О тех, кто в МУРе Вольфсон Семен

– Закончил, могу доложить. Удар нанесен с большой силой правой рукой, точно в сердце. Орудие убийства, судя по ране, представляет собой узкий, обоюдоострый кинжал. Смерть наступила мгновенно между двумя и четырьмя часами ночи, если нужно точнее, – после вскрытия. На затылочной части головы имеется рана, образовавшаяся, очевидно, от удара при падении. У меня всё.

– Хорошо. Василий! – обратился Леонид Семёнович к лейтенанту. – Посмотри, нет ли чего в карманах убитого.

Все вышли в торговый зал. Василий тщательно осмотрел одежду и выложил на ближайшую витрину паспорт на имя Шебалкова Виктора Степановича, пятидесяти двух лет отроду, пенсионное удостоверение, разрешение на охранную деятельность, газовый пистолет с полной обоймой, разрешение на хранение и ношение оружия, связку ключей, видимо, от дома, и отдельно ключ от кабинета.

– А теперь, граждане, я попрошу по одному заходить в кабинет. Начнём с вас, Виктор Петрович.

Горевой расположился за столом, а хозяин – напротив, на принесенном из зала стуле. Капустин, судмедэксперт и оперативники сели на диван.

– Прошу вас рассказать о себе и о том, чему вы стали свидетелем.

– Мне сорок шесть лет, женат, имею двоих детей. Десять лет тому назад занял денег у друзей и знакомых и выкупил этот магазин. Я окончил художественное училище и ещё до этого работал здесь сначала продавцом, а потом директором. Живу недалеко на соседней улице.

– А на работу на машине ездите? Это ваш фольксваген напротив окна?

– Мой. Последнее время на нем в магазин езжу: что-то ноги стали побаливать.

– В какую примерно сумму оцениваете убытки?

– Точно сказать не могу, страховка составляла сорок миллионов.

– Давно оформили?

– Нет, 2 недели назад, – как будто чувствовал, и сон приснился нехороший.

– А до этого?

– Страховка была пять миллионов.

– Следовательно, если я вас правильно понял, товара было на сорок миллионов рублей.

– Нет. На значительно большую сумму, но страховщик не соглашался поднимать цену. Вам может быть интересно, откуда у меня ценностей на такую сумму? Здесь все просто. Кое-что досталось по наследству от деда и отца. Потом, видите ли, наш магазин не только продает изделия из драгоценных металлов и камней, но имеет разрешение покупать такие украшения у населения; естественно, приобретаем дешевле, чем потом продаем. Таким образом, мне удалось достичь сегодняшних результатов, вернее вчерашних.

– Попрошу вас предоставить подробное описание похищенных изделий.

Хозяин магазина удрученно вздохнул.

– Ну, хотя бы самых ценных. Вы кого-нибудь подозреваете?

– Да, пожалуй, что никого.

– Виктор Петрович, вы сами под судом не были?

Мокроусов смутился:

– Был, знаете ли. В 1988 году привлекался за незаконные валютные операции. Проще говоря, доллары покупал, готовился, так сказать, к грядущим переменам; что же мне в вашу перестройку с голой задницей идти прикажете?! Получил 4 года, вышел в начале 1990 года по УДО, а потом эту 88-ю статью и вовсе отменили. Сейчас-то доллары можно купить на любом углу. Выходит, я пострадал за то, что был в первых рядах перестройщиков.

– Вы в последнее время бывали в компании в сильном подпитии?

– Нет, вообще стараюсь не употреблять, у меня печень.

– Тогда вы свободны, позовите следующего.

Первой в кабинет вошла Люся, симпатичная крашеная блондинка. От нее Горевой узнал, что она проживает в Москве вместе со своим парнем, вернувшимся четыре месяца назад из армии, где он проходил службу в частях ВДВ. В магазине работает два года.

– Скажите, приходилось ли вам в отсутствие директора заходить в его кабинет?

– Ну что вы, мне такое никогда и в голову не приходило. Если Виктора Петровича нет на месте, его кабинет всегда заперт.

– А к суду вы или ваш друг не привлекались?

Люся сделала удивленное лицо:

– Да мой Колька в ВДВ служил, а туда уголовников не берут!

Такие же вопросы Горевой задал другой продавщице, Вале, симпатичной брюнетке примерно двадцати семи лет, слегка склонной к полноте. Она проработала в магазине около пяти лет, почти столько же, сколько сторож, бывший моряк-подводник; в настоящее время жила за городом с ребенком и мужем – слесарем-инструментальщиком завода механических изделий.

– Я, к начальнику в кабинет, без его вызова? Да никогда! Под судом мы с мужем не были.

В это время раздался звон дверного колокольчика, и в магазин вошла женщина приятной наружности лет тридцати пяти – сорока, в сером плаще, с сумкой через плечо и в красных туфлях на высоком каблуке. Увидев труп в луже крови, она ахнула, и в обмороке упала на пол.

Горевой, закончивший опрос свидетелей, вышел в торговый зал, когда ей принесли стакан воды. Женщина оказалась уборщицей Надеждой; она довольно быстро пришла в себя, и он тут же пригласил ее в кабинет.

– А вы, ребята, – обратился он к санитарам, сидевшим на стульях, – можете забирать своего клиента. Извините, что заставил так долго ждать. – Потом, зайдя в кабинет, предложил стоящей женщине стул, на котором до этого сидела продавщица, а сам сел в кресло.

– Будьте любезны, ваши документы.

Паспорт был выдан на имя Надежды Михайловны Ширшовой, 1968 года рождения.

– Проживаете по указанному адресу?

– Да.

– С кем?

– С мужем, Ширшовым Николаем Владимировичем.

– В магазине убираетесь часто?

– Три раза в неделю.

– А в кабинете хозяина?

– Тогда же, когда и в магазине.

– Трудно, наверное, работать в такой обуви?

– Конечно. У меня в сумке вторая пара на смену.

– Где ещё работаете?

– В двух бутиках. Адрес не знаю, а показать могу.

– Виктора Степановича знаете давно?

– А кто это?

– Шибалков Виктор Степанович, сторож этого магазина, был убит сегодня ночью, а магазин ограблен.

– Не знаю такого, начальник. Он ночью дежурит, а я днём прихожу.

– А ваш муж чем занимается?

– Работает выездным фотографом; снимает свадьбы, торжества, другие фотографии делает, если кто попросит.

– Машина у него есть?

– Да, старая бежевая шестерка – за два ящика водки купил.

По роду своей деятельности Леонид Семёнович часто сталкивался с бывшими ЗК. Всех их объединяла особенная манера держаться и разговаривать. И еще это её «начальник». На Горевого пахнуло запахом зоны, и он, не задумываясь, задал следующий вопрос:

– Давно освободились?

Она как будто и не удивилась:

– Год назад.

– За что сидели?

– Да повесили на меня организацию притона, ещё и с привлечением несовершеннолетних. Шесть лет впаяли, откинулась по УДО.

– Зачем же несовершеннолетних привлекали?

– А я, начальник, у них паспортов не спрашивала и трудовых книжек не заводила. Смотрю, девка здоровая, на лбу у неё не написано, сколько лет, на улице-то надоело мерзнуть, а у нас тепло: чаёк, кофеёк, можно и что покрепче; один раз в месяц доктор приходит. В общем, комфортно и безопасно. Проверишь её по своим каналам: не подстава ли, ну и берёшь.

В это время по улице мимо магазина, издавая резкие прерывистые сигналы, проехала куда-то спешившая машина «Скорой помощи».

– Я так считаю, начальник, никакого вреда от меня не было, а только польза. Мы вроде этой «Скорой помощи», которая только что проехала, особенно для командированных и молодёжи, у которых с сексом проблемы.

Надо вам сказать, уважаемый читатель, что в самом начале 90–ых годов прошлого столетия российская Фемида по указанию вышестоящей организации заперла свои весы в сейф, сдала ключи впредь до особого распоряжения и снова натянула на глаза повязку. Во всю силу заработал волчий закон джунглей. Началась приватизация.

В то же время резкое сокращение рабочих мест с достойной оплатой труда, бешеная инфляция и желание заработать вышвырнули на панель целую армию молодых женщин, среди которых встречались весьма незаурядные.

– Душно у вас, гражданин начальник. Можно я плащ сниму?

– Пожалуйста, вон вешалка.

Она встала, небрежным движением, сбросила плащ с плеч, и все увидели красную юбку, обтягивающую крутые бедра, и полупрозрачную розоватую кофточку, под которой угадывалось упругое женское тело. Затем она развернулась и прошлась по комнате в туфлях на шпильках, красиво покачивая бедрами и играя ягодицами, как это делают опытные стриптизерши на подиуме, перед переполненным залом разгорячённых мужчин, с волнением ожидающих представления.

Она подошла к висевшей на стене вешалке, нижние крючки которой были заняты, и потянулась к верхним, отчего её и без того короткая юбка задралась, обнажив немного полные бедра, как у Мэрилин Монро, повесила плащ, такой же походкой вернулась и села на стул, небрежно положив ногу на ногу.

– Так ты вроде как мать Тереза? – спросил Горевой после некоторой паузы.

– Тебе видней, начальник, кому, может, и Тереза. Вот тебе, вижу, мои услуги не нужны. Сидишь расслабленно, спокойно, смотришь изучающе. Женат, вон у тебя кольцо на пальце, да я без кольца вижу, что женат. С женой у тебя любовь да совет.

Горевой усмехнулся:

– Да ты гадалка?

– Не угадал, начальник. Я на зоне кое-какие книжки почитывала, было время и почитать и подумать, повышала, так сказать, квалификацию. Вот про этих троих – указала она на оперативников и судмедэксперта, – ничего определенного сказать не могу, врать не буду, с интересом смотрят и слушают, хотя в штанах у каждого, наверняка «петушок закукарекал». А этот, – ткнула она пальцем в Капустина, сидевшего на диване нога на ногу, – точно мой клиент: гляди, как напрягся, глазищами прямо раздевает, думает, я не вижу.

Капустин, бывший уже третий месяц в разводе, поставил обе ноги на пол и отвел взгляд в сторону.

– А на зону как попала?

– Как? Да очень просто: мой ментяра меня и сдал. Не люблю извращенцев.

– Что ж вы после освобождения в уборщицы подались?

– А меня каждая собака знает, навесят рецидив, и в пионерлагерь на исправление. А на панели стоять – у меня уже года не те. Я когда-то текстильный техникум закончила, но Стахановки-Гагановки из меня не вышло. Я ведь только это самое и умею, но это, поверь, я делаю по высшему классу. Чего смотрите, пацаны? Может, попробовать хотите? С вас по четыре тысячи за час с каждого, – обратилась она к муровцам. – Такому научу: жена всю жизнь благодарить будет. Ещё какие вопросы?

– Больше пока никаких, но домой не уходите, подождите в торговом зале.

– Интересная женщина, и красивая, а? Как она нас всех? – сказал Василий, после того как дверь за уборщицей закрылась. – Леонид Семенович, вы как считаете?

– К сожалению, да. В другое время осчастливила бы какого-нибудь хорошего человека. Однако, продолжим! Вася, ты ближе всех к дверям сидишь, позови сюда этого «прораба перестройки»!

– Виктор Петрович, мы сейчас небольшое совещаньице устроим, минут на сорок пять. Нельзя ли чайку организовать?

– С превеликим удовольствием! Можно даже с конфетами.

Через несколько минут на столе появились наполненный водой самовар, который сразу же включили в розетку, чашки по числу находившихся в кабинете людей, ваза с конфетами, большой заварочный чайник и пачка хорошего чая.

Дверь в кабинет закрылась.

– Начнём, пожалуй, ребятки! Я прошу вас всех и каждого в отдельности на основании того, что вы сегодня видели, слышали, о чем подумали, постараться составить полную картину преступления. Тебя, Виктор, это не касается, ты занимаешься другим, если хочешь, просто посиди и послушай.

– Есть такая детская игра: из квадратиков, на которых изображены отдельные детали, надо собрать всю картинку, – сказал Вася.

– Очень похоже, только в игре картинка уже есть, а у нас одни квадратики. Другими словами, я хочу услышать от вас рабочую версию. Давайте, как принято в армии, начнём с младшего по званию. Слушаем тебя, Вася!

Вася, кандидат в мастера спорта по дзюдо в полутяжелом весе, недавно закончивший школу милиции, начинать не спешил.

Леонид Семёнович, подбодрил:

– Давай, не стесняйся, если что не так – мы поправим.

– Я думаю, продавщицы здесь не при чём. У молодой муж в элитных частях служил, а туда уголовников не берут. Вторая тоже не годится: во-первых, живет за городом (убийство произошло ночью, а в это время общественный транспорт не ходит), впрочем, у них могла быть машина. Во-вторых, почему они совершили преступление именно сейчас, а не два года назад, когда над входом светильник разбили? Здесь, по моему мнению, поработал кто-то с большим опытом: и сторожа убил одним ударом, и сейф сумел открыть. Quid prodest – ищи, кому выгодно, как говорили в Древнем Риме. Я думаю, это сделал хозяин магазина. Ему выгоднее всех: шифр знал только он, и золотишко взял, и деньги получит. Смотрите, он увеличил в восемь раз сумму страховки всего две недели назад, значит, готовился к преступлению.

– А я думаю, хозяин магазина не убивал, – сказал Виктор. Рана на груди такова, что ее мог нанести только человек большого роста. Извините, я забыл об этом сказать. А такому маленькому, как этот хозяйчик, пришлось бы перед ударом либо высоко подпрыгнуть, либо принести с собой табуретку.

Все, кроме Горевого, захохотали.

– А – табуреточку– то так и не нашли, – сказал Коля, давясь от смеха.

– Тогда, – продолжил, смущенно улыбаясь, Вася, – он подговорил какого-нибудь знакомого по зоне.

– Какие ещё будут мнения? – спросил Горевой, видя, что Вася закончил.

– Твоя очередь, Коля! – обратился он к старшему лейтенанту.

– Поскольку сейф открыт, а не взломан, тут поучаствовал кто-то из своих. Продавщицы ни при чем, держались на допросе спокойно, да и не та фактура, как говорится. Я тоже считаю, что к убийству имеет отношение хозяин. У него, вероятно, должен быть подельник. Ещё мне кажется странным, что убитый одет слишком нарядно для такой работы. Хотя, может быть, утром собирался куда– то пойти.

– Я тебе больше скажу, от него пахло дорогим одеколоном, вряд ли он стал бы заранее душиться, – сказал Горевой.

– Я тоже заметил, – добавил судмедэксперт.

– Ну, ты-то, конечно, ты ведь с трупом возился.

– А я ещё подумал, Леонид Семенович, чего-то вы над трупом склонились? – добавил Вася.

– Тогда, может быть, у сторожа свидание было назначено? – предположил Коля.

В это время со свистом закипел самовар.

Горевой вытащил вилку из розетки и заварил чай.

– Теперь, ребятки, придется подождать минуты три: чай должен настояться. Если у кого-то есть что сказать, слушаем.

– По-моему, вопрос заключается в том, кого сторож ждал ночью. Это легко проверить, не с пустыми же руками он приходил на дежурство. Наверное, приносил с собой сумку или чемоданчик. Надо посмотреть, что там внутри.

– Дельно, Игорь! – сказал Леонид Семенович. – Раз ты версию выдвинул, тебе, как говорится, и сливки снимать.

Капустин вышел и через две минуты вернулся с небольшим чемоданчиком– кейсом. Со словами: «В шкафчике стоял» поставил его на пол, щелкнул замками, и перед зрителями открылось содержимое: бутылка мартини, пакет апельсинового сока, два стеклянных бокала на тонких ножках, большая плитка шоколада и наполовину израсходованная пачка презервативов.

– Продолжай, хорошо начал!

– Можно мне сначала чаю?

– Чай так чай. Пейте, ребята, берите конфеты. Только смотрите, языки не обожгите: разговор-то долгий предстоит.

Минут пять все пили чай, отхлебывая из кружек маленькими глотками, вприкуску с конфетами.

– Игорь, мы тебя внимательно слушаем.

– Думаю, надо проверить алиби у всех и пробить по нашей базе: может, что интересное выплывет – предложил осторожный Капустин.

Зазвонил телефон.

– Ты, прямо, как по учебнику шпаришь, – сказал Леонид Семёнович, переводя аппарат на громкую связь.

– Алло, – услышал он грубый мужской голос, – мне майора Горевого.

– Слушаю вас.

– Говорит генерал Глушко.

– Слушаю, товарищ генерал.

– Напоминаю вам, товарищ Горевой, что дело, которое вы расследуете, находится на контроле у главка. Даю вам два дня. За это время преступление должно быть раскрыто, а всё похищенное возвращено. А то у нас, как в начале двадцатых годов прошлого века, в центре Москвы ювелирные магазины грабят. Поняли меня, товарищ майор?!

– Так точно, товарищ генерал, понял, – бодро ответил Горевой, – а про себя подумал: «Та-а-ак, вот один из «доброжелателей» Власова».

В душе Леонида Семёновича появилась злость, окончательно вытеснившая остатки плохого утреннего самочувствия.

– А ты говоришь, проверять алиби и всех пробивать по базе. Слышал генерала: два дня и все, – сказал Николай, крепкий среднего роста парень, имевший первый разряд по боксу.

– Тогда только этого композитора и уборщицу с мужем.

Горевой снял трубку, набрал номер:

– Галя, это Леонид Семёнович. Пробей-ка мне, ласточка, двух человечков: Ширшов Николай Владимирович, лет около пятидесяти, и Ширшова Надежда Михайловна, 1968 года рождения; перезвони по этому номеру, желательно поскорее. Буду ждать.

– Первый раз на такое дело попадаю, чтобы из главка звонили. Что, у нас своего начальства нет, что ли? – сказал Капустин.

После некоторой паузы он продолжил:

– Допустим, ограбление организовал хозяин магазина и привлёк для этого подельника, а свидание у сторожа – простое совпадение. За такую «работу» киллер меньше половины не возьмет. Что тогда остается? Другая половина и страховка. Плюс 105-ая, и всю жизнь висеть на крючке у мокрушника, который когда-нибудь, да попадется. Нет, он на мелкого жулика похож, а не на организатора такого преступления. Остается наша парочка: Надежда с муженьком. Подождём, что сообщит Галина.

Как будто бы в ответ на его слова зазвонил телефон.

Горевой нажал кнопку громкой связи.

– Леонид Семенович?

– Да.

– Слушайте! Ширшов Николай Владимирович, 1957 года рождения, трижды судим: два раза за разбой и один раз за кражу со взломом. Всего в заключении п¬ровел чуть больше четырнадцати лет. Освободился примерно пять месяцев тому назад. Ширшова Надежда Михайловна судима за организацию притона. Отбыла в колонии почти четыре года, освобождена условно-досрочно примерно год тому назад.

– Спасибо, Галочка, с меня коробка конфет.

– Это уж, как водится.

– Игорь, давай дальше!

– Похоже, ограбление организовали эти двое, а вернее всего Ширшов. Судя по характеристике, такой убить может. Одного я не пойму, как они шифр узнали.

– Думайте, ребята, думайте. Вы слышали и видели почти столько же, сколько и я.

Наконец, Коля неуверенно произнес:

– Фотограф. У неё же муж фотограф. Он, наверное, и в видеокамерах разбирается. Надежда могла установить на стеллаже скрытую видеокамеру.

– Молодец! Теперь мы с тобой постараемся, как говорится, сливки снять. Вася, кликни сюда обеих продавщиц.

– Скажите, девочки, когда Виктор Петрович работал с сейфом, в его кабинете раздавались телефонные звонки? И если да, то когда это началось и когда прекратилось?

– Я особо не прислушиваюсь, мое рабочее место далеко от дверей; вроде бы были, – сказала Люся.

– А я заметила; видно было иногда через полуоткрытую дверь: как только Виктор Петрович начинал открывать сейф, примерно в это же время раздавался телефонный звонок. Но так бывало не каждый день, не помню, когда началось, но точно больше месяца тому назад. А в последнее время я несколько раз видела, как он разговаривал, стоя рядом с сейфом, по мобильному телефону.

– А как вы думаете, кто ему звонил, мужчина или женщина?

– Трудно сказать. Но один раз я отчетливо слышала имя Наденька.

– А вы не помните, далеко он от сейфа был?

– Да нет, стоял спиной к дверям, прислонившись к его углу левым плечом.

– Спасибо, девушки! Вы свободны, но не уходите, побудьте в зале.

– Леонид Семёнович, а причем здесь звонки? – спросил Коля.

– Не торопись, в свое время узнаем. Кто хочет высказаться?

– Да, версия хорошая, – после некоторого раздумья сказал Капустин. – А зачем этот «финансовый гений» две недели тому назад увеличил страховую сумму, начал ездить на работу в машине, хотя я не заметил, чтобы он хромал? Почему ему по утрам стали звонить, сначала на стационарный, а потом на мобильный телефон? Я пока не могу ответить на эти вопросы, хотя чувствую, что это как-то связано.

– Может быть, кто-то хочет добавить или задать вопрос? – спросил Леонид Семенович.

Все молчали.

– Итак, что у нас в итоге. Двое граждан, недавно освободившихся из мест заключения, решили, выражаясь их языком, «обнести» ювелирку. Для этого Ширшова устраивается в магазин уборщицей и рассказывает своему мужу, что ювелирные изделия хранятся в сейфе, приваренном к балке, в кабинете директора, куда ведет обычная деревянная дверь, а код сейфа девятизначный; ночью магазин охраняет один и тот же сторож. Ширшов разрабатывает план: первое – установить напротив кодовой панели скрытую видеокамеру; второе – для устранения сторожа Надежда должна вступить с ним в интимные отношения, чтобы он открывал дверь на ее голос. Что же дальше? Повторяю: вы видели и слышали почти столько же, сколько и я.

Несколько минут молчания прервал Вася:

– Леонид Семёнович, я заметил: вы просто так ничего не делаете и не говорите. Когда этот закрывал и открывал дверцу сейфа, вы ещё у него спросили: «Всегда так работаете?». А он ответил: «Всегда». Что же такого необычного было в его действиях?

– Хороший вопрос. Когда хозяин открывал сейф, я стоял напротив, что, кстати, могли сделать и вы. Он полностью загородил телом кодовую панель, потом сразу же изменил положения лимбов, и лишь после этого отошел в сторону.

– Следовательно, наши грабители всё время снимали своей камерой разные цифровые наборы, – заключил Коля.

– Вот чем объясняется то, что они так долго не могли узнать шифр, – продолжил Капустин.

– И больше месяца вместо шифра снимали задницу хозяина, – подхватил Коля.

– А потом придумали отвлечь его телефонными звонками, которые начались по показаниям Вали больше месяца тому назад, – подвёл итог Капустин.

Опять возникла пауза.

– А вы знаете, когда у меня в туалете лампочка перегорела, и заменить было нечем, я по привычке все время нажимал на выключатель, и лишь потом вспоминал, что свет не загорится. Сила привычки, знаете ли, – сказал Вася.

– Так ты полагаешь, что он не подходил к телефону, пока не заканчивал работать с сейфом? – уточнил Коля.

– Теперь всё ясно, – продолжил Капустин, – в конце концов, они стали звонить по мобильному, и ему пришлось, чтобы удобнее было разговаривать, повернуться к сейфу боком, открыв тем самым шифровальную панель для скрытой камеры. Леонид Семенович, вы ещё спросили у Валентины, в каком положении по отношению к сейфу находился хозяин, когда разговаривал по мобильному. Вот только что мы им предъявим при задержании? Вряд ли они держат награбленное дома.

– Я думаю, мы предъявим им орудие убийства. Наверняка, Ширшов от него не избавился и держит где-то поблизости, тем более что сейф им достался пустой, – сказал Горевой.

– Как?! – в один голос воскликнули Вася и Коля.

– Очень просто. Вы увлеклись и не приняли во внимание поведение хозяина.

– Да-да, – пробормотал Капустин.

– Всё скоро выяснится. Думаю, вы сами догадаетесь. А сейчас надо организовать захват преступников, – продолжил Леонид Семёнович.

После некоторой паузы он добавил:

– Вася, принеси из зала два стула, потом позовёшь сюда хозяина магазина и уборщицу. А сам останешься в зале, встретишь Ширшова, которого мы вызовем. Скажешь, что скорая вот-вот должна подъехать, а жена в кабинете, и проводишь сюда. Игорь и Николай, по моей команде встаете у двери по бокам, и, как только он перешагнет порог, заламываете ему руки назад, а ты, Вася, надеваешь наручники. Они, кстати, у тебя есть?

– Есть.

– Я страхую спереди. Пожалуй, всё! Ну, с Богом!

Вася вышел в зал за стульями, и через некоторое время появились хозяин и уборщица.

– Садитесь, пожалуйста! Надежда Михайловна, вы сюда, в серединку, а вы, Виктор Петрович, вот сюда. Мы вас надолго не задержим, поговорим немного, и поедете в родные пенаты.

– Надя, будьте любезны, ваш мобильничек.

– А зачем вам?

– Хочу с вашим мужем поговорить. Как, кстати, ему позвонить?

– На единичку нажмите.

Горевой сунул телефон в карман и сказал:

– Извините, граждане, должен вас покинуть минуты на три, так сказать, по служебным обстоятельствам.

Он вышел, плотно закрыв за собой дверь, достал мобильный телефон уборщицы и позвонил Ширшову.

– Алло, Николай Владимирович, с вами разговаривает директор ювелирного магазина, где ваша жена подрабатывает. У нас ночью ЧП случилось: магазин ограбили, а сторожа убили. Ваша жена, как увидела труп в луже крови, ей плохо стало, упала на пол, да видно, неудачно, ударилась головой. «Скорая» должна подъехать, хорошо бы и вы приехали, жена всё-таки.

– Буду через десять минут, – в трубке матерно выругались.

– Серёжа, – сказал уже по своему мобильному Леонид Семёнович, – двадцатиминутная готовность: бежевая шестёрка.

Вернувшись, он снова сел в кресло.