Дорога ярости Хофмейр Дэвид

3

Пятница, 1-е число, 16:12–38 часов

Поздно сбежать. Они его заметили.

Адам смотрит в другой конец главной улицы, но поздно. Внутри шевелится червячок страха.

– Лучше молчи, – шипит он Кейну, который спускается рядом с ним по лестнице.

Тот, кто едет впереди, на белом «стингере», медленно сворачивает к ним. В его темных очках отражается красное солнце. На байкере блестящий костюм, еще влажный от дождя. Адаму и раньше доводилось видеть костюмы из водденита, но у самого такого никогда не было. Слишком дорого. Их делают из тканевого композита – чудо-камня, который Небесная база добывает из земного ядра. Легкий, гибкий и невероятно прочный, водденитовый костюм сливается с ездоком в единое целое. Если байкер падает, костюм натягивается и становится твердым, как камень, защищая мягкие ткани и кости своего хозяина.

Цвет костюма постоянно меняется, как рябь на поверхности озера. Из черного он становится серебристым, потом золотым.

Лидер останавливается, и остальные члены банды окружают его подковой. Выглядят они внушительно. Адам видит глаза байкеров, но их рты скрыты под воздушными масками, обхватывающими головы, точно клешни с восемью дыхательными трубками, по которым подается кислород.

Двое ездоков – подручные главного, тоже в водденитовых костюмах, – подъезжают и встают по обе стороны от лидера. Один сидит, расставив ноги, на черном «шэдоу», второй на красном «чоппере». Один высокий. Второй мускулистый.

Адам знает их всех. Силача зовут Ред Стетсон – задира, крепкий орешек. Реда лучше не злить: получишь по шее. Высокий – Уайатт Доусон, горячая голова и настоящий подонок. Стреляет из рогатки быстрее и дальше всех.

Кроме разве что Леви, их вожака.

– Что, мужики, участвуете? – спрашивает Леви. Голос его из-под маски звучит приглушенно.

Адам не говорит ни слова.

Леви снимает очки и вытирает с них пыль. Ногти у него длинные и грязные. Он стаскивает маску и кривит рот в улыбке.

Не глядя на Адама, Леви уточняет:

– Ты ведь Стоун, верно?

Адам кивает.

– Да. Адам Стоун. – Сердце его бешено колотится, пока он оглядывает байкеров. Их банда называется «Скорпионы». Им всем от тринадцати до девятнадцати лет. У большинства на шее вытатуированы скорпионы. Остальные выбрили скорпионов на висках.

Адам прикидывает, удастся ли ему их обогнать. Ничего не получится. Они сидят в седле так, словно слились с мотоциклами. Все они подключены.

– А твоего знакомца как звать? – улыбается Леви.

Знакомца. К Леви на дом ходят учителя. У большинства на это нет денег. Ему нравится указывать прочим на их жалкое место в этом мире.

Леви поднимает очки на макушку и смотрит на Адама.

Бледные круги очерчивают темно-карие глаза Леви. Умные глаза. В уголках – белые морщинки. Остальное лицо загорело дочерна и покрыто пылью.

Адам косится на Кейна. Его тревожные глаза горят янтарным огнем. Он в упор смотрит на Леви.

Леви рассматривает Кейна с головы до ног.

– На чем гоняешь?

Кейн не отвечает. Похоже, он вообще не намерен говорить.

– На «дрифтере», – вставляет Адам и удивляется: с чего бы ему заступаться за Кейна, которого он едва знает? С которым только что познакомился?

– Значит, на «дрифтере»? – Леви меряет Кейна взглядом, склонив голову набок, как будто прислушивается к голосам вдалеке. – А ведь я тебя знаю.

– Он не отсюда, – поясняет Адам.

– Сам вижу.

Леви симпатичный, но в целом внешность у него заурядная. Квадратный подбородок. Рельефные мускулы. Широко расставленные глаза. И все-таки есть в нем что-то отталкивающее. В его взгляде. Злость и презрение. И неуверенность.

– Ничего себе у тебя шрам, – бросает он. – Жуть какая. Наверно, больно было.

