Улыбнись, мой ангел Фритти Барбара
Генри вскочил и стал готовить лодку к отплытию. Он отвязал канаты, включил мотор, и они отплыли. Когда они отходили от причала, Рид приблизился к Генри, стоявшему у руля.
Глаза старого рыбака блестели от возбуждения.
– Вы влюблены в море, как я вижу, – заметил Рид.
– Я всю свою жизнь был связан с морем. Оно у меня в крови. Не знаю, что бы я делал, если бы больше не смог видеть океан, чувствовать солоноватый вкус морского ветра, бьющего в лицо. Вот в чем для меня счастье. – Генри улыбнулся, но улыбка была не радостной. – У моих сыновей совсем другое отношение к жизни. Один из них живет в Детройте, другой – в Небраске. Очень далеко от океана. Но оба счастливы.
– Один из них – отец Тимоти, насколько я понимаю?
– Да. Мой старший, Пол. Они с Эрикой развелись шесть лет назад. Эрика жила здесь какое-то время, но в прошлом году нашла себе нового мужа и перебралась в Лос-Анджелес. Тимоти решил остаться и поселился у меня вместе со своим другом. Я стараюсь с ним почаще видеться. Но ведь он молодой человек, и ему скучно со старым дедом. Какой, однако, чудесный день! Господи, как же я все это люблю!
Рид, прищурившись, пристально посмотрел на старика.
– Сколько пива вы выпили?
– А этот вопрос вам следовало бы задать до нашего отплытия, – рассмеявшись, ответил Генри. Он прибавил скорости, и Риду пришлось ухватиться за бортовое ограждение, чтобы удержаться на ногах.
– Поверьте мне, уж я-то знаю, что делаю.
Слова старика болезненным эхом отозвались в душе Рида. В последний раз он слышал их от человека, которого уже не было на этом свете.
– Что-то случилось? – спросил Генри, искоса взглянув на Рида. – Вы как будто слегка позеленели. Сколько вы выпили пива?
– Совсем немного. Одну бутылку, которую вы мне дали.
Генри кивнул.
– Я заметил блеск у вас в глазах, когда давал вам пиво. Вы частенько пытаетесь забыться с его помощью, не так ли?
– Случается.
– И чего же вы опасаетесь? Боитесь забыть или боитесь вспомнить?
– Возможно, опасаюсь и того, и другого немного. Никогда не думал, что меня так легко раскусить.
– Я уже давно живу на этой земле, сынок.
Рид отвернулся, вновь ощутив неожиданный всплеск эмоций, и вновь от одного-единственного слова. У него не было отца, он никогда не слышал в свой адрес слова «сынок», и ему казалось, что он уже давно привык к этому. Как ни странно, обращение «сынок» в устах старика его успокоило. Более того, здесь, среди водной глади залива, где океанский ветер дул ему в лицо, а горячее солнце согревало голову, он впервые за долгое время ощутил спокойствие и уверенность в себе. Наступило лето, его любимое время года, – длинные дни, короткие теплые ночи и почти постоянно ярко-голубое небо. Время новых возможностей. Рида изумило это неизвестно откуда взявшееся воодушевление. Может быть, причина всему – божественная красота океана. Генри прав, в морском пейзаже есть что-то такое, что вселяет в человека ощущение свободы и собственной силы.
Оглянувшись на старика, он заметил у того на лице выражение нескрываемого восторга и наслаждения.
– Теперь я понимаю, за что вы любите океан.
– Здесь я правлю миром, – отозвался Генри, сопроводив свои слова широким взмахом руки. – Держу пари, вы меня понимаете.
– Когда-то, наверное, я тоже чувствовал нечто подобное, – сознался Рид.
– В море я управляю своей судьбой, ну, по крайней мере, до тех пор, пока мать-природа не решит вступить со мной в неравную игру. Но даже с ней я смогу потягаться. Там, на берегу, слишком много разных людей, которым нравится понукать мной.
– Возможно, это люди, которым вы просто небезразличны.
– И поэтому они считают, что я слишком стар, чтобы ходить по улице без сопровождения, – пробурчал Генри.
Рид улыбнулся и указал на остов сгоревшего двухэтажного дома на одном из утесов.
– Что там такое?
– Владения Рамзеев. Проклятое место. Дом постоянно пытаются отстроить заново, но что-то обязательно этому мешает.
– Наверное, помимо всего прочего, там обитают привидения. А может быть, в нем отдыхают ангелы после работы по раскрашиванию ваших скал.
– Не исключено, – отозвался Генри, как будто не заметив сарказма в голосе Рида. – Единственное, что мне известно наверняка, – это то, что за последние тринадцать лет с тех самых пор, как в подвале этого дома нашли тело пятнадцатилетней Абигейл Джемисон, никому не удалось прожить в нем больше нескольких дней. Девушка была убита. В тот момент дом пустовал – прежние жильцы съехали, а новые еще не прибыли. Какое-то время в убийстве подозревали одного местного парня, Шейна Мюррея, но так и не смогли найти неопровержимых доказательств его вины. Это преступление до сих пор считается нераскрытым. С тех пор дом часто переходил из рук в руки, сменил нескольких владельцев, и там постоянно происходит что-то странное. Люди, которые там останавливались, рассказывали, будто слышали крики, доносившиеся из подвала, крики Абигейл, разумеется.
– Вам бы следовало стать писателем, Генри, – с улыбкой заметил Рид. – Вы прирожденный рассказчик.
– Я не рассказываю сказок, а говорю про то, что было на самом деле.
– А когда случился пожар?
– Примерно шесть месяцев назад. Новый владелец решил сделать в доме капитальный ремонт, вот тут-то все и запылало. Говорили о поджоге, но никакого поджигателя так и не нашли. Слышал, что дом снова выставили на продажу, но я очень сомневаюсь, что кто-то будет на него претендовать. По крайней мере, никто из местных.
Когда они приблизились к берегу, волны стали неистово раскачивать лодку.
– Здесь всегда так? – спросил Рид, ухватившись за ограждения и чувствуя, как содержимое желудка подкатывает к горлу.
На физиономии Генри появилась самоуверенная улыбка бывалого моряка.
– Ничего страшного. Океан просто шутит с нами, старается развлечь.
– А вы когда-нибудь попадали в настоящую бурю?
– Было такое. Три раза. В последний раз десять лет назад. Как же тогда волны били о борт моей лодки! И она начала набирать воду. Я уже подумал, что вот-вот пойду на дно. Проклинал себя за то, что выбрался в море в плохую погоду. Потом услышал голоса – голоса умерших людей: бабушки, матери, сестры. Они давали мне советы. Это были советы ангелов. Я последовал им и благополучно вернулся домой.
– И вы на самом деле видели ангелов? – спросил Рид, не в силах скрыть скепсис.
– Нет, не видел. Но я чувствовал их присутствие.
– Я думаю, большинство, оказавшись в тяжелой или смертельно опасной ситуации, начинают искать помощи ангелов или каких-то других духов.
– Наверное, вы правы. Но ведь я же не погиб благодаря им…
Генри заглушил мотор и указал на скалу.
– Вот она.
На утесе собралось множество народа – искатели ангелов чуть ли не в полном составе.
– Мы можем подплыть поближе? – спросил Рид.
– Совсем близко не сможем. Воспользуйтесь вот им. – Генри вытащил бинокль. – Вы рассмотрите изображения даже лучше тех, кто стоит там, на утесе. Некоторые из них обезумели настолько, что пытаются спуститься вниз по скале. Один позавчера упал на камни и сломал обе ноги. Его пришлось доставать оттуда с помощью вертолета. Теперь там устанавливают ограждение.
Рид направил бинокль на зевак, что собрались за временным проволочным ограждением на самом краю скалы. Большинство выглядело, как обычные туристы. Они просто с любопытством осматривались вокруг. Но была там и парочка опустившихся на колени людей, явно молящихся.
Рид перевел бинокль на поверхность скалы. В видео, выложенном в Интернете, демонстрировались в основном очертания ангелов, а не сама скала. В фильме, сделанном позднее, были видны какие-то другие, по-видимому, случайные и хаотические отметины на поверхности скалы. Глядя в окуляры бинокля, Рид с удивлением отметил, что эти отметины выстраиваются в некое подобие человеческого лица. Голова овальной формы, два больших глаза, вздернутый нос, красиво очерченный рот, длинные волосы, ниспадающие с одной стороны, – рыжевато-золотистые локоны, резко выделяющиеся на фоне серой поверхности скалы.
Рид почувствовал, что от волнения у него сильно участился пульс, когда лицо на скале полностью обрело форму и крепко запечатлелось в его памяти.
