Сонька. Продолжение легенды Мережко Виктор

— То есть вы во мне не видите мужчину? — то ли удивился, то ли обиделся князь.

— Напротив. Мужчина тот, кто не совершает необдуманных и опрометчивых поступков.

Полковник собственноручно налил вина, дотянулся своим бокалом до бокала гостьи.

— За настоящих женщин и настоящих мужчин.

Выпили, девушка с интересом посмотрела на хозяина.

— В вас течет нерусская кровь?

— Да, — кивнул тот, беря длинными, тонкими пальцами ломтик мандарина. — Мои предки — выходцы из азиатских степей. Отсюда, возможно, моя неуемная пылкость, особенно если это касается женщин.

— Ревность?

— И это тоже. Но превалирует желание быть собственником избранного объекта.

— Как странно вы выражаетесь, — засмеялась артистка. — «Избранного объекта».

— В этом нет ничего дурного. Объект — это то, на что направлен твой заинтересованный взгляд.

— В таком случае вы тоже объект. Мой объект! — Табба заметно хмелела. — Я обратила на вас внимание еще в тот раз, когда вы подарили мне орден. — Она расстегнула пуговицу на кофточке, извлекла подвешенный на цепочке подарок. — Видите, ношу с собой.

Полковник поцеловал ее пальцы, затем орден.

— Я не просто обратил на вас внимание. Я сразу влюбился в вас. И очень хочу, чтобы вы открыли лицо.

— Вы торопитесь, — вскинула бровки артистка.

— Хотите, чтобы я вас огорчил?

— Нет.

— Тем не менее огорчу. — Икрамов снова налил вина, пригубил.

Табба выжидающе смотрела на него.

— Огорчайте же.

— Завтра я отправляюсь на Кавказ.

— Вы шутите.

— Нет.

— Посылает командование. После поражения от Японии нам важно не потерять Кавказ. А, судя по всему, дело идет именно к этому. Горцы почувствовали слабость России и желают отделения. Там уже фактически война.

Прима ошарашенно смотрела на него.

— В таком случае зачем вы меня пригласили?

— Я не мог уехать, не объяснившись с вами. Я бы от тоски умер по дороге. Я полюбил вас.

— Но вы совершенно меня не знаете.

— Ошибаетесь. Я сейчас назову ваше имя, и если оно верное, вы снимете маску.

— Хорошо, — согласилась артистка. — Называйте.

— Вы — несравненная Табба Бессмертная.

Она помедлила какое-то время, после чего не спеша сняла маску.

Икрамов на миг замер, затем опустился на колени и стал целовать руки, платье, ноги примы.

На этаже было прохладно и темно. Изюмов стоял на полпролета выше квартиры Таббы, прислушивался к каждому звуку, к каждому грохоту колес на улице, к каждому скрипу дверей.

Громко мяукнула кошка, от неожиданности артист вздрогнул, засунул руку во внутренний карман, проверил наличие там револьвера и снова стал ждать.

Под утро Сонька с трудом сползла с табуретки, спрятала ножовку и тряпку в дно чайника, доплелась до койки и калачиком завалилась спать, не зная, куда девать окровавленные руки.

Наступило утро.

Изюмов крепко спал на лестничной площадке, уткнувшись головой в колени. Проснулся от скрипа открывавшейся двери, стал заполошно оглядываться, сунул проверочно руку во внутренний карман сюртука, поднялся.

То ли после сна, то ли от нервного возбуждения глаза его были безумны.

Увидел, как этажом ниже вышла из квартиры Катенька с ведром для мусора, затопала каблучками на первый этаж.

Артист спустился к квартире примы, заглянул в приоткрытую дверь. Перешагнул порог и оказался в квартире.

Здесь было тихо, ни души.

Он, держа руку во внутреннем кармане, миновал гостиную, заглянул в пустую ванную, после чего осторожно приоткрыл дверь спальни. Здесь тоже никого не было. Более того, постель не была разобрана.

Изюмов вернулся в гостиную, и в это время в квартиру вошла Катенька. От неожиданности даже вскрикнула, испуганно спросила:

— Что вы здесь делаете?

— Ищу мадемуазель, — спокойно ответил артист.

— Для чего?.. Ее дома нет!

— А где же они?

— Вам зачем знать?.. Сейчас же ступайте отсюда!

— Они после полковника так и не вернулись? — ухмыльнулся Изюмов.

— Немедленно покиньте квартиру! — вскрикнула девушка. — Я вынуждена буду позвать полицию!

Она двинулась к телефонному аппарату, артист перекрыл ей дорогу.

— Не делайте глупости, мадемуазель, — сказал он. — Я сейчас уйду. Но барыне своей передайте — я всегда буду при ней. — И быстро покинул квартиру.

Проснулась Табба от того, что кто-то стоял возле постели и внимательно смотрел на нее. Со сна не сразу поняла, где она и кто этот мужчина. Потом улыбнулась, протянула к нему руки.

— Вы хотите покинуть меня?

Князь Икрамов был при полном параде, смотрел на нее с печальной улыбкой и любовью.

— Мне пора.

— Я вас не отпущу. — Прима взяла его за руку, привлекла к себе.

Полковник взял ее ладонь, стал целовать ее.

— Мне действительно пора. А вас отвезут. Я распорядился.

Табба капризно надула губки.

— Это нечестно, князь. Почему вы меня не разбудили?

— Пожалел. К тому же всякие дела. У меня через три часа поезд.

— Вы не хотите, чтобы я проводила вас?

— Почему? — удивился Изюмов. — Напротив, я буду счастлив, если вы приедете на вокзал.

— Я непременно приеду. — Девушка прижала его руку к щеке. — Я ведь теперь ваша самая любимая?

— Да, это так. Я уезжаю с солнцем в душе. — Полковник наклонился к ее лицу, и они стали целоваться.

Дверь камеры открылась, конвойный остался в коридоре, а к Соньке вошел судебный пристав Конюшев, бросил беглый взгляд на воровку, неожиданно вежливо поинтересовался:

— Позволите?

Та быстро спрятала стертые до крови руки под одежду, усмехнулась такому вопросу.

— Как пожелаете.

Пристав уселся на табуретку, осмотрел стены, убогую мебель. Обратил внимание на стертый до крови кулачок арестантки, выглядывающий из-под одежды.

— Что с руками?

— Язвы. От сырости.

— Жалобы, претензии имеются?

— Имеются. Когда со мной будет решен вопрос? Прошло более чем достаточно времени! Или судите, если есть за что, или выпустите, если я невиновна! — резко ответила воровка.

— Именно по этому вопросу я и пришел. — Конюшев оглянулся на закрытую дверь, пододвинул табуретку поближе. — Вы, полагаю, слышали о драме, которая у нас приключилась?

— Драм приключается много. Смотря что вы имеете в виду.

— Попытка самоубийства господина Гришина. Он вел ваше дело.

— Надеюсь, выходка господина следователя не повлияет на ход моего дела?

— Напротив. — Пристав снова оглянулся на дверь. — Все может приобрести совершенно неожиданный поворот.

Сонька усмехнулась.

— Вы озираетесь так, будто принесли мне бомбу.

— Да, — кивнул мужчина, — я принес вам бомбу в виде предложения. — Он пододвинулся еще ближе. — Дело в том, что я был весьма близок к господину Гришину. И он кое чем со мной поделился. — Внимательно посмотрел в глаза воровки, спросил: — Он вам говорил о возможности побега?

— Нет, такой глупости я от него не слышала.

— Почему — глупости? По моим сведениям, он готовил такую затею.

— Только не со мной.

— Вы мне не доверяете?

— С чего вы взяли?

— Но покойный рассказывал мне, что не однажды беседовал с вами на эту тему.

— Вы либо провокатор, либо глупец. — Женщина насмешливо смотрела на визитера. — Даже если покойный предлагал мне подобную ерунду, то вряд ли я вам в этом сознаюсь.

Конюшев проглотил оскорбление, с улыбкой объяснил:

— Я рассчитываю на доверие.

— Доверие в этих стенах? — засмеялась воровка и наклонилась к нему. — Как вас зовут, господин начальник?

— Сергей Иванович.

— Прошу завтра же, Сергей Иванович, принести мне бумагу и чернила, я отправлю жалобу градоначальнику! А сейчас убирайтесь отсюда и не смейте приставать ко мне с подобными шутками. — И вдруг заорала: — Вон из камеры!.. Вон!

Ошеломленный пристав поднялся и задом попятился к выходу и уже возле самой двери выдавил:

— Смотри, жидовская тварь! Ты за это еще ответишь.

Князь Андрей уже поднялся с постели и встретил Анастасию в своем доме на «ногах». Держался на костылях он еще плохо, на лице были видны следы от падения на перроне, улыбался он слабо и печально.

Мать князя проводила молодых людей до комнаты сына, прошептала девушке на ушко:

— Вы, уж пожалуйста, не утомляйте Андрюшу, он еще очень слаб.

Та с пониманием кивнула, закрыла дверь комнаты, села напротив кузена.

Комната у него была небольшая, уютная, сплошь увешанная оружием.

— Моего дворецкого арестовала полиция, — печально сообщила княжна.

— За что? — Андрей чуть не выронил костыли.

— Убил человека.

— Никанор?

— Да, Никанор.

— Как это могло случиться?

— Думаю, в какой-то части из-за меня. Но больше из-за Михи. То есть твоей Анны. Убитый предал ее. А Никанор не простил. — Княжна едва не расплакалась, крепко сжала губки.

Кузен перебрался к ней, обнял, стал легонько гладить по плечам.

— Что-нибудь про Анну слышно?

— Ничего. Газеты разное пишут. — Княжна вытерла глаза, внимательно посмотрела на Андрея. — Ты читал?

— Читал. Это правда?

— Про воровку?

— Да.

— Правда.

— Как она оказалась в твоем доме?

— Длинная история. — Анастасия помолчала, совсем негромко спросила: — Ты ее разлюбил?

Кузен пожал плечами.

— Воровка.

— Ну и что?

— Я ведь строил самые серьезные планы.

— Боишься, что она обворует тебя? — наивно, по-детски удивилась девочка. — У меня она жила долго и ничего не тронула.

Андрей рассмеялся.

— Не в этом дело. Есть такие понятия, как родители, друзья, общество. Представляешь, жена князя Андрея — воровка?! А не приведи господи, в доме к тому же появится ее мама — Сонька Золотая Ручка. Нет, ты представляешь этот скандал?

— Представляю, — тихо ответила Анастасия, наливаясь гневом. — Кстати, ее родная сестра — прима оперетты Табба Бессмертная.

— И тоже воровка.

— С чего ты взял?

— Но ведь ее за что-то выгнали из театра?!

Княжна вдруг поднялась, глаза ее были полны слез.

— Ты дрянь!.. Подлая, трусливая дрянь! Я глубоко презираю тебя — несчастного, жалкого, больного!.. Ты инвалид, понял? Не только без ноги, но и без души! Забудь навсегда, что у тебя была когда-то кузина!

Андрей попытался удержать ее, она вырвалась и бросилась к выходу, с силой захлопнув дверь.

После полудня два господина в легких черных пальто и в черных котелках появились на площади Сенного рынка, окинули взглядом ожившую суету, целенаправленно двинулись к каретам и повозкам, скучавшим в ожидании клиентов.

Это были воры Улюкай и Безносый.

— Куда желают, господа? — засуетился самый пожилой из кучеров. — Можно в отель, можно в ресторацию, а можно и к прекрасным дамам!

Один из господ достал из кармана увесистую бляху, показал кучеру.

— Тайная полиция.

— О, матерь божья! — воскликнул тот. — И кто из нас чего натворил?.. — Обернулся к остальным извозчикам: — Коллеги, слыхали?! Нами уже интересуется тайная полиция!

— Только не надо поднимать гвалт, «коллега», — жестко оборвал его Безносый.

— Понял, — послушно поднял тот руки. — И на кого из нас вы, господа, имеете виды?

— Сейчас поймем. Может, даже на тебя.

— На меня виды имеет только Господь Бог. Предстану перед ним чистый и безгрешный.

— Такой уж и безгрешный?

— Клянусь, господа. Даже комаришку на дороге объезжаю, чтоб не раздавить!

— Посмотрим.

Господа внимательно оглядели подошедших поближе извозчиков, и старший из «сыскарей», Улюкай, сообщил:

— Кто-то из вас, уважаемые рвачи…

— Зачем вы обижаете честных людей, начальник? — заметил все тот же пожилой.

— Честные не обижаются, жулики мотают на ус! — ответил Улюкай и продолжил: — Кто-то из вас вчера утром в своем тарантасе отвозил молодую особу в Вильно.

— Так это Лукаш вызвался! — вспомнил один из извозчиков. — Мамзели как раз и приглянулась его повозка.

— Чем приглянулась?

— Размалеванностью. Он у нас чудной, этот Лукаш. Все как маленькое дитя!.. И повозка у него такая!

— Куда?

— А бог его знает. Сказал, в Вильно. А по дороге, может, и в свою развалюху закинет. Покормить бедную, пригреть. Он же у нас вдовый! — хихикнул извозчик.

— Развалюха Лукаша далеко отсюда? — вступил в разговор Безносый.

— По дороге на Псков!.. Деревня Малые Коряги.

— Бывал там?

— Всего раз. Но если заплатишь, найду.

Безносый достал из кармана деньги, сунул кучеру, они сели в его повозку, и лошадь тряско побежала по брусчатой площади в сторону Владимирки.

Во дворе дома слуга Икрамова Михаил проводил приму до роскошной кареты, помог ей забраться внутрь, протянул тугой, перевязанный лентой конверт.

— Вам, барыня. От князя.

— Что это?

— Деньги. Князь передал, что не желает, чтобы вы пели в ресторане, и дал вам сумму на проживание.

Табба удивилась такому подарку, тем не менее положила его в сумочку, спросила:

— Больше ничего князь не передавал?

— Он ждет вас на Николаевском вокзале.

Карета тронулась, откормленные рысаки мощно взяли с места и понеслись по Владимирскому проспекту.

Погода была отличная, в лицо ударял теплый, мягкий воздух, народ на улицах казался спокойным и веселым, извозчик что-то негромко напевал, и лошади покорно повиновались ему.

Неожиданно взгляд примы упал на богатую вывеску ювелирного магазина, она затормошила человека на козлах.

— Любезный, останови!

Тот послушно выполнил пожелание барышни, она легко соскочила с подножки и направилась в лавку.

Покупателей здесь не было.

Таббу встретил немолодой лощеный приказчик, вежливо поклонился.

— Милости просим, что желаете?

Она прошлась вдоль прилавков, наконец остановила свой выбор на перстнях, предупредила:

— Я буду выбирать.

— Ваше право, сударыня.

— Покажите этот, этот и этот.

Приказчик послушно выложил на стекло выбранные изделия, стал наблюдать за тем, как покупательница принялась их примерять.

Из служебной двери вышел хозяин магазина, полный и с шумной одышкой, близко подходить не стал, издали уставившись на молодую особу.

Она перебрала выложенные перстни, сморщила капризно носик.

— Нет, все это не мое. Покажите еще эти два.

Приказчик приподнял крышку ящика, достал требуемое, не заметив при этом, что один из прежних перстней соскользнул со стекла и упал на пол. Не увидели этого ни хозяин, ни Табба.

Девушка примерила два вновь предложенных, выбрала один из них.

— Беру, — открыла сумочку, вынула из конверта крупную купюру, передала продавцу. — Милости прошу.

Тот быстро пересчитал перстни на стекле.

— Вы берете два перстня?

— Почему два? — удивилась прима. — Один, вот этот.

— Но я извлек семь перстней. Одного недостает.

— По-вашему, я украла?

— Я этого не сказал, но посмотрите сами. — Приказчик стал считать: — Один у вас, и здесь пять. Получается шесть. Где седьмой?

— Вам виднее, где седьмой! — взорвалась Табба. — Возьмите деньги за покупку и отпустите меня!

— За две покупки!

Артистка увидела хозяина, махнула ему.

— Вы хозяин?

— Да, — подошел тот поближе. — А вы бывшая артистка оперетты Бессмертная, которую выгнали? Дочка Соньки Золотой Ручки. Я узнал вас. Интересно, за что выгоняют из театра прим? Может, за воровство?

— Не ваше свинское дело! Я опаздываю на вокзал! Разберитесь со своим приказчиком!

Тот стоял в сторонке, следя за происходящим.

— Лучше я разберусь с вами. — Хозяин приблизился еще на шаг. — Вы однажды уже пытались обворовать уважаемого господина Циммермана, теперь решили взяться за мой магазин?!