Порочная невинность Робертс Нора

Глава 17

Кэролайн не потребовалось взвешивать свои симпатии и антипатии. Еще не улеглась пыль за машиной Бернса, а она уже подхватила на руки Никудышника и пошла к своему «БМВ».

Ключи торчали в зажигании – как раз там, где она их и оставила накануне. Обернувшись, Кэролайн взглянула на свой дом. Дверей она не заперла, ей это даже не пришло в голову. Наверное, глупо быть такой беспечной, особенно учитывая недавние акты насилия, запятнавшие репутацию Инносенса. Но запирать дверь, не закрыв окна, было бы еще глупее, а кто же закрывает окна в такую жару?

Кэролайн покачала головой, подумав, как быстро она переняла местные привычки.

– Не собираюсь жить в собственном доме, дрожа от страха! – сказала она Никудышнику, посадив его в машину, и он немедленно положил лапы на спинку заднего сиденья и высунул язык в предвкушении поездки. – Да, это мой дом, – повторила она, обернувшись.

Вот он стоит, блистая свежей краской, и окна сверкают, а на перилах крыльца еще видны следы пуль. Твердо зная, что надо делать, Кэролайн села в автомобиль и выехала на подъездную аллею, не заметив темную фигуру, притаившуюся в тени деревьев.

Когда Кэролайн подъехала к «Сладким Водам», ее взгляду предстала забавная картина. На парадном крыльце расположились Лулу и Дуэйн. Лулу все еще была в армейских ботинках, а в волосах по-прежнему торчало орлиное перо. Ее наряд довершала широкая блуза, какие обычно носят художники, надетая поверх синих джинсов «Левайс». В ушах сверкала пара рубиновых серег с камнями не меньше перепелиного яйца.

Она стояла перед холстом, прочно расставив ноги, в позе, исполненной напряжения. «Больше напоминает боксера перед третьим раундом, чем художника», – подумала Кэролайн. Дуэйн растянулся в качалке со стаканчиком виски «Дикий индюк» и с кроткой улыбкой пьяницы, еще пребывающего в состоянии умиленности.

– А, Кэролайн! – Он приподнял стакан в знак приветствия. – Кого это ты притащила?

Кэролайн опустила Никудышника на землю, и он немедленно бросился обнюхивать кусты, которые пометил Бастер.

– Это моя собака. Добрый вечер, мисс Лулу.

Та что-то проворчала и положила большой мазок на холст.

– Моя бабушка прогнала пару дезертиров-янки со своей плантации в 1863 году.

Кэролайн кивнула в знак одобрения: она заранее приготовилась к подобной атаке.

Лулу скосила взгляд на Кэролайн – и ей понравилось то, что она увидела. Девушка свежа, как сметана, а в глазах у нее упрямый блеск, и то же самое упрямство в линии подбородка. Лулу это одобрила всем сердцем. «Наверное, кровь янки в ее жилах сильно разбавлена южной, – решила она. – А кроме того, Такеру давно пора остепениться».

– Ты, конечно, явилась сюда, чтобы поохотиться на Такера?

– Разумеется, нет! – возмутилась Кэролайн. – Но я приехала поговорить с ним. Если он дома.

– А где же ему еще быть? – Лулу принялась внимательно изучать свою палитру, а затем опустила кисть в пятно ядовито-зеленой краски. – Ну, что ты там стоишь разинув рот и глазеешь на мою работу? Поднимайся на крыльцо. Дуэйн, где твой брат? Неужели ты не видишь, что девушка приехала соблазнять его?

– Я вовсе не…

– Ну что ж, янки, иди в дом и испробуй свои коварные чары на нашем несчастном, беззащитном мальчике. Только знай, что я вижу тебя насквозь.

– Я это запомню.

Не в состоянии преодолеть искушение, Кэролайн взглянула на холст. На нем был нарисован Дуэйн, развалившийся в качалке и сжимающий в руке огромный стакан с виски. Изображение показалось ей смесью стиля Пикассо и карикатур из журнала «Сумасшедший». Лицо было зеленого цвета, глаза причудливо изрезаны ломаными красными линиями, а на голове росли длинные ослиные уши пурпурного цвета, – Интересная концепция, – заметила Кэролайн.

– Мой отец всегда говорил, что тот, кто живет, чтобы пить, становится ослом.

Кэролайн перевела взгляд с картины на художницу. И, обменявшись с ней молчаливым взглядом, поняла, что кузина Лулу вовсе не такая сумасшедшая, какой желает казаться.

– Хотелось бы понять, почему некоторые делают выпивку целью жизни.

– Потому что для некоторых сама жизнь является поводом для выпивки. Дуэйн, ну где же твой брат? Девушка ждет и дышит мне в затылок, а я не могу работать в таких условиях.

– Он там, в библиотеке. – Дуэйн сделал порядочный глоток. – Входи, Кэролайн, третья дверь направо по коридору.

Кэролайн вошла в дом. Здесь было так тихо, что она немедленно отказалась от намерения громко возвестить о своем приходе. Сквозь высокие окна падал медово-золотистый свет, тишина стояла, как в музее, и Кэролайн заметила, что идет по коридору на цыпочках.

Дверь в библиотеку была плотно закрыта. Она подняла руку, чтобы постучать, и мысленно представила себе Такера. Растянулся, наверное, самым удобным образом на пухлой софе, скрестив руки за головой и положив ногу на ногу. У него сейчас, очевидно, послеобеденный или ранний предвечерний сон.

Кэролайн легонько постучала, но ответа не получила. Пожав плечами, она повернула ручку двери, решив, что, даже если разбудит его, ничего страшного не случится. Ей было что ему сказать! Ведь пока он безумно тратит свою жизнь во сне, обстоятельства складываются…

Но на изящно изогнутом резном диванчике под западным окном Такера не было. Не восседал он и в вертящемся кресле у камина. Нахмурившись, Кэролайн окинула беглым взглядом книжные полки, возвышающиеся вдоль стен, великолепную картину Джорджи О'Кифи, изящный столик в стиле Людовика XV... и увидела Такера. Он сидел за массивным дубовым столом, склонившись над грудой бумаг и книг, а его пальцы как бы сами собой порхали по клавиатуре новенького небольшого кабинетного компьютера.

– Такер? – в одном этом слове выразилось все ее безмерное удивление.

Он в ответ что-то проворчал, еще несколько раз ткнул пальцем в клавиши и только потом поднял глаза.

– О, привет, Кэролайн. Ты – самое приятное, что я видел за весь сегодняшний день.

– Что ты делаешь?

– Да просто кое-что подсчитываю. – Он встал из-за стола, такой худощавый, но вальяжный, в рубашке с короткими рукавами и рабочих штанах из плотной хлопчатобумажной ткани. – Ничего такого, что не могло бы подождать. Почему бы нам не посидеть с тобой на заднем крыльце и не полюбоваться на заход солнца?

Но Кэролайн молча покачала головой и подошла поближе к столу, чтобы узнать, чем он занимается.

Здесь были колонки цифр, расчеты по закладным, долгам, перечни заказанных продуктов и сырья, какие-то расписки… Кэролайн прищурилась и провела рукой по папкам с надписями: «Прачечная», «Болтай, но жуй», «Склад у Гусиного ручья», «Меблированные комнаты», «Трейлерный парк». Рядом лежала пачка документов, касающихся хлопка – семян, пестицидов, удобрений, рыночных цен и транспортных компаний.

Помотав головой, чтобы убедиться, что это не сон, Кэролайн отступила назад.

– Но ты же работаешь!

– Ну, что-то вроде этого… Можно мне тебя поцеловать? Она только махнула рукой, стараясь осмыслить происходящее.

– Ты ведешь книги? Ты работаешь как бухгалтер? Он усмехнулся:

– Миленькая, это противозаконно только при двойной бухгалтерии. Впрочем, мой дедушка с успехом занимался этим в течение четверти века. Так что было бы правильнее сказать, что это противозаконно лишь в том случае, если тебя поймают за руку. Но с дедушкой этого не произошло, и он дожил до своего смертного часа как столп добродетели и надежная опора здешнего общества. – Такер присел на край стола. – Ну, если ты не желаешь посидеть на крыльце и немножко пообниматься, тогда чем я могу быть тебе полезен?

Но Кэролайн никак не могла прийти в себя.

– Ты работаешь на компьютере!

– Да, и должен признаться, первое время я испытывал к нему предубеждение. Но эти проклятые машинки сберегают уйму времени, когда их освоишь. Теперь я их всячески защищаю.

– И ты сам всем этим занимаешься?

– Чем – всем этим?

– Да вот этим! – Уже изнемогая от его нарочитой непонятливости, она схватила пачку бумаг и потрясла у него перед носом. – Ты сам ведешь все эти записи, эти книги? Ты сам ведешь все дела?

Такер задумчиво погладил подбородок, затем нажал несколько кнопок, и монитор подмигнул.

– Да нет, они сами себя ведут, я просто подсказываю цифры.

– Ты обманщик! – Кэролайн с силой шлепнула пачку на стол. – Вся твоя ленивая южная повадка – лучше, мол, поспать, чем посидеть, – просто маска!

Такер усмехнулся.

– Мне кажется, у тебя просто северное представление о том, что называется ленью. Оно отличается от нашего. Здесь мы называем это умением расслабиться. Кстати, детка, тебе подобное умение очень бы не помешало.

– Поразительно! Каждый раз, когда я думаю, что поняла тебя и нашла к тебе подход, ты ускользаешь, как угорь. – Она сердито посмотрела на него. – Ведь ты же настоящий бизнесмен!

– Нет, Кэро, мне вряд ли подходит это определение. Знаешь, когда я думаю о бизнесменах, сразу вспоминаются модные костюмы, скандальные разводы и кровоточащие язвы желудка. Да, у нас здесь тоже есть бизнесмены – например, Джед Ларссон. Но он надевает костюм только по воскресеньям и женат на своей Джолетте столько лет, сколько я живу на земле. Правда, у него временами бывает сильная изжога. Ну, а я просто иногда уделяю внимание некоторым делам. А так как у меня всегда было хорошо с цифрами, то это совсем не трудно и не отнимает много времени.

Кэролайн бросилась на диванчик и хмуро на него уставилась.

– Но это значит, что ты вовсе не растрачиваешь свою жизнь попусту!

– Да нет, я скорее наслаждаюсь ею – и всегда так считал. – Он подошел к ней и уселся рядом. – Но если ты хочешь, я попробую ее прожигать.

– О, пожалуйста, замолчи хоть на минуту! Я стараюсь все осмыслить…

«Беспомощный? – думала она, вспомнив слова кузины Лулу. – Несчастный? Но это же смешно! Нет, этот человек всегда точно знает, что делает, и делает так, как считает нужным. Ведь недаром он то улыбается своей сонной улыбкой, то так пронзительно сверлит взглядом, словно читает мысли на расстоянии».

– Вчера ты сказал мне, что вы с Дуэйном когда-то работали на плантации…

– Да, приходилось.

– И еще ты сказал, что у Дуэйна есть ученая степень, которой он никак не воспользовался. Но ты не говорил, что у тебя тоже есть степень.

– Но дело в том, что у меня нет законченного образования. Мне никогда не удавалось так гладко управляться с учебой, как Дуэйну. Хотя я изучил менеджмент и ведение отчетности. – Он беспечно улыбнулся. – Ведь нетрудно было понять, что гораздо удобнее сидеть за столом и подсчитывать барыши, чем вкалывать в поте лица на хлопковом поле. Хочешь взглянуть на мою отчетную книгу?

Но она только процедила сквозь зубы:

– И подумать только, я явилась сюда, чтобы помочь тебе!

– Помочь? – Такер обнял ее за плечи и вдохнул запах ее волос. – Детка, это очень мило с твоей стороны. Господи, как от тебя хорошо пахнет! Лучше, чем от вишневого пирога, когда он стынет на подоконнике.

– Пахнет просто мылом, – нахмурилась Кэролайн. – Мылом, и только.

– Да, но этот запах сводит меня с ума.

Она вздрогнула, когда он легонько коснулся пальцами ее шеи.

– Я пришла поговорить с тобой, Такер! О нет, пожалуйста… Но слова замерли, когда он быстро поцеловал ее за ухом.

– А ты продолжай, говори. Мне это нисколько не мешает.

– Только в том случае, если ты немедленно прекратишь! Но Кэролайн уже теряла ясность мысли и поэтому немного отклонилась назад, чтобы ему было удобнее целовать, а Такер прижался губами к ее шее.

– Сегодня приезжал Мэтью Бернс, – сказала она и почувствовала, как губы его замерли и напряглись, но постепенно опять расслабились.

– Не могу сказать, что меня это удивляет, – пробормотал Такер. – Он положил на тебя глаз. Это даже слепому ясно.

– Нет, это не имеет никакого отношения к... лично ко мне. «Ну и к черту!» – промелькнуло в ее смятенном сознании.

Кэролайн повернулась к нему, ее губы встретились с его губами, и она удовлетворенно вздохнула.

– Он предупредил, чтобы я была с тобой поосторожнее, – сказала она, когда снова смогла говорить.

– М-м-м… К моему сожалению, ты еще со мной не была.

– Да нет, он говорил о деле. Об убийстве! Сознание внезапно прояснилось, и Кэролайн быстро отодвинулась.

– Об убийстве, – повторила она и уставилась на свою, уже расстегнутую, кофточку. – Ты что делаешь?!

Такеру потребовалось несколько мгновений, чтобы успокоить дыхание.

– Я просто начал тебя раздевать… Но, по-видимому, придется опять отложить это до следующего раза. Она поспешно застегнула пуговицы.

– Да уж, пожалуйста, отложи. И вообще – я тебе сообщу, когда мне захочется, чтобы меня раздели.

– Кэролайн, ты мне это уже сообщила. Но потом почему-то опять вернулась к мыслительной деятельности… Знаешь, мне сейчас необходимо что-нибудь выпить. – Он достал из встроенного бара бутылку виски. – Хочешь стаканчик? Нет? Ну и ладно, а я хочу.

Кэролайн вздернула подбородок.

– Можешь обижаться сколько угодно, но…

– Обижаться? – Глаза у него блеснули. – Детка, это чересчур мягко сказано, чтобы выразить мои теперешние чувства. Еще никогда женщина не волновала меня так, как ты.

– Но я пришла предупредить тебя, а не…

– Я тоже тебя предупредил. – Такер выпил, подумал, не повторить ли, но предпочел закурить половинку сигареты. – Кто такой этот Луис?

Она открыла рот и закрыла снова, прежде чем смогла выдавить из себя:

– Прошу прощения?

– Нет, не проси. Ты просто не желаешь мне отвечать. Сьюзи как-то упомянула, что был такой субъект по имени Луис, который нехорошо с тобой обошелся, – он нахмурился, глядя на окурок. – Чертовски глупое имя!

– Да уж, Такер звучит гораздо импозантнее. Он улыбнулся:

– Полагаю, все зависит от отношения. Кто он, Кэро?

– Субъект, который решил, что мне можно изменять, – сказала она беспечно. – А теперь, если хочешь услышать, зачем я приехала…

– Он сделал тебе больно?

Такер пристально посмотрел ей в глаза и увидел терпимость, грустную иронию и, что было неожиданно, сознание собственной силы.

– Да, – просто сказала она.

– Мне бы очень хотелось обещать, что я никогда не сделаю тебе больно. Но я не знаю, смогу ли остаться на высоте…

Кэролайн внезапно почувствовала, что у нее внутри что-то дрогнуло. Дверь, которая, ей казалось, заперта навсегда, вдруг стала медленно отворяться.

– Мне не нужны никакие обещания! – сказала она почти в отчаянии.

– Да я их никогда и не давал. Опасная вещь – эти обещания. – Нахмурившись, Такер снова стал рассматривать окурок, а затем решительно его раздавил. – Но я очень о тебе беспокоюсь, Кэролайн. Можно сказать, что я только и делаю, что беспокоюсь о тебе.

– Я, наверное, еще не готова… – Она встала, не зная, куда девать руки. – Я о тебе тоже беспокоюсь, Такер. Я и приехала сюда, потому что беспокоюсь… Короче говоря, должна тебе сообщить: Мэтью Бернс ищет доказательства, что это ты убил Эдду Лу Хэттингер.

– Ну, ему придется очень много для этого потрудиться. – Не отрывая от нее взгляда, Такер сунул руки в карманы. – Я не убивал Эдду Лу, Кэролайн.

– Я это знаю. Может быть, я не до конца понимаю тебя, но это я знаю. Однако Мэтью ищет связь между убийствами Арнетты, Фрэнси и Эдды Лу, и ты у него во главе списка. Он также бросил какой-то намек насчет Тоби. И это меня тоже беспокоит. Я знаю, конечно, что сейчас девяностые годы, но здесь, в глубокой провинции, в штате Миссисипи, где расовые трения… – И она передернула плечами.

– Кэролайн, большинство здешних жителей очень уважают Тоби и Винни. А таких, как Хэттингеры и братья Бонни, здесь не много.

– Но они есть! И я не хочу, чтобы с Тоби или его семьей случилось что-нибудь дурное. – Она шагнула к нему. – Тем более я не хочу, чтобы пострадал ты.

– Ну, значит, мне надо постараться, чтобы ты не беспокоилась. – Он опять дотронулся до ее подбородка, взгляд его стал пронзительным и пристальным. – У тебя заболела голова? Мне не хочется думать, что она может болеть из-за меня.

– Но ты не виноват. – Кэролайн удивилась, как он догадался, что у нее действительно болит голова. – Это из-за общей ситуации. Ты тут ни при чем.

– В таком случае мы сейчас не будем думать о ситуации. Мы просто посидим на крыльце, полюбуемся закатом… – Он прижался губами к ее лбу. – И тебе не надо будет даже обниматься со мной. Если только ты сама этого не захочешь.

Кэролайн улыбнулась – а именно этого он как раз и добивался.

– А как насчет твоей работы?

– Детка! – Он обнял ее за талию и повел к двери. – Насчет работы всегда можно сказать, что она в лес не убежит.

Так они и сидели на пороге, лениво переговариваясь о погоде, о предстоящей свадьбе Марвеллы и об успехах Джима в игре на скрипке, пока солнце медленно уплывало за горизонт, окрашивая его в кроваво-красный цвет, а шаловливый щенок пытался склонить старого Бастера порезвиться. И никто из них не заметил, как последние лучи солнца сверкнули в стеклах старого бинокля.

Когда Сай на следующее утро пришел в пещеру, отец уже ждал его. Он схватил мальчика за воротник и выглянул наружу.

– Ты никому не говорил обо мне? Я все равно узнаю, если ты солжешь!

– Нет, папа. – Каждое утро Саю задавали этот вопрос, и каждое утро он давал один и тот же ответ. – Клянусь, я никому ничего не говорил. Я принес тебе половину цыпленка и пирог с мясом.

Остин выхватил у него из рук бумажный пакет.

– А остальное ты принес?

– Да, сэр.

Сай подал ему пластиковую бутыль с водой, надеясь, что отец этим удовлетворится. И знал, что надеется напрасно.

Остин отвернул пробку, сделал три больших, долгих глотка, затем вытер рукой рот.

– Остальное!

Руки у Сая дрожали, когда он отстегнул кожаный чехол с охотничьим ножом, висевший у пояса.

– Папа, полиция все еще стоит у нашего дома, но они разобрали засаду на Первой дороге. Ты теперь можешь легко уехать в Арканзас.

– Тебе не терпится меня спровадить, да, парень? Растянув губы в ухмылке, Остин вынул нож, блеснувший в солнечном луче.

– Да нет, сэр, я просто… – Полные ужаса глаза Сая были прикованы к блестящей полоске стали.

– Не оправдывайся. Я знаю, ты бы хотел, чтобы я удрал и оставил тебя коснеть в грехе и разврате. Водить компанию с черномазыми и лизать Такеру Лонгстриту его розовую задницу.

– Нет, я только хотел сказать, что они все еще выслеживают тебя.

– Господь – моя защита и спасение, мальчик! – Все еще улыбаясь, Остин провел пальцем по лезвию. – И меч его остер. А теперь слушай, что я велю тебе сделать. – И он приставил нож к горлу сына.

Голова у Сая пошла кругом, на какое-то мгновение он почти потерял сознание от страха.

– Ты меня слушаешь, парень? Ты слышишь меня? Сай кивнул. Он не мог проглотить слюну: боялся, что нож вонзится ему прямо в адамово яблоко, если он шевельнется.

– И ты сделаешь все, как я тебе скажу?

Сай заставил себя взглянуть в глаза отца.

– Да, сэр.

Сай работал очень усердно – словно надеялся, что вместе с потом выйдет и страх. Он возил тачку с листьями, чтобы прикрыть землю, изнывающую от жары, и копал ямки для новых кустов пионов, которые Такер купил, чтобы заменить вытоптанные во время драки с Остином. Он соскребал старую краску и красил заново все, что ему велели покрасить. Он уничтожал сорняки с таким остервенением, что у него сводило судорогой пальцы, но страх не проходил.

Он не стал есть то, что приготовила Делла, поскольку был не в состоянии даже смотреть на еду. Вместо этого он уложил толстые сандвичи со свининой и щедрый кусок лимонного кекса в рюкзак, подумав, что сегодня вечером отец хорошо поужинает.

Да, у отца наверняка будет завидный аппетит, когда он покончит с Такером…

Сай вытер пот со лба и постарался не думать о добре и зле, о плохом и хорошем. Сейчас он должен думать только о том, как выжить и как жить потом изо дня в день, пока не пройдут эти долгие четыре года и он не сможет наконец навсегда уехать из Инносенса.

Сай оглядел усадьбу, поля с буйно зеленеющим хлопком, темные неподвижные воды озера, яркие островки цветов. Может быть, это правда – то, о чем говорит отец? Может быть, только люди вроде Лонгстритов могут позволить себе сажать цветы и любоваться ими, а не заботиться о хлебе насущном? И, может, действительно по их вине его собственная семья живет в бедности, грязи и должна считать каждый цент?

Кроме того, ведь Эдда Лу была его родной сестрой, а семья должна заботиться о своих. Отец говорит, что она умерла по вине Такера…

О, если бы он в это поверил, если бы смог в это поверить, тогда ему не было бы так тяжело сделать то, что приказал отец.

«Но какое это имеет значение, тяжело или нет!» – напомнил себе Сай, направляясь к садовому шлангу, чтобы вымыть лицо и руки. Он должен это сделать, и все тут. Сай знал, что, если откажется, отец найдет его повсюду, куда бы он ни спрятался.

«Если глаз твой соблазнит тебя, вырви его, – сказал отец. – И это ты мой глаз, парень. Ты сейчас мне вместо обоих глаз. – Он поднес серебристое острие к его левому глазу так близко, что Сай не смел даже моргнуть. – Не подведи меня, привези его сюда, я буду ждать».

– Ну что, сынок, уже закончил на сегодня? – При звуке этого голоса Сай отпрянул назад и залил Такеру ботинки водой, но тот только улыбнулся и закурил половинку сигареты. – Делла сказала, что ты сегодня что-то очень нервничаешь. Закрой шланг совсем, не то утонешь.

– Да, сэр, я закончил.

– Ну и хорошо, потому что я устал смотреть, как ты горбатишься. Хочешь колы? А может, еще кекса?

– Нет, сэр, спасибо.

Не глядя на него, Сай закрыл и свернул шланг. В горле запершило, он едва сдержался, чтобы не заплакать. Может быть, еще ничего и не получится? Может быть, Такер просто высадит его где-нибудь по дороге?

Сжав губы, Сай похромал к велосипеду.

– А что у тебя с ногой?

– Ничего особенного, мистер Такер. Наверное, растянул немного.

Он еще прохромал шага два, моля бога, чтобы Такер пожал плечами и удалился.

– Ну, тогда тебе надо бы подняться сюда, пусть Делла посмотрит ногу.

Сай сжал ручки велосипеда и взглянул на особняк.

– Нет, сэр, я лучше поеду домой.

Такер увидел, что у мальчика в глазах блеснули слезы, и нахмурился. Юношеское самолюбие бывает очень уязвимо.

– Ладно, мне тоже надо съездить в город кое за чем. – Он сошел с крыльца, быстро придумывая на ходу, что бы такое купить. – Эта женщина меня просто загрызла: достань то, привези это… И почему женщины никогда не могут заранее спланировать все, что им надо?

Сай уставился на серебристые, кое-где тронутые ржавчиной ручки велосипеда.

– Не знаю, сэр.

– Да, это одна из тайн Вселенной.

Такер дружески сжал плечо Сая, и тот отшатнулся, а Такер виновато подумал, как мальчик худ и как много ему приходится работать.

– Давай-ка погрузим велосипед в «Олдс». Я могу довезти тебя почти до дома.

Костяшки пальцев, сжимавших руль, побелели.

– Я не хочу вас беспокоить, мистер Такер…

– Да мне нетрудно довезти тебя до поворота. Поедем, а то Делла еще чего-нибудь придумает.

– Хорошо, сэр.

Опустив голову, Сай повел велосипед по подъездной аллее к машине. В висках стучало, словно молотом по наковальне, когда Такер вынул ключи и открыл багажник.

Он отбросил в сторону картонную коробку, полную старой одежды, которую Делла собиралась отвезти в церковь, еще какой-то хлам – и под всем этим обнаружился «винчестер».

Взгляд Сая прояснился при виде ружья, но он быстро отвел глаза в сторону. Однако Такер, укладывая велосипед в багажник, заметил, как вспыхнули глаза мальчика.

– Она уже несколько месяцев таскает за собой эту штуку повсюду, куда ни поедет. Говорит, может пригодиться, если нападет какой-нибудь насильник, а автомобиль сломается. – Такер поставил коробку с одеждой поверх велосипеда. – Представить только: Делла сидит на капоте машины с ружьем на колене и ждет, когда же появится насильник! Ну вот, все готово. Полезай. Сай ничего не ответил и влез в машину. Такер вынул кассету из отделения для перчаток.

– Я здесь их прячу, – сообщил он Саю, – потому что женщины никогда не заглядывают в это отделение. Как насчет Пресли?

– О'кей, – Сай сцепил пальцы на коленях. – Он хорошо поет.

– Парень, Пресли не просто поет хорошо. Он король всех певцов на свете!

Такер вставил кассету и, как только раздались первые звуки «Гостиницы, где разбиваются сердца», стал подпевать королю. Когда они выехали на главную дорогу, он повернулся к Саю.

– А как у тебя дома дела?

– Дома?

– Твоей маме сейчас лучше?

– Она... она справляется.

– Если тебе что-нибудь понадобится – деньги или еще что, – ты мне скажи. Тебе ведь необязательно ей докладывать, где ты их раздобыл.

Сай должен был отвернуться и поглядеть в окошко: он не мог выдержать этот участливый, добрый взгляд.