Невидимая связь Браун Сандра
– Ты, кажется, говоришь вполне серьезно? – усмехнулась она, отнимая руку.
Этим простым вопросом он как нельзя яснее показал, насколько различается их образ жизни. У них так мало общего, словно они пришли с разных планет.
– Я живу на жалованье учительницы начальной школы, мистер Сарджент. Мне хватит денег на себя и ребенка. Но прислуга в бюджет не заложена.
– В свете камина ты выглядишь особенно прекрасной.
Она досадливо вздохнула и откинула голову на спинку дивана. Но тут же подняла: слишком хорошо эта поза напоминала о ночи в его квартире.
Дрова в камине весело трещали, словно издеваясь над ее меланхолией.
– Мне нравится разводить огонь в холодные ночи. Спасибо.
Он сжал ее руку.
– Пожалуйста.
– Но мне трудно вносить дрова в дом. Так что…
– Пожалуй, присмотрю-ка я за тем, чтобы ты не поднимала ничего тяжелее ватной палочки.
Теперь она посмотрела на него не рассерженно, а задумчиво.
– Ты действительно намерен перебраться сюда?
– Разумеется.
– Почему?
Он внимательно изучал форму ее пальцев и ногтей, при этом тихо объясняя:
– Я хочу быть с тобой, пока ты носишь ребенка. Роды – событие, которое касается обоих родителей. Мне нужно видеть, как появится на свет мой ребенок.
Она нервно сглотнула. Прикосновения пальцев, гладивших ее ладонь, посылали крохотные удары электрического тока по всему телу. Она вспомнила, как он ласкал ее руку языком.
Воспоминания об этих и других ласках все еще тревожили ее, но она не отняла руку, отчаянно пытаясь понять, чем привлекла его внимание. Нет смысла отрицать, что это его ребенок. Какой в этом смысл? Они оба знали правду.
– Даже если я соглашусь, как ты можешь оставаться здесь до родов? У тебя в Нью-Йорке столько дел! Адвокатская практика…
– Обо всем позаботятся помощники. Если хочешь, я могу подробно рассказать, но…
– Нет, – затрясла она головой. Потому что хотела знать совершенно другое. Детали, задевшие ее любопытство. – У тебя, должно быть, есть семья, друзья, которые захотят знать, почему ты бросил все, чтобы поехать в такую глушь, как Арканзас! Ведь ты наверняка не сказал им обо мне.
– У меня довольно большая семья, – с нежностью улыбнулся он. – Как только настанет время, ты со всеми познакомишься.
Лейни побледнела при мысли о множестве нью-йоркских снобов, презрительно ее рассматривающих.
– Но пока я сказал им, что беру отпуск по личному делу. Они сгорали от любопытства, но молчали, уважая мою скрытность.
Он поцеловал ее руку и осторожно провел пальцем до самого плеча, скользнув внутрь широкого рукава халата.
– Что же до друзей, у меня очень немного таких, которым я рассказал бы о тебе.
– А… э…
– Женщины?
Она уклончиво пожала плечами.
– Я никогда не был женат. Было несколько полусерьезных романов и множество несерьезных связей.
– Понятно, – пробормотала она, снова сглотнув. Жаль, что он не был более откровенен, но в то же время она рада, что не узнала больше.
– А твои родственники? – спросил он.
– У меня никого нет.
– Нет?
– Ни единой души.
– И ни одного поклонника?
Лгать бесполезно.
– Ни одного.
– Я не спал с женщинами с той самой нашей ночи.
Она была потрясена. Это видно по лицу!
– Я тебе не верю, – прошептала она.
Такой мужчина? Красив, богат, мужественный, зрелый…
Она сама может засвидетельствовать его потенцию.
– О, ты достаточно скоро мне поверишь. Свидетельством тому моя вспыльчивость в последнее время, – тихо рассмеялся он, но выражение лица тут же изменилось: – Лейни, я хочу тебя. И хочу растить своего ребенка. Я слишком стар, чтобы играть в эти игры. И не хочу испортить все еще больше, чем уже испортил в то утро, когда ты проснулась в одной постели со мной. Для меня все это слишком много значит.
Он встал, подошел к камину и стал лениво ворошить угли кочергой, пока пламя снова не взметнулось вверх.
– Я мог бы не торопиться, умасливать тебя, ухаживать, уговаривать. Но, скорее всего, выставил бы себя полным идиотом. Не говоря уже о том, что весь город стал бы сплетничать о тебе.
Он повернулся к ней и показал в улыбке ровные белые зубы.
– Большинство людей, особенно в этой части страны, не посчитали бы возможным ухаживать за беременной, уехавшей от мужа леди. Кроме того, терпение не входит в число моих добродетелей. Я хочу быстрых результатов. Но, судя по твоему лицу, могу сказать, что мое присутствие в этом доме все еще тебя беспокоит. Это я вызываю в тебе такое отвращение? Или мысль о том, чтобы лечь со мной в постель?
– Нет, – честно ответила она.
На его лице промелькнула улыбка облегчения.
– Вот и прекрасно. Значит, возраст? Сколько тебе лет?
– Двадцать семь.
– Я счастлив. Думал, ты моложе – между нами шестнадцать лет разницы. Может, это тебе не нравится?
– Нет, Дик!
Услышав свой голос, произносивший его имя, она вскинула голову, проверить, заметил ли он. Заметил. И сел рядом с ней.
– Тогда в чем дело, Лейни?
– Во всем! – воскликнула она, разводя руками. – В тебе. Во мне. Возраст – наименьшее из наших различий. Мы даже не знаем друг друга, если не считать…
Она постаралась стряхнуть настойчивое воспоминание об их ночи вместе.
«Ах, Лейни, какая ты милая», – подумал он.
– Я знаю каждый дюйм твоего тела!
Он сунул руку под халат и стал массировать треугольник у основания ее горла.
– Ты тоже меня знаешь. Мы касались друг друга повсюду. Исследовали. Целовали.
На щеках вспыхнули красные пятна.
– Мы не знаем друг друга в жизни.
Он обнял ее и прижал голову к своей груди.
– Поэтому я здесь. Хочу, чтобы мы получше узнали друг друга, прежде чем на свет появится маленькое существо.
Он положил ладонь под ее грудями. На изгиб набухшего живота.
– И это первое, что я хочу узнать.
– Что именно? – растерялась она.
– Почему ты, Лейни Маклауд, прекрасная молодая женщина, теплая и способная любить, каждый раз сжимаешься, когда я тебя касаюсь?
В голове взвыли тревожные сирены. Он подбирается слишком близко! Не физически. Физически он не может подобраться ближе, чем они уже были. Но он слишком близко подбирается к ее страхам, к внутреннему «я».
– Я не сжимаюсь.
– Сжимаешься. Каждый раз, стоит мне до тебя дотронуться, ты напрягаешься. Я чувствую в тебе колебания. Почти страх. Только когда тебя касаются ученики, ты позволяешь себе снять невидимую оборону. Чего ты боишься, Лейни? Почему сжимаешься, когда я тебя ласкаю?
Она прикусила губу. А когда заговорила, голос был едва слышен. Но ведь она хотела обрушить на него завладевший ей гнев! Только вряд ли это получилось.
– Стоит ли меня осуждать? Я едва привыкла к незнакомому человеку, ворвавшемуся в мой дом и смеющему меня ласкать. Поставь себя на мое место и спроси, что бы ты сделал? Что бы чувствовал?
Он сжал ее лицо руками и смотрел в глаза целую неловкую вечность.
– Но все не совсем так. В ту ночь, в моей квартире, я видел, что ты изголодалась по прикосновению другого человека. Что ты жаждала любви. Ты очень грустна, Лейни Маклауд, и я намерен выяснить почему. Все это часть плана развеселить тебя, – сообщил он, легонько ее целуя. – Кстати, к твоему сведению: если бы ты перебралась ко мне и захотела коснуться, я обезумел бы от счастья.
Дик снова припал к ее губам.
– А теперь – спать. У тебя был трудный день, – велел он, поднимая ее с дивана и мягко подталкивая к спальне. Она и не подумала спорить. Вынула одежду, которую собиралась завтра надеть на работу, и уже хотела откинуть одеяла, когда вошел Дик.
– Распакую вещи утром, – заявил он, зевая. – У нас почти не осталось молока. Приносит молочник или покупаешь в магазине?
– Покупаю. Что ты делаешь? – ахнула она, когда он стал снимать толстовку.
– Раздеваюсь.
Отшвырнув толстовку, он сел на кровать и стал стягивать туфли.
– А теперь сброшу джинсы.
Он встал, расстегнул молнию, выступил из вылинявших потрепанных джинсов, нагнулся, поднял их и стал складывать. Оставшись в белых плавках, аккуратно повесил на спинку стула и повернулся к ней лицом, совершенно не стыдясь своей наготы.
– Ты не замерзла? Скорей под одеяла!
Но Лейни стояла, словно примерзнув к месту, и тупо наблюдала, как он идет к ней. Ее рука так и застыла на одеяле. Другая была прижата к сердцу.
– Ты выглядишь соблазнительным кремовым десертом, – прошептал он, сжимая ее плечи и пожирая зелеными глазами.
Желтая ночнушка была старой, но Лейни любила ее и считала самой уютной: в стиле ампир, без рукавов, с круглым вырезом, открывавшим ложбинку между грудями, и продернутой под ними ленточкой. Сорочка доходила до пола и была достаточно широка, чтобы вместить живот. До этого момента Лейни и не подозревала, насколько прозрачна сорочка, и теперь под взглядом Дика в ужасе ощутила свою наготу.
– Твои соски тоже изменили цвет. Стали темнее, верно? Но мне нравится.
Его палец коснулся сначала одной, потом другой чувствительной вершинки. Ночнушки с таким же успехом вообще могло не быть, потому что его пальцы обожгли ее плоть.
– Ложись!
Он хотел подвести ее к кровати, но она сопротивлялась, как неваляшка, которую нельзя уложить. С трудом обретя дар речи, она выдохнула:
– Не собираешься же ты спать здесь, со мной?
– Именно!
– Ты не можешь!
– Почему?
– Почему? Потому что не хочу! Можешь остаться на ночь, поскольку уже поздно. Но утром тебе придется уйти. Я придумаю, как решить нашу… э…
– Проблему?
– Именно проблему! – завопила она, взбешенная его спокойствием.
Он отвернулся и стал мерить шагами комнату, старательно изучая пол, после чего резко повернулся и коротко спросил:
– Где же ты предлагаешь мне спать?
Она почти увидела его в зале суда, допрашивающего очередного беднягу, где тот был в ночь убийства. Его глаза впивались в нее, да и манеры и осанка были уничтожающими, даже при отсутствии костюма-тройки, который он, возможно, надевал на заседания.
– Во второй спальне нету кровати, и будь я проклят, если собираюсь втискивать свои семьдесят пять дюймов в шестидесятидюймовый диван!
– Тебе следовало бы подумать об этом, прежде чем врываться… ой!
Она схватилась за бок.
– Что это?! О господи! Черт, Лейни! Что случилось?!
– Ничего, ничего, – поспешно ответила она, так и не разогнувшись. Потом медленно выпрямилась, нетерпеливо отстраняя его руки.
– Просто колика, – выдавила она между стонами. – Иногда случается.
– Ты говорила доктору? Что он сказал? Прошло? Как часто это бывает? Господи, больше не смей так меня пугать!
К этому времени оба лежали в постели под одеялами, и он озабоченно ощупывал ее, выискивая возможные увечья.
– Все прошло. Я в порядке.
– Уверена?
– Да. Дик…
– Мне нравится, как ты произносишь мое имя.
– Дик, перестань…
Но он не позволил ей договорить. Закрыл рот губами, успев пробормотать:
– Всего лишь поцелуй, Лейни. Всего лишь поцелуй.
Он долго терзал ее губы, пока не устал от игр и проник в ее рот языком. Вовлек ее язык в изысканный танец, пока всякое сопротивление не растаяло. Они жадно упивались друг другом.
Он обволакивал ее. Его запах, вкус, ощущение поросшей грубыми волосками кожи стали такими же необходимыми. Как и в ту ночь. И в ней снова возродилась глубинная потребность в нем. Если он не дотронется до нее, если не поцелует, она точно умрет!
Его мужское достоинство, горячее и твердое, прижималось к ее бедру. Она хотела снова почувствовать его в себе, глубоко, до конца. Пульсирующее, заполняющее унылую пустоту, бывшую ее жизнью. Но она не могла позволить ему узнать это. Не могла.
– Лейни, – пробормотал он, чуть отстраняясь и обводя ее губы кончиком языка. – Ты восхитительна. Лучше любого десерта. Я не смогу насытиться тобой. Никогда.
Его губы скользнули к ее шее, легонько прикусили.
– Боже, я мечтал об этом столько месяцев! Тосковал о тебе с того момента, как понял, что ты исчезла. Жаждал снова обнять тебя. Прижать к себе твое сладкое тело. Ощутить твой вкус.
Его рука нашла ее груди, теплые и полные, и стала осторожно массировать, пока ее соски не затвердели. Дик опустил голову и стал целовать их сквозь прозрачную ткань, увлажняя ее. Лейни тихо вскрикнула, и он мгновенно вскинул голову.
– Черт, – выдохнул он, явно недовольный собой, и положил голову на ее груди, пока дыхание не стало ровным.
Когда наконец он взглянул на нее, его глаза горели внутренним огнем, временно утихшим, но не погашенным. Все еще тлеющим.
– Я целый день запугивал тебя. Но и торопить не хочу. Когда я пришел в спальню, пообещал себе, что мы будем спать рядом и ничего больше.
Он протянул руку и погасил свет:
– Как ты обычно спишь?
Лейни была охвачена жарким желанием. Приходилось сосредоточиться, чтобы дышать ровно. Она не позволит ему узнать, что под маской равнодушия сердце норовит вырваться из груди. Она знала: стоит коснуться его, положить руку на плечо в безмолвной мольбе, и он забудет об угрызениях совести и займется с ней любовью. Но как бы сильно она ни хотела Дика, не может этого допустить. Пусть лучше он оставит ее в покое, чем потом жалеть о своем слишком импульсивном поведении.
Она повернулась лицом к стене.
– Вот так.
– Прекрасно. Я не буду толкать тебя. Спокойной ночи.
Он поднял волосы с ее шеи и нежно поцеловал. А потом нащупал ее ноги своими и стал греть. Слегка сжал плечо.
Лейни поверить не могла, что позволяет ему все это. Страсть – одно, она не требует эмоций. Всякий может ее испытывать. Но спать с кем-то, просто спать – это почти обет. Клятва верности. Эмоциональные обеты означают риск, который она не может себе позволить. А давать мужчине даже самые незначительные обеты – немыслимо. У него есть власть над ней. Он сильнее. И остается чужим человеком. Но, боже, каким знакомым чужаком!
Она наслаждалась дуновением его дыхания. Тепло, исходившее от него, пронизывало ее тело. Ночь была не такой темной и одинокой, потому что он рядом. Кто-то вместе с ней слушал ночные шумы, не казавшиеся такими пугающими. Еще одна ночь с ним ей не повредит.
Она с чистой совестью заснула.
5
Однако утром она была вынуждена оправдать свои действия. Вчерашние рассуждения казались при свете дня не такими убедительными. Пока она поспешно принимала душ и красилась, успела немного отрезветь и снова была раздосадована своим поведением. Почему она позволила ему спать рядом, держать ее в объятиях?
