Враг империи Удовиченко Диана

– Да, Светозарная.

Анати поклонилась и выплыла из зала, а владычица погладила связующий шар. Когда переливающаяся сфера воспарила в воздух, Лиа приказала:

– Кай’Меллианир ко мне.

Вскоре дверь зала распахнулась, пропуская высокую тоненькую девушку в серо—голубом легком платье. Внучатая племянница Лиа, Мелли, как звали ее в семье, была удивительно похожа на Ани, покойную дочь владычицы. Поэтому Светозарная избегала частых встреч с родственницей. Ей казалось, что из глубины прошлого на нее смотрит несчастная Кай’Анилаир. Сейчас Лиа понимала, что, приговаривая дочь к смерти, вместе с нею она приговорила и весь народ илльф. Но тогда, двадцать пять лет назад, все виделось по—иному. Она надеялась, что еще сумеет произвести на свет новую наследницу. Судьба распорядилась по—своему, сразив ее мужа Сумраком души. И все же Кай’Велианир не отчаивалась: положенные сто лет траура – не такой уж большой срок. Она еще достаточно молода, чтобы снова выйти замуж и родить дочь. А о том, чтобы это была именно дочь, она бы позаботилась. Магия жизни вполне позволяла влиять на пол ребенка. И вот теперь выяснилось, что у нее нет времени. Совсем. Если следующее покушение – а оно будет, Лиа не сомневалась в этом – увенчается успехом, ее народ останется без защиты. Обезумевшая от горя и жажды мести Сири более не считалась с интересами первозданных, она жаждала смерти невестки. Значит, нужно успеть подготовить новую заклинающую. Светозарная не могла оставить своих подданных на произвол судьбы.

– Здравствуй, – мягко произнесла она, разглядывая робко потупившуюся девушку.

Не поднимая глаз, та молча поклонилась. Она чувствовала, что чем—то раздражает владетельную тетку, но не понимала, почему это происходит.

– Мне нужно изучить твои способности, – понимая, что племянница побаивается, Лиа не стала затягивать разговор и решила начать с главного, – подойди ближе.

Мелли, не осмелившись ничего спросить, поднялась по ступенькам к трону и покорно присела у ног владычицы. Та прикоснулась кончиками пальцев к ее смиренно склоненной голове. Брижитта лесолюбивая, сделай так, чтобы у девочки был дар! Некоторое время обе сидели неподвижно, затем Кай’Велианир сказала:

– Неплохо. Способности заклинающей слабоваты, но они есть. И это главное. Их можно развить.

Мелли взглянула снизу вверх:

– Позвольте спросить, Светозарная, для чего это?

– Но ты же знаешь, что у меня нет прямой наследницы. А народу илльф нужна заклинающая лес. Я сделаю ее из тебя, девочка.

– Но… ведь вы так молоды! – нерешительно возразила Мелли.

– Я правительница Аллирила. А значит, должна предусмотреть любые случайности.

В прозрачно—голубых глазах, так напоминающих глаза Ани, вскипели слезы, подкатились к густым ресницам и замерли, готовые пролиться на нежную кожу щек.

– Пожалуйста, Светозарная, я не хочу!

Лиа приподняла уголки губ в удивленно—снисходительной улыбке:

– Почему же?

– Я не хочу становиться владычицей, Светозарная! – Мелли запнулась на мгновение, потом еле слышно прошептала. – Я не хочу, чтобы мое сердце оледенело.

Эти слова юной, неопытной девушки, произнесенные испуганным шепотом, отдались в душе вспышкой дикой боли. Что она знает, глупая девчонка? Оледенело сердце? Все поступки правительницы Аллирила были продиктованы жесткой необходимостью. Всю свою жизнь она служила народу илльф, блюла традиции чести. Она пожертвовала ради интересов первозданных всем, что у нее было, не пощадила даже единственную дочь. Значит, вот что о ней думают подданные из ее же Дома?

– Боюсь, у тебя нет выбора, – холодно уронила Светозарная. – Я приняла решение. Первый урок состоится прямо сейчас, во внутреннем дворе замка. Ступай. Я подойду.

Залившись слезами, Мелли выбежала из зала. Лиа на мгновение прикрыла глаза. Она вынесет и это. Сделает все, чтобы в лесу появилась еще одна заклинающая. Тогда смерть будет не так уж и страшна. Главное, чтобы благословенный народ Аллирила не постигла беда. Чтобы дать девушке время успокоиться, владычица призвала к себе Лей’Иллиолиса и выслушала подробный доклад о том, как продвигается подготовка к нападению на Лесной край. Воин не терял времени даром. Он успел сформировать отряды из добровольцев, в поддержку регулярного войска, и теперь вместе с командующими разрабатывал стратегию вторжения. Лиа благосклонно выслушала его, поблагодарила за службу и отпустила. Прямолинейный вояка не знал, что вся военная кампания была заранее оговорена с Верховным магом Галатона. Он и предполагать не мог, что всего лишь марионетка в умелых руках Светозарной. Небольшая война пойдет на пользу государству, укрепит престиж владычицы. А большой она не допустит. Лиа спустилась по ступенькам и прошествовала во внутренний двор, который представлял собой большую поляну, окруженную высокими деревьями. Мелли, не осмелившаяся нарушить приказ, сидела на резной скамье под раскидистым дубом. Ее глаза уже были сухими, а тонкое личико выражало решимость. Владычица вдохнула полной грудью, полюбовалась на пышные кроны, тронутые осенней позолотой. Как прекрасен Аллирил осенью! Она очень любила это время года, когда воздух становился звеняще—прохладным, прозрачным и упоительно легким. Рыжие, красные, оранжевые и золотистые листья плавно соскальзывали с деревьев и ложились на землю, вкусно похрустывая под ногами. Но большая часть их так и оставалась на ветвях и зимой ярко пламенела сквозь тонкую изморозь. Деревья Аллирила были великолепны круглый год – маги жизни позаботились о том, чтобы их родной лес был всегда прекрасен. Поэтому листва на ветвях не жухла, не чернела и окончательно опадала только к весне, уступая место зеленой дымке раскрывающихся почек. И все же Лиа любила именно осень, за ее свежесть, прохладу и чистоту, ласковую грусть и прощальную прелесть.

Владычица присела рядом с Мелли.

– Я рада видеть, что ты успокоилась. Начнем.

Более часа она рассказывала затаившей дыхание девочке о Зеленом огне. О его появлении, повадках, принимаемых образах. Подробно описала последнее пришествие этого ужасного бога, действия своей бабки, ее победу. Мелли оказалась благодарной слушательницей. Она почтительно внимала своей наставнице, а потом, по требованию Лиа, пересказала все почти слово в слово.

– Я довольна, – скупо похвалила владычица. – Следующий урок завтра. Мы изучим слова главного заклинания. Возможно, они покажутся тебе странными или бессмысленными. Но это не так. Имеет значение каждый звук, крохотная ошибка может стоить жизни тебе и всему Аллирилу. Поэтому ты должна будешь заучить заклинание наизусть. Позже я научу тебя правильным интонациям. Сегодня можешь идти.

Мелли легким мотыльком упорхнула с поляны. Светозарная вдруг ощутила невероятную усталость. Проводя урок, она использовала магию, воздействуя на сознание девушки, чтобы та лучше запомнила ее рассказ. Конечно, это не могло истощить магический резерв Лиа, который был очень велик, почти бесконечен. Ее одолевала усталость другого рода – душевная. Владычице было тяжело видеть перед собой почти точную копию дочери, уроки с Мелли причиняли боль. Светозарная поднялась со скамьи, чувствуя себя опустошенной, измученной, и медленно двинулась по окруженной осенними цветами тропинке. Нужно отдохнуть.

Во дворце она сразу прошла в свое убежище – малые покои, бросив встреченному по дороге слуге:

– Элл’Ситайара ко мне.

Глава Дома Хрустального дождя все свободное время проводил во дворце Кай’Велианир. Он являлся по первому зову, любящий, преданный, надежный. Пусть придет и сейчас, споет нежную балладу, подержит в своей теплой руке ее пальцы, растопит любовью и лаской сковавший сердце лед горечи и страха. Пусть согреет лучистым сиянием доброго взгляда. Тай – это постоянная величина в ее жизни. Он даже не обзавелся семьей, несмотря на недовольство своих подданных и родственников. Он всегда рядом, ее Тай.

В дверь тихо поскреблись, следом вошел растерянный слуга:

– Светозарная, тисс Элл’Ситайара во дворце нет.

Лиа пожала плечами. Возможно, у владыки Дома Хрустального дождя появились неотложные дела.

– Значит, пошлите за ним, – лениво произнесла она, досадуя на непонятливость слуги.

– Слушаюсь, Светозарная.

Но спустя час выяснилось, что и в своем дворце Тай не появлялся. Поначалу Кай’Велианир не переживала, а только расстроилась из—за того, что любовник не скрасит ее одиночества. Мало ли где может быть один из эльфийских владык? Аллирил велик. Странно только, что Тай не сообщил ей о своих планах. Он всегда предупреждал ее, собираясь отлучиться больше чем на полдня. До вечера Тай не вернулся.

Светозарная провела плохую ночь. Ей снились мрачные, тяжелые сны, она то и дело выныривала из них и долго лежала, глядя за окно, на черные тени от ветвей ясеня, которые раскачивались под осенним ветром. Вечное напоминание о смерти мужа и ненависти Сири. Она не могла решить, чего боится больше: гибели любовника или того, что он окажется предателем? И весь последующий день, занимаясь государственными делами, обучая Мелли, беседуя с владыками Домов, ощущала все нарастающее гнетущее беспокойство. Тай так и не появился. Вечером Лиа подняла внутреннюю разведку. Его не нашли.

Так, в тревоге, прошла еще одна ночь, день, потом новая ночь… Через неделю Светозарная вынуждена была признать: Элл’Ситайар, ее друг и любовник, владыка Дома Хрустального дождя, бесследно исчез.

– Слава Дадде, вы вернулись!

Навстречу нам протянулись могучие натруженные руки отца Дарсана и еще двоих жрецов из бывших ремесленников. После долгого блуждания по каналу мы отыскали ветку, ведущую под храм Дадды. Здесь нас ожидали жрецы.

– Мы уж было волноваться начали, – гудел отец Дарсан, – давай руку, мастер, вылезай!

– Сначала возьмите Дрианна, – прохрипел гном.

Наверху воцарилось тяжкое молчание, и тело мага, поддерживаемое снизу Лютым и мастером Триммлером, медленно поднялось из люка. Следом я передал черноволосую девчонку, которая так и не очнулась от своего странного полузабытья. Потом вылезли и мы. Лорд Феррли, пробубнив что—то вроде извинения, растворился в воздухе.

– А где твой дядюшка? – тихо спросил кто—то из жрецов.

– Не знаю, – говорить обо всем происшедшем я не мог. Горло сковала судорога боли, душу терзало чувство вины. Я ничего не смог. Ни спасти опекуна, ни защитить друга… – Его надо похоронить. Только не на кладбище, там нельзя… из—за храмовников.

– Мы похороним его во внутреннем дворе храма, – сказал отец Дарсан, – это хорошее место. Там его никто не потревожит.

– Что делать с девушкой? – спросил Грациус, с опасливым любопытством поглядывавший на спасенную.

– Отведите ее в какую—нибудь комнату, пусть придет в себя. Потом разберемся, – приказал лорд Глейнор.

Один из жрецов подошел к девчонке и осторожно взял ее за плечи, мягко уговаривая пойти отдохнуть. Но она не сводила расширенных от изумления глаз с лица Дрианна. Вырвавшись из дружеских объятий жреца, опустилась на колени, прикоснулась пальцами к его лбу, в том месте, где алело странное пятно.

– Мухад’дашу Исдис, – тихо произнесла она, после чего опять перестала воспринимать окружающее.

– Что она сказала? – насторожился Дживайн.

– Отмеченный богиней Исдес, – пояснил я, сквозь гнет горя вяло удивившись своей способности понимать совершенно незнакомый язык.

Свойство, подаренное мне Райлом в городе изначальных, никуда не исчезло. Оказывается, теперь я знаю ханди. И эта непонятная сила, которая уничтожила магов, откуда она? Не означает ли она падение второго покрова? Я не стал додумывать, мне не дали: Лютый подошел к девушке и резким движением сорвал стягивающую ее лоб черную повязку. Под ней алело точно такое же пятно, как у Дрианна. Спасенная будто не поняла, что происходит. Она мельком взглянула на нас и опустила голову.

– Она некромантка!

– Так вот кого торопились перевезти из тюрьмы, – протянул Грациус.

Жрецы попятились, маги встали в оборонительную позицию, в руках вспыхнули боевые заклятия. Ом поднял арбалет и прицелился в склоненную голову девушки. Я резко заступил ему дорогу:

– Ты что?

– Она опасна, – процедил Лютый.

– Мы этого не знаем!

– Рисковать нельзя. Она может уничтожить нас всех.

– Погодите—погодите! – вмешался Грациус. – Она может быть полезна! Нельзя уничтожать носителя такой могучей силы! Если уж попала в наши руки, нужно ее хотя бы изучить и допросить.

– А мы за ней присмотрим, – поддержал друга Дживайн.

Вдвоем они подхватили девушку под руки и двинулись вслед за жрецом, указывавшим дорогу в комнату, выделенную для опасной гостьи.

– Мы подготовим могилу, – вздохнул отец Дарсан. – А вы перенесите бедного мальчика, нечего ему лежать на полу.

Мы с Лютым подняли тело Дрианна, перенесли в одну из маленьких пустующих клетушек и положили на узкий топчан, заменявший кровать. Сели рядом, прямо на пол. В груди тяжело ворочался комок боли, душу грызло чувство невозвратимой потери.

– Мы отомстим, – с трудом произнес Лютый.

Я смотрел на бледное, спокойное лицо. Отомстим, конечно. Но это не сможет вернуть нашего товарища, вот какая штука. Он шел с нами с самого начала пути, всегда был рядом, не трусил, сражался в одном строю. На наших глазах происходило превращение восторженного мальчишки в угрюмого могучего мужчину. Зачем он в последний момент оттолкнул мою помощь? Что им двигало? Я уже никогда не узнаю. Он так и не смог вернуться к человеческой сущности, несмотря на пророчество Райла. А может быть, именно смерть имел в виду изначальный? «Вернуться назад он сможет, лишь единожды отдав то, что забирает». Означает ли это, что Дрианн должен был отдать свою жизнь, чтобы стать человеком? Дорогая цена. Сам не понимая, зачем это делаю, я вышел в астрал и взглянул на неподвижное тело своего друга. Его аура была по—прежнему белесо—плесневелого цвета. Он остался некромантом. Аура? Но ведь у мертвых людей аура угасает, остается лишь ее слабое подобие, легкий, еле заметный отсвет, который постепенно превращается в темную пелену. А как бывает с некромантами? Я продолжал изучать окружающее Дрианна марево. Каналы… вот они. Раньше они выглядели совсем по—другому. Я видел три черных нити. Что это может быть? Жизненные силы, канал магии, а третья? Все они были исковерканы и покорежены заклятием тощей стервы. Вдруг я увидел, что одна из ниточек еле заметно пульсирует. Перекрученная, истончившаяся, она тем не менее связывала Дрианна с жизнью! Да, и поэтому аура никуда не делась. Он еще жив, даже находится на границе со смертью, но пока борется. Энергия, ему нужна энергия. Как получает подпитку некромант? От чужой боли, смерти? Каким образом к нему поступает энергия? Не знаю… Вдруг в моей памяти всплыли произнесенные мягким мурлычущим голосом слова: «Энергетическое вливание. Если найдется подходящее существо, желающее поделиться своей силой, тогда, возможно, он и выживет…» Только в тот раз это относилось к Лютому. И он выжил, после того, как ему перелили мою энергию, которая подошла! Теперь я понимаю, почему так произошло, ведь мы братья, и у нас похожие ауры. А чья сила подойдет Дрианну? Конечно, ведь у них у всех ауры должны быть одинаковы!

– Тащи сюда девчонку! – заорал я Лютому, стремительно ворвавшись в собственное тело.

Надо отдать должное капралу, он не стал задавать лишних вопросов и стрелой вылетел из комнаты.

– Артфаал! Лорд Феррли, где вы! – завопил я.

– Дорогой барон, я понимаю, вы в горе… – успокаивающе заговорил в моей голове демон, возникая в ногах Дрианна.

– Какое горе, в… на… к Хайнире горе! Вы можете провести энергетическое вливание?

– Вливание? От кого к кому? – мыслеречь Артфаала тут же стала деловитой.

– Ему… от нее… – от волнения и спешки я максимально сократил слова и постарался нарисовать в уме яркую картинку, чтобы демону стало ясно без долгих рассуждений.

– Смелая идея, – одобрил тот, задумчиво разглядывая девушку, которую Лютый уже припер на руках и усадил на край топчана, рядом с бездыханным телом, – только вот, боюсь, мне это не потянуть. Я ничего не знаю об энергетическом устройстве некромантов. Соединю каналы неправильно, и убью обоих.

Да, тут он прав, каналы выглядят по—другому, и я даже не знаю, какой из них за что отвечает. Впрочем, может, девчонка знает?

– Ты меня понимаешь? Фахама? Ты говоришь по—галатски? Ткаллимин галатиш? Ткаллимин ханди?

Я пытался обратиться к ней и по—галатски, и на ханди – бесполезно, некромантка не желала выходить из своего транса.

– Она блокирует свое сознание, барон, – пояснил Артфаал.

Грациус и Дживайн, прибежавшие, чтобы узнать, зачем Ом уволок их подопечную, молча пожали плечами.

Ладно. Никто мне помочь не мог, а Дрианна следовало срочно спасать, пока оставалась хоть слабая надежда. Я решил действовать на свой страх и риск. Авось сумею правильно соединить каналы. Все лучше, чем бездействие. Вдруг мне пришла в голову интересная идея. А что, если поступить проще? Ведь Райл говорил, что изначальные обладают многими умениями и способностями, которые обычным людям и не снились. Может, я сумею выдержать энергию некроманта? Я снова вышел в астрал и протянул правую руку к девчонке, левую – к Дрианну. Некоторое время гадал, как бы ловчее осуществить задуманное. Потом чисто интуитивно прикоснулся указательными пальцами к пятнам, украшавшим их лбы. Сосредоточился и осторожно потянул энергию из девушки. Это получилось. Поток тяжелой, ни на что не похожей силы хлынул в мое астральное тело, ставшее проводником, и влился в Дрианна. Меня корежило, это было страшнее, чем физическая боль, чуждая сущность, проникавшая в мою энергию, окрасила ауру зеленоватыми, как гниющий сыр, пятнами. В то время, как физическое тело неподвижно сидело на полу, астральное корчилось от мук, служа временным вместилищем некромантской силы. Жуткие образы, ужасающие мысли, странные желания, жалобные крики плененных душ, мучения людей, которые вдруг доставили непонятное удовольствие – все это вливалось в меня вместе с энергией черноволосой колдуньи. Дрианн содрогнулся и неровно, отрывисто, задышал. Ресницы задрожали, лицо жалобно сморщилось.

– Довольно, довольно, барон! Еще немного – и вы убьете и себя, и девочку! – раздался встревоженный голос лорда Феррли.

Я с трудом оборвал сковывавшие меня потоки и вернулся в свое тело. Тут же упал на четвереньки, согнувшись в приступе рвоты. Если Дрианн все время живет в таком кошмаре, понятно, почему он всегда мрачен и считает себя чудовищем! Отдышавшись, я бросился к магу, над которым уже хлопотали Дживайн с Грациусом. Один подносил к носу зелье, приводящее в сознание, другой ощупывал ребра.

– Жить будет, – вынесли они свой вердикт.

Между тем девушка, резерв которой я изрядно опустошил, закатила глаза и медленно сползла на пол.

– Помогите юной леди! – возмутился Артфаал.

– Да, конечно, – услышал его Грациус, подхватывая некромантку на руки и вынося из комнаты.

– А ты хотел от нее избавиться, – упрекнул я Лютого.

– Был неправ! – с сияющими глазами отрапортовал Ом.

Слава Лугу! Дрианн спасен! Только что теперь будет с дядей Ге? Наверное, нужно прямо сейчас двигать к зданию суда и пытаться вытащить его.

– Не потревожу? – в комнату заглянул отец Дарсан и, увидев, что бывший покойник приоткрыл глаза, осенил себя жестом благословения.

– Не бойтесь, отец, он не умер, – пояснил я. – Был в глубоком обмороке, теперь очнулся.

– Хвала богам! – возопил жрец и, тяжело топая, унесся по коридору.

Вскоре в комнатке стало тесно: примчался счастливый мастер Триммлер и долго жал мне руку, отчего я перестал ощущать пальцы. Пришли Михал, Дик и Валид, взирая на нас, как на А’нхелли. Сюда же втиснулись все жрецы храма, восхваляя Дадду и всех его родственников за явленное чудо. Заглянул Александриус. Последним явился лорд Глейнор и, после всех поздравлений и расспросов, сказал:

– У нас еще новости, Рик. Пойдемте со мной.

Мы с Лютым переглянулись и двинулись за ним, следом устремился мастер Триммлер. В комнате герцога обнаружился Вадиус Копыл, сиротливо притулившийся на краешке кровати в обнимку с огромным баулом.

– А, опять этот надоедливый фантом! – заворчал недолюбливавший мага за болтливость и занудство сын гор, поднимая ногу для пинка.

– Нет! – завопил Вадиус, сотворив Воздушный щит.

Мастер Триммлер, потирая ушибленную ногу, похромал в угол комнаты, а маг сообщил:

– Для пней, троллей и прочих гномов уточняю: я не проекция! И я сбежал сюда от гнева Вериллия, который уже наверняка понял, кто именно поставил вас в известность об изменении маршрута кареты с заключенным.

– Да ты, штукарь, нас всех чуть не угробил! – взъярился мастер Триммлер. – Дрианна—то уж точно! Фокусник, рудознай тебя защекочи! Подсунул нам вместо мастера Генериуса Луг знает кого! Стыдно сказать: некромантскую девку!

– Так никто не мог и догадаться, что в Большой Перчинке отловят некромантку и под утро доставят ее в Счастливое местечко! – ответил Копыл. – Верховный приехал на нее посмотреть и тут же решил отправить в лабораторию для изучения. Конечно, заполучив такую редкость, он и думать забыл о мастере Генериусе и приказал срочно доставить девчонку в магический университет. На тот момент одна из карет, в которой сидел я, изо всех сил изображая вашего, Рик, опекуна, отъехала. В распоряжении тюремщиков оказалась другая, та, которая должна была везти настоящего мастера Генериуса. Начальнику тюрьмы пришлось отдать ее под некромантку. А поскольку Вериллий, отдав распоряжение, тут же укатил, бедный тюремщик не знал, какой дорогой отправлять девицу. Рассудив по—своему, принял решение везти кружным путем, раз уж такой маршрут был намечен. Это мне все потом Палария рассказала, то есть, ее проекция, когда я, благополучно прокатившись до здания суда, вернулся домой. Ну, вы и наделали шороху! – захихикал Вадиус. – Город гудит от слухов. Сначала эльфы, теперь орки. Храмовники, идиоты, слишком поздно доложили о появлении фантомов, иначе это насторожило бы Вериллия. Вам крупно повезло.

– Что с дядей Ге? – перебил я словоохотливого старика.

– Что… после вашего нападения на карету Вериллий решил больше не рисковать и судить его заочно. Что в настоящий момент и происходит.

Вот это новость! Суды Луга всеблагого и так полная профанация, а теперь дядю лишили даже призрачной возможности оправдаться! Сейчас он вынужден ждать приговора в камере. Хотя никаких сомнений в том, каким будет этот приговор, ни у кого не было. И все же, когда перед нами появился фантом полной немолодой дамы, представившейся как Палария Готакс, я внутренне напрягся.

– Мастер Генериус приговорен к казни посредством сожжения, – грустно произнесла она. – Казнь состоится через пять дней, в тридцатый день месяца Луга, на площади Семи королей.

– Почему так не скоро? – удивился Вадиус.

– Вериллию нужно время на подготовку. После казни начнутся народные гуляния в честь принятия присяги регентства принцем Келдином.

– Что—о? – нестройный хор изумленных голосов глухим эхом отразился от стен подвала. А я и не заметил, что в дверях маленькой комнатки толпился весь наш отряд.

– За Дрианном Александриус присматривает, – поймав мой встревоженный взгляд, успокоил Дживайн.

– Значит, Вериллий все же решился… – медленно протянул лорд Глейнор.

– Как видите, – сухо ответствовала Палария. – Ридриг Второй будет признан временно недееспособным.

– Зачем Вериллию менять одну марионетку на другую? – спросил я. – Ведь в любом случае фактически Галатоном управляет он.

– Это вынужденный шаг, – пояснил герцог. – Скорее всего, он означает отказ от первоначальных планов. Появление повстанцев спутало Верховному карты. Он рассчитывал, что зверства храмовников подтолкнут народ на бунт против Ридрига. Ведь все приказы об арестах и казнях были подписаны его именем. Но потом понял, что сопротивление направлено непосредственно на жрецов, и слишком многие связывают творящиеся беззакония не с императором, а с самим Верховным. Мы ведь не только силовые операции предпринимаем. В народе ведется и другая работа. Наши тайные агенты разъясняют людям настоящее положение дел. Вериллий совершил серьезную ошибку, ему следовало тщательнее скрывать свою причастность к делишкам храмовников. И сейчас он собирается подчеркнуть, что не имеет отношения к их зверствам. Казнь вашего дядюшки должна стать последним запоминающимся событием в истории правления Ридрига. А после принятия Келдином регентства как по волшебству произойдут перемены.

– Вы хотите сказать, правлению жрецов придет конец?

– Не думаю. Вериллий слишком завяз в этой истории с Падериком, выпустил многое из—под контроля. Когда—нибудь он, конечно, устранит Великого отца. Или наоборот… Но не сейчас. Пока еще они боятся вступать в открытое противостояние. Да и цель у них одна – уничтожить как можно больше темных магов.

– Тогда что—то изменится?

– Верховный готовит приказ о создании секретной канцелярии, которая будет сочетать в себе функции имперских псов и храмовой стражи, – вмешалась Палария. – Теперь все аресты будут происходить скрытно, и казни станут вершиться в полной тайне. Прошу прощения, но я должна возвращаться. Иначе Верховный может заподозрить и меня. Он назначил экстренный сбор Совета.

– Да, конечно, спасибо, Палария, – тепло поблагодарил ее Вадиус и подытожил: – То есть люди будут бесследно исчезать, вот и вся разница.

– Ладно, с этим потом разберемся, – самоуверенно заявил мастер Триммлер. – Давайте думать, как лейтенантского дядюшку выручать.

– Во время казни на площади будет весь город, – мрачно произнес герцог.

– И все будут ждать нашего появления, – подхватил Вадиус. – Соответственно, и ловушек будет расставлено огромное количество.

– А что, если… тюрьму подломить? – задумчиво спросил Грациус.

– Подломить?.. – не понял лорд Глейнор.

– Он иногда любит щегольнуть воровским жаргоном, – пояснил Дживайн, кинув на своего друга укоризненный взгляд.

– Счастливое местечко? – изумленно воскликнул Копыл. – Но это настоящий штурм, осада!

– И тем не менее, это сделать легче, чем в присутствии всего города предотвратить казнь, – настаивал Грациус.

Первой моей реакцией на слова мага—авантюриста тоже было отторжение, замешанное на недоумении. Что это он придумал? В истории Виндора не случалось попыток нападения на тюрьму. Потому что это бесполезно. Счастливое местечко возвышается над городом мрачной твердыней, которая окружена глухой каменной стеной, заканчивающейся квадратными зубцами. Высота стены не менее четверти фихта, толщина достаточна для того, чтобы между зубцами мог свободно стоять солдат. А они там и стоят, знаете ли. С луками. Серый камень нашпигован магическими ловушками, которые наверняка сейчас обновлены и приведены в полную боевую готовность. В общем, Счастливое местечко – крепость в крепости. Ладно, хорошо. Предположим, мы сумеем проникнуть за стену. Дальше что? По всему периметру тюремного двора тянется вольер, в котором бегают огромные злющие псы. Поговаривают, их специально для Счастливого местечка выращивают на анимочародейской кафедре магического университета. На ночь зверюг выпускают, и они свободно бегают по двору. Тогда даже сами тюремщики боятся высовывать нос на улицу. Твари признают только начальника тюрьмы. Ну, и если даже допустить еще одно, просто—таки сказочное предположение. Справились мы с собаками. В конце концов, Дживайн отлично владеет анимочарами, а Лютый – арбалетом. Но ведь тюрьма огромна, она состоит из длинных, запутанных, пересекающихся коридоров, в которых без провожатого ничего не стоит заблудиться. Где искать ту единственную камеру, в которой держат дядю Ге? И как в нее проникнуть? Я прекрасно помнил, что за помещение выделили мне. Там же сплошные антимагические заклятия на стенах.

– Зачем же ее искать, дражайший барон? – осведомился Артфаал, впервые за все время с момента спасения Дрианна вторгшийся в мои мысли.

– Что искать? – не понял я.

– Зачем вам искать камеру моего друга?

– А как еще? – огрызнулся я, не успевая за полетом мысли демона.

– Так выпустите всех, кто там сидит! – торжествующе заключил лорд Феррли, затем прибавил. – Несмотря на некоторую… вульгарность мастера Грациуса, не могу не признать, что у него есть стиль.

– Благодарю, – польщенно откликнулся уловивший его мыслеречь маг, восприняв эти слова как комплимент.

– Выпустить преступников?

– Да каких преступников, подумайте, барон! Счастливое местечко давно уже переполнено обычными людьми, которых заподозрили в применении темной магии! Ну, даже если среди них и попадется парочка воришек – ничего страшного. Зато представьте, какой случится переполох!

Я хмыкнул. Возможно, они и правы. Вряд ли храмовники могут предположить, что мы нападем на Счастливое местечко. Просто потому что проникновение в неприступную тюрьму считается невозможным. Ну и что? Прохождение физического тела сквозь стены тоже раньше считалось невозможным. А я хожу. Конечно, охрана Счастливого местечка усилена, это ясно. И все же основные силы наверняка планируется сосредоточить на площади в день казни. Вериллий учтет все предыдущие ошибки и просчеты, благодаря которым нам удалось вырваться. Он обязательно создаст какую—нибудь новую волшбу, расставит множество засад… Прав Грациус, следует попытаться взять Счастливое местечко. Была еще одна причина, по которой я не хотел ждать. Дядюшка – человек немолодой, неизвестно, как он отреагирует на антураж казни: помост, хворост, палач. Сердце может не выдержать. Я хорошо помнил обуревавшие меня чувства. Нет, нельзя так рисковать здоровьем моего опекуна. И вообще, чем раньше мы его вытащим, тем лучше. А если это будет сопряжено с освобождением других людей – прекрасно, чего же еще можно желать?

Герцог тоже вдохновился замыслом Грациуса. Мысль о том уроне, который будет нанесен режиму с помощью всего одной операции, показалась ему невероятно привлекательной. Последующие сутки мы разрабатывали план нападения, прерываясь только на еду и краткий сон. Начали, естественно, с дезинформации противника: в городе усиленно распускались слухи о том, что повстанцы попытаются сорвать казнь великого темного мага. Ответственным за это был назначен Стаад Торафсон, тот самый торговец, который участвовал в нашем спасении. Он очень ловко умел ввернуть нужное словечко в ничего не значащей беседе с покупателями. Еще хитрый купец, движимый надеждой выручить своего сына, отправленного за занятия наукой в Счастливое местечко, умудрился навербовать целый отряд из мальчишек—разносчиков, которым щедро платил за услуги. Шустрые быстроногие пареньки вместе с пирожками, солеными огурцами, деревянными пуговицами и прочей мелочью, которую принято продавать с лотков, разносили по городу сплетни. Еще они незаметно оставляли в местах, где любят по вечерам прогуливаться горожане, свитки следующего содержания: «Трепещите, храмовники! Казнь Генериуса обернется гибелью для вас! Тридцатый день месяца Луга славный Виндор запомнит навсегда». Подпись на этом угрожающем документе тоже имелась: «Темная сила». По городу поползли жуткие слухи, каждый житель, как мог, изощрялся в домыслах. Но сходились все в одном: предстоящая казнь превратится для храмовников в настоящую кровавую феерию. Лорд Феррли взял на себя разведку на местности. В своем любимом кошачьем облике он по ночам прогуливался вдоль наружной стены Счастливого местечка, обследуя ее на предмет магических ловушек. Прикасаться к камню он не рисковал из опасения наткнуться на вплетенные заклятия против темных сил, но и на расстоянии ухитрялся рассмотреть охранные чары. Возвращаясь, демон предоставлял свое сознание в распоряжение Вадиуса, который рисовал схему магической защиты крепости. Лютого тайно переправили за город, в Лес душегубов, который начинался сразу за городскими стенами и тянулся на восток от Виндора. Своему мрачному названию лес был обязан древней легенде о разбойниках, которые промышляли там, когда Виндор еще был маленьким торговым городком. Сейчас, конечно, никаких душегубов там не было, если не считать таковыми повстанцев, устроивших в глубине чащи тайный лагерь. Там Лютый готовил бойцов, применяя весь свой опыт капрала ястребов. Уверен, он был жестким, даже жестоким и требовательным военачальником. Это понятно, ведь времени катастрофически не хватало, у него было не больше трех дней, чтобы сколотить из мирных ремесленников, торговцев и моряков организованные отряды. Задача почти невозможная, но зная неутомимость и требовательность Ома, я был уверен: он выжмет из парней все. Копыл выполнял роль связующего звена между повстанцами и штабом, в который превратился подвал храма Дадды. В виде астральной проекции он переносился в Лес душегубов и обратно, передавая новости и приказы.

Нашлось занятие и для мастера Триммлера: он изучал карту подземных каналов, прокладывая пути для обоих отрядов. Уж не знаю, где родичи гнома нашли эту старую помятую схему, но этим они здорово помогли сопротивлению.

Грациус, Дживайн и Александриус занимались изготовлением зелий, закупоркой заклятий и прочей волшбой. Иногда к ним присоединялся и я.

Планирование нападения занимало все мое время, требовало максимального внимания. А поздно ночью, падая без сил на кровать, я не мог уснуть, ворочая в сознании тяжелые, давящие мысли. Что произошло со мной там, в Торговом квартале, во время сражения с магами Совета? Какая сила вырвалась из меня, в доли секунды превратив могучих волшебников в иссохшие мумии? Что это? Неожиданный прорыв дара изначальных? Или закономерность падения второго покрова? Судя по тому, что я обзавелся несвойственными обычному человеку способностями, первый покров – физиологический – уже снят. Теперь настал черед второго? Как там говорил Райл? Отринуть навязанное обществом мировоззрение? Традиции, привычки, мораль и нравственность. Похоже, очень похоже. В момент убийства магов я был холоден. Не было ненависти, злости, ярости, сомнения – всего того, что делает человека человеком. Я ощущал себя высшим существом, имеющим право карать, осознавал лишь необходимость и правильность уничтожения противника. Пусть это длилось краткий миг, но оно было. Как к этому относиться, я не знал. Где—то в глубине души ворочался крохотный червячок сомнения: что еще я потеряю вместе со вторым покровом? Способность любить? Умение сострадать? Вовсе перестану быть человеком? Но все эти метания пришлось отложить на потом. Сейчас новые возможности были полезны нашему делу. Но и тут крылась загадка. Как их активировать, я еще не понял. А может быть такого способа и не было. Неизвестно, проявится ли мой новый дар в момент захвата Счастливого местечка. Хотелось бы, но рассчитывать на это я не мог. Все было слишком зыбко и неопределенно. Еще одной неотвязной мыслью стало беспокойство о Дрианне. Парень удивительно быстро приходил в себя. Он настаивал на том, чтобы участвовать во взятии тюрьмы, и я был почти уверен: к этому времени он полностью восстановится. Дрианн объяснил нам, что произошло тогда, во время драки с магами Совета. После уничтожения целой шайки разбойников, напитавшись энергией их смерти и мучений, парень чувствовал себя почти всесильным. И во время драки он решил, что сумеет выжечь сознание толстого мага. Один раз ему такая шутка уже удалась, когда он убил палача в тюрьме. Но Дрианн не учел разницы между сознанием тупого ката и мага Совета. В итоге толстяка он уничтожил, но чуть не поплатился жизнью. Это действие опустошило его запасы полностью и едва не сделало безумцем. А мою попытку защитить его Дрианн отверг в беспамятстве. Он не понимал, что делает, отталкивая щит. Энергетическое вливание не только вернуло мага к жизни, но и ускорило процессы заживления. Девушка, ставшая источником целительной силы, напротив, была очень слаба. Она почти не приходила в себя. А в те редкие минуты, когда выныривала из горячечного забытья, отказывалась от еды, молчала и отворачивала лицо к стене. Если честно, ее судьба меня не волновала. Я осознавал, с кем имею дело. Она – из тех, кто на Южном континенте превращал наших ребят в тупых, покорных чужой воле зомби. Что некромантка делала в Галатоне – оставалось только догадываться. На вопросы она не отвечала. Но и так было понятно, что она в нашу страну не цветочками торговать приехала. Тем не менее, что—то останавливало меня от ее уничтожения. В большей степени это была странная привязанность к ней Дрианна. Как только парень немного оклемался, он проковылял в комнату, где лежала колдунья, да там и остался. Уходил только поздно ночью, когда уже сам валился с ног. Он ухаживал за больной, когда она приходила в себя, пытался кормить ее с ложечки и что—то тихо шептал. Он был единственным, кого девушка не боялась. Она молчала, но слушала внимательно, устремив на мага печальный взгляд черных глаз. Со стороны Дрианна эта забота, насколько я мог понять, не была проявлением мужского интереса или даже благодарности за спасение жизни. Скорее, это походило на тягу одинокого, отличающегося от остальных, существа к себе подобному. Ухаживая за некроманткой, разглядывая ее лицо, парень словно пытался понять суть изменений, происходящих в нем самом. Он охотно беседовал с нами, но замыкался, когда речь заходила о его подопечной. Мы с Лютым, посовещавшись, решили на время оставить его в покое. Кто знает, может быть, общение с этой девушкой действительно могло ему помочь?

Такие вот тревоги одолевали меня в те редкие минуты, когда мой ум не был занят планом спасения дядюшки Ге. Было еще много всего, что стало источником беспокойства: судьба принцессы, регентство Келдина и последствия этого тихого переворота. Но эти заботы я решительно отодвинул на последний план. Надо разбираться с проблемами по мере их поступления.

Операция была назначена в ночь с двадцать восьмого на двадцать девятое. Все, что поддавалось просчету, было просчитано, каждый шаг распланирован. Что же касалось непредвиденных обстоятельств, тут можно было только полагаться на Луга, а самим действовать.

Ровно в полночь разношерстный отряд, состоявший из герцога, Дживайна, Грациуса, Александриуса, Копыла, мастера Триммлера, Дрианна, который настоял на своем участии, Артфаала и вашего покорного слуги вынырнул из люка в паре фихтов от Счастливого местечка. На этот раз мы не пользовались зельем, изменяющим состав крови, и не прятали лиц под мороком. Дерзкое нападение должно было стать демонстрацией возможностей повстанцев. Лорд Глейнор единственный закрывал лицо плотной матерчатой маской. В наши планы не входило раскрытие личности лидера, присутствие герцога при дворе слишком ценный козырь, чтобы от него отказываться. Зато маги наши постарались в другом: Дживайн соорудил простенькое, но очень эффективное заклинание, отталкивающее грязь и влагу. На мой вопрос, почему он не догадался сделать его раньше, практичный волшебник ответил, что экономил силы и считал поход по отбросам даже полезным. Ведь это помогало сбить со следа вопрошающих. Сейчас же такое заклятие, мол, необходимо, чтобы отбить амбре сточных вод, которое может рассекретить нас раньше времени.

Поднявшись на поверхность, мы бесшумно двинулись к условленному месту. Черная ненастная ночь швыряла в лицо иголки мелкого дождя, тучи сообщнически скрывали нас в непроглядном мраке. Мы не стали пользоваться светящимися шарами. Я шел впереди, остальные цепью следовали за мной. Наконец я увидел, как от ствола дерева, росшего на обочине дороги, отделилась фигура Лютого.

– Отряды на месте, – шепнул он, подходя. – Пора перекрывать подъездные пути.

Александриус деловито кивнул и, сотворив крошечный слабый огонек и прикрывая его ладонями, двинулся на северо—восток, к широкой дороге, ведущей в центр Виндора. Там между домами скрывались повстанцы под командованием Валида. Чародей должен был обеспечивать магическую поддержку. Точно так же Дрианн отправился на юго—запад, к отряду, перекрывавшему объездную дорогу. После долгих споров решено было назначить в помощь повстанцам именно его. Роли остальных были расписаны до мелочей, и все они требовались здесь. С нами увязался Торафсон, который надеялся отыскать в тюрьме сына.

– Пора, – сказал герцог.

Мы с Грациусом и Лютым двинулись в сторону Счастливого местечка, мрачной черной тенью поднимавшегося из темноты ночи. Начальник тюрьмы не поскупился на освещение: каждый зубец стены был украшен маленьким солнцем – дорогим магическим светильником, не боявшимся ни ветра, ни дождя, и самостоятельно регулирующим интенсивность света. Эти сверкающие наверху стены желтые звездочки делали крепость еще более жуткой и пугающей. Маленькие солнца были установлены так, чтобы их сияние освещало периметр вокруг стены. Яркость их лучей ослепляла и не давала увидеть стоящих между зубцами лучников. Это могло стать серьезной преградой для обычного человека. Но только не для того, в чьих жилах текла кровь первозданных. Не входя в круг света, оставаясь за границей досягаемости, Лютый вскинул арбалет. Намагиченные болты имели более высокую дальнобойность и, вдобавок к нечеловеческой меткости Ома, сами притягивались к цели. Два выстрела – два приглушенных вскрика. Лучники зашатались, попятились и рухнули в тюремный двор. Толстый камень стены скрыл звуки падения тел. Лютый сделал несколько шагов в сторону и снова прицелился. Мы с Грациусом, подняв над головами Воздушные щиты, рванули вперед, к стене. Впереди, распластавшись в воздухе, словно белка—летяга, парил Артфаал.

– Здесь, – мысленно воскликнул он, зависая у отрезка стены, на котором при его приближении вспыхнул пламенем косой крест.

– Сейчас посмотрим, – забормотал Грациус, проводя ладонями над шершавой темной поверхностью. – Да, здесь ловушки простенькие, элементарные. Как же они так опростоволосились—то?

Я бы объяснил такую безалаберность отдаленностью участка от ворот. Пробившись сквозь стену, мне придется пересечь добрую половину тюремного двора. Ну, да ладно. Других вариантов все равно нет.

– Ты пока настраивайся, Рик, настраивайся, – шептал маг, сплетая причудливую вязь нейтрализующих заклинаний и резким движением выдергивая нити ловушки.

На стене между тем поднялся переполох, из двора донеслись выкрики, грозное рычание собак. Конечно, лучше всего было бы накрыть Счастливое местечко Большим Темным зонтом, как я это сделал с домом Ермии, дабы никакие чары не пробились наружу. Тогда и связующие амулеты не сработали бы. Но беда в том, что крепость слишком огромна, и даже моих немаленьких резервов могло не хватить. Поэтому я ограничился лишь тем, что накрыл зонтом нас с Грациусом. И вовремя: сверху обрушился поток чего—то горячего, шипевшего от соприкосновения с поверхностью щита.

– Вот уроды, масло кипящее льют, – безмятежно пропел маг, продолжая манипуляции с поверхностью стены. – Так, все готово, Рик. Пробуй.

Я сосредоточился и проделал ставший уже привычным фокус: соприкоснувшись со стеной, из которой Грациус удалил чары—ловушки, мое тело на долю секунды превратилось в облако невидимых глазу частиц и просочилось сквозь камень. Следом протиснулся Артфаал. Правда, он выбрал другой способ: просто исчез и возник уже по ту сторону. Вот только в тюремном дворе нас не ждали, и наше появление стало воистину триумфальным.

– Демоны—ы–ы! – жутким голосом провыл один из солдат внутреннего гарнизона.

– Прекратить! – рявкнул человек в форме капрала имперских псов. – Взять его!

Первыми на приказ отреагировали псы настоящие: ко мне со всех сторон устремились огромные зверюги величиной с теленка. Надо сказать, выбрался—то я из стены точнехонько в вольере, в котором эти твари обитали днем. По какой—то причине их еще не выпустили во двор, как это обычно делалось на ночь. Зато солдат перед зданием тюрьмы хватало. Общение с ними я счел более предпочтительным. Кто знает, вдруг яйцеголовые ученые в своих лабораториях сделали псов неуязвимыми для боевых заклятий? Или, может, щиты их не останавливают? А с солдатами все понятно. Проверять способности собак я не стал и быстро просочился сквозь железную сетку, отделяющую вольер от двора. Тут же поднял Большой отталкивающий щит, надежно укрывший меня от стрел и арбалетных болтов. Для верности напитал его силой мрака. А в охранников швырнул один за другим несколько огненных шаров. Трое упали, остальные продолжали наступать. Следовало как можно скорее прорываться к воротам и открыть их для остального отряда. Я спокойно зашагал, силой сознания поддерживая защиту и легко отбивая все атаки солдат. Они даже не могли приблизиться ко мне, так и топтались всем отрядом на расстоянии нескольких шагов. Я начал думать, что операция не так трудна, как мы опасались. Напрасно надеялся. За спиной раздались металлические щелчки, и дверцы вольера распахнулись, выпуская на свободу собак—убийц. Одновременно с этим в щит впилась игла зеленого луча, рассеивая мою защиту. Тут же ко мне со всех сторон устремились стрелы и болты, и я едва успел возобновить щит. Ненадолго. Позвоночник скрутило болью, за которой последовало мощное атакующее заклятие. Ко мне двигались три облаченные в мантии фигуры. Маги! Причем не простые храмовые. Наверняка из Совета. Точно! В одной, пухлой и приземистой, я узнал Паларию. Судя по растерянному лицу, магесса просто не успела сообщить нам о своем назначении в охрану. Странная ситуация. Связаться с помощью мыслеречи мы не могли, ее непременно уловили бы другие маги Совета. Мне пришлось прикидывать, что лучше сделать в данной ситуации. А думать особо некогда было, я отражал магические атаки, да еще и постоянно поддерживал щит, закрывавший меня от арбалетных болтов и стрел. Благо, солдаты близко не подходили, опасаясь попасть под заклятие. Только обстреливали меня издали. А тут еще и псы подоспели, незаконнорожденные дети Брижитты! Огромные, как дорожные сундуки, пасти оскалены, зубищи как у тигров, мощные туши напряжены, готовы к прыжку. Правда, собаки почему—то не торопились нападать. Они только угрожающе рычали, окружив меня, но в их голосах проскальзывали визгливые ноты страха. Однако стоило мне сделать шаг вперед, как вся стая припала к земле в готовности к прыжку. И у меня не было ни малейшего желания проверять, действуют на них щиты или нет.

– Я с ними разберусь, барон, – светским тоном проговорил Артфаал, поднимаясь с моего плеча в воздух и зависая в нескольких дюймах от собачьих морд.

Для пущего эффекта он еще и пофыркал и издевательски помахал хвостом. Потом отлетел в сторону, плавно опустился в двух шагах от стаи и медленно, с показным равнодушием прошелся перед остолбеневшими от такого хамства псами. Не выдержав издевательства, собаки рванули к Артфаалу, который нарочито неторопливо, словно нехотя, потрусил в другую сторону. Но при этом умудрялся сохранять почтительное расстояние между собой и стаей. Псам стало не до меня, они стремились наказать нахального кота. Все это время я продолжал держать оборону, очень надеясь на пробуждение тех сил, которые позволили без труда справиться с магами Совета в прошлый раз. Но они почему—то не торопились возникать, пришлось справляться собственными возможностями.

Щиты магов были очень мощными, для того, чтобы пробить их, требовались серьезные силы, и я начал опасаться, что это приведет к истощению резерва. Неплохо было бы шарахнуть по ним комбинированным заклятием. Конечно, не факт, что оно сработает. Но сначала надо обезопасить Паларию. Магесса сама о себе позаботилась, и обо мне тоже. Сплетя заклятие, она вдруг резко развернулась вправо и атаковала своего соседа. Тот попятился, зашатался, но на ногах устоял. Я воспринял это, как условный сигнал, и отправил в него два молота Дадды, один из которых разнес защиту, второй – свалил волшебника с ног. Мы с Паларией снова напали на мага, но второй чародей успел заслонить оглушенного товарища щитом. Пользуясь его замешательством, магесса скользнула ко мне и встала рядом. Теперь нас было двое, и я был счастлив такому помощнику. Сотворив Темный огонь, я широко развел руки, отправляя заклятие по обе стороны от себя. Раздались крики боли – я поранил многих солдат, и на камень двора попадали обугленные тела. Несколько человек, воя, катались по земле, пытаясь сбить вгрызавшееся в плоть черное пламя. Магов, правда, не задел, только уничтожил их щиты. Пользуясь этим, вдогонку послал Стальную сеть, сам же в царящей суматохе прорвался вперед. Несмотря на полноту, солидный возраст и одышливость, Палария не отставала от меня, несясь по двору большими скачками. Ворота были не так уж и далеко. Только вот рано я расслабился. Один из магов, слишком быстро освободившись от опутавшего его заклятия, бросил в меня мощный, отлично выполненный Водяной клинок. Волшба пронзила щит и сбила меня с ног. Я покатился по камню, внезапно сделавшись уязвимым и ощущая саднящую боль в плече, куда угодили остатки заклятия. Палария тут же накрыла меня щитом, но это, конечно, не могло унять боль от удара. Все это время я старался быть сосредоточенным, расчетливым и хладнокровным, как и полагается серьезному волшебнику. И у меня неплохо получалось. Но тут во мне пробудился всепоглощающий гнев. Плевать на все правила! Сколько можно скакать по двору! Силы изначальных, такие нужные именно сейчас, не пришли. А в обычном своем состоянии я в одиночку против двоих магов Совета могу и не справиться. А если еще учесть, что со всех сторон, словно блохи, одолевают стражники, и нужно отмахиваться от них… надоело! Прикрывшись мощным щитом, я принялся сооружать странное плетение. Мною двигали исключительно злоба и ненависть: набросились все на одного! Сейчас я вам покажу!

– Не нужно, барон! – мысленно возопил Артфаал, вихрем проносясь через тюремный двор. За ним летела взмыленная стая. – Успокойтесь…

– Что вы делаете, Рик? – спрашивала Палария, изо всех сил поддерживавшая непробиваемые щиты.

Темный огонь их не взял, Темная вода, наверное, тоже будет бессильна, как и в прошлый раз. А если вот так? Пальцы завершили свою работу, теперь дело за источниками. Воздушный щит выгибался под ударами магов. Сейчас, сейчас… Вдруг я действительно успокоился и ощутил знакомое уже нечеловеческое хладнокровие. Взглянул на свои пальцы. Темный воздух? Хорошо, можно и так. Только усилить. Стихии послушно скользнули в ледяное сознание и, приобретая благодаря ему еще большую мощь, напитали собой фигуру заклятия. Что—то могучее, жуткое сорвалось с рук, сделав воздух густым и едким. Я дернул Паларию за руку, из—за чего она упала на камень. Сам я набросил на нас Черный кокон, потом рухнул на живот и прижался к плитам двора, ожидая, когда пройдет действие созданной мною волшбы. Когда же рискнул поднять голову, поразился результату. Заклятие Темного воздуха, пройдя сквозь сознание изначального, положило всех. Повсюду валялись трупы, с посиневшими лицами, выпученными глазами и вываленными языками. Этой участи не избежали даже маги. Не знаю, что сделала эта волшба. Судя по виду тел, выжгла весь воздух из легких несчастных. И ведь на этот раз новая сила присутствовала во мне какую—то секунду. В живых остались только охранные псы, в момент активации заклятия пребывавшие в другом конце тюремного двора. Звери все еще пытались догнать демона. Я встал и подошел к воротам. Палария, охая и потирая бока, плелась рядом. Тяжелые мощные створки запирались на огромный засов, сдвинуть который было по силам разве что троим здоровым мужикам. Проще говоря, это было окованное железом бревно. Кроме того, я чувствовал, что здесь присутствуют какие—то охранные чары. Не будучи таким специалистом по взлому волшебства, как Грациус, я тем не менее попытался как—то справиться. Поводил над створками ладонью, как это делал темный маг. При этом ощутил неприятное покалывание. Да, защита имелась. Беготня по двору вперегонки с солдатами, псами и магами меня изрядно утомила, поэтому я не стал проделывать тонкую работу, которая так филигранно удавалась Грациусу. Следовало наложить на охранные чары еще одно плетение, нейтрализующее их действие. А для этого необходимо определить вид защиты… я же просто обрушил на ворота шквал Темного огня. Потом от всей души шарахнул по засову молотом Дадды. Раз, другой, третий… Бревно переломилось пополам, освобождая створки, со скрипом поехавшие в разные стороны. С улицы доносились крики, метались отсветы пожарищ. Значит, кто—то успел сообщить о нападении. Скоро здесь будет вся стража города с магами во главе. Следовало поторопиться. Я прошел между створками и махнул рукой ожидавшему чуть поодаль отряду.

– Ура! Вперед, ребятушки! – мастер Триммлер, радуясь моему успеху, крутанул над головой топор и первым вбежал во двор. При виде распростертых тел, черными силуэтами выдававшихся из ночной тьмы, его лицо слегка омрачилось. – Что, сам справился? – разочарованно протянул гном.

– Не переживайте, – утешил его Вадиус, – неизвестно еще, что ждет нас в здании тюрьмы.

Дживайн прищелкнул пальцами, отправляя анимочары в пронесшуюся мимо нас стаю. Псы резко остановились, потеряв интерес к Артфаалу, и двинулись к нам. Я обреченно вздохнул, сотворив щиты.

– Не стоит, – мягко произнес Дживайн, выходя вперед.

Чудовищные собачищи приветствовали его радостным повизгиванием. Они весело заплясали вокруг мага, дружелюбно повиливая толстыми обрубками хвостов.

– Наконец—то, – простонал лорд Феррли, возносясь на мое плечо.

– Торопитесь, господа, повстанцы могут не сдержать натиска городской стражи, – напомнил герцог.

– Пожалуй, я останусь, – произнесла Палария.

– Конечно—конечно, – поддержал ее Вадиус, сразу поняв, о чем говорит магесса. – Нам все еще нужен свой человек в Совете. Свидетелей вроде бы не осталось, так что…

– Если кого—нибудь найду, подправлю память, – пообещала пожилая дама, присаживаясь у стены здания и принимая изможденный вид. – А пока обдумаю собственную легенду.

Мы двинулись к крыльцу тюрьмы. Стоит ли упоминать, что дверь была заперта. С помощью различных заклятий вроде Воздушного удара и молота Дадды мы вынесли ее и проникли внутрь. Пришлось сотворить несколько светящихся шариков, чтобы разогнать царившую здесь абсолютную тьму. Узкие коридоры, убегающие вдаль, какие—то бесконечные, сырые стены, затхлый воздух – все это действовало на нервы. Атфаал куда—то исчез и вернулся в своем демоническом обличье, ведя дрожащего от ужаса человека в форме тюремного охранника.

– О, отлично! – обрадовался Вадиус. – Где тут у вас, любезнейший, содержатся маги?

– О—о… – пробормотал несчастный, косясь на клыкастую физиономию лорда Феррли. – А—а–а… на третьем ярусе…

– Так ведите же нас! – потребовал Копыл.

– Да, кстати, а на первом ярусе у вас кто? – поинтересовался Грациус.

– Воры… грабители…

– Воров выпускать не будем! – решили волшебники. – А на втором?

– Уличенные в связях с темными магами.

– Веди сначала туда, – распорядился я. Где—то там должны быть мои друзья, родные Дрианна, да и вообще много невинных людей.

В сопровождении охранника мы добрались до второго яруса. Почему яруса, а не этажа? Наверное, потому что камеры были расположены концентрическими кругами. Нельзя сказать, что нам совсем уж не встречались препятствия. Пару раз смотрители и тюремщики пытались сопротивляться нашему неумолимому продвижению. Но сами понимаете… На втором ярусе мы разделились пополам и разошлись в разные стороны, вскрывая подряд все двери и выпуская заключенных на свободу. Коридоры наполнились измученными, изможденными мужчинами и женщинами. Они хватали нас за руки, спрашивали, что случилось, и, узнав, плакали от счастья. Присматриваться было некогда, но мне показалось, я узнал в одной из женщин Мельду. А уж неподражаемые ругательства капитана Джо Сольвига, сотрясавшие тюремные своды, я бы точно ни с чем не спутал.

Мы перешли к третьему ярусу. Здесь освобожденные пленники были более спокойными и деловитыми. Они сразу же осведомлялись, кому обязаны спасением, и что нужно делать.

– Вы свободны, ребя, – кричал им мастер Триммлер. – Так вот теперь идите и деритесь за свою свободу!

Боевые маги и целители, травники и демонологи, знахари и ведьмаки – все они хлынули вниз по лестнице, чтобы присоединиться к сражающимся. А мы продолжали поиски, открывая все новые и новые двери.

– Отец! – выкрикнул вдруг один из узников, истощенный, с отросшей за время заключения бородой.

Он бросился к Торафсону, который не сразу признал в этом мужчине своего единственного сына.

– Эди! Мальчик мой! Неужели это ты? – прошептал он, обнимая спасенного. – То—то мать будет рада! Мы уж и не чаяли тебя живым увидеть…

Добравшись почти до центра яруса, я начал переживать: сколько людей уже освободили, а дядюшку так и не нашли. И когда наконец за очередной дверью обнаружился мой опекун, целый, невредимый и даже улыбающийся, я испытал несказанное облегчение.

– Здравствуй, сынок, – как ни в чем ни бывало приветствовал меня старый пройдоха. – Ну что, пойдем отсюда? Правду сказать, устал я от здешней кормежки.

Отличная речь для спасенного от сожжения! Порывисто обняв дядюшку, я продолжил вышибать последние двери, в чем мой опекун мне с удовольствием помогал. Очистив весь ярус и освободив оставшихся магов, мы спустились вниз. В тюремном дворе не было никого, кроме кровожадных псов, резвящихся, словно полугодовалые щенки. Повстанцы все еще держали оборону.

– Нужно заканчивать и уходить отсюда, – тревожно сказал лорд Глейнор.

– А может, поднимем настоящее восстание? – глаза Грациуса хищно блеснули. – Пользуясь случаем, так сказать?

– Не время, – герцог не принял полушуточного предложения. – К восстанию нужно серьезно готовиться.

Он вышел из ворот и осмотрел толпу выпущенных из тюрьмы волшебников, которые, толком не поняв, что творится, нерешительно переминались на дороге, не зная, куда идти и что делать.

– Вы освобождены повстанческой организацией Темная сила, – объяснил он. – Сейчас, чтобы вырваться отсюда, нам нужно отогнать отряды городской стражи. Потом у вас есть выбор: вы можете отправиться по домам, или скрываться. А можете присоединиться к нашему движению и уйти в лагерь повстанцев.

Он быстро разделил освобожденных на два отряда. Мы тоже разделились: Вадиус, Дживайн и Грациус и сам лорд Глейнор отправились на помощь к Александриусу, мы же с дядюшкой, Артфаал и мастер Триммлер с Лютым, конечно, двинулись к Дрианну. Стаад Торафсон с сыном остались охранять и успокаивать женщин – целительниц, знахарок, травниц, которые не владели искусством боевой магии и потому в сражении не могли быть полезны.