Примерные девочки Сегюр София
– Да, знают. Я им рассказала, но они знают и то, как вы раскаялись и как вы хотите загладить свою вину. Девочки вас любят по-прежнему.
Соня поблагодарила няню и принялась заниматься.
Госпожа де Флервиль задала ей уроки, объяснила их, принесла также книги для чтения, вышивание, и, видя, что она ведет себя умно, послушно и старается загладить прошлое, сказала, что вечером, перед сном, она может прийти в гостиную, проститься с подругами и помолиться вместе с ними.
Соня обещала вести себя хорошо и благодарила за доброту. Госпожа де Флервиль еще раз поцеловала девочку и сказала, что перед прогулкой придет спросить ее уроки и задать новые после обеда.
Соня примерно занималась, и время пролетело незаметно. Она удивилась, когда Лиза принесла ей второй завтрак.
– Уже? Разве пора завтракать?
– Да. Разве вам не хочется есть?
– Хочется, только я не думала, что уже столько времени. Что вы мне принесли на завтрак?
– Свежее яичко, хлеб с маслом, котлетку, кусок курочки, картофель под белым соусом. Но пирожного нет, госпожа де Флервиль сказала, что арестантам пирожных не полагается и что вы умница, а потому не удивитесь этому.
Соня покраснела от удовольствия, услышав эту похвалу.
– Спасибо, милая Лиза, – сказала она, – и поблагодари госпожу де Флервиль, что так хорошо обо мне думает. Она так добра, что все возле нее становятся добрыми. Я надеюсь, что скоро стану такой же доброй, как мои подруги.
Лиза была тронута такой скромностью, она поцеловала Соню и сказала ей:
– Будьте покойны, барышня, вы уже становитесь доброй. Погодите, приедет ваша мачеха и не узнает вас совсем.
Соня испугалась этого предполагаемого возвращения мачехи, она старалась не думать о нем. Когда девочка позавтракала, Лиза, убирая тарелки, сказала, что она сейчас вернется:
– Мы погуляем с вами, барышня, с часик. Потом вы еще позанимаетесь, а после обеда опять пойдем гулять.
Соня провела день не очень скучно. Камила, Мадлен и Маргарита каждый раз дожидались выхода Лизы из карцера, чтобы расспросить ее, что делает и что говорит Соня.
– Что, она грустит? – беспокоилась Камила.
– Очень ей скучно? – вторила ей Мадлен.
– Она сердится на меня? – спрашивала Маргарита.
Лиза ответила им, что Соня с такой кротостью, так безропотно переносит заключение, что нет никаких сомнений: выйдя из карцера, она исправится навсегда и никогда больше не доведет себя до наказания.
Вечером госпожа де Флервиль пришла за Соней. Камила, Мадлен и Маргарита с нетерпением ожидали ее в гостиной.
– Вот вам и Соня, дети. Только не такая, какой была третьего дня, а добрая, тихая, умная Соня. Мы прежде сожалели о ней, теперь станем ее крепко любить – она стоит того.
Соня бросилась обнимать и целовать подруг, плакала от радости. Она и Маргарита просили друг у друга прощения. Когда пришло время молиться, госпожа де Флервиль к обычным молитвам прибавила благодарственную молитву об исправлении кающихся.
Усердно помолившись, дети нежно поцеловались и пошли спать.
Глава XVIII
Коноплянка
Через месяц Камила и Мадлен сидели в саду на скамейке. Они плели корзинки из тростника, который Соня и Маргарита нарвали в канаве.
– Мадлен, Мадлен! – подбегая, закричала Соня. – Я принесла тебе хорошенького птенчика, я тебе дарю его.
– Что за птичка? – спросила Камила, отложив тростник, и бросилась навстречу Соне.
– Коноплянка. Маргарита увидела ее, а я поймала. Посмотри, какая она миленькая!
– Прехорошенькая, бедняжка! – воскликнула Камила. – Она, должно быть, боится. А маменька ее? Она, наверное, в отчаянии.
– Ничуть не бывало. Она сама выбросила его из гнезда, – начала рассказывать Маргарита. – Я слышу, что-то зашумело в кустах. А это бедная пичужка отбивается от своей мамаши, а та хочет выкинуть ее из гнезда. Матка ударила ее клювом, и бедняжка упала наземь без памяти. Я не смела до нее дотронуться, а Соня подняла и сказала, что она будет твоей, Мадлен.
– Спасибо, Соня! – Мадлен была очень тронута таким подарком. – Отнесем ее домой и дадим ей покушать. Камила, погляди, какая миленькая птичка! Какое хорошенькое красненькое брюшко.
– Прехорошенькая, посадим ее в корзинку, пока нет клетки.
Девочки побежали в комнаты показать коноплянку и попросить корзинку. На помощь им пришла няня:
– Вот вам корзинка, дети.
– Надо ей сделать постельку, – предложила Маргарита.
– Не нужно, – возразила Лиза. – Надо положить мох, а сверху шерстку, и выйдет претепленькое гнездышко.
– Пусть Мадлен кладет птенчика спать с собой, ему еще теплее будет, – не унималась Маргарита.
– Что ты! – испугалась Мадлен. – Я же могу раздавить его во сне! Нет-нет, лучше сделать, как говорит Лиза. Ты увидишь, как хорошо получится.
– Ах, Мадлен, позволь мне самой все устроить, – проговорила Соня. – Я умею делать птичьи гнезда. Пальмира, бывало, принесет птичку и сделает ей гнездышко.
– А как ты сделаешь?
– Не смотрите, ладно? Я покажу, когда все закончу. Лиза, дайте мне ваты и кусочек полотна.
– Зачем вам полотно? Рубашечку птичке сошьете?
Все дети засмеялись.
– Да нет же, Лиза, – улыбнулась Соня, – не для того. Вы увидите попозже, а сейчас дайте мне, что прошу.
Няня протянула девочке кусок ваты и полотна. Соня взяла коноплянку, встала в угол ко всем спиной, возилась там минут десять, наконец торжественно обернулась и закричала:
– Готово!
Дети, ожидавшие с большим нетерпением, бросились к Соне и стали искать птичку.
– Что это? Ни птички не видно, ни гнезда… – разочарованно пробормотала Мадлен.
– Да вот же они!
– Где?
– В корзинке.
– Да тут только клубок ваты.
– Это и есть гнездо.
– Где же птичка?
– В вате, ей там тепло.
Девочки вскрикнули, все руки сразу опустились в корзинку, чтобы вытащить бедную птичку. Дети боялись, что она задохлась.
Лиза подбежала, поскорее развернула вату, полотно и вынула коноплянку. Она, казалось, умерла, глазки были закрыты, клюв полуоткрыт, крылышки повисли, она не двигалась.
– Бедняжка! – закричали в один голос Лиза и три девочки.
– Какая ты, Соня! – напустилась на виновницу Маргарита.
Соня и смутилась, и сама была удивлена.
– Я не знала… Я не думала… – прошептала она.
– Зачем же бралась, если не знала? – наседала малышка.
– Перестаньте, Маргарита, не сердитесь, – вмешалась няня. – Видите, Соне жаль птичку не меньше вашего. Лучше попробуем оживить ее, она, кажется, еще не совсем умерла.
– Разве она может ожить?
– Попробуем все-таки! Соня, принесите мне немного вина.
Соня бросилась исполнять поручение, а Лиза тем временем раскрыла клюв птичке и потихоньку дунула в него. Потом, когда вино прибыло, няня влила две капли в клюв птички. Та слегка шевельнула крыльями.
– Двигается, двигается! – закричали дети.
В самом деле, через пять минут коноплянка ожила, стала двигаться, расправлять и складывать крылышки и стала такой же живой, как прежде.
– Так это Пальмира научила тебя так делать гнезда? – насмешливо спросила Маргарита.
– Да, – потупилась Соня. – Да, она всех птичек так заворачивает.
– И многих вырастила?
– Нет, они все умерли, а мы не понимали, отчего это.
– Как? Вы не знали, что птички задыхались без воздуха, в вате и тряпках? – воскликнула Лиза.
– Нет, – развела руками Соня. – Я не знала, что птички дышат.
– Вот это да! Всем птичкам нужен воздух, барышня, не то они задохнутся.
– Я не знала, – еще больше смутилась Соня.
– Хорошо, оставьте птичку на мое попечение, я позабочусь о ней и выращу для вас, Мадлен, – объявила Лиза.
И няня в самом деле стала растить коноплянку. Мадлен помогала ей: меняла шерсть в гнезде, чистила клетку, крошила для птички яички, хлеб и смешивала все это с молоком. Птичка привязалась к девочке. Мадлен назвала ее Мими, и та охотно шла на зов и часто садилась к хозяйке на руку во время уроков.
Дверцы клетки были всегда открыты, и коноплянка влетала в нее только спать и есть, а остальное время порхала по комнатам, вылетала в сад, садилась на ближние деревья, но никогда не залетала далеко. Стоило только Мадлен позвать: «Мими! Мими!», она тотчас возвращалась, садилась ей на голову или на плечо и стучала клювом, точно целовала.
По утрам Мими часто будила Мадлен на рассвете, садясь к ней на плечико, бегая по шейке и тукая клювом в ухо или в губы. «Уйди, Мими, – говорила хозяйка – дай мне поспать». Коноплянка летела в клетку, сидела там несколько секунд, а потом снова возвращалась к сонной девочке и начинала насвистывать ей песенки. «Замолчи, Мими», – говорила Мадлен, и птичка замолкала, поворачивала головку вправо-влево, вертелась, подпрыгивала и садилась на нос хозяйке. Та опять просыпалась. «Ах, шалунишка, – говорила она, – если ты не перестанешь мне надоедать, я тебя завтра запру». Но Мими не переставала, а Мадлен все не запирала ее.
– Что с тобой, Мадлен? Ты сегодня такая усталая, – сказала как-то вечером госпожа де Флервиль дремавшей Мадлен.
– Ах, мама, мне хочется спать, глаза так и слипаются.
– Бьюсь об заклад, тут Мими виновата, – вставила Маргарита.
– Как Мими может ее усыплять? – удивилась госпожа де Розбур. – Ты часто говоришь, не подумавши, Маргарита.
– Сейчас вы убедитесь, что я сказала вполне подумавши. Когда дремлется, значит, хочется спать.
– О, наверное! Да ты рассуждаешь не хуже Мими, – отозвалась мать малышки, и все засмеялись.
– Не смейтесь надо мной, – обиделась Маргарита. – Итак, когда хочется спать, значит, нужно спать. А отчего нужно спать? Оттого, что не выспался, а если не выспался, значит, кто-нибудь или что-нибудь помешало. Вот этот кто-нибудь и есть Мими, она будит Мадлен каждый день на рассвете, то клюет ей лицо, то свистит над ухом, то прогуливается у нее по лицу. Вот отчего Мадлен хочется спать, а виновата в этом Мими.
– Браво, Маргарита! – восхитилась госпожа де Флервиль. – Ты отлично рассудила! Но как же птичка выделывает все эти штуки?
– Мадлен слишком добра, она не хочет запирать Мими в клетке, а потому ей от нее и достается.
– Так всегда, Маргариточка, бывает, – кивнула головой госпожа де Флервиль, – если кого-нибудь избалуешь. Но если говорить серьезно, Мадлен, надо отучить Мими от этих дурных привычек. Ты несколько дней ходишь бледная, так и заболеть недолго. Я тебе советую идти сейчас спать и запереть дверцы в клетке, а как встанешь – отворишь.
– Да, маменька, я пойду спать, – вздохнула Мадлен. – Я ужасно устала и запру Мими. Только, боюсь, как бы она завтра не стала биться и шуметь, как сумасшедшая.
– А пусть пошумит – потом привыкнет.
Мадлен простилась со всеми и пошла спать. Она заперла дверцу клетки и тотчас заснула.
На следующее утро, едва стало рассветать, Мими по привычке собралась разбудить барышню, но обнаружила, что дверца заперта. Коноплянка долго пробовала отворить ее клювом, но не могла, рассердилась и стала биться головой о клетку. Затем принялась кричать, разбрасывать клювом просо, летать по клетке, вскочила в стаканчик и в сердцах разбрызгала всю воду.
Мадлен проснулась, услышав, какую суматоху подняла птичка, но потом опять заснула и проспала, пока няня не пришла будить ее. Она тотчас поспешила отворить клетку. Мими выскочила не в духе и больно клюнула Мадлен в щеку, точно в отмщение за заключение.
– Ах, какая злая птичка! – закричала Мадлен. – Так ты сердишься? Поди сюда, Мими!
Мими не слушалась, она села на оконницу и надулась.
– Мими, слушайся! Иди сюда, негодница!
Коноплянка вместо ответа отвернулась и пустила струйку помета прямо на руку Мадлен.
– Ах, невежа! Погоди, я тебя поймаю. Лиза, пожалуйста, помогите мне поймать Мими и посадить ее в карцер.
Лиза все видела и смеялась проказам Мими. Она взяла половую щетку и стала загонять птичку в клетку. Наконец ей это удалось. Мадлен тут же заперла дверцу.
Только через два часа Соня, Маргарита и Камила, которым Лиза и Мадлен рассказали все, вымолили для Мими прощение, и все девочки пришли открыть клетку. Мими не шевельнулась.
– Полно, Мими, – сказала Камила, – будь умницей, не дуйся, мы пришли с тобой поздороваться, как обычно.
Мими все дулась и не шевелилась.
– Ах, злюка! – сказала Маргарита.
– Прямо как я прежде, – заметила Соня. – Она сердится оттого, что ее заперли, как и я сердилась. Она тоже все хотела разбить и сломать, как я рвала книгу, бумагу, раздавила перо. Надеюсь, она раскается, как я. Мими, Мими! Проси же прощения.
– Не хочет! – расстроилась Камила. – Ну, оставим ее в покое. Когда перестанет дуться, тогда мы простим ее.
Открыли окна. Как только Мими увидела деревья и небо, она не выдержала, весело вылетела из клетки и взлетела на одну из самых высоких в саду елей. Дети пошли гулять, оставив Мими на свободе поразмыслить о своих шалостях.
Через час они вернулись. Мими прыгала и перелетала с дерева на дерево.
– Мими, голубушка, – позвала Мадлен, – пора домой, я тебе хлебца дам.
– Кви-кви! – ответила Мими насмешливо, кивнув головкой.
– Полно же, Мими, послушайся, лети домой.
– Кви! – пискнула коноплянка и полетела дальше, в рощу.
– Она злая и сердитая, – сказала Соня, – ее бы надо наказать.
– И накажем, – кивнула Мадлен. – Как только вернется, я ее запру в клетку и не выпущу, пока она не попросит прощения.
– А как птичка должна просить прощения? – спросила Соня.
– А вот как: когда я протяну в клетку руку, она должна сесть на нее вежливо, тихонечко постукать клювом, а не щипать руку, как утром.
– Правда твоя, Мадлен, – согласилась Камила, – с ней надо построже, она слишком избалована.
Дети пошли заниматься, потом играли, потом пообедали, а Мими все не было. К вечеру девочки стали беспокоиться, они несколько раз ходили в сад и в рощу искать коноплянку, но Мими не отвечала и не появлялась.
– Боюсь, не случилось бы с ней беды, – заволновалась Мадлен.
– Может быть, она заблудилась и не может найти дорогу? – предположила Маргарита.
– Этого не может быть! – утешила ее Камила. – Птицы не могут заблудиться, они хорошо видят и сразу найдут дом.
– Мими, может, все еще дуется? – подала голос Соня.
– Если дуется, значит, у нее дурной характер, и в таком случае пусть переночует в саду, – решила Мадлен. – Тогда поймет, какая разница между теплой клеткой, где есть и вода и семена, и сырым лесом, где нечего есть и пить.
– Бедняжка Мими! – покачала головой Соня. – Как нехорошо злиться!
Настала ночь, дети легли спать, а Мими все не было. Девочки не раз вспоминали о ней вечером и собирались поутру отправиться на поиски коноплянки.
– Может, после этого она перестанет улетать так далеко? – сказала Мадлен.
На следующее утро госпожа де Розбур сама возглавила поисковую экспедицию. Они обошли всю рощу, крича: «Мими, Мими!», но поиски были неудачными. Девочки возвращались назад грустные и исполненные беспокойства.
Вдруг Маргарита, шедшая впереди, подпрыгнула и вскрикнула.
– Глядите, глядите! – она указала на кучку перьев, возле которой валялась знакомая всем голова несчастной Мими.
– Мими! Мими! Бедная Мими, – закричали дети, – тебя разорвал коршун или ястреб!
Госпожа де Розбур наклонилась, чтобы хорошенько рассмотреть перышки и головку. Да, это были останки несчастной коноплянки, павшей жертвой дурного расположения духа.
Девочки молчали, Мадлен плакала. Она подобрала то, что осталось от птички, чтобы похоронить и поставить на могиле памятник.
Когда дети вернулись домой, госпоже де Розбур нетрудно было выхлопотать для них отмену занятий на сегодняшний день ради похорон Мими. Дети вырыли могилку в маленьком садике, сложили туда бренные останки птички, завернутые в тряпочки и ленточки, сверху набросали цветов и засыпали могилу землей. Затем при помощи каменщика они сложили из кирпичей памятник, на котором была следующая надпись (писала Камила, у нее был отличный почерк):
«Здесь покоится Мими, своей ласковостью и миловидностью она радовала хозяйку до того дня, когда погибла жертвой своего каприза. Смерть ее была ужасной, ее разорвал ястреб. Останки Мими, найденные безутешной хозяйкой, покоятся здесь.
Флервиль, 20 августа 1856 года».
Таков был печальный конец непослушной коноплянки.
Глава XIX
Иллюминация
Соня жила в Флервиле около года, а от мачехи все еще не было ни малейшего известия. Девочка не беспокоилась, напротив, это молчание успокаивало ее, Соня втайне надеялась, что мачеха навсегда покинет ее. Ей счастливо жилось с подругами; чем больше жила она с этими примерными девочками, тем лучше становилась, в ней развивались добрые чувства, забытые при жестокой мачехе.
Госпожа де Флервиль и ее друг госпожа де Розбур были очень добры и внимательны к детям, но не баловали их. Постоянно заботясь о счастье и удовольствии своих дочерей, они не забывали об их нравственном воспитании и, делая их счастливыми, учили их быть добрыми и готовыми забывать о себе для счастья других. Пример матерей действовал на детей, в том числе и на Соню.
Однажды госпожа де Флервиль вошла к Соне с листком бумаги в руках.
– Соня, – сказала она, – вот письмо от твоей мачехи.
Соня вскочила со стула, покраснела, потом побледнела. Она опустилась на стул, закрыла лицо руками и с трудом удерживалась от слез.
Госпожа де Флервиль, видя ее волнение, поспешила успокоить девочку:
– Бедняжка Соня, ты, верно, думаешь, что мачеха вернется и возьмет тебя. Не беспокойся, она, напротив, пишет мне, что ее отсутствие продлится неопределенное время. Она сейчас в Неаполе, где вышла замуж за какого-то польского графа Благовского, и одним из условий брака постановлено, что ты с ней жить не будешь. Поэтому мачеха просит поместить тебя в какой-нибудь пансион.
Соня покраснела и умоляющими, испуганными глазами смотрела на госпожу де Флервиль.
– Если только, – продолжала с улыбкой госпожа де Флервиль, – я не предпочту оставить тебя здесь. Что скажешь, Сонюшка? Хочешь отправиться в пансион или остаться с нами, быть моей дочерью и сестрой твоих подруг?
– Я хочу остаться с вами! – бросилась к ней Соня. – О, будьте по-прежнему добры ко мне, позвольте мне любить вас, как мать, почитать вас, как родной дочери, и стараться быть достойной ваших любви и забот.
Госпожа де Флервиль прижала девочку к сердцу:
– Так решено, милая, ты останешься со мной, будешь мне дочерью, как Камила, Мадлен и Маргарита. Я знала, что ты предпочтешь нас лучшему парижскому пансиону.
– Спасибо, что вы так угадали мои чувства. Я боюсь только, что вам придется много тратить на меня…
– Об этом не беспокойся, отец оставил тебе богатое наследство – хватило бы не на одну тебя, а на десять девочек.
Поцеловав еще раз госпожу де Флервиль, Соня побежала известить обо всем этом подруг. Радость была всеобщая, девочки стали прыгать, танцевать и так кричали от радости, что на шум прибежала Лиза.
– Что это? Господи, что это значит? Танцы, крики! Ну, в другой раз я буду поумнее, кричите сколько угодно, не прибегу. Только я еще ни разу не слышала, чтобы дети кричали подобным образом!
– Если бы вы знали, Лиза, какое счастье! – прыгала Маргарита. – Потанцуйте с нами. Какое счастье! Какая радость!
– Да в чем дело? К чему мне плясать? Объясните же.
– Соня останется у нас навсегда, навсегда! Госпожа Фичини вышла замуж. Ха-ха-ха! Она теперь замужем, она теперь графиня Благовская! Они не хотят брать Соню… Какая радость! Какое счастье!
И снова начались пляски, прыжки, крики еще сильнее. Лиза тоже присоединилась к детям, и поднялась такая суматоха, что весь дом сбежался узнать, что за шум. Всех обрадовала новость, потому что Соню в замке любили и жалели, что у нее такая злая мачеха.
Наконец дети устали плясать, и все четверо повалились на диван. Няня устала не меньше их.
– Ну, дети, – сказала она, – знаете ли вы, что во время больших празднеств зажигают иллюминацию? Сделаем же и мы сегодня иллюминацию в честь Сони.
– Как мы ее сделаем? – спросила Камила. – Нужны плошки.
– Сами наделаем! – заверила девочек Лиза.
– Из чего? Как?
– Из скорлупок орехов, желтого воску и фитиля.
– Браво, Лиза! Какая ты умница! Дай я тебя поцелую! – закричала Маргарита и бросилась целовать няню.
Камила, Мадлен и Соня последовали ее примеру. Дети чуть не задушили Лизу в объятиях, и той пришлось спасаться бегством. Дети побежали за ней вдогонку, но няня заперлась в своей комнате.
– Лиза, Лиза! Отопри, пожалуйста, – стучала в дверь Маргарита.
Камила, Мадлен и Соня кричали наперебой:
– Лиза, милая Лиза! Мы тебя поцелуем всего полтораста раз!
– Лиза, голубушка, отвори! Нам надо кое-что сказать тебе.
– Лиза, дорогая, только немножко еще поплясать, и все!
– Хорошо, хорошо! Только не разбейте носы о мою дверь, а я сейчас щелкать начну, – сдалась няня.
И в самом деле, послышалось «щелк-щелк», «крак-крак».
– Что это она там делает? – спросила Соня. – Точно каштаны печет, а они трескаются.
– Погоди, я погляжу в замочную скважину, – проговорила Маргарита. – Ничего не видно… Она стоит к нам спиной и что-то делает, только не видно что.
– Постойте… Я вот что придумала: выйдем потихоньку, обойдем дом и подглядим в окно, там невысоко. – предложила Камила. – Она не ожидает этого и не успеет спрятать.
– Отлично! – похвалила Соня. – Только потихоньку, пойдем на цыпочках, и ни гу-гу!
И дети потихоньку вышли на двор, на цыпочках обошли дом и подошли к Лизиным окошкам. Хотя окно и было в первом этаже, но все-таки высоко для девочек. Вокруг дома шла решетка, и по знаку Камилы дети взобрались на нее. Через мгновение четыре головки заглянули к Лизе в окно. Няня вскрикнула и поскорее накрыла передником комод, на котором что-то делала. Но уже было поздно, дети все увидели.
– Орехи, орехи! – кричали они. – Лиза щелкает орехи для сегодняшней иллюминации!
– Ну, уж коли я попалась, так идите помогать мне делать плошки.
Дети спрыгнули с решетки, обежали, только уже не на цыпочках, вокруг дома и шумной толпой влетели к Лизе в комнату, двери не были заперты.
Лиза наготовила уже много скорлупок, оставалось почистить их и залить воском или салом. Дети вынули ножики и с таким рвением принялись за чистку, что через час было готово двести плошек.
– Хорошо, – сказала Лиза, – теперь пойдемте за горшочком жира, за фитилями, за кастрюлькой с носиком и за жаровней.
Девочки побежали с няней на кухню и в прихожую, спросить все необходимое для иллюминации. Когда вернулись назад, Камила взяла ложку жира и положила в кастрюльку, Мадлен наполнила углями жаровню. Лиза развела огонь, Соня и Маргарита расставляли скорлупки в ряд на комоде. Когда жир растопился, Лиза стала разливать его в скорлупки, и, пока он еще не застыл, дети втыкали в каждую плошку маленькие фитили.
Все это заняло довольно много времени. Но наконец жир застыл и отвердел, и плошки были сложены в две корзинки.
– Ну, – сказала Лиза, – главная работа закончена. Теперь надо расставить плошки по окнам, на каминах, на столах, а после обеда, как стемнеет, зажжем иллюминацию.
Госпожи де Флервиль и де Розбур работали в гостиной, когда вошли Лиза и дети, неся корзиночки.
– Что это вы несете? – поинтересовалась госпожа де Розбур.
– Плошки, – ответила Камила. – Сегодня будет иллюминация по случаю свадьбы госпожи Фичини и в честь того, что Соня остается с нами.
– Какие миленькие плошки! – восхитилась ее мать. – Где вы их достали?
– Мы сами сделали, маменька, Лиза нам показала, а мы ей помогли делать.
Дамы нашли, что дети отлично все придумали, и стали помогать им расставлять плошки. Обед, казалось, длился чересчур долго, дети сгорали от желания увидеть иллюминацию. После трапезы пришлось подождать, пока стемнеет. Дети пошли с маменьками немного прогуляться, а сумерки, казалось, не желали наступать. Наконец Маргарита закричала, что видит звездочку, это означало, что время зажигать иллюминацию. Все поспешно пошли в комнаты и принялись зажигать плошки.
Дети встали посреди гостиной, чтобы полюбоваться на дело своих рук. Ряды огоньков были очень красивы. Девочки пришли в восторг, они хлопали в ладоши, прыгали. Дамы предложили поиграть в прятки. Лиза и маменьки играли с ними, прятались во всех комнатах, бегали по коридорам, по лестницам, немножко плутовали, много хохотали, и всем было очень весело.
Веселились целых два часа, но пора было и спать. Перед сном детям дали поужинать: пирожков, сливок и фруктов. Лизу пригласили ужинать с детьми. Няня была очень скромна, а потому сначала отнекивалась. Но дети видели по ее глазам, что и няня не прочь полакомиться, а потому окружили ее, притащили к столу, усадили и угощали ее так, что она не могла съесть всего. Тогда дети завернули в бумагу разных лакомств и принудили Лизу взять все с собой. Няня поблагодарила всех, перецеловала и пошла готовить девочкам постели.
Соня также благодарила Камилу, Мадлен и Маргариту за их доброту и любовь и пошла спать вполне счастливая.
Глава XX
Бедная женщина
Читать бесплатно другие книги:
