Враг империи Удовиченко Диана

Пеший патруль только что встретился с конным. Всадники неторопливо поехали по направлению к дому Ермии, а отряд, несущий службу на своих двоих, медленно удалялся в противоположную сторону. Мы неслышно выскользнули из особняка и, пригнувшись, пробежали к воротам. Артфаал испарился с моего плеча, заверив, что будет следить за развитием событий и присоединится к нам в нужный момент. Пока лорд Глейнор отпирал зачарованный замок взятым у хозяйки ключом, я прошел сквозь каменный забор и посмотрел вслед ничего не подозревающим патрульным. Первым из ворот выглянул Дживайн и тут же быстро сплел новые чары, пояснив вполголоса:

– Непроницаемость. На воздухе держится недолго, но ее действия должно хватить, чтобы стражники не заметили нашего передвижения по улице.

Мы быстро побежали к особняку Ермии, который своей беломраморной громадой и затейливыми башенками на крыше выделялся даже на такой богатой улице. На ходу Дживайн снова прошептал заклятие, в котором я узнал лошадиные анимочары, немного измененные за счет питающего их источника мрака. Отпустив волшбу, маг прислушался: ритм цокота копыт удаляющегося отряда изменился.

– Кони понесли, – удовлетворенно одобрил товарища Грациус. – Теперь всадники справятся с ними где—нибудь на окраине Портового квартала.

Мы подошли к высокому каменному забору, на котором торчали острые металлические пики. Хорошо укрепился обвинитель! Сейчас мы ему поможем с защитой. Я ухмыльнулся, сделал отряду знак прижаться к воротам и сплел заклятие Большого Темного зонта. Невидимый купол накрыл двор вместе с забором. Вот и все. Теперь никакие звуки не вырвутся за его пределы. Увидеть же происходящее в доме помешает заботливо возведенная Ермией почти крепостная стена. Зонт также не пропустит наружу никакие чары – ни светлые, ни темные. Грациус, бросив на меня уважительный взгляд, принялся колдовать над замком ворот.

– Что тут у нас? – бормотал он, с ловкостью профессионального взломщика ковыряя в скважине сложной магической отмычкой. – Ага, вижу, вижу… две ловушечки… одна на отрывание пальцев… примитивненько… вторая… вторая с Ослепляющими чарами. Угу… убрал, – Маг поводил над замком ладонью левой руки. – А он боится за свою жизнь, наш маленький блюститель чистоты и нравственности. Ну—ка, ну—ка, есть! – Грациус осторожно извлек из замка маленькую стеклянную капсулу и довольно пояснил. – Склеивающее зелье! Обычная отмычка раздавила бы стекло и намертво застряла в скважине… вроде бы все! – он распахнул створки ворот и провозгласил. – Добро пожаловать!

Едва мы успели ступить на гладкие, розовые каменные плиты двора, как в воздухе раздался противный ноющий звук.

– Оповещающие чары! – сердито воскликнул Дживайн. – Почему ты их не убрал?

– Не заметил, – задорно отвечал Грациус, швыряя заклятие в подбегающих справа двух стражников.

Воины, словно споткнувшись, растянулись на плитах и замерли, не делая попыток подняться.

– И все из—за твоей неуемной страсти к дешевым эффектам, – упрекнул Дживайн, деловито сбивая с ног троих охранников слева.

Лютый вскинул свой новый арбалет, и две короткие синие вспышки в башенках на крыше дома оповестили о том, что болты попали в цель. «Странное оружие, никогда такого не видел», – мимоходом подумал я, заслоняя отряд Воздушным щитом от стрел лучника, который вылез на крышу и обосновался между башенками. Стрелы осыпались на землю, чего нельзя было сказать о болте, который послал в лучника Ом. Из—за дома выбежал еще с десяток стражников, и Дейн ловко швырнул им под ноги три флакона со Стальной паутиной. Лютый хладнокровно выпускал один болт за другим, всякий раз поражая противника, мгновенно вспыхивающего синим пламенем.

– А мне что ж, ни одного не достанется? – воинственно крякнул мастер Триммлер, бросаясь на ближайшего охранника с топором наперевес.

Краткая схватка доказала, что сын гор не утратил боевого духа и наглядно продемонстрировала преимущества драконьей крови. Меч стражника, обрушившийся на плечо мастера Триммлера, лишь бессильно скользнул по нему, рассекая одежду и оставив на коже неглубокую царапину. В ответ гном от души размахнулся топором и рассек воина наискось, вместе с доспехом. Силища у нашего бородача была невероятная. Пока ребята во главе с герцогом расправлялись со стражниками, я, убедившись, что помощь им не требуется, взялся осматривать двор. Сама драка для них не так опасна, как, к примеру, открывшаяся под ногами лужа с плотоядными червями или яма, на дне которой торчат острые колья. И это могло находиться где угодно, что с блеском доказал один из охранников. То ли он забыл о существовании ловушки, то ли из—за неловкого движения наступил не на ту плиту. В камне разверзлась хищная пасть, отхватившая несчастному ногу до колена. Лютый милосердно добил его, вогнав между глаз арбалетный болт. Так что я ступал мелкими, осторожными шажками и не зря.

– Аккуратно, здесь должны быть магические ловушки, – предупредил Грациус, водя перед собой странным прутиком с загнутым концом. – Вот, одну нашел, – он наклонился, стукнул прутом по плите и отступил назад.

Издав легкий щелчок, две плиты раздвинулись, открывая зев глубокого провала. Волшебник пробормотал заклятие, и розовый камень снова встал на место.

– Нейтрализовано! – сообщил маг, уверенно наступая на то место, где только что была ловушка, и притопывая в доказательство.

– Еще одна! – сказал бродивший неподалеку от полукруглого крыльца Дживайн. – Осиный рой, серьезная вещица!

От крыльца отделилось черное облако и с пронзительным жужжанием окружило чародея. Я бросился было на помощь, но Грациус остановил:

– Не беспокойся! Он как никто владеет анимочарами. Сам справится.

И точно: от роя отделилась одинокая оса и, покружившись над крыльцом, принялась биться о дверь. Не найдя лазейки, устремилась к большому зарешеченному окну первого этажа.

– Решетки—то, наверное, намагиченные, – заметил я, наблюдая за ее стараниями.

– Если решетки и рой – дело рук одного волшебника, она дорогу найдет, – ответил Грациус.

И точно: насекомому удалось миновать прутья. Оса уселась на стекло и заползла в крохотную щель оконной рамы. Вслед за ней от роя потянулась тоненькая черная ниточка, и осы устремились к окну. Вскоре целый и невредимый Дживайн, походя сообщив, что поменял полярность зова, принялся изучать крыльцо на предмет новых ловушек.

– Со стражей разобрались, – крикнул мастер Триммлер.

На розовых плитах расцвели красные пятна крови. Все охранники были мертвы. Наши обошлись без потерь, только Валид держался за левое плечо, из которого сочилась кровь.

– Стойте на месте! – приказал я, двигаясь вдоль стены дома.

Быть не может, чтобы снаружи не было ни одного мага! И точно: позвоночник заныл от ощущения обратной тяги. Волшба творилась за углом особняка. Я немедленно создал Воздушный щит и побежал туда, откуда на меня веяло боевыми чарами. Но меня опередил Дрианн. Он шагнул за угол, и оттуда раздался грохот, сопровождаемый огненными вспышками. Я устремился на помощь другу, но увиденное заставило меня застыть на месте. Человек в серой мантии, обездвиженный мощным заклятием Стальной сети, не мог ни пошевелиться, ни упасть и стоял столбом, с плотно прижатыми к телу руками. Широко раскрытые глаза на обгоревшем до мяса лице, двумя сгустками невыразимого ужаса молили о пощаде. Маг был не в состоянии даже кричать, из его горла вырывалось влажное хлюпанье. Из угла рта медленно стекала струйка крови. Грудь несчастного была пробита в двух местах, и сначала я не понял, что именно послужило смертельным оружием. Присмотревшись, увидел торчащие прозрачные пики, которые сперва принял за стеклянные. И только увидев, как с них капает вода, смешиваясь с кровью, сообразил, что это огромные, острые сосульки. С каких пор Дрианн прибегает к таким сложным заклятиям? Сам он стоял ко мне спиной, и я хотел уже похлопать его по плечу, когда парень медленно двинулся к умирающему. То, что произошло потом, заставило меня содрогнуться от омерзения. Дрианн положил ладони на голову мага и ласково погладил обезображенную ожогом кожу. Потом его руки двинулись вниз, к шее, пальцы нежно, почти любовно охватили ее. Несчастный в ужасе захрипел, в ответ раздался мягкий, воркующий смешок Дрианна. Было в этом что—то сладострастное, даже непристойное, я сбросил с себя оцепенение и шагнул к своему другу, чтобы прекратить это издевательство над человеком, обвенчанным уже со Слепой невестой. Но в этот момент Дрианн с силой сдавил шею умирающего. Он душил его бесконечно долго, наслаждаясь каждым мгновением агонии, радостно хихикая, упиваясь болью и смертью. Мне стало страшно, и я не стыжусь в этом признаться. Но боялся я не за себя. У меня хватило бы сил справиться с Дрианном, даже если бы тот вдруг решил помериться могуществом. Нет, я испытывал страх за своего друга, ужас перед тем чудовищем, в которое он постепенно превращался. И мучился от невозможности помочь ему. Тихий смех мага перешел в торжествующий хохот. Швырнув мертвое тело на плиты двора, он широко раскинул руки, и я почувствовал, как вокруг него в воздухе сгущается неведомая, мощная сила.

– Что это, задери меня Хайнира? – прошептал из—за моей спины Лютый.

Я обернулся.

– Ты все видел?

– Нет, только концовку, – ответил Ом. – А что, стоило посмотреть спектакль с самого начала? Ты мне скажешь, что это было?

– Это некромант, – ответил я, толкая его назад, за угол.

Почему—то мне не хотелось, чтобы Дрианн знал о нашем присутствии при его расправе над магом. Не то, чтобы я опасался его мести или чего—то в этом духе. Нет. Просто я понимал, что парень и сам страдает от свалившегося на него некромантского дара, стыдится его, как уродства. И осознание того, что друзья присутствовали при устроенной им экзекуции, могло окончательно его раздавить. Отчаявшийся человек способен на многое. Например, на самоубийство. А я не терял надежды на то, что однажды мы сумеем избавить друга от поселившейся в нем заразы.

Мы вернулись к крыльцу, где уже сгрудился весь отряд, нетерпеливо оглядываясь и наблюдая за действиями магов. Вскоре к нам присоединился и Дрианн.

– Вы где ходите? – недовольно осведомился Дживайн. – Все ловушки сняты, пора заняться дверью.

– Не ворчи, – пропыхтел Грациус, возившийся с замочной скважиной. – Здесь все гораздо серьезней.

Из дома доносились сдавленные вскрики и шум падающей мебели: кого—то очень донимали осы.

– Назад! – вскрикнул Грациус, отскакивая от двери.

Мы поспешно отбежали и, остановившись шагах в десяти, увидели тонкую струйку дыма, которая, извиваясь, выползла из замка и на секунду замерла, как змея, собирающаяся напасть на жертву. На всякий случай я выставил Воздушный щит.

– Не поможет, – сквозь зубы процедил Грациус. – Это какие—то ядовитые испарения.

Между тем дым медленно, но уверенно потянулся в нашу сторону.

– Как его нейтрализовать? – с видом человека, решающего интереснейшую научную проблему, протянул Дживайн.

– Не знаю, – бросил Грациус. – Отходим!

– Да чего тут чикаться? – возмутился мастер Триммлер. – Развели, понимаешь, панику!

Невзирая на протесты магов, гном легко взбежал на крыльцо и заткнул пальцем скважину. Оторванный от источника дымок тут же набросился на обидчика. Он серой лентой обвился вокруг лица мастера Триммлера, застилая нос и глаза.

– Что он творит? – простонал Дживайн.

Гном немного постоял, затем оглушительно чихнул. Ядовитые испарения испуганно взметнулись в разные стороны, серая лента разорвалась и истаяла. Остатки дыма развеялись в воздухе.

– Вот так—то лучше! – бодро резюмировал сын гор, доставая из кармана помеченный красным пузырек.

Он отошел подальше и решительно швырнул заклятие в дверь. Жалобно звякнуло, разлетаясь осколками, тонкое стекло, ему ответил громкий треск и яркий всполох огня. Когда пламя угомонилось, а облако сажи осело на крыльцо, превратив его в пепелище, оказалось, что дверь, хоть и была изрядно покорежена, устояла. Мастер Триммлер с сомнением осмотрел дело рук своих и бросил в дверь еще один флакон. Следом еще. Перекрикивая гул голодного пламени, Дживайн обратился к своему другу:

– Может, остановить его?

– А зачем? – философски отвечал Грациус. – Он все равно уже порушил и искорежил все плетения ловушек. Теперь магическая отмычка бессильна: неизвестно, как поведут себя потревоженные чары.

Сын гор продолжал швырять огненные шары. Когда у него закончились флаконы, он позаимствовал остатки у Валида и герцога. Я хотел было помочь ему, но не стал, почувствовав, что для гнома принципиально важно справиться самому. Очевидно, он таким образом спускал пар, мстя за дни вынужденного бездействия. Наконец, косяк вокруг двери, выполненный из черного дерева, выгорел дотла. Вставив в образовавшуюся щель топор, бородач приналег… злополучная дверь вылетела из петель.

– Против гнома нет приема! – довольно проговорил мастер Триммлер, и тут же мощная волна воздуха, ударив его в грудь, отшвырнула сына гор на добрый десяток шагов назад.

Я кинулся к поверженному товарищу, на ходу молясь о том, чтобы он остался жив, но мастер Триммлер уже поднимался на ноги.

– Ух, я сейчас тому, кто это сделал! – зарычал он, поудобнее перехватывая топор. – Того, этого!!!

– Маги идут первыми! – предупредил Грациус, поспешно сплетая защитные чары.

В просторном холле первого этажа мы застали удручающую картину: на полу лежали распухшие, бесформенные тела шестерых охранников. Вокруг них маленькими безобидными угольками чернели трупики ос. Мягкие кресла, обтянутые роскошным золотистым бархатом, и стулья с тонкими ножками были перевернуты, с окон сорваны плотные портьеры – стражники пытались в них завернуться, спасаясь от смертельных укусов. Но безуспешно, осы достали всех. На лестнице, ведущей на второй этаж, стоял молодой маг в фиолетовой мантии. Увидев нас, он выбросил руки вперед. Прикинув траекторию полета заклятия, я набросил на Грациуса и лорда Глейнора Черный кокон, который впитал волшбу без остатка. Пальцы волшебника опять заплясали, а Дживайн, поигрывая чем—то темным и блестящим, парящим над ладонью, лениво поинтересовался:

– Может быть, сдадитесь без боя, молодой человек? Обещаю сохранить вам жизнь.

– Светлые не сдаются! – истерично взвизгнул юноша. – Будьте прокляты, исчадья мрака! – с этими словами он отправил новое заклятие.

Я снова сотворил Черный кокон, но Дживайн меня опередил: он подтолкнул вперед блестящий сгусток, и переливчатая черная субстанция, расползшаяся в воздухе, словно клякса, с влажным звуком поглотила волшбу храмового мага. Потом эта штука, растянувшись в тончайшую пленку, плотно облепила парнишку, не давая ему пошевелиться. Маг попытался было раскрыть рот, то ли для произнесения заклятия, то ли просто чтобы нас обругать, но поспешно захлопнул его. Темная пелена обтянула нижнюю часть лица, и парень только потрясенно моргал.

– Что с ним делать? – заботливо осведомился Дживайн.

– Убить, – коротко ответил Дейн. – Больше ничего не остается.

Все промолчали, понимая, что Валид прав: юношу нельзя было оставлять в живых хотя бы из соображений собственной безопасности. Он непременно описал бы нас. Хотя… все равно ведь все поймут. Теперь наверняка все преступления, совершенные в городе, списываются на Рика—бастарда с компанией. Мы молча переглядывались: убивать беззащитного и не очень умелого волшебника никому не хотелось. С другой стороны, оставлять за спиной врага, к тому же фанатика…

– Свяжите его и суньте в какой—нибудь чулан, – решил герцог. – На обратном пути решим, как поступить.

Грациус наложил на мага еще несколько заклятий и, заверив нашего предводителя, что страдальчески закативший глаза паренек никуда не денется, обыскал его, конфисковав все амулеты, талисманы. Затем отправил пленника в гардеробную, которую для надежности еще и запечатал склеивающими чарами.

Мы начали опасный подъем по такой обычной и симпатичной казалось бы лестнице. Все как положено: мраморные ступени, ковровая дорожка, придавленная медными прутьями, резные перила. Только вот при каждом шаге что—нибудь происходило: то из стен с бешеной скоростью выезжали острые пики, норовившие проткнуть непрошеного гостя. То вдруг ступенька исчезала, открывая темную дыру, из которой валил ледяной дым. И не хотелось проверять, что там, в этой жуткой черноте. То обрушивалась на голову какая—то жидкость, судя по всему, не самая безобидная. Сначала впереди шел Грациус, через десять ступеней его сменил Дживайн, затем настала моя очередь. Мы с блеском справились с препятствиями и оказались в широком, ярко освещенном коридоре, из которого выходило несколько дверей.

– Где спальня Ермии? – почесал затылок Дживайн.

– Да вон там, – мастер Триммлер пожал плечами. – Где торчат двое амбалов.

И точно: в конце коридора возвышалась арка, перед которой стояли два здоровых мужика с обнаженными мечами в руках. За их спинами в глубине арки виднелась неприметная дверь.

Лютый вскинул арбалет, и спустя мгновение путь был свободен.

– А почему они не попытались спрятаться и напасть на нас неожиданно? – изумился я. – Ведь слышали же шум снизу.

Ом усмехнулся и жестом показал на двери по обе стороны коридора. Грациус понимающе кивнул. Он с Дживайном двинулся по правой стороне, мы с Дрианном – по левой. Резко распахнули дверь, бросили в нее огненный шар и спрятались за косяками. Сработало. Правда, из остальных комнат стражники все же успели выскочить. Но несколько боевых заклятий не дали схватке даже начаться. На втором этаже магов не оказалось, а обычные храмовники горели ничуть не хуже тех, кого по их милости приговаривали к казни.

С дверью, за которой прятался Ермия, пришлось повозиться. На ней было множество охранных чар, начиная от обычных оповещающих, разражавшихся воем при прикосновении (правда, уже оповещать было некого), заканчивая сложнейшей комбинацией, активировавшей местную домовицу. Тут уже на помощь пришел явившийся из воздуха Артфаал. Загнав шипящую и пытающуюся придушить нас сущность во мрак и твердо пообещав мне выпустить ее сразу же, как только мы покинем особняк, демон дал несколько очень толковых советов Грациусу, шуровавшему в замке. Наконец дверь открылась, и перед нами во всей красе предстал любимец Верховного жреца. Больше всего меня поразило отсутствие страха на лице Ермии, когда он увидел ввалившуюся в его спальню разношерстную компанию. Обвинитель был бос и одет в простую черную рясу. Ввалившиеся щеки, горящие глаза – перед нами стоял настоящий фанатик.

– Изыдите, силы мрака! – возопил он, делая ритуальный жест изгнания демонов.

Артфаал скептически фыркнул. Дживайн с Грациусом переглянулись. Жрец не вызывал у меня ничего, кроме чувства брезгливости. Не хотелось ничего говорить, обвинять, доказывать, что кара, которая постигнет его, заслужена. Все это было бесполезно. Фанатики – страшные существа. Они не внемлют голосу разума, не слышат доводов рассудка. Они не станут молить о пощаде, будучи готовыми умереть за свою идею, но и сами никого не пощадят. Тупо это. Тупо и удобно для тех, кто умело разжигает этот фанатизм. Ермию стоило уничтожить хотя бы для того, чтобы он больше не причинил зла в своей нелепой борьбе за… за что он там боролся с собственным народом? Да неважно… Только вот руки марать противно. Остальные, наверное, испытывали похожие чувства. Мастер Триммлер со смаком плюнул, Лютый болезненно оскалился. Наверное, вспоминал пытки, которым его подвергли такие вот слепые последователи Падерика. Я мысленно отметил, что Ом, как всегда, быстро восстанавливается. Мать Лаурита сегодня сняла с его пальцев бинты. На лице уже не было ни синяков, ни ран. Только тоненькие белые ниточки шрамов. Думаю, и они скоро исчезнут… Но вот скоро ли пройдут шрамы на душе? Наверное, никогда не зарубцуются до конца…

– Кто? – спросил герцог.

– Я, – тут же ответил бледный от ненависти Валид.

Желающих оспорить его право мести за жену не нашлось. Я догадывался, что Дрианн с радостью расправился бы с Ермией, но маг ничем этого не показал. Я с облегчением вздохнул. Хотя бы умеет сдерживать свою кровожадность, и то хорошо.

– Жрец Ермия, от имени галатского народа я приговариваю тебя к смерти за то, что ты вершил неправедный суд, – произнес лорд Глейнор.

Мы покинули спальню, оставив Дейна наедине с его врагом. Вскоре моряк вышел и, коротко кивнув, двинулся прочь. Герцог заглянул на секунду в комнату, потом осторожно прикрыл дверь и пришпилил к ней записку. На дорогой белой бумаге было написано: «Это лишь начало. Трепещите, судьи!» Подпись, стоявшая внизу листка, меня даже позабавила – «Темная сила». Интересное название выбрал лорд Глейнор для повстанческого отряда.

На обратном пути Дживайн заглянул в гардеробную, где томился спеленатый заклятиями маг, и немного поколдовал над ним. Итогом его деятельности стало странное поведение парня: тот принялся скакать по холлу первого этажа, время от времени издавая азартное ржание.

– Джи у нас дока в области анимочар, – напомнил Грациус, – а если уж их соединить с небольшим вмешательством в сознание…

– Да ничего страшного, – усмехнулся Дживайн, – два – три дня будет вести себя как лошадь, потом понемногу придет в себя. Но с памятью долго будет проблема.

– А снять это заклятие нельзя? – спросил я.

– Нет. Попробуй расколдовать животное, – довольно ответил маг. – А именно животным сейчас и является наш друг.

Да, на зверей действительно нелегко воздействовать магией. Можно немного исправлять поведение, подталкивать или гасить инстинкты. А вот заставить лошадь осознать, что она не лошадь… Интересные чары.

Мы вышли во двор и обогнули особняк, остановившись с торца. Предстояло самое неприятное во всей этой эскападе. Мастер Триммлер развернул карту и топнул по одной из плит:

– Здесь.

Он сунул в стык между плитами топор, приналег и отковырял по очереди два розовых квадрата, под которыми обнаружилось то, что и ожидалось. Потянуло сыростью и тяжелым запахом гниющих отбросов.

– Вперед, ребятушки!

«Опять в сточную канаву. Это уже стало доброй традицией», – тоскливо подумал я, спускаясь вслед за Лютым в парящий вонючим дымом туннель.

– Этот?

– Да.

– Крупный… хорошо развита мускулатура… клыки не сточенные, кожа светлая. Не старше восемнадцати, я думаю. И что, он действительно так опасен, как сообщил Шакал?

– Да откуда я могу знать! Для меня они все на одно лицо! Чего вы хотите: звери!

– И все же хотелось бы иметь уверенность, что взяли именно того, кого нужно.

– Шакал описывал его как очень молодого орка. Думаю, это все же он. Во всяком случае, в Ле—Сили он вошел первым, и Шакал указал на него.

– Как его зовут?

– Уран, кажется. Чудовищный язык! Что с ним делать?

– Уничтожить, разумеется.

– А может быть, отправить в столичную лабораторию? Хороший материал для опытов…

– Если он так опасен, как утверждал Шакал, это будет слишком рискованно. Уничтожьте. Второго можете забрать в свою коллекцию. Это вознаграждение за отлично проделанную работу.

– Благодарю вас, мэтр.

Уран—гхор слышал два голоса – мужской и женский. Слышал, но не понимал, что говорят люди. Не знал он, что решается его судьба. А если бы и знал – ничего поделать не смог бы. Стянуты были руки и ноги его, как лапы необъезженного вулкорка. Чувствовал вождь, что лежит на чем—то твердом и холодном, как камень Голых гор. И ощущал странный запах, чужой – человеческий. Чуть приоткрыл глаза – и увидел склонившуюся над ним рыжую женщину, которая пленила его в селении. Рядом с ней старик стоял в длинных одеждах. Что—то проговорил коротко и ушел, а женщина осталась. Прикоснулась прохладными пальцами к лицу.

– Очнулся, зверь? – пальцы пробежались по плечу. – Нет, уничтожить тебя было бы глупым расточительством.

Уран—гхор слушал звонкий голос рыжей и смотрел на ее белое лицо. Она что—то говорила. Отвернулся вождь и увидел, что рядом с ним лежит Кард, молодой воин из его племени. Глаза его были закрыты, на лбу запеклась кровь. Тяжело дышал Кард, но еще жил. Нежный голос пропел непонятные слова, словно песню, и невидимая сила обрушилась на голову Карда, смяла в кашу. Брызнула в разные стороны кровь и что—то белое, захрустели кости, растеклась по полу густая жижа. Тело орка дернулось и замерло. Снова запел голос, Уран—гхор к смерти приготовился. С Айкой попрощался, воззвал к духам предков, просил принять его. Но не убила его рыжая своим пением, налетело что—то, подняло вождя, поставило на ноги. И почувствовал он, что на шее его сомкнулся тяжелый, жесткий ошейник, а на нем цепь звенела. А потом потерял себя Уран—гхор, забыл, кто он, и откуда, превратился в покорного раба.

– Ступай за мной, зверь, – сказала женщина и потянула цепь.

И молодой вождь покорно пошел туда, куда ему было приказано. Не понимал он, что делает и куда идет. Очнулся лишь в темной узкой клетке, прикованный цепью к прутьям. В углу лежала соломенная подстилка, на полу стоял кувшин с водой да миска с куском сырого мяса. Женщины не было, не заметил Уран—гхор, когда она исчезла. И лишь тогда понял он, что попал в плен. Взревел молодой вождь, как раненый вулкорк, схватил железные прутья, сотрясая клетку. Попытался разогнуть, но не смог. Тогда дернул он цепь, потянул изо всех сил, казалось ему, вот—вот разомкнутся звенья. Но были они слишком крепки. Долго бесновался Уран—гхор, метался по своей темнице, рычал от бессилия, в кровь обдирал руки о безжалостное железо.

– Хей, орк, – раздался вдруг тихий голос.

Замер Уран—гхор, услышав родную речь. Не почудилось ли?

– Здесь я, – сказал кто—то, – оглянись.

И увидел молодой вождь, что не один он в темнице. Вокруг много клеток стояло, только он в гневе не смотрел по сторонам. А голос доносился сбоку, из соседней ловушки. Пригляделся Уран—гхор, увидел немолодого орка и обрадовался, словно отца встретил. Могуч и крепок был этот пленник, сильны руки его, сжимавшие прутья клетки. Мощную шею ошейник охватывал, такой же, как на Уран—гхоре. И цепь так же была к прутьям прикована. Черные глаза его смотрели спокойно и печально.

– Где я?

– В плохом месте, – ответил орк. – Тебя как звать?

– Уран—гхор…

– А я Свар—гхор. Вождь племени Тарг—ориг. Ты недавно из Орочьего гнезда. Скажи, как там мое племя?

– Им теперь Варг—гхор правит.

– Змеиное отродье! – прорычал Свар—гхор.

Вспомнил Уран—гхор, что десять зим назад случилась в степи странная история. На охоте пропал вождь племени Тарг—ориг. Исчез, словно и не было его. Ни тела не нашли, ни следов. Тогда и выбрали нового вождя – Варг—гхора.

– Он был тогда со мной на охоте, – сказал Сварг—гхор. – Ударил в спину, трусливая жиха. Упал я, ничего не помнил. Думал, умираю. Потом здесь оказался.

– Кто эта женщина? – спросил Уран—гхор.

– Человеческая шаманка. Очень опасная. Бойся ее! Она может все.

Нахмурился молодой орк. Шаманка? Женщина? Странные порядки у людей. И почему так сильны их шаманы? Неужели духи человеческих предков так послушны им, что дают удивительную мощь? Шаманы орков такого не умеют. Уран—гхор помнил, как рыжая женщина чуть не убила его одним движением своих слабых, белых рук. Непонятная сила сорвалась тогда с ее пальцев и сразила могучего, как скала, орка. Но ведь шаманка не плясала и не била в бубен, она не призывала на помощь духов. Неподвижно стояла она.

– Много ли у людей таких шаманов? – спросил Уран—гхор.

– Много.

– А много ли у них племен?

– Все они – одно племя.

Вот оно! Горько усмехнулся вождь. Этого хотел он и для своего народа, всегда знал, что сила – в единстве.

– Ешь, – сказал Сварг—гхор и показал на миску. – Ешь, орк, а то ослабеешь.

Уран—гхор взял мясо и впился в него крепкими зубами, оторвав большой кусок. Кровь потекла по подбородку.

– Зачем нас здесь держат? – спросил Уран—гхор.

Хотел ответить ему товарищ по несчастью, но услышал легкие шаги и забился в угол. К клетке подошла рыжая.

– Проснулся, зверь? – усмехнулась она.

Вождь не понимал ее слов, но почувствовал насмешку и презрение. В ответ зарычал он, скаля покрытые кровью зубы. Женщина что—то прошептала, и на орка опять напала слабость. Не поднимались руки, глаза закрывались, недоеденный кусок мяса выпал из пальцев… Рыжая открыла клетку и без страха вошла в нее, держа в руке большой железный кубок, из которого шел дым. Она закинула Уран—гхору голову и влила в горло жидкость, плескавшуюся в кубке. Потом так же спокойно вышла и удалилась. Ледяной обруч сковал все внутри. Дыхание остановилось. Сердце перестало стучать. Упал вождь на пол клетки, как мертвый лежал. А потом пришла боль. Она разрывала тело, выкручивала руки и ноги. Глаза кровью налились, клыки от боли впились в губу, и кровавая пена выступила на ней. Сил не было даже стонать, молча метался Уран—гхор по полу, а из соседней клетки смотрел на него немолодой орк. Не мог он помочь соплеменнику, нечем было. Только повторял он:

– Держись, держись. Надо вытерпеть. Надо жить…

Теперь нашим временным убежищем стал храм Дадды труженика в Северном луче. Конечно, таких роскошных условий, как в храме Неи, здесь не было – ремесленники, в отличие от жриц любви, не нуждаются в изысканном комфорте. Но в подвале под храмом имелась вполне приличная баня, в которой мы отмылись после путешествия по сточной канаве и постирали одежду. Отец Дарсан, Старший жрец Дадды – добродушный спокойный мужчина, ждал нас за накрытым столом. Деликатесов не наблюдалось, но еда была вкусной и сытной. Утолив голод, мы отправились спать. Для отдыха предназначалось длинное узкое помещение, напоминавшее казарму: вдоль стен стояли двухъярусные нары, а больше ничего в комнате и не было. Никаких излишеств. Дейн, маги и мы вчетвером остались в комнате. Лорд Глейнор, любезно попрощавшись с таким видом, словно мы не Ермию казнили, а предприняли развлекательную прогулку, отправился в отдельную, приготовленную специально для него, каморку. В нашей же спальне имелось четыре двухэтажные кровати: две у длинной стены, одна около двери и одна – чуть особняком, возле простенка. Маги сразу же заняли нары рядом с выходом, на всякий случай, как пояснил Грациус, взбираясь наверх. Вдруг, мол, нападение, так они тут врага и встретят. Удобно устроившись, они некоторое время перебрасывались шуточками и колкостями, напоминая друг другу допущенные во время операции просчеты, потом Дживайн захрапел, а Грациус, глядя в потолок, что—то забормотал себе под нос. Лютый лихо взлетел на верхний ярус облюбованных нар, я устроился снизу. Вообще—то мне было абсолютно все равно где спать, но покоя не давал странный арбалет, которым сегодня был вооружен капрал. Его собственное оружие конфисковали храмовники. Жаль, конечно, вещь была штучная, гномьей работы, с серебряной инкрустацией. Вот я и хотел выспросить друга о том, откуда он взял новый и что за вспышки сопровождали каждый выстрел. Дрианн сразу прошел в дальний угол, улегся на нижнюю кровать и отвернулся к стене. Мастер Триммлер, некоторое время посмотрев на его спину, спросил Дейна:

– Ты не возражаешь, если я займу нижнюю койку? Мы, б’хойч, все больше по низам обретаемся. Не люблю я высоты.

Валид молча кивнул и ловко взобрался наверх. Он был не настроен вести разговоры, и я его понимал. Каково ему сейчас? Он много дней жил мечтой о мести. И вот расправился с одним из главных своих обидчиков. Чувствует ли он сейчас облегчение или пустоту в душе? Ведь отобрав жизнь у Ермии, Мариту не вернуть. Конечно, это не значит, что негодяи должны оставаться безнаказанными. Но берущий на себя миссию отмщения, выполнив ее, остается один на один со своим горем. Подлецы наказаны, а душа так и не успокоилась. Боль потери наваливается с тройной силой, ее уже не смягчает мечта о возмездии. Месть, бывшая смыслом жизни, осуществлена, и надо искать новый смысл. Это тяжело, очень тяжело. Надо быть сильным человеком, чтобы не сломаться после такого. Я надеялся, что Валид, когда все закончится, сумеет обрести новую жизнь в заботе о детях. А сейчас он, наверное, скорбел о жене, мысленно беседовал с ней. Мастер Триммлер, проговорив: – Хорошо сегодня поработали, ребятушки! – огласил комнату поистине драконьим храпом.

– Лютый, – тихо позвал я.

Сверху свесилась белобрысая голова.

– Чего тебе не спится? – поинтересовался мой друг.

– Да вот, узнать хотел про твою обновку.

– А, это? – довольно проговорил Ом, передавая мне странное оружие. – Это намагиченный арбалет. Очень удобно.

Я взял в руки оружие, и первое, что меня поразило – его легкость. С таким мог бы справиться и десятилетний ребенок. Хотя он, по идее, должен быть тяжелым – весь выполнен из стали, даже ложа.

– Ты тетиву натяни, – посоветовал Лютый, – чувствуешь, как легко поддается?

– Из чего он? – спросил я.

– Из паурониевой стали, – отозвался Грациус. Маг свесился с нар и с гордой улыбкой уставился на арбалет, – просто на него наложены чары, делающие оружие более удобным. Нравится? Сам делал! Правда, придумка не моя. Копыл спер записи из секретной лаборатории магического университета.

– Что, очень сложные заклятия? – спросил я.

– Нет, не сложные. Но разработка магического оружия всегда была запрещенным делом.

– И что же, никто не пытался нарушить закон? – не поверил я.

– Ну почему же? Кое—какие наработки имелись. Просто особой необходимости в этом не было. Сам понимаешь, пятьсот лет мира и благоденствия. Кому нужно было магическое оружие, когда и обычное—то пылилось по углам?

Да, действительно. Если мечи еще пользовались спросом у знати – дворянам без них никак, а кинжалы приобретали все – от торговцев до мелких воришек – то арбалеты были вроде как лишними. Разгуливать по городу гражданскому человеку с таким оружием никто не позволил бы. Первый же наряд стражи без разговоров отправил бы в Счастливое местечко. Но вот сейчас времена изменились, и пожалуйста – маги сразу отреагировали.

– А почему, интересно, армию такими не вооружили? – Мне вспомнились джунгли, дикари, чудовища… вот где нам бы не помешало волшебное оружие.

– Они очень дороги, – пояснил Грациус, – заклятия, пауроний, сам понимаешь… а еще, как мне кажется, Вериллий запретил их обнародование.

Да, на Верховного это похоже. У него же навязчивая идея: превратить население Галатона в сплошных слабаков, не способных к сопротивлению. Ради этого он и программу в университете урезал, и за темными магами охотится. Конечно, он побоялся, что такое оружие может попасть не в те руки. Я разглядывал арбалет: все его качества – дело десятое. Главное, волшебные болты.

– Заклятие огненного шара? – спросил я у Грациуса. – Как—то видоизменили и прикрепили к наконечнику болтов?

– Не совсем, – важно произнес маг, – стабилизированная Огненная стрела с добавлением нейтральных Поисковых чар. Болты самонаводящиеся, они самостоятельно отыскивают цель. То есть, если выстрелить в сторону, противоположную той, где находится противник, конечно, толку не будет. Подстрелишь, не дай Луг, кого—нибудь другого. Но если хоть приблизительно целиться – непременно попадешь. Чары реагируют на цель и направляют болт в нее.

– И сколько у вас таких игрушек?

– Да сколько будет арбалетов, столько и намагичим! Главная проблема – само оружие. Но, – Грациус понизил голос, – ваш гном обещал поспособствовать с заказом. Говорит, его родственники сделают в лучшем виде за минимальную плату. Ладно, друзья, вы как хотите, а я – спать!

С этими словами маг отвернулся от нас и засопел. Я вернул Лютому арбалет. Капрал в своей лучшей манере пожелал мне спокойной ночи, выразив надежду, что мне приснится дохлый Вериллий, и замолчал. Мне же почему—то не спалось. На сердце лежала тяжесть, в голову лезли мрачные мысли. Как там дядя Ге? Храмовники продолжали держать его в Счастливом местечке, суда еще не было. Несмотря на заверения Вадиуса о том, что мой опекун жив, здоров и неплохо себя чувствует, я очень переживал за дядю. Он ведь не мальчик уже, каково ему там, в каменном мешке, на вонючей соломе? И все же, как он умудрился позволить себя арестовать, хотел бы я знать… Душа болела и за Сэма, за Мельду – за всех… О Дарианне лучше не вспоминать. А как не вспомнить, если она сама в голову лезет? Долго ли еще девчонка сможет продержаться? Как ее вытащить из дворца? А ведь вытаскивать надо… Мои мысли были прерваны чьим—то подавленным стоном. Я тихо сел и закрутил головой. Полная темнота меня не смущала, я уже вовсю использовал преимущества падения первого покрова. Видел я ночью великолепно. Долго раздумывать, откуда исходил стон, не пришлось. И так понятно, кому не спалось этой ночью, кого мучили еще более горькие мысли, чем мои. Я на цыпочках, чтобы не разбудить остальных, подошел к кровати Дрианна. Постоял немного, пытаясь предугадать реакцию на мое приближение, потом тихонько позвал мага по имени. Парень обернулся, и я поразился тому, насколько изможденным и одновременно цветущим он выглядит. Спросите, как такое возможно? Попытаюсь объяснить. Представьте себе человека сколь здорового и красивого, столь же несчастного и уставшего. Представили? Вот это о Дрианне. Казалось, некромантский дар, делая его тело здоровым и сильным, одновременно иссушает душу.

– Что тебе? – вяло спросил он.

– Поговорить хочу.

Дрианн уселся и вперил в меня взгляд покрасневших глаз.

– Ты видел, – фраза прозвучала не вопросительно, а утвердительно.

Я счел за благо промолчать.

– Видел, – тихо выдохнул Дрианн.

Мне было невыносимо жаль его. Вот просто жаль. Жил парнишка, никого не трогал, любил весь мир, жаждал узнать о нем как можно больше. Считал красивыми эльфов, орков, драконов, троллей и всех монстров чохом. И вот такого безобидного, в сущности, юношу, почти ребенка, сделали некромантом. Заставили нести страшный груз, который, похоже, ему не по плечу. Хотя, если вдуматься, был бы он таким уж слабаком – его душу поглотила бы душа некроманта, а не наоборот. Нет, у Дрианна должны найтись силы справиться с проклятым даром. Нужно просто их мобилизовать. Вот только каким образом? Если я сейчас начну ему сочувствовать, толку не будет. Надо просто поговорить с ним, убедить в необходимости бороться. Я присел на краешек постели.

– Ну, видел, и что с того?

– И после этого ты меня не боишься? Не испытываешь отвращения?

Хороший вопрос… Если бы он задал его сразу после той картины, которую я наблюдал, ответ был бы однозначным… но у меня было время подумать. И ко мне пришло осознание: Дрианн не виноват, он не ведает, что творит. Или ведает, да по—другому не может. Он – такая же жертва некроманта, как и погибшие от его руки. Поэтому я как можно спокойнее, стараясь, чтобы голос звучал ровно и убедительно, ответил:

– А почему я должен тебя бояться?

– Потому что я чудовище! – шепотом выкрикнул Дрианн. – Потому что я ощущаю наслаждение от страданий людей! Потому что я паразитирую на чужой смерти, заряжаясь от нее силами!

– Но ты не виноват! Ты не хотел этих способностей! – я старательно защищал Дрианна от него же самого.

– Пусть так. Но они у меня есть. И поэтому меня нужно уничтожить ради безопасности других.

– Что за бред ты несешь? – вырвалось у меня.

– Я никому не нужен! – Дрианн говорил быстро, захлебываясь горькими словами.

– Ты нужен нам!

– Как мне жить дальше? Кем я становлюсь? У меня нет будущего. Любимая от меня отказалась…

– Погоди, – ошеломленно перебил я, – ты что, сказал ей?.. Лавинии? Когда?

– Еще там, в Зеленом сердце, когда осознал, что со мной происходит.

– И что она?

Дрианн горько усмехнулся:

– А что может ответить девушка, которой сообщают такое?

Я пожал плечами. Что может ответить? Да многое может. Все зависит от того, кто она, и насколько любит. Знавал я женщин, мужья которых возвращались из дальних рейсов калеками. Мало ли, что может случиться с моряком в кругосветном путешествии. Случается, что лишаются рук, ног, а порой и рассудка. Так вот, чаще всего жены таких людей остаются с ними. И преданно ухаживают за мужьями всю жизнь. Видел я и другие случаи: когда женщины предают ради денег, положения в обществе, а порой и просто так, из мимолетной прихоти. Так что… впрочем, ответ Лавинии я предвидел.

– Она сказала, что разрывает наши отношения.

Ну, не удивил, прямо скажем.

– Я не имею права на существование, – снова завел Дрианн. – Я чудовище!

– Никакое вы не чудовище, любезный граф, – умиротворяюще промурлыкало в сознании.

У меня на коленях образовался лорд Феррли, тут же включившись в беседу.

– Никакое вы не чудовище. А если и чудовище – тем лучше.

Своеобразно он утешает несчастного! Я хотел было вмешаться, но Артфаал продолжил:

– Уничтожать вас сейчас невыгодно и неблагоразумно. Вы нужны своим друзьям.

– Но я убийца!

– Да, – согласился демон, чем привел меня в крайнее замешательство. Как теперь доказывать магу, что он ни в чем не виноват, если лорд Феррли, которого он почитает своим наставником, прямо признает его душегубом? – Но ведь убивать можно и врагов, – заявил между тем искуситель, – тем самым помогая правому делу, а заодно и набирая силы. Кому от этого плохо?

Дрианн, не ожидавший такой подмены понятий, оторопел.

– Вот и славно, – подытожил Артфаал. – Давайте решать проблемы по мере их возникновения. Сейчас нам нужно победить, а уж потом, разобравшись с храмовниками и Вериллием, займемся вами, граф Летакс. Поищем специалистов, способных вам помочь. Вы согласны?

Таким образом, корень задачи был переведен из философской плоскости в практическую. И это помогло, несмотря на то, что логика у Артфаала была своеобразная. Темная. О Лавинии демон тактично промолчал, и правильно сделал. Хотя сказать можно было многое.

– Отдохните, друг мой, – мягко предложил лорд Феррли, – отдохните… отдохните…

Его мыслеречь сделалась убаюкивающей, мягкой, вызывая желание немедленно лечь и уснуть. Дрианн зевнул и прикрыл глаза.