Ветры Дюны Герберт Брайан

– Нет, они останутся здесь! Дети Муад'Диба должны вырасти на Дюне и стать частью Дюны!

Джессика сохраняла спокойствие.

– Я их бабушка, и у меня больше времени, чем у тебя, чтобы заботиться об их благополучии. Ты регент империи. Каладан – место, где Лето и Ганима научатся медитировать и контролировать голоса в голове.

– Родина Атрейдесов сделает их мягкотелыми и довольными! Сколько раз Пауль говорил об этом? Райская легкость жизни заставляет людей терять резкость. – Она привстала с места. – Нет, близнецы – дети этой планеты, и их место в пустыне. Я не позволю им уехать.

Вмешалась Ирулан.

– Я уже поклялась присматривать за детьми и заботиться о них так, словно они мне родные. – Принцесса в отчаянии перевела взгляд с Джессики на Алию, потом обратно, не зная, кого выбрать. – Но предложение леди Джессики не лишено смысла, Алия. Может, Лето и Ганима могли бы по очереди жить на Каладане и на Дюне? Это помогло бы детям обрести равновесие и понять свое место в истории.

– Они тоже Атрейдесы… – сказала Джессика.

– Нет! – Алия, казалось, вот-вот потеряет контроль над собой, и Ирулан, несмотря на все усилия, дрогнула. – Никто не поймет этих детей лучше меня! Я первая замечу опасные признаки одержимости. Не желаю больше об этом слышать – от вас обеих!

Ирулан сразу замолчала. Джессика понимала, что, когда она вернется на Каладан, принцесса останется здесь, во власти капризов Алии, вынужденная постоянно доказывать свою полезность и верность регентству.

Почти не замеченные публикой, танцоры закончили свое выступление и встали в шеренгу на руках. Один за другим они делали сальто, кланялись и исчезали в здании.

Когда представление окончилось (спор о судьбе детей все еще звучал в сознании Джессики), она встала со своего места.

– Пожалуйста, передайте артистам мою высокую оценку выступления. Я вернусь в свои покои, медитировать.

И она быстро ушла.

Когда Джессика вышла в залитый солнцем сад, навязчивая муха снова зажужжала рядом и подлетела к уху. Джессика опять удивилась, как могло пустынное насекомое попасть в закрытую крепость. Он попыталась отмахнуться, но муха ловко увернулась у самого ее лица.

И Джессика с изумлением услышала тонкий голосок:

– Леди Джессика, говорит Бронсо Верниус. Я поместил эту запись в замаскированное устройство. Мне нужна твоя помощь – ради моей матери. Пожалуйста, тайно встреться со мной. Слушай внимательно.

Иксианское насекомое назвало точное место и время встречи – через два дня.

Зная, что и сейчас за ней могут наблюдать, Джессика не останавливалась. Она никак не проявила своего удивления изобретательностью способа, найденного Бронсо, чтобы связаться с ней. Прикрыв рот, якобы закашлявшись, она сказала:

– Поняла. Буду.

Муха сразу улетела.

Давно умерший поэт утверждал, что лучше править в аду, чем служить на небе. Этот человек никогда не видел Салусу Секундус.

Император Шадцам IV, личный дневник

Новые солдаты мертвы, но не настолько искалечены, чтобы их нельзя было восстановить. Они снова могут сражаться. Шадцам понимал, что у солдат-гхол есть большие преимущества.

Под сверкающим оранжевым небом Салусы Секундус, далеко от всякой деятельности по преобразованию планеты, граф Хазимир Фенринг и Башар Зум Гарон сопровождали прежнего императора к изолированному сухому каньону. Ждали прибытия следующего корабля с телами.

Инспекторы Муад'Диба постоянно проверяли все транспорты, прибывавшие на Салусу и уходящие с нее, но воскрешающие мертвецов тлейлаксы передвигались свободно. В обычных обстоятельствах умирает столько изгнанников, что корабль, перевозящий тела, не есть нечто необычное; но никто бы не заподозрил, что прибывающий корабль Тлейлаксу уже полон – загружен телами, которые начали процесс восстановления в аксолотлевых чанах.

Шадцам подготовил этот план много лет назац, и графа Фенринга сразу и обрадовало, и уцивило, что его цруг способен выдать такую отличную мысль. Верный команцир сарцаукаров свергнутого императора Зум Гарон тайно провел переговоры с Тлейлаксу, и Шадцам заплатил за множество кораблей с гхолами – солдатами, которые объявлены погибшими и не числятся ни в каких списках. И вот легион за легионом воинов, чье происхождение установить невозможно, готовят как свирепых солдат-сардаукаров.

В обмен на большую часть оставшегося состояния Коррино тлейлаксы собирают тела с полей битв джихада и помещают в аксолотлевые чаны, чтобы залечились их раны. Они возвращают бойцам подобие жизни, стирая при этом их воспоминания и личности. Независимо от того, под какими флагами они сражались, восстановленным в лаборатории гхолы неведомы верность и патриотизм. Но их мышцы помнят, как владеть оружием, и они подчиняются приказам. Фенринг сам наблюдал за испытательными боями близ тлейлакского города Талидей, когда еще была жива его дорогая Мария.

Шаддам беспокойно расхаживал по земле.

– Мне отвратительно это место, Хазимир, я хочу уйти. Сколько будет достаточно? За каждый корабль с солдатами тлейлаксы запрашивают огромные суммы. Мои ресурсы не безграничны!

– Зато безграничны амбиции, сир, и, чтобы их удовлетворять, нужны армии. Можно… гм… многое сказать в пользу солдат, которые не боятся смерти.

На лице Башара Гарона промелькнуло возмущение.

– Сардаукары не боятся смерти.

Командующий в полном обмундировании потел рядом с императором, когда большой корабль Тлейлаксу повис над землей.

Фенринг почтительно поклонился.

– Как скажешь, Башар. Я не хотел никого оскорбить. – Он мысленно посчитал. – Теперь, когда узурпатор мертв, нам пора… гм… делать свой ход. Регент слаба и напугана – об этом говорят ее действия.

Шаддам нахмурился.

– Она убила моего посла, когда он предложил абсолютно разумный компромисс. Не забудьте – она убила моего дворецкого Ридондо, когда была намного моложе. Дьявол, а не ребенок.

– Гм… хммм… это доказывает ее импульсивность. Чего она хотела достичь, убивая нашего посла Ривато? Должно быть, испугалась его. И тебя, сир.

Шаддам пинал сухую землю, дожидаясь, когда сядет корабль.

– Мы строим – и кормим, и снабжаем – нашу армию гхол уже несколько лет. Нужно воспользоваться вакуумом власти в империи – и немедленно. Эта девица больше не может удерживать власть, унаследованную от брата.

– Хммм… сир, ты сам видел, на что способна эта «девица», когда она у тебя на глазах убила барона Харконнена. А ведь тогда она только училась ходить. Позже она убила мою дорогую Марию, а ведь Мария была подготовленной убийцей. В регентах Алия стала еще опасней. – Граф откашлялся. – И все равно она не может быть таким вождем, каким был Муад'Диб. У нее нет тонкости, а ее склонность впадать в крайности вызовет недовольство населения. Фанатизм имеет свои пределы. – Он улыбнулся Шаддаму. – Гхм… да, я убежден, что наша армия гхол почти готова. Еще несколько кораблей с грузом, еще немного муштры.

Башар Гарон уже провел несколько лет с солдатами -гхолами, проверяя их своими жестокими, но действенными сардаукарскими методами, обучая технике боя, которая столетиями делала императорские войска непобедимыми. Фенринг и Шаддам видели, как эти огромные новые легионы проводят военные маневры с холодной эффективностью, вызывающей страх. Император стремился восстановить свою былую власть, и Гарон хотел того же – извлечь гордое имя сардаукаров из пепла истории.

Но тайная армия Шаддама должна нанести удар в точно рассчитанное время и в точно определенном месте, чтобы взрывная волна потрясла шаткую структуру империи Муад'Диба. Регент Алия не сможет выдержать этот удар.

Хотя официально джихад уже несколько лет как кончился, на отдельных планетах еще бушуют битвы, а на покоренных мирах наблюдаются все новые признаки напряжения. Писания Бронсо продолжают бередить раны, порождая сомнения и заставляя все больше людей усомниться в «мессии». Сам Фенринг не мог бы выдумать лучше. Регент Алия Атрейдес всего через несколько месяцев уже должна будет почувствовать, как ускользает из ее рук власть брата.

Башар Гарон не смягчился.

– Я с нетерпением жду битвы, чтобы вернуть тебе трон, твое величество. Бродячий песчаный червь в Арракине был хорошим предварительным ударом, началом гамбита.

Бывший император нахмурился.

– Я надеялся, что через брешь в Защитной Стене пройдет десяток червей. Значит ли это, что наш план провалился, Хазимир?

Голос его звучал резко и обвинительно.

– Даже один червь причинил огромные разрушения, сир, оставив Арракин в смятении. Регентство Алии и так сталкивается с большими трудностями, а мы добавили еще одну. Местные жители говорят, что это вернулся отомстить гневный дух Муад'Диба.

– Какие суеверные дураки! – Шаддам рассмеялся, потом снова нахмурился. – Или мы сами распространяем эти слухи?

– В этом нет необходимости, сир. – Фенринг сверился с планшетом, где был кодированный отчет с изложением событий в Арракине. Два шпиона, «невинные наблюдатели» в трущобах Арракина, убиты во время нападения червя, но третий уцелел и дал подробное описание. – Местные жители напуганы, боятся восстанавливать разрушенное; некоторые видят в этом знак божьего недовольства правлением Алии. Вот этот слух как раз один из наших.

Глубокий каньон с красными стенами открывался в защищенную долину далеко от тюремных поселений или города Шаддама под куполом. Корабль Тлейлаксу с трупами в реве двигателей опустился по расписанию на плотную почву, подняв тучу пыли.

Гарон сказал:

– Мне не нравятся эти солдаты-гхолы, но я признаю, что они необходимы, поскольку мои воззвания к осужденным в тюрьмах принесли… меньший успех, чем я наделся.

Граф знал, что в глубине души Гарон не любит свергнутого императора: он винит Шаддама во многих поражениях сардаукаров и гибели родного сына.

– Единственного легиона оставшихся верными сардаукаров, который нам разрешил сохранить Муад'Диб, совершенно недостаточно для наших целей.

– Почему так трудно готовить солдат из заключенных? – выпалил Шаддам. – Когда я сидел на троне, Салуса была неиссякаемым источником сардаукаров, к тому же закаленных пережитыми здесь трудностями.

Гарон подавил раздраженный ответ и сказал, внешне спокойно:

– В те дни заключенных было гораздо больше. Кайтэйн посылал сюда корабли за кораблями с мятежниками: политическими заключенными, изменниками, уголовными преступниками. Из них выживал лишь небольшой процент, и еще меньший процент соглашался идти в сардаукары. Когда император Атрейдес перестал посылать сюда заключенных, наш выбор намного уменьшился. А годы преобразований – которые ты сам хотел провести – улучшили условия на планете, и теперь Салуса не бросает вызов нашим закаленным людям.

Когда Пауль Муад'Диб обещал превратить тюремную планету в рай будто бы в качестве уступки побежденному Шаддаму, граф Фенринг разгадал, в чем истинные причины такого поступка. В столь сложном окружении, где выживали только самые сильные, изобретательные и ожесточившиеся заключенные, именно они становились лучшими кандидатами в сардаукары. Смягчив население Салусы, притупив острие, Муад'Диб лишил Шаддама возможности пополнять свои наводившие ужас войска.

Но потом Шаддам Коррино нашел другой выход.

Когда корабль сел и из него выдвинулось несколько параллельных грузовых трапов, по ним сошли свыше шести тысяч солдат-гхол. Мундиры у них были разные – так они легче смешивались с обносившимся населением планеты. У многих были шрамы на месте смертельных ран. Они уже были обработаны тлейлаксами и запрограммированы на верность падишаху-императору. Пробудились прежние рефлексы и умение владеть оружием.

Когда последний гхола вышел из корабля, подошел низкорослый тлейлакс в сером, с планшетом в руке. Граф знал, что это человек потребует немедленной оплаты.

Шаддам был доволен, но уже скучал.

– Ради блага человечества и ради истории, Хазимир, мы должны избавиться от этих проклятых чудовищ Атрейдесов и от выродков-близнецов. Было бы лучше, если бы регент сама утопила младенцев.

Фенринг улыбнулся.

– Обычаям фрименов больше соответствовало бы, сир, если бы она заживо похоронила их в песках.

Мы сами решаем, каковы должны быть наши проявления благодарности.

Аксиома Бене Гессерит

После некоторых размышлений Алия решила дать аудиенцию посетительнице из ордена Бене Гессерит. Это была одинокая преподобная мать, очевидно, считавшая себя очень значительной и готовая рискнуть и приехать сюда, несмотря на явную и опасную антипатию Алии к сестрам.

После того как Алия приказала казнить преподобную мать Мохиам, сестрам благоразумнее было бы сторониться ее. Молодой регент империи давно дала понять, что никогда не простит ордену заговоры против ее брата. Тем не менее… неожиданный визит ее заинтересовал.

Пока гостья преподобная мать шла в кабинет регента, Алия думала, не пригласить ли мать. Джессика тоже не слишком любила сестер; можно бы создать мощный союз матери и дочери. Однако Алия никогда не могла точно знать, как поведет себя ее мать в ответ на те или иные обстоятельства. В конце концов она решила поговорить с Джессикой после встречи, когда узнает, что нужно сестрам.

Преподобная мать по имени Удина, войдя, поклонилась и вообще проявила должное уважение. Подобная униженность со стороны Бене Гессерит – небывалое явление.

Алия осталась сидеть, сложив руки на столе перед собой. Она не стала тратить время и силы на обмен любезностями, да и Удина не тратила зря слов:

– Сюда меня отправили сестры, регент Алия, по делу Бронсо Иксианского.

Алия подняла брови.

– Продолжай.

– Мы неожиданно получили информацию, которая может помочь твоим стараниям захватить его. Нам известно о последних передвижениях Бронсо, и мы даже полагаем, что знаем, где он сейчас.

– Где?

Алия готова была тотчас вызвать свою стражу амазонок и немедленно отправить отряд, но настороженно ждала подвоха.

– Мы считаем, что он здесь, на Арракисе.

Алия удивленно вздрогнула.

– Зачем ему снова прилетать сюда? Слишком глупый риск.

– Возможно, у него здесь есть дело.

– Откуда ты знаешь?

«И почему я должна тебе верить?» – добавила она про себя.

– Много лет мать Бронсо содержали в заключении на Валлахе IX. Тессия Верниус – очень ценный образец.

Алия нахмурилась.

– Я помню что-то о ее душевном срыве… еще до моего рождения.

– Ее у нас больше нет. – Удина продолжала стоять, старательно отводя взгляд. – Ее освободил Бронсо.

Алия расхохоталась.

– Бронсо освободил пленницу из школы матерей Бене Гессерит?

Удина не улыбнулась.

– Он очень умен и, как тебе известно, умеет скрываться. Мы пока не знаем, кто его союзники и как ему удалось ее выкрасть. Однако ты можешь найти Бронсо через Тессию – а мы считаем, что она на Арракисе.

– Почему ты так говоришь? И каковы доказательства?

– Когда Тессия была в коме, мы внедрили в ее тело некоторые диагностические приборы. Один из этих приборов может использоваться как локатор. – Удина протянула ей небольшой планшет с данными. – Локатор указал координаты Арракиса, и мы считаем, что Бронсо с ней.

Алия едва сдерживала возбуждение. Лучший след за все время!

– Отличная новость, преподобная мать. Все субъекты империи обязаны помогать в поимке Бронсо. Регентство высоко ценит, что вы добровольно предоставили ценную информацию, но предупреждаю – меня лучше не обманывать.

Удина сложила руки на груди.

– Никакого обмана с нашей стороны, миледи, новость не вполне хорошая. Мы проследили за сестрой Тессией до Арракиса, но здесь потеряли след… очевидно, после одной из ваших песчаных бурь. Мы больше не получаем сигнал. – Она покачала головой. – Это неприятно, но мы решили, ты захочешь узнать, что нам известно. Хотя сведения не полны, мы надеемся, что твоя благодарность улучшит отношение к сестрам. Мы хотим вернуть прежнее влияние.

Алия в досаде отложила планшет с последними известными координатами.

– Информация, которую ты мне принесла, ничего не стоит. Передай Харишке, чтобы ничего не ждала от меня.

– Но ты обещала награду. Твои объявления, твое осуждение Бронсо ясно давали понять…

– Я ясно дала понять, что всякий, кто доставит ценную информацию, получит благословение Муад'Диба. – Алия подняла обе руки, благословляя, но в то же время показывая, что аудиенция окончена. – У тебя половина благословения от меня и половина от брата. С тебя довольно. Бене Гессерит пытались уничтожить моего брата и меня, и только.

Удина как будто бы не расстроилась.

– Мы ничего не предпринимали против тебя или твоего регентства, леди Алия.

Регент встала, обошла стол и остановилась перед преподобной матерью, которая была выше ростом.

– Да? Ты забыла, как леди Марго Фенринг – преподобная мать Фенринг – натаскала и спустила на меня и Пауля свою дочь Марию, надеясь убить нас? Эта девушка притворилась моей подругой, но я все равно убила ее. Если тебе нужен виновный, вини ее мать… или перечислить тебе все неприятности?

Она застала Удину врасплох.

– Леди Фенринг действовала без нашего ведома. Ее поступок не входил в план Бене Гессерит.

– Леди Фенринг сама Бене Гессерит, значит, это был план Бене Гессерит. Извинения меня не интересуют. А теперь возвращайся в свою школу матерей и будь довольна, что помогла нам. – Удина хотела возразить, но Алия внезапно развернула ее и подтолкнула к выходу. – Хватит! Уходи немедленно!

Шокированная преподобная мать попыталась что-то сказать, но передумала и торопливо вышла. Амазонки проводили ее.

У Пауля Муад'Диба не было исторической монополии на создание фанатиков, но он усовершенствовал этот процесс.

Из «Мозга убийцы», памфлета, опубликованного Бронсо Иксианским

Отправляясь на встречу с Бронсо, Джессика приняла чрезвычайные меры предосторожности. Учитывая настроения в регентстве, ей, возможно, предстояло самое опасное дело в ее жизни.

Устроить поездку из Арракина в сиетч Тарб было нетрудно. У Джессики оставались здесь связи, здесь прошла часть ее жизни, и ни у кого не вызывало сомнений стремление матери мессии совершить личное паломничество и ее желание одиночества. Она несколько раз проделывала это и раньше, и ей, матери Муад'Диба, никто не смел возражать.

Ежедневно в знаменитый сиетч прилетало некоторое число инопланетных гостей, словно раздражающая пыль, приносимая ветром, и, если позволяла погода, каждый час отлетали транспортные орнитоптеры. Прежде чем сесть в кабину пассажирского воздушного корабля, Джессика вымазала лицо и одежду пылью и сгорбилась; теперь она была одной из многих пассажиров, которые рвались посмотреть на первый фрименский дом Муад'Диба, где Чани родила царскую двойню и где ослепший, сломленный человек исчез в пустыне.

В сиетче, отделившись от остальных пассажиров, Джессика переоделась и стала обычной деревенской женщиной в защитном костюме и сером одеянии. Спустя час она вышла уже с удостоверением правительственного инспектора метеостанций и поднялась на борт транспорта, который преодолевал большие расстояния, пролетая над этими станциями, чтобы добраться до места работ по изменению климата в многолюдной базе у южного полюса. Отсюда, вновь перерядившись, на этот раз в мужчину в просторной одежде пустынника, она повела маленький орнитоптер без опознавательных знаков в глубину Танзерофута, следуя указаниям Бронсо.

«Мне нужна твоя помощь – ради моей матери», – сказал Бронсо.

В маленькой машине она сделала круг над обширным белым пространством – соляной пустыней, которая говорила о древних морях на сухой планете. На восточном краю равнины, в защищенном месте среди скал, она нашла то, что искала: развалины фабрики пряности среди вязких оранжевых песков. Поднялся ветер, садиться стало трудно, но она все-таки смогла сесть и сразу пустила в ход распорки, чтобы уменьшить вибрацию крыльев. Вокруг развалин фабрики вилось несколько песчаных вихрей, набирая силу и оседая. Маленькие бури – гхибли, называют их фримены.

Когда она вышла, появился усталый мужчина в старом мундире. У него было несколько видов оружия. Похож на контрабандиста, на лице маска, надетая, как носят фримены. Мужчина молча стоял, ожидая, когда она подойдет. Подойдя, Джессика узнала его, и некоторое время они молча смотрели друг на друга, прежде чем она шагнула вперед и обняла Бронсо.

– Столько лет прошло!

– И столько событий, миледи. Даже подумать не мог, что жизнь приведет меня к этому. – Взгляд у него был острый, а когда Бронсо повернулся, на его пальце вспыхнуло огненное кольцо. – Но наконец-то у меня хорошие новости. Пойдем, покажу.

Удивительно пружинистой походкой Бронсо провел ее в глубину разрушенной фабрики и по плазакритовой лестнице в подземное убежище. Джессика слышала, как свистит наверху ветер в развалинах, шуршит о стены песок, словно глухо шепчет.

– Это убежище приказал построить Пауль, здесь стены не допускают червей и не выпускают звуки, – сказал Бронсо.

Джессика слышала, что такие убежища были у ее сына во многих местах, в случае необходимости он мог там с семьей скрываться – но где эти убежища, она не знала.

Бронсо с улыбкой повернулся к ней.

– Для нас это идеальное место.

– Для нас?

Бронсо провел ее в строгую комнату с металлическими стенами, где вокруг металлического стола в центре были расставлены розовато-лиловые кресла; должно быть, когда-то здесь была столовая для работников фабрики. На стенах голограммы – изображения пустыни.

Здесь, чопорная и неподвижная, сидела Тессия.

Джессика быстро втянула воздух, и мать Бронсо подняла голову и улыбнулась.

– Сын помог мне сбежать от Бене Гессерит. Я знала, что когда-нибудь он придет. И ждала – а сестры так и не поняли, как мне удалось сопротивляться навязыванию вины.

Искренне обрадованная, Джессика обняла подругу.

– Тессия, я так рада видеть тебя в безопасности. – Она посмотрела на Бронсо. – Как это тебе удалось?

– Мне помогли… как помогали до сих пор во всем остальном. – Он тяжело сел в одно из кресел рядом с матерью. – Но оставаться здесь со мной ей небезопасно. Ты знаешь, какие опасности меня окружают, а я не смогу делать свое дело, если буду тревожиться о ней. Поэтому я и позвал тебя сюда. Можешь забрать ее, найти ей дом на Каладане? Прибыв в космопорт Карфаг, я проверил ее с помощью сканера и нашел следящее устройство Бене Гессерит, имплантированное в шею. Я его отсоединил и уничтожил. Но все равно теперь сестры знают, что Тессия на Дюне. Это для нее опасно. Мне нужна твоя помощь.

Джессика обдумывала риски и последствия. Она ненавидела сестер и их безжалостные планы, то, как они всюду протягивают свои щупальца. А Алия ненавидела все, что связано с Бронсо. Будет не просто… Но честь – честь Атрейдесов – позволила ей дать единственный ответ:

– Конечно. Я организую ее тайный прилет на Каладан.

Тессия печально сказала:

– Каладан… Я предпочла бы вернуться домой.

Бронсо коротко ответил:

– Каладан гораздо безопасней. Икс опасен для тебя, сестры будут тебя там искать.

– Да, мне нравится Каладан. Мы с Ромбуром были там счастливы.

Джессика сразу увидела практические проблемы, хотя отказать в просьбе не могла.

– Тессию не должны видеть со мной, иначе Алия сразу поймет, что мы с тобой связаны. Но я могу на несколько дней спрятать твою мать, а потом устроить ее перелет на Каладан под вымышленным именем. Бене Гессерит не должны узнать, где она; моя дочь – тоже.

Тессия улыбнулась им обоим.

Несколько сдержанных слез облегчения покатились по щекам Бронсо, но он стер их.

– Не могу достойно отблагодарить тебя. Каладан – самое подходящее место для нее.

– Нужна предельная осторожность, Бронсо. В конечном счете любая маскировка будет раскрыта, а мы не хотим, чтобы на Каладан и его жителей обрушился гнев Бене Гессерит или Алии. Это моя главная обязанность как герцогини. Но некоторое время Каладан будет безопасен при условии полной тайны, пока мы не найдем другое, более безопасное место. Дай мне неделю на подготовку.

Возможно, поможет Гурни; вскоре он все равно должен возвращаться на Каладан и найдет способ забрать Тессию.

– Я не успокоюсь, пока не буду уверен, что моя мать в безопасности. Возьми ее с собой, но дай мне знать, когда все будет готово. – Он объяснил, в каком обличье и где именно будет находиться в трущобах Карфага. – Так ты сможешь меня найти. Встретимся через неделю? Тогда у нас найдется что еще обсудить.

Тессии нечего было упаковывать, нечего брать с собой. Джессика уже соображала, где в Арракине сможет спрятать ее на несколько дней. Бронсо крепко обнял их обеих и долго шептал что-то на ухо матери, а потом Джессика увела Тессию с фабрики, и мужчина с медно-рыжими волосами попрощался с ними. Он выглядел так, словно у него свалилась гора с плеч.

– Будь осторожен, Бронсо, – сказала Джессика.

– Я всегда осторожен.

Когда на пустыню опускалась ночь, две женщины выскользнули из развалин, пересекли полосу песка и забрались в орнитоптер. Джессика включила двигатели и поднялась.

Поодаль на дюне стоял фримен и смотрел в бинокль. Ветеран-федайкин в потертом защитном костюме, Акким наблюдал за миграцией песчаных червей; это был один из многих проектов, спонсором которых выступала школа планетологов Муад'Диба. Акким не знал, сколько будет продолжаться этот проект: он предполагал установку следящих устройств на гигантских червях в сердце пустыни, но Кизарат выступал против, усматривая в этом вторжение на священную территорию Шаи-Хулуда. Однако Кайнс Умма, отец теории преобразования Дюны, был известным ученым, и все племена его уважали, даже поклонялись ему.

Аккима не интересовали ни политика, ни религиозные проблемы; все это он считал несущественным. Ему просто нравилось ездить на гигантских червях и много времени проводить в пустыне под открытым небом. Он один из лучших наездников на червях на Дюне, победитель многочисленных состязаний на собраниях, куда стекались разные племена.

Почти месяц он приманивал гигантов ударниками, ездил на червях и устанавливал электронные следящие устройства между их бронированными сегментами. Один червь за другим. Он думал: сколько же их всего? Коллеги в школе планетологов смогут использовать его данные для общей оценки.

Какое-то время Акким шел по пескам к развалинам фабрики пряности, которую видел раньше в своих странствиях. Шел он по-особому, как полагается ходить в пустыне, чтобы не привлекать внимания червей. Знание картографии подсказало ему, что под такой фабрикой может помещаться одно из убежищ императора Муад'Диба; такие убежища он считал тайными святилищами. Он собирался установить там следящее устройство, чтобы товарищи могли подтвердить его географическое положение. Дюны и пески в Танзерофуте передвигаются необычным образом, как живые существа, а это место – постоянная точка, убежище среди скал.

Поднявшись на цепь скал, похожих на позвоночник огромного скелета в пустыне, он увидел развалины среди камней и скальных выступов, в стороне от открытого песка. Именно поэтому развалины так долго продержались на незащищенной местности.

Акким очень удивился, увидев трех человек, выходящих из развалин: мужчину и двух женщин. Поблизости на посадочной площадке стоял орнитоптер, и женщины сели в него, в кружении песчаных вихрей, а мужчина остался на заброшенной фабрике пряности. Акким торопливо извлек бинокль, но стекла нуждались в подстройке, и к тому времени как он все подготовил, воздушный корабль уже поднялся и летел, взмахивая крыльями. Акким сфотографировал машину, хотя на ней не было опознавательных знаков.

«Контрабандисты», – подумал он.

Направив бинокль на фабрику, он разглядывал мужчину, который смотрел на удаляющийся орнитоптер. Одежда поношенная, похожа на ту, что носят контрабандисты, а лицо частично закрыто маской защитного костюма. Акким несколько раз сфотографировал мужчину, чтобы добавить фото к отчету. В пустыне он встречал много контрабандистов пряности, суровых, но изобретательных людей, которые не желали платить имперские налоги.

Испытывая некоторую тревогу, Акким постарался остаться незамеченным. В убежище могут скрываться другие контрабандисты; они, вероятно, используют фабрику как базу – и вооружены, а он всего лишь одинокий исследователь. Акким не шевелился. Вскоре рыжеволосый контрабандист вернулся на фабрику.

Фримен ждал. Когда солнце зашло, он подобрался ближе и увидел второй орнитоптер, без опознавательных знаков, как и первый, серый и хорошо замаскированный. Школу планетологов не интересовали контрабандисты, зато они интересовали регента Алию. Акким прикрепил к фюзеляжу машины одно из следящих устройств, а второе запрятал в развалинах фабрики. Кто-нибудь обязательно заинтересуется.

В наступающей темноте Акким пробежал по скалам, спустился на соляную равнину, потом снова поднялся на скалы, перевалил через хребет и оказался в открытой пустыне. Здесь его не могли увидеть. Он включил ударник, который сам поставил днем, и ждал, прислушиваясь к его ритмичному шуму.

Вскоре он заметил извилистое подземное движение в песке – приближался червь. С легкостью, приобретенной за целую жизнь в дюнах, Акким забрался на червя, вонзил крюки и принялся руководить движениями чудовища. Чтобы добраться до Арракина и сдать отчет, придется ехать всю ночь и весь день.

В конечном счете доверие есть результат восприятия и внимания, результат очень большого количества значительных и малых происшествий, частичек, которые добавляются к целому. Суждение о том, можно ли верить человеку, обычно интуитивно и редко бывает основано на прямых доказательствах.

Герцог Лето Атрейдес

Планетолог Пардот Кайнс назвал Карфаг, второй по величине город Арракиса, «прыщом на коже планеты». Бывшая столица Харконненов похвалялась населением в два с лишним миллиона человек, хотя данные были только оценочные, потому что многие здесь живущие избегали попадаться переписчикам.

У леди Джессики были свои причины не любить Карфаг. Спустя много лет здесь все еще чувствовалось зловоние Харконненов, но она согласилась на эту тайную встречу. К тому же она везла хорошие новости, и Бронсо обрадуется узнать, что его мать под вымышленным именем села на гильдейский корабль. Сейчас она была в пути на Каладан с письмом к жителю планеты, который поможет ей начать новую жизнь. Тессия сильная женщина; шрамы, оставленные пережитой трагедией, в основном залечились. Ей нужно снова научиться жить нормальной жизнью. Каладан самое подходящее место для этого.

На тайном свидании в пустыне Бронсо назвал ей место и время встречи; с тех пор Дункан и Гурни вернулись с радостной вестью, что вместе Гильдией раскрыли широкую сеть сторонников Бронсо среди вайку. Джессика просила Гурни постараться предотвратить неизбежное.

Потеряв союзников-вайку, Бронсо лишился действенного метода распространения своих материалов, но заставить его замолчать все равно не удалось. За годы его постоянные острые вопросы к мифологии Муад'Диба набрали собственную инерцию. Его усилия подхватили другие критики, поднимая новые вопросы и собирая новые данные о многочисленных жестокостях. Многие действовали осторожно, но находились и менее робкие; они начали писать собственные аналитические материалы, критиковали ошибки и отсутствие объективности в работах Ирулан, особенно тех, что были написаны после смерти Пауля. Кость была брошена…

В назначенное время на исходе дня неброско одетая Джессика ехала в маленьком старом такси по городским трущобам. После смерти Харконнена Карфаг с его узкими тесными улицами стал еще более грязным и ветхим.

Надвинув на лицо капюшон, она вытащила из носа затычки, чтобы обострились все чувства. Обоняние ловило запахи старого города, окружавшего ее.

Многие из этих грязных угловатых зданий – примитивные постройки, воздвигнутые Харконненом для работников фабрик пряности и поддерживающей промышленности, – разрослись, как болезненные наросты, слепленные из разнокалиберных листов металла и плаза. Среди мусора и паразитов играли грязные дети.

Фыркнув неодобрительно или недоверчиво, водитель остановил такси.

– Приехали, мэм.

Он все время наблюдал за пассажиркой в зеркало заднего обзора, пытаясь высмотреть, что кроется за ее поношенным, но вполне рабочим защитным костюмом, как будто подозревал, что Джессика более важная птица, чем кажется.

– Осторожнее здесь. Хочешь, подожду? Я могу проводить тебя до места – без дополнительной оплаты, конечно.

– Очень щедро с твоей стороны и галантно, но я о себе позабочусь.

Тон ее не оставлял сомнений. Джессика щедро расплатилась с водителем.

Посмотрев вверх, Джессика увидела шестиэтажное здание, которое рухнуло бы под тяжестью своих ослабевших конструкций, если бы не дополнительные сооружения. Она вышла на тротуар и зашагала вперед, делая вид, что не замечает – на самом деле шла она очень настороженно – следящих за ней неясных фигур в подъездах.

Бронсо велел ей войти в металлические ворота на боковой улице. Она со скрипом открыла – скрип прозвучал как негромкий панический крик, – потом поднялась по плазкритовой лестнице на верхний этаж и повернула прямо в темный коридор. В тесном пространстве пахло плохо закрытыми контейнерами для переработки. Фримены считают дурные запахи плохим предзнаменованием; это говорило самое малое о низкой водной дисциплине.

Прежде чем она смогла постучать в исцарапанную дверь, та распахнулась и Бронсо втащил Джессику внутрь. И быстро закрыл дверь.

Перед закатом Дункан Айдахо вышел из машины на карфагской улице чуть ниже нужного ему здания; за ним следовал Гурни. Вокруг них сомкнулись мужчины и женщины в мундирах и принялись перебегать от улицы к улице. Гурни настоял на участии в этой операции, и гхола не подозревал, что цели у них разные.

Хотя Гурни знал правду, он заплутал в мощной кориолисовой буре событий и не знал, как спасти ситуацию. Дункан и его люди окружили цель.

Место указал следящий прибор на орнитоптере Бронсо. Три дня квартал вокруг этого здания, находился под непрерывным наблюдением военных.

Несколько минут назад скрытые наблюдатели видели, как в здание вошел кто-то переодетый, и Дункан готов был захлопнуть ловушку.

Черты лица посетителя были почти скрыты, но Гурни узнал эту женщину, хотя Дункан как будто ничего не заподозрил. Солдаты Алии, стремящиеся захватить Бронсо, ворвутся в здание, и ловушке окажется не только иксианец, но и леди Джессика. Гурни стиснул зубы и сжал кулаки, пытаясь найти решение, но не видел возможности спасти ее. Если связь Джессики с Бронсо будет раскрыта, не только рухнет все, чего она – и Пауль – надеялись достичь; ей будет грозить смерть. Алия без всяких сомнений прикажет казнить родную мать.

Больше всего Гурни опасался за безопасность Джессики. Если придется выбирать между нею и иксианином… для Гурни она важнее. Как я могу защитить тебя, миледи?

У Дункана все войска заняли места и готовы.

Двое, возглавлявшие операцию, вошли в полуразрушенное здание на противоположной своей цели стороне улицы. Худой офицер в камуфляжном комбинезоне цвета песка встретил их и представился: левенбрек Орик. Взбудораженный предстоящим окончанием долгой охоты, он провел Гурни и Дункана мимо солдат по лестнице. На шестом этаже они по усеянному мусором коридору прошли в большую комнату с балконом. Все пространство заливали светом черные сканлайты, не позволяя что-либо увидеть снаружи.

Левенбрек указал на занавешенное окно в здании на противоположной стороне улицы.

– Убежище Бронсо Верниуса в двух этажах под крышей того здания. На крыше мы обнаружили орнитоптер, скрытый какой-то иксианской маскировкой. – Голос Орика звучал сердито, но насмешливо. – Наши инженеры уже установили на место аппарель; мы сможем приступить, как только будем готовы к нападению.

Гурни всматривался в густеющие сумерки, но видел только плоскую крышу.

– Они увидят, как мы подходим?

– Мы на всем пути защищены сканлайтами, системы подавления звука на месте, хотя звуки скрыть труднее. Там всего один человек, и против наших ресурсов ему не потянуть.

– Прежде чем начинать, нужно обыскать здесь все комнаты, – сказал Гурни. – Удалить невиновных, чтобы не было жертв.

Дать Бронсо больше времени.

– Начнем немедленно. – Дункан деловито посмотрел на часы. – Затягивайте сеть. Бронсо слишком много раз уходил от нас.

Бронсо на серебряном подносе принес пряный кофе себе и Джессике, протянул ей дымящуюся чашку. Он долго ждал этой встречи.

– Теперь, когда моей матери не угрожает Баллах IX, я решил пересмотреть свою роль, леди Джессика. Семь лет я точно выполнял просьбу Пауля. Я делал это, потому что он убедил меня в необходимости нападок на репутацию великого человека, моего друга. Я посадил семена, и теперь мы посмотрим, позволит ли плодородная почва времени им взойти.