Я, оперуполномоченный Ветер Андрей

– Как слышишь меня?

– Порядок. Идеально.

– Хорошо…

– Я пятьсот десятый, движение у подъезда, входит мужчина. Будьте поаккуратнее, – послышался голос Смелякова по муровской станции.

– Понял тебя. – Старший группы повернулся к товарищам: – Проверьте ещё раз, чтобы всё было на своих местах.

– Всё в порядке.

– Тогда ждём. Там посторонние. – Он кивнул на входную дверь.

Из подъезда донёсся звук лязгнувшей металлической двери, затем загудел лифт.

– Можете выходить, всё чисто, – доложила рация.

Старший группы кивнул:

– Выходим… Он ещё раз обошёл квартиру, придирчиво осматривая места, где работала его группа. Всё было убрано, подметено, протёрто. Никаких следов постороннего пребывания.

– Всё, – кивнул он и вышел.

Ещё некоторое время ушло на то, чтобы запереть замок входной двери, после чего вся бригада неторопливо вышла из подъезда и автобус «Ремонтно-строительного управления» увёз «рабочих» прочь, не возбудив ни у кого во дворе даже тени подозрения.

Радиоприёмник, включённый на минимальную громкость, едва слышно сообщал строгим голосом диктора: «Самое существенное, на чём сегодня необходимо сосредоточить всю силу партийного воздействия, – это достижение понимания каждым человеком остроты переживаемого момента, его переломного характера… Повернуть общество к новым задачам, обратить на их решение творческий потенциал народа, каждого трудового коллектива – таково первейшее условие ускорения социально-экономического развития страны…»

В дверь кабинета громко постучали. Савчук оторвал взгляд от лежавшей перед ним бумаги и сказал:

– Входите! На пороге появился Смеляков.

– Разрешите, Владимир Иванович?

– Я же сказал: заходи! Виктор сел напротив начальника. Из радио донёсся призывный лозунг: «Ленинским курсом – вперёд по пути коммунистического созидания!»

– Если мешает, то прикрути его, – разрешил Савчук, метнув быстрый взгляд на радио. – К ленинскому юбилею готовятся. Всё слова и слова… Я поначалу подумал, что Горбачёв и впрямь что-то переменить решил, но похоже, что ничего кроме разговоров не происходит… И колбаса пропадает из магазинов вместе с хлебом… У тебя что?

– Насчёт Кучеренкова.

– Есть информация?

– За семь дней наружного наблюдения удалось выявить только одну связь Кучеренкова. Он трижды ездил на улицу Новаторов, дом 3.

– Это, можно сказать, часто.

– Да, – согласился Виктор. – Там проживает некая Серафима Григорьевна Литвинова. По всей видимости, она его любовница. Но мне кажется, что одними интимными отношениями тут дело не ограничивается. Возможно, Литвинова причастна к его преступлениям. Может, хранит краденые вещи, может, сбывает их.

– Всё это надо проверить.

– Ребята уже занимаются этим…

– Братва, наметил я следующую точку! – Кучеренков поставил на стол бутылку коньяка.

– Опять у чёрта на рогах? – спросил Сошников, потягиваясь. – Серёга, почему ты не можешь отыскать что-нибудь поближе? Ну ладно, ты против того, чтобы мы по Московской области шуровали, так ведь ты и против соседних областей. Обязательно ещё дальше надо тащиться каждый раз? Тут под боком – тьма сберкасс. На кой ляд огород городить?

– А ты не понимаешь? – Кучеренков сковырнул пробку с бутылки. – Никому в голову не придёт искать нас в Москве, если мы в Брянской или Орловской области грабанём кассу. А орудовали бы мы у себя под боком, нас давно уже вычислили бы, это уж как пить дать.

– Ты по сути давай, – грубовато оборвал его Тер-Ми-калёв. – Конкретно говори, не тяни.

– А ты чего суетишься, Арменчик? – Кучеренков даже не повернулся к Тер-Микалёву, произнося эти слова. – Мы собрались конкретную тему перетереть, а ты погоняешь меня. Если у тебя есть другие дела, то я не держу.

– Извини, – виновато скривил тонкие губы Армен. – Просто сорвалось с языка. Не выспался я.

– Это тоже тема для разговора, братцы. – Главарь налил в стаканы коньяк. – Когда на дело пойдём – чтобы все ни в одном глазу! Чтоб даже не пахло ни от кого! Сделаем работу – вот тут хоть в зюзю ужритесь, а до этого – ни-ни… Груздь, к тебе это в первую очередь относится. Усёк?

– Далеко поедем?

– В город со скромным названием Жуковка.

– Где ж ты такой выкопал?

– В Брянской области. Кассу я посмотрел. Место тихонькое, всё пройдёт как по маслу. – Кучеренков повернулся к Груздикову. – Что с машиной? Есть что на примете?

– Как только скажешь, так можно брать. Ты только определись, заранее тачку увести надо или в тот же день. Дай отмашку.

– На сборы у нас три дня, включая сегодняшний. Работать будем в пятницу, утром выезжаем из Москвы. Значит, в ночь с четверга на пятницу надо добыть машину.

– Сделаю, – кивнул Груздиков.

– Как только возьмёшь машину, – продолжал Кучеренков, – поедешь к Сошке, смените номер, погрузите баллон и всё остальное железо. И проверьте, чтобы с автогеном проблем не было. В пятницу вы вдвоём двигаете по Калужскому шоссе. Вдвоём, ясно?

– А вы?

– Мы с Арменом на утренней электричке до Суходре-ва поедем. Там и будем ждать вас. Дальше уже все вместе.

– А где мы будем искать этот сраный Суходрев? – недовольно спросил Груздиков.

– По карте посмотри. Станция «Суходрев». Мы там в буфете будем ждать вас. Если никаких задержек не случится, то к одиннадцати утра мы будем в Суходреве.

– Какие могут быть задержки? – спросил Сошников.

– Не знаю. Я когда маршрут проверял, электричка простояла в Наре почти сорок минут. То ли ремонт там, то ещё какая-то хрень. Так что в случае чего ждите нас в течение часа. Если мы с Арменом не появляемся, то валите обратно в Москву…

Кучеренков каждый раз повторял одну и ту же схему: Груздиков покидал Москву на угнанной машине один или с Сошниковым. Остальные присоединялись к ним по дороге. Расчёт был прост: если машину остановят при выезде из Москвы, то пострадает не вся банда.

– Вопросы есть?

– Нет вопросов. – Сошников залпом опорожнил стакан.

– Сегодня пьём в последний раз. Завтра уже сухой закон, пацаны. Всем ясно?

– Ясно…

– Груздь, ты мне в четверг насчёт машины сразу от-звонись, понял?

– Чего ж не понять? Да ты не беспокойся, всё будет путём. Не в первый раз… Ставь второй пузырь, что-то душа горит…

Кучеренков усмехнулся и вытащил из шкафа сразу две бутылки.

– Ну что? За дедушку Ленина? – предложил Тер-Микалёв. – Всё-таки у него нынче день рождения.

– Наливай.

– А если бы революции не было, то были бы сейчас вокруг нас сплошные буржуи, – мечтательно протянул Груздиков. – Можно было бы каждого второго трясти на улице.

– Если бы революции не было, – сухо заметил Кучеренков, – то ещё не известно, были бы мы на свете или нет.

– Это почему же?

– Потому что наши мамки батрачили бы от рассвета до заката, рожали бы в овраге, а мы бы, может, не выжили при таких родах.

– А мой отец из княжеского рода, – сказал Армен.

– Заливаешь! – крякнул Груздиков.

– Я никогда не заливаю! – мгновенно озлобился Тер-Микалёв. – Если бы не революция, мы бы с тобой за одним столом никогда не сидели.

– Вот за это вас, буржуев и помещиков, мы и ненавидели! – огрызнулся Груздиков.

– Хватит бодаться из-за пустого, – оборвал их Кучеренков. – Тоже мне князья и революционеры выискались! Наливайте, хряпнем по полной!

Телефонный звонок поймал Смелякова в двери, когда Виктор уже собирался уходить.

– Капитан Смеляков слушает…

Звонили из технической службы КГБ.

– Только что под техникой прошла информация, что они собираются брать кассу в городе Жуковка, это где-то в Брянской области.

– Когда?

– В пятницу утром выезжают из Москвы.

Виктор внимательно, испытывая нарастающее нетерпение, выслушал всю информацию и стремглав помчался к Савчуку.

– Владимир Иванович!

– Чего ты такой взмыленный?

– Боялся, что уже не застану вас. Только что звонили чекисты.

– Насчёт Кучера?

– Да.

– Ты присаживайся, чего топчешься?

Виктор подвинул стул и, набрав побольше воздуха, выпалил:

– В пятницу, 25-го, будут брать кассу!

– Где?

– В Брянской области. Выдвигаются утром. Двумя группами. Кучер и Тер-Микалёв отправляются утренней электричкой и едут до Суходрева. Я ещё не посмотрел карту, но думаю, что это с Киевского вокзала.

– Да, с Киевского. Калужское направление.

– Груздиков и Сошников едут на машине. Груздиков должен угнать автомобиль в ночь с четверга на пятницу. Похоже, у него есть уже что-то на примете, так как он уверенно сказал, что сделает всё легко. Наверное, у него всегда имеется что-то на примете. С Кучером они встречаются на станции «Суходрев» и оттуда едут уже все вместе.

– Брянская область… Как ты сказал? Жуковка? Я и названия такого не слыхал. Дай-ка карту посмотрим… Так… Где ж он тут? Маленький должен быть, если они работают по предыдущей схеме. А то и вовсе посёлок городского типа. Ага! Нашёл… Так… Скорее всего, через Брянск поедут. Но могут через Рославль. Жуковка-то лежит почти посередине между Брянском и Рославлем.

– Вряд ли через Рославль. От Брянска всё-таки чуть короче получается. А им и так весь день трястись. Им бы только-только к закрытию сберкассы успеть.

– Знаешь, это мы с тобой уж не в своё дело суёмся. Необходимо передать информацию в МВД. Наступил момент реализации. Ты эту банду выявил, ты её задокументировал, ты свою разработку довёл до логического конца. Дальше держать эту информацию при себе мы не можем. Пусть ГУУР берёт на себя руководство всей операцией. Теперь уж это не наша головная боль. Пусть координируют работу, обеспечивают группу захвата… Я сейчас свяжусь с Чеботарёвым, начальником отдела ГУУР, он возглавляет штаб по раскрытию всех этих преступлений, скажу, что у нас банда, которая проходит по нашему агентурному делу, готовит разбойное нападение в Брянской области. И пусть он занимается организацией всей этой работы и возглавляет оперативную группу, которая будет заниматься задержанием кучеренковской банды.

Виктор напряжённо смотрел на Савчука.

– О чём думаешь? – спросил начальник.

– Неужели мы наконец возьмём их?..

По платформе станции «Суходрев» бегала крохотная взъерошенная собачонка. Время от времени она усаживалась, запрокидываясь набок, и принималась яростно чесать себя за ухом, затем резко вспрыгивала и торопилась дальше, быстро перебирая коротенькими ножками. Добегая до конца платформы, она тявкала пару раз и поворачивала обратно.

В белом здании станции, в небольшом зале ожидания с обшарпанными коричневыми стенами, выстроилась небольшая очередь в билетную кассу, возле которой на фанерном щите висели расписание электричек и многочисленные бумажки с объявлениями. На грязном цементном полу распластались растоптанные конфетные фантики и использованные билеты. Кучеренков и Тер-Микалёв стояли возле буфета, отгороженного от посетителей мощной железной решёткой, и выбирали, что купить.

– Решётка у вас прямо-таки тюремная какая-то, – пошутил Армен, протягивая продавщице деньги.

– Иначе нельзя, – недовольно пояснила краснощёкая продавщица, вытирая руки о фартук. – Тут только отвернёшься, как сразу норовят слямзить что-нибудь с витрины. Вон их сколько, глазастых и на дармовщинку охочих… – Она кивнула в сторону группы подростков, развалившихся на перекошенных стульях у противоположной стены. – Милиции на всё плевать! В стране перестройка, а милиция делать ничего не хочет. Что ж мне, своими кровными расплачиваться за украденный шоколад, что ли?..

– Да вы не волнуйтесь так, – вежливо проговорил Тер-Микалёв. – Всё наладится. Всё у нас будет хорошо.

– Ничего у нас не будет! Потому как живём в дерьме и не хотим ничего другого! Потому как мозги нам всем законопатили всякой чушью! И не надо таращиться на меня! Имею право говорить! Нынче гласность всюду, за правду не наказывают!

– Да я и не таращусь, – спокойно сказал Армен, – просто жду, когда вы мне товар отпустите.

– Говорите, что вам надо…

– Мы хотели чаю сладкого и по булочке.

– Какие булочки?

– Рогалики вон те…

– Так и надо говорить. А то булочки, видите ли, им подай. Рогалики это вам не булочки! Может, карамельку к чаю? Возьмите карамельки на сдачу.

– Ладно, пососём вашу карамельку…

Они взяли едва тёплый чай в гранёных стаканах и отошли в угол зала.

– Молодые люди, сигареткой не угостите? – остановилась возле них женщина в сильно обвислой серой кофте, длинной шерстяной юбке и туго повязанном на голове клетчатом платке.

Кучеренков достал из кармана пачку.

– О, «Столичные»! Спасибочки! – Женщина торопливо сунула сигарету в рот, нервно моргая из-за крупных очков в роговой оправе. – А спичек не найдётся?

Кучеренков мягко щёлкнул зажигалкой, и женщина благодарно закивала. Суетливо кланяясь, засеменила к двери. Она не успела выйти из здания станции, как возле Кучеренкова появился подросток в поношенном тренировочном костюме.

– Куревом не поделитесь? – деловито поинтересовался он сиплым баском.

Кучеренков отхлебнул из своего стакана и спросил:

– Вы тут все у нас будете стрелять?

– А чё? – Паренёк шмыгнул носом. – Жалко, что ли? У вас вон целая пачка.

– Держи… И пацанам своим сразу прихвати, а то чаю не дадите попить спокойно…

– А ну кончайте курить! – крикнула буфетчица из-за своей чугунной решётки. – Устроили тут курильню, понимаешь! Брысь отсюда!..

– Я семнадцатый, груз прибыл, находится в здании станции. Веду наблюдение.

Минут через десять Кучеренков и Тер-Микалёв неторопливо вышли наружу, держа руки в карманах.

– Я семнадцатый. Груз покинул здание станции. Движется по направлению к автостоянке перед станцией. Ведёт себя спокойно, нервозности не чувствуется.

– Я десятый, остался на повороте. Дополнительный груз прибыл к станции, квитанция «ММЮ 15–20». Повнимательнее там…

– Я семнадцатый, жду дополнительный груз…

Минуло не более пяти минут, и к станции медленно подкатил, переваливаясь на ухабах, «москвич» серого цвета. Дымя сигаретой, из окна высунулся Груздиков.

– Здорово, мужики, – поприветствовал он приближавшихся Кучеренкова и Тер-Микалёва.

– Я семнадцатый. Дополнительный груз прибыл, – прокомментировал их встречу голос в эфире.

Кучеренков придирчиво осмотрел машину и постучал ногой по колёсам.

– Что за драндулет? – Он метнул недовольный взгляд на Груздикова. – Развалюха совсем. Ничего получше не было? Нам ещё трястись и трястись.

– Извини, старик, – угрюмо ответил Груздиков. – Другого ничего не нашлось.

– Ладно, доберёмся, – заговорил Армен. – Как прокатились?

– Мировая прогулка, – ответил Сошников с заднего сиденья.

– Спать охота, – по-прежнему без энтузиазма сказал Груздиков.

– Пусти-ка за баранку. Ты уже нарулился. Валяй к Сошке назад.

Кучеренков сел на водительское кресло, Тер-Микалёв устроился рядом.

И опять в эфире зазвучали голоса разведчиков:

– Я семнадцатый, груз движется в вашем направлении. Грузчики, принимайте…

– Я десятый, вас понял. Принимаю…

Надвигалась гроза. Пространство от горизонта до горизонта налилось мелкой дрожью, загудело какими-то низкими, почти неуловимыми тонами, от которых всё завибрировало. По небу медленно прокатилась волна грома, за ней – другая, затем ещё и ещё. Раскаты звучали по-разному: то с оглушительным треском, то с гулким рыком, то просто шумели, перекликаясь сами с собой, будто грохочущие булыжники, перекатывающиеся из одного края небосвода к другому.

– Шикарная погодка, – проговорил Кучеренков, поглядывая из окна автомобиля на низкие тучи.

– Чего хорошего? – мрачно спросил Груздиков. Он с детства испытывал суеверный страх перед грозой.

– Обожаю дождь, обожаю молнии… Сейчас вдарит как следует! – Кучер крутанул руль, сворачивая с шоссе на просёлочную дорогу.

Полыхнула молния. Груздиков зажмурился, сердце дрогнуло. Фёдор поёжился и уставился в пол. Сошников краем глаза поглядел на приятеля.

– Чего насупился? – спросил Алексей.

– Выпить хочется. Настроение поганое.

– А чего поганое-то?

– Хрен его знает. – Груздиков передёрнул плечами. – Живот подводит.

– Сейчас быстренько кассу оприходуем, и настроение мигом выправится, – заверил Кучеренков, не отрывая взгляда от дороги.

По крыше автомобиля забарабанили крупные капли.

– Началось!

– Сейчас всю дорогу размоет, – проворчал Фёдор. – Увязнем на обратном пути.

– Не увязнем.

– Ты погляди на эту грязищу. Тут и без дождя только на тракторе впору ездить, а уж теперь просто болото станет, – продолжал бухтеть Груздиков.

– Слушай, Груздь, ты чего сегодня такой? – начал раздражаться Кучеренков.

– А ничего… Кошки скребут на душе… Нехорошо мне как-то…

– Мы на дело идём, – грозно напомнил Кучеренков. – Кончай канючить! Сейчас всем настроение обосрёшь! Надо было тебя в Москве оставить… Тебе хорошая жизнь не на пользу, Груздь. Размяк ты, киснуть стал часто. А мне такие напарники не надобны. Раньше ты покрепче был.

– Да, Федька, я тоже заметил, – заговорил Тер-Ми-калёв. Он находился на переднем сиденье и за всю дорогу не произнёс ни слова.

– Чего заметил? – Груздиков вспыхнул. – Ты-то чего лезешь?

– А у нас все имеют право голоса, – осадил его Куче-ренков. – И если ты стал жидковат от обилия коньяка, то мы имеем право тебе указать на это. А вот у тебя нет права обижаться. Если ты мужик, то проглоти и сделай выводы. Ясно?

– Ясно…

– Вот и славненько… Теперь уж нам близко…

Дождь усилился, и «дворники» уже не справлялись с потоком воды, обрушившимся на лобовое стекло. Машина несколько раз застревала в рытвинах, но после натужного рёва двигателя всё-таки выбиралась из жидкой западни размытой деревенской трассы.

– Может, переждём? – предложил Сошников.

– Да уж приехали… Вон впереди маячат дома. Это уже Жуковка…

Автомобиль, преодолев гигантскую коричневую лужу, покрытую пузырящейся коричневой пеной, притормозил возле низенького строения сельского магазинчика с потрескавшейся серой стеной.

– Слышь, Кучер, дай-ка я, что ли, сигарет куплю, – попросил Тер-Микалёв. – А то ведь потом некогда будет, а курить захочется. Это уж как пить дать.

– Ладно, сбегай, – согласился Кучеренков, посмотрел на наручные часы и добавил: – Мне тоже возьми… Лёха, а ты вылезай и двигай в сберкассу. Вон тот домик, видишь?

– Может, переждать? – опять предложил Сошников. – Дождина такой! Насквозь промокну.

– Пошёл! – рявкнул Кучеренков, и его лицо сделалось злым. – После просохнем. Сейчас не до нежностей, мать вашу!.. На часы посмотри, мать твою! Сейчас уж закрывать будут! Да что с вами со всеми сегодня?! Делом заниматься не хотите? А коньяк в ресторанах жрать всегда готовы! А ну возьмите себя в руки.

– Кучер, не ори, – устало огрызнулся Груздиков.

– Лёха, – Кучеренков мотнул головой по направлению к сберкассе, – быстро! Заглянешь внутрь, как обычно, и выйдешь на крыльцо, если там тихо.

Тер-Микалёв и Сошников выбрались из «москвича». Армен тут же скрылся в магазине, а Сошников побежал через улицу, шлёпая по лужам и втягивая голову в плечи. В мутном дождливом воздухе было видно, как Алексей поскользнулся на единственной ступеньке перед входом в сберкассу и ударился плечом о дверной косяк.

– Похоже, ногу подвернул, – прокомментировал Ку-черенков.

– Ты только не стреляй его за это, – мрачно пошутил Груздиков. – А то одного хромоногого ты уже порешил.

– Не пори чушь, Груздь… Андрюха был серьёзно ранен. Не мог я его с пулевым отверстием к доктору тащить, понимаешь ты это?

– Понимаю, – кивнул Фёдор, не отрывая взгляда от дверей сберкассы, куда, прихрамывая, вошёл Сошников, – я всё понимаю: и пулю, и нож, и что угодно другое… Только вот ты меня больше никогда слабаком не называй. – Голос Груздикова зазвучал глухо и свирепо. – Я при пацанах промолчал, но это последний раз. Ты, Кучер, очень уж командовать полюбил. В следующий раз я с тобой иначе разговаривать буду, если ты ко мне так…

– Успокойся, у меня и в мыслях не было обидеть тебя. Просто встряхнуть хотел. – Сергей быстро посмотрел на Фёдора и протянул ему руку. – Без бля… Я ж по-настоящему только тебе доверяю…

Фёдор лениво пожал протянутую руку.

– Замётано…

– А вон и Сошка появился. – Кучеренков откинул рукой волосы со лба. – Вроде показывает, чтобы ехали туда… Где Армен-то? Чего он там застрял с этими сигаретами?

– Давай к сберкассе. – Груздиков шлёпнул Сергея по плечу. – Пока выгружаться будем, Армен подгребёт к нам.

Кучеренков согласился и надавил на педаль. Машина, переваливаясь на неровностях и всплёскивая грязной водой, подкатила к Сошникову.

– Там только баба одна сидит, – доложил он, просунув голову в окно «москвича», и добавил: – Молодая, хорошенькая. Если заартачится, жаль будет ей череп проламывать.

Кучеренков ничего не ответил и молча вышел из машины. За ним под дождь выпрыгнул и Груздиков.

– Мы с Груздем идём внутрь, – сказал Кучеренков, – а ты пока баллон с газом доставай. Справишься? Как нога?

– Справлюсь. Армен поможет.

Кучеренков и Груздиков достали из карманов чулки и, быстро натянув их на головы, бегом ворвались в сберкассу.

– А ну тихо! – скомандовал Фёдор и вытащил пистолет.

Сидевшая за деревянной стойкой молодая женщина оторопело уставилась на ствол оружия.

– Чего вам? – шёпотом спросила она и облизала губы.

– За деньгами пришли, красавица. – Кучеренков мрачно хохотнул. – Где сейф? Ключи есть?

– Да нет никаких денег, – испуганно отозвалась женщина. – Не привезли ничего…

– Это мы разом проверим. Ты встань-ка, повернись ко мне задом.

– Зачем?

– Живо! Руки тебе свяжу.

– Не надо, пожалуйста, не делайте мне ничего, – залепетала она.

Кучеренков оглянулся и выругался:

– Где Армен? Чтоб у него хер на лбу вырос! – И повернув к Груздикову свою обтянутую коричневым чулком голову, приказал: – Покарауль тут, я пацанов потороплю, а то не чешется никто.

Он решительно вернулся к двери и, столкнувшись там с Сошниковым, выглянул наружу. Через улицу, спотыкаясь, мчался Тер-Микалёв.

– Ты где застрял, падла хренова?

– Да они закрываться хотели, никак не продавали…

– «Не продавали»! Мать твою! Как на курорт приехали! Еле ноги переставляете! Иди туда, помоги Сошке, он ногу подвернул. Да не забудь чулок напялить… Я пока верёвку достану…

Он сел в машину и пошарил рукой под сиденьем, где, как ему казалось, лежал моток бельевой верёвки.

– Куда они его сунули, сволочи?