О чем шепчут кипарисы Корпорон Иветта
Подняв голову, Дафна прищурилась.
– Дафнаааа! Эвиии! Ellllaaaaa! – продолжала звать Yia-yia.
Дафна приложила руку ко лбу, чтобы прикрыть глаза от яркого света, но это не помогло. Солнце светило прямо над домом, так что ей удалось различить лишь бабушкин силуэт, она стояла на веранде прямо над ними и, подняв к небу старую деревянную ложку, звала их за стол.
– Мы идем, Yia-yia! – крикнула в ответ Дафна.
– Можно я возьму его с собой? – умоляюще попросила Эви, когда Дафна открыла калитку. – Мамочка, я тебя очень прошу! – повторила она, нежно поглаживая цыпленка, которого по-прежнему держала в руках.
– Нет, солнышко! Его придется оставить, но ты сможешь вернуться сюда после обеда, – заверила ее Дафна.
– Обещаешь? В самом деле? – спросила Эви с едва заметной ноткой недоверия в голосе. Если бы кто-то стоял рядом, он не заметил бы этого, но Дафна не сомневалась в том, что слышала. Эви все чаще говорила с ней с осуждением, и это все сильнее и сильнее ранило сердце Дафны.
– Да, я обещаю! – сказала она, присев на корточки, чтобы заглянуть в глаза дочери, и сжала ладонями ее пухлые восхитительно-розовые щечки.
– Это твой дом, милая, и твои цыплята. Ты можешь приходить сюда, когда захочешь, и играть с ними столько, сколько захочешь. Поняла? – Дафна осторожно поцеловала дочь в кончик носа. – Договорились? – повторила она, чуть крепче сжав в ладонях ее лицо.
Дафна старалась изо всех сил, чтобы вернуть дочке уверенность, и, по крайней мере, внешние признаки указывали на то, что это у нее получается. Для ребенка, который целыми днями не выходил из квартиры, где играл в одиночестве с мягкими игрушками, полная свобода действий на этом птичьем дворе с настоящими цыплятами была мечтой, вдруг воплотившейся в реальность. Дафна знала, что ее дочери очень недоставало свежего воздуха и свободы. И она страстно желала это ей компенсировать.
У Дафны всегда были самые лучшие намерения: она постоянно планировала поездки в зоопарк в Бронксе и пикники на траве в Центральном парке. Но им с Эви постоянно что-то мешало: то вдруг су-шеф ее ресторана заболевал, то санитарный инспектор заявлялся с неожиданной проверкой. Всегда возникали какие-то обстоятельства, вынуждавшие Дафну отменить все планы и мчаться на работу, таща за собой расстроенную дочку.
Всякий раз, когда она смотрела на столик в конце зала и видела там грустную дочь, ее сердце привычно сжималось от боли. Томящаяся в одиночестве девочка напоминала ей о собственном детстве. И хотя четырехзвездочный estiatorio[25] на Манхэттене сильно отличался от маленькой грязной забегаловки в Йонкерсе[26], Дафна знала, что для Эви это не имеет значения.
Дафна предложила помочь с обедом, но Yia-yia отказалась и выставила их с кухни. И сейчас, глядя на последние приготовления, Дафна чувствовала, что у нее просыпается аппетит: бабушка задумала для них настоящий пир. Стол ломился от яств: пирог со шпинатом, spourthopita, запеченный цыпленок с лимоном и орегано, огромная тарелка с картошкой фри – фирменным бабушкиным блюдом, глубокая миска восхитительного греческого салата horiatiki[27] с ярко-красными помидорами, свежими огурцами и красным луком, таким острым, что Дафна почувствовала резь в глазах.
– Дафна mou, что происходит? Я сделала все, что ты любишь, а ты ни разу не улыбнулась мне, – посетовала Yia-yia, выкладывая на блюдо последнюю порцию дымящейся картошки. – Садись, поешь, koukla mou. Мужчинам нравится, когда за женщину можно ухватиться, – а у тебя только кожа да кости, – поддразнила она внучку и наклонилась через стол, чтобы поставить перед Дафной тарелку.
– Со мной все в порядке, Yia-yia. Просто я, видимо, чересчур голодна.
Не желая расстраивать бабушку, она наполнила тарелку до краев. Очень не хотелось признавать, что встреча с Янни задела ее, но она понимала: не стоит ничего скрывать от самого близкого человека. Она всегда предпочитала честное общение, тем более с Yia-yia.
– Меня беспокоит тот мужчина, – наконец призналась Дафна и, тяжело вздохнув, взяла сочную круглую оливку и забросила ее в рот.
– Какой мужчина, koukla? – недоуменно протянула Yia-yia. – Ты о Стивене? Твоем Стивене? Что он натворил? Что-то случилось? – Она выпрямилась и оперлась локтями о стол, как будто готовилась услышать что-то плохое.
– Нет, не Стивен, – Дафна махнула рукой, отвергая это предположение. – С ним все в порядке. – Она снова потянулась за оливкой.
– А, entaksi[28]. Понятно.
– Это все из-за Янни! – вдруг не сдержалась Дафна.
– Янни?
– Да, из-за этого дурацкого рыбака. Yia-yia, как же грубо он себя вел! Он же меня совсем не знает и осуждает только потому, что я живу в Нью-Йорке, кормлю в своем ресторане богатых американцев, как он выразился, и этим зарабатываю себе на жизнь. Можно подумать, если он забрасывает сети с лодки на Эрикусе, это дает ему право ощущать надо мной превосходство!
– А, Янни! – Бабушка улыбнулась. – Не суди его так строго, Дафна, он хороший человек и мой добрый друг. Ты сама это поймешь, когда поговоришь с ним побольше.
– Поговорю с ним? Бабушка, да разве ты не заметила, как грубо он со мной обошелся? Я вовсе не собираюсь с ним разговаривать! У меня просто руки чешутся дать ему пощечину! – Не успела Дафна договорить, скрипнула калитка. Побледнев, она обернулась. Кто это к ним пожаловал? И не стал ли случайно свидетелем ее эмоционального выброса?
– Кого это ты собралась бить? Расскажи скорей, мне не терпится это узнать! – Попи подходила к столу. Перецеловав всех присутствующих, она придвинула себе стул и, устроившись рядом с Дафной, протянула руку и захватила целую пригоршню картошки. – Кажется, я вовремя! Так что, кого будем бить?
«Какое счастье, что это всего лишь Попи!» – с облегчением подумала Дафна и, положив ладонь на мягкое, округлое бедро кузины, сжала его.
– Янни! – сообщила бабушка и поставила перед Попи тарелку, даже не поинтересовавшись, будет ли она есть. – Твоя кузина хочет влепить пощечину Янни!
– О, этому сексуальному рыбаку! Понятно! – одобрительно кивнула Попи, и уголки ее губ поползли вверх. – Я бы сама его с удовольствием отхлестала, но только не по щекам! – Дафна и бабушка расхохотались, а Попи наклонилась через стол и положила себе аппетитный кусок пирога со шпинатом.
– Ella, ella! Хватит болтать глупости, еда остывает! Ешьте! – С этими словами бабушка принялась разворачивать квадратный пакет из фольги, который лежал на середине стола. Ее скрюченные пальцы открывали один блестящий слой за другим, пока наконец изнутри не вырвалась тонкая струйка пара. Осторожно поднимаясь вверх, она покачивалась из стороны в сторону, а потом растворилась в жарком полуденном воздухе.
– Yia-yia, ты запекла фету! – воскликнула Дафна, когда показался толстый кусок сыра, щедро приправленный оливковым маслом и ароматной паприкой и покрытый сверху тонкими полосками свежих перцев.
Дафна не стала ждать, пока бабушка разложит фету на тарелки. Она потянулась через стол, отломила вилкой кусок мягкого вкусного сыра и отправила его в рот. Она чувствовала, как он медленно тает на языке, и понимала, что напряжение, сковывавшее ее тело все это время, медленно уходит. Она снова и снова подносила вилку ко рту. Бабушкина стряпня, как всегда, действовала на нее магически. С каждым куском этого невероятно вкусного блюда ее мышцы расслаблялись, и боль, стягивающая голову, стихала.
– Дафна mou, когда приезжает Стивен? Мне не терпится увидеть твоего мужа! – спросила бабушка, выжимая сок из половинки лимона на сочную куриную грудку, которую она успела положить ей на тарелку.
– Yia-yia, он прилетит на следующей неделе. Стивен хотел бы провести здесь больше времени, но не может надолго оставить работу. Сейчас у него самое горячее время! – Дафна поднесла ко рту кусок курицы и вонзилась зубами в сочное мясо.
– И у нас тут тоже с подготовкой к свадьбе! – вставила Попи и снова потянулась за картошкой.
– Ох, Дафна mou, Дафна mou… – Бабушка принялась раскачиваться, и в ее голосе снова появились трагические нотки.
Дафна нахмурилась, понимая, что сейчас услышит.
– Дафна, я не надеялась, что ты снова встретишь любовь! И не думала, что ты сможешь начать новые отношения! Хотя Алекс и не был греком, но муж из него получился замечательный. Я и представить себе не могла, что ты найдешь ему замену! – запричитала Yia-yia, вытирая слезы подолом белого передника.
Ее слова больно ранили Дафну: она не собиралась заменять Алекса! Кому, как не ей, знать, что заменить его невозможно! Когда он умер, Дафне казалось, что с ним ушла часть ее самой. Но как человек с ампутированной конечностью привыкает к своему состоянию, так и Дафна научилась жить с разбитым сердцем. У нее не было выбора, и вместо Алекса ее постоянным спутником стала пустота.
– Никого я не заменяю! – Это прозвучало жестче, чем она рассчитывала.
– А, ну хорошо. Конечно, тебе лучше знать! – Yia-yia махнула рукой, давая понять, что не собирается спорить. Так она всегда реагировала в тех редких ситуациях, когда их мнения в чем-то не совпадали. И все же до настоящего момента их мелкие стычки происходили на почве кулинарии: например, почему тесто-фило нужно раскатывать ручкой от старой метлы, а не дорогой мраморной скалкой, которыми пользовались французские кондитеры, у которых училась Дафна.
– Kafes, ella! Я приготовлю kafes! – объявила бабушка.