Один раз, когда ребенок снова растревожился и стал толкаться, она заворочалась, пытаясь принять удобную позу, мысленно уговаривая его расслабиться и дать отдых, в котором она так нуждалась.
Дик прижал ее к себе и прошептал:
– Все в порядке?
– Мне нужно в ванную.
Она вырвалась, откинула одеяла, поковыляла в ванную, после чего вернулась, торопясь поскорее оказаться в тепле. Тепле, исходившем от Дика.
Он снова обнял ее и притянул к своему жесткому телу, пробормотав:
– Опять Скутер разбушевался?
– Да, – вздохнула она, устраиваясь поуютнее.
Дик положил ладонь на ее живот и стал растирать, явно заворожив ребенка не меньше Лейни, потому что тот утихомирился и позволил матери задремать.
В последний раз посмотревшись в зеркало, прежде чем выйти из спальни, она призналась себе: как хорошо, когда кто-то делит с тобой радости и неудобства!
Когда будильник зазвонил, Дика не было в постели. Она застала его на кухне.
– Что это? – спросила Лейни, входя в залитую солнцем комнату.
Он намазывал маслом кусочек тоста.
– А как насчет «доброго утра»? – спросил он, подходя и целуя ее в щеку. – Отвечаю: это завтрак.
– Я не завтракаю. Может быть, тост и кофе.
– Недостаточно для тебя и Скутера.
Он показал на стул.
– Лучше начинай, иначе школьный ад начнется без тебя.
Она взглянула на тарелку и застонала. Яичница-болтунья, бекон, два кусочка тоста, грейпфрутовый сок и кофе.
– Я не съем столько!
Но его неумолимое лицо говорило о том, что спорить бесполезно. Прошлой ночью он заставил ее съесть гору спагетти и сейчас не станет слушать никаких протестов.
Она обреченно положила сумочку и портфель с книгами на свободный стул и села.
Когда она, по его мнению, наелась, он вышел завести ее машину, чтобы Лейни не пришлось возиться с капризным двигателем, да и салон согрелся.
На пороге он помог ей надеть и застегнуть пальто. Она извинилась за то, что снова оставляет его с грязной посудой. Но он небрежно отмахнулся.
– Надень перчатки! Утро холодное. Мне придется что-то сделать с твоей машиной. Старое разболтанное корыто!
Дыхание паром вырывалось из его рта, и солнце переливалось в серебряных волосах. Она вдруг осознала, что буквально нежится в знаках его внимания. Но это долго не продлится. И чем скорее он исчезнет из ее жизни, тем будет лучше.
– Дик, нам нужно поговорить.
– Мы говорим.
– Я серьезно.
– Я тоже. Веди машину осторожнее.
– Ты говоришь, но слушать не желаешь! Пообещай, что не распакуешь свои вещи! Пообещай!
– Обещаю! – воскликнул он, с пылким поцелуем. – А теперь беги. Я не хочу, чтобы ты превышала скорость, боясь опоздать.
Она села в машину, хотя не поверила такой сговорчивости. Он слишком легко согласился! И смотрелся на ее переднем крыльце как дома. Слишком уж уверенно махал рукой ей вслед! Нет, просто так он не уберется!
День выдался безумным. Учителя даже не пытались учить. Дети были на взводе от возбуждения и радости в предвкушении рождественских каникул. Класс Лейни раскрашивал кофейные кружки для мам. Рисунки были в стиле ультрамодерн, чтобы не сказать больше, но Лейни знала, что для мам не будет большего сокровища, чем подарок ребенка.
Помогая каждому завернуть подарок в цветную бумагу, Лейни слезливо шмыгала носом при мысли о том, что когда-нибудь тоже получит такой от своего дитя. Она обнимет его и всячески расхвалит мазню на кружке. И он поймет, как она счастлива получить такой бесценный дар!
Но в мечтах дитя смотрело на нее зелеными глазами, умными и веселыми.
Усилием воли Лейни взяла себя в руки. Нечего предаваться глупым мыслям в разгар уроков. Сегодня, вернувшись домой, она потребует, чтобы Дик ушел. То, что он предлагает, – невозможно! Он не должен оставаться с ней, притворяясь ее мужем! Пока не родится ребенок? А потом что? Если он так командует Лейни, как же будет вести себя с малышом?
При одной этой мысли кровь Лейни похолодела. А что, если он попытается отнять у нее ребенка? Нет! Она не допустит этого, даже если придется бежать из страны и сменить имя! Ничто не разлучит ее с ребенком! Даже сила, такая мощная и влиятельная, как Дик Сарджент, адвокат по уголовным делам.
И что тогда ей делать?
Торговаться? Да, они будут торговаться, как цивилизованные люди. Она пообещает, что он будет часто видеться с малышом в удобное для нее время. И не помешает ребенку узнать отца. Они будут жить как разведенные супруги. Многие отцы навещают своих детей!
Это не идеальное решение, но лучшее, что она сумела придумать, чтобы и удовлетворить его, и выдворить из своей жизни так же быстро, как он в ней появился.
После рождественского обеда с индейкой, пока дети отдыхали перед праздником, Лейни сидела за столом и делала заметки для себя. Нужно казаться более деловитой и менее эмоциональной, если она хочет заключить с ним соглашение относительно того, когда, где и как долго он сможет видеть ребенка. Конечно, в первый год это будет нечасто, но по мере того как ребенок будет взрослеть, визиты Дика участятся.
У Лейни разрывалось сердце при мысли о том, что, возможно, ребенок будет уезжать к отцу на целое лето. Дик станет осыпать его подарками. Возить по таким местам, которые ей финансово недоступны. А что, если малыш полюбит его сильнее, чем мать?
Нет, такого не случится. Она об этом позаботится.
Возвращаясь домой, Лейни нервно сжимала руль. Час назад учеников распустили на каникулы, но она не рвалась домой. План пока что существует только на бумаге. Но изложить его Дику и заставить согласиться было испытанием, которого она страшилась. С такими талантами толковать каждую фразу в свою пользу он просто камня на камня не оставит от любого плана!
Ее нервозность сменилась любопытством, как только она подъехала к дому и увидела несколько машин, припаркованных на дорожке. Старый «Форд», новый многоместный «Мерседес», множество грузовиков. Что происходит?
В голове промелькнули сотни предположений.
И на нее снова нахлынула ярость.
Черт бы его побрал! Невозможно сказать, что он опять затеял! Какая она дура, что оставила его в доме одного!
Лейни остановила машину и, захлопнув дверцу, поспешила к крыльцу.
В доме царил полный хаос. Дородная женщина в длинном переднике и ортопедических туфлях возила пылесосом по полу гостиной. А когда многозначительно глянула на незнакомца, тихонько сидевшего на диване с портфелем на коленях, тот послушно поднял ноги. Еще один мужчина стоял на коленях перед плинтусом, прокладывая телефонный кабель. С кухни доносились грохот и стук молотков.
– Не колотите по стенам, пожалуйста! – доносились вопли Дика. – Неужели не видите, что Лейни недавно их перекрасила! Осторожнее, парень!
Телефон зазвонил, и прежде чем Лейни успела подойти, женщина в переднике схватила трубку:
– Нет, он сейчас занят, но если подождете, я его позову.
Отложив трубку, она повернулась, увидела все еще стоявшую в дверях Лейни и открыла от изумления рот.
– Здравствуйте, миссис Маклауд, я миссис Томас. Видела вас в школе. Моя малышка Тереза в пятом классе. Только дверь закройте! На улице холодно. Сейчас позову к телефону мистера Сарджента.
Но Лейни словно окаменела. Женщина поспешила к спальне.
– Мистер Сарджент, снова звонят!
– Простите…
Читать бесплатно другие книги:
