Загробные миры Вестерфельд Скотт

– Я даже не знала точного адреса, а мы попали на то самое место.

– Недурно для твоего первого раза.

– Спасибо. – Боковое зрение уловило проблеск движения, и я повернулась, чтобы дать ему отпор. Но то была лишь полосатая кошка, которая следовала за нами вдалеке.

Ямараджа пристально посмотрел на меня.

– Ты смешная, Лиззи. В аэропорту тебе хватило самообладания, чтобы изобразить мертвую, и ты без моей помощи противостояла тому старику, но в этом районе вздрагиваешь от теней.

– Пожалуй, – мне не хотелось врать Ямарадже, поэтому я туманно ответила: – Но тут кое-что произошло… еще в мамином детстве.

– Нечто плохое?

Я кивнула.

– Настолько плохое, что она обо всем помалкивала. Она рассказала мне только после событий в Далласе.

– Теперь ничего плохого не будет, – произнес он, снова беря меня за руку.

Мы шли, разглядывая пустынные улицы, залитые лунным светом. Как хорошо просто шагать рядом с ним и согреваться мыслью, что я перенесла нас сюда при помощи своих загадочных способностей! Убийца не оставил никаких следов, чем я была только довольна.

Ямараджа был слишком хорошо воспитан, чтобы и дальше не расспрашивать о моей матери, но спустя некоторое время он вымолвил:

– У каждого психопомпа есть такая история.

– Какая?

– Та, которую тяжело рассказывать. У всех нас первый переход сопряжен с тяжелыми переживаниями.

– А у тебя что за история? – ненавязчиво спросила я. – Когда ты решил изобразить мертвеца?

Он покачал головой.

– Там, где я родился, не было ни войн, ни террористов. Мы с сестрой – выходцы из маленькой деревушки, из тихого местечка.

– Звучит обнадеживающе.

– Деревенька была красивой, но мы с сестрой замечали только то, как она мала. Бывало, на горизонте океана появлялись паруса, и мы мчались к пристани, чтобы увидеть чужаков. Моряки казались людьми из другого мира. Их одежда была пестрой и диковинной, а еще использовали бронзовые ножи, которые и не снились медникам нашей деревни.

– Бронзовые ножи, – резюмировала я. – Давненько это было.

Он пожал плечами.

– Верно, и наша деревушка даже по тем временам считалась отсталой. Когда моряки показывали нам засушенные цветы из дальних земель и заявляли, будто они воины, которых убили в жуткой войне с волшебными созданиями, мы с сестрой им верили.

– Как трогательно.

– Кроме того, они знали другие языки, и сестра часто выменивала у них прекраснейшие из своих раковин на чужеземные слова. Она собрала отличную подборку ругательств.

Я усмехнулась.

– Смахивает на мой испанский.

Он улыбнулся в ответ, но сразу помрачнел.

– Там было хорошо расти. Но в те времена люди жили недолго. Сестра умерла совсем юной.

– Она выглядит всего на четырнадцать. Подожди, вы были…

Он кивнул.

– Близнецами. Мы и сейчас близнецы, хоть теперь я немного старше.

– Ясно. – Ями навечно застряла в том возрасте, когда умерла, но ее брат – нет. – Понятно, почему ты остаешься в подземном мире. Чтобы ее не бросать?

– Я живу там, чтобы мои люди не исчезли.

– И она – одна из них. Ты хороший брат.

Он не ответил, и мы прошли чуть дальше. Мне всегда хотелось знать, каково это – иметь брата или сестру, в особенности близнеца. Я воображала, как мы выдумаем собственный язык и даем друг другу тайные прозвища.

Конечно, у меня была невидимая сестра. Минди постоянно находилась рядом, наблюдая, как я достигаю одиннадцати лет и затем перерастаю ее возраст. Меня пронизала дрожь.

– Ты как? – поинтересовался Ямараджа. На фоне серого мира его глаза вспыхивали карим. Наши тела не лишились красок, как будто нам было не место за тусклой пеленой.

– Значит, после смерти сестры ты стал… как мы?

Он кивнул.

– Я не мог отпустить ее одну.

– Ничего себе! Значит, рассказы про связь между близнецами – правда.

Ямараджа на мгновение задумался и произнес:

– Для нас – да.

– Как она умерла? – робко спросила я.

– Ее подвел один осел.

– Хм, прости?

– Осел, – повторил он. – Скотина, которая принадлежала моей семье.

Я вздохнула, но следующий вопрос так и не слетел с губ.

Блеснув зелеными глазами, рядом с Ямараджей в тенях прошмыгнула кошка.

Но она уже за нами не следила.

Кошка пристально смотрела на другое бунгало, даже более старое, чем то, где выросла мама. Домишко притулился в стороне от дороги, во внутреннем дворике росли искривленные пустынные деревца, каждое стояло в деревянном ящике с декоративными камнями.

На лужайке находились пять маленьких девочек: все возраста Минди, одетые в старомодные фланелевые рубашки в клетку, заправленные в джинсы, майки или в короткие платья. Все без исключения пристально таращились на дом.

– Он до сих пор здесь, – пробормотала я.

Ямараджа повернулся ко мне:

– Кто, Лиззи?

– Злодей. Мужчина, убивший Минди.

Он замер.

– Поэтому ты хотела прийти сюда?

– Ей нужно знать.

– Будь осторожна, – прошептал Ямараджа. – Некоторых призраков спасти нельзя.

– Я не хочу их спасать, просто хочу помочь Минди. Она чудовищно напугана, даже после стольких лет. – Мне не удавалось отвести взгляд от сборища маленьких девочек. Они во все глаза смотрели на дом, молчаливые и беспокойные, будто в ожидании начала представления. – Ей нужно знать, жив ли убийца, или он скитается по обратной стороне и разыскивает ее.

– Пошли отсюда, Лиззи, – потянул меня за локоть Ямараджа, но я высвободилась.

– Я должна убедиться, что он еще жив.

– Ты не должна подходить к дому ни на шаг, – произнес он.

Едва я открыла рот, чтобы спросить почему, одна из девочек пошевелилась.

Ее голова медленно повернулась в нашу сторону, хотя ее тело было совершенно неподвижно, и спустя миг ее серые глаза остановились на нас. Она оказалась чуть младше Минди, носила джинсовый полукомбинезон и кроссовки. Ее взгляд задержался на нас, лицо не выражало ничего, разве что легчайший намек на замешательство.

Ямараджа встал прямо передо мной.

– Не смотри на них.

– Но они совсем безобидны… – возразила я, но осеклась, когда другие девочки, как по команде, повернули головы и уставились на нас. Их серые личики рассматривали меня с растущим интересом. – Ладно, возможно, ты прав.

Ямараджа уже стоял на коленях, упершись ладонями в асфальт. Когда под нами забулькала расползающаяся нефть, он вскочил и обвил меня руками: я почувствовала, как напряглись и отвердели его мышцы.

– Ты не хочешь, чтобы они запечатлелись в твоих воспоминаниях, – прошептал он, когда мы начали погружение. – Просто думай о доме твоей мамы.

Второе путешествие по реке показалось короче, как часто бывает при возвращении домой. Удерживать в сознании образ бунгало было просто, ведь я очень сильно хотела туда попасть. Но на сей раз возникли кое-какие трудности: задевавшие нас склизкие твари вызывали у меня дрожь. Я отчасти поняла, что это – обрывки воспоминаний, фрагменты призраков, которые выцвели и поблекли.

Я не открывала глаз всю дорогу, прижавшись головой к груди Ямараджи, его тепло и реальность были моей защитой. Ямараджа оберегал меня от тех мертвых серолицых девочек.

Мы очутились на равнине под пустым небом, бескрайней и продуваемой ветром, но каким-то образом я чувствовала, что дом находится прямо над головой. А, может, он был внизу… в загробном мире; мне стало сложно определять, где верх и где низ.

Но перед возвращением в спальню Ямараджа взял меня за плечи.

– Брось ты это, Лиззи. Не ходи туда.

– Я должна помочь Минди. Я не могу сдаться. Я бы сделала это и для живого человека.

– Но теперь в твоем разуме поселились те привидения.

– Точно. – Я поежилась, представив себе их серые лица. – Но что здесь плохого, кроме возможных кошмаров, конечно?

– Призраки отправляются за поддержкой туда, куда могут, Лиззи. Минди умерла в том доме, верно? В сотнях миль отсюда, но она живет с тобой.

– Потому что ее помнит мама.

– Она помнит Минди, как никто другой, даже больше ее собственных родителей.

– Как грустно и странно…

Он покачал головой.

– О нет, Лиззи. Порой, когда дети пропадают без вести, их родители не выдерживают и недолго держатся за воспоминания. Когда они перестают думать о детях, те бледнеют и буквально растворяются в воздухе.

У меня пересохло во рту.

– Значит, маленькие девочки там… потому что их помнит убийца?

– Полагаю, он не забыл их последние дни, причем во всех подробностях. Но что, если бы вместо него они могли обратиться за поддержкой к тебе?

Я опять вообразила ту пятерку девочек на лужайке перед домом. Они так нуждались во мне, а я их отвергла… Меня начал бить озноб. Я словно видела лицо первой из них: она повернулась и посмотрела на меня… у нее был поношенный комбинезон и полдюжины искрящихся заколок в коротких волосах.

– Как мне забыть их?

– Ты не сможешь, Лиззи, – его руки упали с моих плеч, и он вздохнул. – То был лишь мимолетный взгляд, но его не хватит, чтобы перенести их сюда.

– Ты что, пытаешься меня напугать?

– Тебе следовало бы бояться! – Теперь он рассердился и прищурил свои карие глаза. – Пообещай, что никогда не подойдешь близко к тому дому.

Я отвернулась.

– Мне хватило этого кошмара, да и Минди провела в ловушке своего страха десятилетия! Зато я узнала, что ее обидчик жив, и уже не смогу бросить Минди! Она часто паникует и долго не может успокоиться.

Я помолчала и решила подбирать слова более осторожно.

– Обещаю, что никогда не посмотрю на тех девочек.

Ямараджа пытливо изучал мое лицо, затем медленно кивнул.

– Спасибо, – устало произнес он.

Теперь из его голоса совершенно исчез гнев. Наверное, Ямараджа думал, что со мной не оберешься хлопот, будто с ученицей в автошколе, которая постоянно врезается в ограду во время первого занятия по вождению.

По крайней мере, я поняла, что Минди пока в безопасности. Мы должны поблагодарить за это Ямараджу.

– Было весьма любезно прийти и спасти меня.

Буря в его глазах абсолютно улеглась.

– Не уверен, что ты нуждалась в спасении.

– Возможно, но было здорово наблюдать за тем, как ты заставил улепетывать того старикашку.

Уголки его рта поползли вверх.

– Я задавался вопросом, позовешь ли ты меня. Сестра была уверена, что да.

– У Ями сложилось обо мне такое впечатление?

– Она считает, что ты, вероятно, будешь меня отвлекать.

– Надеюсь, она права.

Он кивнул.

– Она всегда права.

– Ямараджа… – произнося его имя вслух, я слегка вздрогнула.

– Зови меня Яма. «Раджа» – просто титул.

– Что он означает?

– Принц или что-то вроде владыки.

Я удивилась.

– То есть я называла тебя Владыка Яма?!

Он боролся с улыбкой, которая становилась все шире.

– Ты это сказала лишь раз или два.

– Но в мыслях я именно так тебя и называла! – застонала я, чувствуя себя растяпой. – Ладно, но сейчас и впрямь знаю твое имя! А оно сработает? Если я тебя позову, ты услышишь меня и обязательно придешь?

Он склонил голову в знак согласия.

– Имя важно, но здесь как при путешествии в определенное место тоже нужна связь.

– Сегодня ночью ты появился. Похоже, связь между нами наладилась.

– Да, – он шагнул ко мне, – но она могла бы быть и крепче, мало ли что.

– И как мы этого добьемся? – прошептала я, смежив веки.

– Вот так.

Едва наши губы повстречались, меня охватило сильное, пьянящее чувство. Оно расцветало в груди, заставляя прерываться дыхание, и рассеивало остатки страха, которые еще тлели во мне после долгой ночи. Но я желала большего и прижалась к его рту своими губами: поцелуй стал чувственным и страстным.

Ветер, дувший с реки, превратился в сухой и пронизывающий ураган. Мое тело будто пронзили тысячи покалывающих кожу булавок. Мои глаза на миг открылись, и я увидела сноп искры, как в тот раз, когда Яма возник из тьмы, чтобы спасти меня. Вокруг его ног пылал воздух.

– Это ты сделал? – пробормотала я.

– Не только я.

А потом слова стали нам не нужны.

Часом позже я тихо спустилась в спальню, безопасную, гостеприимную и знакомую. Кожу до сих пор покалывало. Тело казалось легче. Лед в душе почти растаял, испарившись под губами Ямы.

Но намечалась серьезная проблема. На моей кровати, уставившись на телефон, сидела мама.

После ночных происшествий я и забыла, что она пришла ко мне в комнату как раз перед моим погружением в реку. Конечно, она меня не видела, и я по-прежнему находилась на обратной стороне, но не могла же я оставаться там вечно.

Прижавшись к Яме, я казалась себе могущественной, будто для меня нет преград, но сейчас почувствовала себя маленьким ребенком, которого вот-вот спустят с небес на землю. Если бы я выскользнула на улицу и вернулась через парадную дверь, притворившись, что прогуливалась, как бы мама отнеслась к моим эскападам? После такой недели она могла бы взбеситься или, что еще хуже, начала бы проверять меня каждую ночь.

Я гадала, сколько отсутствовала, и на миг прижалась к стене. Что же делать? Ведь я не могла позволить, чтобы она и дальше сидела на кровати, размышляя, куда запропастилась ее дочь. Нужно было придумать разумное объяснение, почему я не лежу в постели.

Минди тоже исчезла. Вероятно, она снова спряталась в мамин шкаф, что натолкнуло меня на одну мысль…

Я пока не стала спецом по хождению сквозь стены, но дверца шкафа была приоткрытой, когда я натягивала джинсы. Я прошмыгнула внутрь и устроилась на ворохе мятой одежды. Мой шкаф оказался не таким просторным, как мамин, но его хватило, чтобы свернуться калачиком и притвориться спящей.

Я несколько раз резко вдохнула, заставляя сердце биться чаще, и вскоре моя связь с обратной стороной начала ослабевать. В щель проникала косая полоса света, и я увидела, что мир вновь обрел свои яркие краски.

Перейдя грань, я бесшумно сбросила с себя джинсы и худи, после чего тихо зевнула.

После долгого нервного ожидания в тишине я собиралась зевнуть погромче, но мама меня опередила:

– Лиззи?

Я толчком распахнула дверцу. Та отворилась с заунывным скрипом, и я увидела недоуменное мамино лицо.

– Привет, – сонно проворчала я. – Почему ты здесь?

– Я услышала твой голос и вошла посмотреть, что стряслось. А тебя не было… – Она покачала головой. – Ради бога, Лиззи, что ты делаешь у себя в шкафу?

– Сплю. – Я села, моргая и потягиваясь, – Мне приснился очень страшный сон, и когда я проснулась, мне просто показалось, что здесь безопасней.

При виде печали на ее лице я почувствовала себя ужасно. Но вымышленные кошмары были лучше, чем объяснения: «Ко мне пристал злой психопомп, после чего я отправилась навестить дом старого серийного убийцы, ах да, и втюрилась».

– Лиззи, мне так жаль. Хочешь поговорить о сне?

Я покачала головой.

– Так, ерунда: ни аэропортов, ни террористов. Просто… ноги застряли в черной липкой дряни, и я тонула.

– Звучит жутко, детка.

– Прости, что разбудила, – сказала я, выкарабкиваясь из шкафа и вставая.

Мама выдавила из себя улыбку, поднялась с кровати и заключила меня в долгие объятия. Когда мы их разомкнули, она взглянула на мое самодельное гнездышко на полу.

– Забавно, – сказала она, – раньше, маленькой, ты боялась шкафов, но в том доме, где выросла я, были огромные встроенные шкафы, куда можно войти. Бывало, я там оставалась на ночь вместе с…

Я ждала продолжения, но мама до сих пор разглядывала ворох одежды. Она опустилась на колени и подняла что-то с пола шкафа. В ее руке блеснул… кухонный нож, который я взяла с собой в загробный мир. Должно быть, он вывалился из кармана, когда я быстро стягивала с себя джинсы.

Я попыталась улыбнуться.

– Ну да, я как-то перепугалась.

На ее лице появилось знакомое грустное выражение.

– Прости, мама. Знаю, это кажется странным.

Она осторожно держала нож обеими руками.

– Я знаю, каково это, все время бояться. После того как моя подруга исчезла, я долгое время была почти такой же, как ты. Чего только не сделаешь, чтобы почувствовать себя в безопасности.

Я согласно кивнула, вспомнив лица тех маленьких девочек, и поверила, что мать меня по-своему понимает. А еще я знала, что непременно вернусь в Пало-Альто и позабочусь о том, чтобы убийца больше никому не причинил вреда.