Черная пурга Кайков Альберт

– Здравствуйте, – произнесла Глаша, – меня направили к вам на практику.

Молодой парень, взглянув на нее, произнес:

– Присаживайся. Покури.

– Я не курю.

– Хватит балаболить, – прервал словоохотливого парня пожилой рабочий. – Девушка, пройди по цеху, познакомься с оборудованием.

Вернувшись после обеда, Глаша вновь застала рабочих курящими.

– Когда я буду работать? – спросила она.

– Вставай к станку и работай.

– К какому?

– К токарному.

– Николай, – обратился пожилой рабочий к одному из курящих, – покажи, как нарезать резьбу в муфтах.

Николай поднялся с лавки, подошел к станку, около которого стоял ящик с нарезанными кусками трубы, показал на него рукой и сказал:

– В этих патрубках надо нарезать резьбу. Смотри, как это делается…

За время практики Глаша освоила работу на токарном, фрезерном и сверлильном станках.

После окончания практики она первым делом отправилась на железнодорожный вокзал покупать билет до Красноярска. Увиденная там обстановка ее удивила. Вокзал напоминал муравейник. После смерти Сталина многим заключенным и ссыльным была объявлена амнистия. Люди спешили уехать к местам прежнего проживания, к своим родным и близким. Они сидели на чемоданах и узлах, лежали на подстеленных газетах. Выстояв большую очередь, Глаше удалось взять билет на поезд, отправляющийся через неделю.

Посадка в поезд напоминала штурм крепости. Люди с баулами, тюками, саквояжами лезли в вагон, мешая друг другу, застревая в тамбуре. Кто-то подавал вещи через окно приятелю, успевшему пробиться в вагон. Глаша, опасаясь в давке сломать гитару, подала ее в окно неизвестному мужчине. Когда оказалась в вагоне, все места были заняты. Ее гитара лежала на верхней полке. Она тут же залезла на полку, улеглась в обнимку с гитарой, опасаясь спуститься вниз, чтобы ее место кто-нибудь не занял.

Через сутки поезд прибыл в Красноярск. Обстановка на железнодорожном и речном вокзалах мало чем отличалась от положения на иркутском вокзале. Она напоминала цыганский табор.

Очередной пароход «Сталин» отправлялся в рейс по Енисею только через пять дней. Глаша купила билет третьего класса и отправилась разыскивать мамину знакомую Марию, проживающую по улице Маерчака. Хозяйка встретила ее доброжелательно:

– Мой руки и садись к столу, с дороги, наверное, проголодалась.

– Спасибо, я сыта.

– Чем, интересно, могли тебя кормить в поезде?

– Я брала с собой еду.

– Значит, ела всухомятку. Садись, у меня щи готовы.

Каждое утро после завтрака Глаша на целый день отправлялась бродить по городу. Она ходила по старинным улицам, читала вывески на учреждениях и магазинах, подходила к Енисею и подолгу смотрела в его голубую даль, на тружеников водных просторов – катера и буксиры. Возвращалась на квартиру только к вечеру. Считала неудобным питаться у посторонних людей.

Посадка на пароход проходила организованно. Матросы, стоящие у трапа, пропускали пассажиров по одному. Глаша спустилась в трюм, где находились места третьего класса.

Пароход медленно отошел от причала, стуча лопастями колес по воде. Глаша собралась выйти на палубу из душного помещения. В это время заметила молодого человека, который спустился в трюм и шел, кого-то разыскивая. Увидев Глашу, направился к ней.

– Добрый день, меня зовут Юрием Чувашевым, – представился он, – я еду с группой студентов на практику в Норильск. Мы заметили вас с гитарой и приглашаем в нашу компанию.

– Спасибо, мне здесь неплохо, – ответила Глаша, опасаясь подвоха.

– Не бойтесь, среди нас есть девушка Клара.

– Почему я должна вас бояться?

– Причин для боязни нет, мы студенты Иркутского горно-металлургического института. А вы из какого города будете?

– Из Иркутска.

– Так мы земляки! Забирайте свои вещи, и вперед.

Глаша оказалась в веселой компании студентов.

Первым делом они попросили ее сыграть на гитаре. Она играла и пела. Затем гитару взял Юра и приятным бархатным голосом запел «Домино». Глаша впервые слышала эту песню и была ей очарована. Студенты научили ее играть в карты. Большая часть времени проходила за игрой в шестьдесят шесть.

Когда пароход проходил мимо знакомых Глаше селений, она поднималась на верхнюю палубу и пыталась увидеть знакомые дома, сохранившиеся в ее памяти. Подплывая к деревне Лебедь, Глаша любовалась красотами местности. На возвышенности на фоне соснового леса стоял знакомый леспромхоз. Песчаная коса вдоль высокого берега сияла белизной в лучах летнего солнца. Ее сердце радостно забилось, когда показалось устье реки Лебедевки. Вспомнились походы с подругами за цветами, медведь, которого они испугались; фельдшер Лидия Кондратьевна, с которой очень весело дети встречали Новый год. Вспоминались только приятные случаи, которые сохранились на всю жизнь. Все лишения и невзгоды отошли на задний план.

Глаша очень волновалась при приближении парохода к Туруханску. Она надеялась встретить в детском доме кого-нибудь из прежних преподавателей, заглянуть в столовую, в свою комнату. Хотелось узнать, сохранились ли установленные раньше порядки.

Как только пароход пришвартовался к дебаркадеру, она первой сбежала по трапу и помчалась в гору. Прибежав к детскому дому, увидела пустующие строения с забитыми окнами и территорию, заросшую травой, среди которой одиноко стоял столб-мачта, на которой в торжественных случаях поднимался флаг. Исчезли аккуратные дорожки, посыпанные битым кирпичом. На душе стало грустно и печально. Рухнула надежда увидеть то, к чему она стремилась. Детский дом, который она часто вспоминала, в котором прошли лучшие ее детские годы, перестал существовать.

Возвращалась Глаша на пароход медленно, как после тяжелой болезни. У встретившейся женщины спросила:

– Куда исчез детский дом?

– Его перевели в Игарку.

До Дудинки она плыла с испорченным настроением. Ей не хотелось играть на гитаре и в карты. В памяти всплывали отдельные эпизоды из жизни в детском доме.

– Почему ты грустная? – спросила ее Клара.

– Не знаю.

Глаше не хотелось делиться своими чувствами с посторонним человеком.

– Поиграй на гитаре, – попросил ее Юрий, чтобы отвлечь от грустных мыслей.

– Сыграй лучше сам «Домино», я с удовольствием послушаю…

В Норильске Глаша распрощалась с попутчиками и направилась по хорошо знакомой насыпи железной дороги к шахте алевролитов. Можно было пойти на вокзал и дождаться попутной «вертушки», но ей хотелось пройтись пешком. Ее окружала тундра в летнем наряде. Оранжевые полянки жарков горели в лучах яркого солнца, легкий ветерок приносил терпкий запах цветущего багульника. Комары не заставили себя долго ждать, надоедливо жужжали около лица. «Здесь ничего не изменилось», – подумала Глаша.

Приближаясь к бараку, она заметила рядом новое строение, которое оказалось магазином. «Как хорошо, – подумала Глаша, – теперь не надо за продуктами ходить в город». Около двери комнаты матери остановилась унять волнение. «Как меня встретят родные после годичной разлуки?» – думала она.

Вся семья оказалась в сборе. Отчим радостно воскликнул:

– Глашенька приехала! Проходи, мы давно скучаем по тебе.

Мать сверкнула глазами на мужа и грубо произнесла:

– Чему обрадовался? Собрался идти в магазин – так иди.

Каникулы у Глаши прошли в работе по дому. Она, как прежде, занималась уборкой, ухаживала за детьми, готовила еду. Уходя на работу, Миля оставляла деньги дочери и говорила, что надо купить. В Норильск впервые завезли свежую картошку. Глаша резала ее мелкими кубиками, как делала бабушка. За ужином отчим похвалил приготовленный суп, обратив внимание на нарезанную мелко картошку. Мать тут же вспылила:

– Тебе всегда кажется, что Глашка готовит лучше, чем я! Может, ты опять собрался с ней убежать?!

Однажды Миля, порывшись в кошельке, произнесла:

– Надо сходить к соседям занять денег на хлеб.

– Зачем занимать, у нас есть деньги, – сказала дочь.

– Откуда они взялись?

– Сдача от тех денег, которые ты давала мне на продукты, – пояснила Глаша и выдвинула ящик тумбочки.

Денег оказалось больше, чем надо на хлеб.

Глаша понимала, что ей будет трудно учиться в Иркутске, и попросила мать перевести ее в Норильский горно-металлургический техникум.

– Иди сама и переводись, – ответила Миля.

В учебной части техникума Глаше отказали в переводе на второй курс.

– Если хотите, можем принять вас на первый курс без экзаменов, – предложила женщина в очках, посмотрев зачетку претендента на учебу.

Глаша не хотела терять год учебы. Она забрала документы и отправилась домой. Мать спросила:

– Перевелась?

– В учебной части отказали. Мама, может, ты сходишь к директору техникума и поговоришь с ним о моем переводе?

– Раз отказали, езжай учиться в Иркутск, – ответила мать.

Она не хотела оставлять дочь у себя. Ей было спокойнее, когда она находилась вдали от дома.

Уходила Глаша из дома с плохим настроением. Под стать ему была и погода. Наступила ранняя полярная осень. По небу низко ползли мрачные черные тучи.

Дудинка встретила моросящим дождем и грязью на дорогах. В речном порту толпился народ, ожидая парохода. В кассе Глаша узнала, что пароход опаздывает на двенадцать часов и прибудет только утром. Она стала прислушиваться к разговорам пассажиров, из которых узнала, что этим рейсом отправляют большую группу призывников, возможны беспорядки и хулиганские выходки. Чтобы скоротать время, отправилась в кинотеатр посмотреть фильм «Чарли Чаплин». В фойе звучала музыка. Здесь Глаша впервые услышала полонез Генриха Лековского, мелодию которого запомнила на всю жизнь.

После бессонной ночи Глаша спустилась в трюм, устроилась в уголке, положила чемоданчик под голову и заснула. Проснувшись, почти сутки не поднималась на палубу, опасаясь встречи с призывниками. В конце концов ей надоело сидеть в душном помещении, и она поднялась на верхнюю палубу. Проходя мимо окон кают первого класса, услышала знакомый голос:

– Глашка!

Оглянулась и увидела выглядывающего из окна Геру, с которым училась в одном классе норильской школы. Он выпрыгнул из окна, подошел к ней и предложил:

– Пойдем к нам в каюту, мы отмечаем призыв в армию.

В каюте за столом сидели молодые парни-призывники. Состоятельные родители обеспечили им плавание в каютах, а не в трюме.

– Знакомьтесь, – произнес Герман, – это моя одноклассница Глаша.

Он стал называть имена ребят. Когда назвал имя Всеволода, тот произнес:

– Мы знакомы.

– Не помню, – ответила Глаша, хотя прекрасно помнила его.

В школьные годы она иногда ходила на каток и всегда там заставала Севу. Он моментально подкатывался к ней, называл ее «Красной Шапочкой» и постоянно преследовал, бегая за ней.

С этого дня Глаша гуляла по палубе в окружении парней, она уже не боялась призывников. Вскоре с ней стал гулять только Всеволод. Он рассказывал, что всегда с нетерпением ждал ее на катке, ему хотелось ее проводить до дома, но она всегда убегала от него; признался, что ему нравятся девочки-недотроги с повадками монахинь. После нескольких таких откровений поцеловал Глашу и получил сильную пощечину. Сева не обиделся, стал сильнее ее уважать.

– Молодец, – произнес он. – Дай мне свой адрес, я обязательно тебе напишу, когда прибуду к месту службы.

Его направили служить в Советскую Гавань, некоторое время он переписывался с Глашей.

Красноярск встретил пассажиров парохода прекрасной погодой, стояли дни бабьего лета, в воздухе летали паутинки, на клумбах отцветали последние астры. Глаша простилась с попутчиками и поехала на железнодорожный вокзал. У кассы толпился народ, у каждого на руке химическим карандашом был написан номер очереди. Глаша оказалась сто двенадцатой. Она отошла в сторону и призадумалась. К ней тут же подошел молодой человек в солдатской форме и спросил:

– О чем задумалась?

– Много народа за билетами, долго придется ждать свою очередь, – сказала Глаша и показала ладошку с цифрой.

– Можно купить билет в воинской кассе, там нет народа.

– Кто мне там его продаст?

– Давай деньги, я схожу и куплю тебе билет.

Глаша обрадовалась, достала сто рублей и протянула солдату: до Иркутска в общем вагоне билет стоил девяносто восемь рублей.

– Стой здесь, никуда не уходи, а то я тебя потеряю, – сказал солдат и быстро вышел в дверь на противоположной стороне зала.

Время шло, а солдат не возвращался. Глаша начала волноваться. Вскоре волнение переросло в тревожное беспокойство. Она решила пойти к воинской кассе и найти там своего благодетеля. Открыла дверь, в которую ушел солдат, и оказалась на перроне.

Ее охватил ужас. Это были последние деньги, которые ей дала мать.

Тетя Маруся встретила Глашу приветливо:

– Молодец, что решила навестить меня. Садись к столу, будем вместе обедать.

Глаша стояла темнее тучи, не зная, с чего начать разговор о потерянных деньгах.

– Почему такая грустная? – спросила тетя Мария.

– У меня украли деньги.

– Много?

– Все.

– Не расстраивайся, я займу тебе денег.

– Займите только на телеграмму.

В тот же день Глаша отправила телеграмму матери. Миля прислала дочери сто двадцать рублей.

Приехав в Иркутск, Глаша обрадовалась, узнав, что ей дали общежитие, но стипендию из-за троек не дали. «Как-нибудь проживу, – думала она, – мама обещала высылать деньги». В общежитии царило оживление. Второкурсников отправляли на два месяца в колхоз на уборку картофеля.

Денег, оставшихся от покупки билета, Глаше хватило ненадолго. Она стала голодать. В довершение ко всему у нее поднялась температура – она заболела. В поликлинике дали освобождение от занятий и выписали лекарства, купить которые она не могла: у нее не было денег. Подруга по комнате в общежитии Тамара Козлова старалась ее поддерживать и занимала немного денег. Вскоре Глаше пришлось продать спортивный костюм. Питалась только хлебом. Пропустив много занятий, решила бросить учебу и уехать в Норильск. Под Новый год все студенты пошли на новогодний бал, а Глаша больная лежала в постели и плакала.

Она написала маме письмо: «Болею, не могу учиться, хочу вернуться в Норильск». Миля выслала денег на дорогу и написала: «Приезжай, пойдешь работать».

Тамара, узнав о намерении подруги бросить учебу, резонно заявила:

– Зачем тебе уезжать перед сессией, надо попытаться сдать экзамены.

– Я много пропустила занятий. Вряд ли смогу сдать сессию.

– Будем готовиться вместе, я тебе помогу, – ответила Тамара.

Девочки составили план подготовки к экзаменам, решили, что один предмет – математику – можно завалить и оставить на пересдачу. У Тамары были хорошие конспекты, и она оказалась умелым репетитором. Глаша полностью сдала сессию, по математике получила тройку, вновь оставшись без стипендии.

Теперь не было необходимости бросать учебу и уезжать из Иркутска. На присланные мамой деньги на дорогу самолетом она купила теплые ботинки-венгерки с меховыми отворотами и еще осталась некоторая сумма на питание.

В это время она подружилась с девочкой, приехавшей учиться из Читы. Ее звали Галкой. Она жила на квартире в районе города, называемом «Шанхаем». Там Глаша познакомилась с Лорой, работающей в шляпной мастерской. Пригодились навыки в шитье, полученные в Туруханском детском доме. Глаша стала помогать шить модные в то время шапочки – «менингитки». Лора подкармливала ее густым супом из вермишели без мяса, заправленным луком и морковкой. Слухи о Глашиных способностях в шитье быстро распространились среди студентов. Она стала закройщицей в общежитии, к ней обращались девочки для кройки материала на платья и блузки. Глаша умело снимала мерки, кроила ткани, а шили девочки сами. Старшекурсники заметили ее хорошую графику и просили выполнять чертежи к дипломным проектам.

Глаша окунулась в студенческую жизнь, часто задерживалась в тире и тренировалась в стрельбе. В одну из таких тренировок в тир вошли старшекурсники. Все они отслужили срочную службу в армии. Среди них выделялся секретарь комсомольской организации техникума, сталинский стипендиат Вячеслав Ревазов – высокого роста, с черной кучерявой головой, прядь которых спадала на лоб. Он пять лет отслужил на Тихоокеанском флоте и гордился этим. Воротничок его рубашки всегда был расстегнут и виднелись полоски тельняшки. Глаше он чем-то напоминал отца. Во время перерывов между лекциями Вячеслав несколько раз пытался заговорить с Глашей, но она избегала разговоров с ним. Инстинктивно боялась его, как своего отца.

– Грудзинская, – обратился он к Глаше, – давай стрелять на кружку пива?

– Лучше на шоколадку, – ответила она.

Военрук дал им по пять патронов. Глаша выбила тридцать девять очков, Вячеслав – тридцать восемь.

– Ты победила, – сказал Вячеслав и удалился из тира.

Не успела Глаша начать стрелять очередную серию, он вернулся с шоколадкой и протянул ее победительнице.

– Получай приз за победу.

– Не надо! – воскликнула Глаша.

– Я долгов не делаю, всегда честно рассчитываюсь, – произнес Ревазов, взял ее руку и вложил в нее шоколадку.

– Спасибо, – тихо произнесла она, удивляясь его поступку.

Глаша никогда не ела шоколад, не знала его вкуса, чувство голода обострилось, и ей захотелось немедленно попробовать содержимое, завернутое в красивую упаковку. Развернув коричневую плитку, изрезанную на квадратики, и протянув руку к Вячеславу, предложила:

– Угощайтесь все.

Ревазов отвел ее руку и произнес:

– Это твой приз и принадлежит только тебе.

– Как хотите, – сказала Глаша, отломила дольку от пластинки и положила в рот.

Слава обратил внимание на Глашу, когда она еще училась на первом курсе. Небольшого роста стройная девочка напоминала ему красивую куколку, которую хотелось взять на руки.

Встретив ее в Красном уголке, неожиданно предложил:

– Глаша, давай сыграем в шахматы?

– Я не умею играть.

– Садись за столик, я научу.

Глаше понравилась шахматная игра, она быстро освоила основные правила и часто после лекций проводила время с Вячеславом за шахматным столом. Он стал приглашать ее в оперный театр. Для девочки, любящей музыку, театр стал приятным открытием в жизни. Она сохраняла все программы, знала фамилии всех ведущих артистов.

В один из студенческих вечеров Глаша танцевала с однокурсниками и посматривала по сторонам в надежде увидеть Вячеслава, но его в зале не было. В перерыве между танцами вышла в коридор и столкнулась с Ревазовым и его приятелем.

– Глашенька, ты оперу «Пиковая дама» Чайковского слушала?

– Мы же вместе ходили в театр.

– Кто играл роль Лизы?

Глаша ответила.

– Ты разрешила наш спор с историчкой. Она нам проспорила, пойдем с нами.

– Куда?

– Сейчас узнаешь.

Парни подхватили Глашу под ручки и привели в ресторан «Ангара». Там уже стоял накрытый стол на четыре персоны. Глаша присела на край стула и положила руки на белоснежную скатерть.

– Сходи, позвони Нине Александровне, что мы ее уже ждем, – попросил Вячеслав приятеля.

– Историчка не придет, – сообщил вернувшийся приятель.

– Мы проведем прекрасно время и без нее, – произнес Вячеслав, разливая в рюмки вино.

Это был второй сюрприз, преподнесенный Ревазовым.

Глаша с удовольствием ела блюда, которые никогда не пробовала, и танцевала со Славой под духовой оркестр. Он ее удивил, когда в перерыве игры оркестра поднялся на сцену и заиграл на фортепиано. Видимо, он был своим человеком в ресторане. Еще больше ее поразило внимание гардеробщика, который помог ей надеть фуфайку. Испытывая стыд, поспешила к выходной двери, которую услужливо распахнул перед ней стоящий рядом швейцар.

Вячеслав проводил Глашу до общежития. Он много выпил и иногда покачивался, держа девушку под руку. Общего разговора не получалось. Глаша думала о том, что она попала ненадолго в мир людей, которые живут в свое удовольствие, а она завтра должна будет экономить копейки на обеде. Ей также не понравилось, что Вячеслав много пьет. Этим он еще раз напомнил отца.

Через некоторое время Слава пригласил Глашу посетить свой дом, заявив, что мама хочет с ней познакомиться. Глаша не могла не понимать, что если парень приглашает девушку знакомиться с родителями, значит, он имеет серьезные намерения, но она дала согласие пойти в его дом больше из любопытства.

Обстановка в квартире Ревазовых напоминала музейные комнаты, в которых Глаша успела побывать. Высокие потолки и картины на стенах усиливали это впечатление. Мягкие диваны и кресла, пианино, столик для игры в шахматы поражали ее воображение. Вдоль стен стояли шкафы и этажерки с книгами. После комнаты матери в общежитии эта обстановка казалась ей райской.

Мать Вячеслава, светловолосая русская женщина невысокого роста, встретила Глашу доброжелательно. Она моментально накрыла стол и пригласила пить чай. Стараясь угодить девушке, постоянно подкладывала ей печенье. Видимо, сын рассказывал ей о своей подруге. Отца, выходца с Кавказа, дома не было. Он занимал ответственный пост в руководстве городом.

После чая говорили о музыке, обсуждали прослушанные оперы, Слава сыграл на пианино. Глаша наблюдала за хозяйкой и думала: «Ее рост не выше моего. Видимо, Славе нравятся женщины невысокого роста, как и его отцу». В завершение встречи поиграли в шахматы, и Вячеслав проводил Глашу в общежитие.

Экзамены за второй курс Глаша сдавала на пятерки. Оставался последний предмет – математика. Она усиленно готовилась, даже отказалась пойти с девочками в кино. Ей очень хотелось получить пятерку. На экзамене попался билет с вопросами, которые она прекрасно знала. Недолго думая, обратилась к преподавателю:

– Можно я буду отвечать без подготовки?

– Иди, отвечай, если уверена.

На все вопросы Глаша ответила правильно и надеялась получить повышенную стипендию. Экзаменатор Мария Васильевна Каминская открыла зачетку, посмотрела на пятерки и заявила:

– Ставлю тебе четверку.

– Почему четверку? Я же ответила все правильно.

– У тебя знания не систематические.

На каникулы Глаша не поехала в Норильск. Родители получили отпуск за два года и уехали в Крым отдыхать в санатории Норильского горно-металлургического комбината.

Студенты выпускного курса, которым Глаша помогала готовить чертежи к дипломным проектам, пригласили ее на банкет по случаю окончания техникума. После ресторана веселой компанией гуляли по городу до появления на улицах дворников. Затем проводили Глашу до общежития. У нее было прекрасное настроение, спать не хотелось. Она стояла у крыльца и наблюдала восход солнца и зарождение нового дня. В городской застройке солнце выглянуло из-за крыши дома, который бросал длинную тень на улицу. Ей вспомнились утренние зори в Туруханске и Норильске. Там солнце выходило из-за горизонта, освещая лучами открытое пространство, оживляя окружающую природу. Глаше захотелось покинуть каменную застройку и выйти на окраину города. Поддавшись нахлынувшим воспоминаниям, пошла по улице навстречу восходящему солнцу. Брела до тех пор, пока не оказалась около церкви, в которой познакомилась с отцом Василием. Вокруг храма стояли леса, на которых молодые парни красили фасад храма. Остановившись, с любопытством наблюдала за работой маляра, который макал в ведро с краской большую кисть, привязанную под углом к палке, и ловкими движениями растирал краску по фасаду. Парень в робе, измазанной краской, и в такой же грязной кепке обратил внимание на разодетую девчонку и грубовато спросил:

– Чего уставилась?

– Нравится, как вы работаете.

– Иди в нашу бригаду работать.

Глаше понравилось неожиданное предложение. Она подумала, что за каникулы сможет заработать деньги на питание в следующем учебном году, и ответила:

– Согласна!

– Давай адрес.

Глаша назвала общежитие техникума, фамилию и спросила:

– Когда выходить на работу?

– Мы скоро перейдем работать на новый объект, я найду тебя.

Через некоторое время в общежитии появился симпатичный парень с аккуратно зачесанными назад русыми волосами.

– Где найти Грудзинскую? – спросил он у вахтера.

– Поднимитесь на второй этаж. Комната двести третья.

Появление в комнате симпатичного парня было полной неожиданностью. Голубая рубашка с короткими рукавами плотно облегала атлетический торс, крепкие руки с накачанными бицепсами выдавали в нем атлета или человека, занимающегося физическим трудом. Глаша не узнала в нем маляра в одежде, заляпанной краской. Он же сразу узнал ее и заговорил, обращаясь к ней:

– Работать в нашей бригаде не передумала?

– Не знаю…

– Кто же должен знать?

– Я подумаю.

– Может, сходим, погуляем и вместе подумаем?

– Спасибо, у меня сегодня другие планы.

– Как знаешь. Если надумаешь, приходи в нашу контору. – И он назвал адрес.

После ухода парня Тома спросила:

– Как звать молодого человека?

– Не знаю.

– Не вздумай связываться с незнакомыми людьми, можешь влипнуть в неприятную историю. Может, тебе мало приключения с солдатами?

Глашины сомнения разрешила телеграмма от мамы. Родители после отдыха в Крыму приехали в Идринский район и остановились у брата Глашиного деда Елисея Францевича в селе Большая Ирта. Миля выслала деньги и приглашала дочь приехать повидаться с родственниками.

Деревенская обстановка вернула Глашу в далекое детство. Ей нравилось делать уборку в доме, поливать цветы, выгонять в поле корову, ходить через огород в баню. Каждый раз, проходя между грядок с разной зеленью, вспоминала бабушку Анастасию Даниловну, которая заставила ее есть луковицу, сорванную в чужом огороде. Ей даже нравилось выгонять мух из дома, предварительно завесив все окна плотной тканью.

На дорогу в Иркутск тетя Валя напекла для нее булочек и уложила в большую торбу.

– Зачем так много? – удивилась Глаша.

– Приедешь, нарежешь и насушишь сухариков.

Провожая племянницу, тетя перекрестила ее и произнесла:

– Езжай с Богом.

В вагоне Глаша развязала торбу и, глядя на пышные, румяные булочки, заплакала. Мама никогда не провожала ее, как тетя Валя, никогда не давала в дорогу продукты…

Иркутская осень заслуживает названия золотой осени. Стояли теплые дни, солнце поднималось еще достаточно высоко и заливало теплыми лучами город. Листья деревьев под окнами общежития начинали желтеть, на ветках радостно чирикали воробьи. В такую погоду девочки любили выходить на балкон, дышать свежим воздухом и наблюдать за прохожими или читать книги. Глаша залюбовалась офицерами – пограничниками, проходящими по тротуару мимо общежития. Они были в парадной форме, с саблями с левой стороны, которые придерживали рукой.

– Зачем пограничникам сабли? – удивилась она.

– Может быть, они кавалеристы, – ответила Тамара.

В это время кто-то из девочек уронил книгу. Она упала на тротуар недалеко от военных. Молодой офицер, придерживая рукой саблю, наклонился и поднял книгу. Затем стал внимательно рассматривать девушек на балконе второго этажа.