Пикирующий глиссер Стрельцов Иван

Пуф-ф – едва слышно звучал выстрел, затерявшись в многочисленных переходах особняка, следом звенела скатывающаяся со ступенек горячая латунная гильза. Оба охранника, получив по пуле в лоб, заваливались лицом вниз на крышку стола. В течение трех минут все было кончено.

– Ваш выход, – спустившись в холл, объявил Семен и подмигнул Салману. Чеченец в ответ кивнул, потом глазами указал на Казима. Тот перехватил автомат двумя руками и, отворив невысокую металлическую дверцу, ступил на узкую винтовую лестницу. Казим успел сделать всего три шага, когда из глубины хранилища раздался громкий, как взрыв, оружейный выстрел…

От случайностей никто не застрахован, даже в самом идеальном плане может оказаться прореха, нанесенная самим провидением или, может, злым роком.

По служебной инструкции все охранники должны были находиться строго на своих постах. Незадолго до приезда «проверяющих» охранник из хранилища, будучи свояком старшего смены, поднялся наверх, чтобы обсудить предстоящий юбилей совместной жизни со своей благоверной.

Увидев хозяина банка, он поспешил на пост, но, спустившись на десять ступенек, замер, заинтересовавшись, чего это Гельтман после собственного торжества пожаловал на рабочее место. И всю картину убийства одного из охранников и свояка увидел воочию. Страх вооруженного, но не подготовленного человека был ужасным. Тенью скользнув вниз, он метнулся к своему столу и до упора вдавил тревожную кнопку, даже не подозревая, что уже три дня как сигнализация, выведенная на центральный пост вневедомственной охраны, бездействует благодаря «стараниям» заместителя начальника службы, который во время очередного своего дежурства совместил «полезное с приятным».

Услышав, как под ногами спускающегося чеченца завибрировали ступеньки винтовой лестницы, охранник укрылся за своим рабочим столом, выставив перед собой помповое ружье. Когда среди прутьев перил замелькали ноги абрека, он лихорадочно надавил на спусковой крючок. Заряд картечи угодил чуть ниже коленной чашечки, разрывая мышцы и дробя кость.

Казим взвыл и кубарем скатился по лестнице вниз. Едва его тело распласталось на полу, охранник выстрелил, на этот раз превращая голову боевика в кровавое месиво.

Сверху затарахтели автоматные очереди, тупорылые пистолетные пули с пугающими звуками отскакивали от бетонного пола и тут же рикошетили от стен, уродуя рваными отметинами деревянную мебель. Шквал свинцового дождя был совершенно не опасен для засевшего в углу охранника, но ощутимо давил на его не подготовленную к таким ситуациям психику.

Парень сорвался и, вскинув вверх ствол помповика, открыл ответный огонь. Зазвучали выстрелы, один, второй, третий…

– Пять! – зарычал Салман, напряженно считавший выстрелы из подвала. Ему доводилось стрелять из «мосбергов», которыми были вооружены сотрудники службы безопасности банка, поэтому он хорошо знал, что магазин этих ружей вмещает лишь пять патронов. Хотя оставался риск, что шестой патрон может оказаться в патроннике, но на этот счет он не задумывался. Едва ружье замолчало, ринулся вниз. В несколько прыжков чеченец оказался в хранилище. Охранник сидел на корточках, привалившись к стене и лихорадочными движениями дрожащих рук пытался вогнать пластиковый цилиндр патрона в подствольный магазин. Будь он лучше подготовлен, участь чеченца была бы решена, да и свою жизнь он смог сохранить, воспользовавшись служебным пистолетом в кобуре на поясе. Но охранник упорно пытался зарядить ружье, не замечая катившихся по искаженному страхом лицу капель пота…

Увидев перед собой черный зрачок «макарова», он выронил ружье и только успел прошептать:

– О, боже…

– Хорошо, что банки строят звуконепроницаемыми, – усмехнулся всезнайка Серафимов, когда из подвала донеслись два пистолетных выстрела. – А то после всей этой канонады и без сигнализации милиция примчалась бы со всей области.

– Хорошо все, что хорошо кончается, – философски отреагировал на тираду капитана Дудиков, потом посмотрел на застывшего соляным столбом посреди холла банкира и спросил: – Лоцман, что с этим будем делать?

Но, не дождавшись ответа Лацюка, Гельтман с мольбой в голосе нервно заговорил:

– Господа, не убивайте меня, я заплачу, хорошо заплачу. В моем кабинете в сейфе лежат двести тысяч евро. Это хорошие деньги, особенно кэшем. Я эти деньги держал на случай форс-мажора, номера банкнот нигде не фигурируют. Прошу… не убивайте, – на Валерия с надеждой уставились круглые карие глаза, блестя слезой.

– Ну, банкир, смотри, – выдохнул ему прямо в лицо Семен. – Если что, из-под земли откопаем.

– Нет-нет, что вы, – часто закивал Гельтман, обреченный на смерть всегда готов верить в спасение, хотя умом понимает весь абсурд.