– Что вы видите? – спросил Генри.
– Не могу сказать точно. – Рид не мог признаться старику в той мысли, которая пронзила его мозг. Она была просто безумна.
– Ну, попробуйте, – настаивал Генри. – Я думаю, все не так сложно, как кажется.
– Может быть, женское лицо, а может быть, и нет.
– Интересно, – задумчиво отозвался Генри.
Рид опустил бинокль, почувствовав, что Генри хочет рассказать ему еще одну историю.
– Интересно, – повторил Генри. – Когда я смотрю на скалу, то вижу розовый куст.
– Вот как? – Рид снова поднес бинокль к глазам. – Ничего похожего на розовый куст не вижу.
– Конечно. Каждый видит что-то свое. И каждый описывает его по-своему. Один говорит, что видит карту. Другой – человеческое лицо. Третий – сундук с сокровищами. Четвертый – дом. Кто-то даже видит волка. Я думаю, что каждый видит то, что должен увидеть. Поэтому все говорят разное.
– Оставьте эту ерунду для туристов. – Рид вернул бинокль Генри, взял фотокамеру и сделал несколько снимков, с тем чтобы позднее рассмотреть их более внимательно.
Старик рассмеялся.
– Кто может с уверенностью утверждать, что реально, а что – нет?
– И что является работой ангелов, а что – воздействием волн, постоянно бьющих о скалы.
– Этих отметин на скале месяц назад еще не было. Каждый день на ней появляются новые линии, хотя за последние несколько дней их стало меньше, чем прежде. Возможно, потому, что на утесе теперь собирается слишком много народу, и они отпугивают ангелов.
– Или тех, кто вырезает картины на скалах.
– Никакой человек не сможет добраться до того участка на скале. Я же говорил вам, что случилось с парнем, который пытался это сделать.
– Может быть, есть какой-то способ, о котором мы не знаем.
Но о других возможных способах не хотелось даже и думать.
Повернув лодку назад, Генри вопросительно взглянул на Рида.
– Ну, и кто же она такая?
– О ком вы?
– Та женщина, чье лицо вы увидели на скале? Вы ее знали?
Он действительно узнал ее? Неужели его подсознание спроецировало лицо Эллисон на скалу просто потому, что он не в силах его забыть?
Рид решил ответить на вопрос Генри собственным вопросом:
– Если вы считаете, что мы видим на скале то, что должны или хотим увидеть, то в чем у вас проблема с вашим розовым кустом?
Генри отвернулся в сторону океана.
– Моя Мэри очень любила ухаживать за розами. У нас их много росло за домом. Целый розовый сад. Меня всегда влекла вода, ее – земля. Ей нравилось сажать семена растений, ухаживать за ними, наблюдать, как они растут. По ночам я засыпал, чувствуя запах роз у нее на руках, в ее волосах, и с тех пор, как она умерла, я никак не могу избавиться от ощущения, что все еще продолжаю чувствовать этот аромат. – Он печально покачал головой. – Мы прожили вместе тридцать девять лет. На сорокалетнюю годовщину нашей семейной жизни мы планировали отправиться в круиз на Аляску. Мне ни разу, ни под каким предлогом не удалось затащить ее на свою лодку, но она всегда мечтала попасть на шикарные круизные корабли с роскошными ресторанами. Мы все откладывали и откладывали поездку, а потом было уже слишком поздно. Ее нет уже почти четыре года. Я и представить себе не мог, что смогу жить без нее, но жизнь как-то идет, день проходит за днем… – Старик перевел взгляд на Рида. – Когда-нибудь ты это поймешь, сынок.
– Вы случайно не экстрасенс?
В способности Генри понимать самые скрытые движения души мало знакомого ему собеседника было что-то жуткое.
Пока Генри подводил лодку к причалу, Рид прошел по ней, чтобы получше рассмотреть водный простор, остававшийся позади. Скала с загадочными изображениями уже начала удаляться от них, уменьшаясь в размерах, и вдруг ее накрыла большая тень – тень, в которой явно проглядывали очертания женской фигуры. Наверное, всего лишь тень от облака, но небо было практически безоблачным. Нелепые мысли стали лезть в голову Риду, но он настойчиво отгонял их. Он провел в городке меньше двух суток, но уже оказался им околдован. И видел он вовсе не ангела. Потому что если бы ему на самом деле явился некий дух, то это был бы не ангел, а демон.
4
От полуденного бриза по коже Дженны пробежали мурашки. На целый день у нее было испорчено настроение. Причем не только из-за известия о том, что Брэд выставил дом на продажу, но и из-за бесцеремонного вторжения Рида Таннера в ее жизнь.
Шагая с Лекси по Океанскому бульвару, Дженна не могла избавиться от ощущения, что кто-то наблюдает за ними. Сонный городок, в который она переехала некоторое время тому назад, теперь отличала лихорадочная активность в связи с подготовкой к фестивалю, отмечавшему одновременно и годовщину основания города, и официальное начало летнего сезона. Фестиваль должен был открыться через два часа. Он начнется с угощений, вина, закусок и ярмарки ремесел вдоль всего побережья.
На уик-энд было назначено еще несколько мероприятий, включая красочный карнавал и карусели на дальней окраине городка. Дженну уже терзало предчувствие неизбежного хаоса, который воцарится в городе из-за огромных толп приезжих. Будь ее воля, она бы заперлась дома на все выходные до понедельника. Но она прекрасно понимала, что ей, к несчастью, никакими способами не удастся удержать там Лекси во время праздника. С другой стороны, ей очень не хотелось, чтобы Лекси жила ее жизнью, полной неуверенности и страха, хотя порой она задавалась вопросом, будет ли для них вообще когда-нибудь возможна нормальная человеческая жизнь.
– Кимми хочет, чтобы мы сегодня пришли к ним на ужин, – радостно сообщила Лекси, вприпрыжку следуя за Дженной. Лекси – настоящий сгусток энергии. Она никогда не ходит. Она либо бежит, либо прыгает. И никогда не может спокойно устоять на одном месте. Но благодаря такой активности дочери Дженна начинала чувствовать себя гораздо лучше.
На протяжении первых дней их панического бегства через всю страну Лекси замкнулась в себе. И вот теперь Дженна радовалась, что девочка наконец вышла из этого тягостного состояния, хотя одновременно с энергией к ней вернулось и характерное для нее прежде капризное упрямство.
– Они оставят для нас места. Ты не против? – добавила Лекси, бросив на нее вопросительный взгляд так, словно ожидала, что Дженна откажется, и в этом вряд ли ошибалась.
Кимми была очередная лучшая подруга Лекси, и, хотя Дженна и раньше встречала мать Кимми, Робин Купер, их знакомство свелось лишь к паре слов, которыми они обменялись у ворот школы. Дженна прекрасно понимала, что ужин с семейством Киммни будет сопровождаться массой вопросов. Ей оставалось только надеяться, что их с Лекси ответы будут звучать убедительно.
– Ладно, – без особого энтузиазма согласилась Дженна. – Только ты должна будешь строго выполнять все наши правила. Договорились?
– Да, конечно, – пробурчала Лекси, – но…
– Но что? – переспросила Дженна. – Ты же понимаешь, что не может быть никаких исключений, Лекс.
– А ты не думаешь, что папа скучает без меня? Ты не думаешь, что ему сейчас одиноко?
Услышав слова Лекси, Дженна резко остановилась. Она притянула Лекси к себе, присела на корточки и заглянула ей в глаза.
– Твой папа болен, милая. И ему нужно сейчас побыть одному, чтобы поправиться. Поэтому мы не можем ни звонить ему, ни сообщать, где мы находимся. Очень важно, чтобы ты это помнила, чтобы… чтобы ты продолжала играть в нашу с тобой игру.
Девочка надула губы и нахмурилась.
– Но…
– Не может быть никаких «но»! – оборвала ее Дженна. – И никаких исключений.
– А что, если ему нужна я, чтобы он поправился?
– Я понимаю, ты хочешь ему помочь, но твой отец должен справиться самостоятельно.
– А если тот бандит причинит какой-нибудь вред папе?
Дженна глубоко вздохнула. Она не знала, что Лекси помнит о днях, предшествовавших их бегству, и насколько ее воспоминания соответствуют действительности. Казалось, в голове у Лекси реальные эпизоды перепутались с какими-то фантазиями. Дженна могла только предполагать, что подобное поведение вполне естественно для ребенка ее возраста, но точных выводов она сделать, конечно, не могла. Дженна понимала, что Лекси нужно отвести к психологу, но в данный момент пойти на такой риск она не могла.
– С твоим папой все будет в порядке, – заверила она дочь, – но ты должна мне пообещать, что будешь отвечать на все вопросы так, как мы договорились. Это очень важно.
Лекси медленно кивнула. Бунтарский огонек в ее глазах погас.
– Но как ты думаешь, папа на самом деле скучает по мне?
– Уверена, что скучает, – ответила Дженна, не зная, правильно ли она поступает, поддерживая в девочке надежду.
Лекси снова улыбнулась.
– Я тоже уверена. Посмотри, вот и Кимми! – Лекси показала в сторону Кимми с матерью, которые входили в магазин лоскутных одеял, и потянула Дженну за руку. – Пойдем. Я не хочу опаздывать в первый день занятий.
Вечером накануне Дженна наконец уступила нескончаемым мольбам Лекси и согласилась отвести ее на занятия детского кружка по изготовлению лоскутных одеял. Буквально с первых дней их пребывания в Бухте Ангелов они поняли, что, хотя рыболовство и туризм занимали значительное место в экономике городка, «душой» городка было производство лоскутных одеял.
И так как это ремесло было первым, к чему Лекси проявила хоть какой-то интерес после их приезда в Бухту Ангелов, Дженне очень не хотелось ей отказывать. Лекси необходимо отвлечься от страшных воспоминаний, и новое увлекательное занятие должно помочь ей в этом.
Магазин лоскутных одеял располагался в большом специально оборудованном строении на Океанском бульваре. Каждый понедельник, вечером, десятки женщин собирались на верхнем его этаже, чтобы поучаствовать в совместном изготовлении одеял. Помимо того, что одеяла в качестве подарка получали все невесты и новорожденные городка, их также продавали по всему миру. Бизнес этот по-настоящему процветал. Дженну тоже приглашали поучаствовать в занятиях для взрослых, но ей удалось отговориться, сославшись на загруженность уроками музыки.
Ей до сих пор удавалось вообще ни разу не посетить это всеми обожаемое место. Дженна прекрасно понимала, что чем больше она будет входить в местное женское сообщество, тем на большее число вопросов ей придется отвечать и тем сложнее ей будет уравновешивать ложь о своей жизни с правдой.
– Как ты думаешь, я смогу сделать сегодня одеяло для своей кровати? – спросила Лекси, когда они подошли к магазину.
– Мне кажется, чтобы научиться делать одеяла, тебе придется основательно и долго поработать. На это уйдет не один день.
Дженна не смогла удержаться и бросила взгляд через плечо, чтобы убедиться, что их никто не преследует, и при этом крепко сжала руку дочери.
– Ты делаешь мне больно, – пожаловалась Лекси.
– Извини, милая. – Дженна взглянула на дочку и увидела тревогу у нее в глазах.
– Все в порядке. Не бойся.
Она произнесла эти слова твердым решительным тоном, так, как если бы они предназначались не только для Лекси, но и для нее самой.
Она отпустила руку девочки и открыла дверь в магазин.
Первый его этаж был заполнен яркими разноцветными рулонами материи, каталогами с образцами продукции, обилием швейных машинок, разнообразных мотков ниток, материалов для аппликации и пялец. На стенах висели настоящие шедевры из числа лоскутных одеял, изготовленных в городе, а одно из них было даже помещено в специальный стенд под стекло.
Как и предполагала Дженна, магазин был полон женщин и детей. Некоторые из них что-то покупали, другие судачили за чашкой кофе, третьи, усевшись на удобные кушетки, вышивали. Много народа собралось на втором этаже, где в основном и шло производство лоскутных одеял, а также проводились учебные занятия для взрослых. В задней части магазина стояли два длинных стола, за которыми дети разбирали ткани, и там же они реализовывали свои первые проекты по изготовлению одеял.
Лекси увидела Кимми и сразу же бросилась к ней. Дженна последовала за дочкой и мгновенно поняла, что с первой минуты своего появления здесь она стала центром всеобщего внимания. Замечая знакомые лица, она улыбалась им натянутой улыбкой. Некоторых из этих мамаш она встречала, когда водила Лекси в школу, библиотеку и на спортивную площадку, но за все время со всеми ими она перебросилась не более чем парой слов. Дженна подозревала, что они считают ее либо чрезмерно высокомерной, либо болезненно застенчивой. Но, по правде говоря, она сохраняла дистанцию не потому, что боялась их вопросов, а просто потому, что не знала, о чем с ними говорить. Тот мир, в котором они с Лекси теперь оказались, так разительно отличался от мира, в котором они жили раньше.
