Порочная невинность Робертс Нора

Глава 16

Пока Тоби и Джим усердно работали молотками на заднем крыльце и укрепляли перила, Кэролайн целилась в жестянку из-под куриного супа. Прицелилась, выстрелила – и опять промахнулась.

– Наклони голову немного вправо, – посоветовала Сьюзи. – Ты все время дергаешься влево, когда нажимаешь курок.

– Но у меня это непроизвольно выходит.

– А ты постарайся в это время не дышать. Затаи дыхание и главное – не жмурься. – Кэролайн снова выстрелила и снова промахнулась. – Да, боюсь, на этот раз Четвертого июля тебе в соревновании не участвовать…

– Не сойду с места, пока не попаду!

– А может, тебе опять подумать об этом Луисе?

– Не поможет. Я уже от него освободилась.

– Ты уверена? Но в таком случае, может, расскажешь, что и как было, во всех отвратных подробностях?

– Да они скорее банальны, чем отвратны. Я просто-напросто застала его с другой.

– О! – Сьюзи нахмурилась и грозно потрясла своим ружьем. – И ты не убила обоих?!

Кэролайн засмеялась.

– Нет. К сожалению, это все происходило, когда у меня был период слез и стенаний. Но сейчас он, кажется, в прошлом.

– Что – период или Луис?

– И то, и другое. Черт побери, я просто обязана попасть в жестянку! Конечно, это дело практики. Но никто так не понимает значения практики, как музыкант. – Кэролайн опять подняла ружье и прицелилась. – Сейчас эта жестянка у меня запоет!

Она слегка наклонилась вправо, и в следующий момент банка если и не запела, то громко звякнула, что доставило Кэролайн большое удовлетворение.

– Прекрасный выстрел. – Сьюзи поощрительно похлопала Кэролайн по спине. – Почему бы и дальше не попрактиковаться, пока везет?

– Нет, на сегодня хватит. – Кэролайн аккуратно разрядила ружье. – Я и так поставила свой личный рекорд: вчера я больше двух часов пристреливалась, прежде чем попала в эту дурацкую банку. А сегодня на это ушло только час и сорок пять минут. – Она сунула неиспользованные пули в карман за неимением более подходящего места. – Хочешь чего-нибудь выпить?

– А я уж думала, ты этим не поинтересуешься никогда. И они направились к дому.

– Ты все-таки поручила эту работу Тоби и Джиму? Молодец. Мне нравится голубой. Очень освежает.

– Они выкрасят и оба крыльца. Можно пройти, Тоби?

– Конечно, только поосторожней. Добрый день, миссис Трусдэйл.

– Привет, Тоби. Когда ты все здесь закончишь, почему бы тебе не зайти к нам и не пристыдить как следует Берка? Он так и не собрался заняться боковой дверью. Она скоро совсем перестанет открываться.

Утирая лицо шейным платком, Тоби улыбнулся. Пыль и грязь прочно засели в складках вспотевшего лица.

– Но ведь я же говорил ему, что надо сделать. Наверное, уже полгода назад говорил.

– Вот именно. А он все только обещает. – Сьюзи обошла ящик с инструментами. – Впрочем, у него сейчас слишком много других забот…

Улыбка на лице Тоби сразу увяла.

– Да, мэм. Джим, подержи-ка эту доску прямо. И он уже не отрывал взгляда от своих рук, а Кэролайн провела Сьюзи на кухню.

– А вот и щенок, о котором я уже так много слышала! Сьюзи присела на корточки возле одного из стульев, под который забился Никудышник: он спрятался туда, как только прозвучал первый выстрел.

– Да, это мой свирепый сторожевой пес. – Кэролайн усмехнулась, глядя, как щенок, скуля и повизгивая, лижет Сьюзи руку. – Я просто сумасшедшая, что взяла его.

– Да нет, просто слишком мягкосердечная. – Сьюзи встала и взяла стакан охлажденного чая, протянутый Кэролайн. – Спасибо. Я хотела заехать к тебе пораньше, но с тех пор, как Марвелла обручилась, все в доме идет кувырком.

– Да, я слышала об этом. Представляю, как ты переживаешь.

– Не говори! Реву целыми днями. – Она откусила предложенный Кэролайн кекс. – Я знала, конечно, что это рано или поздно случится: они вздыхают друг по дружке уже два года. А когда не вздыхают, то цапаются, – а это всегда верный признак.

– Да, но она все равно твоя маленькая дочка…

– Это точно. – Сьюзи вытерла слезу. – Мой ребенок. Мой первый ребенок. Когда я занята разговорами или домашними делами – все в порядке. Но стоит мне сесть отдохнуть, как тут же начинаю реветь.

Кэролайн некоторое время нерешительно созерцала второй кусок кекса, но в конце концов сочла, что заслуживает его.

– Они уже назначили дату?

– Сентябрь. Марвелла всегда очень любила хризантемы и хочет, чтобы в церкви было полно хризантем и чтобы все ее пять подружек были в платьях осенних красок. – Сьюзи проглотила последний кусочек кекса и глубоко вздохнула. – У нас с Берком была очень тихая свадьба… Знаешь, с тех пор как Остин сбежал, Берк забегает домой, только чтобы поспать несколько часов. – Сьюзи подняла голову. – Миленькая, ты не боишься, что Остин опять сюда заявится и... побеспокоит тебя?

– Не знаю. – Кэролайн встала, поскольку не могла сидеть, стоило ей подумать об этом. – Я не исключаю такую возможность, хотя, признаться, не вижу причин. – Она выглянула в окно, задержала взгляд на линии деревьев и сразу вспомнила, что она там нашла. – Но я хочу сказать вот что, Сьюзи. Мне кажется, что эти поиски Остина Хэттингера как-то отодвинули на задний план событие двухнедельной давности. А я не могу забыть, что всего две недели назад я пошла на пруд и обнаружила в нем труп его дочери.

– Но никто и не забывает об Эдде Лу. А также о Фрэнси и Арнетте. Однако если думать об этом постоянно, то можно и свихнуться. – Сьюзи понизила голос:

– Этот агент Бернс уже, наверное, опросил полгорода. Сегодня он разговаривал с Дарлин. Мне только не нравится, что он работает отдельно от Берка – очевидно, не хочет, чтобы местные власти вмешивались в дело федеральной важности, которое ему поручили. По-моему, это только создает дополнительные трудности: ведь Берк знает наших людей, они верят ему и не доверяют янки в начищенных ботинках.

Кэролайн принужденно улыбнулась и взглянула на собственные туфли. Но Сьюзи, махнув рукой, решительно отмела всякое отношение Кэролайн к Северу.

– Твои родные из здешних мест. Хотя, конечно, можно сказать, что вы говорите с ним на одном языке и хорошо понимаете друг друга.

Кэролайн подняла брови.

– Сказать можно, но вряд ли это соответствует действительности.

– А мне показалось, что он тебя очень уважает…

– Он питает уважение к известной скрипачке Кэролайн Уэверли. А это совсем другое. – Она пристально взглянула на Сьюзи. – Почему бы тебе прямо не сказать, что у тебя на уме?

– Да я просто подумала, что раз вы с агентом Бернсом относитесь к одному и тому же кругу людей, то он может прислушаться к твоему предложению.

– Какое же предложение я могла бы ему сделать?

– Он не должен таким образом отсекать Берка от дела! – выпалила Сьюзи и мрачно взглянула на шоколадные крошки на столе. – И я говорю об этом не только потому, что я жена Берка, люблю его и вижу, как все это для него мучительно. Я говорю как женщина, как представительница здешней общины. Убийца ваших девушек должен быть пойман, кто бы он ни был! Но без помощи Берка это будет гораздо труднее. Ведь Берк хорошо знает всех здешних жителей и с какого боку к ним подойти, чтобы они раскрылись.

– Я согласна с тобой, Сьюзи, честное слово, но не знаю, как и чем могу помочь.

– Ты могла бы об этом упомянуть в каком-нибудь вашем разговоре – просто так, как бы между прочим.