– Веди, – милостиво кивнул Янки, потом посмотрел на стоящих возле лестницы чеченцев, не спускавших с них настороженных взглядов во время разговора. – Эй, абреки, вы как? В доле?

– Я иду, – согласился высокий горбоносый вайнах с узким хищным лицом.

– Нас ждет Салман! – попытался его остановить приятель, но тот был непреклонен.

– Фомка есть, кувалда есть, дисковая пила тоже есть, – он пнул объемную дорожную сумку, в которой загремели металлом инструменты. – Сами быстро вскроете сейф.

– Ладно, – махнул рукой второй вайнах, понимая, что деньги лишними не бывают, а с мертвецами делиться не нужно. Он поднял сумку и направился к лестнице, ведущей в подвал.

Кабинет главы банка находился на третьем этаже, отдельно от всех помещений. Из окна был вид на море, которое открывалось сквозь немногочисленные постройки домов. Дорогая старинная мебель придавала особый благородный шик рабочему месту главы «Коммерческого кредита», но вошедшим вслед за банкиром было не до эстетических смакований.

Чеченец, следовавший за Гельтманом, едва перешагнул порог кабинета, как тут же рванул из-за пояса «стечкин», намереваясь с разворота выстрелить в Дудикова. Но бывший спецназовец был начеку, он проворно выхватил из ножен широкий «медвежий» кинжал, детище немецких оружейников середины XIX века, за который он, завзятый охотник, дал цену иномарки средней руки. Обоюдоострый клинок легко рассек бицепс боевика. Янки не дал противнику и мгновения на осознание опасности. Левая рука мертвым хватом захватила боевика за жесткие кудрявые волосы, задирая голову и натягивая кожу на горле. Клинок кинжала второй раз погрузился в живую плоть, распарывая ее из стороны в сторону.

– Теперь ваша очередь, господин банкир, – ощерился Дудиков и перешагнул через агонизирующее тело.

– Но как же деньги? – побелевшими от страха губами прошептал Гельтман.

– Кому нужны жалкие двести кусков, когда на кону сто «лимонов», – засмеялся Семен, делая шаг к банкиру.

Вид сучащих по изумрудному ковру ног, широкое лезвие кинжала, по которому тяжело стекала густая, как мазут, бурая кровь, и хищно оскаленное лицо Янки – вот что в последнее мгновение своей жизни увидел банкир. Он закатил глаза и рухнул на пол. Когда к Юрию Львовичу приблизился Семен, сердце финансиста уже не билось…

Жужжание дисковой пилы, грохот кувалды длились всего несколько минут, затем наступила звенящая тишина…

«Да, специалисту вскрыть абонированный сейф – это как мне банку килек», – подумал Лацюк и жестом сделал Серафимову знак «будь наготове». Действительно, еще неизвестно, что взбредет в голову новоиспеченным миллионерам, вдруг с ходу начнут палить. Тогда снова придется план корректировать.

Чеченцы вскоре появились, сгибаясь под тяжестью двух сумок. Увидев только милиционеров, Кошмар на ходу бросил:

– Где остальные?

– Премию зарабатывают, сейчас будут, – отрывисто бросил Лацюк, пропустив вперед абреков, он вытащил из кармана мобильник и набрал номер брата. Услышав ответ, коротко приказал: – Все на мази, Леха. Встречай, выезжаем…

– Понял, жду, – напрягся старшина второй статьи Козачук, телефон был ему уже не нужен, и пластиковая коробочка полетела в темно-зеленую воду, по которой, как диковинные медузы, медленно расходились разноцветные масляные пятна.

День в испытательном центре, несмотря на законные выходные, выдался безумно насыщенным. Причина, как всегда, крылась в одном из двух – если не ЧП, то приезд начальства. В данном случае выпал второй вариант, программа предварительной обкатки ныряющих глиссеров была окончена. Теперь катера спецназовцев предстояло выводить из акватории бухты на большую воду. А подобные испытания проводились в присутствии главного конструктора, вот его, родного, завтра и ждали.

Оба глиссера с раннего утра были спущены на воду, их двигатели и приборы протестированы, баки доверху заправлены, в ожидании команды «закончить регламентные работы» моряки сидели в уютном домике испытателей и развлекали себя игрой в домино и чтением прессы.

Алексей Козачук в несколько отрывистых затяжек докурил сигарету, задумчиво глядя в горловину бухты, обычно там «дремал» сторожевик. Но сегодня был выходной и никаких испытаний не намечалось, а потому погранцы отдыхали.

Окурок упал на бетон причала и зашипел под жесткой подошвой флотского ботинка. Алексей пересек пирс и остановился возле небольшого металлического контейнера, где хранилась всякая мелочовка. Незаметно осмотревшись, старшина наклонился и запустил руку под контейнер, там лежал завернутый в промасленную тряпицу «ТТ» с навинченным глушителем и «лимонка». Оружие он пронес на территорию базы два дня назад специально для этого случая.

Взведя курок, Алексей сунул пистолет под бушлат и ровным шагом направился в сторону домика испытателей, который по непонятной причине называли на авиационный манер «эскадрильей».

В помещении работала пара «козлов», мощных самодельных калориферов, отчего стояла практически африканская жара. Почти все испытатели и спецы, обслуживающие глиссеры, сидели без верхней одежды, пестрея полосатыми тельняшками.

– Ну, что там, Леха? – увидев вошедшего Козачука, спросил седоусый старший механик. – Команды «отбой» еще не было?

– Поступила другая команда, – остановившись в дверном проеме, мрачно произнес старшина второй статьи.

– Какая еще команда? – не понял кто-то из испытателей.

– А вот какая! – срываясь на фальцет, выкрикнул Алексей, доставая из-за пояса пистолет.

– Ты чего, пацан, антифриза хлебнул? – не удержался старший группы Иван Иванович.

Хлопок выстрела слился со звоном разлетевшегося на осколки графина.

– Быстро руки за голову и мордой к стене.

– Да у тебя всего семь патронов осталось, а нас одиннадцать человек. Разорвем на клочки, кто уцелел! – угрожающе прорычал стармех.

– Верно подмечено, кто уцелеет, – нервно засмеялся Алексей и левой рукой продемонстрировал рубчатый корпус оборонительной гранаты. – Никто не уцелеет.

– Ты не Козачук, ты засланный, сука, казачок, – растерянно пробормотал Иван Иванович, поднимаясь первый из-за стола и закладывая руки за голову.

Старшина пропустил эти слова мимо ушей, лишь произнес:

– Мне ваши жизни не нужны, но только попробуйте геройствовать, и эта лачуга станет для вас братской могилой, взрывчатки здесь полно.

Выйдя из «эскадрильи», Козачук прикрепил «лимонку» предохранительной чекой к рукоятке двери. Окна дома были надежно забраны стальными решетками, наружу оставался лишь один выход.

Встав неподалеку от головного глиссера, Алексей, чувствуя нервную дрожь в ногах, потянулся за очередной сигаретой, а заодно глянул на небо – быстро надвигались сиреневые сумерки. «Отлично, – подумал клятвоотступник, – еще час, и наступит глубокая ночь, а тогда нас и с противолодочными кораблями не взять»…

Пропустив чеченцев вперед, Лацюк оглянулся, – перепрыгивая через ступеньку, быстро спускался Дудиков, лишь от живота поднял большой палец, что означало – вопрос с абреком и банкиром разрешился без проблем.

Первым из здания банка вышел Серафимов, в своей милицейской форме он должен был воплощать надежность государственной системы и заодно отвлекать внимание будничностью ситуации.

Быстрым шагом спустившись с крыльца, он встал у «Мицубиси-Паджеро», следом вышли двое чеченцев, впереди боевик по прозвищу Испанец, чуть поодаль Кошмар.

Выстрелов из дома напротив никто не услышал, лишь Салман Гильядов запоздало сообразил, что дело нечисто, когда увидел, как его боец покатился кубарем по ступенькам, выронив туго набитую сумку. Он рванулся было в сторону, но тут же левый бок обожгло пулей, впечатавшейся в бронежилет. И его развернуло на девяносто градусов. Когда вторая пуля ударила в центр груди и вместе с пластинами бронежилета вмяла в бока спрятанный под ним автоматический пистолет, боль пронзила все тело, выключая сознание. Выронив сумку, Кошмар посмотрел вокруг невидящими глазами и тяжело завалился на бок…

– Ходу! – рявкнул Лацюк, подхватывая сумку с крыльца, вторую уже забрасывал в салон Серафимов. Семен Дудиков проворно вскочил на водительское сиденье, и внедорожник, взревев мощным мотором, диким мустангом сорвался с места…

– Суки, – почему-то по-русски прошипел Салман, в бессильной ярости глядя вслед удаляющемуся «японцу». Забытье длилось лишь несколько мгновений, теперь наступило прозрение. Только сейчас до него дошло, почему менты вели себя так спокойно все время и даже не полезли в хранилище, чтобы выяснить, какие именно документы изымают чеченцы. «Они все знали заранее, Ильяс никуда не сбежал. Его похитили, допросили и убили», – полыхнула в мозгу огнем логичная мысль. Гильядов медленно поднялся, оглядываясь. Говоря откровенно, он бы и сам так же поступил с кяфирами, только почему-то не подумал, что хитрость и коварство, как палка, имеют два конца. Впрочем, признавать себя побежденным он без боя не собирался, сейчас взгляд вайнаха зацепился за пятидверную «Ниву» начальника уголовного розыска. Машина была на ходу, а значит, был шанс поквитаться.

Покачиваясь из стороны в сторону, Салман подошел к машине, отворил дверцу и сел на место водителя, но прежде чем повернуть ключ в замке зажигания, услышал где-то внизу металлический щелчок. Это был знакомый звук встающей на боевой взвод противопехотной мины.

«Паштет» – югославская мина, внешне напоминающая небольшую консервную банку. При надавливании на нее бойцу отрывало ногу по колено. Но в данном случае «паштет» служил взрывателем для пяти двухсотграммовых тротиловых шашек.

