Ж. замечательных людей Барякина Эльвира
Коллегам совершенно на меня наплевать, но дело не в этом. Пол хочет победить врага, но почему-то сражается со мной. Разведись, а то обижусь!
Обижайся.
Мне нельзя приказывать. Хочешь добиться своего — объясни, что тебя тревожит, и мы вместе подумаем, как решить проблему. Но не занимайся вымогательством.
Разругались. Он уехал к себе. На полу осталась оброненная визитка:
Пол Вардлоу
Адвокат
Ваши проблемы — моя работа
Так и есть.
Вечером:
Только что звонил Пол.
— Поздравляю, ты вышла замуж за мудака!
Голос его срывался от злости.
— Ты где?
— Я ездил переговорить с твоим супругом.
— Ты что, потребовал у него развода?
— Не потребовал — попросил. Как у нормального человека. Но он НЕ нормальный. Я ему сказал, что если он откажется, мы подадим в суд и признаем ваш брак недействительным.
— А он?
— Заявил, что если его принудят к разводу, он потребует себе половину имущества.
Вот так. Борьба Пола со злом обернулась борьбой за мое добро.
Когда у меня плохое настроение, меня тянет на поэзию — условный рефлекс такой. Пол когда-то сказал, что по количеству четверостиший в стихах можно рассчитывать глубину моих страданий. Сегодня она оценивается в два балла по шкале Вардлоу.
- Судьба подставила мне ножку,
- Забыв меня предупредить…
- Я не успела на дорожку
- Себе соломки подстелить.
- Но если быть с собою честной,
- То, чтобы больно не упасть,
- Такой, как я, мадам прелестной,
- В трусы солому надо класть.
ИСКАТЕЛЬ
9 февраля 2007 г.
Я знаю, Зэк нервничает: ему скоро грин-карту переоформлять. И все равно не постигаю — он что, решил взять меня на испуг?
Когда-то бабушка говорила мне: «Девушка в глазах мужчины должна выглядеть как пугливая лань». По молодости мне это никак не удавалось, а сейчас, видимо, пришло время. Один стращает меня обидой, другой — подставой. Чем бы мне их в ответ припугнуть? Прикинуться мертвой?
Душа ноет, как прищемленный палец. Не столько больно, сколько обидно. Полу многое прощается — все-таки он мой бой-френд. А Зэк-то как посмел позариться на мои деньги? И ведь, как нарочно, за время нашего брака я много заработала. Вот уж не думала, что когда-нибудь пожалею об этом.
Зэк вырос в Новой Зеландии. Как и Пол, он страстно мечтал об актерской карьере, но в Веллингтоне ловить было нечего.
Если человек по специальности медик, то после окончания вуза он работает врачом, если юрист — адвокатом, а если актер — стоит на кассе в «Макдоналдсе». Так что при первой возможности Зэк перебрался в Штаты к кузине Агнессе.
Вообще-то она пригласила его для того, чтобы он помог ей с дочкой — трехгодовалой Пи-Пи. Агнесса работает костюмершей — мужа нет, зарплата маленькая, на садик не хватает… Но няня из Зэка получилась фиговая. В первый же день он довел ребенка до истерики.
Пи-Пи обнаружила в кустах коробку из-под сока, сказала, что это ее телевизор и стала «смотреть» по нему мультики. Зэк подошел и «переключил» на футбол: «Чик-чик!» (ему, видите ли, смешно было). Ребенок вновь «поменял канал»: «Чик-чик!» Зэк не сдавался.
В результате «телевизор» был растоптан; Пи-Пи ревела.
Слушая радио, Зэк наткнулся на сюжет о фирме по набору статистов для кино. Позвонил, договорился о собеседовании.
Измученная девушка просмотрела его резюме и сказала, что они не сотрудничают с иностранцами. В этот момент в приемную вошел Кевин.
— Мне нужен знаменосец, а вы мне пидоров подсовываете! — кричал он на менеджера.
Тот оправдывался:
— Я уже не знаю, кого вам предлагать! Вы двести человек отсмотрели.
Взгляд Кевина остановился на Зэке.
— Ты! Ну-ка, иди сюда! А вы говорите, никого нет!
Девушка-секретарша поднялась из-за стола.
— Но у него нет разрешения на работу!
— Идите вы в пень со своими разрешениями! — отмахнулся Кевин.
На следующий день Зэка позвали на съемки — нести флаг. Кевин был в восторге.
Вечером они встретились в подземном гараже — оказалось, что Зэк оставил машину на парковке, зарезервированной для начальства.
— Пойдем выпьем, — позвал Кевин и вытащил из кармана охотничью фляжку.
Зэк вел себя, как надо. Не совал ему резюме, ни о чем не просил, а просто слушал и смеялся его шуткам. Кевин начал с ним здороваться.
Однажды он подвел Зэка к лысому толстяку.
— Это очень хороший агент. Если он возьмет тебя, считай, что твоя карьера сложилась.
Зэк превратился в благотворительный проект Кевина. Чтобы мальчик мог остаться в Штатах, он нашел ему жену — меня. Первые деньги, общение с небожителями — Зэк чувствовал себя так, будто судьба целует его взасос.
Вскоре Кевин дал Зэку одну из главных ролей. Был подписан контракт, но в последний момент руководство студии решило пригласить солидную звезду.
— Ваш мальчик, конечно, симпатичный, но он пока никто, — сказал исполнительный директор. — Зрители не пойдут на него.
Контракт был расторгнут, Зэк получил отступное… и впал в затяжную депрессию. Я утешала его, как могла. Но в этот момент появился Пол, и мне стало некогда.
Зэк едва перенес двойное предательство — жены и старшего друга (тогда он во всем винил Кевина). Мы разъехались; я узнавала о его новостях от общих знакомых. Зэк опять начал карабкаться в гору — снимался в роли солдат, мелких негодяев и проходных любовников. Его жизнь на экране была коротка — как правило, Зэка убивали через минуту после появления. Но это случалось регулярно — что уже означало успех.
Наверное, его можно понять. Он слишком многое вложил в свою карьеру и для него немыслимо потерять все из-за такой ерунды, как грин-карта. И все-таки простить его невозможно.
Когда-то Зэк любил меня — это было видно, и я по инерции жду от него лояльности. А он ведет себя так, будто я чужая тетка, которую не грех пошантажировать. В голове болтаются мысли: «Сукин ты сын! Тебя бы вообще здесь не было, если б я не пошла за тебя! Сидел бы в каком-нибудь кукольном театре и гавкал за сценой».
Впрочем, чего я ожидала? Что посеешь, то и пожрешь.
- Ах, как бы сделать так,
- Чтоб все меня любили
- И ничего в обмен
- За это не просили?
ФЕМИНА
10 февраля 2007 г.
С Зэком надо было поговорить, и я отправилась к Агнессе.
Многоквартирный комплекс. Чахлые пальмы, полные урны. Я не была здесь уже пару месяцев, если не больше.
— Мардж приехала!
Стеклянная дверь отъехала в сторону, и мне навстречу вылетела Пи-Пи.
— А у меня Элмо есть! — Красный пучеглазый монстр был наряжен в трусы и пластмассовую корону. — Это мой жених! Хочешь его поцеловать?
— Чужих женихов целовать неприлично.
Из кухни появилась Агнесса. Мы обнялись. Я украдкой оглядывала квартиру — дома ли Зэк?
— Тогда пусть мама Элмо поцелует! — прыгала вокруг Пи-Пи. — Она теща, ей можно!
Агнесса рассказала мне, что Элмо — проклятие ее жизни. Перед Рождеством его по каждому телеканалу показывали. Пи-Пи как заело: «Хочу Элмо! Хочу Элмо!» Отправились в магазин, а его нет. В утешение пришлось купить голову Барби с расческами и бигуди в наборе.
— Через месяц смотрю — привезли этого пучеглазика, — вздохнула Агнесса. — Пи-Пи опять за свое: «Хочу!» Теперь Элмо через день женится то на ней, то на голове Барби.
Я похихикала и посочувствовала. Ну да, классический прием раскручивания на два рождественских подарка вместо одного. Вопящий ребенок — лучший двигатель торговли.
Зэка дома не было. Я напряженно размышляла: спросить о нем или не стоит? Но Агнесса сама начала разговор:
— Тут пару дней назад твой адвокат заходил. Ты хочешь развестись с Зэком?
— Да.
— Ну и правильно. Он по дому вообще ничего не делает.
Любимый анекдот Агнессы: «Как называется бесполезный кусок плоти на конце члена? Ответ: Мужик».
Она приехала в Штаты по приглашению феминистского театра. Единственным мужчиной в нем был реквизитор Карл. Бог ведает, как туда занесло рыжего пузатого жизнелюбца. Возможно, охотничий азарт, возможно, сексуальное извращение. Театралки придерживались крайних взглядов: вся власть феминисткам, потому что мы добрее и сердечнее. Кто не верит в нашу доброту — получите в морду.
Вскоре Карл продемонстрировал, что мужики — действительно сволочи. Агнесса залетела, рассказала об этом гримерше и оказалось, что та тоже беременна от Карла. Увольняясь из труппы, Карл долго извинялся:
— Девчонки, я бы вам сделал предложение, но меня жена убьет.
— Жена?! Кто эта сучка?!
— Хм… Э-э… Знаете Эллу-буфетчицу?
Эллу побили, но потом оказалось, что никакая она не жена. Карл к ней приставал, а она его послала.
Пи-Пи родилась недоношенной. Феминистки помогали Агнессе чем могли: скидывались на коляску, дежурили по ночам.
— Хорошо, что у тебя дочка, а не сын, — сказала режиссерша. — Вот вырастет, мы ее в труппу примем.
В перерывах между кормлениями и работой, Агнесса писала статьи на тему «умозрительное изнасилование».
— Что это такое? — поинтересовалась я.
— На тебя когда-нибудь смотрели облизывающим взглядом?
— Ну…
— Вот когда мужики так смотрят, они тебя мысленно трахают. Без твоего согласия!
Умеренный феминизм чужд их театральному коллективу. Их не интересует равноправие, потому что равноправие с похотливыми козлами — это унизительно. Последний их спектакль был посвящен целлофановым пакетами с изображением красоток в бикини. Одна из драматургинь съездила в Грецию, увидела там эти пакеты и разродилась пьесой под названием «Мы — не мясо». Спектакль имел большое просветительское значение: из него зритель узнал, что мужики нарочно используют подобные картинки для унижения человеческого достоинства.
Агнесса — мой союзник. Они с Зэком с трудом уживаются: он ни в грош не ставит ее борьбу и время от времени надсмехается над «святым». Но выгнать его Агнесса не может: Зэк довольно часто сидит с Пи-Пи.
— Ты знаешь, он чуть не подрался с твоим адвокатом, — сказала Агнесса.
Я поперхнулась. Пол, наверное, по плечо Зэку будет.
— А что произошло?
Явившись к Зэку, Пол сначала уговаривал его, потом совестил, потом стращал. Зэк слушал, развалясь на диване…
— Дядь, надо быть выше всякого говна.
— Если бы я был выше тебя, я бы тебе морду набил.
После этого Агнессе пришлось одного выставлять на балкон, а второго — за дверь.
— Шли бы драться во двор: чего мне в квартире-то бардак разводить?
Зэк сейчас на съемках, вернется — будем разбираться.
САМАЯ
11 февраля 2007 г.
Я сама — феминистка до мозга костей. Но только мой феминизм — это не сражение, а взаимоуважение.
Недавно в интернете одна дама заявила: «Но ведь все великие произведения были созданы мужчинами!»
Все, кроме картин Софонисбы Ангвиссолы[3], стихотворений Сапфо[4], романа Мурасаки Сикибу[5] и зданий Джулии Морган[6].
Дама ответила, что она про таких не слышала и, следовательно, они не считаются. «Ну вы же не будете спорить, что в целом мужчины добились в науке и искусстве большего, чем женщины? Спрашивается, почему?»
Да потому, что до изобретения нормальной контрацепции женщинам некогда было творить. Они были вечно беременными или кормящими. Рожали по 8-10 детей; выживала, дай бог, половина. Если кто-то не считает это препятствием к творчеству, пусть попробует забеременеть.
Сейчас ситуация изменилась. Это при феодализме женщины были не способны прокормить семью — у них физических сил не хватало. А вот когда им дали возможность думать головой, женщины стали получать Нобелевские премии, летать в космос и возглавлять правительства.
— А водить машину так и не научились, — ворчит Пол.
Он, сексист чертов, иногда до бешенства меня доводит. Стоит мне сесть за руль, как он тут же начинает «помогать»:
— Держи дистанцию… Осторожней! Там пешеход! Ой нет, это дерево. Ты что, совсем по-нормальному водить не можешь?
Я огрызаюсь:
— Если бы я водила «по-нормальному», я была бы мужиком. И тебе бы пришлось стать геем.
— Тебе тоже, — вздыхает Пол.
Он вежлив и почтителен с дамами, его манеры безупречны — подаст пальто, отодвинет стул, откроет дверь… При этом Пол рассказывает анекдоты про тупых блондинок и считает, что женщина-начальник — это неприятно.
Что с этим делать — понятия не имею. Агнесса бы на моем месте подала в суд. А я закрываю глаза — от добра добра не ищут. Но так снисходительна я только к своим. Когда кто-то чужой высказывается в духе «Женщины не способны ни на что толковое», я добавляю: «И вы тому — лучшее доказательство».
НАШ СОВРЕМЕННИК
12 февраля 2007 г.
Я решила выспросила у Агнессы про личную жизнь Зэка. Наш разрыв был непростым — Зэк то уходил, то возвращался, и это то оскорбляло, то приятно щекотало самолюбие. На словах я искренне желала ему счастья, а на деле — не менее искренне — страданий по мне, красавице. Зэк однажды сказал: «Ты, Мардж, любишь только себя. И это единственная причина для моей ревности».
У нас не было шансов. Ему нравились ночные клубы, а мне ночные разговоры. В его возрасте хочется удивлять окружающих, а в моем — саму себя. И, тем не менее мне жаль терять эти воспоминания. Чем мы занимались во время брака? Смеялись и болтали — в машине, в постели, через дверь туалета… Если я буду считать Зэка предателем, то забуду про наши веселые глупости, и в памяти останется только каша из полупереваренных обид.
Мне хотелось знать, почему он решился на шантаж. Другая женщина могла быть единственным объяснением.
— Ну да, Зэк встречался с нашей соседкой по этажу, — сказала Агнесса, когда я ей позвонила. — Но они поссорились, и она переехала на другую квартиру.
Я не знала, то ли мне радоваться, то ли огорчаться.
— А что случилось?
— Она на него обиделась. У нас была вечеринка: они танцевали рок-н-ролл, и Зэк ее подкинул и не поймал.
— То есть?
— Ну, он поддатый был! Ему показалось, что он увидел тебя, разжал руки, а она — головой об пол. Сотрясение мозга, между прочим, получила. А Зэк через нее перешагнул и побежал тебя искать. Мне кажется, он до сих пор ничего не забыл.
Как это понимать — не знаю. Зэк стеснялся показывать меня своим друзьям, чтобы они не подумали, что он женился на «старой». Пропадал на съемках, не приходил ночевать… А теперь я ему вдруг понадобилась. Чего он хочет-то? Только грин-карту или большой и светлой любви?
Лучше бы я не звонила Агнессе.
ПУТЕВОДНАЯ ЗВЕЗДА
13 февраля 2007 г.
Пол выдумал нам новое развлечение: записывать мечты.
— Наш мозг работает по принципу радио: на какую частоту настроишься, ту музыку и будешь играть.
Шансы даются всем и всегда, главное — заметить их. Если наше подсознание в курсе, чего мы хотим, оно будет отфильтровывать требуемые возможности. Это как с грибами: кто ищет — тот находит. Но надо помнить, что подсознание не видит разницы между мечтой и страхом и реализует то, о чем мы больше всего думаем.
Забавно, что многие культуры подавляют желания. Моя сестра Леля до сих пор никому не рассказывает о своих планах: «А то не сбудется». Чушь собачья! А как люди узнают, чего ей хочется? Ведь они могут и контакт нужный дать, и посоветовать что-нибудь дельное…
Леля не верит:
— Помнишь, как у Булгакова? «Никогда и ничего не просите!.. В особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!»
— А помнишь, кто это сказал? — намекаю я. — Кажется, «лжец и отец лжи»[7].
А буддизм? Смысл целой религии заключается в том, чтобы ничего не желать. Не в этом ли причина хронической нищеты многих стран Юго-Восточной Азии? Ведь если ничего не желать, так не нужно ни думать, ни работать.
Мои будущие достижения:
Работа:
Я пишу книги уровня мировой классики, их перевели на 40 языков, по ним сняли пять фильмов.
Фильму, снятому по моей книге, дали «Оскар» за лучший сценарий (напишу сама, выйду к микрофону и, поплакав, передам привет бабушке).
Я получила Пулицеровскую премию.
Мое литературное агентство процветает — мои клиенты пишут замечательные книги, которые тут же становятся бестселлерами.
Мой средний годовой доход — 2 миллиона долларов.
Семья, друзья, здоровье, саморазвитие:
Мы с Полом живем душа в душу. У нас есть малыш — умный, здоровый и добрый.
У меня отличные отношения с родственниками.
У меня есть друзья — люди, которых я глубоко уважаю, и у которых есть чему поучиться.
У меня великолепное здоровье.
Пять раз в неделю я хожу в спортзал.
Четыре раза в год я путешествую.
Я все время учусь чему-то новому и расту над собой. Каждая моя книга лучше предыдущей.
Я бросила курить.
Душеспасительное:
Я открыла и содержу на свои деньги японский сад камней и супер-современный роддом в Нижнем Новгороде.
Я создала читательский клуб, который рекомендует лучшие произведения мировой литературы.
У Пола почти то же самое с поправкой на адвокатскую работу; правда, денег ему хочется в четыре раза больше. И в качестве душеспасительной цели он ставит себе не роддом, а стипендию для одаренных студентов имени себя, любимого.
ЗДОРОВЬЕ
15 февраля 2007 г.
Моя подруга Мелисса — такая умница, что сделала из себя красавицу. Хотя иногда бывает пьяницей и задницей.
Когда у нас кризис — мы встречаемся каждый вечер, в дни мира и покоя надолго забываем друг о друге. Но такое случается нечасто.
Мелисса — профессиональная гадалка. Сегодня она позвонила мне:
— Угадай, кто заходил в мою контору.
— Санинспектор?
— Один-ноль в мою пользу. Это была Леля, твоя сестра!
Я удивилась. Вообще-то они друг друга не жалуют. Леля считает Мелиссу язычницей, а Мелисса Лелю — членом Республиканской партии. В обоих случаях это смертные грехи.
— Что она хотела от тебя? Чтобы ты ей погадала?
— Ну да. Я тебе скажу по секрету (только ты никому не говори): у нее плохие анализы! Не только медицинские, но и астральные! А это означает ужас что!
— А поконкретнее? — забеспокоилась я.
Но рассказывать подробности Мелисса отказалась.
— Это врачебно-сакральная тайна.
У нее так всегда: разболтала половину секрета — на душе стало легче; умолчала о второй половине — легче на совести.
Я набрала Лелин телефон.
— Ты как себя чувствуешь?
— Как фабрика стройматериалов, — пробурчала она, — из меня то камни выходят, то песок. Ладно хоть ацетон не выпускаю.
— У тебя что, опять проблемы с почками? Ты была у доктора?
Когда Леле было десять лет, мы поехали в поход. Ночи стояли холодные, и ей досталось лежать у стенки палатки. Застудилась, с тех пор так и пошло: нефриты, нефролитиазы и тому подобные страсти.
— Слушай… Я тебя хотела спросить… — Голос у Лели был серьезен. — Может случится такое, что мои почки откажут, и я умру. Врач сказал, что альтернатива только одна — пересадка… И нужен донор, близкий родственник… Ты, пожалуйста, не пугайся, еще ничего такого нет. Мне просто нужно было тебе сказать…
У меня до сих пор трясутся руки. Я смотрю на себя в зеркало — невозможно, немыслимо разбирать себя на части! Добровольно отрезать кусок… Конечно же, я наговорила Леле правильных слов: что все будет хорошо, что она выздоровеет, и что если потребуется, я отдам ей свою почку.
Она сразу повеселела.
— Люблю тебя. Ты — настоящая.
А я не настоящая. Я в ужасе и тоске. Я лепила первое, что подворачивалось на язык, только чтоб прекратить этот разговор. Боже, боже… Пусть у Лельки все будет хорошо!
С горя еще стишок сочинился:
- Не уходи, побудь со мною!
- С моим пупком и головою,
- С желудком, печенью, костями,
- И всеми прочими частями.
- Ведь есть же способ откосить:
- Хирургам справку предъявить,
- Дать взятку, в морду… Заразиться…
- Или заранье утопиться.
ЗВЕЗДНАЯ ДОРОГА
19 февраля 2007 г.
Джош до смерти напугался за мать. Не знаю, правда, что его больше шокировало: сам факт ее болезни или то, что Леля больше не сможет дуть ему в попу.
Впрочем, нужно отдать ему должное: он начал ездить за продуктами, заправлять постель и просматривать объявления, чтобы найти еще одну работу. Леля приносит в семью львиную часть дохода — шьет поповские облачения — и если она сляжет, то всем придется туго.
Джош появился у меня под вечер.
— Ну что, нашел себе приработок? — спросила я.
Он отодвинул меня в сторону и направился в кухню, где Люси перетирала чистую посуду.
— А ты знаешь, что количество буржуев в Лос-Анджелесе постоянно растет, а качественной обслуги на всех не хватает?
Люси посмотрела на него в недоумении.
— Чего?
— Вот, изучай! — Джош вытащил из кармана вырезку из The Los Angeles Times. — Если у тебя есть кулинарное образование, знание этикета и умение отчищать все от всего, то можно запросто устроиться домработницей в миллионерский дом.
— Я вообще инженером хочу стать, — напомнила Люси.
— Сколько тебе будут платить, когда ты окончишь колледж? Тысяч сорок в год — самое большее. А если ты работаешь прислугой в где-нибудь в Беверли-Хиллз, то у тебя в год будет выходить 80 тысяч, плюс медицинская страховка и оплачиваемый отпуск. И это не считая проживания в шикарном доме с бассейном и винным погребом.
Мы с Люси прыснули.
— Чего вы ржете? — возмутился Джош. — Это очень почетная профессия! Для крутых домработниц даже глянцевый журнал издается: «Прислуга знаменитостей: управление особняками и именьями». Вот ты, Люси, хоть знаешь, что газету перед подачей хозяйке нужно прогладить утюгом?
— Зачем?
— Чтоб руки о типографскую краску не пачкать! Тебе надо не в колледже горбатиться, а пойти в Международный институт домоправления в Денвере. За два месяца тебя всему научат. Только постарайся есть побольше: домработница должна быть толстой и принципиально несексуальной.
— Чего ты к ней пристал? — не выдержала я. — Иди сам в домработники, если тебе так нравится.
Джош скромно потупил глазки.