Писать профессионально. Как побороть прокрастинацию, перфекционизм и творческие кризисы Реттиг Хиллари

6.7. Сплошное осуждение

Этот раздел посвящен осуждению писателей и писательства — к сожалению, весьма распространенному явлению в нашей культуре. Если вы не проявите осторожность, это осуждение вызовет у вас двойственное отношение к себе и подавит вас. Оно также составляет основу многих ложных представлений, перечисленных в разделах 6.2–6.3, и неудобных вопросов (раздел 6.8).

1. Враждебность по отношению к творческой индивидуальности

Джон Гарднер в книге On Becoming a Novelist пишет: «Главная ценность писательских мастер-классов в том, что они помогают начинающим писателям не просто перестать чувствовать себя ненормальными, но ощутить свою одаренность». А ведь «реальный мир» действительно зачастую не поддерживает творческих личностей и даже проявляет враждебность к ним. По этому поводу Дэвид Бейлс и Тед Орланд красноречиво высказались в книге «Искусство и страх»59:

Возможно, легче было нарисовать бизона на стене пещеры, чем написать это (или любое другое) предложение теперь. У других людей в другом месте и в другое время имелись надежные ориентиры: церковь, род, ритуалы, традиции. Легко представить, что художники, которые служили Богу, меньше сомневались в своем призвании, чем те, кто служат сами себе.

В наши дни все иначе. Почти никто не ощущает поддержки. Современное искусство не имеет гарантии, что все его поймут… Сегодня творчество представляет собой работу вопреки неопределенности, жизнь, полную сомнений и противоречий, создание того, до чего никому нет дела, что, возможно, не найдет публики и не сумеет снискать награды. Если желаете заниматься тем, чем вам хочется, придется оставить эти сомнения. Нужно понять, чего вам удалось достичь, и затем уже — куда двигаться дальше.

Все это имеет свои последствия, а если прибавить тот факт, что наша культура заявляет, будто поддерживает и приветствует творческую индивидуальность, художник оказывается в еще более тяжелом положении, когда его и не поддерживают, и винят за вытекающее из этого отсутствие успеха.

2. Отрицание писательства как профессии

Поскольку множество людей приравнивают деньги к ценности и даже добродетели, отрицание писательства как способа заработка (а следовательно, самой возможности обеспечивать себя при помощи писательской деятельности) — это настоящая проблема. Всего несколько десятилетий назад многие писатели могли содержать не только себя, но и семью, создавая тексты нон-фикшн и даже фикшн60 для «обывательских» и «крафтовых» изданий. (К обывательским относились глянцевые журналы для широкой аудитории, а «крафтовые», получившие название от дешевой грубой бумаги, на которой печатались, содержали в основном произведения в жанрах научной фантастики, мистики, посвященные «истинной вере», «мужской тематике» и т. д.)

В последнее время многие журналы, газеты и другие печатные издания сдали позиции, уступив блогам и другим интернет-источникам. В целом я считаю интернет фантастическим изобретением для писателей, о чем мы поговорим в главе 8. Правда, чтобы познать некоторые его преимущества, потребуется время, зато затраты (относительно печатных изданий) гораздо меньше.

Когда печатные площадки исчезают, они уносят с собой не только возможность писателей зарабатывать, но и саму узаконенность нашей профессии. Один из первых вопросов, которые люди задают при знакомстве, — «Чем вы занимаетесь?» (то есть «Чем вы зарабатываете на жизнь?»). И многие, несомненно, думают, что занятия, не приносящие денег, — пустая трата времени. Поэтому они искоса смотрят на всякого, кто посвящает много времени подобному делу.

Сокращение оплачиваемых печатных площадок и рост любительских также поддерживают широко распространенное заблуждение, будто «писать может каждый».

3. Трудности, связанные со временем

В книге «Гении и аутсайдеры» Малкольм Гладуэлл утверждает: требуется 10 000 часов упорных занятий, чтобы в сложном деле достичь мастерства мирового уровня. Это равно примерно трем часам ежедневного труда в течение десяти лет. Но для тех, кто не может или не хочет отнять столько времени от других своих дел, процесс затянется на долгие десятилетия.

Мысль о том, что для достижения высот нужно много времени, способна насторожить любого. Однако в большинстве сфер вы получаете деньги, пока учитесь. Мы, писатели, обычно вынуждены сами платить за обучение, тем самым еще больше снижая правомочность своего занятия в глазах окружающих.

Другая трудность, связанная со временем, заключается в том, что книги, диссертации и другие длинные проекты пишутся месяцами и годами. В интервью Paris Review американский писатель Филип Рот рассказал, что происходит каждый раз, когда он начинает новый роман: «После шести месяцев работы я подчеркиваю красным абзац, предложение, иногда всего одну фразу, которые наполнены жизнью, а затем перепечатываю все выделенные места на одну страницу. Обычно больше одной страницы и не выходит, но я счастлив, что у меня есть начало».

Рот достаточно успешен, чтобы никто не ставил под сомнение его методы, но как отреагируют люди, если вы писали полгода только для того, чтобы получить одну годную к использованию страницу? И как они отреагируют, если вы потратили годы на написание книги без каких-либо гарантий отдачи? (Возможно, вы уже знаете ответы на эти вопросы.)

В перфекционистском обществе, которое осуждает истинный творческий процесс, писателю всегда приходится быть настороже.

4. «Роковые заблуждения»

Писатели склонны принимать то, что я называю «роковыми заблуждениями» — ложные толкования о продуктивности и успехе, которые, если их не скорректировать, несут разрушения и способны даже обречь на неудачу. Некоторые из наиболее распространенных я привожу ниже. Обратите внимание, что многие из них сопряжены с максималистским мышлением, психологической травмой и другими симптомами перфекционизма (раздел 2.7). А многие поддерживают существующую в обществе враждебность к творческому процессу.

Не отдавать себя полностью писательству значит распыляться. Во-первых, что такое «отдавать себя полностью»? Вы отказываетесь от всех аспектов жизни в обществе? От материальных удобств? Перестаете мыться?

Во-вторых, в реальном мире, лишенном перфекционизма и мании величия, самоограничения не повышают, а снижают эффективность. Существует большая разница между вычеркиванием из своего графика задач с низким приоритетом и отказом от высокоприоритетных занятий (раздел 1.10).

Где-то рядом находится утверждение, что бедность благородна. В эссе под названием «Соседка» (сборник «Одень свою семью в вельвет и коттон»61) Дэвид Седарис пишет: «Спальни были хороши для людей типа моих родителей, но я как человек искусства предпочитал жесткие условия. Бедность придавала моим потугам необходимую видимость подлинности». Многие писатели (и я в том числе!) поначалу поверили в это заблуждение. Однако от него начинаешь освобождаться, когда понимаешь, что бедность не только не имеет ничего общего с благородством, но тормозит работу и снижает продуктивность.

Два пояснения.

Я выступаю против самоограничений, а не бережливости. Бережливость полезна, потому что дарит вам время и свободу (раздел 4.6). Но самоограничения заводят вас слишком далеко.

Я не говорю о людях, которые бедны в силу неподвластных им обстоятельств: хронических заболеваний, ограниченных физических возможностей или трудностей с поиском работы в сложных экономических условиях. Я говорю о тех, кто принимает решения, которые лишают их базовых материальных благ, и о тех, кто думает, будто такое положение вещей приравнивается к добродетели.

Если работа дается вам легко или вы делаете ее с удовольствием, значит, вы делаете что-то не так. Чистый перфекционизм — более того, со временем работа должна даваться легче и приносить больше удовольствия по мере роста вашего мастерства (раздел 5.8).

В 1978 году, когда Джойс Кэрол Оутс62 давала интервью Paris Review, первый комментарий журналиста был таким: «Давайте для начала разберемся вот с чем: вас часто обвиняют, что вы слишком много пишете». Но в чем обвинять? Разве плодовитость — преступление? Представляю, какую зависть и подобные эмоции нужно испытывать, чтобы прийти к подобной предубежденности. (Оутс ответила, что вопросы продуктивности «не имеют значения».)

И, наконец, одно из самых разрушительных заблуждений: публикация — это признание. Оно ставит писателей в безвыходное положение, потому что (парадокс!) мешает сделать нужные шаги к публикации, в том числе раскрыть себя, вступить в писательское сообщество, принимать участие в конференциях.

Дженнифер Крузи затрагивает эту тему в своей статье A Writer Without a Publisher Is Like a Fish Without a Bicycle: Writer’s Liberation and You63, в которой сравнивает отчаянное желание некоторых авторов опубликовать свои работы со страстным стремлением некоторых женщин (в прежние эпохи) выйти замуж. Она говорит, что и в писательстве, и в браке «ожидание того, кто придет и выберет нас, означает полную потерю контроля над своей жизнью».

Гуру маркетинга Сет Годин64 прибегает к той же аналогии в своем блоге, в статье Reject the Tyranny of Being Picked: Pick Yourself65. Он пишет:

Ожидание, что тебя выберут, — культурный инстинкт. Это как пытаться получить разрешение и полномочия от издателя, ведущего ток-шоу или даже блогера, который говорит: «Я выбираю вас». Стоит лишь однажды не поддаться порыву и осознать, что никто не изберет вас, — прекрасный принц остановился в другом доме, — как вы сможете по-настоящему приступить к работе.

Амбициозные писатели, как и амбициозные люди в любой сфере, должны продвигать себя в сообщества, частью которых желают быть, а не ждать в сторонке, надеясь на приглашение. Поначалу для этого потребуется смелость, но если вы будете стучаться в правильные сообщества, то обнаружите, что они удивительно гостеприимны.

6.8. Как справляться с неудобными вопросами

Возможно, вы думаете, что вопросы окружающих о роде ваших занятий не станут проблемой. Однако в мире, где большинство людей:

относятся с подозрением и открыто опасаются того, что выходит за рамки привычного;

верят в большие выигрыши, известность за один день и другие перфекционистские клише;

не имеют представления, какое писательство трудное занятие, сколько требуется времени, чтобы закончить работу, и сил, чтобы начать и развивать писательскую карьеру;

судят о вашей ценности по тому, сколько вы зарабатываете;

верят ложным убеждениям, перечисленным в разделе 6.2, и высказывают неодобрения, перечисленные в разделе 6.7;

с удовольствием осуждают людей и призвания, о которых почти ничего не знают…

…писатель всегда будет настороже.

Перечислю вопросы, которые выводят писателей из себя.

Чем вы занимаетесь?

Что вы пишете? (Иногда с уточнением: «Неужели это?»)

Это приносит какие-то деньги?

Где вы публиковались? (Часто с уточнением: «Где-где?»)

Как продвигается книга? (Или «Когда вы закончите эту книгу?»)

Почему бы вам просто не сесть и не закончить ее за выходные? Или: Почему бы вам просто не поучаствовать (подразумевается популярное телешоу)? (И другие «полезные» советы.)

Когда вы собираетесь устроиться на нормальную работу?

Вы слышали про XYZ? Она только что продала свой роман за миллион долларов!

В эссе под названием The Little Author Who Could Джоанн Леви (написавшая пятнадцать книг, прежде чем продать первую из них) красноречиво описывает реакцию на такого рода вопросы:

Тревога, замешательство, ощущение провала стали пилюлями, которые я каждый день глотала вместе с витаминами и апельсиновым соком. Семья и друзья привыкли, что на вопрос о том, как продвигается моя писательская работа, я давала короткий раздраженный ответ: «Отвратительно» или «Никак». Но периодически такой вопрос мне задавал родственник с добрыми намерениями, и я объясняла, что в издательском бизнесе все непросто и потребуется время (мне самой в этот момент казалось, что я говорю ерунду). И в глазах родственника с добрыми намерениями я угадывала невысказанную мысль: «Но ведь на полках сетевых книжных магазинов столько книг, так в чем твоя проблема?»

Я часто слышу, как авторы жалуются, что приходится отвечать на неудобные, оскорбительные или невежественные вопросы. Но почти нет информации о том, как с ними справляться. Создается ощущение, что большинство писателей рассматривают это как погоду, которую надо просто терпеть. Однако немного стратегии и предусмотрительности — и ситуация поменяется. Ниже я предлагаю стратегии для а) развития терпимости к неудобным вопросам; б) определения границ в общении и в) реакции на враждебность.

Развитие терпимости к неудобным вопросам

Лучшее, что вы можете сделать, чтобы увеличить терпимость по отношению к неудобным вопросам, — побороть собственный перфекционизм и внутреннюю деспотию. Они могут сделать вас сверхчувствительным, подобно человеку с ожогом, который вскрикивает от боли при малейшем прикосновении. Если вы отчасти верите, что «слишком долго» заканчиваете книгу или диссертацию и что писательство — пустая трата времени, если не приносит денег, то любой намек на это со стороны другого человека станет болезненным. Но чем больше дружелюбной объективности вы проявляете по отношению к своей работе, тем меньше вас испугают трудные вопросы.

Подумайте также, что движет вами, когда вы отвечаете на вопросы. Если вы хотите убедить собеседника в весомости своей точки зрения (например, что деньги — далеко не самое главное в писательстве или жизни) — тогда у вас будут проблемы. Вы не можете отвечать за мысли других людей и определенно не сумеете никого убедить при помощи лекции. (Подробнее об этом написано в знаменитой работе Дейла Карнеги «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей».) Лучший способ убедить других в ценности выбранного вами пути — идти по нему продуктивно и с удовольствием.

В любом разговоре ваша цель — говорить правду. Поначалу, возможно, это не удастся без смущения и стыда, но позже, как в случае Дженнифер Крузи, вы будете выглядеть энергично и гордо.

Не исключено, что со временем вы будете получать удовольствие от вопросов и начнете ценить возможность общаться и делиться опытом. Лично я расцениваю вопросы как уважение к моему шаманству и рада делать то, что вызывает интерес окружающих.

Особая разновидность неудобных вопросов — придирки (раздел 3.8). Когда друг или любимый человек постоянно спрашивает: «Как продвигается работа?», «Сколько написал сегодня?» — это способно вывести из себя кого угодно, даже если у спрашивающего самые добрые намерения. Используйте методы совместного поиска решений (раздел 4.11), чтобы помочь выработать более удачные способы поддержать вас.

Определение границ в общении

Конечно, могут быть и другие причины, по которым вы не хотите отвечать на вопросы. Возможно, вы расцениваете их как вторжение в личное пространство или просто не любите болтать. Многие писатели — мыслители, которым неприятны поверхностные разговоры, особенно об их работе.

Если вы добровольно выбираете сдержанность, то все в порядке. Если же дело не в предпочтениях (а, например, в застенчивости), проконсультируйтесь у психотерапевта. Однако, если у вас вызывает затруднения содержание вопросов, можно заранее продумать некоторые ответы.

Я считаю, что даже самый сдержанный автор должен уметь говорить людям, что он писатель. Сокрытие важной правды о себе ведет к чувству стыда. Что еще вы добавите к этой информации, дело ваше. (Я сторонник прямоты, но понимаю, что это не всем подходит.) Установление рамок в общении может оказаться непростым делом, поэтому предлагаю несколько советов.

Говорите о писательстве в целом. На вопрос: «Откуда вы черпаете идеи?» не обязательно раскрывать всю подноготную — достаточно ответить: «Писатели черпают их повсюду. Иногда они приходят от знакомых, иногда из прочитанного, а иногда идея просто возникает в голове». Если собеседник настойчиво выспрашивает подробности, добавьте: «Я не люблю обсуждать особенности своей работы». Большинство отнесется с пониманием.

Говорите о прошлых, а не о текущих проектах. «Я не люблю говорить о проектах, которые еще в работе» — замечательный ответ, который обычно принимают с уважением. (Либо выберите любое произведение, о котором вам приятно рассказывать, и ведите разговор о нем.)

Отвечайте, не оправдываясь. Итак, вы говорите кому-то, что пишете роман уже четыре года, и слышите в ответ: «А это не слишком долго?» Воздержитесь от длинных оборонительных объяснений, рассказывая, как сложен ваш роман, сколько материалов для него требуется найти и т. д. Просто развейте заблуждение собеседника словами: «Нет, не долго. Часто на романы уходят годы».

Не поддавайтесь желанию сравнить собственный творческий путь с историей другого человека. Сравнения, как вам известно, связаны с перфекционизмом (раздел 2.7). Если соотнесениями грешит оппонент, скажите, что все проекты и все писатели разные.

Переводите разговор на другую тему. Например: «Знаете, я не любитель говорить о своих проектах, зато вы, кажется, очень интересуетесь книгами. Что вам нравится читать?» Этот прием обычно срабатывает, потому что большинство людей предпочитают говорить о себе.

Призывайте на помощь чувство юмора. Если вас спрашивают, откуда вы берете идеи, можно глубоко задуматься либо просто ответить: «С Марса». (Правда, это не подходит, если ваш жанр — научная фантастика…)

Когда вас спрашивают, сколько вы зарабатываете писательством, можно смущенно пробормотать: «Нисколько». Другой вариант — расхохотаться и ответить: «Миллионы!»

Юмор хорош тем, что нередко обнажает наивность заданного вопроса. Если же оппонент проявляет невежество и настаивает, не стесняйтесь:

— Да нет, серьезно, сколько вы зарабатываете?

— Достаточно! Сразу после этой вечеринки я собираюсь заскочить за новым «Бентли».

Если собеседник не понимает вашей иронии, лучше переключиться на другую тактику. Юмор, хоть и эффективен, несет в себе элемент снисходительности, поэтому может быть воспринят как презрение с вашей стороны.

Помните: то, как вы говорите, не менее значимо, чем то, то вы говорите. Если вы уверены в себе и своем выборе, то все, кроме безнадежных тупиц, уловят суть.

Реагирование на враждебность

Всегда считайте собеседника невиновным, пока вина не будет доказана. Если кто-то задает мне невежественный или грубый вопрос, я стараюсь применить к нему презумпцию невиновности, потому что сама в течение долгих лет задавала подобные вопросы. Кроме того, многие из них уходят корнями в перфекционизм. Учитывая, насколько он характерен для нашего общества и что я сама лишь недавно преодолела его, как я могу винить оппонента-перфекциониста?

Когда человек позволяет себе действительно унизительные, оскорбительные или враждебные высказывания, вы не должны с этим мириться. Есть два варианта: никогда больше не общаться с ним или (если вы цените эти отношения) объяснить, почему его комментарий неуместен и какого отношения вы ждете от него. Если вы сделали это, но человек продолжает дурно обращаться с вами, я советую прекратить с ним любые контакты. Возможно, это покажется крайностью (и будет трудно, особенно в отношении члена семьи), но это важно. Нужно уметь защищать себя.

Не позволяйте останавливать себя

Самое главное в борьбе с неудобными вопросами — не позволять им остановить вас. Вот что Джоанн Леви говорит о годах, в течение которых она отвечала на вопросы, прежде чем опубликовать первую книгу:

Не хочу лукавить, это было действительно тяжело. Но если бы я оставила попытки, то официально признала бы свой провал, и дверь оказалась бы закрытой — меня бы никогда не издали. Но если продолжать пробовать, остается надежда — пусть и очень слабая. А это уже кое-что.

Так же говорят успешные люди в любых областях: «В трудные времена я хотел бросить, но знал, что это не приведет ни к чему хорошему».

Поэтому и вы не должны сдаваться.

Глава 7

Справляемся с неприятием

Откажитесь замечать раны, и они сами исчезнут.

Марк Аврелий66

7.1. Неприятие или жесткая критика способствуют появлению блока

Неизбежное последствие вашего признания себя в качестве писателя заключается в том, что люди будут проявлять к вам неприязнь. Она никому не приносит радости, но неудовольствие — наименьшая из возникающих проблем. В большинстве случаев тяжелая прокрастинация и писательский блок вызваны жестким неприятием. Возможно, автор к тому моменту уже проявлял перфекционизм (так поступает большинство из нас, пока мы не отучим себя от этого), но неприятие усугубляет перфекционистские симптомы.

Я знаю об этом не понаслышке. На занятиях мне приходится упоминать о случаях потери творческих сил (обессиливания) — например, вследствие жесткой критики на мастер-классе, ядовитого замечания учителя или члена семьи. Обычно при этом кто-то из учеников обязательно говорит: «У меня было такое, и после этого я не смог закончить работу», «С тех пор я никому не показываю то, что пишу» или «После этого я перестал писать». Зачастую до этого момента люди даже не догадывались о прямой связи между травмирующей ситуацией и блоком.

У последствий жесткого неприятия нет ограничений во времени. Я постоянно разговариваю с людьми, которые отчетливо помнят такие эпизоды, произошедшие годы, даже десятилетия назад. «Сорок лет — ничто для прозвучавшего ядовитого отзыва, — говорит Джони Коул в книге Toxic Feedback. — Люди прощают, но не забывают».

Я называю грубую критику «травматическим неприятием».

Неприятие выражается по-разному. Помимо простого отказа (например, в публикации или допуске на мастер-класс) это грубость, унижение, неодобрение, прекращение сотрудничества, недооценка, предубеждение, черствость, невнимание, капризность, пренебрежение, насмешки, язвительность, саркастические замечания, гонения. Кроме того — пассивно-агрессивное нежелание предоставлять информацию, время или другую помощь и несогласие реагировать на разумные просьбы. (В дальнейшем я буду использовать слова «неприятие» и «критика» для краткого обозначения всех перечисленных проявлений.) По большому счету, все, что не является безусловным одобрением, содержит признаки неприятия.

Также у неприятия гораздо больше источников, чем кажется. Оно может исходить от издателей, редакторов, преподавателей, наставников, коллег-писателей (в учебной группе или вне ее), читателей, обозревателей, незнакомцев (особенно в интернете — раздел 7.6) и, конечно, семьи, друзей, соседей и коллег по основной работе. Одна писательница страдала от травматического неприятия, после того как была жестоко изгнана из писательской группы, которую помогала создавать.

Вот некоторые распространенные ошибки, которые писатели совершают в результате неприятия.

Мы недооцениваем влияние неприятия. Даже незначительное на первый взгляд неприятие в важной для вас области может стать болезненным, разрушительным. Поэтому тот, кто обвиняет писателей в «сверхчувствительности» к ядовитым или равнодушным замечаниям, скорее всего отреагирует точно так же или еще острее на аналогичные замечания, например по поводу его родительских качеств.

Мы не признаём неприятие. Несведущие или равнодушные люди иногда говорят отвратительные вещи под видом «конструктивной критики», «правды-матки» или «дружеского подшучивания». Даже если вы считаете, что человек действительно сказал это из лучших побуждений (что далеко не всегда правда), стоит разобраться в природе его действий и понять, как они влияют на вас. Когда Бренда Уэланд пишет в книге If You Want to Write, что «Семьи — искусные убийцы творческого импульса, особенно мужья», она имеет в виду саркастические высказывания и насмешки, которые невежественные люди считают безвредными, даже полезными.

Джони Коул говорит: «Нельзя быть бесконтрольно откровенным, давая обратную связь, потому что любого рода бесконтрольность — всего лишь оправдание за вымещение на других обиды за собственные неудачи»67.

Мы полагаем, будто комплименты ослабят действие критики. Конструктивная критика всегда начинается с упоминания сильных сторон произведения или хотя бы похвалы самого замысла, и с этого момента следует смешивать комплименты и критику. Часто мы думаем, что комплименты подсластят пилюлю, но это не всегда так, особенно в случае жесткой критики или когда автор-перфекционист отсеивает похвалы.

Поскольку перфекционизм характерен для общества в целом, вы наверняка услышите массу плохих советов по поводу неприятия, например: «Забудь», «Пора двигаться дальше» или «Это вполне закономерно». Не обращайте на них внимания. Очень важно, чтобы вы полностью осознавали свою реакцию на неприятие, потому что а) ваши чувства всегда обоснованны и б) осуждение собственных чувств только нанесет вред. Кроме всего прочего, не упрекайте себя за сверхчувствительность. Мы, писатели, остро реагируем на неприятие не из-за слабости, а потому что занимаемся трудным делом и оно подразумевает эмоциональную открытость, которая делает нас уязвимыми (раздел 6.4).

Если вы стали участником профессионального сообщества, проявляющего дружелюбную объективность (разделы 3.8–3.12), то должны получать еще больше продуктивных советов вроде тех, что я даю в разделах 7.3–7.6.

7.2. Контекст имеет значение

Болезненность отдельно взятого травматического неприятия зависит от сопутствующих обстоятельств.

На кого направлено неприятие. Если вы перфекционист, тогда скорее всего будете переживать неприятие гораздо болезненнее. Симптомы перфекционизма, описанные в главе 2, — нереалистичные стандарты успеха, чрезмерное отождествление себя со своей работой, повышенное внимание к результату, внешним наградам и прочее — делают вас уязвимым. При наихудшем раскладе вы будете, подобно человеку, получившему ожог, остро реагировать даже на малейшую критику или нейтральный отзыв, а то и на похвалу!

Повторюсь: это не говорит о вашей слабости — только о перфекционизме. Будь вы слабы, вы не продолжали бы писать. Преодолейте перфекционизм, и вы автоматически увеличите свою стойкость.

Неприятие также наносит серьезный ущерб и в очередной раз запускает непродуктивные сомнения на тему «Для чего я вообще это делаю?», если вы двойственно относитесь к писательству (раздел 6.5).

Кто проявляет неприятие. Если мать, отчитавшая подростка, услышит от него: «Ты ужасна, я тебя ненавижу!» — она наверняка расстроится, но не очень. Ей понятно, что ребенок реагирует так из-за эмоциональной незрелости.

Однако если то же самое она услышит от своего партнера, друга или коллеги, это скорее всего заденет ее по-настоящему.

Неприятие переживается больнее, когда мы уважаем мнение того, кто его проявляет. Именно поэтому многие случаи травматического неприятия связаны с преподавателями и наставниками.

Члены семьи и друзья — другая категория людей, несущих травматическое неприятие. Мы можем уважать или не уважать своих близких, но мы им доверяем — или надеемся, что можем доверять. Когда они не оправдывают доверия, это ранит.

Уважение и доверие к отдельным людям становятся причиной нашей ошеломленности в случае, если они проявляют грубое неприятие — еще один важный фактор травматического неприятия (см. ниже).

Где это происходит. Если неприятие демонстрируется публично — скажем, на уроке или мастер-классе, — оно усиливает чувство стыда. Если по электронной почте или через СМС, то больше усиливает ощущение стыда, потому что возникает предположение, что вы не заслужили звонка или встречи. (Электронные письма, голосовые сообщения и СМС не стоит использовать для эмоционально трудных посланий любого рода. Об этом — ниже, в разделе о бездушном неприятии.)

Когда это происходит. Очевидно, что иногда мы уязвимее других людей. Если у вас проблемы в других сферах, вам труднее справиться с травматическим неприятием.

Другое непростое время — когда вы испытываете ситуационный перфекционизм (раздел 2.9), временный скачок перфекционизма, который часто следует после писательского успеха или вложений в писательство. И, конечно, само по себе неприятие способно вызывать такой скачок, делая вас еще восприимчивее к последующим проявлениям неприятия. Скорее всего это и есть механизм появления многих блоков: все начинается с нижнего уровня перфекционизма, затем человек несколько раз встречается с грубым неприятием, от последствий которого не может опомниться. Таким образом, неприятие накладывает дополнительные слои перфекционистского ужаса до тех пор, пока не образуется блок.

Что именно критикуют. Если кто-то критикует составленный вами список покупок, это вряд ли будет иметь значение. Но если критикуют книгу или главу диссертации, над которой вы трудились, — это другое дело. То же самое касается случаев, когда критикуют тот навык, которым вы гордитесь, будь то глубокий анализ, знание психологических тонкостей или умение писать хорошие диалоги.

Распространенная проблема — когда критики «переходят на личности»: начинают со слов «в этой работе что-то не так», а затем сообщают «в твоем мировоззрении что-то не так» или даже «в тебе что-то не так». Критика, направленная на личность, очень болезненна. Она неуместна со стороны любого человека, но особенно — учителя, наставника, представителя издательской сферы.

Еще хуже тот вид критики, что направлен на вашу личностную или профессиональную сущность, например: «Вряд ли тебя можно назвать ____, если ты ____». Одна знакомая писательница, которая пишет о межличностных отношениях, узнала, что ее литературный агент не отвечал на звонки ее издателя. Когда она поинтересовалась у агента, в чем дело, тот ответил: «Да уж, не слишком профессиональная реакция человека, который считается экспертом в отношениях». Мало того что эта реплика отвратительна и несправедлива, она — наглядный пример тактики, которую представители издательской сферы (раздел 8.1), научные руководители и другие люди используют, чтобы контролировать писателей.

Бездушие. Это пренебрежение человеческими чувствами. Вот как Том Граймс рассказывает в книге Mentor о невероятном бездушии со стороны представителей программы обучения на магистра изящных искусств:

Затем мне отказали в Сиракьюсском университете. Но, вместо того чтобы просто отправить письмо, представители программы вернули мою рукопись, на которой кто-то чиркнул, а затем частично стер слова: «…, скучно». Возможно, просто из лени. Между тем, можно было замазать написанное канцелярским «штрихом», сделать копию этой страницы и написать что-нибудь невинное… Обычно в письмах с отказом прибегают ко лжи, чтобы свести к минимуму удар для писателя: «Сожалеем», «Как бы нам ни хотелось…», «Приносим свои извинения, но в силу ограниченности места…» Но редакторы не сожалеют, ничего не хотят и не чувствуют вины — они просто стараются избежать грубости, а сотрудникам Сиракьюсского университета и на это наплевать. В лучшем случае в этом ответе проскальзывала безучастность, в худшем — насмешка и садизм.

Возмущение Граймса вполне оправдано, а детальность его воспоминания о травматическом неприятии, имевшем место десятилетия назад, типична: травматическое неприятие (раздел 7.1) часто запечатлевается в памяти надолго.

В то время как любой человек может проявить бездушие непредумышленно, систематические случаи бездушного неприятия — признак обессиливающей системы (раздел 8.5). Бездушному неприятию также свойственно вызывать чувство ошеломленности (см. ниже), поскольку оно нарушает нормы человеческого общения.

Одна из моих студенток вспоминала, как учитель вернул ей письменную работу с единственным замечанием в конце текста: «Вот с этого нужно было начинать». (Весь класс ахнул, когда она рассказала это.) Возможно, учитель торопился или был не в духе, поленился или не ощутил степени своей ответственности (что, как известно, может говорить о его собственном бессилии), однако ни одно из этих объяснений не оправдывает его бездушие.

Отказ через голосовую почту или текстовое сообщение бездушен, потому что дает понять: отвергнутый имеет столь малое значение, что даже не заслуживает разговора. То же относится и к типовым письмам, особенно, как это часто бывает в издательском деле, если они появляются после привычных личных контактов. Электронные письма — это уже лучше, но они неуместны для эмоционального общения. В то время как мы, писатели, гордимся своей способностью подбирать нужные слова, психологи говорят, что часто именно невербальные элементы общения производят наибольший эффект68.

Дружелюбные люди стараются никогда не проявлять бездушного неприятия, какой бы ни была ситуация.

Переменчивость — еще один вид пренебрежения человеческими чувствами. Мы становимся жертвами перепадов настроения нашего палача с одним нюансом: приходится постоянно испытывать беспокойство, так как мы не знаем, в какой момент на нашу шею опустится топор. Долгое взаимодействие с переменчивым человеком может превратиться в травму.

Несправедливость сродни переменчивости. Эксплуататоры часто высмеивают справедливость как детское представление о реалиях жестокого мира, однако нравственно устойчивые люди заботятся о ней. А ее противоположность — безосновательную предвзятость — большинство мыслящих людей отрицает как интеллектуальный и моральный порок. В любом случае, если неприятие показалось вам несправедливым, это может сильно усугубить болезненные ощущения.

Несправедливость — частое явление в программах обучения на магистра изящных искусств и в образовательной среде в целом. В этом случае к небольшому числу учеников относятся как к «звездам», щедро дарят им внимание и поддержку, оставляя других на произвол судьбы. (Обратите внимание, как здесь проявляется максималистский подход.)

Чувство ошеломленности. Это состояние приходит постоянно, и это серьезная причина травматического неприятия и писательских блоков. Если я скажу вам, что собираюсь показать вашу работу самому суровому редактору в мире, у вас будет шанс эмоционально подготовиться к неизбежной жесткой критике и неприятию. (И вообще вам стоило бы запретить мне делать это.) Однако если грубое неприятие исходит от человека, от которого вы не ожидали ничего подобного (то есть вы ошарашены), тогда вы явно неподготовленны и беззащитны, и неприятие нанесет ощутимый удар.

Вот факторы, ведущие к состоянию ошеломленности.

Повсеместно распространенный перфекционизм. Многие люди не способны на конструктивную критику или даже не догадываются, что от них ждут именно этого. Они безрассудно изрекают неприятные критические замечания, а в ответ на протест вас же обвинят в излишней чувствительности.

Некомпетентность. Если доктор ошибочными действиями, халатностью или другими проявлениями непрофессионализма наносит пациенту вред, мы называем это некомпетентностью. Я считаю, тот же термин можно применить к преподавателям, наставникам и представителям издательского дела, которые собственными ошибочными действиями, халатностью или непрофессионализмом наносят вред писателям. Когда писательница С. Дж. Калвер получила письмо с отказом через 838 дней после того, как предложила свой рассказ для публикации, это было проявлением некомпетентности, ошеломившим ее:

Я негодовала, когда это письмо свалилось в мой почтовый ящик, — не потому, что думала, будто у моего рассказа большие шансы на публикацию в этом журнале, а потому, что это был первый отказ за долгое время и он застал меня врасплох. Обычно я знаю, когда ждать отказа. Они приходят как по часам, через четыре, шесть, восемь месяцев после моего письма с предложением… Мой разум закален и готов к их неизбежному появлению, реально оценивая шансы, зная, что я не гений. Но этот стал отвратительным сюрпризом, и на день или два я была выбита из колеи.

(Больше о неприятии, с которым столкнулась С. Дж. Калвер, читайте в разделе 8.2.)

Неоправданные ожидания. Если вы уверены, что вашу работу примет первый же редактор, которому вы ее отправите, или что ее вознесут до небес на ближайшем мастер-классе, то вы обрекаете себя на состояние ошеломленности. Нередко у нас бывают завышенные ожидания, но иногда даже обоснованные надежды обезоруживают. Снова процитирую Тома Граймса:

Через три дня редактор, рекомендовавший к публикации мой первый роман, написал мне, что я «сошел с дистанции». Ничего из того, что понравилось ему в первой книге, не было во второй, оставшуюся часть которой он не попросил. Вместо этого он посоветовал мне «идти к литературным достижениям дорогой, которая часто бывает пустынной». Непосредственно перед получением этого письма я остановился на странице двести семь, на половине предложения… Я открыл синюю коробку, положил в нее новый роман и не прикасался к нему в течение десяти лет.

Граймсу казалось естественным, что редактор, которому понравилась первая книга, примет и вторую. Но обнадеживать себя, когда речь идет о традиционном книгоиздании, — опасная затея. «Надейтесь на лучшее, готовьтесь к худшему» — полезная стратегия, если не перегибать палку. (Как будет сказано в следующей главе, успешные люди всегда стараются заготовить запасной план.)

И все-таки редактор поступил безжалостно. Ему стоило позвонить Граймсу, а также подавить желание дать столь глупый совет в покровительственном тоне.

7.3. Сведите к минимуму вероятность травматического неприятия

Вам не удастся полностью исключить неприятие, но стоит приложить усилия, чтобы минимизировать возможность его травматической разновидности. Для этого существуют три основных метода.

Преодолевайте перфекционизм и внутреннюю деспотию.

Это ключ к стойкости, и если вы будете придерживаться этой тактики, то однажды перестанете беспокоиться и даже замечать многие проявления неприятия. Стремитесь также вырабатывать лишенные перфекционизма, разумные цели и ожидания, чтобы ничто не могло вас ошеломить.

Всегда помните, что вашу работу могут отвергнуть по массе причин, не связанных с ее качеством, — например, из-за того что редактор занят, отвлекся, отнесся с предубеждением или издательство, которому вы отправили текст, испытывает финансовые трудности. (Либо редактор только что принял произведение, схожее с вашим.) Разумеется, множество рукописей отвергают, потому что они непрофессиональны: плохо написаны, направлены в неподходящее издательство или в неподходящее время. Но в издательском деле достаточно субъективности, которая сказывается даже на самых профессиональных писателях. Это главная причина, по которой я советую самостоятельную публикацию (раздел 8.5).

Всегда стремитесь иметь дело с нравственно устойчивыми, дружелюбными и компетентными людьми.

Трудно переоценить важность этого совета, равно как и рекомендации бежать подальше от деспотов и эксплуататоров, независимо от того, какие преимущества вы надеетесь получить от них. Нравственно здоровые отношения не только увеличивают шансы на достижение желаемого, но и с большой вероятностью вовлекут вас в долгосрочное продуктивное партнерство. Но самая важная причина избегать деспотов заключается в том, что отношения с ними обессиливают и часто приводят к травматическому неприятию.

Всегда доверяйте интуиции, самоустраняйтесь, если не ощущаете себя комфортно и надежно, чувствуете, что вами манипулируют, или если ваши вложения заметно превышают вложения другого человека. (Как сказал один мой друг, «не придавай первостепенной значимости тому, для кого ты — лишь один из вариантов».) Важно прекращать отношения, которые приносят беспокойство, даже если это трудно, неудобно или дорого. И делать это нужно быстро, пока отношения не причинили слишком много вреда.

Важно также работать с компетентными людьми, способными довести дело до конца. Как вам уже известно, есть много причин, почему умные люди с добрыми намерениями могут перестать следовать своим планам, — дело в перфекционизме, неумении или нежелании определять приоритеты и во внутреннем деспотизме. Поставить свой успех в зависимость от такого человека — тяжкое бремя и большой риск.

Все это обнажает еще одно ключевое различие между малопродуктивными и продуктивными людьми: малопродуктивным свойственно надолго застревать в безнадежных ситуациях и отношениях, в то время как продуктивные, наоборот, быстро отказываются от них. Продуктивные понимают также, что время от времени будут отказываться от того, что стоило сохранить. И относятся к этому спокойно, потому что знают, что никто не может постоянно принимать идеальные решения. Они знают и то, что возможностей — масса и скоро появится очередная из них. Перфекционисты же склонны считать возможности редкостью, а потому держаться даже за любую из них.

Планируйте и будьте дальновидны.

Дальновидность означает четкое следование рекомендациям этой книги, чтобы, столкнувшись с неприятием, иметь в запасе эмоциональные, общественные и другие ресурсы, которые помогут справиться. А также она предполагает, что у вас есть запасной план (Б и, возможно, даже В), чтобы в случае, если вы не попали на желаемый мастер-класс, иметь другие варианты.

Дальновидность — это еще продумывание того, как публикация вашего произведения повлияет на других. Если ваша писательская деятельность досаждает, расстраивает или доставляет неудобства важному для вас человеку, лучше заранее его предупредить. Ведь он тоже не заслуживает быть ошеломленным. (Зачастую, когда мои студенты «идут» на такой разговор, выясняется, что человек, по поводу которого они беспокоились, не только ничего не имеет против писательства, но и с энтузиазмом поддерживает его. Поэтому не стоит начинать с гипотез.)

Стоит ли посвящать в то, что вы делаете, человека, которого эта информация может расстроить? Думаю, да. Это нюансы, определяющие, как ваше произведение повлияет на других. Я считаю, что в некоторых случаях есть все основания, чтобы сообщать им, когда и как вы опубликуете свою работу. Но никогда не нужно делиться содержанием своей рукописи. Это ситуации, в которых нелегко разобраться, поэтому советуйтесь с наставниками, придерживайтесь установленных вами границ и практикуйте совместное решение проблем (раздел 4.11). Тем самым вы дадите другому человеку знать, что он вам небезразличен и вы хотите сделать все возможное для результата, который устроит обоих.

Не откладывайте такой разговор на последний момент. Во-первых, страх, что ваша семья (или кто-то другой) станет противиться вашей писательской деятельности, может превратиться в серьезное препятствие для продуктивности. Во-вторых, чувства и опасения других имеют право на существование, даже если противоречат вашему желанию издаваться. Если вы не уверены, что сможете отстоять свою позицию, я бы посоветовала заняться этой проблемой, вместо того чтобы обманом лишать другого человека возможности найти совместное решение.

И, наконец, дальновидность означает, что вы избирательны по отношению к информации и особенно суждениям, к которым прислушиваетесь. Например, многие продуктивные писатели читают лишь отзывы тех критиков, чье мнение уважают. Те, кто доверяет членам семьи и другим людям, отфильтровывает их отзывы, чтобы ознакомиться лишь со стоящими внимания.

Нет никакого смысла подвергать себя невежественной или агрессивной критике.

7.4. Как справиться с неизбежными отказами: возвращаем утраченную силу

Отказ воспринимается особенно болезненно, когда вызывает стыд и заставляет чувствовать себя униженным. Ощущение унижения сродни бессилию, которое, как известно, является главной причиной низкой продуктивности (раздел 1.1). Предлагаю два примера того, как писатели возвращают утраченную силу после отказов.

Стратегия бумеранга Кэролин Си из книги Making a Literary Life:

В первый час после получения отказа, когда печень разрывается, а селезенка горит, вы ощупью пробираетесь по дому к тому месту, где храните канцелярские принадлежности для «трогательных писем». Вы ищете имя редактора этого периодического издания в выходных данных и пишете ему трогательное письмо.

Ни при каких обстоятельствах не пишите: «Уважаемый, гореть вам в аду…»

Постарайтесь написать что-то вроде: «Спасибо за важный опыт, который я получил благодаря вашему уведомлению об отказе! Это заставило меня заново пересмотреть свой рассказ. Я вышлю вам новый недели через три, поскольку увидеть свою работу на страницах вашего издания — моя величайшая мечта. Возможно, в следующий раз я получу такое уведомление с подлинной подписью! Или вы просто ответите мне «да». Разве это не будет чудесно?

С уважением».

Напишите, сложите листок, подпишите конверт, наклейте марки и отправьте в тот же день, когда получили отказ.

Она продолжает:

Трудно передать, насколько это важно, насколько глубоко значение такой реакции. Это простое «спасибо» за отказ — одно из высочайших проявлений духовного айкидо, какое я только могу представить… Быть может, (редактор) прочитает письмо и тут же отправит его в мусорную корзину. Быть может, отложит на дальний край стола. Не так уж важно, что сделает он.

Самое главное, что ваши внутренние органы перестанут разрываться и вы вдруг обнаружите, что едва заметно улыбаетесь.

Бумеранг Кэролин Си помогает не только облегчить боль отказа, но и установить между автором и редактором своеобразные отношения, способные привести к публикации. (Она рассказывает, что именно так ей удалось опубликоваться.)

Стратегия переосмысления Криса Оффута. В эссе The Eleventh Draft из книги The Eleventh Draft (под редакцией Фрэнка Конроя) Крис Оффут предлагает одну из самых блестящих и неподражаемых из известных мне стратегий восстановления сил.

Мысль о том, чтобы предложить что-то журналу, привела меня в ужас. Какой-то незнакомец будет читать мои бесценные слова, считать их несовершенными, отвергать их, что будет значить, будто я ничего не стою69… Моей целью, однако, была не публикация, одно упоминание о которой пугало. Моей целью была сотня отказов в течение года.

Я отправил рассказы во множество мест и с готовностью ждал их возвращения, что и случилось незамедлительно. Каждый отказ приближал меня к цели, которая была скорее причиной для радости, чем для печали. И вдруг случилась катастрофа. Весной 1990 года в Coe Review опубликовали мой первый рассказ.

Как уже говорилось в разделе 2.12, отказ (или «провал») не просто неизбежен, он признак того, что вы действуете целеустремленно. Писатели должны преодолевать этапы неприятия, которые большинство людей вынести не в состоянии (во многом именно поэтому столько людей отказываются от мечты стать писателем). Так почему бы не посвятить немного времени, чтобы опробовать остроумные способы, предложенные Кэролин Си и Крисом Оффутом?

Или, что еще лучше, постройте энергичную карьеру, при которой гораздо активнее сможете влиять на победы и поражения (глава 8).

7.5. Как справиться с травматическим неприятием

Стратегии из предыдущей главы полезны в борьбе с неизбежными отказами, всегда сопровождающими писательскую карьеру и жизнь в целом. Такие отказы жалят и способны ослаблять вас, но обычно не приводят к травме.

А что делать с травматическим неприятием, которое может стать причиной блока? Предлагаю несколько советов.

Преодолевайте перфекционизм и внутреннюю деспотию. Вы наверняка уже устали слышать об этом основополагающем принципе. Не верьте внутреннему деспоту и не растрачивайте энергию. А еще люди с сильной группой поддержки, щедро наделенные ресурсами, обычно справляются куда лучше, чем те, которые изолированы или обделены.

Выбирайте самоисцеление. Не пытайтесь работать, превозмогая боль, стараясь уменьшить ее или делая вид, будто «не произошло ничего страшного». Приостановите работу и сосредоточьтесь на исцелении. Именно это поможет максимально быстро вернуться к работе.

Отдайтесь самоисцелению полностью. После травматического неприятия мы часто пребываем в состоянии шока, а потому не осознаём масштабов боли. И в этот момент велика тенденция к отрицанию. Многие последствия неприятия похожи на айсберг: маленькие на поверхности, но гораздо более крупные под водой. Поэтому я предпочитаю перестраховываться и предполагать, что рана гораздо опаснее и требует более серьезного лечения, чем кажется.

Если вам хочется зарыдать или обидеться, сделайте это. Вы никого не заденете. (Если вам понадобится на это много времени, не отказывайте себе.) Закончив, переходите к дневниковым записям, обсуждениям, психотерапии и другим аналитическим (исцеляющим) инструментам. Исследуйте ситуацию настолько глубоко, насколько возможно, проявляя максимум дружелюбной объективности. Да, полезно осознать ответственность за любые ошибки со своей стороны. Но не менее важно признать роль других людей и фортуны в получении отказа и ни в коем случае не винить себя за эти два фактора.

Подавляйте желание изолироваться. Как вам известно из главы 6, это лишь усугубляет чувство стыда и лишает вас ресурсов. Сейчас группа поддержки нужна вам как никогда раньше.

Верните утраченную силу. Обычно вы восстанавливаете утраченную силу, говоря правду. Если человек, проявивший неприятие, дружелюбен и морально устойчив, позвоните ему или навестите его и расскажите, как его действия повлияли на вас. Если вы правильно оценили свойства его характера, он наверняка осознает свою ответственность и попросит прощения. Либо озвучит другие аспекты ситуации, которые полностью или частично его оправдают. И это тоже хорошо. Главное, что человек серьезно выслушает вас и задумается над вашими доводами.

Если же вам известно, что ему несвойственна дружелюбная объективность и в делах он не руководствуется моральными принципами, или он сильнее вас и вы чувствуете, что разговор может повлечь нежелательные последствия, то проблема серьезнее. Обязательно посоветуйтесь с наставниками. Возможно, для восстановления сил вам придется ограничиться честным разговором с самим собой и вашей группой поддержки, полной погруженностью в самоисцеление и прекращением контактов с этим человеком. (Надеюсь, вы понимаете, что гораздо лучше изначально работать с людьми, которым свойственны дружелюбная объективность, устойчивая нравственность и компетентность.)

7.6. Писательская деятельность в интернете

Сложно передать, насколько это трудное дело — писать для интернет-площадок. Во всяком случае, это трудно для меня. Я знаю блогеров и тех, кто занимается электронными рассылками, кто ежедневно без всякого трепета создает массу текстов, но сама к ним не отношусь. Для меня интернет — место постоянного проявления неприятия и перфекционизма, а кроме того, множества противоречий.

Размытые границы между личным и публичным образом. Интернет — крайне интимная среда и одновременно очень публичная. Насколько стоит раскрываться? И когда? И перед кем? Это животрепещущие вопросы — особенно потому, что стоит раскрыться однажды, как информация может уйти куда угодно.

Личные противоречия. Мы все демонстрируем различные аспекты своей личности разным людям в разных обстоятельствах. Я показываю одну грань своего характера друзьям, другую — братьям и сестрам, третью — маме, четвертую — младшим племяннику и племяннице, пятую — старшему племяннику.

Соблюдать эти границы в сети гораздо труднее, чем в реальной жизни. И поскольку последствия размытости границ могут быть весьма серьезными, это усложняет принятие решений по поводу того, что, когда и где (и стоит ли вообще) публиковать.

Противоречие между личным и профессиональным образом. Провести границу здесь еще труднее, чем между гранями вашей личности.

Противоречия, связанные с гонорарами, авторскими правами и т. д. Меня вводят в затруднение не только практические вопросы оплаты (либо ее отсутствия) и заключения договоров в интернете, но и нравственная сторона моих решений.

Разумеется, тексты для собственной рассылки и блога я пишу без вознаграждения. Но как быть с заказными статьями для чужих сайтов в обмен на рекламу? Я уже не так уверена в пользе подобного обмена, как раньше. И это не только потому, что некоторые сайты извлекли впечатляющую выгоду из безвозмездного труда писателей (один из самых известных примеров — компания The Huffington Post, которую ее владелец продал AOL70 за 315 миллионов долларов), но и потому, что отдача от рекламы в результате некоторых бартеров оказалась ничтожной. Стоит ли мне тратить день или два на статью для чьего-то сайта, если взамен я получу гроши? (Гораздо разумнее — не писать статью с нуля, а на скорую руку видоизменить уже имеющийся материал.)

Еще больше беспокоит то, что многие сайты стали жадными до обладания правами на заказанные работы. Я не говорю о крупных социальных сетях — большинство из них открыто заявляют в условиях обслуживания, что автоматически обретают права на все, что вы на них размещаете. (Поэтому не делайте этого! Просто дайте ссылку на собственный сайт и убедитесь, что знак копирайта или формулировка Creative Commons71 хорошо видна.) Я говорю о площадках поменьше. Раньше, когда я безвозмездно готовила для кого-то статью, само собой подразумевалось, что ее используют единожды. Теперь многие сайты запрашивают неограниченные права на воспроизведение заказанных работ в любой форме или на любой площадке — даже коммерческой. Они превзошли даже официальные издательства, с которыми я работала в качестве фрилансера. Те тоже были жадными, но хотя бы платили.

К сожалению, такой подход характерен даже для тех организаций, которые лучше нас должны разбираться в вопросе. Недавно я отправила статью для блога по защите прав животных (защите прав, понимаете?). А мне прислали длинное электронное письмо с запросом на неограниченные права за исключением права подвергаться суду за этот материал — последнее они заботливо оставили мне. Когда я указала на несправедливость условий, редактор разгневалась (а это, между прочим, тактика контроля), сообщив, что «глубоко оскорблена».