– Ну, если такая возможность представится, я попытаюсь это сделать. Но не думаю, что ради меня он станет пересматривать свои методы. Я уже привыкла к тому, что мужчины видят во мне прежде всего скрипачку, а человека – во вторую очередь.

– Это интересно, расскажи подробнее. – И, вся предвкушение, Сьюзи оперлась подбородком на ладони.

– Ну, достаточно сказать тебе, что у меня были отношения с человеком, который видел во мне скорее музыкальный инструмент, чем женщину.

– И что же, Кэролайн, у тебя теперь сердце разбито? Кэролайн насмешливо усмехнулась:

– Ну, скажем так, оно дало трещину.

– А знаешь, какой лучший способ его починить? Завести приятную интрижку с легкомысленным мужчиной! – Сьюзи лукаво взглянула на нее. – Я слышала, что вчера ты ездила с Такером в кино…

– Что же тут такого необычного?

– Ничего, конечно. Просто мне кажется, что с помощью Такера ты легко и безболезненно могла бы залечить свое разбитое сердце.

– Не разбитое, а треснувшее, – поправила ее Кэролайн. – Да, мы действительно ездили в кино, но вряд ли это можно назвать интрижкой.

– Однако мужчина, который дарит женщине розы, подготавливает для этого почву. – Сьюзи улыбнулась, увидев, как Кэролайн изумленно расширила глаза. – Не удивляйся. Джози рассказала Марвелле, как он выбирал для тебя цветы.

– Ерунда! Это было сделано в ознаменование добрососедских отношений.

– Ах-ах! Однажды Берк подарил мне, просто так, букетик фиалок – а через девять месяцев у нас родился Паркер. Ну-ну, не красней, незачем так волноваться, – сказала Сьюзи, махнув рукой. – Я знаю, что слишком часто сую нос не в свои дела. Но кстати, если ты питаешь какой-то – ну, скажем, добрососедский – интерес к Такеру, то тебе не помешало бы знать, что агент Бернс довольно усиленно о нем расспрашивает.

– И что же он спрашивает?

– Да задает всякие вопросы относительно Эдды Лу.

– Но… – У Кэролайн болезненно сжалось сердце. – Но я полагала, что его нет в числе подозреваемых. Ведь в тот вечер, когда ее убили, он был дома.

– Очевидно, у агента из Бюро есть какие-то особые соображения на этот счет. Но, конечно, он подозревает не только его… – и Сьюзи многозначительно посмотрела в сторону заднего крыльца, где Тоби, усердно орудуя молотком, тихо напевал «В твоем, боже. Вечном Саду».

– Сьюзи… – Кэролайн прикусила губу и понизила голос:

– Но ведь это же просто абсурд!

– Так можешь думать ты, так могу думать я, поскольку знаю Тоби и его жену Винни всю мою жизнь. Но агент Бернс, судя по всему, думает иначе. – Она наклонилась поближе. – Он приходил расспросить Нэнси Куне. Хотел знать, оставались ли наедине Тоби и Эдда Лу, когда он работал в меблированных комнатах.

– И что же она ему сказала?

– Да почти ничего, потому что ей не понравилось, как он обо всем расспрашивает. Вот поэтому ему и нужно привлечь к опросам Берка! Берк знает, как подойти к нашим людям. С ним они будут говорить откровенно. Кстати, я думаю, что скоро Бернс нагрянет и к тебе.

– Но мне совершенно нечего ему рассказать.

– Ну, все-таки именно ты нашла тело… Хотя мне кажется, милочка, что его больше интересует, зачем тебя навещает Такер.

Кэролайн нахмурилась.

– Моя личная жизнь его абсолютно не касается. Вот это я ему и скажу.

Сьюзи уже давно уехала, а Кэролайн все никак не могла успокоиться. Оставшись одна, она стала бродить по дому, пытаясь определить собственное место в сложившейся ситуации. Разговор со Сьюзи пробудил в ней чувство ответственности за то, что здесь произошло. В конце концов, она – как бы это сказать поточнее – находится в определенных отношениях с одним из подозреваемых. А другой подозреваемый работает у нее в доме. Так что она даже очень ответственна.

Странно получается: ведь она приехала в Инносенс, чтобы на некоторое время ускользнуть от этого чувства ответственности, однако опять оказалась связанной им по рукам и ногам. И ничего с этим не поделаешь. Очевидно, такова уж ее жизненная позиция: она всегда предпочитала уступать, а не отстаивать свою независимость и права.

Но, может быть, сейчас что-то изменилось? Кэролайн вдруг показалось, что, если она просто от всего отстранится, это как раз и будет означать очередную уступку с ее стороны. И хотя она не знала, чем может помочь в сложившейся ситуации, она так или иначе в нес вовлечена. Ведь у нее возникли отношения не только с Такером, но и со всем Инносенсом. Потому что на какое-то время, во всяком случае сейчас, Инносенс стал ее домом.

«Ладно, – сказала она себе и прижала пальцы к вискам. – Если это чему-то поможет, я поговорю с Бернсом и кое-что ему предложу, как янки – янки».

Она схватила сумочку и уже выходила из дома, когда машина Мэтью Бернса свернула на ее подъездную дорожку.

«Что ж, – подумала Кэролайн, – значит, это перст судьбы».

– Вы хотели куда-то ехать? – спросил Бернс, выходя из машины.

– Да... то есть нет. Неважно, – Кэролайн улыбнулась. – Не хотите ли войти, Мэтью?

– Да, конечно. Очень хочу.

Как только он ступил на крыльцо, Никудышник начал порыкивать за дверью.

– Не бойтесь, он еще щенок, но не очень любит незнакомых. Она открыла дверь и подхватила Никудышника на руки.

– Славный песик, – заметил Бернс, но Кэролайн явственно услышала, как про себя он сказал: «Беспородный ублюдок».

– Могу я предложить вам что-нибудь выпить? Может быть, холодный чай, кофе?

– Чай со льдом – это было бы просто чудесно. Боюсь, я никогда не смогу привыкнуть к этой жаре.

– К жаре? – переспросила Кэролайн так же подчеркнуто удивленно, как говорили о здешнем климате все местные жители. – Ну, до августа это еще не жара. Пожалуйста, садитесь. Я сейчас вернусь.

Войдя в гостиную с напитками, она увидела, что Бернс стоит, заложив руки за спину, и хмурится, разглядывая дырку от пули в диване.

– Я решила все так и оставить, – сказала Кэролайн, поставив поднос на столик. – Очень экзотично, правда?

– Не нахожу. На мой взгляд, весьма печальное зрелище. Хэттингер стрелял в окно, нисколько не беспокоясь, что может вас ранить. А ведь он даже не знал вас.

– Но, по счастью, Такер быстро сообразил, что надо делать.

– Разве он способен быстро соображать? В любом случае ему надо было заранее позаботиться о том, чтобы не ставить вас в подобное положение и не подвергать опасности.

Кэролайн села, понимая, что идеальные манеры Бернса не позволят ему сесть раньше ее.

– Думаю, Такер не знал, что Остин разгуливает поблизости с заряженным ружьем. Это было совершенно неожиданно для нас обоих. Вам с лимоном или с сахаром?

– Пожалуйста, небольшой ломтик лимона. Благодарю. – Бернс немного успокоился, сел на диван и повернулся так, чтобы видеть ее лицо. – Кэролайн, я так люблю вашу музыку, что мне кажется, будто мы давно с вами знакомы.

Она вежливо улыбнулась.

– Просто удивительно, как часто люди ошибаются, думая так. Ведь эта музыка вовсе не моя. Она принадлежит многим композиторам.

Бернс откашлялся.

– Я хочу сказать, что всегда восхищался вашим талантом и следил за вашей карьерой. Надеюсь, я могу говорить с вами откровенно, Кэролайн.

Она отпила глоток.

– И я на это надеюсь.

– Так вот, должен сказать, что я очень обеспокоен. В городе многие говорят, что вы регулярно встречаетесь с Такером Лонгстритом.

Кэролайн пожала плечами и слегка отодвинулась.

– Просто удивительно, как заведено в этих маленьких городишках! Достаточно где-нибудь посидеть пять минут, и вам выложат все и обо всем, что происходит вокруг.

Голос Бернса сразу стал жестким:

– Я лично не обращаю внимания на слухи, сплетни и всякие праздные разговоры. Кэролайн рассмеялась.

– Извините, вы это так сказали, словно рекламируете юридическую фирму. Но согласитесь, что подобные «сплетни и слухи» иногда помогают вам в вашей работе.

Бернс даже не улыбнулся в ответ.

– Это на самом деле так. Как бы мне ни были неприятны местные нравы и обычаи, я должен воспринимать их с профессиональной точки зрения. И вам советую тоже относиться к этому серьезно. Так вот, должен предупредить вас, что Такер Лонгстрит еще будет допрошен в связи с этим злодейским и варварским убийством.

Кэролайн посмотрела прямо ему в глаза.

– Насколько я понимаю, вы опрашиваете многих, Мэтью. И, полагаю, я тоже сейчас подвергаюсь опросу?

– Ну, ваше касательство к этому делу исчерпывается позицией постороннего человека, который случайно обнаружил мертвое тело.

– Вы ошибаетесь, я здесь не посторонняя. Я член этой общины, в городе у меня есть друзья и, наверное, немало родственников – вроде двоюродных и троюродных кузенов и кузин.

– И вы считаете Такера Лонгстрита своим другом?

– Откровенно говоря, я не знаю, как определить наши отношения. Во всяком случае, он мой хороший знакомый. А что, это тоже профессиональный вопрос?

– Я расследовал немало дел, связанных с серийными убийствами, и еще не вычеркнул мистера Лонгстрита из списка подозреваемых, – сказал Бернс без обиняков. – Я считаю, что он человек, с которым вам следует быть очень осторожной. Вы, может быть, не знаете, что у него были отношения и с двумя предыдущими жертвами?

– Мэтью, я прожила здесь больше двух недель и знаю об этом так же хорошо, как о том, что брак Вудро и Шуги Прюитт в опасности, а сын Би Стоки, Лерой, получил предупреждение за превышение скорости на Первой дороге. Но главное – я знаю, что Такер не способен на такие ужасные вещи.

Бернс глубоко вздохнул, стараясь не терять терпения. «Нет, это просто восхитительно, как легко ввести женщину в заблуждение!» – подумал он.

– Вот так же люди в свое время были просто очарованы обаянием и красивой внешностью Теда Банди. Человек, способный на серийные убийства, вовсе не выделяется чем-нибудь особенным из толпы обыкновенных людей. Его нелегко распознать. Такие люди, как правило, умны и очень часто в высшей степени интеллигентны. У них даже бывают такие периоды, когда они искренне не помнят о том, что совершили. А если помнят, то успешно носят маску невинности и сочувствия. Но они лгут, Кэролайн! Они лгут, потому что единственная цель их жизни – это убивать. Они предвкушают убийство, они гордятся искусством, с которым подстерегают свою жертву и уничтожают ее. Кэролайн побледнела, и Бернс участливо коснулся ее руки.

– Я вас напугал? Но я этого и хотел. Кто-то в этом маленьком городке уже планирует следующее убийство. Разумеется, я употреблю все свое умение, все свои знания, чтобы это предотвратить. Но могу и не успеть. И он убьет снова.

Кэролайн поставила стакан: ей вдруг стало холодно и без чая со льдом.

– Но если это так…

– А это именно так!

– Если это так, – повторила она, – тогда почему же вы упорно отказываетесь от помощи?

– Извините?

– Вы здесь чужой человек, Мэтью, и ваши заслуги ничего не меняют в этом отношении. Если хотите знать, то, что вы из Федерального бюро расследований, только осложняет поиски. Раз вы действительно хотите помочь здешним жителям, вам надо прибегнуть к помощи Берка Трусдэйла.