Змея в гостиной Митчелл Мередит

20

– Весной Ричард собирается уехать на острова вместе с Джорджем, – сообщила Джейн Соммерсвиль. – Если же Джордж решит не возвращаться, мой брат уедет один.

– Неужели он верит, что океан заберет его печали? – Эмили с сомнением покачала головой. Что до нее, то, сколько бы миль ни отделяло ее от Уильяма, она не перестанет любить его.

– Девятнадцатого января день рождения у миссис Феллоуз, ты ведь знаешь – она собирается устроить большой праздник, на котором, по словам миссис Пауэлл, Феллоузы назовут дату свадьбы Шарлотты и мистера Ходжкинса. Ричард не хочет быть в Торнвуде в тот день, когда мисс Феллоуз выйдет замуж за этого… кузнечика.

– Что ж, возможно, отъезд пойдет ему на пользу, но зачем ехать так далеко? Твой отец мог бы найти Ричарду какое-нибудь занятие в Лондоне, Бристоле или где-то еще.

– Отец поможет ему, если Ричард сам об этом попросит. Учитывая, что еще недавно их взаимоотношения были весьма натянутыми, мистер Несбитт не станет предлагать свою помощь. – Джейн еще не решила, будет ли она скучать по брату или почувствует себя свободнее, оставшись единовластной хозяйкой их дома. – Твоя тетя пока не ответила на последнее письмо? Возможно, какие-то подробности о помолвке мисс Феллоуз помогли бы нам понять, как лучше миссис Хоуп привлечь внимание жениха Шарлотты.

– Зимой письма всегда идут дольше, чем хотелось бы, – посетовала леди Гренвилл. – Вот и миссис Хоуп написала, что приедет не раньше первой недели февраля…

Подруги сидели в отдельном зале единственной приличной торнвудской гостиницы. Они не виделись почти неделю; из-за непрекращающихся снегопадов дороги, как и предрекал лорд Гренвилл, превратились в непроходимое месиво из грязи и снега. Мало кто в Торнвуде мог припомнить столь же снежный январь, притом что по-настоящему морозными выдались лишь два или три дня. Пропустить вторую воскресную службу подряд владельцы окружающих Торнвуд усадеб не осмелились, и, перед тем как пуститься в долгий путь домой, многие воспользовались случаем немного посплетничать и выпить чаю.

Джейн и Эмили устроились у окна в ожидании Сьюзен, которая осталась на церковном дворе поболтать с Джемаймой Кастлтон. Дафна оказалась одной из немногих, кто предпочел пропустить проповедь, и подруги собирались провести полчаса втроем, прежде чем лорд Гренвилл, Соммерсвиль и Генри Говард явятся за ними, чтобы увезти домой. Джентльмены играли в бильярд в нижнем зале, но, как подозревали Эмили и Джейн, Уильям и Генри просто пытались развеять уныние Ричарда Соммерсвиля.

Сьюзен появилась в зале с недовольным выражением на обычно безмятежном личике. Ее можно было понять – подол ее теплого плаща и синего шерстяного платья на добрый десяток дюймов был мокрым и грязным.

– Лучше бы я послушала Даффи и осталась дома! – воскликнула она после того, как устроила свой плащ на спинке кресла возле горящего камина, а сама уселась рядом с подругами.

– Тогда мы бы не смогли увидеться сегодня, – возразила Джейн.

– Никто из нас не пропустил бы бал у миссис Феллоуз, а до него осталось всего пять дней. – Сьюзен поежилась, ощущая, что мокрый подол прилип к ее лодыжкам. – Если мы не сляжем с простудой после сегодняшней поездки в Торнвуд. Я прошла лишь два десятка ярдов от церкви, а на что похоже мое платье!

– Надеюсь, мы справимся с этим испытанием. Но ты права, торнвудские улицы в безобразном состоянии, можно подумать, городские власти летают по воздуху! – Джейн беззастенчиво придерживала край платья, когда шла к гостинице, и ее подол выглядел не столь удручающе, как у миссис Говард.

Эмили и вовсе предпочла доехать сюда в своем экипаже, с ее больной ногой путь занял бы намного больше времени, и ее простуда уж наверняка не миновала бы.

– Что ж, как бы там ни было, мы все трое здесь и мне есть о чем вам рассказать! – Плохое настроение быстро покинуло Сьюзен.

– Ты нас очень порадуешь, – ласково усмехнулась мисс Соммерсвиль. – Мы с Эмили уже четверть часа не знаем, что сказать друг другу. Все эти дни мы провели дома, где не случилось ровным счетом ничего интересного.

– Эта новость касается тебя и Генри? – осторожно спросила Эмили. – Ты ведь тоже, должно быть, никуда не выезжала в последнее время.

– Нет, пока нет, – миссис Говард чуть покраснела.

Подруги уже не первый месяц ожидали, когда Сьюзен обрадует их известием о предстоящем увеличении семейства Говардов, но этого до сих пор не произошло. Доктор Вуд уверял племянницу, что с ней и ее супругом все в полном порядке, нет никаких поводов для беспокойства.

– Значит, опять что-то натворила Дафна. – Леди Гренвилл поторопилась исправить свой промах.

– И опять не угадала! – Сьюзен заулыбалась, довольная тем, что ей удалось вызвать любопытство подруг. – Вы не знаете – позавчера мы уговорились с мисс Феллоуз съездить в Торнвуд и пройтись по здешним лавкам. Шарлотта хотела что-нибудь купить в подарок своей мачехе.

– Неподходящее время она выбрала для поездки. – Джейн посмотрела на сохнущий у камина плащ Сьюзен. – Должно быть, вы обе промочили ноги!

– Она не могла ждать, пока снег растает или, наоборот, мороз подсушит дорогу, – пояснила миссис Говард. – Если бы в Торнвуде не нашлось ничего подходящего, что представлялось нам вполне вероятным, Шарлотта собиралась поехать в Лондон, но для этого ей нужно было получить разрешение у отца и придумать какую-нибудь историю для мачехи, иначе сюрприз не удастся.

– И что же произошло во время вашей поездки? – Эмили догадывалась, что Сьюзен собирается рассказать им вовсе не о товарах, представленных в трех самых приличных торнвудских лавках.

– Во время самой поездки – ничего особенного, если не считать того, что мы ехали очень медленно и сильно замерзли на обратном пути. А вот до того, как мы оказались в Торнвуде…

– Не тяни же! – Джейн надеялась, что рассказ Сьюзен как-то касается Ричарда.

– Я обещала заехать за Шарлоттой в своем экипаже, он кажется более устойчивым, чем легкая карета Феллоузов. – Миссис Говард нарочно говорила неторопливо, глазки ее лукаво блестели. – Горничная проводила меня в комнату, где миссис Феллоуз и Шарлотта по утрам занимаются рукоделием. Боюсь, она шла слишком медленно, и я приблизилась к двери почти одновременно с ней. Дверь была закрыта неплотно, и мы обе услышали, как ругаются мисс Феллоуз и ее мачеха. Подслушивать нехорошо, но не могла же я повернуть назад и дать этой нерасторопной девушке время доложить обо мне своим хозяйкам, это было бы нелепо!

– И что же они говорили? – Джейн не намерена была выслушивать оправдания Сьюзен, любая из них, несмотря на безупречное воспитание, постаралась бы подслушать что-нибудь, учитывая, как сильно их сейчас волновало все, что происходит в доме Феллоузов.

– Шарлотта кричала на миссис Феллоуз, я и помыслить не могла, что она позволяет себе так разговаривать со своей мачехой! – Сьюзен хоть и считала, что миссис Феллоуз дурно обращается с падчерицей, но тем не менее дерзость Шарлотты поразила ее. – Горничная распахнула дверь шире, наверняка чтобы привлечь их внимание и дать понять, что у их ссоры появились свидетели, однако я успела услышать, как мисс Феллоуз воскликнула: «Не смей втягивать его во все это, я повторяю тебе в последний раз!»

– Это все? – Мисс Соммерсвиль разочарованно подперла щеку рукой.

– К сожалению, они заметили, что дверь открылась, и увидели горничную и меня за ее спиной. Миссис Феллоуз показалась мне бледной, как обычно, а Шарлотта вся раскраснелась и стояла посреди комнаты с таким видом, как будто хотела запустить в мачеху чем-нибудь потяжелее.

– Они рассердились, когда увидели тебя? – Эмили в отличие от Джейн находила рассказ Сьюзен очень важным, только пока не понимала, в чем именно состоит эта важность.

– Шарлотта словно бы обрадовалась моему появлению, она только шумно вздохнула, а затем приветствовала меня так, будто ничего особенного не произошло. Она сказала, что готова ехать со мной, только наденет плащ и шляпку, и ни снег, ни град, ни даже ураган не помешают нам достичь Торнвуда.

– А что ее мачеха, как скоро ей удалось принять невозмутимый вид? – На месте миссис Феллоуз Джейн тотчас бы овладела собой, и ей интересно было узнать, как эта надменная женщина выпуталась из столь щекотливой ситуации.

– К моему удивлению, она не так хорошо умеет справляться со своими порывами, как можно было подумать при первом знакомстве с нею. Миссис Феллоуз только кивнула мне, неразборчиво извинилась и тут же вышла из комнаты. При этом она так посмотрела на горничную, что мне стало жаль бедняжку. Наверняка девушку ждет наказание за то, что она позволила мне войти в комнату вместе с ней.

– А позже, когда вы добирались до Торнвуда, Шарлотта не возвращалась к ссоре с мачехой, не пыталась извиниться перед тобой за то, что ты увидела их обеих в таком состоянии? – Джейн попыталась представить себе, как миссис Феллоуз в своей комнате срывает досаду на ни в чем не повинных безделушках, как порой делала она сама, и насмешливо улыбнулась.

– Нет, она не старалась сгладить неловкость, лишь сказала, что разошлась во мнениях со своей мачехой относительно подготовки к свадьбе. – Сьюзен и рада была бы сообщить подругам что-то еще, но добавить к рассказу ей было нечего.

– Я не верю, что речь шла о лентах или кружевах, они не стоят того, чтобы ссориться так громко. Даже если невеста взволнована перед свадьбой. – Эмили попыталась представить, как Шарлотта кричит на мачеху. Если бы все происходило ровно наоборот, это выглядело бы менее удивительным, но проявить такое непочтение к супруге своего отца, пусть она по возрасту скорее может считаться старшей сестрой, нежели матерью… Что же за отношения у них?

– Ты думаешь, речь может идти о Ричарде? – Джейн прервала размышления подруги.

– Не знаю, – честно ответила Эмили. – Возможно, они ссорились из-за мистера Ходжкинса, или из-за мистера Феллоуза, или из-за Ричарда… Навряд ли одна из них ответит, даже если мы спросим.

– Вот это верно! – подхватила миссис Говард. – Я и раньше говорила, что Шарлотте присуща какая-то таинственность или хотя бы скрытность. Еще до того, как появился этот ее жених!

Подруги согласились с тем, что Сьюзен действительно говорила нечто подобное, и сменили тему разговора, так как добавить тут было нечего. Впереди их ждал бал у миссис Феллоуз, которая была так любезна, что пригласила некоторых гостей переночевать в ее доме. Скорее всего, ей хотелось, чтобы соседи запомнили сам день ее рождения, а не последующее сражение с непогодой и гадкими дорогами. Тщеславие этой женщины по своей величине было сопоставимо с ее красотой.

Но Эмили все же тщательно записала слова миссис Говард в свой блокнот. Просто на всякий случай.

– Друзья мои! Мисс Феллоуз и я с нетерпением ждали этого дня, чтобы объявить о приближении чудесного события, которое должно связать нас навеки! Наша помолвка длится уже несколько месяцев, и я счастлив сообщить вам, что мы с моей дорогой Шарлоттой обвенчаемся второго апреля!

Сияющий мистер Ходжкинс вывел свою невесту в центр бальной залы и, повысив голос, сделал свое заявление, не ставшее неожиданностью для большинства гостей. Мисс Феллоуз выглядела невозмутимой, она даже слегка улыбнулась, когда несколько особенно романтичных юных леди в толпе захлопали от восторга. Ричард Соммерсвиль смотрел куда-то поверх головы Шарлотты, и Эмили, стоявшая рядом с ним, понимала, что он чувствует. Когда-то и она должна была перенести и пережить венчание своей сестры и человека, которого она полюбила раз и навсегда.

Визгливый голос мистера Ходжкинса перекрыл раздававшиеся тут и там поздравительные восклицания. Довольный тем, что находится в центре всеобщего внимания, этот джентльмен не торопился открыть бал.

– Год назад, когда я впервые увидел мисс Феллоуз, я сразу понял – эта прелестная леди составит мое счастье или же я навечно останусь холостяком! Не сразу, но все же она приняла мои ухаживания, а затем и мое предложение руки и сердца. Если бы моя дорогая матушка была жива, она бы не пожелала мне лучшей невесты, я уверен в этом! И я счастлив, что родители мисс Феллоуз приняли меня как своего сына, несмотря на то что я не так богат и знатен, как обычно хочется отцам и матерям молодых леди. Я обещаю любить и почитать свою супругу до самого последнего вздоха!

Возможно, мистер Ходжкинс мог бы распространяться в таком духе еще долго, но гости миссис Феллоуз уже порядком устали слушать его, и, едва только он сделал паузу, чтобы набрать воздуха, мистер Пауэлл, а за ним и большинство находящихся в зале громко зааплодировали, и хозяйка бала сочла момент удачным, чтобы подать сигнал музыкантам.

Ходжкинс быстро справился с растерянностью и увлек Шарлотту за собой, а следом выстроились и другие пары.

Эмили повернулась к Ричарду, который должен был танцевать с ней, но отчего-то застыл истуканом на месте. Выражение лица молодого джентльмена поразило ее.

– Ричард! О чем ты думаешь? Ты выглядишь так, как будто потерял память и не понимаешь, где находишься!

– Он лжет, – вместо внятного ответа произнес Соммерсвиль.

– Ходжкинс? Но в чем именно? – быстро спросила молодая женщина.

– По словам миссис Феллоуз, он знаком с Шарлоттой едва ли не с детства, их матери были дружны… – Соммерсвиль впервые заговорил о том, что рассказала ему миссис Феллоуз о помолвке своей падчерицы, и Эмили слушала его со всем вниманием, не торопясь начать танцевать.

Но Ричард уже понял, что допустил оплошность, и замолчал.

– Может быть, он не захотел излагать всю историю толпе малознакомых людей? Какое собравшимся здесь дело до того, как долго они с мисс Феллоуз знакомы? Главное, что будет венчание и сопутствующая ему череда празднеств, если, конечно, они не захотят венчаться в Лондоне.

– Надеюсь, с помощью миссис Хоуп мы не допустим этой свадьбы! – резко ответил Соммерсвиль. – Идем танцевать, на нас уже с неодобрением смотрит моя сестра.

– И все же зачем ему лгать? – продолжил он во время танца. – Ведь история о детской влюбленности, переросшей в подлинное чувство, растрогала бы наших соседей, и отношение к нему могло бы стать более благожелательным.

– Что, если он говорил правду? – Эмили осторожно наступала на больную ногу, но ей так хотелось хотя бы немного потанцевать, чтобы не чувствовать на себе презрительно-сочувствующего взгляда хозяйки бала!

– Но как тогда понимать слова миссис Феллоуз… – начал было Ричард и осекся.

– Если он говорит правду, значит, это она тебе солгала. – Невозмутимый тон леди Гренвилл заставил Соммерсвиля задумчиво нахмурить брови. – Попробуй вспомнить все, что она говорила, ее лицо и интонации, а затем представь себе Ходжкинса и его речь. Кто из них, по-твоему, больше походит на лжеца?

До самого конца танца Ричард послушно напрягал свою память, но так и не смог ответить на этот вопрос хоть сколько-нибудь уверенно.

В целом бал миссис Феллоуз ничем не отличался от десятков других. Разве что бальная зала была украшена ярдами голубого тюля, сочетающегося с отделкой платья хозяйки бала, да в перерыве между танцами и ужином слух гостей радовала молодая итальянская певица, специально приглашенная миссис Феллоуз на свой праздник. Высокая черноволосая девушка в живописном наряде не то пастушки, не то уличной торговки пела так проникновенно, что некоторые дамы прикладывали к глазам платочки, пусть и понимали в лучшем случае одно слово из десяти. По мнению многих, этой юной итальянки, мисс Карлы, уже должно было хватить для того, чтобы праздник признали одним из самых удачных за эту зиму.

Правда, кое-кто был рад, когда бал подошел к концу. Ричард Соммерсвиль ни разу не танцевал с Шарлоттой и почти ничего не ел за ужином, но довольно много пил. Джейн, приглашенная к Феллоузам впервые за долгое время, старалась не замечать косые взгляды новых приятельниц миссис Феллоуз, относящихся к числу тех, кто перестал здороваться с мисс Соммерсвиль, едва узнав о тайне ее рождения. Джейн приехала сюда только ради брата и мечтала вернуться домой поскорее, но Дафна уговорила ее остаться, чтобы вволю посплетничать перед сном о туалете миссис Феллоуз и манерах мистера Ходжкинса, которые отнюдь не становились лучше день ото дня.

Наконец ужин окончился, часть гостей направилась в своих экипажах в ближайшие поместья, а другая пожелала друг другу доброй ночи и разошлась по комнатам, чтобы вновь увидеться за завтраком и сказать несколько добрых слов хозяйке, подарившей им сегодня такое наслаждение.

Лорду и леди Гренвилл предоставили одну спальню, и Эмили печально улыбнулась, вспомнив, когда подобный конфуз случился с ними в последний раз. Это было почти полтора года назад, после пикника у миссис Пейтон, когда случилась беда с ее горничной и близкие друзья остались у Пейтонов на ночь, чтобы подбодрить Дафну и Джорджа.

Возможно, Уильям тоже вспомнил тот день, но спросить его леди Гренвилл не успела – ее супруг заявил, что кровать слишком узкая, он не хочет стеснять Эмили, поэтому устроится на диванчике, занимавшем дальний угол комнаты.

Не уговаривать же его! Молодая женщина одарила мужа самой насмешливой из своих улыбок и уселась перед зеркалом, чтобы горничная могла распустить ее волосы, расчесать их и заплести в косу. После этого должно было последовать облачение в ночную рубашку, Эмили нарочно взяла с собой самую красивую, обшитую французскими кружевами. Как и следовало ожидать, лорд Гренвилл немедленно ретировался и возвратился лишь через полчаса, когда его супруга уже возлежала в постели с чашкой травяного чая. Ей было неловко перед Хетти, которая не могла не заметить, что часть подушек перебралась с кровати на узкий диванчик вместе с синим стеганым покрывалом, и Эмили довольно нелюбезно ответила на пожелание доброй ночи. Уильям покосился на нее, но ничего не сказал. Когда он устроился на диване, смешно подобрав длинные ноги, леди Гренвилл отставила чашку и задула свечу. В наступившей темноте два одиноких человека еще долго лежали, не закрывая глаз и не решаясь сделать движение навстречу друг другу…

21

Эмили разбудил протяжный женский визг. Она не сразу поняла, что заставило ее проснуться, и несколько мгновений еще боролась с остатками вязкого сновидения, когда крик повторился. На этот раз это был наполненный ужасом вопль.

– Что это, дьявол их всех забери? – неподобающим образом высказался со своего диванчика лорд Гренвилл, и без того измученный неудобной постелью. – Кухарка обварилась кипятком или горничная вылила ночную вазу на голову мистера Феллоуза?

В другое время Эмили хихикнула бы от неожиданного проявления чувства юмора своего супруга, но сейчас ей было не до того. Она приподнялась на постели и, слепо пошарив на столике возле кровати, наконец зажгла свечу.

– Кто-то умер, – с удивившим даже ее саму спокойствием сказала она и принялась выбираться с кровати.

Лорд Гренвилл опешил.

– Что за мысли приходят тебе в голову в четверть шестого утра! – Возмущения и укоризны было поровну в его тоне.

– Я уже слышала такой крик прежде, – все так же спокойно ответила леди Гренвилл. – Когда нашли Фанни, упавшую с лестницы, и когда Дафна увидела разбившуюся Салли.

– Я все-таки надеюсь, что это всего лишь твоя фантазия или последствия тяжелого сна. – Лорд Гренвилл поднялся, надел халат и подошел, чтобы зажечь еще одну свечу от той, что уже горела возле постели его жены. – Чтобы успокоить тебя, пойду и узнаю, что случилось. С твоей ногой тебе лучше не бродить по здешним лестницам в темноте.

– Я-то как раз спокойна, – пробормотала Эмили ему вслед, но Уильям уже вышел в коридор.

Крик разбудил не только Гренвиллов, из-за приоткрытой двери доносились скорее недовольные, нежели напуганные голоса других гостей Феллоузов.

– Неужели нас ждет очередной кошмар? – Эмили и сама не понимала, почему так уверена в том, что произошло несчастье, может быть, все дело в дурном сне? Ей снова приснились змеи посреди гостиной, теперь это была гостиная миссис Феллоуз.

С каждой минутой ожидания ей становилось все неуютнее, камин давно прогорел, и в комнате было прохладно, должно быть, миссис Феллоуз решила немного сэкономить на своих гостях. Когда Эмили уже куталась в шаль, чтобы самой идти и узнать, что случилось, муж появился на пороге.

– Ты была права, – не проявив особой чуткости и даже не попытавшись приготовить жену, сразу же сказал он. – Служанка пришла, чтобы разжечь огонь в камине в библиотеке, и обнаружила на полу мертвого человека.

– Кто он? – Эмили замерла с накинутой на одно плечо шалью, перед ее глазами промелькнула жуткая картина: Ричард Соммерсвиль поднимает пистолет и прижимает его к своему лбу.

– Мистер Ходжкинс.

Она то ли вскрикнула, то ли сдавленно охнула, и Уильям запоздало сообразил, что нужно было преподнести эту новость как-нибудь поаккуратнее. В испуге он даже не заметил, что в возгласе Эмили слышался не только страх, но и облегчение. «Ричард ничего с собой не сделал!» Эта мысль была первой, пришедшей в голову, и она даже не заметила, как муж подошел и обнял ее.

С первой и до последней минуты бала леди Гренвилл пребывала в напряжении, как и Джейн Соммерсвиль, – обе подруги думали только о том, как бы Ричард не устроил какого-нибудь скандала, не набросился на Ходжкинса с кулаками или не увез мисс Феллоуз против ее воли. Никогда прежде не испытывавший равного по силе чувства, Соммерсвиль должен был сдерживаться, скрывать разочарование и боль, ведь от него требовалось танцевать и улыбаться юным леди, чьи матушки ни за что не позволили бы ему жениться на своих дочках.

Когда после ужина гости начали расходиться по своим комнатам, Эмили и Джейн немного успокоились – не случилось ничего из ряда вон выходящего, Ричард справился, а в будущем ему совсем не обязательно встречаться с мисс Феллоуз и ее женихом…

И вот теперь мистер Ходжкинс мертв. Едва только молодая женщина осознала это, неожиданно к ней вернулись мысли и чувства, от которых Эмили словно бы отрешилась, поглощенная переживанием. Она почувствовала, как крепко лорд Гренвилл прижимает ее к себе, какие холодные у него руки, и поняла, что ощущает этот холод потому, что на ней надета лишь ночная сорочка, а шаль уже невесть когда сползла с плеч и путается в ногах.

Что ж, мистер Ходжкинс мог подождать еще немного, и Эмили без малейших угрызений совести прижалась к своему супругу еще теснее и даже уткнулась лицом ему в грудь, как раз между расстегнутым воротом рубашки. От ее теплого дыхания мужчина вздрогнул, но не мог же он отодвинуть от себя жену, когда она так нуждалась в его поддержке!

– Ну-ну, Эмили, мы уже пережили несколько подобных кошмаров, твои нервы, как мне казалось, закалились в те дни, когда ты так старалась избавить Филиппа Рис-Джонса от обвинения в убийствах. Ты и теперь справишься, дорогая. – Кажется, он продолжал говорить, лишь бы только не сосредоточиться на своих ощущениях.

– Мне холодно, я хочу вернуться в постель, – прошептала она и отодвинулась, но чуть-чуть, чтобы он понял – она его не отпустит.

Не разжимая объятий, Уильям подвел жену к кровати и отпустил руки, но Эмили не собиралась сдаваться. Ей так хотелось побыть рядом с ним еще немного!

– Не уходи, – жалобный шепот, блестящие в полутьме глаза – она вот-вот заплачет!

Лорд Гренвилл позволил себе прилечь рядом со своей супругой и накрыл их обоих одеялом.

– Не думаю, что нам удастся заснуть, – сказал он.

– Так что же случилось с мистером Ходжкинсом? – Эмили одержала эту небольшую победу и теперь готова была вернуться к разговору о недавней трагедии.

– Насколько я смог рассмотреть, у него разбита голова. Мистер Феллоуз и несколько его гостей, чьи комнаты, как и наша, расположены близко к библиотеке и кабинету мистера Феллоуза, пришли туда раньше меня.

– Есть ли возможность того, что это несчастный случай? – Света хватало только на то, чтобы она могла рассмотреть, как мрачно сжались губы Уильяма, прежде чем он ответил.

– Ни малейшей. Рядом с телом валялся тяжелый старинный канделябр, которым Ходжкинсу, скорее всего, и проломили череп.

– Боже! – Эмили содрогнулась, и муж неосознанно погладил ее по спине. – Кто же мог это сделать?

– Любой из тех, кто был в доме этой ночью. Но ты ведь понимаешь, на кого первого будут показывать пальцем наши соседи…

– Ричард… Мог ли он сделать это? – Она и вправду не знала, способен ли Соммерсвиль одним ударом избавить мисс Феллоуз от неугодного жениха, до сих пор он ограничивался лишь уговорами.

– Если между ним и Ходжкинсом вышла ссора, Соммерсвиль вполне мог схватить подсвечник и ударить его. Признаюсь, мне, как и многим другим, совершенно не нравился этот Ходжкинс, но мисс Феллоуз сама выбрала его…

– Этого мы не знаем наверняка, – живо возразила Эмили.

«Теперь нам не понадобится помощь миссис Хоуп, – подумала она. – Вот только не станет ли всем только хуже? И все же мне совсем не жаль Ходжкинса! Наверное, я дурная христианка или просто уже успела привыкнуть к тому, что знакомые мне люди взяли привычку разрешать свои затруднения при помощи убийства!»

– А Ричард был среди тех, кто первым добрался до библиотеки?

– Нет, его там не было. – Уильям немного подумал. – Ты могла заметить, что вчера Ричард выпил больше вина, чем следовало человеку его сложения, и, скорее всего, заснул слишком крепко для того, чтобы проснуться от криков напуганной служанки.

– Но, если он был пьян, мог ли он нанести смертельный удар, у него хватило бы сил на это? – Эмили не представляла себе, чтобы Ричард, с трудом дойдя до своей спальни, снова вышел из нее, устроил ссору с Ходжкинсом и убил его, а затем вернулся и лег спать как ни в чем не бывало.

– Я не знаю! – Раздражение лорда Гренвилла можно было объяснить смущением, лежать в постели с Эмили и болтать об убийстве было для него не самым привычным занятием, хотя прежде они уже много говорили о преступлениях. – Мне это не кажется вероятным, но, если Соммерсвиль придумал этот план заранее, он мог притвориться, что выпил больше, чем на самом деле.

– Только не Ричард! В неожиданный порыв под влиянием момента я еще могу поверить, но чтобы он продумывал убийство Ходжкинса во время танцев… Это невозможно!

– И уж наверняка в этом случае он не стал бы хватать подсвечник, а приготовил что-нибудь заранее…

В дверь постучали, и лорд и леди Гренвилл отпрянули друг от друга.

– Должно быть, это Пауэлл. Я попросил его послать за суперинтендентом Миллзом и его констеблями. – Уильям поспешно вылез из-под одеяла и пошел открывать.

По короткому разговору мужчин Эмили поняла, что за Миллзом уже послали, но как скоро он сможет приехать? Снегопад сменился оттепелью, грозящей превратить дороги в ручьи, и ожидать полицейских следовало в лучшем случае перед обедом.

Лорд Гренвилл вернулся в комнату и присел на свой диванчик. Даже с расстояния в пятнадцать футов Эмили могла заметить, что он сконфужен. Смерть в доме, где они были в гостях, случилась не впервые, но Уильяма явно больше занимал недавний разговор с женой, нежели участь мистера Ходжкинса и поиски его убийцы.

Пауза затягивалась, и Эмили не сочла нужным ее нарушать. Она не станет извиняться за свой порыв, а вот Уильям, скорее всего, сделает вид, что между ними ничего не произошло. А в самом деле, разве что-то произошло?

– Пауэлл сказал, что дворецкий разбудил экономку, а она должна поднять остальную прислугу. Скоро придет Хетти. – Тон лорда Гренвилла был преувеличенно-спокойным. – Ты ведь не захочешь поспать еще час или два?

Привычка жены к ранним подъемам была ему известна, как и то, что она не останется в спальне до тех пор, пока тело Ходжкинса не унесут в старую часть дома, где когда-то была часовня семейства Мортем. Эмили непременно захочет узнать подробнее, что произошло в той комнате, будет расспрашивать слуг и гостей, не слышал ли кто-нибудь из них шум и крики. А потом приедет суперинтендент Миллз, и лицо его будет наливаться кровью при каждом слове леди Гренвилл.

– Я попрошу Хетти приготовить мне чай и помочь надеть платье для завтрака. А ты считаешь, что сможешь уснуть?

Он не заметил насмешки в ее словах и ответил вполне серьезно:

– Не думаю, что кто-нибудь из тех, кто проснулся от этого крика, способен продолжать нежиться в постели. Я завидую остальным, кто все еще спит и ничего не знает. Как жаль, что мы приняли приглашение остаться здесь на ночь!

– А я бы не простила себе, если бы спокойно проспала всю ночь в Гренвилл-парке, в то время как здесь творятся такие вещи!

– Мне казалось, тебе хватило и того ужаса, который вы с Джейн испытали, занимаясь спасением Филиппа Рис-Джонса! – Лорд Гренвилл начал сердиться, недавние теплые объятья были им уже забыты. – К тому же кроме убийства Ходжкинса, ничего больше не произошло, о каких событиях ты говоришь?

– Поверь мне, с его смертью все не закончится. Хотелось бы мне увидеть лицо мисс Феллоуз и ее мачехи, когда они узнали о том, что теперь Шарлотта свободна!

– А тебе не хотелось бы узнать, кто его убил? – язвительно поинтересовался Уильям. – Если это сделал не Ричард, то убийца – кто-то из Феллоузов.

– Это совсем необязательно! – Эмили уже хотелось остаться одной в комнате, собраться с мыслями, прежде чем встретиться с другими людьми, и присутствие мужа начало раздражать ее.

– Ходжкинс появился в Торнвуде совсем недавно, у кого он мог успеть вызвать такую ненависть? Кроме Феллоузов, он был никому не известен!

– За два месяца человек может натворить бог знает что! Может быть, он одолжил кому-то денег, и кредитор предпочел избавиться от него, понимая, что подозревать недалекий Миллз станет Феллоузов или Ричарда!

– Теперь ты называешь суперинтендента недалеким! – Лорд Гренвилл едва находил слова от возмущения. – Эмили, как только Миллз позволит нам уехать, мы возвращаемся в Гренвилл-парк, и меня не интересует, в каком состоянии будет дорога! И я запрещаю тебе вмешиваться в эту историю!

– Почему? – Молодая женщина спросила с искренним удивлением – до сих пор лорд Гренвилл не казался ей одним из тех ограниченных людей, которые считают, что место женщины – в гостиной за рукодельем.

– В прошлый раз я мог понять тебя, твоя сестра полюбила Филиппа Рис-Джонса, и ты старалась ради нее, а я помогал тебе. Но ни мисс Феллоуз, ни ее жених не имеют к нам никакого отношения!

– А я думала, в прошлый раз мы старались восстановить справедливость! – с горечью ответила Эмили.

Уильям вздрогнул, как будто на него вылили кувшин холодной воды, но не успел ничего сказать – после аккуратного стука в спальню вошла Хетти с двумя чашками чая на подносе.

Леди Гренвилл поблагодарила догадливую девушку, взяла чашку и села перед зеркалом. На своего супруга она больше не собиралась обращать внимания, как и на его запрет участвовать в расследовании.

Пробурчав какое-то ругательство, он забрал вторую чашку и направился на поиски своего камердинера.

Во время завтрака, накрытого в малой столовой через два часа, никто из гостей, как это ни странно, не страдал отсутствием аппетита. Мистер Ходжкинс был чужим в Торнвуде, и его смерть не повергла никого в отчаяние. К тому же она случилась уже после бала и не испортила хотя бы сам день рождения миссис Феллоуз. Разумеется, все были бы только рады, если бы этого события не произошло вовсе, но, раз уж с этим ничего нельзя поделать, остается стоически выдержать беседу с суперинтендентом и поскорее покинуть этот проклятый дом. Миссис Блэквелл первая заявила, что Феллоузам не стоило покупать поместье лорда Мортема, и эту мысль тотчас подхватили другие дамы.

Миссис и мисс Феллоуз не вышли к завтраку, а побледневший, словно бы уменьшившийся наполовину мистер Феллоуз обливался холодным потом, несмотря на то что в столовой было жарко натоплено.

Ричард Соммерсвиль выглядел как человек, который переоценил свои силы накануне, а сидевшая рядом с ним сестра казалась задумчивой. Они с Эмили лишь переглянулись, но не стали обсуждать утреннее событие, когда все вокруг только и жаждали начать сплетничать.

Дафна и Сьюзен тихо шептались между собой, миссис Говард явно сопереживала Шарлотте Феллоуз и то и дело поглядывала на своего мужа, словно хотела убедиться, что с Генри все в порядке.

Мистер Пауэлл взял на себя смелость сообщить, что до приезда суперинтендента Миллза никому не следует уезжать, и лишь несколько торнвудских дам ответили ему возмущенными возгласами, хотя на самом деле и не собирались покидать дом Феллоузов до тех пор, пока есть надежда удобрить почву для будущих пересудов.

– Как ты думаешь, Шарлотта примет теперь предложение Ричарда? – тихо спросила Джейн, когда с завтраком было покончено и все разошлись по дому искать себе занятие, чтобы скоротать время до появления полиции.

– Если бы мы знали хотя бы то, что известно твоему брату, нам было бы проще строить предположения по этому поводу.

– Перед тем как спуститься в столовую, он зашел ко мне в комнату и рассказал то, что поведала ему миссис Феллоуз. Его положение слишком серьезно, чтобы и дальше хранить молчание. – Джейн полушепотом пересказала подруге содержание недавней беседы Соммерсвиля с мачехой Шарлотты.

– Ты ведь не считаешь своего брата виновным? – Эмили подумала, что надо бы поскорее записать эту историю в дневник, пока мелкие подробности не стерлись из памяти под влиянием других событий.

– Если бы Ричард убил Ходжкинса, он не стал бы скрывать это от меня! – убежденно ответила Джейн Соммерсвиль. – Скорее он завидует убийце, осмелившемуся на то, чего сам не решился бы сделать.

– Что ж, помоги ему бог! Все знают, что он ухаживал за Шарлоттой…

– Может быть, кто-то из Феллоузов сам признается в убийстве, – без особой надежды в голосе сказала мисс Соммерсвиль.

– Глядя на всех троих Феллоузов, в чистосердечии их не заподозришь! Особенно после того, что ты рассказала мне минуту назад.

– Давай дождемся Миллза и посмотрим, что он станет делать. Как сказал мистер Пауэлл, Ходжкинс, скорее всего, сидел на стуле, когда его ударили сзади подсвечником. Значит, убить его могла и женщина…

– Конечно! – воодушевилась Эмили. – Он был слишком высок, чтобы какая-нибудь леди могла замахнуться и ударить его по затылку, но если он сидел…

– На столе перед ним лежали перо и бумага, как будто он собирался что-то написать…

– Посреди ночи? Что бы это могло быть?

– Завещание, может быть? Или записку для кого-то… Мог ли он подозревать, что ему грозит опасность?

Этих вопросов вполне хватило обеим леди до самого появления суперинтендента Миллза и двух его неизменных спутников – констеблей Хея и Катлера. Кроме того, Миллз догадался прихватить с собой торнвудского доктора Сайкса, который должен был вынести свой вердикт о причине смерти мистера Ходжкинса. Доктор Вуд не поехал на бал миссис Феллоуз, вместо этого он отбыл по своим делам в Лондон, и присутствие Сайкса было более чем кстати.

22

– Прежде всего я хотел бы обратиться к мистеру и миссис Феллоуз, – начал суперинтендент Миллз, когда по его просьбе хозяева дома вместе с их гостями прошли в большую гостиную. – Мистер Ходжкинс появился в наших краях недавно и навряд ли успел приобрести врагов в здешнем обществе. Ваша семья знакома с ним лучше, чем кто бы то ни было, возможно, вам известно, кто его мог убить.

Мистер Феллоуз лишь растерянно пожал плечами, его лицо блестело от пота, а пальцы крепко сцепились на животе. Что же до миссис Феллоуз, то она, напротив, выглядела неподобающе прекрасной, и ее не портила даже излишняя бледность.

– Разумеется, нам известно, кто убил мистера Ходжкинса, – произнесла она самым спокойным тоном. – Это сделал мистер Соммерсвиль.

– Разумеется… – как эхо повторил ошеломленный Миллз.

– Что? Как? Соммерсвиль? – Гости Феллоузов возбужденно загомонили, как будто эта мысль прежде не приходила им в голову, но постепенно все умолкали и поворачивались к Ричарду Соммерсвилю, стоящему за креслом своей сестры.

– Мистер Соммерсвиль! – Суперинтендент оторвал наконец взгляд от хозяйки дома и медленно двинулся через комнату к Ричарду. – Что вы можете ответить на это обвинение?

– Ничего, сэр. – Невозмутимостью Соммерсвиль мог бы сравниться разве что с миссис Феллоуз.

– Ничего? – Как ни старался суперинтендент Миллз выглядеть таким же хладнокровным, как эти двое, у него ничего не получалось. – Могу я спросить почему?

– Я не думаю, что миссис Феллоуз может выступать в качестве обвинительницы.

Леди Гренвилл, не сводящая глаз с Ричарда, мысленно зааплодировала. Едва миссис Феллоуз произнесла слова, так поразившие Миллза, ей многое стало понятным. И теперь Соммерсвилю ни в коем случае нельзя было ошибиться.

Эмили посмотрела на Джейн. Лицо ее подруги словно окаменело, мисс Соммерсвиль сейчас очень напоминала своего отца, когда тот находился в гневе, намного превышающем обычную досаду или раздражение. «Я не завидую миссис Феллоуз, – решила Эмили. – Прошлой весной я опасалась, что Джейн могла совершить убийство, и была так рада ошибиться. А сейчас я вновь думаю, что она способна сделать это, но даже не могу осуждать ее».

– Да, конечно-конечно, – бормотал между тем суперинтендент. – И все же начато расследование, и вам придется что-нибудь ответить.

– Прежде всего нам хотелось бы услышать, почему миссис Феллоуз из всех своих гостей и членов своей семьи выбрала именно мистера Соммерсвиля. – Уильям не мог промолчать, и его резкий тон заметно контрастировал с неуверенным блеянием Миллза.

Эмили захотелось улыбнуться – все-таки ее упрек задел лорда Гренвилла, и теперь он делал то, за что собирался осуждать жену.

Прежде при подобных обстоятельствах лорд Гренвилл, его жена и друзья уже вмешивались в работу суперинтендента, высказывали свое мнение и, что еще более непозволительно для некомпетентной светской публики, порой оказывались правы. Миллз вынужден был скрывать свое раздражение, так как Гренвиллы занимали слишком видное положение в графстве, чтобы не считаться с ними, но предпочел бы, чтоб лорд Гренвилл и в особенности леди Гренвилл проводили как можно больше времени в каком-нибудь другом графстве, провоцируя головную боль у какого-нибудь другого суперинтендента.

Однако сегодня впервые Миллз был признателен за вмешательство и с вопросительным видом повернулся к миссис Феллоуз, словно именно об этом и хотел спросить ее, а лорд Гренвилл лишь на мгновение его опередил.

Миссис Феллоуз, кажется, сочла, что ей пора прекратить изображать твердость мрамора и показать свою женскую слабость. Ее черты исказились, как будто она вот-вот заплачет, просто голос зазвучал тише, расстроенные ноты в нем перемежались с гневными.

– Как вам известно, мистер Ходжкинс был помолвлен с моей падчерицей, – начала она, – но эта помолвка была заключена против воли Шарлотты, да и моей тоже.

Миссис Феллоуз смотрела только на Миллза, не обращая внимания на всех остальных, – она не сомневалась, что находящиеся в комнате люди напряженно ловят каждое ее слово.

– Дело в том, что мой муж… мистер Феллоуз… переехал в Италию в надежде, что теплый климат поможет его первой жене поправить свое здоровье. Увы, этого не случилось, и бедная мать Шарлотты умерла. – Драматическая пауза должна была показать, что нынешняя миссис Феллоуз от всей души жалеет свою предшественницу. – Но за годы, прошедшие с отъезда из Англии до ее смерти, добросердечный мистер Феллоуз изо всех сил старался облегчить ее страдания, для чего прибегал к услугам самых дорогих докторов и не жалел средств на поездки к морю, лекарства и все то, что советовали ему врачи. Его состояние растаяло в попытках спасти жену, и после ее смерти он остался с юной дочерью совершенно без средств.