Кейн по-прежнему не говорит ни слова.

– Ты что, язык проглотил? – с усмешкой интересуется Леви.

Кейн смотрит на него. Но не двигается с места.

– Не любишь разговаривать? Мудро. Меньше болтаешь – меньше проблем. – Леви тычет большим пальцем в сидящего слева от него на черном мотоцикле Уайатта. – Некоторым моим товарищам не мешало бы этому поучиться.

Уайатт злобно скалится, достает из-за пояса рогатку и принимается теребить жгут.

Леви цедит воздух сквозь зубы.

– Я так понимаю… взнос у тебя есть? Целая пятнашка?

Адам чувствует, как неприятный червячок у него внутри беспокойно шевелится. Он догадывается, что будет дальше. Он это сразу понял.

– Сам понимаешь, времена сейчас тяжелые, – продолжает Леви. – Без защиты не обойтись.

Уайатт щелкает жгутом. Ред покачивается в седле и постукивает толстым кулаком по рулю. Чисто машинально, отмечает про себя Адам. Именно машинально. Глаза у Реда тусклые, цвета грязи. В голове ни единой мысли. Уайатт не сильно его умнее, но все-таки в его глазах горит опасный огонек. Хотя мыслитель из Уайатта тоже никудышный. Такие, как он, вообще особенно не задумываются. Они предпочитают действовать.

– Ты же меня понимаешь, а, Стоун? – напирает Леви.

– Ну, я… – Адам лихорадочно соображает. Ситуация щекотливая. И очень опасная. Тут надо быть осторожным. Те, кто ошибается, в Блэкуотере долго не живут. Адам не вышел ни силой, ни статью. Но он смышленый пацан. Он знает, как выжить на улице.

– Разумеется, все мне не надо, – продолжает Леви. – Я же не дьявол какой-нибудь. Хотя с сатаной знаком не понаслышке, – улыбается он. – Нет, я согласен на десятку. Будем считать, что это налог.

Адам переминается с ноги на ногу. У него потеют ладони.

Дыши, Адам. Дыши.

Руки дрожат. Плечи налились свинцовой тяжестью. В затылке клубится боль. На глаза давит. Ну вот, начинается.

Почему именно сейчас?

Он узнает это ощущение. Надвигающуюся черноту. Вспышки света на периферии зрения. Тяжесть давит на плечи. Ноги подкашиваются. Адам изо всех сил сопротивляется. Но он бессилен что-либо сделать.

Все происходит быстро.

Только что стоял во весь рост – и вот уже на коленях, моргая, таращится на грязь, словно его укусил гигантский жук, и от его яда Адама парализовало. Это случилось так быстро, что Адам даже не понял, сколько времени прошло между тем, как он был на ногах, и падением.

Адам сжимает кулаки. Взрывает ими землю, так что костяшки начинают кровоточить.

Как долго я был в отключке? Несколько минут? Секунд?

Адам поднимает голову, видит склонившиеся над ним лица. Слишком близко: ему это не нравится. Круглые, с въевшейся грязью. Безумные глаза, острые зубы. До его ушей долетает искаженный звук. Смех.

– Я забыл, что ты у нас припадочный, – раздается голос Леви. – Ну что, невротик, пришел в себя? Может, отнести тебя в тенек? Дать водички? Обнять?

Скорпионы хлопают друг друга по рукам и ухмыляются.

Адам не отвечает. Во рту у него пересохло. В затылке стучит тупая боль и никак не проходит. Пошатываясь, он встает на ноги и оглядывается.

Похоже, я был без сознания считаные секунды. Никто не сдвинулся с места. В этот раз быстро прошло.

Леви качает головой.

– Слушай сюда, Стоун. Сейчас я тебе все объясню. – В его голосе звучит металл. – Мне нужны эти деньги. Давай их сюда, и мы уедем. Это бизнес, понял?

Адам таращится на Леви, стараясь подобрать слова.

– Но я… я их заработал.

Уайатт гогочет во все горло и сплевывает на песок.

– Шутишь? Это, по-твоему, работа? Кормить свинью? Это детские игрушки. А теперь давай деньги, пока я не разозлился.

Адама бесит, что в Блэкуотере все про всех знают. Он молча стоит и дрожит. Кейн тоже не говорит ни слова. По-прежнему.

Леви еле заметно наклоняет голову, и Уайатт заряжает в рогатку камень размером с яйцо хряка.

Адама захлестывает паника. Он полгода вкалывал, чтобы скопить кругленькую сумму, припрятанную в каблуке его ботинка, и сейчас у него просто рука не поднимется отдать эти деньги Леви. Адам чувствует, как напрягаются мышцы. Ноги дрожат. Последствия приступа.

Уайатт держит жгут между большим и указательным пальцами. Камень свисает вниз, аккуратно вставленный в ромбовидное седло. Уайатт замирает и целится в жестяную вывеску мотомастерской, которая, поскрипывая, качается на ржавой цепи. Он плавно вращает жгутом над головой – раз, другой, – потом делает рукой еще круг, быстро и сильно замахивается и…

ВЖЖИК!

Еле слышный хлопок. Уайатт запускает камнем в вывеску. Тот со свистом летит по воздуху.

ДЗЫНЬ!

Камень отскакивает от вывески, выбив фонтанчик дождевых брызг, и падает где-то у них за спиной.

Уайатт достает из кармана рубашки другой камень, одним плавным движением закладывает его в седло и натягивает жгут. Теперь он целится в Адама, и все внезапно замолкают.

– Я бы на твоем месте не стал этого делать, приятель, – раздается спокойный, уверенный голос.

Это Кейн.

Он целится в Леви из рогатки. В поднятой над головой левой руке он держит седло с камнем из озера. Правой натягивает жгут.

Интересно, думает Адам, как Кейну удалось незаметно достать рогатку из-за пояса. Без единого звука.

Члены банды ошарашены даже больше Адама. Все до единого. Особенно Уайатт. Покраснев от злости, он опускает жгут и смотрит на Кейна.

Адам видит, что байкеры тянутся за оружием, но голос Кейна их останавливает.

– Лучше не трогайте, а то ваш дружок лишится глаза. – Он произносит это без улыбки, не отрывая взгляда от Леви. Голос Кейна звучит спокойно и уверенно.

Уайатт глазеет на него с раскрытым ртом. На виске у него бьется багровая жилка.

Леви ничего не говорит. Только смотрит на Кейна, прищурив темные глаза.

Кейн, ничуть не смущаясь, не отводит взгляд.

Положение безвыходное.

Тут чей-то голос разряжает обстановку.

– А ну проваливайте! Пошли вон!

Адам разворачивается и оказывается лицом к лицу с Сэди. В правой руке она держит рогатку. Сверлит байкеров взглядом. Держится Сэди уверенно. Адам переводит взгляд с нее на Кейна и Леви.

Леви, не отрываясь, смотрит на Кейна. Он напряжен, как пружина. Наконец его плечи обмякают, и Леви расплывается в улыбке. Она настолько обаятельная, что по телу Адама разливается тепло. Страх мешается в его душе с беспомощностью.

Леви переводит взгляд на Сэди.

– С чего это ты их защищаешь?

– Не их, а свою собственность, – не дрогнув, отвечает Сэди.

– С каких это пор она твоя?

– С таких.

– Мастерская принадлежит Полковнику.

– Тебе прекрасно известно, что он отдал ее мне.

Леви указывает на Кейна с Адамом.

– Эти двое тоже твоя собственность?

Скорпионы нервно гогочут.

Сэди в упор глядит на Леви.

– Ну хватит. Поговорили, и будет. Проваливайте.

– И что ты нам сделаешь? – хмыкает Уайатт. Зубы у него кривые и желтые. Лицо обгорело на солнце. – Может, покажешь коготки и оцарапаешь?

Сэди разворачивается к Уайатту, сжимая рогатку.

– Увидишь.

– Еще как оцарапает, – подает голос тощий парнишка из банды. Ободранная потрескавшаяся кожа туго обтягивает его скулы. Еще одна жертва зараженного воздуха. – Она же дикая, как пантера, – добавляет он.

Сэди бросает на него свирепый взгляд. Ее глаза сверкают.

Леви улыбается и поднимает руки, как будто сдается.

– Ладно-ладно. Уайатт… убирай рогатку. – Уайатт качает головой и, багровея от ярости, все-таки засовывает рогатку за пояс. Он пристально смотрит на Кейна. Никто не говорит ни слова.

Леви надевает очки.

– Увидимся, мужики, – сухо бросает он и, оглядев напоследок Кейна с Адамом, разворачивает байк и уезжает туда, откуда приехал. Свирепо зыркая на парней, Скорпионы следуют за вожаком.

Адам, Кейн и Сэди провожают взглядами ездоков, пока те не скрываются из виду.

Сэди поворачивается к Адаму.

– Тебе нужна рогатка, – замечает она. – А теперь – тем более.

– Фигня все это.

Сэди фыркает.

– Ну да, я забыла. Ты же у нас против насилия.

Она качает головой и возвращается в сумрак мастерской. По тому, как Сэди идет – напряженная, с прямой спиной, сжав кулаки так, что побелели костяшки, – Адам догадывается: она не настолько крута, как хочет казаться. Интересно, видела ли она, как он отключился. Наверняка ведь видела.

Теперь, наверное, думает, что я трус.

Кейн с ухмылкой смотрит на Адама.

– Говоришь, фигня все это?

Адам пожимает плечами, чувствуя, как кровь приливает к щекам.

– Мне всегда хватало «лонгторна».

Кейн улыбается. Убирает рогатку за пояс.

– Деваха – просто нечто!

Голос его звучит равнодушно.

– Ты хоть понимаешь, что ты сделал? – Адам поворачивается к Кейну.

– Я? А я ничего и не сделал.

Адам качает головой.

– С Леви шутки плохи. Они вернутся. Они нас найдут.

Кейн расплывается в улыбке. Глаза его сияют.

– Ну и пусть.

4

Пятница, 1-е число, 17:20–37 часов

Вода у западного берега озера темна и глубока. Обсидиановый утес поднимается на сотню с лишним метров – отвесная стена камня, открытая всем ветрам. С одного края его плато уходит в пустыню, а с другого скала круто обрывается в озеро. Сверху открывается потрясающий вид на запад. Насколько хватает глаз, кругом одна пустыня в легкой дымке.

Здесь Адам чувствует себя наиболее уязвимым. Но когда ему нужно подумать, что-то внутри него, какая-то таинственная сила манит его сюда, на заброшенные рельсы на самом краю утеса. Часть их обрушилась в озеро, и теперь огромные куски искореженного металла и камней торчат из-под воды далеко внизу. Возле рельс, у самого края пропасти, бежит гравийная тропинка.

Сюда-то Адам и ведет Кейна.

Они едут медленно, в нескольких сантиметрах от обрыва. Из-под колес их байков в пропасть катятся камни. Наконец они въезжают на выступ скалы, которая круто уходит в озеро и преграждает им путь. Противоположная сторона каньона в километре от них, это самая широкая его часть. Дальше, там, где каньон спускается в озеро – он сужается в канал с изрезанными берегами, превращается в гигантскую трещину, распоровшую пустыню. Двигаться дальше можно только вниз, по отвесному склону.

Адам тормозит и спрыгивает с мотоцикла. Он чувствует, как в спину ему бьет одинокий порыв ветра, толкает его, раздувает куртку. Адам щурится, чтобы пыль не запорошила глаза, и отворачивается от пустыни, лицом к озеру и городу внизу.

Сверху Блэкуотер даже красив. Мирный, спокойный городок. Дома и постройки образуют полумесяц. Словно тайный знак богов, отпечатанный в песках пустыни. Есть что-то величественное в этих идеальных очертаниях – свидетельствах славного прошлого Блэкуотера. Но эти концентрические кольца и прямые дороги сбивают с толку. Парадокс порядка и технологии в мире, которым правит страх и прихоти.

– Добро пожаловать в ад, – еле слышно произносит Адам.

На дальней стороне озера высится серая башня без окон. На ее вершине, в тысяче с лишним метров над землей – площадка. Она примерно на той же высоте, что и плато. Адам видит крохотные фигурки, которые, словно термиты, снуют по площадке между какими-то промышленными сооружениями. А далеко внизу, на земле, нескончаемый поток шахтеров течет сквозь залитый ярким светом вход внутрь башни и выливается наружу. Сотни рабочих шагают со смены и на смену. Людское море.

Адаму вдруг кажется, будто он не здесь, а где-то далеко отсюда, и смотрит на все происходящее со стороны. И видит все это впервые.

– Во скольких бы городах я ни был, везде есть шахты, – замечает Кейн. – Добывают из ядра Земли водденит, как будто его хватит навечно. Все это смертельные ловушки. Они высасывают из тебя душу.

Адам не говорит ни слова. Ему вспоминается тусклый предутренний свет. Дверь, скрипнув, отворяется и закрывается с негромким хлопком. Слышно, как отец шаркает по грязи. Наконец шаги стихают вдалеке. Каждый день. Папа встает рано, чтобы успеть на дрон и попасть в шахту.

До них долетает гул турбины. Адам сперва чувствует его ногами, потом вибрация охватывает мотоцикл и поднимается по позвоночнику. Из тумана спускается летательный аппарат. Цилиндрический, серый, с четырьмя турбинами, по две с каждой стороны. Чтобы он завис параллельно площадке, потребовалось несколько маневров. Наконец аппарат залетел за постройки и скрылся из виду.

Гул смолкает, и дрожь в позвоночнике у Адама стихает до еле различимого жужжания.

– Дрон для перевозки водденита, – комментирует Кейн.

Адам подходит к краю утеса, пугается и отшатывается. От высоты у него кружится голова. Он любуется солнечными бликами на поверхности озера. Потом переводит взгляд на башню и представляет, как его отец плетется туда. День за днем, каждый день. И так – до самого последнего дня.

Они сказали, что это несчастный случай. Адам ненавидит это слово. Несчастный случай. Разве им объяснишь сумятицу в душе, незаживающие раны? Всего-навсего несчастный случай. Ошибка.

Твой отец был жив. А теперь мертв. Уж извини.

Они сказали, что он приходил сюда каждый вечер по дороге домой, чтобы полюбоваться видом. И однажды поскользнулся. Вот и все. Оступился. Бывает.

Но не верит Адам в официальную версию.

Он прыгнул в пропасть. Вот как это было на самом деле. Набил карманы камнями и шагнул вниз.

Кейн достает из-за пояса рогатку, из кармана камень, заряжает, стреляет – и камень с неожиданно громким свистом проносится по воздуху. Они провожают его глазами, он описывает дугу и падает…

Все ниже, ниже, ниже.

Глухой всплеск.

Кейн заглядывает в пропасть.

– Эти твои приступы опасны. А если ты вырубишься на ходу, прямо на мотоцикле?

Адам подбирает с земли камень и подбрасывает высоко в воздух. Провожает его глазами, пока тот не скрывается из виду. Оборачивается к Кейну, спиной чувствуя, что край утеса в каком-нибудь шаге справа от него. Зияющая пропасть, куда его так и тянет.

– Ничего страшного. Ну, темнеет перед глазами. Бывает. Потом я прихожу в себя и ничего не помню. Доктора говорят, мне нужно пить таблетки, как моему брату Фрэнку.

Кейн кивает.

– Чем только люди ни болеют. А на Небесной базе от всего найдется средство. Вылечит что хочешь.

Они стоят и смотрят, как ветер гонит рябь по поверхности озера. Адаму не по себе. Он не привык ни с кем делиться своими мыслями. Он любит молчать. Всегда держаться в сторонке. Быть незаметным.

– А эта Сэди ничего, да? – замечает Кейн.

Адам бросает на него взгляд. Ему не хочется говорить о Сэди. Тем более с Кейном.

Тот улыбается. Его янтарные глаза горят.

– Ну так что, ты вернешься и отдашь ей деньги?

Адам качает головой.

– Я хочу тебе кое-что показать, – Кейн разворачивает байк. – Я там был вчера. Тебе понравится.

– Ну не знаю. Темнеет уже… да и мотоциклы…

– Нельзя всю жизнь бояться. Поехали!

Они спускаются в каньон по крутой тропинке. Она вьется по отвесному склону ущелья вниз, к пересохшей реке. Они поскальзываются и буксуют на каменистой осыпи. Кейн едет впереди, взмокший от усилий. Адам за ним.

Чтобы успокоиться, он думает о Сэди. И чувствует себя так, словно из него выпустили весь воздух. Сердце его разбито. Он видел, как она смотрела на Кейна. Адама обуревают противоречивые чувства, когда он думает о нем. Он и восхищается им, и ненавидит.

Тут заднее колесо его мотоцикла оскальзывается, и Адам переключает внимание на дорогу.

Спустя двадцать минут трудной техничной езды они спускаются на дно каньона. Адам с Кейном всю дорогу стоят в седлах и крепко сжимают ручку тормоза.

Теперь они катят по каменистой реке, оставляя на мягком песке широкие отпечатки шин, извивающиеся, точно ребристые змеи. Они едут по терракотовому ущелью. Небо над ними полыхает багрянцем. Кажется, что все сгорает от лучей закатного солнца. В пересохшем русле реки уже не журчит вода.

Надо торопиться. Солнце садится. Скоро похолодает.

Адам мчится во весь дух. Байк под ним вибрирует. Он обгоняет Кейна и едет впереди. Кейн быстро его догоняет – молниеносно – и в мгновение ока оставляет позади.

Адам смотрит на маячащую перед ним гибкую фигурку. Кейн ведет мотоцикл легко и плавно. Прыгает вверх-вниз по пригоркам, точно камешек по воде. Адам выжимает из мотоцикла максимальную скорость, виляет, буксует, перепрыгивает через рвы. Но Кейн слишком проворен. Он скрывается в клубах пыли вдали, превращаясь в призрачную тень. И исчезает из виду.

– ПОДОЖДИ! – кричит Адам во все горло.

И бьет по тормозам. Он выбился из сил. Легкие горят. Он весь в поту и грязи.

– КЕЙН!

Его крик отражается эхом от стен каньона. КЕЙН… Кейн… Кейн.

Адам гонит «лонгторн» дальше, и его снова прошибает пот. Проезжает поворот и видит Кейна: тот возвышается над мотоциклом, расставив ноги, метрах в трехстах впереди.

– ВОТ ЗДЕСЬ ВСЕ И НАЧИНАЕТСЯ! – кричит Кейн и добавляет еще что-то, но ветер относит его слова в сторону, и Адам больше ничего не слышит.

Выкрашенные белой краской камни стоят на одинаковом расстоянии, метрах в десяти друг от друга, – две параллельные линии вдоль каньона. По обе стороны от камней торчат флажки. Белые и красные ленты, привязанные к длинным палкам. Они хлопают и трепещут на ветру.

Адама охватывает волнение и страх. Он знает, что это за место.

Здесь стартует гонка Блэкуотера.

5

Пятница, 1-е число, 18:03–36 часов

На стартовой линии холодно. Они собирают кучу веток, которые когда-то принесла река, и складывают пирамидку. Адам вынимает искровой разрядник и поджигает дрова. Они смотрят, как пауки бросаются врассыпную.

Кейн достает из мешка с припасами два серебристых пледа и протягивает один Адаму. Плед легкий, почти невесомый, но достаточно большой, чтобы Адам мог в него завернуться целиком. Это не плащ и не одеяло – защищенный теплоизолятор.

– Он бережет тепло, – поясняет Кейн. – Непромокаемый. Выдерживает экстремальные температуры.

– Ты всегда с собой два возишь?

– Их раздавала Небесная база. На последних двух гонках.

Адам кутается в плед и моментально согревается.