Мои путешествия. Следующие 10 лет Конюхов Федор
84°44’25’’ ю. ш., 80°33’07’’ з. д.
День тяжелый, встречный ветер, снег очень мягкий, очень тяжело идти.
Если бы меня спросили, как чувствует себя душа, попавшая в рай, я ответил бы: точно так, как быть рядом с Иринушкой моей. Эти чувства сложно передать. Просто, ничего особенного, просто хорошо. Как никогда, нигде и ни с кем. Свободно, светло, тепло и уютно. С ней рядом ничего не замечаешь. Она дает заряд творчества, тот заряд, который мне необходим. Я хочу быть всю жизнь ребенком, мечтателем, фантазером. Хотя не все мои фантазии Иринушке нравятся. Я замечаю, что Иринушка хочет, чтобы обо мне писали в прессе и говорили друзья только хорошее. Я же, наоборот, хочу быть антиподом к этому лицу, я не хочу благополучия, я хочу быть легендой, спорной личностью. Мне нравится, что у меня есть друзья и враги. У меня много врагов, они с яростью нападают на меня и всячески стараются опорочить. Люди боятся свободы внутренней, они ищут причину и кого-то, кто бы их держал и не пускал. Это для них лучше, чем быть свободными. Но, как сказано в Священном Писании, «Горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо! Ибо так поступали с лжепророками отцы их» (Лк. 6:26).
Я научился довольствоваться тем, что у меня есть
11 декабря 1995 года
84°56’55’’ ю. ш., 80°37’55’’ з. д.
Очень хорошо прошел. Завтра мой день рождения. Справа видны горы. Красивые.
Я научился быть довольным тем, что у меня есть. Умею жить и в скудости, умею жить и в изобилии; научился всему и во всем, насыщаться и терпеть голод, быть и в обилии, и в недостатке[29].
Хороший день
12 декабря 1995 года
85°09’08’’ ю. ш., 80°29’26’’ з. д.
По радио получил поздравление. Такой хороший день сегодня. Теплый, без ветра. И не было застругов. Справа горы Тил[30]. Вечером сделал себе кашу и чай с медом.
Прохожу горы Тил
13 декабря 1995 года
85°22’09’’ ю. ш., 80°29’49’’ з. д.
День хороший, и дорога тоже. Прошел хорошо, 13 миль. Прохожу горы Тил.
До полюса 459 км
14 декабря 1995 года
85°34’02’’ ю. ш., 80°33’37’’ з. д.
Дорога хорошая, ветер слабый, солнце в дымке, прохожу горы Тил. Сообщили по радио, что Володя Чуков[31] не стартовал.
Из дневника Ирины Конюховой
– Чего ты больше боялся – холода или опасности? – спрашивала я его потом, когда Федор уже грелся в Москве в теплой постели.
– И того и другого. От холода мне иногда хотелось плакать. Я все время дрожал и не мог согреться в палатке, она была такая тонкая. И было очень страшно провалиться в трещины, они в Антарктиде до двух километров. Если бы лыжи или нарты в них провалились, я бы погиб. Некоторые берут с собой в экспедицию альпинистское снаряжение: кошки, крючья, ледоруб, жумары, а я сразу же все выкинул, подумал, что если уж попаду в трещину, то никак мне не выбраться. Еще в первый день пути я бросил в трещину лишние лыжи – так такой звук услышал! Жутко стало.
– Тебе все время было одинаково тяжело?
– Тяжелее было в первую половину пути. Было очень холодно и ветрено. Я даже хотел вернуться. Как раз на половине пути. Я к этому времени так вымотался, что думал – все, больше не выдержу: или сердце остановится, или почки откажут. Мне казалось, что позвоночник треснет от такой нагрузки, а кости таза разойдутся. Бывало, лежишь на снегу, смотришь на небо, оно там фиолетовое, и говоришь: ну появитесь вы, летающие тарелки, хотя бы не меня, нарты заберите! Никто не появлялся. Потом как-то втянулся.
– Если ты все время мерз, как же ты мог спать?
– А вот так и спал, скрюченный. Где-то 25 дней прошло со дня старта, совсем невмоготу стало, Тимофей помог.
– Тимофей?
– Друг апостола Павла, Тимофей. Ночью лежу в спальнике, скулю от холода, просыпаюсь – светло, там день все время идет. Смотрю – примус у меня горит, сидит мужик и палит мне примус. Я сразу ему: «Что ты делаешь! У меня бензин ровно рассчитан на каждое приготовление пищи!» А он мне говорит: «А этот бензин не сгорает». Я смотрю – примус не шумит. Оказалось, это Тимофей, друг апостола Павла, пришел ко мне, чтобы нагреть мне палатку.
«Я так, Тимофей, замерз, что не могу никак согреться, ног не чувствую», – жалуюсь я ему. А он мне в ответ: «Я тебя погрею». Берет и просовывает руки сквозь спальник. Я первым делом забоялся, как бы он мой спальник не порвал. Чувствую, ноги стали согреваться. Я и уснул. Утром проснулся, первым делом посмотрел, не порвал ли Тимофей спальник, нет – целый.
Что дальше?
16 декабря 1995 года
85°59’30’’ ю. ш., 80°37’44’’ з. д.
Узнал по радио, что прилетают на Пэтриот-Хиллз Володя Чуков и «Метелица»[32]. Все-таки Володя нашел деньги. Итак, все мы собрались в Антарктиде. Что дальше? Дай Бог мне дойти до полюса. Меня ничто не должно сейчас волновать, только полюс, только он. Никакие рекорды. Моя жизнь – это и есть рекорд.
И в Антарктиде бывает хорошая погода
17 декабря 1995 года
86°12’58’’ ю. ш., 80°28’16’’ з. д.
Прошел хорошо, уже на 87-м градусе, осталось меньше чем половина. Считаю дни, надеюсь, что за 19 дней дойду до полюса. А там как Бог даст.
Сегодня впервые почувствовал, что и в Антарктиде бывает хорошая погода. Это чудо, но увидел наконец солнце, потеплело до минус двадцати пяти. Господь как будто бы решил подарить мне этот день. Я хотел выпить коньяку, но бутылка лопнула. Выглянул из палатки, чтобы выбросить бутылку, смотрю – солнце!
Тяжелые дни
18 декабря 1995 года
86°25’58’’ ю. ш., 80°24’27’’ з. д.
День был тяжелый, не было солнца, белая мгла, тяжело выдерживать курс. Я шел и молился, чтобы Господь дал хорошую погоду и открылось солнце. В 13:30 появилось солнце и осветило путь мой к полюсу, стало легче идти. Но мороз усилился, стало холодно. Прошел до 19:40, останавливался на отдых шесть раз по 10 минут. Прошел ровно 13 миль, это отлично, так и надо держать.
Прошел зону трещин
20 декабря 1995 года
86°52’57’’ ю. ш., 80°26’18’’ з. д.
С утра белая мгла, после обеда вышло солнце. Одни заструги и холмы. Прошел зону трещин. Тяжелый день.
Из дневника Ирины Конюховой
– У тебя удивительная способность – видеть и чувствовать то, что происходит там, за горизонтом. Ты не устаешь от этого?
– По-разному. Бывает, что и у меня нет сил. Но я люблю Землю, она красива, и всегда стремлюсь преодолевать страх.
Очень устал
23 декабря 1995 года
Очень устал. Большие заструги. Приболел. Что-то почки побаливают. Погода плохая, белая мгла. Заструги очень частые, сани застревают. Сегодня не включал GPS. Думаю, что прошел мало. Завтра проверю. По радио сообщили, что команда «Метелица» и Володя Чуков еще в Пунта-Аренасе (городе на южной оконечности Чили). Они будут ждать, пока Марек (поляк) не придет на полюс (он через четыре дня будет на полюсе), тогда Марека снимут с полюса, а «Метелицу» забросят. Все одним рейсом.
Прошел 11 миль – неплохо!
24 декабря 1995 года
87°40’38’’ ю. ш., 80°33’56’’ з. д.
День тяжелый. С утра трещины, белая мгла, заструги. День холодный, ветер пронизывающий, прошел 11 миль. Для такой дороги неплохо.
Я иногда вспоминаю запах костра
25 декабря 1995 года
87°50’10’’ ю. ш., 80°54’10’’ з. д.
Очень тяжело, ветер, холод, белая мгла, дорога вся в застругах.
Я иногда вспоминаю, даже во сне вижу и слышу запах костра и нашу уссурийскую тайгу. Какое было блаженство охотиться в тайге, идти зимой по следу зверя, спать у костра. Я любил ночевать под открытым небом без палатки, просто у нодьи[33], у сибирской нодьи, или, как ее ласково называют охотники, «надюши». Только у нее в зимнюю стужу по-настоящему согреваются охотники и спокойно высыпаются. Сделать и зажечь нодью непросто, для этого нужен ровный сухой кедр с плотной, без гнили сердцевиной и без сучков в нижней части ствола. А толщина ствола должна быть определенной, не больше полного обхвата. Нелегко найти такой кедр. Не всегда мне приходилось спать у хорошей нодьи. Если кедр попадался кривой, с сучками или с гнильцой, у такой нодьи хорошо не выспишься, а замерзнешь. Но вот если нашел наконец подходящий для нодьи кедр, то его нужно спилить, разделить на два отрезка двухметровой длины, потом вытащить на ровную площадку, накатить один на другой стенкой. Подпереть стенку с торцов длинными кольями, чтобы верхнее бревно не свалилось. Затем воткнуть в паз между бревнами с той и с другой стороны множество смолистых лучин и щепочек. Когда все это сделано, нужно поджечь все их разом и, пока они разгораются, пока они обхватываются ровным пламенем, нарубить хворосту и тонких сушин и развести костер возле нодьи, в двух метрах, когда земля от костра прогрелась. Затем нужно разгрести жар и пепел тщательно притоптать, на этом черном пепелище настелить хвойные ветки, за спиной соорудить каркас из жердей и рогатин, которые нужно обтянуть целлофановой пленкой. Получится как бы пленка-экран. Когда с лагерем покончено, можно готовить ужин. Нодья горит ровным жарким пламенем часов десять. Правда, снизу от мерзлой земли сквозь хвойные ветки тянет в бок холодом и время от времени будет наползать на тебя едкий дым или падать отскочивший от нодьи уголек. Но это все мелочи. Можно спать!
12 миль позади
26 декабря 1995 года
88°02’50’’ ю. ш., 80°30’56’’ з. д.
Вечер. Прошел 12 миль.
Осталось мало продуктов
27 декабря 1995 года
88°11’07’’ ю. ш., 80°48’34’’ з. д.
Прошел плохо. Была мгла. В 17:00 встал лагерем. Очень устал. Мало продуктов. Ситуация плохая.
Жду самолет
28 декабря 1995 года
88°22’55’’ ю. ш., 80°38’03’’ з. д.
День тихий. Белая мгла. Я сделал приспособление для компаса. Шел 12 часов. Жду, когда прилетит самолет и сбросит мне продукты. Осталось на два дня.
Уходящий год, год новый
30, 31 декабря 1995 года, 1 января 1996 года
88°44’28’’ ю. ш., 80°31’14’’ з. д.
Пурга. Холодно. Не было радиосвязи. Я не хотел доставать дневник.
Хватит ходить по холодам
2 января 1996 года
89°26’00’’ ю. ш., 80°35’19’’ з. д.
День холодный, но было солнце. На высоте 2742 метра над уровнем моря меня обдувает со всех сторон. Шел, думал, уже хватит ходить по холодам.
На подходе к Южному
4 января 1996 года
89°56’34’’ ю. ш., 79°01’21’’ з. д.
До полюса 9,5 мили. Дорога плохая.
Я добрался за 59 дней, а шел сюда пять лет
5 января 1996 года
Проснулся, как обычно, в шесть. Гляжу, где-то в пяти километрах впереди Дэвид (к тому времени наши курсы почти сошлись) идет, шатаясь, еле ноги передвигает. Тоже, стало быть, измотался! Осталось немного, а сил одолеть их уже нет. Вообще, в Антарктиде, когда не вьюжит, все видно как на ладони километров на двадцать – воздух сухой, прозрачный, потому как нет пыли, да и трубы не дымят… Словом, с точки зрения экологии Антарктида – самый чистый континент на нашей планете. Во всяком случае, пока…
«На крыльях к полюсу»
Я попил чаю, встал, собрался не спеша – и тронулся за ним следом. Через некоторое время смотрю, Дэвид стоит рядом с палаткой – и когда только разбить успел? – и машет мне руками. Он – у цели. Я делаю шаг… Потом другой, третий… И вот мы уже обнимаемся. Мы – на Южном полюсе!
Господи, не верилось мне, неужели дошел?! Последнее время он владел моим воображением с не меньшей силой, чем Эверест, мыс Горн или Северный полюс… Я добрался сюда за 59 дней, а шел фактически пять лет – начиная с 1990 года, когда вернулся из кругосветного плавания. Сколько сил потратил, пока говорил, убеждал всех, что мы, русские, в конце концов должны быть там! А сколько денег на это ушло!..
На Южном полюсе я не увидел ничего необычного – только металлический флагшток высотой метра два, вроде вешки, с отметкой «90 градусов». И таких вешек в округе много – их приходится устанавливать на полюсе каждые два-три года, ведь ледник смещается за это время на 20–30 метров в сторону. И видно, как эти самые вешки тянутся вдаль – одна за другой…
А в 300 метрах от полюса расположена Площадь Наций. Там стоят флаги стран – участниц международной программы мирного освоения Антарктиды: тринадцать стран – тринадцать флагов, в том числе и бывшего СССР. Нашлось там место и для российского, трехцветного.
С Площади Наций я вызвал по рации американскую станцию «Амундсен – Скотт» – она стоит в трех километрах от полюса. И через некоторое время за мной приехал начальник станции. Он поздравил меня и повез в свои владения. Там меня накормили до отвала, а чуть погодя отвели в сауну. Когда в бане я взглянул на себя в зеркало, то пришел в ужас: на меня смотрело странное, истощенное, заросшее существо, с трудом напоминающее человека. Еще бы, ведь за этот переход я потерял в весе 13 килограммов.
Из дневника Ирины Конюховой
Он дошел!!! Он оказался первым в России и третьим (вместе с Дэвидом Адамсом) в мире, кто в одиночку достиг этой крайней точки. Первым в России и третьим в мире Федор дошел ранее до Северного полюса. Первым в России и третьим в мире он в одиночку без остановок обошел на яхте вокруг света. Такого постоянства достигают только классики, но, правда, не без Божьей помощи.
Новая задача
6 января 1996 года
Вернулись на Пэтриот-Хиллз. Тут меня ждали хорошие вести: от спонсоров на мой счет в Чили поступила часть денег, которую я недополучил перед стартом, в Пунта-Аренасе. Я счастлив безмерно! Эта новость окрылила меня, придала сил… Вместе с этими деньгами у меня есть возможность взойти на массив Винсон, самую высокую точку в Антарктиде – 5140 метров. Теперь я могу спокойно оплатить перелет к подножию вершины и обратно – на Пэтриот-Хиллз.
Что Бог ни делает, все к лучшему
11 января 1996 года. Базовый лагерь под массивом Винсон
Вчера я прилетел сюда на «твиноттере» в 11 утра. Нас прилетело семь человек. Группа из пяти человек из Америки, они ушли двумя связками. И мы одной связкой. Я, Грег (проводник из Канады) и Томас из Норвегии. Погода хорошая.
В 15:00 уже вышли к массиву Винсон по северному маршруту, тому, которым в свое время хотел подниматься Уэмура. Южным идти сложнее. Хотя там сплошь одни скалы и есть за что зацепиться, зато постоянно ревет ветер, от которого негде укрыться, – он бьет прямо в спину. А это очень опасно: может сдуть. Северный склон тоже не подарок – сплошной ледник в трещинах. Он тянется вверх под углом 50–70 градусов. Подниматься по нему также непросто: можно сорваться и провалиться в трещину или слететь вниз, к подножию, как с огромной ледяной горки.
В 19:30 мы подошли к первому лагерю, там поставили палатку, заночевали. Утром Томас совсем раскис, как у нас говорят альпинисты. Он приболел еще в Пунта-Аренасе. Решили возвращаться в базовый лагерь.
Вернулись, сейчас 17:00, в 20:00 будет связь с Пэтриот-Хиллз, и там решат, что делать с Томасом. Если его увезут, то тогда мы завтра пойдем до второго лагеря без остановки.
Массив вершины хорошо виден отсюда. Красивая. Жалко, время идет и дни хорошие, а я здесь, в базовом лагере. Но ничего, что ни делает Господь Бог, все к лучшему.
Планы
12 января 1996 года. Базовый лагерь под массивом Винсон
Утро. Грег приготовил яичницу, и мы позавтракали. Ждем, когда закипит вода на примусе, чтобы попить чай. Сейчас должен прилететь самолет из Пэтриот-Хиллз, чтобы забрать норвежца Томаса. Если все будет хорошо, то мы после обеда снова пойдем к массиву Винсон. Вчера с Грегом обсуждали маршрут, что можно за один день дойти до второго лагеря. На следующий день – до третьего, а затем на вершину и прямо до базового лагеря. Это очень сложно, но надо попробовать. Но это все зависит от Господа Бога.
Поднялся на самую высокую вершину Антарктиды – массив Винсон
14 января 1996 года
В 13:00 я стоял на самой высокой точке Антарктиды, на вершине массива Винсон. То, за чем я ехал в Антарктиду, я сделал. 5 января 1996 года стоял на Южном полюсе, а вот сегодня я на Винсоне. Сейчас можно подумать о покорении всех семи вершин мира. Самые значительные вершины взяты. Эверест в 1992 году, и вот Винсон. Сейчас надо еще настроиться на Аконкагуа[34], а затем домой, в Россию. Я счастлив, что живу такой жизнью. И благодарен Господу Богу.
«Массив Винсон»
Массив Винсон достался мне потом и кровью. Я шел и всю дорогу проклинал себя за то, что взял с собой альпинистский паек – супчики там всякие… А хотелось чего-нибудь посолиднее. Изголодался, для меня это было «голодное» восхождение…
Подъем до третьего, последнего лагеря на высоте 4 тысячи метров занял у меня три дня. Утром, когда двинулся к вершине, Господь Бог подарил мне солнце. Последнюю тысячу метров я одолел за семь часов. Это был рекорд, так как до меня американцы поднялись за 13 часов.
Мне было легче, чем американцам. Меня ветер прижимал к ледовой скале, я не так, как они, мерз. Я уже акклиматизировался во время похода к Южному полюсу. На вершине и десяти минут не стоял. Дул такой сильный ветер, что чуть не сдуло с вершины, еле устоял. Смог сделать только несколько кадров.
Обратно спустился за двое суток. При спуске погода испортилась, началась пурга. Приходилось быть очень осторожным, чтобы не провалиться в трещину. Но, слава Богу, все обошлось.
Если бы я не сделал этот подъем сразу после завершения экспедиции на Южный полюс, я бы не сделал этого никогда!
Мир тесен
16 января 1996 года. Базовый лагерь под массивом Винсон
11:40 утра по чилийскому времени. Лежу и думаю всякие думы. Погода тихая, туман. Сегодня не сможет прилететь за мной самолет из Пэтриот-Хиллз. Но я не расстраиваюсь. Я сделал свое дело. Меня не покидает мысль, почему так склонен Господь Бог ко мне: если он много мне дал, то, наверное, много и возьмет? По приезде в г. Врангель[35] надо в Хмыловке[36] залить фундамент под часовню Николаю Чудотворцу.
Наш земной шар очень маленький, на нем живет не так уж много людей. Здесь, под массивом Винсон, в Антарктиде, я встретил американца, с которым сидел в ресторане в Непале, в Катманду, после восхождения на Эверест в 1992 году. А с ним его друг, артист, он знает Карла Джонсона, а Карл снимал фильм «Сибирский пароход». Вот где встретились.
Ожидание
17 января 1996 года. База под Винсоном. 1775 метров над уровнем моря
78°32’07’’ ю. ш., 86°00’37’’ з. д.
13:10. Ждем самолета из Пэтриот-Хиллз. Плохая погода, небо все затянуто тучами, идет мелкий снег, видимости никакой, «твиноттер» не может вылететь к нам. На Пэтриот-Хиллз, в 220 километрах от нас, погода хорошая, а у нас плохая.
Надо идти на гору Аконкагуа
22 января 1996 года
20:30. Летим на «Геркулесе» с Пэтриот-Хиллз в Пунта-Аренас. Когда самолет взлетел, я посмотрел в иллюминатор и увидел ледовую бухту Геркулес и ту гору, у подножия которой была моя первая ночевка с 8 на 9 ноября 1995 года. Там я оставил свои запасные лыжи. Что меня ждет после Антарктиды? Все, что было в моих силах и по плану, я сделал. Дошел до полюса и взошел на Винсон. Соскучился по дому и по России. Но чувство тревожное, я знаю, что ничего хорошего меня не ждет. Только хлопоты, скандалы и организация новых экспедиций. Если сейчас в Пунта-Аренасе я найду деньги для восхождения на гору Аконкагуа, то надо это сделать и не спешить домой. Я хочу взойти на Аконкагуа. В апреле нужно поехать к Дэвиду в Англию и с ним пойти к магнитному полюсу. Затем в июне полетят на Мак-Кинли. Если я не найду яхту, на которой можно будет трижды обогнуть Землю, то буду стараться в этом году подняться на те из семи вершин мира, где еще не был. На Эльбрус взошел в 1992 году, на Эверест – тоже в 1992-м, на Винсон – в 1996-м. Остались Аконкагуа, Мак-Кинли, Килиманджаро и пик Костюшко.
«Эверест»
Вершины
Конец февраля 1996 года
Федор Конюхов первым в России завершил проект «Семь вершин мира»:
Эльбрус (5642 метра) – 15 февраля 1992 года
Эверест (8848 метров) – 14 мая 1992 года
Массив Винсон (4892 метра) – 14 января 1996 года
Аконкагуа (6962 метров) – 9 марта 1996 года
Килиманджаро (5895 метров) – 18 февраля 1997 года
Пик Костюшко (2230 метров) – 17 апреля 1997 года
Мак-Кинли (6194 метра) – 26 мая 1997 года
После того как я успешно покорил в Антарктиде массив Винсон, то задумал осуществить проект «Семь вершин мира» – подняться на высочайшие точки всех семи континентов Земного шара. У нас в России пока никто из альпинистов этого не сделал.
Для этого оставалось побывать еще на четырех вершинах. Как и Винсон, позади были Эверест и Эльбрус. В ближайшее время я планировал улететь в Южную Америку для восхождения на Аконкагуа.
Для меня проект «Семь вершин мира» не только восхождение. Я хочу написать картины. Высочайшей вершине каждого континента я хочу посвятить одну, а может, и несколько картин. По окончании проекта я хотел бы организовать выставку своих картин, которую так и назову: «Семь вершин мира».
«Восприятие гор»
25–26 февраля 1996 года. Из дневника Ирины Конюховой
– Почему ты так спешишь на эту гору?
– Ты же знаешь, кроме гор у меня есть и другие планы. А сейчас представился удобный случай покорить еще одну из них.
– Она опасная?
– Да, там гибнут люди.
– Она очень высокая?
– Да, выше массива Винсон. Почти 7000 метров.
– На вершине будет снег и мало кислорода?
– Да. Но не я первый и не я последний буду подниматься туда.
– Ты обещаешь мне, что будешь осторожен?
– По-другому мне нельзя. Мне еще очень много хочется в этой жизни сделать…
В шесть утра резко зазвонил будильник. Сегодня Федор улетит в Южную Америку покорять самую высокую вершину в Андах – Аконкагуа.
– Подарю тебе на 8 марта еще одну вершину, – обещал он мне на прощание.
Аконкагуа
9 марта 1996 года
Я на вершине Аконкагуа. Я поднялся на нее по самому сложному маршруту – по Польскому леднику, называемому так в память погибшего на нем польского альпиниста.
«Аконкагуа»
Килиманджаро
18 февраля 1997 года
Жаркие и пыльные дни подхода к самой горе, холодный и пронзительный ветер на вершине. Я рад, что пятая гора из семи у меня есть.
О Килиманджаро рассказывать сложно, ее надо видеть. У меня свои отношения с этой горой. Я мечтал ее увидеть, чтобы написать серию картин о ней. Мне жаль, что я так мало был на этой красивой горе. На подъем ушло четыре дня, на спуск – два. Мне хотелось побыть наедине со снегами Килиманджаро, но там запрещается подниматься в одиночку. Это Национальный парк Танзании, и каждый обязан нанимать проводников. Меня проводники сопровождали до подножья, а потом они наблюдали за мной через бинокль и вели переговоры по рации.
«Килиманджаро»
Пик Костюшко
17 апреля 1997 года
Странное это ощущение! Небольшая гора, всего 2230 метров, тоже считается вершиной. Непривычно просто стоять на вершине и никуда не спешить, не бояться, что ветром сдует, как с массива Винсон.
Не повезло Австралии, у нее нет Эвереста, зато хорошо ее жителям. Каждому доступна эта небольшая гора.
Я поднялся на невысокий пьедестал из камня, сделанный специально для съемок туристов. Отснял себя, поставив фотоаппарат на автомат, с флагами России, Москвы и СГУ.
«Пик Костюшко»
Мак-Кинли
26 мая 1997 года
Ура-Ура-Ура! У меня есть победа. «Семь вершин» за мной. Я победил не горы, а самого себя. Я смог это сделать.
«В горах Камчатки»
Глава 2
Кругосветная гонка Around Alone 1998–1999
Молитва – самая тяжелая работа, и всегда человек оставляет самую сложную и тяжелую работу на потом. И вот наступило потом, наступил тот час, и я знал, как я выполню эту работу, от нее зависит моя жизнь, и я старался не прекращать работу все три дня и три ночи.
Федор Конюхов
Гавр – Чарлстон[37]
Around Alone – многоэтапная кругосветная гонка одиночек, ее протяженность более 27 000 морских миль (примерно 50 000 км). Around Alone проводится один раз в четыре года.
Федор стартовал 26 сентября 1998 года из порта города Чарльстон, финишировал – 27 мая 1999 года.
Маршрут проходил через промежуточные порты: Кейптаун (ЮАР), Окленд (Новая Зеландия), Пунта-Дель-Эсте (Аргентина).
Потому что ты выберешь яхту
3 июля 1998 года. Из дневника Ирины Конюховой
Уже неделя, как Федор во Франции. Каждое утро мы созваниваемся. Сегодня как никогда долго говорили. У Федора много проблем. Ругает французов: «Я сюда больше не вернусь! Франция захирела. За все берут деньги. За установку электричества – 500 франков! И не идут на уступки!» – «Как тебе яхта?» – «Конструкция плохая, она узкая, везде щели, и нужно наклоняться. У меня кости болят. А так яхта красивая… Зачем ты меня отпустила? В следующий раз скажи: “Или я, или яхта”». – «Не скажу». – «Почему?» – «Потому что ты выберешь яхту…»
Мы пересекаем Ла-Манш
7 июля 1998 года
Сегодня первый день в море на яхте «Современный гуманитарный университет». Мы идем из Гавра в Ле-Сабль-д’Олон (Les Sables d’Olonne)[38]. Погода плохая, ветер встречный, небо затянуто тучами. Я отвык от моря, от яхты. С 1994 года не был в море.
20:00. Эрик спит, Оскар стоит на вахте. Мы пересекаем Ла-Манш.
Хорошо, что у меня есть помощники
10 июля 1998 года. Бискайский залив[39]
09:00. Утро. Подходим к Ле-Сабль-д’Олону, столице одиночных гонок. Ветер попутный, слабый. Эрик очень переживает, что мы не успеем зайти до отлива. Скорость 5 узлов. Глубина под килем 6 метров.
В 17:00 зашли в Ле-Сабль-д’Олон. Все хорошо, первый этап завершен, прошел 600 миль[40]. Эрик и Оскар мне очень помогли, хорошо, что они пошли со мной.
Что принесет первая ночь в океане?
14 июля 1998 года. Порт Ле-Сабль-д’Олон
08:09. Готовлюсь к старту через Атлантику.