– Да, kafes! Превосходно! Я бы с удовольствием выпила кофе, Yia-yia, – согласилась Дафна, радуясь этому предложению и поводу сменить тему.
– Thea Попи, ты пойдешь со мной смотреть цыплят? – Эви повисла на руке Попи, и этот вопрос был скорее риторическим: то, как девочка тянула ее за руку, означало, что она не примет в качестве ответа «нет».
Дафна попыталась вмешаться:
– Эви, перестань! Подожди немного, дай Попи выпить кофе!
– Не волнуйся, сестренка, все в порядке, – ответила Попи и сжала лицо племянницы в ладонях. – Разве я могу отказать этой сладкой девочке?
Эви подняла глаза на тетю и, мило улыбнувшись всего на мгновение, вдруг высунула язык и скосила глаза к переносице, затем вырвалась и побежала в сторону курятника.
– Ella, Thea Попи! – крикнула она на бегу. – Ella!
– Ну разве я могу устоять? – Попи подскочила и вихрем последовала за племянницей на задний двор. – Уже иду, Эви mou! – кричала она, торопливо спускаясь по ступенькам.
Yia-yia вернулась с двумя маленькими чашечками крепкого кофе по-гречески. Несмотря на полуденный зной, из-за которого одежда уже начинала липнуть к телу, кофе показался Дафне очень вкусным. В четыре больших глотка она осушила чашку и поставила ее на стол перед собой.
– Yia-yia… – начала она, изучающе разглядывая осадок на донышке. – Yia-yia, погадай мне. Так, как ты это делала, когда я была маленькой.
Это была еще одна из их общих, бережно хранимых традиций.
Обычно они садились рядышком, бок о бок, и пили крепкий черный кофе – одну чашку за другой. Бабушка гадала на кофейной гуще и рассказывала Дафне о том, что ждет ее в будущем. Дафна тоже упорно пробовала гадать. Она подносила чашку к лицу и крутила ее во все стороны. Но там, где бабушке удавалось разглядеть летящих птиц, длинные извилистые дороги и чистые юные сердца, Дафна видела лишь темный водянистый осадок.
– Да, Дафна mou! Давай посмотрим, что там у нас… – Yia-yia улыбнулась Дафне, и та, поняв бабушку без дополнительных объяснений, подняла чашку, трижды повернула ее по часовой стрелке, как научилась в детстве, затем быстро перевернула вверх дном и поставила на блюдце. Через несколько мгновений осадок стечет, и Дафна узнает свою судьбу.
Спустя две-три минуты Дафна подняла чашку и протянула ее бабушке. Yia-yia принялась разглядывать осадок, покручивая узловатыми пальцами чашку.
– Ну, что ты видишь? – спросила Дафна, придвигаясь ближе.
Глава 7
Йонкерс
Май 1995
Дафна видела, как они, спотыкаясь, ввалились в кафе. Мятые платья из тафты непонятного фасона, размазанная помада на губах, бледная кожа, худые. Ее тут же затошнило, и она начала молиться, чтобы Бог забрал ее к себе немедленно, прямо из-за кассы на барной стойке.
– Столик на шестерых, – обращаясь в никуда, произнесла высокая блондинистая девица. – Я умираю от голода, – простонала она и, запутавшись в подоле желтого платья, сшитого для студенческого бала, и стараясь удержаться на ногах, обхватила руками широкий торс своего спутника. Выпрямившись, она пробежалась пальцами по лацкану его смокинга.
– Дафна, ksipna[29], проснись! – Baba выглянул в раздаточное окошко над грилем и помахал кухонной лопаткой. – Давай, koukla, пошевеливайся! – Когда он улыбался, даже густые усы не могли скрыть, что ему недостает двух моляров. – У нас посетители.
– Ne[30], Baba, уже иду! – Послушно, как всегда, Дафна отсчитала шесть папок с меню.
Черт возьми, почему в городе, где такой большой выбор кафе, их занесло именно сюда? Почему к ней?
Она перебрала в уме свои самые заветные желания. Первое: оказаться где угодно, только не здесь. Второе: больше никогда не работать в кафе в выходные дни. И наконец, узнать, каково это, когда у тебя кружится голова от выпитого и ты прикасаешься к мужской груди, затянутой в помятый смокинг.
Но Дафна знала, что подобные удовольствия не для таких девушек, как она. Студенческие балы со спиртным и завтраки в кафе невозможны, если ты живешь в современном мире, но вынужден придерживаться устаревших традиций. Она подошла к гостям и произнесла еле слышно:
– Сюда, пожалуйста!
Низко опустив голову, Дафна повела их в дальнюю часть зала и показала рукой на самый большой столик с диванами в углу. Она отчаянно надеялась, что они не заметят трещину в виниловом покрытии дивана и не узнают в официантке свою одноклассницу.
Ребята расселись, вместе посмеиваясь над чем-то, как принято у давних друзей. Было заметно, что они еще не пришли в себя после роскошного бала.
– Кофе, – произнесли все хором, даже не потрудившись поднять глаза на девушку, которая обслуживала их за столиком.
– Да, и еще воды, – добавила блондинка, изучая меню. Наконец она посмотрела на Дафну, но так и не узнала в ней свою соседку по парте на уроке химии. Для нее она была лишь официанткой. – И много льда! Мне до смерти хочется чего-нибудь холодненького!
Дафна не могла определить, что ранит ее больнее: ее непохожесть на них или то, что они ее не замечают.
С радостью повернувшись к столику спиной, она подошла к барной стойке и дернула рычаг серебристой кофемашины, но у нее так сильно тряслись руки, что горячий кофе вылился на блюдце и, брызнув, обжег ей запястье.
– Что такое, дорогая? Что случилось? – Рядом тут же оказалась Дина – официантка, которую Дафна любила больше всех.
Чтобы помочь Дафне удержать блюдце с чашкой, Дина схватила ее за руку, слегка поцарапав длинными загнутыми ногтями, и повернула рычаг, чтобы остановить льющийся кофе.
– Эти дети что-то сказали тебе? – Дина мотнула головой в сторону посетителей за угловым столом.
– Нет, – покачала головой Дафна. – Они ничего мне не говорили.
Дина прищурила подведенные черным глаза и, запустив карандаш в собранные в пучок темные волосы, почесала голову.
– Ты уверена? – Она снова оглянулась на посетителей. – Я всегда рядом, если понадоблюсь тебе.
– Я знаю, Дина, – кивнула она. – Спасибо.
– Только скажи, и я ими займусь! – Дина развернулась и, взяв тарелку с омлетом с сыром и картошкой фри с раздаточного окна, поставила ее на стойку перед голодным посетителем.
– Все нормально, я справлюсь, – кивнула Дафна.
Она налила в чашки горячий кофе, наполнила стаканы водой со льдом и, поставив все на поднос, направилась к столу. Закусив нижнюю губу, она расставила чашки и вынула блокнот из кармана черного передника из полиэстера. Записывая заказ, она не осмеливалась поднять глаз от бумаги. Как она ни старалась, карандаш предательски дрожал, а девушки тем временем хихикали и целовались с парнями. Наконец, записав последнее блюдо, Дафна вернулась к стойке и через окошко передала заказ отцу.
– Вот, держи! – Вкладывая лист бумаги ему в руку, она выдавила из себя улыбку. – Дина, присмотришь тут? Мне нужно в туалет!
– Конечно, Даф! Не беспокойся! – крикнула Дина из-за барной стойки, где она расставляла салфетки в салфетницы.
Дафна удалилась в ресторанные недра. Здесь было очень тихо и не чувствовалось запаха от работающего на всю мощь гриля. Открыв дверь в кладовую, она вошла туда и сразу же осела на пол, захлебываясь слезами. Она плакала тихо, но ее плечи и живот вздрагивали: приглушенные рыдания сотрясали все ее тело.
Она просидела бы в кладовке еще долго, изматывая себя слезами и ненавистью к себе, но тут раздался телефонный звонок. Вытерев лицо фартуком, она открыла дверь и сняла трубку с висевшего на стене аппарата.
– Кафе «Плаза». – Несмотря на все усилия, ее голос прозвучал хрипло и раздраженно.
В трубке что-то щелкнуло, и откуда-то издалека раздался голос:
– Ella, Дафна mou!
– Бабушка! – закричала она, старательно вытирая слезы. – Бабушка, что случилось? – В голосе Дафны звучал испуг. – Ты никогда не звонила сюда раньше!
– Знаю, koukla mou, но я хотела услышать твой голос. Мне нужно было убедиться, что с тобой все в порядке.
– Конечно, – Дафна шмыгнула носом, – все хорошо.
– Ты можешь рассказать мне, koukla. Не нужно храбриться.
– О, Yia-yia… – Дафна не могла больше сдерживаться. Всхлипывая, она не сразу заговорила. – Как… как ты узнала?
– Успокойся, успокойся… моя дорогая! Я знала, что что-то не так, – ответила бабушка. – Я слышала, как ты плачешь.
Глава 8
– Эви, пойдем! Не нужно бояться, – уговаривала она дочь. – Здесь совсем неглубоко. Эви, иди сюда! Тебе понравится!
– Нет.
– Эви, давай! Ты даже не знаешь, как это приятно!
– Нет!
– Эви, я жду. Обещаю, что буду держать тебя крепко-крепко!
– Нет, я не хочу! – наотрез отказалась Эви и, повернувшись к матери спиной, вышла на берег и потопала к своему полотенцу, лежащему на песке.
Дафна стояла по пояс в воде, уперев руки в бока, и смотрела на свою строптивицу. «Как такое возможно? – недоумевала она. – Как ребенок из семьи рыбаков может бояться воды? Но какой смысл доискиваться, так ли это в действительности: ответ был очевиден, и она часто повторяла его про себя вместе с фразой «Ах, если бы только…».
Если бы только… она давала себе передохнуть и приезжала бы сюда каждое лето. Если бы только… она не стремилась с головой уйти в работу и не упустила бы столько с Эви. Если бы только… Алекс не взялся за ту ночную приработку, чтобы помочь ей оплатить учебу на курсах кондитеров, куда она так стремилась попасть. Если бы только… водитель грузовика, который пересек разделительную полосу и врезался в машину Алекса, не пил в ту ночь. Если бы только… ее родителей не оказалось в кафе, когда туда ворвались грабители. Если бы только… Baba не препирался с ними и открыл бы кассу, как требовал тот наркоман с пистолетом. Если бы только… Mama послушалась отца, который, истекая кровью, упал на пол, покрытый линолеумом, и кричал ей, чтобы она не подходила. Но Mama бросилась к нему, пытаясь помочь. Если бы только… тот наркоман заметил на шее матери медальон с фотографиями Дафны и малышки Эви и понял бы, что у этой женщины есть близкие люди, для которых она живет, что ее любят и в ней нуждаются. Если бы только он знал… какую боль принесет, снова нажимая на курок.