Устроенная ловушка была рассчитана на запутывание следов. Пока начнется расследование, пока весь клубок фактов расплетут, они получат дополнительную фору во времени. Что немаловажно, когда бежишь от закона и государственных спецслужб. Но в ловушку угодил чеченский подранок. Салман Гильядов все понял, его переиграли на все сто, оставалось лишь достойно умереть. «Догоню и врежусь», – решил он про себя и при этом немного подвинулся на кресле, тем самым освободив пружину ударника…

Мощный взрыв огненным кустом разметал «Ниву» на составные части в тот момент, когда в «Паджеро» рядом с водителем садился Николай Норкин, пряча под длинным плащом карабин с оптическим прицелом.

– Что это было? – спросил Лацюк, оглядываясь назад.

– Сюрприз мой сработал, – надавливая педаль газа, ухмыльнулся Дудиков.

– Почему именно сейчас? – с недоумением спросил майор, опытный оперативник, он не любил, когда планы рушились на ровном месте.

– Да мало ли, – пожал плечами Норкин, скручивая со ствола «СКС» мешающий цилиндр глушителя, потом предположил: – Скорее всего, кто-то из абреков оклемался. Я их бил, как в тире, по грудной мишени в центр, расстояние для головы большое, вот и боялся с первого раза не попасть. Поэтому и целился в грудь. Там вполне у хитрого чечена мог оказаться бронник, а «жучки», сам знаешь, без стального сердечника. Чебурек выжил, но судьбу не обманешь, или, как говорят сами мусульмане: «Так угодно Аллаху». Иншалла по-ихнему.

Говорил Николай будничным тоном человека, привыкшего к своей опасной и кровавой работе, где он всегда находился на самом острие, когда адреналин в венах заменил саму кровь, поэтому и вел себя, как будто знал истинную картину происходящего.

Тем временем Олег Серафимов дернул «молнию», распахивая одну из сумок, и вытянул наружу пачку больших листов, запаянных в пластиковую пленку. Бледно-голубые листы, украшенные гербом США, золотыми вензелями и печатями с голограммой, напоминали почетные грамоты.

– Ни фига себе, каждая картинка стоимостью в десять «штук»! – дурашливо заорал Семафор, потрясая пачкой облигаций.

– У-ау-а! – на ковбойский манер завыл Янки, одной рукой держась за руль, вторую протягивая за тяжелой пачкой, стоимостью в один миллион долларов.

– Умные люди говорят, главное не взять, а удержать, – наставительным тоном проговорил Николай, бросая отвинченный глушитель на «торпеду».

– Не каркай, унесем, – оборвал треп Валерий. Когда его «волонтеры» выполняли каждый свою миссию, выслеживая Кошмара с его абреками, роясь в прошлом ныне покойного банкира Гельтмана, он готовил отход для группы. Используя свои связи, каждому сделал загранпаспорт, причем имена были взяты из кладбищенской книги, в паспортах были проставлены все необходимые визы. Частые посещения курортов Турции с семьей позволили Лоцману и там завести себе «друзей», которые за хорошую плату готовы были выполнить любое «одолжение». Сейчас их в стамбульском аэропорту ждал чартерный рейс на Канарские острова, откуда их затем должны были увезти в город мечты Остапа Бендера Рио-де-Жанейро. Пока бы их искали на суше, они бороздили бы океанские просторы.

Средства на реализацию этого плана «волонтеры» выложили из своих загашников, не тронув капиталы, вложенные в бизнес. Это была компенсация брошенным семьям, хотя в глубине души каждый отдавал себе отчет, что, когда начнется расследование, все эти лавочки прикроют. Но по большому счету никого из бравой четверки это не волновало, они были хищниками по сути и двигались по жизни, как волки рыскают по степи. Главное, ухватить добычу за горло…

– Так, скоро на горизонте местный Порт-Артур, нужно подготовиться, – подал голос Николай Норкин, доставая из-под сиденья свой рюкзак.

– А чего готовиться? – не понял Серафимов. – Я в форме вхожу на КПП, вы следом за мной. Там вяжем дежурную смену, открываем ворота, и Янки заезжает. Делов-то на три минуты.

Выломать ворота тараном сейчас было невозможно. Террористы, первое время вламывавшиеся на территории военных баз таким образом на грузовиках, груженных взрывчаткой, заставили командование всерьез подумать о безопасности. Теперь даже в самой глубокой глуши въезд на территорию воинской части прикрывали противотанковые надолбы, которые можно было объехать лишь на небольшой скорости.

– Долго и хлопотно это, – буркнул Норкин, вытаскивая из рюкзака короткую и толстую трубу реактивного огнемета «шмель». – Как сказал вождь краснокожих, «мы пойдем другим путем»[7]. Янки, куда ветер, туда и дым, усек?

– Понял, – с серьезным видом кивнул Семен, искоса наблюдая, как Николай опускает боковое стекло.

Внедорожник к этому времени выскочил из-за поворота на финишную прямую, впереди замаячили ворота военно-морской базы, приземистое здание КПП и серые плиты бетонного ограждения. Норкин едва ли не наполовину высунулся в открытое окно, взваливая на плечо трубу «шмеля».

Выстрел утробно ухнул, выбрасывая со снопом реактивной струи светящийся шар портативной гранаты.

Термобарический заряд, врезавшись в ограждение рядом со зданием КПП, вспыхнул огромным огненным облаком и в долю секунды поглотил несколько проемов бетонного забора, а также разрушил тыльную стену контрольно-пропускного пункта, отчего обвалилась крыша.

«Мицубиси-Паджеро», не снижая скорости, молнией влетел в образовавшийся пролом и понесся в сторону сетчатой ограды испытательного центра.

Часовой у ворот мгновенно отреагировал на неожиданную опасность. Он успел снять с плеча автомат и, передернув затвор, с искаженным от страха лицом надавить на спусковой крючок. Тонкий ствол «АК-74» брызнул роем остроконечных стальных ос калибра 5,45, длинная очередь которых разорвала блестящую решетку радиатора и вонзилась в двигатель, дырявя патрубки насосов и клиня шестеренки мотора. Часть пуль, пробив днище, разлохматила резину передних колес, и все-таки «японец», как отчаянный камикадзе, успел сшибить ворота и накрыть ими часового. Но дальше внедорожник сдвинуться с места уже не смог.

С вышки загремел автомат второго часового, несколько пуль со звоном влетели в крышку капота, остальные подняли пыльные фонтанчики возле правой двери.

– Вот тебе и унесли! – раненым медведем заревел Норкин. Он выставил в открытое окно длинный ствол «СКС» и, почти не целясь, расстрелял оставшиеся четыре патрона. Автомат на вышке захлебнулся и смолк. Валерий Лацюк, который находился в пограничном состоянии между обуявшим его страхом и прорывавшимся наружу бесстрашием, вновь овладел собой. До пристани со спасительными катерами оставалось от силы сто пятьдесят – сто семьдесят метров, такое жалкое расстояние отделяло хищников от их спасения.

– На выход и ходу! – срывая голос, крикнул майор. Одновременно захлопали открывающиеся двери…

Виктор Савченко сам себе напоминал змею, лежащую в засаде, – появись жертва, он бы мгновенно сгруппировался и атаковал. А так морпех пребывал в состоянии сомнамбулы – ни живой, ни мертвый. Но едва прогремел взрыв «шмеля», все органы и члены разведчика заработали в боевом режиме.

Глаз морпеха мгновенно выхватил черный угловатый японский внедорожник, на предельной скорости мчавшийся к ограде испытательного центра. Руки привычно ухватили «АКСУ», пытаясь взять на прицел машину нарушителя, но короткоствольный автомат не позволял стрелять.

Джип снес ворота, придавив ими часового, который разнес ему моторное отделение. Перестрелка с охраной вышки тоже прошла без участия Стрелка, но зато когда наружу вывалился здоровенный мужик с карабином в руках, Виктор привычным движением соединил на голове этого урода целик мушки с прицельной планкой и плавно потянул спусковой крючок. Автомат дернулся в его руке, урода отбросило к машине, и он кулем повалился под колеса внедорожника. Следом за ним из джипа выскочили трое мужчин. Взгляд Виктора сразу приковал тип в милицейской форме. Конечно, его можно было принять за заложника, но не в этом случае. Тот в одной руке держал портативный пистолет-пулемет «скорпион», а другой прижимал к боку объемную сумку. Двое других были одеты во все черное, а один… (твою мать, знакомое лицо начальника уголовного розыска). Мушка прицела сместилась на милиционера, целиться в движущуюся цель – не то что в неподвижную.

Ту-ту-ту! – ударила короткая автоматная очередь. Стрелок сделал поправку и снова автомат ударил короткой очередью. Милиционер выронил баул и кубарем покатился по пожухлой траве. Сумку тут же подхватил начальник угро и, пригибаясь под тяжестью ноши, побежал в сторону причала.

Виктор перевел прицел на него, но автомат предательски молчал. Будь у него старый добрый, оснащенный оптикой «АКМ», он бы с одного выстрела снял каждого из четырех. А капризная «ксюха», оружие патрульных ментов, проще говоря, оружие ближнего боя. Вот все патроны и ушли на две цели. Впрочем, наличие патронов в автомате сейчас не имело никакого значения. Каждый боец отдельного офицерского отряда сам был одухотворенным оружием.

Бросив бесполезный «АКСУ», Савченко рванулся вперед. Взвившись над оградой, он слетел с дерева и пружинисто приземлился на территории базы…

– На выход, ходу! – выбираясь из салона джипа, заорал Валерий Лацюк, вытаскивая за собой тяжелый баул.

Следом выскочил Норкин со своим уже бесполезным карабином, но отбросить его не успел, со звоном осколками разлетелось лобовое стекло, вторая пуля продырявила ему горло. Кровь брызнула фонтаном в обе стороны. Хватаясь руками за горло, Николай упал под колеса внедорожника.

– К пристани, быстро! – не помня себя, кричал Лоцман. – Семен, прикрывай!

Олег Серафимов кубарем выкатился из задней двери «японца», Дудиков опередил его.

Выстрелы со стороны ограды звучали оглушающе. Оставшиеся в живых трое «волонтеров» знали со слов младшего Лоцмана, что испытательный центр охраняют лишь двое часовых, но в мозгах бывших военнослужащих Советской армии сработал рефлекс – все стратегические объекты, кроме колючей проволоки, контрольно-следовой полосы и патрульных с собакой, охраняли еще и автономно наводимые пулеметы.

В чудо-пулеметы Валерий Лацюк не поверил, но в силу своей специальности мог признать, что действительно был еще один секретный пост, о котором его младший брат мог и не знать.

– Янки, прикрывай, мы отходим! – закричал Лоцман, предусмотрительно забегая за высокий кузов внедорожника.

– Понял, достану его, курву, – скупо кивнул Дудиков. Бывший спецназовец даже за годы не особо напряженной работы личным водителем начальника уголовного розыска не утратил навыков и качеств воина и при первых выстрелах засек биссектрису стрельбы. Его взгляд впился в полуголые кроны платанов, росших за оградой базы, и как только изнутри дерева вспыхнул желтоватый огонек, похожий на электрическую сварку, понял, стрелок сидит там. Но выстрелить не успел. Он ухватил боковым зрением, как упал на землю Серафимов, тяжелый баул увлек Олега за собой, и он, не выпуская из рук свое богатство, полетел кубарем.

Бежавший за ним Лоцман лишь на мгновение затормозил, несколько раз с силой дернул за ручки сумки, выхватил из еще теплой руки друга его ношу и, сгибаясь под тяжестью, бросился в сторону лестницы, спускающейся к пирсу.

Блуждающий взгляд Дудикова неожиданно остановился на самодельной замшевой кобуре Семафора, из которой выглядывала рукоятка «скорпиона». Семен в два прыжка оказался возле убитого, рванул на себя пистолет-пулемет и из двух «скорпионов» открыл огонь по замаскированной точке. Двести метров слишком большое расстояние для «карманного» автоматического оружия, впрочем, Янки и не надеялся достать стрелка, главное было – сбить прицел. То, что произошло в следующее мгновение, превзошло все его ожидания.

Листва на платане вдруг ожила и сорвалась огромной кучей в сторону, скользнув по веткам, гигантский пучок листьев сиганул с дерева через ограду. В воздухе перекувыркнувшись, человек кошкой приземлился на ноги и бросился к стрелку. К этому моменту оба двадцатипатронных магазина «скорпиона» были расстреляны. Янки отбросил их в сторону и рванул из подмышечной кобуры табельный «ПМ».

Бум, бум, бум – гремели выстрелы из «макарова», но мчавшийся к нему навстречу мохнатый человек-куст, будто предвидя направление пули, уходил с траектории.

Восемь выстрелов прогремели, как одна короткая очередь. Ни одна из пуль не зацепила бегущего. Теперь, когда расстояние сократилось до тридцати метров, Семен уже смог четко разглядеть, что это никакой не взбунтовавшийся клубок листьев или лесной отшельник – леший. Это был человек в шуршанчике, заросший густой щетиной.

Мозг бывшего спецназовца напомнил: «Человек – значит, смертен». Янки отшвырнул «макаров» и рванул с пояса свой «медвежий» кинжал.

Через несколько мгновений он уже мог разглядеть лицо нападавшего. Несмотря на запавшие и густо заросшие щеки, Семен узнал того самого морячка, которого они подставили чеченам в качестве козла отпущения. Тогда задуманное не получилось. Но сейчас бывшего сельского хлопца, бывшего спецназовца Дудикова не интересовали высокие материи (почему беглец не подался в родные края, а, наоборот, засел возле базы), он видел только потенциальную жертву.

– Распластую, как порося, – скрипнул зубами Семен. Ослепленный яростью, он даже не обратил внимания, как приближающийся к нему морячок сложил на груди руки, правой вытягивая из чехла на запястье левой метательный нож. Бросил его также на ходу, легким взмахом от живота.

Вороненый кусок заточенного китайского железа, невидимый в полете для человеческого зрения, перевернулся лезвием вперед и с утробным звуком ударил «волонтера» в грудь, входя по самую рукоятку, плотно обмотанную нейлоновым фалом.

Острая боль пронзила тело Дудикова, он упал на колени, только успев прошептать:

– Как же так… – затем неловко завалился на спину, изо рта хлынула густая алая кровь.

Сумки, набитые облигациями Национального банка Соединенных Штатов Америки, казались просто неподъемными. Валерий Лацюк гнулся вопросительным знаком, но упорно тащил кровавый груз. Ведь это из-за этих цветастых бумажек они поставили на кон все, что имели.

Он бежал вперед из последних сил, не оборачиваясь, не мучимый мыслями, что с его друзьями, с которыми он за последние годы сжился как один организм. Но теперь каждый был за себя, потому что нет возможности ни отступать, ни маневрировать, не было пространства ни для того, ни для другого. Единственный шанс выжить – двигаться вперед, и как можно быстрее.

Вот уже и спасительная лестница, преодолев которую он окажется на пирсе. Ноги подгибаются, глаза заливает едкий пот, в груди набатом стучит сердце, но Лоцман не собирался останавливаться. Он уже видел цель своего кросса и брата рядом.

Алексей, стоящий на борту глиссера, также увидел брата, он соскочил на бетонное покрытие и бросился тому навстречу.

– Где остальные? – выхватывая из ослабевших рук одну сумку, встревоженно спросил старшина.

– На войне как на войне. Уходим, – прохрипел Валерий, сообразив, раз рядом не оказалось никого из «волонтеров», то уже и не будет…

Когда Виктор выскочил на причал, глиссер, уже развернувшись кормой, уходил в сторону открытого моря.

– Два брата-акробата, когти рвете? Ну, ну, – угрожающе пробормотал Савченко. Он проворно заскочил на борт второго глиссера, пробежал на нос, отвязал швартовочный конец, швырнул его на берег, потом запрыгнул на крышу кабины и скользнул в открытый люк. Рухнув в кресло рулевого, он наконец смог перевести дух и сосредоточиться. Но его глаза непрерывно следили за удаляющимся глиссером, а пальцы привычно щелкали тумблерами.

Автоматически закрылся люк, пневмозамок с шипением загерметизировал крышку. Ровно заработавший двигатель стал набирать обороты.

– Он сказал: «Поехали!» – и взмахнул рукой», – ощутив небывалый прилив энергии, засмеялся Виктор, разворачивая глиссер в сторону горловины бухты. Наконец все системы заработали в полном объеме, и за кормой катера взвился водяной гейзер, швыряя его в погоню за собратом.

Серые громады бетонных молов, охватывающие берега бухты, остались позади. Сейчас Савченко разогнал глиссер до предельной скорости, чувствуя себя пилотом гоночного автомобиля или даже боевого самолета. Тело вжалось в кресло, а пальцы намертво сомкнулись на штурвале.

День стремительно угасал, и разглядеть корму беглеца можно было с трудом. Виктор то и дело бросал взгляды на светящийся экран радара, где узконаправленный луч цепко удерживал в поле зрения первого «Ихтиандра».

В открытом море беглеца освещали залитые ярким светом торговые порты Новоморска и Комсомольска.

– Суки!.. – выругался Алексей Козачук, он только сейчас взглянул на экран локатора и обнаружил погоню. Бортовой компьютер тут же классифицировал объект, это был брат-близнец «Ихтиандра-1». В голове Алексея проскочила злая мысль: «Нужно было брать две гранаты. Одной заминировал бы «эскадрилью», второй подорвал глиссер». Следующая мысль была уже более конкретной: «Стоп, если я всех запер, кто же гонится?»

Ответа не было, но страх уже начал хватать за горло ледяной рукой.

– Так он будет гнаться за нами, пока не подоспеет авиация, – наконец вслух произнес Козачук. – Тогда все, кирдык.

– Что, нет никакого способа оторваться? – спросил Лацюк. Он после бега с грузом, оказавшись в безопасности, уже пришел в себя, и вот теперь его накрыла с головой волна настоящего панического страха. У ног лежали сто миллионов долларов, а на берегу остались остывающие трупы, всего того, что он натворил, хватит не на одну «вышку» или по нынешнему судопроизводсту не на одно пожизненное заключение. И это когда, как говорится, счастье было так близко.

– Слушай, Леха, а ты же говорил, что твоя каноэ ныряет, как субмарина. Может, уйдем под воду? – сглотнув подступивший к горлу ком, с надеждой предложил Валерий. Он был готов на все, даже душу заложить нечистому, лишь бы прикоснуться к той сказочно богатой жизни, о которой столько мечтал.

– Нырять не получится, – не отвлекаясь от управления глиссером, буркнул старшина. – Мы на погружении потеряем семьдесят процентов скорости, и этот гад нас точно достанет. Повиснет, как консервная банка на хвосте помойного кота. Достанет, – неожиданно произнес Алексей, растягивая слова, и тут, широко улыбнувшись, быстро заговорил: – Ах ты, паскуда, я его сам сейчас достану. – Подняв предохранительный футляр, он с силой надавил на красную кнопку. За шумом двигателя братья не расслышали металлического лязга трансформирования системы ПВО. Через полминуты единственная ракета «Игла» была приведена в боевую готовность.

– Держи управление, брат, – Козачук указал на спаренный штурвал.

– Как? – растерялся Валерий, но в соседнее кресло все же пересел.

– Да обычно, это не сложнее, чем машиной управлять. Главное, никуда не сворачивай, и скоро уйдем в нейтральные воды, там наше спасение. – Увидев, что брат ухватился за штурвал, Алексей выбрался из кресла и поспешил в корму катера. Открыв переборку, он выбрался на палубу. На фоне светящейся береговой полосы преследователь был отчетливо виден.

– Ну, держись, тварь, – садясь за установку, зловеще улыбнулся Козачук…

Вспышка выстрела «Корсара» на дистанции в несколько морских миль напоминала щелчок зажигалки. Но Виктор мгновенно почувствовал опасность. Он даже не успел сообразить, как действовать, рефлексы опередили. Штурвал на левый борт и рычаг погружения до упора. Глиссер заложил крутой вираж, подняв перед собой густую стену холодной морской воды. Боковые рули глубины, похожие на плавники гигантской акулы, изменили положение, затем отключился двигатель внутреннего сгорания, и бесшумно заработал электромотор. Боевая техника строится из расчета на экстремальные условия эксплуатации.

Черная морская вода поглотила глиссер буквально за мгновение до того, как в этом месте появилась светящаяся сигара «Иглы». Тепловые сенсоры системы наведения, не обнаружив цели, тут же перестроились на другой источник инфракрасного излучения. Теперь целью стал «Ихтиандр-1».

Алексей отчетливо видел все, что произошло, и сразу понял, что будет дальше. С открытым кормовым люком глиссер нырнуть не в состоянии, а закрыть времени не было. На раздумья оставалось не более секунды. Козачук сорвался с места и, перемахнув через борт, «ласточкой» полетел в море, как когда-то в далеком детстве на летних каникулах, когда на пляж бегали всей ватагой.

Ракета, выпалив топливо, подобно дротику, врезалась в борт мчавшегося глиссера. Мощный взрыв взметнулся к черному небу, раскурочив обшивку спецназовского катера. Из пробитого топливного бака хлынуло топливо, которое тут же воспламенилось, превратив потерявший ход глиссер в погребальный костер…

Вспышка взрыва была видна даже на восьмиметровой глубине. Виктор понял, что все кончено, получилось даже лучше, чем он рассчитывал. Счастливая случайность помогает лишь подготовленному. Установив руль на всплытие, разведчик стал наблюдать, как острый нос вспарывает толщу воды.

Наконец море расступилось, и Савченко увидел оранжевые языки пламени догорающего глиссера. Не нужно было иметь много ума, чтобы понять, в живых на катере никого не осталось. Но профессиональный разведчик никогда не станет полагаться на первое впечатление, а исключительно на доскональное изучение объекта.

Надев прибор ночного видения, который до сих пор бесполезным грузом висел на его груди, Виктор включил инфракрасную подсветку. Всплески на воде наметанный глаз морпеха сразу засек, туда он и направил катер.

Когда «Ихтиандр-2» оказался рядом с пловцом, Савченко заглушил мотор и выбрался из рубки на кормовую палубу.

Перегнувшись через борт, крикнул барахтающемуся в воде Козачуку:

– Давай клешню, морж, а то своим ходом не дотянешь!

Пловец, фыркая, как полярный зверь, послушно протянул руку…

Оказавшись на палубе, он только сейчас узнал своего спасителя, облаченного в мохнатый камуфляж и угловатые очки ПНВ.

– Ты?! – только и смог произнести Алексей и зашелся в напряженном кашле, выплевывая морскую воду.

Виктор отступил назад и отвернулся, чтобы Козачук смог привести себя в порядок. Тот тяжело вздохнул и в следующее мгновение выпрямился во весь рост, выхватывая из-за спины пистолет. Но выстрела не последовало. Савченко легко ушел с линии возможного огня, ухватил пистолет за цилиндр глушителя и, вывернув кисть Алексея, без особого труда забрал оружие. А затем, как молотком, огрел предателя по коленной чашечке. Костный хруст слился с нечеловеческим воплем.

Козачук расстелился на палубе, держась за искалеченную ногу.

– Дурак ты, парень, – осуждающе покачал головой Виктор. – Стрелять из пистолета, в стволе которого вода, хуже самоубийства. Покалечил бы себя и меня заодно.

– Да пошел ты, – сквозь зубы просипел старшина.

На оскорбление морпех не обратил внимания. Нагнувшись, он сдернул с пленника ремень, потом приказал:

– Руки за спину!

– Пошел…

– Если не заложишь руки за спину, я их переломаю, – Виктор угрожающе взмахнул пистолетом, который по-прежнему держал за глушитель.

Пленник от бессильной злобы заскрежетал зубами, но подчинился. Флотский ремень, завязанный хитрым узлом фашистских парашютистов-десантников, крепко стянул кисти рук пленника.

Но едва Виктор выпрямился, ему в лицо ударил мощный луч корабельного прожектора. Усиленный мегафоном мужской голос объявил:

– Не двигаться, пограничная охрана. В случае неисполнения команд открываем огонь на поражение.

Виктор бросил на палубу пистолет и громко крикнул:

– Не стреляйте, я капитан Савченко, разведка флота.

– Я сразу понял, что никакой ты не контрактник! – вскидывая голову, прошипел Козачук.

– Хороший ты парень, Леха, – держа руки над головой, ответил морпех. – Умный, как та собака, все понимаешь, а вот сказать не можешь.