Призрак замка Тракстон-Холл Энтвистл Вон

Глава 25

Воскрешение

Очнулся Конан Дойл в своей мрачной спальне. Неужели это просто ночной кошмар? У его постели сидел Уайльд и курил сигарету.

– Боже правый, Оскар? – Не веря своим глазам, доктор вцепился в простыню, коснулся прикроватного столика. – Я был при смерти, видел ангела, но ты спас меня!

Уайльд выпустил струйки дыма из ноздрей.

– Увы, все совсем не так, Артур. Обнаружив потайной ход в комнате мадам, я, по какому-то странному наитию, решил искать тебя в заколоченном гробу.

– Так и было! Помню удар по затылку, я падаю, гробовая крышка сверху, а потом ты меня спасаешь!

Уайльд смущенно улыбнулся:

– Тут нет моей заслуги, поверь, не я твой избавитель.

– А кто же?

– К сожалению, я постучался не в ту дверь и получил самый неприятный сюрприз. Тот же, кого ты видел, вовсе не ангел. Однако у меня плохие новости.

– Что случилось?

Уайльд погрустнел, взор его затуманился.

– Мои прекрасные дорогие сапоги погибли. – В качестве доказательства он продемонстрировал свои ноги.

– Оскар, будь серьезнее!

– Артур, я не шучу. Полировка и чистка тут бессильны.

– Как же так, ко мне явился ангел, и я ожил.

Уайльд покачал головой и затушил сигарету о подошву.

– Благодари за спасение Конта. Во время завтрака я посетовал на твое отсутствие. Он предложил помочь в поисках, а я легкомысленно отказался. По счастью, он горячий поклонник Шерлока Холмса и, когда мы не явились на вторую встречу Общества, решил провести собственное расследование.

– Конт? – уныло повторил Конан Дойл. – Меня спас Конт?

Уайльд кивнул:

– Подоспел как раз вовремя.

– Я же помню небесный свет, поцелуй ангела, вернувший меня к жизни.

– А, – сконфузился Уайльд, – тут моя вина. Когда Конт и мистер Гривз положили тебя в постель, ты стонал от жуткой головной боли. Вернувшись, я дал тебе настойку опия, смешанную с джином. Вот откуда могли взяться небесные видения.

Конан Дойл заморгал:

– Настойка опия? Где, скажи на милость, ты ее достал?

Уайльд потупил глаза, снимая с брюк воображаемую ворсинку.

– Из личных запасов. Только для крайних случаев, вот как сейчас.

Конан Дойл с трудом приподнялся на локте:

– Сколько часов я проспал?

– День, – уточнил Уайльд.

– Что?

– День, – спокойно повторил драматург. – Ты проспал почти сутки. Кстати, Конт обещал молчать, а перед остальными я замял этот случай, чтобы не спугнуть убийцу – в его реальности мы убедились. Все думают, что ты слег с жутким приступом мигрени.

Конан Дойл сел в постели, потирая ноющие виски. Вдруг он с ужасом воззрился на Уайльда:

– Если я почти сутки пролежал в забытьи, значит сеанс… вечером!

Он резко откинул одеяло и встал на ноги, пошатываясь. Голова по-прежнему раскалывалась. Встревоженный Уайльд подскочил к нему:

– Артур, тебе нужно отдыхать.

Конан Дойл стиснул ладонями лоб, пытаясь унять головокружение:

– Нет, Оскар, некогда валяться в постели. Убийца рядом, и у нас всего несколько часов, чтобы вывести его на чистую воду.

Спускаясь по лестнице, друзья заметили лорда Уэбба, говорившего о чем-то с угрюмой миссис Криган. На площадке второго этажа Конан Дойл схватил Уайльда за руку и потянул назад. Он хотел понаблюдать за сценой с безопасного расстояния. Слов лорда не было слышно, однако на кастеляншу они произвели эффект пощечины. Она отвернулась и поспешно скрылась в кухне. Филипп Уэбб тоже удалился неторопливой походкой.

Уайльд и Конан Дойл переглянулись.

– Что скажешь об уважаемом лорде Уэббе? – спросил Конан Дойл. – Аристократ с исключительными манерами, но есть в нем что-то такое… ну не нравится он мне.

Уайльд обдумал слова друга.

– Мне тоже, – признался он, с подозрением глядя исподлобья. – Лорд Уэбб не тот, кем хочет казаться.

– В каком смысле? – озадаченно спросил Конан Дойл.

Уайльд снял с кончика языка прилипшую крошку табака.

– Оказывается, не один Конт носит маску. Каюсь, потребовалось некоторое время, мы никогда не оставались тет-а-тет, но теперь никаких сомнений – лорд Уэбб такой же ирландец, как и я.

Конан Дойл удивленно открыл рот:

– Что? Ты уверен? Не может быть! У него совсем нет ирландского акцента.

Уайльд снисходительно улыбнулся:

– Артур, мой ирландский акцент был в числе многого, что я позабыл в Оксфорде. Лорд Уэбб старательно избавился от своего произношения, но у него нет-нет да и проскальзывают совершенно нетипичные для англичан выражения. Может, я и путаюсь в провинциальных диалектах, но безошибочно различаю родной выговор. Он врезался мне в слух на улицах Дублина своими долгими гласными и торопливостью речи. Нужно приложить очень много усилий и постоянно практиковаться, чтобы избавиться от него, как от вредной привычки. Я тому живой пример.

Конан Дойл, к стыду своему, дал лорду Уэббу одурачить себя показным лоском и щегольством.

– Признаюсь, Оскар, я поражен твоей проницательностью. Какой же я олух. Ты заткнул за пояс самого Шерлока Холмса.

– Просто мне знакомы уловки ирландцев, они не любят выделяться в чужой стране. Я ведь и сам такой.

– Зачем же Уэббу избавляться от акцента?

Уайльд улыбнулся:

– Скрепя сердце процитирую Шоу: «Ни один англичанин не откроет рта без того, чтобы не вызвать к себе ненависти или презрения у другого англичанина».

– При чем тут англичане, если он ирландец?

– А это еще хуже, как ирландец он не заслуживает даже презрения. Ну-ка вспомни себя в школе-интернате. Спорим, ты старался смягчить шотландский акцент, чтобы лишний раз не лезть в драку с мальчишками?

Пока они спускались в холл, Конан Дойл не произнес ни слова, переваривая замечание Уайльда. Мистер Гривз как раз открывал входную дверь Фрэнку Картеру. Запыхавшийся молодой человек принес конверт. Друзья направились в гостиную, но тут дворецкий крикнул вслед:

– Доктор Дойл, одну минуту, сэр.

Заинтригованный Конан Дойл обернулся и стал ждать, когда мистер Гривз доковыляет до него.

– Для вас телеграмма, сэр. Молодой Фрэнк только что доставил из деревни.

В полном смятении, раздираемый дурными предчувствиями, Конан Дойл взял конверт с серебряного подноса. Надорвал его дрожащими руками и вынул лист почтовой бумаги. Им овладел ужас, когда он прочел короткое сообщение:

НЕМЕДЛЕННО ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ ТЧК ДНИ ЛУИЗЫ ДОЙЛ СОЧТЕНЫ ТЧК ДР Ф ТЧК БАРНС.

Конан Дойл заморгал, еще раз пробежал глазами текст.

– Артур, от кого телеграмма?

Конан Дойл с трудом проглотил подступивший к горлу комок. Глаза заволокло слезами.

– От… моего старого коллеги. В мое отсутствие он присматривает за Туи. У него плохие… плохие…

Не в силах произнести ни слова, он протянул телеграмму Уайльду. Смуглый ирландец побледнел, прочитав эту лаконичную строчку.

– Дорогой Артур, мне очень жаль, – произнес он тихо, возвращая листок. – Как ты поступишь?

Конан Дойл тщательно сложил телеграмму, сунул в конверт. Он долго молчал, уставившись в пустоту. Машинально тряхнул головой.

– Я… не знаю, – пробормотал он, – не знаю. – Он посмотрел на друга. – Как я могу сейчас уйти?

Уайльд сжал его плечо и грустно покачал головой:

– Лучше спроси себя, как ты можешь остаться, Артур.

– Доктор Дойл, рада видеть вас в добром здравии, – сказала Элеонора Сиджвик, когда друзья вошли в гостиную. – Как я вас понимаю, иной раз голова просто раскалывается.

Шотландец лишь признательно кивнул в ответ. Присутствующие заметили, как он изменился в лице, и разговор замер.

– Должен сообщить… в связи с личной трагедией… я вынужден вас покинуть.

Леди Тракстон, стоящая рядом с Сиджвиком, в ужасе схватилась за горло.

Генри Сиджвик заметил в дрожащих пальцах Конан Дойла конверт. Каждый рано или поздно получает подобное извещение, и нетрудно догадаться о его содержании.

– Мне сообщили об ухудшении состояния моей жены Луизы… Я молю Бога позволить мне добраться домой вовремя, прежде чем… прежде чем ее не станет.

Все разом ахнули. Колени Хоуп Тракстон подогнулись, и она тяжело опустилась на стул.

– Леди Тракстон, – обратился к ней Конан Дойл.

Она подняла на него взор, полный смятения.

– Леди Тракстон, мой лучший друг, Оскар, останется здесь. Вы можете… полностью на него положиться… во всем.

Она будто не слышала его; в ее глазах стояли слезы. Сердце Конан Дойла сжалось при виде ее отчаяния. Кивнув всем на прощание, он спешно покинул комнату.

Пока доктор в спешке упаковывал чемодан, Уайльд сидел на кровати, скрестив ноги. Шотландец затянул кожаный ремень, держащий его крикетную биту. Подошел к столу, достал из выдвижного ящика завернутый револьвер и снял тряпицу. Черное дуло блеснуло, источая смертоносную силу.

– Я оставляю его тебе, – сказал Конан Дойл.

Уайльд побледнел:

– Боже мой, Артур, не поступай так со мной. Я не могу носить оружие.

– Оскар, это для твоей безопасности.

– Да ни за что. Револьвер громоздкий, а у меня все пиджаки приталены. Он нарушит идеальный силуэт моего костюма.

Конан Дойл непреклонно посмотрел на друга:

– Так нужно ради спасения леди Тракстон.

Уайльд обреченно уронил голову:

– Ах да… что ж, ладно.

Конан Дойл протянул ему револьвер. Он с опаской разглядел его и взял.

По пути в Слеттенми Конан Дойл трясся на козлах рядом с Фрэнком Картером. Охваченный тревогой, он был не расположен к беседе.

«Правильно ли я поступаю? – изводил он себя в который раз. – Могу ли я бросить девушку на произвол судьбы ради той, чьи дни сочтены? – И сам себе возражал: – Как можно оставить мою дорогую Туи в ее последние часы?»

Как они доехали до станции, Конан Дойл не помнил. Он пришел в себя на платформе с билетом в одной руке и с чемоданом в другой.

Внутри у него все перевернулось, когда раздался свист приближающегося поезда. Вскоре состав запыхтел у перрона и, взвизгнув тормозами, остановился. Раскрылись двери; вышли пассажиры, двое вошли. Конан Дойл не двинулся с места, отрешенно глядя на вагоны.

Молодой проводник в униформе на два размера больше, шагнул на платформу и окинул ее взглядом. Он собрался свистеть и тут заметил Конан Дойла:

– Вам нужно в Лондон, сэр?

Не отдавая себе отчета, Конан Дойл подался вперед и протянул билет:

– Когда мы прибудем?

– В четвертом часу пополудни, сэр. Все поезда ходят строго по расписанию. – Проводник пробил билет. – Вагоны первого класса в головной части состава.

Проводник прошелся вдоль платформы, махнул машинисту красным флажком и оглушительно свистнул. Конан Дойл сел в поезд и занял первое свободное купе в вагоне первого класса. Не успел он расположиться, как мерно застучали тормозные колодки, состав загудел и тронулся. Глядя в окно, доктор думал о том, что принял бесповоротный шаг, о котором, возможно, будет жалеть всю оставшуюся жизнь.

Оскар Уайльд прогуливался мимо музыкальной комнаты. Оттуда доносились нестройные аккорды рояля. Ирландец приоткрыл дверь. Над инструментом стоял лорд Уэбб, лениво касаясь клавиатуры длинными пальцами. Он обернулся, будто почувствовав чужой взгляд:

– А, мистер Уайльд, не уделите мне минутку?

Уайльд не горел желанием с ним общаться, но так и не придумал отговорку.

– Разумеется, – ответил он и вошел в комнату.

– Прикройте дверь, кругом одни уши. Вы, конечно, догадываетесь, о ком я.

Шпилька в адрес Фрэнка Подмора. Уайльд колебался, чувствуя неловкость, но в итоге последовал совету.

– Отлично, теперь нам никто не помешает, – сказал лорд Уэбб, охлопывая карманы костюма безукоризненного покроя. – По-моему, я забыл сигареты. Не поделитесь со мной, старина?

Уайльд вытащил серебряный портсигар из внутреннего кармана, открыл и протянул собеседнику.

– Неужто турецкие? – спросил Уэбб, взяв сигарету.

– Да, у меня свой поставщик на Олд-Кент-роуд.

Филипп Уэбб поднес сигарету к носу, вдыхая терпкий аромат табака, и вставил ее в мундштук.

– Огонька не найдется?

Уайльд чиркнул спичкой, затянулся сам и дал прикурить Уэббу.

– У вас замечательный плащ, в нем можно спрятать все на свете.

– К счастью, он не настолько велик, чтобы скрыть мой гений.

Филипп Уэбб рассмеялся, вынул изо рта мундштук и выдохнул кольцо дыма. Оно взлетело к потолку и рассеялось.

– Южный берег Лиффи? – спросил Уайльд, будто бы между прочим. – Онджер-стрит? Чейплизод?

Уэбб замер от неожиданности, заметно побледнел, нервно моргнул. Впрочем, он тотчас с собой справился:

– Недурно, мистер Уайльд, у вас чуткий слух.

– Да, меня не проведешь, я сразу замечаю, когда ирландец притворяется англичанином. Ведь я могу судить по себе как по эталону.

– Поразительное чутье, – сказал лорд Уэбб, и в его глазах появился стальной блеск, – и потрясающая восприимчивость к гипнозу. Никто другой так легко не поддается влиянию.

– Благодарю.

– Я бы на вашем месте не радовался.

Уайльд удивленно поднял бровь:

– Почему?

– Потому что я внедрил в ваше сознание ключевое слово. Теперь мне достаточно пристально посмотреть на вас, произнести «Шерлок Холмс» – и вы в глубоком трансе.

Уайльд застыл на месте с пустым немигающим взглядом.

Уэбб взял из его рук тлеющую сигарету и бросил в камин.

– Итак, мистер Уайльд, у вас под плащом оружие?

– Да, – монотонно произнес Уайльд.

– Дайте-ка мне на него взглянуть.

Уайльд достал из внутреннего кармана револьвер Конан Дойла.

– Впечатляюще. Надеюсь, он заряжен? Чудесно, мистер Уайльд, вы будете на вечернем сеансе?

– Я обещал Артуру.

– Да уж, он покинул нас так неожиданно, – не сдержал ухмылки лорд Уэбб. – Сознаюсь, телеграмма была простой уловкой, чтобы отвлечь его, выманить из замка. Он мог помешать нашей личной беседе. По счастью, мистер Дойл не обладает аналитическим умом своего персонажа. Он лишь в Южном Норвуде поймет, что его провели. Не то чтобы я боялся его вмешательства. Просто леди Тракстон суждено умереть, и орудием судьбы послужите вы. Сегодня вечером, когда я произнесу «Шерлок Холмс», вы достанете револьвер и выстрелите ей два раза в грудь. Вы поняли?

– Да.

– Затем вы почувствуете глубокое раскаяние в убийстве и пустите себе пулю в висок. Вам ясно?

– Да.

– Хорошо, спрячьте револьвер. Когда я произнесу «Ватсон», вы очнетесь и будете помнить только то, что я попросил сигарету и мы вместе курили. Понятно?

– Да.

– Вот и прекрасно.

Уэбб щелкнул пальцами перед лицом Уайльда и проговорил: «Ватсон».

Оскар Уайльд пришел в себя, заморгал. Он хотел сделать затяжку, но его рука странным образом опустела.

– Благодарю вас за сигарету и приятную компанию, мистер Уайльд. Увидимся на вечернем сеансе.

– Да, до вечера, – растерянно ответил Уайльд.

Лорд Уэбб поклонился и вышел.

Уайльд в смятении озирался кругом. Сигарета точно была. Но как он оказался в музыкальной комнате? Сунул руку в карман плаща: револьвер на месте. Успокоившись, ирландец направился в гостиную.

До заключительного сеанса оставалось три часа.

Конан Дойл страшно взмок в своем твидовом костюме, труся по главной улице Слеттенми.

В последнюю минуту он выскочил из купе, бросил чемодан на платформу и прыгнул следом из отходящего поезда.

Без единой мысли в голове, шотландец схватил свою поклажу, отряхнулся после неудачного приземления и бодрым шагом направился к Слеттенми за полторы мили от станции.

Деревушка, вопреки названию, оказалась прелестным местечком. Живописная площадь, неподалеку от которой лоснящийся черный конь щипал травку, контора на углу с вывеской «Почта», трактир «Тихая гавань» с соломенной крышей. С дощечки над дверью призывно глядел морячок.

Доктор вошел в мрачный зал и сел у стойки; в воздухе висел аромат разливного пива и табака. Хозяин, румяный толстяк с щетинистыми бакенбардами и якорем на могучем плече, вытирал кружки полотенцем.

– Добрый день, – сказал Конан Дойл, – не подскажете, где мне найти Фрэнка Картера?

Трактирщик скорчил кислую мину:

– Эх, похоже, вы разминулись с нашим Фрэнком.

– Скоро он вернется?

Хозяин тряхнул седой головой. Он перебросил полотенце через плечо и повесил кружку на крючок.

– Боюсь, нет, сэр. Он недавно уехал в соседний город, Барчестер, до позднего вечера и не ждите.

Конан Дойл тревожно крутил усы, соображая, как быть дальше.

– Сэр, мы не знакомы? – спросил толстяк и как-то странно посмотрел на шотландца.

– Что, простите?

– У меня память на лица, – расплылся в улыбке трактирщик, обнажив острые желтоватые зубы. – Я вас точно где-то видел.

– На этот раз вы ошиблись. Я никогда прежде не бывал в Слеттенми.

Хозяин тем временем вытирал другую кружку. Конан Дойл почувствовал жажду.

– Налейте-ка мне вашего лучшего эля, – попросил он, взбираясь на стул.

Озадаченно косясь из-под густых бровей, трактирщик налил пива, убрал лишнюю пену и пустил кружку по стойке. Конан Дойл бросил ему монету, осушил до дна напиток, хранящий прохладу подвала, и утер пышные усы.

– Можно вас кое о чем попросить?

Хозяин поглядел на Конан Дойла не без лукавства:

– Если вы голодны, сэр, мы можем приготовить вам пирог или бутерброды. Только дождитесь Элси, она будет с минуты на минуту.

– Вообще-то, я хотел узнать, где тут можно послать телеграмму.

Брови хозяина удивленно поползли вверх.

– Сожалею, сэр, но у нас нет телеграфа.

Конан Дойл был потрясен. Он достал из кармана конверт и развернул листок с сообщением на стойке:

– Как же так, вот эту телеграмму мне послали из Слеттенми.

– Над вами кто-то подшутил, сэр, – усмехнулся хозяин. – Ближайший телеграф в пятидесяти милях отсюда, а в Слеттенми его отродясь не бывало. Ни к чему он в маленьком городишке. Теперь, с вашего позволения, сэр, я схожу за новой бочкой.

Трактирщик ушел, посмеиваясь себе по нос. Конан Дойл ошарашенно уставился на смятую телеграмму, потом на свое отражение в зеркале над стойкой. Оттуда на него глядел олух, которого так легко одурачили. Кто же мог такое сотворить?

– Убийца, кто же еще, – отозвался знакомый голос.

Доктор покосился на соседний стул. Никого. Снова посмотрел в зеркало. Рядом со своим отражением он увидел Шерлока Холмса.

– Вас обманули, Артур, – сказал Холмс, небрежно потушив горящий окурок о стойку. – Убийца приготовил наживку, и вы попались на крючок. Ваш друг в отчаянном положении. Он не глуп, но вряд ли сможет предотвратить убийство леди Тракстон. До сеанса, кстати, остаются считаные часы.

Конан Дойл стукнул оловянной кружкой по столу. Повернувшись к выходу, он услышал резкий смех. В глубине таверны сидели двое: рыжий верзила и коротышка с глазами полевки; те самые, что управляли катафалком. Наверняка это их черный конь пасется на деревенском лугу.

– Артур, вы хотите обвинить этих людей без доказательств? Они же будут все отрицать. Соберите улики для начала. Не мне вас учить, как проводятся расследования.

Конан Дойл обернулся, собираясь парировать выпад Холмса, и увидел в зеркале лишь себя.

Он пристроил чемодан у стойки и вышел из трактира. На площади было безлюдно. Работник почты опрыскивал петуньи в подвесных корзинках. Лошадь, не поднимая головы, с удовольствием щипала травку на лугу. Вскоре нашелся и катафалк в укромном переулке между домами. Доктор потянул дверцы, оказалось, что они, по счастью, не заперты. Изнутри пахнуло зловонием смерти, с жужжанием вились зеленые мухи. Гроб по-прежнему внутри. Точно, самозванцы. Настоящие гробовщики не станут прохлаждаться в трактире, пока не доставят тело по назначению. Верно, бросят его в реку или в поле, как только покинут деревню.

Конан Дойл огляделся и украдкой залез внутрь. В катафалке лежали дорожные кофры. Первый распахнулся от легкого касания; в нем было полным-полно одежды. Порывшись, доктор извлек из недр резиновую маску в виде черепа – подобный реквизит часто используется на фальшивых сеансах. У дальней стенки валялся деревянный щит – вывеска мюзик-холла с надписью: «Месмеро: мастер гипноза», под которой был изображен человек в сверкающем черном костюме, вводящий зрителей в транс.

Месмеро оказался не кем иным, как лордом Уэббом. Теперь понятно, кто под видом призрака забрался в комнату мадам Жожеску и задушил ее.