Если бы только она не потеряла всех, кого любила.
Если бы только…
Но пути назад нет. И невозможно вернуть ни ее родителей, ни Алекса, чтобы они помогли ей растить дочь и окружили бы Эви любовью и заботой, в которых она так отчаянно нуждалась. Дафне было всего тридцать пять, но иногда ей казалось, что вся ее жизнь – это череда потерь и она закутана в черное, как вдовы на Эрикусе. Но на Манхэттене не принято оплакивать потери и повязывать черный платок, поэтому Дафна научилась носить траур в душе.
Она понимала, что прошлое изменить невозможно. И, наблюдая за удаляющейся дочерью, решила, что может изменить будущее и прямо сейчас начнет это делать.
Она выходит замуж за Стивена, и теперь у нее будет больше свободного времени и финансовых возможностей, чтобы дать Эви все, что ей нужно и чего она заслуживает. Она обязана сделать это, ведь уже и так потеряла слишком многих: и мужа, и родителей. А теперь и Эви, ее собственная дочь, тоже растет без матери. И будь она проклята, если потеряет и ее тоже.
Стоя в чистой прохладной воде и чувствуя, как волны разбиваются о ее ноги, Дафна наблюдала за играющей на песке Эви и думала о том, что теперь всегда будет рядом с дочерью и возместит ей потери предыдущих лет. Она покажет ей окружающий мир, ведь Эви даже не представляет, что теряет. Откуда ей знать, какое это удовольствие с разбегу броситься в воду, ведь она видела, как ее мать совершает в жизни лишь осторожные, тщательно обдуманные шажки?
– Эви, Эви, дорогая! – крикнула дочери Дафна. – Я поплаваю немного, и мы пойдем домой. Хорошо?
– Хорошо, мамочка!
Дафна развернулась лицом к морю, согнула колени, подняла руки над головой и набрала полную грудь воздуха.
Эви по-прежнему сидела на песке и строила замок. Внезапно она поднялась на ноги и повернула голову к кипарисам.
– Мамочка, почему эти женщины плачут? Что произошло?
Но Дафна ее не слышала. Когда первый тихий стон достиг ушей Эви, Дафна выпрыгнула вверх, резко погрузилась в воду и открыла глаза. Barbounia, tsipoura – все они по-прежнему там. Прошло уже шесть лет, но ничего не изменилось.
Прошло целых шесть лет – и изменилось очень многое!
Глава 9
– Сходи в сад и принеси мне укропу, koukla mou. Боюсь, мне его не хватит, – попросила Yia-yia, посыпая мукой стол на кухне. Дафна, полная сил после утреннего заплыва, бегом слетела вниз по ступеням и сорвала большой пучок укропа.
Помахивая им возле носа, она улыбнулась: тонкие и нежные, словно перышки, листья щекотали ей губы.
– Как приятно, когда травы растут в огороде, а не лежат в коробке в холодильнике.
– Не знаю, Дафна mou. Я никогда не доставала укроп из холодильника! – Бабушка взяла у Дафны укроп, положила его на разделочную доску из оливы и, зажав в кулаке большой нож, принялась мелко нарезать. Давным-давно она объяснила внучке, почему травы нужно как следует измельчать. Они должны отдавать блюду свой аромат, а не застревать в зубах, как кусок мяса.
– Yia-yia! – вдруг закричала Дафна, заметив на полке над раковиной свой старый розовый кассетный магнитофон.
– Ne, Дафна mou!
– Бабушка, это же мое радио! – Дафна не могла сдержать эмоций, вспомнив, как часами напролет слушала греческую музыку.
– Твои кассеты в ящике, – бабушка махнула рукой в сторону старого деревянного комода за кухонным столом.
Обеими руками Дафна ухватилась за ручки нижнего ящика и потянула его на себя. Там лежали ее сокровища – сборники старой греческой музыки. Вот они: Париос, Даларас, Хатцис, Висси. Порывшись в пакете, Дафна достала белую кассету, черная надпись на которой давно выцвела и стерлась. Это была ее любимица, Маринелла.
– Я так давно ее не слушала! – Дафна села и нажала на кнопку магнитофона. Поставив локти на стол, она положила подбородок на ладони и закрыла глаза. С первыми аккордами, зазвучавшими из маленьких колонок, ее лицо озарилось улыбкой.
– Дафна, дорогая, ты что? Зачем тебе слушать такую печальную музыку? Она наводит грусть! – проворчала бабушка, разминая в пюре остывший вареный картофель.
Дафне, как и ее родителям, всегда очень нравились трагические баллады Маринеллы о всепоглощающей страсти и тяжелых разрывах. После смерти Алекса она с головой окунулась в горе и только и делала, что крутила записи этих песен, но в тот вечер, когда она сказала «да» Стивену, все изменилось.
– Дафна, ella! Мы ждем гостей к обеду. Так что достаточно на сегодня потерянной любви, у нас очень много дел.
– Я знаю, бабушка! – Дафна встала и поставила магнитофон на стул, но не стала выключать его, а лишь слегка убавила громкость.
Все оставшееся утро они работали рука об руку. Когда бабушка закончила резать укроп, Дафна схватила пригоршню зелени и бросила ее на противень. Затем отправила туда же рис и вареный картофель, который помяла бабушка.
– Я займусь фетой, – сказала Yia-yia и достала из холодильника большую белую миску.
– Да уж, пожалуйста, – со смехом кивнула Дафна.
– А ты по-прежнему?.. – бабушка покачала головой. Сняв крышку, она опустила руки в молочно-белую жидкость и достала большой кусок сыра. Блестящие капли острого рассола блестели у нее на пальцах и падали на стол.
Скривив губы, Дафна отвернулась. Она могла почистить рыбу, разделать любое мясо и даже насадить ягненка на вертел, но рассол, в котором маринуется фета, всегда вызывал у нее тошноту.
– Как же ты готовишь ее в ресторане? – недоумевала Yia-yia.
– У меня для этого есть специальный человек!
– О, ты такая современная! – кивнула бабушка.
– Да, я такая, – рассмеялась Дафна и разбила первое яйцо. За ним последовал еще десяток, и Дафна взбивала их, пока смесь не стала бледно-желтой и не начала пузыриться. Затем она добавила яйца к картофелю с рисом и маленькой тарелкой перемешала и разровняла по противню толченую картошку, фету, рис и яичную смесь. По кухне кружились мухи. Дафна попыталась прогнать их, но у нее ничего не вышло.
А бабушка уже приготовила тесто-фило. Она с легкостью управлялась с ручкой от старой метлы, катая ее взад-вперед по столу и превращая маленькие шарики теста в тонкие полупрозрачные листы. Наблюдая за тем, как Yia-yia поднимает один лист теста за другим и раскладывает их в сковороды, занимавшие почти все пустые поверхности в кухне, Дафна восхищалась: ни одной дырочки, даже крошечной! Сама она, раскатывая тесто, частенько мочила пальцы, чтобы склеить разорвавшийся лист.
– Entaksi, – сказала бабушка, заполнив последнюю сковороду густой смесью для patatopita[31] и посыпав ее сверху сахаром. Ее темное платье было покрыто легким белым налетом муки. Положив руки на бедра, она предложила: – Ella, Дафна mou, давай выпьем кофе, а потом займемся уборкой. И я снова тебе погадаю.
– Нет, Yia-yia, больше никакого kafe! – Дафна протестующе подняла руку, вспомнив о трех бокалах фраппе. Эви потребовала приготовить кофе утром, еще до того, как они отправились в бухту. – К тому же мне понравилось то, что ты вчера увидела в моей чашке, и я не хочу давать тебе возможность разглядеть в ней сегодня что-то другое. – Она прошлась по кухне, выметая засохшие крошки теста за дверь.
Yia-yia взяла свою чашку и вышла на веранду в тень оливы. Опустившись на стул, она выпила кофе, наслаждаясь изредка налетающим легким ветерком и наблюдая за Эви, которая охотилась на ящериц, скрывающихся в расщелинах камней. Вчера, заглянув в чашку внучки, она увидела дно, густо покрытое черным осадком, и всего несколько тонких потеков на стенках.
– Что это значит? – спросила тогда Дафна.
– Дно – это твое прошлое, оно показывает, что у тебя тяжело на сердце. Но, посмотри… – Yia-yia наклонилась, чтобы показать ей чашку: – Видишь, вот здесь на стенках все белое. Это значит, что все налаживается. И твоя боль скоро пройдет.
Дафна обхватила себя руками за плечи и придвинулась к бабушке. Втянув щеки, она ждала продолжения:
– Смотри, вот здесь к ободку чашки идет линия, – это ты. А вот это… – Yia-yia повернула чашку и показала на другую линию, наполовину короче, – это твой жизненный путь. И вот тут рядом появляется еще одна, и они обе неожиданно смещаются вправо. И посмотри, насколько они становятся толще и яснее.
Бабушка снова повернула чашку и, сморщившись, распрямила плечи и выгнула спину:
– Знаешь, Дафна, это человек, который изменит всю твою жизнь. Ты начнешь все сначала, и он присоединится к тебе в этом увлекательном путешествии, поможет стать сильнее и залечит разбитое сердце. Всю дальнейшую жизнь вы пройдете с ним вместе, рука об руку. Такой любви в твоей жизни еще не было.
От этих слов Дафна будто вся засветилась. Стивен приедет всего через несколько дней, и они вместе начнут новую жизнь, их новую жизнь, и кромешная тьма, в которой она жила все это время, наконец-то рассеется.
В прошлом Дафне казалось, что гадание на кофейной гуще – это всего лишь способ провести время после обеда. Но не теперь. Сейчас она хотела верить в то, что бабушка говорит правду. В этот раз ее предсказание было для нее чрезвычайно важным.
– Очень хорошо, а теперь положи указательный палец левой руки вот сюда, на дно чашки. Это самая сокровенная область твоего сердца, где живут все твои мечты! – Yia-yia указала внучке на толстый слой кофейной гущи. Следуя ее инструкциям, Дафна опустила в чашку указательный палец левой руки, той, которая ближе к сердцу, и надавила им на дно.
– Теперь подними его, – скомандовала Yia-yia.
Дафна убрала палец и показала его бабушке, затем они обе наклонились и заглянули в чашку. На дне, прямо в центре, под ее пальцем образовалось белое пятно.
Дафна облегченно вздохнула.
– Видишь, Дафна mou, ты оставила чистый отпечаток. Это значит, что у тебя чистое сердце и твое самое заветное желание исполнится.
На этот раз, сидя на веранде с Эви, играющей у ее ног, Yia-yia рассматривала кофейный осадок в своей чашке. Она слышала, как на кухне Дафна поет знакомую старую песню. Это была колыбельная, которую ее дочь, мама Дафны, тихо пела своей малышке много лет назад, сидя у колыбели в тени лимонного дерева. И Yia-yia тоже часто пела эту песню, качая внучку на колене, моля богов услышать ее и понять, как много эта девочка для нее значила. Теперь настала очередь Дафны петь эту колыбельную, вникать в смысл слов и переживать те чувства, которые они порождают. Ей пора осознать, что сила женской любви способна творить чудеса.
- Я люблю тебя как никто другой…
- Я не могу осыпать тебя подарками,
- У меня нет ни золота, ни драгоценных камней.
- И все же я отдаю тебе все, что у меня есть,
- И это, моя дорогая девочка, моя любовь.
- Я буду любить тебя всегда —
- Это я тебе обещаю.
Yia-yia крутила чашку в руках. Рассматривая темный осадок, она думала о том, что тоже готова отдать внучке все, что у нее есть. Она была небогата и могла оставить Дафне лишь старые истории и заглянуть для нее на дно кофейной чашки. Вчера Дафна была так счастлива услышать предсказание, что она не решилась продолжить его: у нее не хватило мужества.
Вскоре настанет очередь Дафны занять место, которое долгое время принадлежало ее предкам, и услышать голоса, составляющие ей, бабушке Дафны, компанию все эти долгие годы. И все же это произойдет слишком быстро: Yia-yia знала, что внучка еще не готова.
– Ohi tora, не сейчас, – вслух произнесла бабушка, хотя рядом с ней никого не было. Глядя через весь остров вперед, в сторону горизонта, она продолжала: – Пожалуйста, еще немного времени. – И после небольшой паузы добавила: – Она еще не готова.
Поднявшийся ветер играл листьями кипарисов, и вместе с их шелестом по веранде, где сидела Yia-yia, и по всему острову разносился тихий женский шепот. Это был ответ, которого она ждала, и пока что никто другой, кроме нее, не мог его услышать, – в этом она не сомневалась.
Yia-yia посмотрела в сторону моря и поблагодарила остров за то, что он подарил ей еще немного времени. Она никому не расскажет о том, что увидела на дне кофейной чашки, по крайней мере сейчас. Пусть она необразованная старуха, но кофейную гущу она читала не хуже, чем ученик учебник. Она прекрасно знала, что отчетливая линия, которая вдруг появилась на чашке Дафны, действительно предвещала ей начать все с нуля, но было и еще кое-что…
- Я не могу осыпать тебя подарками,
- У меня нет ни золота, ни драгоценных камней.
- И все же я отдаю тебе все, что у меня есть…
Сейчас Yia-yia решила подарить Дафне свое молчание.
Глава 10
Позже в тот же день Дафна, Эви, Янни и Попи сидели на старых деревянных стульях под оливой и с упоением уплетали бабушкин картофельный пирог. Дафна все утро надеялась, что Янни забудет о приглашении на обед и своем обещании прийти. Но удача отвернулась от нее.
Он явился вовремя и насмешил бабушку, заявив, что вот-вот умрет с голоду. Дафна была вынуждена скрываться от него на кухне, ведь этот человек мог уничтожить спокойствие сегодняшнего дня с такой же легкостью, с какой он уничтожал один кусок питы за другим. Она решила, что проще всего не обращать на Янни внимания. И, судя по всему, он решил выбрать такую же тактику.
Он появился у них во дворе с большой, только что пойманной рыбиной, завернутой в газету, в одной руке и большой плиткой шоколада с фундуком в другой.
– Yia sou, Thea! – прокричал он, слегка наклоняясь, чтобы расцеловать бабушку в обе щеки, и подал ей морского карася.
– А это для тебя, малышка Эви, – произнес он с сильным акцентом на хорошем английском и, потрепав девочку по темным кудрям, протянул ей шоколадку. Для Дафны у него не нашлось ничего: ни подарка, ни слов, ни приветствия.
Эви забралась к Дафне на колени и уткнулась носом ей в плечо. Обняв дочку, она изумилась, насколько легче ей стало от прикосновения к ней. Никогда еще Дафна не получала такого удовольствия от того, что Эви забралась к ней на колени и свернулась там клубочком. Чистота и любовь этой маленькой девочки словно охраняли ее, помогая перенести холод, исходивший от Янни, который сидел совсем близко.
Эви продолжала ерзать на материнских коленях, наслаждаясь тем, что ей удалось урвать у мамы немного времени и внимания. Разговор в основном шел на греческом, девочка быстро потеряла к нему интерес и больше не пыталась вникнуть, о чем идет речь. Она играла с мамиными темными спиралевидными кудрями, натягивая и накручивая их на пальцы.
И вдруг Эви подпрыгнула и закричала:
– Мамочка! Мамочка! Сними его с меня!
– Эви, голубушка, что случилось? Что такое? – всполошилась Дафна, оглядывая дочь с головы до ног.
– Паук! Огромный паук! У меня на руке! Ой, мама, мама!
А вот и он, черный крошечный паучок, ползет по руке дочурки. Дафна смахнула его, и паук полетел вниз.
– Все хорошо, дорогая! Не надо бояться, это всего лишь паук! – спокойно сказала она, но, зная дочь, понимала, что все уверения бесполезны.
– Эви, это просто паук! – повторила Попи.
– Да, дорогая! Ничего страшного! – Дафна снова усадила Эви к себе на колени и принялась гладить ее по руке, как будто пыталась стереть с ее кожи следы насекомого.
– Ах, Эви mou, не бойся! Если паук целует ребенка, это хорошая примета. Дафна mou, скажи ей, что это поцелуй Арахны, – дала совет бабушка.
Продолжая держать дочь на коленях, Дафна наклонилась к ее уху и повторила эти слова:
– Видишь, моя хорошая девочка, паука не стоит бояться. Это подарок Арахны!
– Кто такая Арахна? – оживилась Эви. – Еще одна кузина? Мамочка, почему у меня так много кузин со странными именами? – наморщила нос Эви. – Почему здесь у всех такие странные имена?
– Нет, Эви, – расхохоталась Дафна. – Арахна никому не кузина. Она паук.
– Мамочка, что ты болтаешь глупости! – Эви озадаченно почесала лоб и недовольно нахмурилась, вызвав у всех присутствующих невольный смех.
– Эви… – принялась объяснять Дафна, наклонившись еще ближе к дочери. – Арахна – паук. Когда мне было столько же лет, сколько тебе сейчас, Yia-yia рассказала мне историю Арахны и Афины. Арахна была молодой девушкой, слишком гордой и тщеславной. По всей Греции она была знаменита тем, что ткала на своем станке невероятно красивые узоры из разноцветных ниток. И однажды она осмелилась заявить, что делает это лучше богини Афины. И этим так разгневала Афину, что та превратила ее в первого на земле паука. С этого момента Арахна была приговорена вечно плести сеть и не иметь возможности выбраться из нее.
– Вот видишь, Эви, – сказала Попи, не переставая жевать пирог. Когда она открыла рот, чтобы закончить фразу, несколько крошек вылетело на стол. – Афина превратила Арахну в паука, потому что она очень плохо себя вела.
– Но почему плохо, Thea Попи? Она ведь ткала узоры. Что в этом плохого? – недоумевала Эви.
– Видишь ли, Эви… Гм… Как тебе сказать… – Попи взглянула на Дафну, ища помощи. – Гм, дело в том, что… – Казалось, Попи впервые не знала, как закончить фразу. По ее реакции было ясно, что вопрос любопытной племянницы обескуражил ее.
Дафна ничего не ответила и, откинувшись на спинку стула, взяла себе еще кусок пирога. Она с удовольствием следила за беседой ее любопытной, веселой дочки со всезнайкой-тетей, не так давно решившейся поставить под сомнение ее материнские способности.
– Да, Попи, – наконец произнесла она. – Расскажи нам, почему Арахна попала в беду? – Дафна двумя пальцами раздавила хрустящую корочку patatopita.
– Эви, я расскажу тебе! – Янни неожиданно придвинул свой стул к девочке и, наклонившись, внимательно посмотрел ей в глаза.
Его предложение застигло Дафну врасплох. Впервые, с тех пор как он появился на веранде перед обедом, она посмотрела на него. Сейчас, когда они все вместе сидели за столом, невозможно было игнорировать этого выскочку-рыбака, коли уж он предложил Эви свою помощь. Дафна снова обернулась к Янни. Он сидел к ней боком, и она видела его чуть крючковатый нос, морщины вокруг глаз и спутанную бороду, седых волос в которой оказалось гораздо больше, чем ей запомнилось.
– Эви, Арахна попала в беду из-за того, что мнила себя лучше других, – проговорил Янни. – Она была чересчур гордой. В мифологии это называется «гибрис».
– Да, он прав, Эви mou, – подтвердила Дафна. – Вероятно, Янни очень хорошо знает этот миф. Очевидно, он и сам преуспел в гибрисе.
Впервые за все время Янни повернулся к Дафне. Спокойная легкость, с которой он общался с Эви, исчезла, как только он встретился глазами с Amerikanida. Для нее он приберег особый, дерзкий взгляд – в нем читался вызов. Дафне тут же захотелось отвернуться и не видеть больше его черных глаз. От них веяло холодом сильнее, чем от рыбины, лежащей сейчас на кухонном столе. Но Дафна продолжала смотреть на него: она не может и не станет снова признавать поражение, больше никогда в жизни!
Читать бесплатно другие книги:
