне некую окончательность, нечто более страшное, чем незнакомец с бейсбольной битой в руках.

– Я не хочу силой тащить тебя к врачу, чтобы получить заключение, что ты больше не в состоянии сама себя обслуживать. Мы оба должны сохранить достоинство и избежать подобных вещей.

Алекс замолчал и с трудом сглотнул, и Сара поняла, что он едва сдерживает слезы. Она повернула голову и стала смотреть в окно: обычный зимний день, серое небо, мокрые улицы. Алекс хлюпнул носом и прочистил горло.

– Я собираюсь позвонить Сэнди и попросить ее взять несколько дней в счет отпуска, чтобы побыть с тобой. Мы должны решить, что делать дальше. Жаль, что ты не позволила мне заняться этим раньше, несколько месяцев назад. – Он потер подбородок, и Сара услышала шорох щетины, значит, он даже побриться не успел. Выскочил из дома, охваченный паникой, перепуганный звонком Морин. – Мама, мы должны освободить дом и выставить его на продажу. Ты можешь пожить со мной или поехать к Сэнди. До тех пор, пока мы не найдем для тебя подходящее место с хорошим уходом.

Место. Не пока мы найдем для тебя квартиру или дом. Место. Как будто они собираются положить на полку какую-то вещь.

– Нет, – тихо сказала она.

– Да, – возразил Алекс и вздохнул так, словно с воздухом из него выходила жизнь. – Я больше не могу идти у тебя на поводу, мама. Я слишком долго закрывал глаза на происходящее. – Он встал. – Когда я вошел и увидел тебя на полу, я подумал, что ты умерла. И первое, что пришло мне в голову, – это как я стану объяснять Сэнди, что позволил тебе умереть на полу в полном одиночестве. И все потому, что мне не хватило твердости сделать все правильно. – Он снова тяжело вздохнул. – Мне просто необходимо определить тебя в надежное место, чтобы перестать без конца тревожиться.

– Извини, что напугала тебя, – сказала Сара совершенно искренне.

Однако она не стала ему говорить, что не сдастся без боя и не допустит, чтобы он или Сэнди держали ее у себя в гостевой комнате, точно морскую свинку в стеклянном аквариуме, и не позволит им запереть себя в жалкой конуре в доме для престарелых.

После этого она только слушала. Алекс сказал, что он позвонит Сэнди, что приедет завтра или самое позднее в четверг. Он спросил, справится ли она без него. Она ответила, что справится. Тогда он попросил ее не выходить из дома, и она не стала спорить. Он обещал звонить сегодня каждые пару часов днем и вечером перед тем, как она отправится спать. Поэтому она должна держать телефон под рукой, так как, если она не ответит, он сразу же приедет. Сара со всем соглашалась и давала обещания, уверенная, что слово «да» позволит ему успокоиться и уехать.

Потом она спросила:

– А как же Ричард? Завтра четверг, я всегда навещаю его по четвергам.

Алекс на мгновение потерял дар речи, но взял себя в руки и сказал:

– Дядя Ричард не понимает, по каким дням ты его навещаешь. Он даже не узнаёт тебя. Ты вполне могла бы туда не ездить, и он бы ничего не заметил.

– Зато я бы заметила, – сердито заявила она. – Я всегда езжу к нему утром в четверг. И завтра тоже поеду.

Алекс встал.

– Мама, четверг был вчера.

После того как Алекс наконец уехал, Сара заварила себе чай, нашла ибупрофен, села за стол и задумалась о мужчинах, которые стояли ночью на улице, а еще о парне с рюкзаком, подобравшемся к ее окну, и по спине у нее пробежал холодок. Она поняла, что ей грозит опасность и не к кому обратиться за советом, не подвергая себя еще большему риску. Парень с рюкзаком мог легко прикончить ее бейсбольной битой, но семья уготовила ей более страшную судьбу. Смерть от биты одномоментна и окончательна. Но если дети отправят ее в «безопасное» место, она будет просыпаться там день за днем и ночь за ночью. Для женщины, вырвавшейся из цепких пальцев времени, это будет означать столовскую еду и вечность в спартанской комнате. В полном одиночестве. Ведь очень скоро Алекс решит, что не имеет значения, навещает он ее или нет. Теперь она знала это наверняка.

В течение следующих нескольких дней Сара сразу же отвечала на звонки Алекса, разговаривала с ним бодро и весело, сообщала, что с удовольствием смотрит фильмы по телевизору, названия которых выписала из программки. Дважды она ходила навестить Морин, и оба раза той не оказывалось дома. Сара убрала с ее крыльца скопившиеся газеты, решив, что Хью умирает.

Сара выставила будильники так, чтобы они напоминали ей, когда следует ложиться в постель, и оставалась там, положив голову на подушку и накрывшись одеялом, пока будильник не разрешал ей встать. Она не смотрела в кухонное окно до десяти и после пяти часов вечера. В тот день, когда она краем глаза уловила движение, выглянула в окно и увидела девочку, пробежавшую мимо в связанной ею шапочке цвета желудей, Сара встала, отправилась в спальню и стала смотреть «Шоу Джерри Спрингера».

Ей позвонили и сказали, что у Ричарда пневмония. Она незаметно выбралась из дома, села в автобус и провела с братом все утро. Он ее не узнал. Доктора прикрепили к его носу трубочки с кислородом, и их тихое шипение напоминало звук с каким воздух выходит из сдувающегося воздушного шарика. Стараясь не обращать на это внимания, Сара попыталась завести беседу, не смогла и просто сидела рядом, держа Ричарда за руку. Он не сводил глаз со стены. Ждал.

На следующий день вечером приехала Сэнди. Сара испуганно вздрогнула, когда та вошла в дверь, не постучав, но обрадовалась, увидев дочь. Она приехала из-за гор на машине вместе с подругой, угрюмой женщиной, которая курила в доме и постоянно извинялась, говоря что «забыла». Сэнди заехала в «Сэйфуэй» и купила там китайской еды, и они сели есть за стол на кухне, поставив перед собой картонные контейнеры. Сэнди и ее подруга обсуждали ее развод с Этим Ублюдком и грядущий развод Сэнди с Этим Идиотом. Сара не знала, что ее дочь собирается разводиться, а когда мягко осведомилась о причине, Сэнди быстро сглотнула, как будто подавилась, заявила, что это трудно объяснить, и выскочила из комнаты. Подруга бросилась вслед за ней. Сара, погрузившись в оцепенение, наводила на кухне порядок и ждала, когда они вернутся. Но они так и не появились, и она отправилась спать.

Это был первый день. На следующее утро Сэнди и ее подруга начали освобождать от вещей пустые спальни, в которых жили Алекс и Сэнди, когда были детьми. Сара испытала смесь облегчения и сожалений, глядя, как они наконец опустошают шкафы и ящики, вынимая из них «драгоценные» реликвии детства, которые Сара и Расс собирались выбросить много лет. «Облегчение багажа», так назвала свои действия Сэнди, складывая в черные мешки для мусора старую одежду, спортивную форму, книги по школьной программе, древние журналы и папки. Они сносили распухшие мешки вниз и составляли их на заднем крыльце. «Пришло время простоты!» – весело повторяла подруга Сэнди всякий раз, когда тащила очередную порцию воспоминаний.

Они поели бутерброды на ланч, потом привезли на обед пиццу и пиво. И снова занялись делом. Смех подруги Сэнди напоминал Саре блеяние ослицы, и она вышла на окутанный сумерками задний двор, чтобы спастись от сигаретного дыма. Вечер выдался дождливым, но она стояла под буком, и на нее почти ничего не попадало. Сара посмотрела на противоположную сторону улицы, но она была пустой. И никакого тумана. Тихий район с ухоженными лужайками и домами и такими чистыми машинами, что они блестели. Наружу вышла Сэнди с очередным мешком, и Сара грустно улыбнулась дочери.

– Думаю, нужно хорошенько их завязать. Дождь испортит одежду.

– Помойке все равно, мама.

– Помойке? Вы не собираетесь отвезти их в Армию спасения или еще куда-нибудь?

Сэнди с мученическим видом вздохнула:

– Магазины подержанных вещей стали ужасно разборчивыми, большую часть они не возьмут, а у меня нет времени в этом копаться. Если я отвезу туда все мешки, они забракуют половину, и все равно придется их выбросить. Так что, я сэкономлю время и бензин, и отправлю все в помойку сразу.

Сара открыла рот, чтобы возразить, но Сэнди уже отвернулась и пошла за новой порцией. Сара покачала головой и решила, что завтра сама все разберет, а потом позвонит в какую-нибудь благотворительную организацию, чтобы они приехали и забрали вещи. Она просто не могла допустить, чтобы столько хорошей одежды и книг отправилось в помойку. Когда подруга Сэнди поставила на крыльцо очередной мешок, шов разошелся, и Сара узнала вывалившуюся оттуда рубашку. Следом появилась Сэнди, тоже с мешком.

– Подожди-ка! Это же папина рубашка, одна из парадных, «Пендлтон». Разве она лежала в твоей комнате? – Саре даже понравилась мысль о том, что рубашка, которую Сэнди «одолжила» много лет назад, так и осталась у нее в комнате. Но когда она подошла, улыбаясь, к мешку, то увидела еще одну знакомую вещь. – Что это? – спросила она и вытащила рукав другой рубашки Расса.

– Ну, мама. – Сэнди попалась, но не чувствовала ни малейшего раскаяния. – Мы перешли к папиному шкафу. Там же мужская одежда, она тебе не нужна. Значит, ее нужно убрать.

– Убрать? Это в каком же смысле?

Сэнди снова вздохнула, бросила мешок, который держала в руках, и принялась осторожно объяснять:

– Дом следует освободить, чтобы показать его риелтору. Поверь мне, в мешках нет ничего такого, что ты могла бы взять с собой. – Она покачала головой, увидев потрясение на лице матери, и добавила уже мягче: – Успокойся, мама. Нет смысла цепляться за одежду. Это же не папа, а всего лишь его старое дерьмо.

Если бы она употребила другое слово, Сара испытала бы печаль, а не ярость. Любое другое слово, и, возможно, она ответила бы иначе, более разумно и спокойно. Но «дерьмо»?

– Дерьмо? Его дерьмо? Нет, Сэнди, не «дерьмо», это одежда человека, которого я любила. Можешь делать что пожелаешь со своими старыми вещами. Но это мое, и я не собираюсь ничего выбрасывать. Когда придет время с ними расстаться, я пойму. И тогда они отправятся туда, где от них будет польза, а не в помойку.

Сэнди зажмурилась и тряхнула головой.

– Откладывать больше нельзя, мама. Понимаешь, я именно ради этого приехала. У меня есть только выходные, чтобы убрать из дома вещи. Я знаю, тебе тяжело, но ты должна позволить нам навести порядок. Мы не можем позволить тебе капризничать, у нас нет времени.

Сара поняла, что задыхается. Разве она на это согласилась? Когда приезжал Алекс, он все время что-то говорил и настаивал, а она повторяла «да, да, да», но она не соглашалась на то, чтобы они разрушили ее жизнь. Нет. Не так быстро и не таким образом!

– Нет, Сэнди, – сказала она твердо, как будто ее дочь все еще была подростком. – Ты отнесешь все мои вещи обратно наверх. Ты меня слышала? И немедленно прекратите это безобразие!

Подруга Сэнди заговорила, понизив голос:

– Брат тебя предупреждал. Видишь, ты ее расстроила. – Она бросила окурок, растоптала его и оставила валяться на крыльце. – Может, тебе стоит позвонить брату. Такое впечатление, что она не понимает, что происходит.

Сара резко развернулась лицом к подруге дочери.

– Я здесь стою! – выкрикнула она. – А ты немедленно убирайся из моего дома вместе со своими вонючими сигаретами. Я прекрасно понимаю, что происходит, и я в ярости! Сэнди, тебе должно быть стыдно копаться в чужих вещах. Мы тебя этому не учили. Что с тобой случилось?

Лицо Сэнди сделалось белым как полотно, потом пунцовым. Его исказил гнев, но тут же на смену ему пришло достоинство.

– Мама, мне тяжело видеть тебя в таком состоянии. Не буду врать, не вызывает сомнений, что у тебя начались проблемы с головой. Алекс мне все рассказал. А еще, что он с тобой разговаривал, вы вместе посмотрели рекламные буклеты и выбрали несколько мест, которые тебе могут понравиться. Разве ты ничего не помнишь?

– Да, мы разговаривали. Но не более того. Мы ничего не решили! Ничего.

Сэнди печально покачала головой:

– Алекс говорит совсем другое. Он сказал мне, что ты согласилась, но он старался тебя не торопить. Однако после последнего случая мы поняли, что должны действовать без промедления. Ты помнишь, в каком состоянии он тебя нашел? Ты лежала, скорчившись под столом, а задняя дверь в дом была открыта, и это в жуткий снегопад.

Подруга Сэнди молча качала головой, не скрывая своего сочувствия. Сара пришла в ужас. Алекс все рассказал Сэнди, а та поделилась со своими друзьями.

– Это не твое дело, – напряженным голосом заявила она.

Сэнди вскинула руки вверх и закатила глаза.

– Правда, мама? Ты так считаешь? Ты думаешь, мы можем просто отойти в сторонку, сказав: «Это меня не касается»? Мы не можем. Потому что любим тебя и хотим сделать все правильно. Алекс разговаривал с представителями нескольких чудесных заведений для пожилых людей, где они обеспечиваются самыми разнообразными удобствами. Он все продумал. Если используем твою страховку и папину пенсию, мы с Алексом скорее всего сумеем добавить необходимую сумму, и ты сможешь перебраться в хорошее учреждение. А когда мы продадим дом…

– Нет, – ровным голосом заявила Сара, которая в ужасе смотрела на Сэнди и не понимала, кого видит перед собой. Кто эта женщина? Почему она решила, что может вот так спокойно войти к ней в дом и принимать решения касательно ее жизни? – Убирайся, – сказала она.

Сэнди посмотрела на подругу, которая не сдвинулась с места, а только, слегка приоткрыв рот, молча наблюдала за ними.

– Тебе лучше уйти, Хейди, пока, – проговорила она извиняющимся тоном. – А я постараюсь успокоить маму. Возьми машину и…

– Ты, Сэнди. Я обращаюсь к тебе. Убирайся из моего дома.

Лицо Сэнди окаменело от потрясения. Первыми ожили ее глаза, на мгновение она снова стала одиннадцатилетней девочкой, и Сара отчаянно пожалела о том, что сказала. И тут заговорила подруга Сэнди, которая с важным видом заявила:

– Я тебе говорила, чтобы ты позвонила брату.

Сэнди с трудом выдохнула.

– И была права. Нам давно следовало оформить опекунство и увезти ее отсюда. Ты была права, – повторила она.

Сара почувствовала, как внутри у нее все похолодело.

– А ты попробуй, мисси. Давай попробуй!