Обманутые иллюзии Робертс Нора

– Вы слушаете меня или нет? – Харви изобразил возмущение. – Черт возьми, да что это вообще такое! Я сюда пришел, а такие вещи я так просто не делаю, дать вам показания, которых вы за всю жизнь не получите, а вы меня домой отправляете, как какого-то маразматика. Да я всю ночь глаз не сомкнул, все переживал, идти мне к вам или не идти, а вы меня отшить хотите.

Нетерпеливый по натуре и раздражительный в силу обстоятельств Лоренцо, второй следователь, итальянец с глазами таксы, забарабанил пальцами по захламленному письменному столу.

– Послушай-ка, Танненбаум, мы вообще-то здесь вроде бы заняты. Знаешь ведь, как оно бывает, когда совершают крупную кражу брильянтов.

– Ну, конечно, знаю, – вздохнул Харви, вспомнив былые времена. – Мы-то знали, как получать удовольствие от своей работы. А для сегодняшних юнцов это обычное дело. Изюминки нет, творчества. Нету, знаете ли, волшебства.

– Вот именно, – Сапперстайн изобразил улыбку. – И ты, Харви, был лучше всех.

– Да, не баловал ты меня раньше такими характеристиками. Ну что ж, хвастаться не буду, но скажу, что льда за свою жизнь разрубил больше, чем целых три эскимоса.

– Да, иные были времена, – процедил второй следователь. – Нам, конечно, очень хотелось бы тут с тобой посидеть – повспоминать, но у нас работы полно.

– А я ведь, ребята, помочь вам пришел. – Харви согнул руки и поместил в кресло свой широкий зад. – Я между прочим, свой гражданский долг исполняю. И прежде, чем я его исполню, я хочу, чтобы была гарантирована моя неприкосновенность.

– Бог ты мой, – тихо сказал Лоренцо. – Давай сейчас позвоним окружному прокурору и скажем, что Харви требует неприкосновенности, а потом бумаги будем оформлять.

– Кроме шуток, – пробормотал Харви. – Почему я должен с какими-то мелкими сошками дело иметь. Может, мне надо сразу к комиссару идти.

– Ага, давай сходи, – предложил Лоренцо.

– Давай закроем тему, – посоветовал Сапперстайн. – Если у тебя, Харви, есть что сказать, то валяй говори. Вид у тебя усталый, мы тоже устали, да и время поджимает.

– Да, похоже, вы очень устали и не можете выслушать то, что я знаю насчет кражи в картинной галерее, – Харви начал вставать с кресла. – Ладно, пойду я тогда, не стану вас задерживать.

Сыщики насторожились. Сапперстайн сохранил на лице свою снисходительную улыбку. Он знал, что вероятнее всего Харви просто пускает пыль в глаза. В конце концов, говорят ведь, что он уже два года не у дел, а сейчас у него, наверное, приступ ностальгии по былым временам. И все же…

– Постой-ка, – Сапперстайн положил руку на плечо Харви, заставляя его сесть. – Ты что-то знаешь об этом, да?

– Я знаю, кто это сделал, – произнес Харви, самодовольно улыбнувшись. Он сделал паузу на мгновение, подумав, что он обязан Роксане за такое предложение. – Это Сэм Уайатт.

Лоренцо выругался и сломал пополам карандаш. – Ну почему мне так везет на шизиков, а? – завопил он. – Почему всегда именно мне?

– Шизик? Да как ты смеешь так говорить, ты, сопляк? Ты еще в пеленки ссал, когда я камни таскал у лягавых из-под носа. Если будет такое неуважение, то я ухожу.

– Спокойно, Харви. Значит, ты видел как кандидат в сенаторы Сэм Уайатт украл Клайдбургскую коллекцию? – вопрос Сапперстайна был произнесен сдержанным тоном.

– Что за бред! Как я мог видеть, как он их украл! – в порыве праведного гнева Харви взметнул в воздух руки. – Ты что, думаешь, я стою на углу и воров высматриваю? Ты уж мне соучастие не шей. Во время этого дела я спал как младенец у себя дома. А так как я спал не один, – добавил он, сильно ухмыльнувшись, – то у меня есть алиби.

– Тогда на каком основании ты заявляешь, что господин Уайатт украл Клайдбургскую коллекцию?

– На том основании, что он мне сам об этом сказал! Из-за идеальной акустики возбужденный голос Харви перекрывал шум полицейского участка. – Только, ради Бога, выслушай меня. Представь себе, что кто-то, – предположительно я, время от времени добывал ему камушки. Лоренцо засопел.

– Ты хочешь сказать, что ты воровал по заказу Сэма Уайатта?

– Я ничего подобного не говорил, – Харви покраснел от возмущения. – Я сказал «предположительно». Если ты хочешь, чтобы я сам себя оговорил, то у тебя ничего не выйдет. Я пришел сюда добровольно и так же уйду. А в тюрьму я не сяду.

– Спокойно. Воды дать? Лоренцо, принеси нам воды.

– А это нужно? Да врочем, почему бы и нет, черт побери! – раздраженный Лоренцо зашагал прочь.

– Вот что, Харви, – продолжал Сапперстайн мягчайшим следовательско-дипломатическим тоном. – Мы здесь сидим для того, чтобы слушать. Но если ты будешь сочинять такие вот небылицы об уважаемом члене правительства, то тебе не поздоровится. Может, тебе не нравится его политика, то это твое дело.

– Политика, мудитика, – раздраженно выпалил Харви. Да срать я хотел на его политику. Я же говорю тебе – предположительно, понял.

– Понял, понял.

– Предположим, что я знаю Сэма уже давно. С тех пор, как он был еще подростком. Лично он меня никогда не волновал, но бизнес есть бизнес, правильно? Как бы то ни было, он довольно-таки часто пользовался моими услугами. До того, как он пришел в политику, все это было по мелочам, а потом он стал сбивать мишени покрупнее.

– Выходит, ты знаешь Сэма Уайатта с его детских лет? – предел терпению мог настать даже у Сапперстайна. Он взял принесенный Лоренцо стакан воды и дал Харви. – Послушай, таким способом ты ничего хорошего не добьешься…

– Я не люблю, когда на меня давят, – перебил его Харви. – Это как раз то, что этот сукин сын делает. А я уже на отдыхе – предположительно. И если я хочу отвергнуть какое-нибудь дело, которое мне предлагают, то я его отвергаю.

– Ну ладно, отверг ты его, – Сапперстайн закатил глаза. – Ты непричастен. Так что же тебе известно?

– Мне много чего известно. Звонит он мне как-то раз. Говорит, что хочет взять галерею. Я ему желаю успеха, мне-то что. А он, оказывается, хочет, чтобы я ему камушки припрятал. Я ему от ворот – поворот, а он напирает. Говорит, что мне будет хуже, если откажусь. У меня ведь, знаешь, парень есть от Флоренс, второй жены. Стоматологом работает в Лонг-Айленде. Ну так вот, Уайатт все про него знает и говорит, что будет худо. Он мне угрожает и тут же комплименты отвешивает. Говорит мне, что я лучше всех, что не может доверить такой товар какому-нибудь второразрядному укрывалыцику. Напоминает, как мы когда-то вместе работали, говорит, что этот улов обеспечит нас до конца жизни. Харви допил воду и вздохнул. – Должен сказать, я из-за этого сон потерял. Растревожил меня Уайатт и, должен сказать, заинтересовал. Такое дело не каждый день подворачивается. Комиссионные меня устраивали. Я как раз подумываю о переезде на Ямайку. Там тепло круглый год. Куда ни глянь – везде бабы полуголые.

– Ближе к делу, Харви, – посоветовал Сапперстайн. Ты отказался или нет?

– Я стал думать. Вначале решил, что смогу, а потом как представил себе сколько шуму будет, если что-то не выйдет. Я ведь уже не молод и мне осложнения не нужны. Вот я и решил, что самое лучшее пойти и сдать его. За такую добычу дают же что-то вроде вознаграждения или приза за поимку. Лучше доброе дело сделать и пару баксов получить.

– И он передал тебе все это добро? – Лоренцо расставил руки. – Тогда пошли посмотрим.

– Дайте мне дух перевести. Я встречался с ним вчера в зоопарке у обезьянника.

– Ладно, – сказал Сапперстайн, выключая из разговора напарника. – Продолжай.

– Он мне сказал, что все дело уже провернул, гордился, хвастался. Раньше-то дела на него такое впечатление не производили. Рассказал мне, как все было и как он заложил стекляшки, чтобы выиграть время. А еще сказал, что хочет их укрыть сразу после выборов.

– Далеко идущее заявление, Харви.

– Твое дело так считать, но я тебе еще кой-чего не сказал. У парня не все в порядке. Вот здесь, – он постучал по голове.

Вздохнув, Сапперстайн взялся за блокнот.

– На такси какой фирмы ты ездил в зоопарк? – он записал показания Харви. – Когда тебя подхватила машина? Как ты вернулся? – Все это можно было без труда проверить. – Кстати, а он рассказал тебе, как он это проворачивал?

У Харви аж сердце зашлось, как если бы он держал в руке огромную рыбину или сверкающий брильянт. И он выдал лаконичное описание кражи со взломом, которое могло полностью подтвердиться во время следствия.

– Довольно четко было сработано, на уровне высокой технологии. Голограммы, электронные блокировщики.

А что если все так и было, подумал Сапперстайн, и его полицейская кровь начала закипать.

– Он научился кое-чему у тех фокусников, что из Нового Орлеана. Он у них жил какое-то время, он мне сам рассказывал. Они сейчас вроде бы даже знаменитости. Во всяком случае он когда-то фокусы с картами отрабатывал.

– Знаешь ли, если даже что-то подтвердится, этого нам не достаточно, чтобы допрашивать Сэма Уайатта.

– А я ведь еще кое-чего знаю. С гордым видом хозяина положения он вытащил из кармана своей рубашки сложенную бумажку. Сапперстайн по привычке взял ее за уголки. На ней было описание Клайдбургской коллекции.

– Он дал это мне, чтобы я знал, что надо укрывать. Но он совершил одну грубую ошибку. Я не люблю, когда мне угрожают. К тому же я, слава Богу, уже не у дел. Он зашевелил бровями. – Предположительно.

– Не петушись. – Лоренцо сердито покосился на бумажку, которую Сапперстайн бросил в пакет для вещественных доказательств. – Я так понимаю, ты хочешь, чтобы я отправил это в лабораторию.

– У тебя уже достаточно улик, Лоренцо. Тебе их теперь надо собрать все вместе. Проверить отпечатки. Проверить, есть ли отпечатки Уайатта. Заодно узнай, можно ли найти образец его почерка.

Лоренцо глубоко вздохнул.

– Я слышал, на стенде нашли кое-что. Запонка, золото. Инициалы С. У.

Сапперстайн шмыгнул носом.

– Слушай, Харви, а почему бы тебе здесь у нас не посидеть? Сапперстайн подвел его к скамье у входа в участок. – Отсюда будем снимать показания.

– У меня есть неприкосновенность, – Харви схватил Сапперстайна за рукав пиджака. – Я на вашу баланду время тратить не собираюсь.

– Я думаю, тебе не стоит на этот счет волноваться, – похлопав его в последний раз по плечу, следователь удалился. Его снисходительная улыбка исчезла, когда он вернулся к своему напарнику.

– Мне нужно все, что у нас есть по запонке. Позвони в лабораторию, чтобы они подготовили справку, да поскорей. А теперь бегом, Лоренцо, – сказал он. Глаза его горели. – Старик, похоже, сделал нам карьеру.

Старик же терпеливо сидел, коротая время. Неправ тот, подумал он, кто говорит, что месть – это сладостное чувство. Но у нее есть привкус. Упоительный стойкий привкус. И он наслаждался этим привкусом ради своего старинного приятеля Макса.

– Значит, это последнее действие, – она смотрела, как за окном ветер кружит листья по тротуарам. – Жаль, что папа в нем не участвует. – Она отогнала эти мысли, заставила себя улыбнуться. – Я думаю, мы успеем вернуться в Новый Орлеан, а то уж больно мне не хочется День Всех Святых пропускать.

– Будем к сроку, – он поднес к губам ее руку и поцеловал. – Обещаю.

Сэм уже упаковал чемоданы для отъезда в Теннесси. На предвыборную кампанию было отведено десять дней, которые он намеревался провести в обществе своего аппарата и жены. Джастин уже вызвала у него головную боль количеством багажа, которое собиралась взять с собой в дорогу. Сейчас она была наверху и про себя возмущалась тем, что он сократил вдвое число ее чемоданов.

Ничего, смирится и с этим, подумал Сэм. Когда будет получать рождественские открытки на имя сенатора и госпожи Сэмюэл Уайатт, она со многим смирится.

Он сожалел, что у него сейчас нет времени немедленно привести в исполнение задуманное для Люка наказание. Он думал, что ему будет приятно держать Люка в постоянном напряжении, а оказалось, это его только мучает. Ему захотелось нанести молниеносный окончательный удар.

Кроме того, пропажа Клайдбургской коллекции подоспела как нельзя удачно. Сэм нисколько не сомневался в том, кто ее организовал. Он получит еще одно преимущество, когда передаст полиции имеющиеся у него документы. Но сие состоится только после того, как Люк принесет ему документы по Ганнеру.

И уже тогда он использует десять предвыборных дней на то, чтобы обеспечить себе место в истории.

Он не обратил внимание на звонок в дверь, сочтя, что об этом позаботятся слуги. Все его чемоданы были уже упакованы камердинером. Портфель же он всегда собирал сам. Документы, тексты выступлений, презервативы, которыми он неизменно пользовался во всех связях на стороне, расписание, ручки, блокноты, увесистое пособие по экономике. Он закрывал замки портфеля в тот самый момент, когда в дверях появилась горничная.

– Господин Уайатт, пришли из полиции. Они хотят с вами поговорить.

– Из полиции? – он заметил живой интерес в глазах горничной и решил, что уволит ее при первой же возможности. – Пригласите их. – Господа офицеры, я вас приветствую, – Сэм обошел письменный стол и протянул руку Сапперстайну и Лоренцо. Это было типичное рукопожатие политика. Крепкое, сухое и уверенное. – Всегда рад видеть представителей правопорядка. Чего пожелаете? Может быть, кофе?

– Нет, спасибо, – Сапперстайн ответил за двоих. – Не будем отнимать у вас время, господин Уайатт.

– Я бы хотел сказать вам: берите все, что хотите, но у меня через два часа самолет, – он дружелюбно подмигнул следователям. – У вас, нет, случайно, друзей или родственников в Теннесси?

– Нет, сэр.

– Ну, мой долг спросить. – Он показал на кресло. – Присаживайтесь, господа…

– Следователь Сапперстайн и следователь Лоренцо.

– Следователи. – Капельки пота выступили от неожиданности у него на шее, упакованной в воротник с его инициалами. – Скажите мне, наконец, в чем дело.

– Господин Уайатт, я принес судебный ордер, – Сапперстайн вытащил бумагу и сделал короткую паузу, во время которой надел на нос очки для чтения. – Мы уполномочены обыскать это помещение. Следователь Лоренцо и я возглавляем группу, которая ждет сейчас снаружи дома.

– Ордер на обыск? – все обаяние Сэма мгновенно пропало. – Что за чертовщину вы несете?

– Клайдбургская коллекция, которая была украдена из Хэмпстедской галереи двадцать третьего октября. У нас есть доказательства вашего участия в ограблении и согласно ордеру судьи Гаральда Лорринга мы уполномочены произвести обыск.

– Да вы спятили, – внезапно вспотевшими руками Сэм выхватил ордер из рук Сапперстайна. – Это фальшивка. Я не знаю, в какую игру вы играете, но… – он оборвал, презрительно усмехнувшись. – Это Каллахан вас подослал. Он думал, что может все подстроить и меня подсечь. Не выйдет. Можете передать этой сволочи, что у него ничего не выйдет и я его теперь за это похороню.

– Господин Уайатт, – продолжал Сапперстайн. – Мы уполномочены произвести обыск и сделаем это независимо от того, согласитесь вы на это или нет. Мы извиняемся за неудобства, которые тем самым вам причиняем.

– Что за дерьмо! Вы думаете, я не понимаю, что это провокация? Вы подставные лица, – воодушевившись, он ткнул пальцем в них обоих. – Вы оба. Убирайтесь отсюда, не то я сам вызову полицию.

– Это ваше право, господин Уайатт. – Сапперстайн взял у него официальную бумагу. – Мы подождем.

Он не поддастся на этот жалкий розыгрыш, сказал себе Сэм, набирая номер приемной судьи Гаральда Лорринга. Когда ему сообщили о том, что ордер на обыск действительно был подписан судьей менее получаса назад, он схватился за узел своего шелкового галстука. Он набрал номер своего адвоката.

– Уинфилд, это Сэм Уайатт. У меня тут два подонка, которые утверждают, будто они полицейские, и у них какой-то сфабрикованный ордер на обыск. – Сэм развязал галстук и отбросил его. – Да, да, именно так. А теперь давай поднимай свою толстую задницу и вали сюда. – Сэм бросил трубку. – Ничего не трогать! Ни черта, пока не приедет мой адвокат.

Сапперстайн кивнул.

– У нас есть время. – Он с трудом сдерживал себя, что-то в Сэме приводило его в бешенство. Он взглянул на часы и улыбнулся. – Но я боюсь, на самолет вы уже не успеете.

Прежде чем Сэм успел что-нибудь прорычать в ответ, прибежала Джастин.

– Сэм, что происходит? Возле дома две полицейские машины.

– Заткнись! – он набросился на нее как тигр и вытолкал за дверь. – Заткнись и убирайся вон!

– Господин Уайатт, – горничная была на грани обморока от волнения. – К вам гости, они в прихожей.

– Гоните их, – процедил Сэм сквозь зубы. – Вы что, не видите, что я занят? – Он подошел к шкафчику со спиртным и налил себе виски в стакан. На мгновение он потерял разум, но это было естественно. Любой среагировал бы точно так же, попав в подобные обстоятельства. Он опорожнил стакан и подождал, пока выпитое подействовало.

– Господа офицеры, – он повернулся к ним, вернув на место свою плакатную улыбку, – я приношу извинения за то, что сорвался. Я был в шоке. Меня ведь не каждый день обвиняют в краже.

– Со взломом, – поправил Лоренцо, посылая про себя все ко всем чертям.

– Да, конечно, – он хотел бы посмотреть на удостоверения этих офицеров, если, конечно, они не поддельные. – Я предпочел бы подождать приезда моего адвоката, чтобы засвидетельствовать всю процедуру. Уверяю вас, вы можете весь дом хоть вверх дном переворачивать. Мне скрывать нечего.

Все повернули головы, услышав голоса в коридоре. Когда в дверь, оттеснив горничную, протолкнулись Люк с Роксаной, только что восстановленное самообладание Сэма очутилось на грани полного крушения.

– Что вы делаете в моем доме?

– Ты меня звал, ты требовал, чтобы я пришел, – Люк оберегающе обнял Роксану. – Я не знаю, чего ты хочешь, Уайатт, но мне не нравится тон, которым ты приглашаешь. Я… – он прервал свою речь, только что заметив следователей. – Кто эти люди?

– Полиция. Рады вас видеть, – Лоренцо довольно усмехнулся.

– В чем дело? – Роксана вскинула голову, прелестная смелая женщина, явно взволнованная до предела.

– Извините, – заявил Сапперстайн. – Я вынужден попросить вас обоих уйти. Это официальное мероприятие.

– Я хочу знать, в чем дело. Опять ты сотворил что-то ужасное, да? – она резко повернулась к Сэму. – Ты Люка не тронешь, – она схватила его за лацканы пиджака и затрясла его. – Один раз ты меня использовал, но больше это тебе никогда не удастся.

– Дорогая моя, пожалуйста, – Люк подошел к ней – не надо себя расстраивать. Он того не стоит, и никогда не стоил.

– Я привела тебя в дом, – она оттолкнула Сэма. Только присутствие свидетелей удержало его от того, чтобы ударить ее наотмашь. – Я доверяла тебе и моя семья тебе доверяла. Неужели тебе недостаточно того, что ты предал нас тогда? Неужели ты не можешь избавиться от этой смертельной ненависти к нам?

– Не тронь меня! – он схватил ее за запястья и начал выворачивать руки. Роксана застонала от боли, следователи не замедлили вмешаться.

– Полегче, Уайатт.

– О, дорогая.

Это был сигнал для нее. Как бы ослепнув от навернувшихся на глаза слез, Роксана наткнулась на Люка и сбросила портфель со стола. Замки раскрылись. Оттуда высыпались сверкающие брильянты, а вслед за ними – огненно-красные рубины.

– Ой, – Роксана закрыла рот рукой. – Боже мой, это же королевское ожерелье из Клайдбургской коллекции. Ты, – она подняла руку и обвиняюще показала на него пальцем, – ты украл их. Так же, как ты украл камни у Мадам много лет назад.

– Ты рехнулась. Это он их подбросил, – Сэм стал лихорадочно смотреть по сторонам, он не верил, что вся та конструкция, которую он так старательно создавал, могла рассыпаться за одно мгновение. – Эта сволочь их подсунула. Он меня посадил в ловушку, – он приготовился к броску, а Люк – к отражению. Лоренцо собрался вмешаться, а Роксана развернулась. Ей ужасно не хотелось, чтобы кто-то подумал, что она пытается увернуться от беды. Но ведь цель оправдывает все. Она подставила Сэму подножку и он свалился прямо на раскрытый портфель.

– Недалеко же ты ушел, – Сэм сидел на полу, тяжело дыша. – Не пройдет у тебя этот фокус, Каллахан. Ты пока у меня на крючке. В сейфе, – утирая рукой рот, он встал. Глаза его широко раскрылись, лицо стало серым, губы скривились в зловещей ухмылке. – В моем сейфе лежат доказательства преступной деятельности этого человека. Он вор и убийца. Эта женщина тоже воровка. Все они преступники. Я могу это доказать, я могу это доказать! – ковыляя к сейфу он бормотал что-то себе под нос.

– Господин Уайатт, – Сапперстайн сдерживающе положил руку на плечо Сэма. – Советую вам дождаться адвоката.

– Я уже устал его ждать. Я жду уже сто лет. Вы, кажется, хотели обыскивать, да? Так обыщите это, – он повернул диск на сейфе взад-вперед, набрав необходимую комбинацию. Сейф открылся и он просунул туда руку, после чего, вытаращив глаза, уставился на папку, которая выпала из сейфа и из которой высыпались на пол яркие цветные фотографии.

– Интересные снимки, господин Уайатт, – Лоренцо подхватил несколько фотографий и, поджав губы, стал их рассматривать. Вы очень фотогеничны и динамичны, – он ухмыльнулся и передал фотографии напарнику.

– Это не я, – не отрывая глаз от фото, Сэм вытер рот тыльной стороной ладони. – Это Ганнер. Здесь должен быть Ганнер. Это монтаж. Это сразу видно. Я никогда не видел этих людей. Я не знаю их.

– Но, они, кажется, вас знают, – пробормотал Сапперстайн. Он служил когда-то в полиции нравов, но ни разу не видел столь творческого подхода. – Знаете ли, такое требует опровержения. Дома такое не держат.

– Ага, – войдя во вкус, Лоренцо показал пальцем на фотографию, где была запечатлена наиболее непристойная и невероятная поза. – Интересно, как это он так вывернулся? Жена моя была бы в восторге.

– Неважно, – Сапперстайн прокашлялся. Он с опозданием вспомнил, что среди них есть женщина. – Господин Уайатт, сядьте, пожалуйста, пока мы…

– Это монтаж! – кричал Сэм. – Это он сделал. Он лгал и обманывал, – тяжело дыша, он показал пальцем на Люка. – Но он за это заплатит. Все они заплатят. У меня есть доказательства, – крякнув он полез в сейф. Его нервы окончательно сорвались, когда он вытащил оттуда брильянтовую диадему. – Это фокус, – проговорил он, захлебываясь. – Фокус, – он отпрянул, уставившись на усеянную брильянтами корону, и тут смешок прорвался сквозь его зловещую ухмылку. – Это исчезнет.

Сапперстайн кивнул Лоренцо, который взял диадему из рук Сэма.

– Вам не нужно ничего объяснять, – начал он, вытащив запонку. Тем временем Сапперстайн извлек из сейфа драгоценности.

– Я буду президентом, – с пеной у рта кричал Сэм. – Через восемь лет, мне нужно только восемь лет.

– Ой, я думаю, ты получишь больше, – прошептал Люк. Он щелкнул пальцами и подал Роксане внезапно появившуюся между пальцами розу. – Вот и все, Рокс.

– Угу, – она уткнулась лицом в его грудь, чтобы скрыть широкую улыбку. – А что мы покажем на бис?