Дорога ярости Хофмейр Дэвид

34

Воскресенье, 10-е число, 11:22+172 часа

Леви не меняется в лице, однако щеки его горят огнем. Скулы белеют. На лбу выступает пот. Рот кривится в гримасе. По его темным глазам и поджатым губам все понятно. Он узнал его.

Леви качает головой.

– Неправда.

Кейн смотрит на него.

– Правда. На самом деле я Блад. Джо Блад.

Кейн поджимает губы так, что они становятся похожи на тонкую проволочку.

– Все равно, – бросает он, – какая разница.

Адам, онемев от изумления, таращится на Кейна… на Джо Блада. Леви, Сэди и Джо. Он должен был заметить сходство, но… шрамы Кейна скрывали правду. Его не узнали даже родные брат с сестрой. Двое братьев и сестра, разлученные в детстве. Полковник искалечил души своих детей. Сэди стала сильнее. Леви превратился в законченного психопата. А Джо вообще в кого-то другого. В чужака даже в глазах собственной родни.

Кажется, будто спускается ночь. И падает снег. Но это не снег. Это пепел. Серые хлопья сыплются из облаков, поднимающихся из разверстой пасти Эль-Диабло высоко над ними. Дирижабль скрывается из виду, и мотодельтапланы исчезают во мраке.

Адам по-прежнему целится из рогатки в голову Леви. А Ред держит его на прицеле. Леви и Кейн держат пращи сбоку. То, что происходит дальше, разворачивается словно в замедленной съемке.

Адам видит каждое движение так, словно они находятся под водой.

Сначала, разрушая мизансцену, вздымая пыль, мимо них проезжают двое гонщиков (из племени Ястребов, судя по малиновым курткам). Они мчатся вперед, опустив головы и не глядя ни влево, ни вправо. Даже не обращают внимания на Сэди, которая висит на веревке. Любой, кому хватило ума добраться до этого этапа гонки, знает, когда лучше остановиться, а когда двигаться дальше.

Появление гонщиков служит катализатором. Ред разворачивается на триста шестьдесят градусов, чтобы бросить камень, но не в Адама, а в Кейна. Движение его настолько предсказуемо, что разражается буря.

Не успевает Ред повернуться, как Кейн уже заряжает рогатку и бросает в него камень. Леви Блад раскручивает жгут, но Адам опережает его на доли секунды. Его камень свистит в воздухе. Леви и Ред падают одновременно.

Адам, точно оглушенный, шагает вперед. В голове у него звенит. Сперва подходит к Реду и заглядывает в его невидящие глаза, устремленные в небо. Из круглой раны над левым глазом сочится кровь. Адам переступает через него и подходит к скрючившемуся на земле Леви. Тот лежит ничком.

Адам стоит над ним с дрожащими руками и тяжело дышит. Пинает его носком ботинка, как когда-то Леви – труп Фрэнка.

Леви с глухим стуком переворачивается на спину, раскинув руки. Он стонет. Он жив. Грудь его поднимается и опускается. Наливающаяся синевой щека – в крови. Наверно, треснула кость там, куда попал камень. Кожа под глазом Леви багровеет, потом становится фиолетовой.

– Сними ее, – произносит Кейн у локтя Адама и протягивает ему фляжку с водой.

Адам не теряет времени. Бежит к дереву и принимается развязывать узлы. Сперва тянет за веревку, привязанную к дереву, чтобы оттащить Сэди подальше от лавы. Потом вынимает у нее изо рта бандану.

Сэди сплевывает и жадно глотает воздух. Адам протягивает фляжку Сэди, а сам трудится над оставшимися узлами. Сэди отпивает глоток. Возвращает фляжку Адаму. Вытирает рот тыльной стороной ладони.

– Я бы и сама справилась, – задыхаясь, произносит она. Голос ее звучит как кашель.

Сэди все та же.

Она оборачивается, смотрит на Кейна и Леви. Своих братьев.

Они привязывают Леви к дереву – так же, как висела Сэди. Его глаза закрыты. Голова упала на грудь.

– Надо было его убить, – замечает Адам.

Око за око. Кровь за пролитую Леви кровь.

Сэди качает головой.

– Ты не такой.

– Может, и такой. Может, я именно такой.

– Он и так скоро умрет.

– Не умрет, – возражает Кейн. – Наблюдатели с дирижабля сообщат Полковнику. И он его освободит.

Адам поднимает глаза на одинокий дирижабль, потом переводит взгляд на Кейна. Лицо его выглядит ужасно. На щеке синяк. Под глазами чернота. Губы распухли. Сразу видно, что Кейн жестоко избит.

– Когда я уехал, ты был…

– Полутрупом?

– Я не думал, что ты поправишься.

– Это все снадобья накода. В мешочке, который ты мне принес. Они – как разряд в сердце.

Адам замечает, что Сэди смотрит на Кейна. В ее миндалевидных глазах – смесь самых разных эмоций. Злость. Досада. Горечь. Радость. Любовь. Трудно выдержать столько чувств одновременно.

– Почему ты мне ничего не сказал? – тихо спрашивает она.

Кейн смотрит на нее.

– Я хотел. В тот день, когда ночевал у Адама в убежище, встал пораньше. Собирался съездить к тебе и все объяснить.

– Но не приехал.

Кейн отворачивается и смотрит в пустыню.

– Наверно, не знал, как лучше поступить.

Сэди впивается в него взглядом.

– А помнишь… накануне того дня, когда ты сбежал, мы купались в озере?

Кейн ничего не отвечает.

– Мне было пять лет. Но кажется, будто это было вчера. Мы плавали целый день, пока у меня не устали руки и не сморщилась кожа на пальцах. Мы заплыли так далеко, что ты сказал мне, чтобы я цеплялась за твои плечи, и поплыл со мною к берегу. Отличный был день. Ты тогда назвал его «жемчужиной». Не знаю, почему: небо было голубым, точно лед на леднике. А на следующий день ты сбежал.

Кейн переминается с ноги на ногу.

– Я уже не тот. Я многое повидал. Много чего натворил.

– Ты сбежал! Втихомолку. Мама не пережила. Твой побег разбил ей сердце, и она умерла.

Кейн качает головой.

– Я не сбежал. За мной пришел Полковник. Еще до рассвета. Сказал, что нужно провернуть одно дельце в Провиденсе. Мол, я уже мужчина. А мне было всего семь лет! Я не взял с собой ничего, уехал в чем был. Он увез меня на мотоцикле. У него тогда был «бэдхаммер».

– Помню.

– На следующий день, ближе к вечеру, мы добрались до Провиденса. Полковник отвел меня к какому-то подонку. Мне он сразу не понравился. Я почуял, что дело нечисто. Мне надо было бы бежать прямо тогда. Но я не сбежал. Я молча смотрел, как человек, которого я называл отцом, взял за меня деньги и был таков.

Адам изумленно таращится на Кейна.

– Он тебя продал? Ты же был совсем ребенком. Его сыном!

Кейн горящими глазами смотрит на Сэди:

– Да вот не был. Оказывается, Полковник женился на нашей маме, когда она уже была беременна мной. А потом, когда она, не в силах больше выносить побои, решила от него уйти, все и выяснилось. Она ему рассказала. И Полковник из мести продал меня.

Сэди глубоко вздыхает.

– Я… понятия не имела.

– Да я тоже. До того самого дня.

Сэди протягивает руку и гладит Кейна по щеке. К удивлению Адама, тот не возражает.

– Ты пережил адские муки, – говорит она. – Как же ты выжил?

– Составил список.

– Какой еще список?

– Тех, кому хочу отомстить. Тому, кто меня продал, тому, кто меня заклеймил, тому, кто меня избивал, тому, кто заставлял меня работать, тому, кто заковал меня в кандалы, тому, кто бросил меня в реку, и тому, с чьего попустительства все это произошло. Этот список помог мне выжить.

– И ты со всеми расквитался? – спрашивает Адам.

Кейн оборачивается к нему. Глаза его горят огнем.

– Я приехал в Блэкуотер, чтобы убить последнего из списка.

Молчание. Никто не произносит ни слова.

Сэди убирает руку со щеки Кейна.

– Так почему же не убил?

Кейн смотрит на нее.

– Вспомни наш самый старый закон. Любой, кто набрал достаточное количество очков, получает легальный билет в один конец на Ковчег Небесной базы. И неважно, кто он и что натворил. Они обязаны тебя принять. – Он постукивает по трубке за ухом. – И никто не имеет права тронуть тебя пальцем. Ты начинаешь новую жизнь.

– Что ты имеешь в виду?

– Я хочу сказать, что Полковник мне еще заплатит. Но сперва я наберу очки.

35

Воскресенье, 10-е число, 12:16+173 часа

Правой рукой Адам вертит камень в кармане, смотрит на Леви и обдумывает слова Кейна. Полковник мне еще заплатит. Он понимает, что Кейн был прав насчет Леви. Они его найдут. Полковник не допустит, чтобы он умер вот так. Он отвяжет сына. А может, и нет. Может, разозлится, что тот проиграл, и бросит на произвол судьбы.

Адам смотрит на возвращающихся из пустыни Кейна и Сэди. Они прятали мотоцикл Леви. Адам берет фляжку Кейна и брызгает водой Леви в лицо. Тот стонет и поднимает голову. Моргает уцелевшим глазом. По его подбородку струится кровь.

Оба молчат.

Леви шевелится и морщится от боли. Веревка вокруг шеи натянута туго, и чем больше он пытается высвободиться, тем сильнее она его душит. Леви смотрит Адаму в глаза, видимо, замечает в его взгляде что-то новое, пугающее, а может, просто веревка его душит, и от этого Леви охватывает паника. Как бы то ни было, вся спесь слетает с него. Адам понимает это по глазам Леви.

– Развяжи меня, – дергаясь, хрипит Леви. – Пока не поздно.

Адам молча наблюдает за ним.

Леви таращится на него с холодной ненавистью. Голос его меняется.

– Ну ладно, извини, я не хотел тебя обидеть, давай все уладим. У меня есть средства. Ты это знаешь. Так что договоримся.

У Адама учащается пульс.

– Ты убил моего брата. Ты чуть не убил Сэди.

– Что? Бред. Я бы никогда не убил родную сестру… я просто… хотел тебя попугать.

Адам думает о Кейне и Сэди – брате и сестре.

Ведь Леви тоже их брат. И отец тоже был с ним жесток.

– А Фрэнк твой, – говорит Леви. – Просто… под руку попался.

Адам чувствует, как каменеет сердце. Достает что-то из кармана куртки. Сжимает в руке, поворачивает. Керамический нож Ната.

Леви распахивает глаза.

– Пожалуйста, не надо. Только не это.

Адам без малейшей жалости смотрит, как тот меняется в лице. Прижимает кончик ножа к мягкой коже под подбородком Леви. Тот вздрагивает. Адам быстрым движением надрезает кожу. Выступает капля алой крови, набухает… и падает.

Адам ведет нож ниже. Разрезает гоночный костюм Леви. Ведет острием по животу, наблюдая, как появляются бисеринки крови. Смотрит на собственное отражение в лезвии.

Леви следит глазами за ножом. Моргает, стискивает зубы. С него льется пот. Лицо белеет от ярости.

– Ну давай, – произносит он. – Прикончи меня. Смелее. Потому что, если ты меня не убьешь, я достану тебя из-под земли. Я буду преследовать тебя всю жизнь. Все деньги потрачу на то, чтобы тебя найти. Дурак я был, что тебя отпустил. Надо было тебя убить. Вырезать тебе сердце.

Адам обхватывает пальцами рукоятку ножа и сжимает ее сильнее.

– Открой рот, – приказывает он.

– Это еще зачем? Что ты задумал… чертов псих!

Адам с удовлетворением замечает, как с Леви слетает высокомерная бравада.

– А ну открывай, – повторяет он, – или я это сделаю медленно.

Леви открывает рот. Зубы его вымазаны кровью.

Адам берет нож и засовывает его боком в рот Леви. Тот сжимает его зубами и смотрит на Адама. Один глаз заплыл, в другом горит ярость. Адам обходит вокруг дерева, развязывает Леви руки, заставляет того обхватить ствол дерева и снова крепко связывает пленнику руки, но уже впереди.

– Ты сможешь перерезать веревки. Только смотри, не выпусти нож. – Адам наклоняется и ставит у подножия дерева фляжку с водой. – Воды тебе хватит на несколько дней. С веревкой придется повозиться. Она прочная. Потом поищешь мотоцикл. На это тоже уйдет время. Он там, в пустыне.

Адам смотрит на Леви, но больше ничего не говорит.

А потом разворачивается и уходит, не оглядываясь.

36

Воскресенье, 10-е число, 15:07+176 часов

Они гонят на запад по заброшенной земле. Сэди на «сэндитере». Кейн слился с «дрифтером». Адам снова на своем верном «лонгторне». Удобном, как пара поношенных джинсов. Он чувствует связь с мотоциклом. Слышит знакомое эхо Фрэнка.

Ландшафт меняется. Покрытая лавой почва кончается, и они едут по плоской котловине, раскаленной добела, точно сковородка, мчатся вперед, пригибаясь к рамам от жары. Между небом и землей нет границ; линия горизонта неразличима.

К вечеру они въезжают в долину с рыжевато-бурыми скалами и мелким, как пудра, красным песком. Ночь теплая, безветренная, небо ясно. Они останавливаются на ночлег. Разводят костер и смотрят, как поднимается столб дыма в тихом воздухе.

– Он придет за тобой, – говорит Кейн. Пламя костра освещает его лицо. – Не сегодня. Но когда-нибудь – точно.

Адам кивает.

– Ну и пусть.

Следующий день долгий и трудный. Адам и Сэди едут за Кейном, на некотором расстоянии. Им не угнаться за «дрифтером». Наконец они останавливаются и слушают, как урчат мотоциклы. Адам вытирает пот со лба и снимает воздушную маску.

Кейн впереди замедляет ход. Оглядывается через плечо, разворачивается и едет к ним.

– Нас трое, а билет на Небесную базу один, – замечает Адам.

– Точно.

– Очков за второе и третье место хватит?

– Не-а.

– Тогда ты должен выиграть.

Кейн кивает и смотрит вниз, на песок.

– Сколько перед нами гонщиков? – спрашивает Сэди.

– Я думаю, только двое Ястребов.

– Эти наверняка летят во весь дух.

– Еще бы.

– Но ты их обгонишь, – говорит Адам. – Ты и «дрифтер».

– Ага. Он проворный.

– Им это явно не понравится.

– Это уж точно. Наверняка будут отстреливаться.

Никто не произносит ни слова. Кейн отворачивается и, прищурясь, вглядывается в ослепительную даль.

– Когда я в тот день увидел тебя на пристани, я подумал: вот он, мой соперник. Потому и поехал с тобой. Врагов надо держать поближе к себе. – Он криво ухмыляется и переводит взгляд на Сэди. – Увидимся на финише, сестренка.

Не успевают они ответить, как Кейн быстро салютует им, коснувшись двумя пальцами виска, резко разворачивается на заднем колесе и несется прочь по слежавшемуся песку, вздымая пыль. Он скорее похож на тень, на бесплотный дух, чем на человека из плоти и крови.

– Вот едет победитель Гонки, – замечает Сэди.

Адам кивает.

– Кого смерть не победила, того никому не победить.

Позже днем Адам и Сэди проезжают мимо двух трупов. В пыли возле мотоциклов валяются двое мертвых гонщиков. Ястребы. У каждого – идеально круглая дыра от камня. Кажется, будто они так и не замедлили ход. Не остановились. Они по-прежнему летят вперед. И не видят других мотоциклов до самой финишной черты.

В каньон Блэкуотера они въезжают в сумерках. В тот же час, когда и покидали его. Но с другой стороны. Под колесами пружинит мягкий речной песок, и до них доносится барабанный бой… и звук, сливающийся с дробью… радостные крики толпы. Наблюдатели собрались, чтобы приветствовать уцелевших и проводить их домой.

В вышине трубят рога. Вьются на ветру ленты и, кружась, ниспадают со скал. В дымке плывут дирижабли и мотодельтапланы. Маклеры, перегибаясь через перила, машут им, когда они едут по узкому каналу.

Адам вспоминает, что кричали в толпе, когда он вышел вперед, чтобы пожать руку Полковнику.

Один день. Мало шансов. Помрет еще до заката!

Теперь же они встречают его радостными криками. Преданность в Блэкуотере переменчива, как речной песок, который сносит течением.

– У нас получилось! – кричит Сэди, обернувшись через плечо, когда они проезжают последний поворот и выходят на финишную прямую.

Воздух горячий и тяжелый. Золотистый свет солнца заливает каньон, так что его стены кажутся ярко-оранжевыми, как мандарин. Адам оглядывает стены каньона от подножья до самого верха, где собрались зеваки. Много лет назад он сам стоял там с папой и Фрэнком. Он рассматривает лица в толпе. Ищет глазами одного-единственного человека – Полковника Мордекая Эзопа Блада.

– Вообще-то я рассчитывал победить! – бросает Адам в ответ, перекрикивая ветер в ушах.

– Подумай о деньгах, – кричит Сэди. И она права.

Каждый из трех финалистов получит приз – тысячу долларов. Кейн, Сэди и Адам.

Кого только нет в толпе. Маклеры, Наблюдатели, КРОТы. Когда Адам и Сэди преодолевают последние метры, толпа разражается какофонией звуков. Вдоль трассы бегут мальчишки и бросают гонщикам увядшие цветы. Эхо голосов отражается от стен каньона. Раздаются гудки. Барабанная дробь.

И вот финиш. Они пересекают черту вместе, бок о бок, разделив второе место. Они – вторые. Всего же был восемьдесят один гонщик. Адам оглядывается через плечо. Трасса за ними пуста. Если он правильно помнит, в последнем лагере сообщалось о девятнадцати погибших и четырнадцати пропавших без вести.

Сколько же уцелело?