Тьма чернее ночи Коннелли Майкл

31

Маккалеб сидел на старой кушетке в салоне и размышлял о разговоре с Босхом. Впервые за долгую практику следователя подозреваемый в убийстве пришел к нему, чтобы попросить о помощи. Теперь требовалось решить, был ли это поступок человека отчаявшегося или искреннего. Или, возможно, что-то другое. Что, если бы Маккалеб не заметил лодку и не пришел бы на яхту? Стал бы Босх ждать его?

Он спустился в переднюю каюту и посмотрел на рассыпавшиеся по полу документы. Интересно, Босх специально бросил их так, чтобы они упали на пол и перемешались? Вдруг он что-то забрал?

Маккалеб подошел к столу и осмотрел ноутбук. Он не был подсоединен к принтеру, но это, разумеется, ничего не значило. Маккалеб закрыл выведенный на экран файл и открыл окно диспетчера печати. Щелкнул на рабочих файлах и увидел, что сегодня были распечатаны два файла: портреты места преступления и подозреваемого. Босх забрал их.

Маккалеб вообразил Босха на пароме: сидит сейчас в одиночестве и читает написанное о нем. От этого стало неуютно. Вряд ли кто-либо из подозреваемых, психологические портреты которых он составлял, читал рапорты о себе.

Маккалеб опустился на колени и начал собирать отчеты, складывая их аккуратной стопкой, чтобы уже потом разобрать по порядку. Прибравшись, сел за стол, выложив перед собой пачку отчетов. Взял чистый лист писчей бумаги из ящика стола и написал толстым черным фломастером, каким надписывал ярлыки на картонных коробках с архивом.

ТЫ ЧТО-ТО УПУСТИЛ!

Оторвал кусок клейкой ленты и приклеил лист на стену перед столом. Долго смотрел на надпись. Все, сказанное Босхом, сводилось к одной строчке. Теперь надо решить, правда ли это, возможно ли такое. Или же это последняя уловка отчаявшегося человека.

Зазвонил сотовый телефон. Он лежал в кармане куртки, оставленной на кушетке в салоне. Маккалеб взлетел по ступеням и схватил куртку. Сунул руку в карман и наткнулся на револьвер. Телефон оказался в другом кармане. Звонила Грасиела.

– Мы дома, – сказала она. – Я думала, ты будешь здесь. Думала, мы все вместе отправимся пообедать в «Эль энканто».

– М-м…

Маккалебу не хотелось уходить из кабинета, от мыслей о Босхе. Но последняя неделя внесла напряжение в отношения с Грасиелой. Надо поговорить с ней об этом, о том, что он наблюдает некоторые изменения.

– Знаешь, – наконец сказал он, – я как раз заканчиваю тут кое-какие дела. Давай, ты отвезешь детей вниз, и я встречу вас там. – Он посмотрел на часы. Без четверти час. – В половине второго не поздно?

– Отлично, – резко проговорила она. – Какие дела?

– О, просто… Я вроде как заканчиваю работу для Джей.

– По-моему, ты говорил, что отстранен от дела.

– Да, но у меня тут лежат все эти документы, и я хотел дописать последний… в общем, просто закончить резюме.

– Не опаздывай, Терри.

Это был произнесено тоном, подразумевавшим, что, опоздав, он потеряет не только обед.

– Не опоздаю. Встретимся там.

Маккалеб закрыл телефон и вернулся в кабинет. Снова посмотрел на часы. Около получаса осталось до возвращения на причал. До «Эль энканто» оттуда минут пять пешком. Это был один из немногих ресторанов на острове, не закрывавшихся на зиму.

Маккалеб сел и начал раскладывать пачку следственных документов по порядку. Нетрудная задача. На каждой странице в правом верхнем углу стоял штемпель с датой.

Маккалеб остановился. Посмотрел на записку, приклеенную к стене. Если он собирается искать что-то, не замеченное раньше, что-то упущенное, следует взглянуть на информацию под другим углом. Он решил не раскладывать документы по датам. Вместо этого надо прочитать их в произвольном порядке. Так можно будет не думать о ходе следствия и о том, как один шаг следовал за другим. Надо просто раздумывать над каждым отчетом, как над отдельным кусочком головоломки. Незамысловатый мыслительный прием, но Маккалеб не раз применял его, когда работал в Бюро. Иногда удавалось вытрясти что-то новое, что-то упущенное ранее.

Он снова посмотрел на часы и начал с первого документа в стопке. Это был протокол вскрытия.

32

Маккалеб торопливо подошел к входу к «Эль энканто» и заметил свою тележку для гольфа, припаркованную у обочины. Большинство тележек на острове выглядели одинаково, но свою он мог опознать по детскому сиденью с бело-розовой подушкой. Жена еще не ушла.

Маккалеб поднялся по лестнице, и официантка, узнав его, указала столик, где сидела его семья. Он поспешил к ним и отодвинул стул рядом с Грасиелой. Терри заметил, что официантка уже принесла чек.

– Прости, я опоздал.

Маккалеб взял кусочек жареной картошки из корзинки в центре стола и, обмакнув в сальсу и гуакамоле[22], засунул в рот. Грасиела посмотрела на часы, потом пронзила мужа взглядом темно-карих глаз. Он выдержал его и приготовился к следующему.

– Я не могу остаться.

Грасиела со звоном положила вилку на тарелку.

– Терри…

– Знаю-знаю. Но кое-что произошло. Мне сегодня вечером надо на тот берег.

– Что же такого могло произойти? Ты отстранен от дела. Сегодня воскресенье. Люди смотрят футбол, а не носятся туда-сюда, пытаясь разгадать убийства, да еще и непрошено.

Она указала на телевизор, установленный на кронштейне под потолком зала. На экране виднелось футбольное поле. Маккалеб знал, что сегодняшняя игра определит претендентов на суперкубок. Это его волновало меньше всего, хотя он внезапно вспомнил данное Реймонду обещание, что по крайней мере одну игру они посмотрят вместе.

– Меня просили, Грасиела.

– О чем это ты? Ты сказал, что тебя отстранили от дела.

Маккалеб рассказал ей, как утром обнаружил на лодке Босха и о чем тот его попросил.

– Тот тип, который, как ты сказал Джей, виновен в убийстве?

Маккалеб кивнул.

– Откуда он узнал, где ты живешь?

– Он не знает. Он знал о яхте, а не о том, где мы живем. Тебе не следует беспокоиться.

– А по-моему, следует. Терри, ты заходишь слишком далеко и совершенно не думаешь об опасности, которой подвергаешь себя и свою семью. Мне кажется…

– Правда?

Он замолчал и вытащил из кармана два четвертака. Повернулся к Реймонду:

– Реймонд, ты поел?

– Ага.

– Ты хочешь сказать, «да»?

– Да.

– Хорошо, возьми. Иди, поиграй на автомате вон там, у бара.

Мальчик взял четвертаки.

– Можешь идти.

Реймонд неохотно встал и отправился в соседнюю комнату, где были настольные видеоигры. Мальчик выбрал игру «Пэкмен» и сел.

Маккалеб посмотрел на Грасиелу, которая положила на колени сумочку и теперь доставала оттуда деньги.

– Грасиела, забудь об этом. Посмотри на меня.

Она засунула бумажник обратно в сумочку. Посмотрела на него:

– Нам надо ехать. Си-Си пора спать.

Малышка сидела в переносном стульчике на столе, в руке она сжимала бело-голубой шарик на проволоке.

– С ней все в порядке. Она может спать и здесь. Просто послушай меня минутку.

Маккалеб ждал, и Грасиела сдалась:

– Хорошо. Говори, а то потом мне надо идти.

Маккалеб повернулся и наклонился ближе к Грасиеле, чтобы его слова слышала только она. Заметил торчащий из-под волос краешек ее уха.

– Похоже, перед нами встает большая проблема, верно?

Грасиела кивнула, и сразу же по ее щекам потекли слезы. Словно произнесенные вслух слова сломали слабый защитный механизм, который она выстроила в душе, чтобы защитить себя и свой брак. Маккалеб вытащил неиспользованную салфетку и подал ей. Потом положил руку на затылок Грасиелы, притянул ее к себе и поцеловал в щеку. Бросив взгляд поверх ее головы, он заметил, что Реймонд наблюдает за ними; вид у парнишки был испуганный.

– Мы уже говорили об этом, Граси. Ты решила, что мы не можем иметь дом, семью и все остальное, если я останусь таким, каким был. Проблема в этом слове «если». Здесь и заключается ошибка. Потому что никакого «если» нет. Я остался таким, каким был. И я слишком долго думал иначе, пытался убедить себя в обратном.

Снова потекли слезы, и Грасиела поднесла салфетку к лицу. Она плакала молча, но Маккалеб был уверен, что другие посетители ресторана заметили это и смотрят теперь на них, а не на телевизор под потолком. Он бросил взгляд на Реймонда: мальчик вернулся к игре.

– Знаю, – с трудом выговорила Грасиела.

Ее признание удивило Маккалеба. Он воспринял это как добрый знак.

– Так что же нам делать? Я говорю не об этом конкретном деле. Я имею в виду вообще. Что нам делать? Граси, я устал пытаться быть тем, кем я не являюсь. Последние события наконец заставили меня понять это.

Она промолчала. Но он и не ждал ответа.

– Ты знаешь, что я люблю тебя и детей. Это не обсуждается. Я считаю, что могу иметь и то, и другое, а ты полагаешь, что такое невозможно. Ты заняла позицию «или – или», а, по-моему, это неправильно. И нечестно.

Маккалеб знал, что его слова причиняют ей боль. Он проводил границу. Один из них должен капитулировать. И Маккалеб давал понять: не он.

– Послушай, давай все обдумаем. Здесь неподходящее место для разговора. Сейчас я собираюсь закончить работу по этому делу, а потом мы с тобой сядем и поговорим о будущем. Хорошо?

Грасиела медленно кивнула, не глядя на него.

– Делай, что считаешь нужным, – произнесла она тоном, который, Маккалеб знал это, заставит его вечно чувствовать себя виноватым. – Я только надеюсь, что ты будешь осторожен.

Он наклонился и снова поцеловал ее.

– Обязан быть – ради тебя и детей.

Маккалеб встал и, обойдя стол, склонился к малышке. Поцеловал ее в макушку, потом взял девочку на руки.

– Я отнесу ее в тележку. Вытащишь Реймонда, ладно?

Он отнес дочь к тележке и устроил на детском сиденье. Поставил переносной стульчик в багажное отделение. Через несколько минут подошли Реймонд с Грасиелой. Ее глаза опухли от слез. Маккалеб положил руку на плечо Реймонда и подвел мальчика к переднему пассажирскому сиденью.

– Реймонд, тебе придется посмотреть вторую игру без меня. Мне надо заняться кое-какой работой.

– Я могу поехать с тобой. Могу помочь тебе.

– Нет, это не туристы.

– Я все равно могу помочь.

Маккалеб знал, что Грасиела смотрит на него.

– Спасибо, Реймонд, в следующий раз. Застегивай ремень.

Когда мальчик сел и пристегнулся, Маккалеб отступил от тележки. Посмотрел на Грасиелу. Она отвела взгляд.

– Ладно, – сказал он, – вернусь, как только смогу. Если захочешь, звони.

Грасиела словно не слышала. Тележка тронулась, и Маккалеб смотрел ей вслед, пока она не исчезла из виду.

33

Маккалеб возвращался на причал, когда ожил телефон. Джей Уинстон говорила очень тихо, объяснив, что звонит из дома матери. Маккалебу было плохо слышно, поэтому он сел на скамейку у казино. Наклонился вперед, уперев локти в колени, одной рукой крепко прижимая телефон к уху, а другой зажав другое ухо.

– Мы кое-что упустили, – сказал он. – Я кое-что упустил.

– Терри, о чем ты?

– В материалах дела. В рапорте об аресте Ганна. Он…

– Терри, что ты делаешь? Ты вышел из игры.

– Кто это говорит? ФБР? Я больше не работаю на них, Джей.

– Тогда говорю я. Я не хочу, чтобы ты и дальше…

– На тебя я тоже не работаю, Джей. Помнишь?

В трубке воцарилось долгое молчание.

– Терри, не знаю, что ты делаешь, но остановись. У тебя больше нет полномочий. Если Твилли и Фридман узнают, что ты по-прежнему что-то вынюхиваешь, они могут арестовать тебя за вмешательство. Вчера я отозвала данные тебе полномочия. Ты не можешь ссылаться на меня.

Маккалеб поколебался, потом решил сказать:

– Наверное, можно сказать, что я работаю на обвиняемого.

Теперь Уинстон молчала еще дольше. Наконец она заговорила – очень медленно:

– Ты что, пошел к Босху и все рассказал?

– Нет. Он сам пришел ко мне. Сегодня утром появился у меня на яхте. Я был прав насчет того вечера. Совпадение: я заявился к нему домой, потом напарница звонит насчет тебя. Он сопоставил. Репортер из «Нью таймс» звонил и ему тоже. Мне не надо было ничего рассказывать – он сам все понял. Однако важно другое. Я слишком быстро накинулся на Босха. Я кое-что упустил и теперь уже не так уверен. Есть шанс, что мы имеем дело с хитроумной подставой.

– Он убедил тебя.

– Нет, я сам убедил себя.

На заднем плане кто-то что-то сказал, и Уинстон попросила Маккалеба подождать. Потом он услышал голоса, приглушенные зажавшей динамик рукой. Похоже на спор. Маккалеб встал и пошел к причалу. Уинстон заговорила через несколько секунд.

– Прости, – сказала она. – Сейчас неподходящий момент. У нас тут как раз кое-что происходит.

– Встретимся завтра утром?

– О чем ты толкуешь? – чуть ли не завизжала Уинстон. – Ты только что сказал мне, что работаешь для объекта следствия. Я не собираюсь встречаться с тобой. Как, мать твою, это будет выглядеть? Подожди…

Маккалеб услышал ее приглушенный голос: она перед кем-то извинялась. Потом снова заговорила в трубку:

– Мне действительно надо идти.

– Послушай, плевать я хотел, как это будет выглядеть. Меня интересует истина. Тебя она тоже должна бы интересовать. Не желаешь встречаться со мной – отлично, не встречайся. Я сам займусь…

– Терри, подожди.

Он слушан. Уинстон молчала. Очевидно, ее что-то отвлекло.

– Ну, Джей?

– Что же такое мы, по-твоему, упустили?

– Это было в материалах по последнему аресту Ганна. Наверное, после того, как Босх рассказал тебе, что говорил с ним в камере, ты отложила все рапорты. Я просто мельком просмотрел их, когда в первый раз смотрел материалы.

– Да, я отложила рапорты, – сказала она, защищаясь. – Ночь тридцатого декабря Ганн провел в голливудской тюрьме. Там Босх и видел его.

– А утром Ганна выпустили под залог. В половине восьмого.

– Да. Ну и что? Я не улавливаю.

– Посмотри, кто взял его на поруки.

– Терри, я у родителей. У меня нет…

– Прости. За него поручился Руди Таферо.

Молчание. Маккалеб уже был на причале. Он вышел на продольный мостик, ведущий к лодочной пристани, и облокотился на перила. Снова прикрыл ухо свободной рукой.

– Ну, хорошо, за него поручился Руди Таферо, – проговорила Уинстон. – По-моему, он имеет лицензию на освобождение арестованных под залог. Что тут такого?

– Ты не смотрела телевизор. Да, Таферо – лицензированный поручитель. По крайней мере он проставил номер лицензии на бумаге о поручительстве. А еще он частный детектив и консультант по безопасности. И – приготовься – работает на Дэвида Стори.

Уинстон молчала, Маккалеб слышал в трубке ее дыхание.

– Терри, по-моему, тебе лучше притормозить. Ты видишь тут что-то особенное.

– Это не совпадение, Джей.

– Да при чем тут совпадение! Он поручитель. Это его работа – вытаскивать людей из тюрьмы. Готова поспорить на коробку пончиков, его контора прямо через дорогу от голливудского участка. Вероятно, он берет оттуда на поруки каждого третьего пьяницу и каждую четвертую проститутку.

– Ты сама не веришь, что все так просто.

– Не говори мне, во что я верю.

– Тогда в самом разгаре были приготовления к процессу Стори. С какой бы стати Таферо приходить и собственноручно писать расписку?

– Может, потому что он работает один, а может, как я говорила, ему достаточно было просто перейти через дорогу.

– Я на такое не куплюсь. Плюс еще один момент. В рапорте говорится, что Ганн звонил по телефону в три утра тридцать первого декабря. Судя по номеру на бланке, он звонил сестре в Лонг-Бич.

– Ну и что тут такого? Мы знали это.

– Я позвонил ей сегодня и спросил, находила ли она для него поручителя. Она сказала, что нет. Сказала, что уже устала все время звонить среди ночи и буквально выкупать братца. Она заявила ему, чтобы на сей раз выпутывался сам.

– Значит, он обратился к Таферо. Что с того?

– Как он мог обратиться? Он имел право на один звонок и уже использовал его.

У Уинстон не нашлось ответа. Некоторое время оба молчали. Маккалеб смотрел на гавань. Желтая лодка-такси медленно двигалась по одному из фарватеров, в ней находился всего один человек – за штурвалом. Одинокие люди в лодках, подумал Маккалеб.

– Что ты собираешься делать? – наконец спросила Уинстон.

– Сегодня вечером я переправлюсь на континент. Можем мы встретиться утром?

– Где? Когда?

Судя по тону, перспектива встречи ее смущала.

– В половине восьмого, перед голливудским отделением.

Снова пауза, потом Уинстон сказала:

– Погоди-погоди. Исключено. Если Хиченс пронюхает, мне конец. Он отправит меня в Палмдейл в долине Антилоп. И всю оставшуюся жизнь я буду разыскивать кости в пустыне.

Маккалеб был готов.

– Ты говорила, что ребята из Бюро хотят получить обратно материалы дела, верно? Мы встречаемся, я все принесу с собой. Что скажет на это Хиченс?

Снова молчание. Уинстон обдумывала его слова.

– Ладно, пойдет. Буду.

34

Вернувшись домой вечером, Босх обнаружил, что огонек автоответчика на телефоне моргает. Он нажал кнопку и прослушал два сообщения – по одному от каждого обвинителя по делу Стори. Решил сначала перезвонить Лэнгуайзер. Набирая ее номер, Босх размышлял, какая такая неотложная необходимость заставила обоих членов группы обвинителей звонить ему. Может, с ними связались агенты ФБР, упомянутые Маккалебом. Или, возможно, репортер.

– Что стряслось? – спросил он, когда Лэнгуайзер ответила. – Раз вы оба звоните мне, произошло что-то очень серьезное.

– Гарри? Как ты?

– Держусь. Что вы там завариваете?

– Забавно, что ты так выразился. Роджер скоро подъедет, и я сегодня вечером собираюсь готовить еду. Мы хотим еще раз изучить показания Аннабел Кроу перед большим жюри. Заедешь?

Босх знал, что Дженис живет в Агуа-Дьюс – час езды на север.

– Я весь день провел за рулем. В Лонг-Бич и обратно. Считаешь, я вам действительно нужен?

– Совсем не обязательно. Просто мы не хотели, чтобы ты чувствовал себя не у дел. Но звонили мы не поэтому.