– А вот и наша героиня! – воскликнула Кара Линч, миловидная дама лет тридцати с небольшим, ярко-рыжая, кареглазая и смешливая обладательница обворожительной улыбки.
Бабушка Кары, Фиона Мюррей, была владелицей магазина лоскутных одеял. Кроме того, Кара работала в местном агентстве недвижимости и помогла Дженне снять дом, поэтому Дженна была знакома с ней немного ближе, чем с другими здешними женщинами. Кара была замужем за полицейским по имени Колин Линч, и осенью у них должен родиться первенец. Рядом с Карой сидела блондинка с короткой диагональной стрижкой – Тереза Монро, супруга Роберта Монро, мэра Бухты Ангелов. На ней было шикарное черное платье, и выглядела она здесь столь же неуместно, что и Дженна.
– Привет! – сказала Дженна, обращаясь к ним обеим.
– Вы знакомы с Терезой? – спросила Кара.
– Кажется, официально нас не знакомили, – ответила Дженна и представилась: – Дженна Дэвис.
– Тереза Монро. Приятно познакомиться.
Тереза протянула руку, но ее взгляд оставался холодным и недружелюбным.
– Мой муж говорил мне о невероятно героическом поступке, который вы совершили вчера вечером. Мы все восхищены вашим мужеством.
– Ничего особенного, – ответила Дженна, чувствуя себя крайне неуютно под любопытными взглядами присутствующих дам.
– Я просто не могу поверить, что вы вот так взяли и прыгнули в холодную воду, – заметила Кара. – И вы не побоялись?
– Все решило буквально одно мгновение. У меня не было времени на раздумья. Кстати, вам ничего не известно о том, как чувствует себя та девушка?
Мысли о ней целый день преследовали Дженну.
– Колин говорит, что она, кажется, в полном порядке, – ответила Кара. – Она ведь беременна.
– Я… я не знала… – растерянно пробормотала изумленная Дженна. – Она показалась мне такой юной.
– Тем не менее, полагаю, она достаточно взрослая, чтобы забеременеть. Но сейчас все задаются главным вопросом – кто же отец будущего ребенка? – Кара перевела взгляд с Дженны на Терезу.
– Наверное, какой-нибудь мальчишка, – пробормотала Тереза.
– Утверждать наверняка невозможно, – возразила Кара. – Им может быть кто угодно из жителей города. Даже кто-то из женатых мужчин.
– У меня нет ни времени, ни желания сплетничать на подобные темы, – заметила Тереза. – Простите, но я должна идти. Я зашла сюда, чтобы купить ниток для матери. Было очень приятно с вами познакомиться, Дженна. Надеюсь скоро с вами увидеться снова.
– Да-а-а… – протянула Кара, как только Тереза ушла, – очень интересно.
– Что?
– Она сказала, что пришла за нитками, но никаких ниток не купила. Подозреваю, что Тереза приходила за новостями.
Кара быстро оглянулась, словно для того, чтобы убедиться, что ее никто не подслушивает. Все женщины в магазине оживленно перешептывались.
– Девушка, которую вы спасли, работает в конторе у Майры, – продолжала Кара. – Они занимаются уборкой. Убирают во всех больших домах у нас в городе, включая и дом мэра. Ходит слух, что некоторые жены очень обеспокоены тем, что девушки-уборщицы предоставляют и некоторые другие услуги. Думаю, вы меня поняли.
– О… – Дженна даже не знала, как реагировать на слова своей собеседницы.
В детстве и юности у Дженны было совсем немного подруг, и у нее не выработалась привычка делиться новостями и сплетнями. И хотя в данный момент она была не объектом, а всего лишь участницей пересудов, ей все равно стало не по себе.
– Муж Терезы, мэр, – большой охотник поволочиться за девушками. Ну, конечно, и сам красавчик. Я не хочу ни на что намекать, но уж очень подозрительно, что Тереза так поспешно ушла, как только разговор зашел о той девушке.
– Мэру уже за сорок. Девушка всего лишь подросток, – запротестовала Дженна.
– И что из этого следует? – Бровь Кары насмешливо приподнялась.
Дженна тяжело вздохнула.
– Да, конечно…
– Слава богу, что мы с Колином не можем позволить себе приглашать уборщиц на дом, – заметила Кара с усмешкой.
Положив руку на округлившийся живот, она добавила:
– Ребенок сегодня устроил настоящий бунт.
– Когда вам рожать?
– В сентябре. Надеюсь, что будет девочка, – сообщила Кара с виноватой улыбкой. – Конечно, самое главное, чтобы ребенок родился здоровым. Но мне всегда хотелось иметь дочку. Я просто не знаю, что буду делать с мальчиком.
– Но ведь пол ребенка можно узнать заранее.
– Колин против. Он хочет, чтобы ребенок стал для нас сюрпризом. Я возразила, что можно устроить себе сюрприз и сейчас, но он ведь такой упрямый ирландец. Если уж решил что-то, то никакая сила не заставит его передумать. Но он прекрасный человек, и из него выйдет превосходный отец. Я ведь забеременела только через четыре с половиной года после свадьбы. Я уже начала отчаиваться. Для меня этот ребенок – настоящий дар Божий. Ой, извините, заболталась, но я так счастлива. Я готова прыгать от радости.
Дженна улыбнулась. Не улыбнуться было невозможно. В глазах у Кары было столько счастья, что оно заражало каждого, кто с ней заговаривал.
– Дженна, вам нужна моя помощь в чем-то? – спросила Кара, переводя разговор на другую тему. – Вы хотели бы записаться на обучение, приобрести какие-нибудь ткани, посмотреть наши новые швейные машинки? Я спрашиваю, потому что заменяю сейчас бабушку. Ей нужно было уйти, и она очень не любит заставлять посетителей ждать.
– Я просто привела Лекси на занятия. Самой мне ничего не нужно.
– Вам следует тоже начать заниматься у нас. Вы ведь хорошо играете на пианино, значит, у вас ловкие руки и изготовление лоскутных одеял вам понравится. У этого занятия огромное число достоинств: оно практично, увлекательно, снимает стрессы, развивает воображение. А ночи ведь у нас бывают холодные, особенно зимой, и тогда одеяла могут очень пригодиться.
– Я вообще не умею шить.
Кроме того, у Дженны не было времени на новые занятия.
– Научиться шить очень просто. Уж поверьте мне, если вы задержитесь в Бухте Ангелов надолго, вы никуда не денетесь от шитья. Изготовление одеял – наше главное занятие здесь. Основная часть нашей жизни, то, что отличает нас от всего остального мира. По крайней мере, так говорит моя бабушка. Она считает, что традиции, передаваемые от одного поколения к другому, позволяют нам не терять связей друг с другом в мире, который становится все более сложным и хаотичным. В этом я с ней полностью согласна.
– Я тоже. – Дженна лучше многих других знала, насколько непрочными бывают связи между людьми, как легко они рвутся и как внезапно приходит одиночество. – Вас научила шить бабушка?
– Да, причем еще до того, как я пошла в детский сад. Я часто вспоминаю, как совсем еще маленькой ходила с ней выбирать ткани, как она рассказывала мне историю нашего города и историю семейства Мюрреев, о многих поколениях женщин, занимавшихся изготовлением одеял. Мою маму оно не интересовало, но, когда она вышла замуж за мужчину из семьи Мюрреев, ей тоже пришлось заняться одеялами. Это семейная традиция, возникшая вместе с рождением нашего города. Вы уже знаете его историю?
– Немного. Но я не хотела бы отвлекать вас от работы.
Кара отмахнулась.
– Ко мне пока никто не подходит. Вы ведь слышали о кораблекрушении? Ну, в общем, когда выжившие добрались до берега, первым делом женщины взялись за шитье одеяла в знак памяти о погибших. Каждый из выживших принес по лоскуту, и в каждом из этих лоскутов – целая человеческая жизнь. Некоторые мужчины остались совсем одни, без жен и матерей. И тогда другие женщины стали расспрашивать их о жизни и подбирать ткань и рисунок в зависимости от рассказанной ими истории. – Кара кивком указала на стену. – И вот оно там, наше самое первое одеяло.
Дженна перевела взгляд на большой застекленный стенд у стены, потом поднялась и подошла к нему поближе, чтобы лучше рассмотреть. Дома у нее никогда не было лоскутных одеял, ее родители любили элегантность и изысканный стиль во всем, избегая пестроты. Цветовая гамма их дома была почти исключительно черно-белой. Последние остатки ярких цветов исчезли после гибели матери Дженны – отец старался убрать из своей жизни все, что напоминало ему о погибшей жене.
Дженна всегда рассматривала шитье лоскутных одеял как домашнее рукоделье, притом несложное. Такие одеяла, в ее представлении, делались из простых повторяющихся лоскутов: квадратов, треугольников, ромбов. Но одеяла, изготовлявшиеся в Бухте Ангелов, представляли собой сложное переплетение символов и не менее сложное сочетание тканей.
– В этом одеяле заключена целая история, – пояснила Кара. – Большинство лоскутов было изготовлено из одежды тех, кто пережил кораблекрушение, и тех, кто погиб, но чьи тела волны выбросили на берег. Вот, например, этот белый квадратик в центре вырезан из детского чепчика.
– Детского чепчика? – повторила Дженна. – А я думала, что на корабле были только матросы и мужчины, золотоискатели из Сан-Франциско.
– Нет, там были целые семьи – женщины и дети. Говорят, что ребенка нашли на берегу на следующее утро после кораблекрушения. На нем было белое платьице и чепчик. Девочке было всего несколько недель. Она, вероятно, родилась накануне отплытия корабля из Сан-Франциско. Вначале все в городе ждали, что кто-нибудь предъявит на нее права, но вскоре стало ясно, что ее родители погибли, и девчушку сделали дочерью города. Розалин Мюррей взяла ее к себе в семью и вырастила вместе со своими детьми. Ее назвали Габриэллой в честь корабля.
– Розалин Мюррей и ваш предок, насколько я понимаю?
Кара кивнула.
– Да. Моя бабушка Фиона происходит из семьи потомков Шона Мюррея, одного из сыновей Розалин. Он был на год или два старше Габриэллы. Но ведь это было много десятилетий назад. Розалин Мюррей была одной из тех, кто организовал изготовление первого одеяла. Для города оно стало способом утешения и знаком памяти о погибших. Она поместила кусочек детского чепчика в центр одеяла, потому что младенец – символ нового начала, а чепчик служил напоминанием о погибших родителях.
– Узор лоскутов в этом одеяле напоминает крыло.
– Верно. Крыло ангела, – с улыбкой добавила Кара.
Дженна и сама должна была бы догадаться. По всей поверхности одеяла были разбросаны разнообразные намеки на очертания ангелов, но, когда она рассматривала контур большого крыла, какое-то туманное воспоминание тщетно попыталось пробиться на поверхность ее сознания. Она явно где-то раньше видела этот узор.
Дженна перевела взгляд на Лекси. На девочке были гольфы и теннисные туфли, но Дженна прекрасно помнила, что на левой ноге дочери есть родимое пятно точно такой же формы. Сердце Дженны учащенно забилось. Странное совпадение. Да, не более чем совпадение. Или все-таки?.. Внезапно события, которые привели их сюда, в Бухту Ангелов, приобрели некий особый смысл.
– Вы в порядке, Дженна? – спросила Кара.
– Что? – переспросила та, она даже не услышала вопрос.
– Вы вдруг так переменились в лице, как будто увидели призрак.
– Нет, со мной все в порядке, я просто неожиданно кое-что вспомнила.
Она вспомнила тот конверт из плотной бумаги, который вскрыла два месяца назад и в котором было описание пути в Бухту Ангелов и имя человека, готового помочь им перебраться туда. Она ни разу не задавалась вопросами об этом. Единственное, о чем она тогда думала, была безопасность Лекси, и Дженна была готова принять помощь от кого угодно.
– Говорят, что у того младенца, у Габриэллы, было родимое пятно в форме крыла ангела – знак того, что ее спасли ангелы, поцелуй ангела, – добавила Кара. – Но если вы надолго задержитесь в нашем городе, вы узнаете, что ангелам здесь приписываются многие странные и необъяснимые явления.
Она замолчала и задумчиво взглянула на Дженну.
– Некоторые считают, что вы тоже ангел, так как спасли вчера ту девушку.
Дженна рассмеялась.
– Ну, уж я-то определенно не ангел.
– Возможно, но вы совершили поистине героический поступок. Я бы никогда ни на что подобное не решилась. Я бы, конечно, позвонила по номеру 9-1-1, но в воду прыгать бы не стала.
– Но вы ведь беременны. Вам нужно в первую очередь думать о ребенке.
– А вы в первую очередь должны думать о дочери, не так ли?
Читать бесплатно другие книги:
