Загробные миры Вестерфельд Скотт
«…а учитывая диагноз твоей матери, ситуация крайне усложнилась. Жаль, что я не смог сделать больше. Ключи подсунуты под дверь. Люблю, папа».
– Нет, – прошептала я.
Джейми смеялась, поглаживая обтекаемые линии корпуса. Воспоминания унесли меня на два дня назад, когда мы с мамой готовили равиоли. Тогда она и сказала: «Однажды он тебе понадобится».
Вот что она имела в виду.
– Мама больна.
Спустя долгое, мучительное мгновение смех Джейми затих.
– Что?
Я протянула листок бумаги, поскольку была не в состоянии говорить. Джейми выхватила его из моей руки и начала читать. На ее лице отражались все те чувства, которые уже потрясли меня.
– Какой диагноз? О чем речь?
Я покачала головой.
– Но ты-то должна быть в курсе, Лиззи! Твоя мама всегда делится с тобой любыми новостями.
– Она кое-что говорила на днях, – выдавила я. – О том, что он мне понадобится.
– Ладно. – Она скомкала бумагу. – Наверняка он над тобой прикалывается.
Мне хотелось поверить Джейми, но перед моим мысленным взором по-прежнему мелькали недавние воспоминания. «Вероятно, она хочет подставить тебе плечо и делает это так, как умеет».
Мама подразумевала не Джейми. Она говорила о себе.
– Она думает, я не смогу это принять, – тихо вымолвила я.
Джейми затрясла головой.
– Даже если бы Анна что-то скрывала, она бы попросила его не рассказывать тебе! Даже твой отец не забыл бы о такой просьбе!
Однако пока я стояла как вкопанная, бесстрастная, рассудочная, часть моего сознания поняла, что к чему. Разобраться в хитросплетениях отцовских мотивов было проще, чем думать о его записке.
– Он хочет все испортить.
Джейми взглянула на машину.
– В смысле, испортить тебя? Побаловать?
– Нет. Он решил испортить мне настроение, – проговорила я с трудом. – Он просто показал мне, что узнал о болезни мамы раньше меня. Дал понять, что он знает, а я – нет.
Внезапно мои ноги стали ватными, и я осела прямо на подъездную дорожку. Это не было похоже на падение, я медленно сгруппировалась, обняла колени и закрыла глаза.
Спустя мгновение Джейми оказалась рядом со мной.
– Лиззи, все в порядке.
– Неправда.
Она пригладила мои волосы.
– Тебе еще неизвестно, какой у твоей мамы диагноз. Может, ей надо депульпировать зуб… вот и все!.
Я не стала тратить силы на спор. Люди не пользуются словом «диагноз», когда речь идет об обычном визите к стоматологу. Кроме того, когда твоей матери требуются услуги дантистов, машину тебе тоже никто не покупает.
Поэтому я произнесла:
– А что, если это из-за меня?
– Что именно?
– Террористическое нападение в Далласе, привело к… маминой болезни.
Я открыла глаза и жалобно посмотрела на Джейми. Она промолчала.
– А если она заболела из-за меня? – спросила я. Какая из меня валькирия? Я проклятый зловещий жнец, воплощение смерти.
– Лиззи, ты несешь чушь. – Голос Джейми был спокойным, но строгим. – Не ты причина того, что произошло в Далласе. Виноваты те парни из Колорадо. Чем бы ни заболела твоя мама, это вызвали бактерии, а не ты.
Я совсем понурилась. Джейми был неведом ледяной холод, который поселился в моей душе и нашел отклик у тьмы загробного мира. Она и вообразить не могла, что я способна видеть призраков, умею переходить на обратную сторону и лицезрею полуистлевшие воспоминания забытых сущностей. Да и маленькие мертвые девочки, стоящие в палисаднике убийцы и нуждавшиеся во мне, тоже не маячили у нее перед глазами.
Теперь я сама немного уподобилась смерти.
– Джейми, это внутри меня.
Она взяла меня за руку, которая безвольно лежала на моих коленях.
– Ты о чем?
– После Далласа во мне кое-что изменилось.
– Естественно, изменилось. Однако в тебе нет ничего, что способно вызвать болезнь мамы. Нам лучше позвонить ей и выяснить, в чем дело.
– Может, это всегда было во мне. – Я стиснула ладонь Джейми. – Я выросла с Минди. Она была здесь раньше, чем я родилась.
– Что еще за Минди?
Внезапно я почувствовала необходимость признаться ей во всем.
– Мамина лучшая подруга в детстве. Ее убили. Это событие изменило жизнь моей матери.
Джейми изумленно таращилась на меня. Я понимала, что несу бессмыслицу, но почему-то не могла остановиться. Я столько скрывала от нее и сейчас должна была выговориться.
– Думаю, ее смерть и меня изменила. Я выросла рядом с призраком маленькой девочки.
Джейми долго меня разглядывала.
– Ты серьезно? Что же произошло с Анной?
– Когда ей было одиннадцать лет, ее лучшая подруга исчезла во время автомобильной поездки с родителями. А потом Минди нашли закопанной возле ее же дома – на заднем дворе. Вот почему мама всегда за меня боялась.
Джейми выронила мою руку.
– В смысле, как во время школьной экскурсии в прошлом году, когда она каждые пять минут слала тебе эсэмэс?
Я кивнула.
– Ну и дела! – выпалила Джейми. – А я так сильно над тобой потешалась.
– Минди поселилась у нас еще до моего рождения. А сейчас процесс ускорился еще больше, и я меняюсь с каждой секундой, – продолжала я.
Даже если половина тех слов, которые сыпались у меня изо рта, звучала для Джейми бредом сумасшедшего, мне полегчало от того, что я произносила их вслух. Как и говорил Яма, я психопомп от рождения.
Джейми опять сжала мою руку.
– Но, Лиззи, призраков не бывает! И почему ты никогда не рассказывала мне о Минди?
– Я узнала о ней только после Далласа. Мама от меня скрывала ее историю, точно так же, как она скрывала свою болезнь. – Я посмотрела на смятую записку, которая валялась на земле.
– Лиззи, нам лучше позвонить твоей матери.
– Конечно. – Я оперлась на бампер новой машины и, оттолкнувшись, встала. Я приняла решение. – Но не сейчас, когда она на работе. Спорю, мамимы сослуживцы ни о чем не догадываются. Мы не можем поставить ее в неловкое положение и вывалить все это на нее.
– Но она же на тебя вывалила!
– Это не ее вина.
Вряд ли Джейми согласилась, но она сказала:
– Лиззи, я останусь с тобой до ее возвращения.
– Не обязательно. – Я сделала глубокий вдох, заставляя себя улыбнуться. – Прости, но мне надо побыть одной. Пожалуйста.
Она уставилась на меня, но я не опустила глаза. Холод в моей душе превратился в глыбу льда, помогая мне сохранить спокойствие.
– Ты правда в порядке? – пролепетала она.
Я кивнула и обняла ее.
В общем, мне удалось уговорить Джейми, и в итоге я прощально махала подруге рукой, наблюдая за ее отъездом. Затем повернулась к двери и открыла ее. На полу лежал очередной голубой конверт. Я опустилась на колени и подняла его. Внутри конверта звякнул металл.
– Лиззи?
Это была Минди, выглянувшая из коридора, который вел в мамину спальню.
– Привет, – поздоровалась я.
– Странно выглядишь.
Я кивнула. Без сомнений, я выглядела как человек, готовый растерзать мир на клочки. Конверт порвался пополам, словно папиросная бумага, и ключи от машины упали мне на ладонь.
– Мне надо уехать сегодня вечером, но завтра я вернусь. Обещаю.
– Хорошо, – с колебанием сказала Минди. – Куда отправишься?
– Кое-что исправить, – ответила я.
Новый автомобиль был оборудован шикарной системой GPS, и, когда я завела двигатель, экран мигнул и ожил. Однако вместо того, чтобы прокатиться до переулка Хиллера в Пало-Альто, мне пришлось задержаться и повозиться с машиной, которая решила попотчевать меня правилами работы, бесконечными советами по поводу личной безопасности и информацией о себе. Похоже, она хотела познакомиться со своим владельцем.
И она выбрала не совсем подходящий день для этой цели. Спустя пять минут я выключила GPS и запросила указания по телефону.
Кстати, ледяной осколок, который холодил мое нутро, разбудил мою логику. Я поняла, что в какой-то мере – в глубине своего сознания, сердца, души – мой отец рассматривает меня как наживку. Он даже напомнил мне мистера Хэмлина с его разглагольствованиями о призраках. Они воспринимают нас – и живых, и мертвых, как части забавной игры, а наши чувства для них – лишь нити, из которых можно плести занятные узоры.
Я была не в силах исправить отца и его выходки по отношению к моей матери за восемнадцать лет их общего брака. Да и на мистера Хэмлина я тоже не могла повлиять.
Зато могла разделаться с убийцей.
Когда я нашла переулок Хиллера, было почти три утра.
Дорога сюда не должна была длиться столько времени, но мое путешествие началось в начале часа пик, на шоссе, которое провело меня сквозь сердце Лос-Анджелеса, где я едва не увязла. Также не исключено, что несколько раз я свернула не в ту сторону.
Через два часа поездки начала садиться батарея в телефоне, поэтому я его выключила и покатила по шоссе номер пять, а затем остаток пути до Пало-Альто следовала указателям на автостраде. Под конец я поступила еще старомодней: попросила помощи у оператора бензоколонки. Вряд ли продолжительность моего путешествия имела значение. Я провела в пути половину суток, но не нуждалась в отдыхе. Я была валькирией. Я не нуждалась во сне.
Я видела дом убийцы – он пестрел яркими красками верхнего мира, и это было странным. Как оказалось, его бунгало не серое, а солнечное, даже желто-оранжевое. Цвет походил на яичные желтки всмятку. Но зрелище не было жизнерадостным. Мои глаза валькирии, как кошачьи, воспринимали действительность наполовину – и я по-прежнему могла видеть погибших девочек, каждая из которых не шевелилась возле своего деревца.
Когда я вышла из своей новой блестящей машины, они сразу же повернулись ко мне. Однако они уже больше не вызывали у меня тревогу. Я направилась к палисаднику и присела около ближайшего дерева.
– Надо это исправить, – объявила я и начала копать.
Мои пальцы зарылись в деревянные стружки аккуратного приствольного круга, отбрасывая их в сторону. Маленькие привидения молчали, заинтересованно наблюдая за моей работой. Я достигла рыхлой почвы, потом – плотно утрамбованного грунта с камнями и кучей насекомых. Мне стало интересно, а вдруг за мной следят соседи, недоумевающие, что я здесь, собственно говоря, вытворяю. Но я не смогла бы ответить на этот вопрос. Знала только, что действую под влиянием снедающей меня потребности найти в палисаднике похороненную правду.
Вскоре мои пальцы нащупали переплетение толстых, кривых несокрушимых корней. Я выругалась и подняла голову на привидение. Ага! Знакомая девочка в комбинезоне с искрящимися заколками в волосах.
– Не волнуйся, – произнесла я и размяла грязные руки, уставшие от работы. – Он не уйдет от наказания.
Встав с колен, я успокоила себя и посмотрела на входную дверь дома убийцы. Поднимаясь на крыльцо, силой воли переместилась на обратную сторону и мгновение спустя оказалась уже внутри.
Спальня убийцы была опрятной, как всегда, а он сам крепко спал под толстыми одеялами. Здесь, в северной Калифорнии, было холодно. Я раньше этого даже не замечала.
Глядя на него сверху вниз, я впервые не знала, что делать дальше.
Мне казалось, что одного моего гнева будет достаточно, и я смогу расколоть убийцу взглядом. Но теперь до меня постепенно стала доходить реальность. Мышцы сводило от многочасовой поездки и от того, что я копала голыми руками. В висках стучало из-за стиснутых зубов, и часть меня хотела включить телефон и позвонить маме. Она наверняка уже сходила с ума от беспокойства.
Но я продолжила разглядывать убийцу, прислушиваясь к его дыханию.
Я не могла оставить его мирно досматривать свой сон. Он причинил детям слишком много зла и приумножал его с каждым мигом своего существования. Именно воспоминания убийцы не позволяли Минди забыть последние часы ее жизни.
Я изо всех сил прикусила нижнюю губу. Боль выбросила меня обратно в реальность, и комната стремительно окрасилась в разные цвета. Шторы оказались желтыми, стены – палевыми, узор одеял отливал изумрудным. Даже в темноте комната смотрелась жизнерадостно.
Я вспомнила о лопате под кроватью. Возможно, у меня все еще был шанс найти улики.
Я села на корточки, вглядываясь в полумрак, и спустя секунду различила отблеск металла. Протянув руку, я схватилась за черенок и осторожно вытащила лопату. Ее штык заскользил по деревянному полу подобно огромному ногтю.
Я встала, уже с оружием в руках.
Убийца не двигался, но до меня не доносилось его сопения.
Лежал ли он под одеялами, проснувшись, гадал ли, что за звук его разбудил? Или проснулся лишь наполовину, слегка встрепенулся и опять в сон?
Набравшись терпения, я ждала.
Внезапно я заметила, что сквозь окна спальни на меня таращатся глаза. Шторы были коротковаты, возможно, чтобы убийца мог поглядывать на свои деревья и думать о своих трофеях. Вдоль узкой открытой полоски стекла выстроились в ряд пять пар глаз. Маленькие девочки пытливо изучали меня.
Я вздрогнула. Разумеется, я очутилась здесь не только ради Минди. Вскоре жертвы убийцы поблекнут и спокойно растворятся в небытии, позабытые всеми. Я поняла, что у меня уже не осталось выбора. Выкопать их кости оказалось недостаточно.
В комнате раздался резкий вздох.
Старик приподнял голову, зашевелившись под горой одеял. Но он таращился не на меня, а на просвет под шторами. Он не сводил глаз со своих драгоценных деревьев.
Он видел яму.
В лунном свете четко вырисовывалось это неровное углубление, как будто нечто прорыло себе путь наружу из хладной земли.
– Я пришла за твоей душой, – прошипела я.
Он развернулся, запутавшись в постельном белье, и уставился на меня дикими глазами, как маленький ребенок, который увидел в свой комнате чудовище.
Логично. В конце концов, я же валькирия.
– Почему? – спросила у него я.
Он изумленно заморгал, недоуменно покачав головой. Может, он в меня даже не поверил.
– Зачем причинять людям зло? Мы не игрушки.
Он не отвечал. Теперь холод из заледеневшего уголка моей души выплеснулся в голос, который звучал совсем чужим.
– Мы пришли в этот мир не для того, чтобы нами забавлялись, похищали или расстреливали в аэропортах. Вы подсознательно стремитесь к смерти, но мы дадим вам отпор.
Убийца затрясся. Из-под одеял появилась бледная рука, которая потянулась к пузырькам с таблетками возле кровати.
А я подняла лопату и плашмя обрушила ее штык на прикроватный столик. Дерево и пластик раскололись с чудесным треском, а таблетки разлетелись во всех направлениях, быстро скатываясь во мрак. Ни дать ни взять – тараканы, разбегающиеся при внезапно включенном свете.
Рука убийцы повисла в воздухе, а потом принялась шарить по остаткам стола, пытаясь найти пузырьки с таблетками, как будто ее хозяин до сих пор не проникся моей речью. Затем с его губ сорвались хрипы.
Я забралась на постель и оседлала убийцу, удерживая его под одеялами. Взявшись за лопату обеими руками, я сильно надавила ему на грудь. Он задышал еще более прерывисто, и его тело задергалось в судорожных конвульсиях агонии.
Сквозь стекло в нижней части окна поблескивали глаза маленьких девочек.
Я чувствовала, что происходит с убийцей. Я ощущала запах крови и ржавчины. Спустя мгновение все было конечно.
– Мистер Хэмлин, вы мне нужны! – позвала я.
Глава 33
– Ты обманула мои ожидания и редко писала эсэмэс, – строго сказала Ниша. – Цель звонка – осведомиться о причине.
– Я строчила их каждый день! – Дарси надела наушники и засунула телефон в карман. Когда позвонила Ниша, она развешивала повсюду чистую одежду, которую забрала из прачечной, а это придавало комнате не слишком писательский вид. Однако, принося домой влажное белье, она экономила на мелочах, и, по крайней мере, теперь у нее появилось развлечение.
– Патель, ты шлешь мне эсэмэс с тревогами о бюджете! А где сплетни?
Дарси рассмеялась.
– Еще чего! Чтобы ты могла выдать мои секреты маме?
– Я не выдаю секреты, Патель. Я ими управляю и отбираю лишь самые-самые на поживу родителям. Я владычица тайн.
– Очковтирательница ты, – фыркнула Дарси.
– Возможно, но, заметь, – когда мне это на руку. Ладно, выкладывай.
Дарси расправила на стуле футболку Имоджен.
Ее младшая сестра не уймется, пока не наслушается сплетен. Но, честно говоря, Дарси следовало давным-давно рассказать Нише об Имоджен.
– Хорошо. Но это – информация для устной беседы, так что никаких эсэмэс.
– Я в курсе, что надо соблюдать осторожность.
Несмотря на то, что ее родители находились за много миль от Нью-Йорка, Дарси понизила голос:
– У меня кое-кто появился.
– Знаю! – перебила ее Ниша.
– Врешь!
– Ты завела интрижку примерно месяцев пять назад.
Дарси гневно смерила взглядом собственную сырую пижаму.
– Давай-ка еще раз взглянем на улики, – продолжала Ниша. – Во-первых: ты помалкиваешь. В смысле, ты впервые в жизни живешь одна, и что, до сих пор не столкнулась ни с одним симпатяшкой? Неужели во всем Нью-Йорке не нашлось человека, в которого стоит втюриться?! Патель, даже для тебя это дико.
– Пожалуй.
– Во-вторых: ты ни разу не приехала домой в гости. Значит, ты не скучаешь по моему блистательному остроумию, а лучше него может быть только что?..
– Истинная любовь? – осмелилась подсказать Дарси.
– Точно. И в-третьих: когда я спросила у Карлы, понравился ли тебе кто-нибудь, она ответила: «Без комментариев».
– Разве это не жульничество?
– Если ты уже знаешь ответ – не жульничество. Поэтому я спрашиваю себя: с чего такая таинственность? Зачем мы шепчемся?
Дарси вздохнула.
– Должны и у тебя быть догадки.
– Их две. Это человек старше тебя, верно? Настолько взрослый, что старшие Патели придут в ужас.
– А вот и нет! Может, самую малость. Но ей всего… ох!
С другого конца линии донесся смех Ниши.
– Она? Значит, обе мои теории верны. В немецком есть слово для тех, кто всегда прав?
– Думаю, «несноснобраттен».
– Точно! Мы с тобой друг друга стоим, Патель.
Дарси понизила голос.
– Ты ведь ни с кем не делилась своими теориями?
– Нет, но ты же понимаешь, что им все равно? Или Имоджен скрытничает?
– Она совершенно открыта для… – Дарси застонала. – Прекрати!
– Разве акула способна прекратить плавать?
– Да, после того, как ее прибили. Как ты до всего докопалась?
– Тьфу. Выяснить, кто твоя подруга, оказалось проще простого, ты постоянно на виду! Итак, вы и впрямь ездили с ней в турне? Не просто… – интонацией выделила предположение Ниша.
– Турне было одобрено издателем! – воскликнула Дарси, сообразив, что когда ее родители узнают об их отношениях, они зададутся тем же самым вопросом. – Я собиралась вам рассказать на День благодарения, но как-то не вышло.
– Хм, думаю, Патель, тебе придется попотеть. Считаешь, мама у тебя спросит, не розовая ли ты, и оставит тебя в покое?
– Я собиралась рассказать, но тетя Лалана улетела на Гавайи, а ей тоже хотелось при этом присутствовать.
– Патель! Значит, ты откровенничала с тетей Лаланой? – На другом конце линии повисла предгрозовая тишина, и Дарси поняла, что допустила ужасную ошибку.
– Она вырвала у меня обещание делиться с ней всем, когда поставила свою подпись на моем договоре аренды!
– Ты совершила нешуточное предательство, Патель. Жди последствий.
– Извини, – прошептала Дарси. – Есть кое-что, о чем Лалана даже не подозревает. Ниша, как раз хотела обсудить с тобой одну проблему… связанную с фамилией Имоджен.
– Ее фамилией? – язвительно переспросила Ниша. – Семье наплевать, что она не индуистка. За исключением бабушки П., хотя она, вероятно, будет озабочена тем, что у твоей подружки нет пениса.
– Хватит, Ниша! Просто она – не урожденная Имоджен Грей. Она взяла себе псевдоним, и она никогда никому не говорит свое настоящее имя.
– Странно! С чего бы?
– Из-за блогов, которые Имоджен сочиняла во время учебы в колледже. Ей не хочется, чтобы ее нынешние читатели нашли ту писанину в Сети и поняли, что к чему. Имоджен ведь всегда стоит на своем…
– И ты тоже не знаешь имя своей подружки?
– Нет, она мне сказала. Но я пока не искала его в Сети. Мало ли что… там.
– Ты не боишься, что она убийца? – хмыкнула Ниша.
– Думаю, ее бы уже арестовали. Она пользуется настоящим именем, чтобы заказывать билеты на самолет и все такое. И ей было не обязательно мне это рассказывать.
– Но почему она так поступила? – Голос Ниши упал до трагического шепота. – Ее вымышленная фамилия Грей, то есть «Серая»! Вдруг здесь тайно подразумевается Серая Борода!
– Что?
– Как в сказке, где злодей дает новой жене все ключи от дома, но есть один, которым ей пользоваться нельзя, и она из любопытства отпирает комнату с убитыми женами. Что, если и тут нечто похожее?!
– Глупышка, его звали Синяя Борода. Серая борода у Гендальфа Серобородого. Что, станешь мне теперь рассказывать, будто она волшебница?
– Нет, но тебе определенно надо повернуть ключик, – серьезно произнесла Ниша. – И дам тебе сестринский совет. Поторопись, сделай это до того, как ты объявишь родителям о своей сексуальной ориентации. Знаешь, просто на всякий случай.
Дарси задумалась. Она считала, что поступает честно, не суя свой нос в тайны Имоджен. А если дело снова в новом скелете в шкафу?
Возможно, Ниша права и лучше разобраться с неизвестностью раз и навсегда.
– Ты меня убедила. Когда закончу, пришлю тебе эсэмэс.
В итоге по запросу «Одри Флиндерсон» было не так уж много ссылок.
В основном, результаты поиска привели на блог Имоджен в колледже. Дарси прочитала несколько записей, и ее поразило лишь то, насколько они скучны. Она видела проблески будущего стиля Имоджен, но предложения были корявыми, повествование путаным и сбивчивым.
На первой страницы поисковика располагались и обзоры Имоджен к фильмам: более свежие, лучше скомпонованные и написанные в забавной манере, на которую никогда не претендовала «Пиромантка». Там было полно сквернословия, но ничего такого, что Имоджен не сказала бы перед аудиторией в книжных магазинах. Если бы не один очерк, находящийся на самом верху выборки, Дарси терялась бы в догадках, почему Имоджен скрыла свое старое «я». Текст находился в общем блоге и имел заголовок «Непопулярное мнение. Моя бывшая девушка – сучка».
Дарси оставила его напоследок. Она читала его медленно и внимательно, с замиранием сердца.
Он был по-своему блистателен: разительный и ироничный, остроумный и смешной. В очерке рассказывалось о безымянной бывшей из числа студенток колледжа, о ком-то ревнивом, эгоистичном и подлом до отпада челюсти. В искусно нарисованном, беспощадном портрете яд сочился из каждого слова. Очерк переполняли явные преувеличения, но он удивительным образом заставлял Дарси считать небылицы о его героине былью.
Он вселял ужас, но, подобно кровавой аварии на обочине дороги, не позволял отвернуться. Дарси захватило постыдное удовольствие наблюдать, как публично рвут на части незнакомку, жуткую личность, которая это заслужила и которую непонятно почему какое-то время любила Имоджен.
Оторвавшись от ноутбука, Дарси откинулась на спинку стула и вздохнула. Страшно то, что она видела проблески теперешней Имоджен – ее страстность, ее напор. Она даже представляла, как ее подруга исступленно рассекает руками воздух, разражаясь своей речью. То была квинтэссенция Имоджен, очищенная гневом и болью от предательства.