Моё чужое лицо Разина Инна

51

Уладив необходимые формальности, я вернулась на квартиру Алексея. Он всё ещё отсутствовал. Я прошла в его спальню, которая на время стала моей. Муж отдал мне её, а сам пока ночевал в кабинете. В углу стоял чемодан. Я не стала его разбирать, чтобы не расслабляться и не забывать, что я здесь ненадолго. Сердце сжала тоска, по щекам потекли слёзы, я свалилась на кровать и, уткнувшись в подушку, заревела.

Через несколько минут справилась с собой и пошла в душ приводить себя в порядок. Горячая вода немного меня успокоила. Завернувшись в полотенце, я высушила волосы и отправилась в спальню одеваться. Вытащила из чемодана вещи и уже собиралась сбросить полотенце, как вдруг дверь резко открылась.

Алексей зашёл в комнату, остановился и смущённо проговорил:

— Прости! Всё время забываю стучать. Ты давно пришла?

Я хотела ответить, подняла на него глаза и запнулась. Кажется, он уже забыл, о чём спрашивал. Стоял и смотрел на меня, и от его потемневшего взгляда сладко заныло в груди. Потом шагнул ко мне, взял моё лицо в ладони и прикоснулся губами к моим губам. Мои руки обвились вокруг его шеи, полотенце упало к ногам.

Алексей подхватил меня и положил на кровать. Быстро освободился от одежды, ни на секунду не отрывая от меня глаз. Я впитывала в себя каждый звук, каждое движение, каждый вздох. Скоро эти воспоминания станут моей единственной спасительной соломинкой в океане одиночества и отчаяния. Тень от ресниц на его щеках, излом губ, шепчущих ласковые слова, запах кожи, сводящий меня с ума. Как же мне нравилось ощущение его гладкого и сильного тела под моими ладонями. Его крепкой груди, прижатой к моей груди.

Сначала он пытался сдерживаться и хрипло спрашивал, не больно ли моей руке? Но через несколько минут ни он, ни я уже не помнили о ней. Страсть и нежность, сладость и боль, крики и шёпот. Две души и два тела, жаждущие лишь одного — всегда быть вместе. И наша последняя ночь, нескончаемая ночь любви…

Когда я утром проснулась, Алексей уже уехал на работу. На его подушке лежала смешная записочка, прижатая срезанным бутоном розы. Я пробежала её глазами, встала, быстро собралась, написала свою и положила вместо милой записки мужа. А потом взяла чемодан и ушла из дома. Ехала в такси и пыталась представить, как он вечером откроет дверь, заметит моё послание, улыбаясь, возьмёт его и прочитает. А дальше моя фантазия сжалилась надо мной, я просто закрыла глаза и погрузилась в темноту.

«Прости меня, мне легче уехать так, не прощаясь с тобой, не глядя в твои глаза. Я люблю тебя, но не смогу быть с тобой, родить тебе детей. Я всё ещё бомба с замедленным часовым механизмом. И когда он рванёт, никто не знает.

Во мне гены моего отца, а стало быть, и его дяди. Гены сумасшествия, суицидов и попыток убийства. Я не буду передавать их детям. И не буду обрекать тебя на мучительное ожидание, а вдруг они проснутся во мне. После того, что мы оба пережили, это было бы верхом эгоизма и жестокости с моей стороны.

Я понимаю, тебе сейчас больно. Но просто представь, как ты опять день за днём с тревогой заглядываешь в мои глаза, ища в них признаки безумия. Ни ты, ни я больше не вынесем такого. Пожалуйста, не пытайся меня найти. Когда получу свой настоящий паспорт, оформлю нотариальное согласие на наш развод и пришлю тебе. Пусть не сразу, но я верю, ты сможешь забыть всё это и начать жизнь заново. Прощай…»

Эпилог

Я сидела на берегу озера и бездумно разглядывала серебристую гладь воды. Потом оглянулась и прищурилась, золочёные купола монастырской церкви, слепя глаза, сверкали под лучами солнца. Уже второй раз за последний год моим временным прибежищем стал женский монастырь.

Из квартиры Алексея я приехала на вокзал. Промучившись почти час, так и не придумала, куда мне ехать. И неожиданно вспомнила, где нашла приют, сбежав из клиники. А дальше купила билет и села на пригородную электричку. Было не понятно, вспомнили ли меня сёстры, но спокойно разрешили пожить у них, как обычно, не задавая никаких вопросов.

Десять дней, проведённых в тишине и умиротворённости в условиях простого и скромного быта, если и не примирили меня с действительностью, то хотя бы помогли переключиться с мучительных воспоминаний на обдумывание будущего. На следующий день я уже собиралась попрощаться с монашками и отправиться в соседний областной центр. Решила остановиться в гостинице, изучить объявления о работе и продаже недвижимости.

Мне хотелось купить дом с небольшим садом, чтобы посадить там розы в память о маме. Уход за ними будет отвлекать меня от тягостных раздумий. А сейчас я в последний раз пришла на озеро рядом с монастырём. Почти каждый день выбираясь сюда, я старалась подпитаться красотой и гармонией здешней природы.

От стен монастыря в мою сторону двигалась чёрная точка, постепенно приближаясь и приобретая очертания человека. Чем ближе он подходил, тем сильнее билось моё сердце. А вскоре я узнала его и тяжело вздохнула. Ну почему Алексей не выполнил просьбу и не оставил меня в покое? Я еле справилась с отчаянием и тоской и потихоньку начала привыкать к саднящей боли, укоренившейся глубоко внутри. И вот, всё сначала?

Он не спеша подошёл ко мне и остановился напротив. Стараясь не замечать в его лице горькие следы недавних переживаний, я отвела глаза и глухо спросила:

— Зачем ты здесь? Я не изменю своего решения.

— Пришёл кое-что тебе рассказать. Ведь когда принимаешь решение, нужно знать все обстоятельства, — спокойно произнёс он.

— И что за обстоятельства? — в моём тоне не было заинтересованности. У него не найдётся аргументов, способных повлиять на мой выбор.

— В последние дни я много думал, и мне в голову пришла одна мысль. Практически всё, что говорил твой крёстный, оказалось ложью. А о безумии дяди твоего отца мы тоже узнали от него. Ты сама рассказывала, что отец никогда об этом не упоминал. И твоя мама была не в курсе.

Я покачала головой:

— Это не поможет. Вадим проверил слова крёстного, они подтвердились.

— Я знаю. Все эти дни я сам их проверял. И выяснил, что дядя действительно болел. И застрелился. Но было кое-что, о чём Николай промолчал. Вернее, не промолчал, а утаил. И это кое-что полностью меняет для нас значение тех событий.

— Что же это?

— Дело в том, что дядя был не родным ребёнком, а приёмным.

Смысл этих слов не сразу дошёл до меня. Я стояла, всё также безучастно глядя на него. Тогда Алексей взял меня за плечи и легко встряхнул.

— Ты понимаешь, что это значит? В твоей семье и в твоей крови нет генов безумия. Ничего похожего! Поэтому отец не рассказал вам об этой грустной семейной тайне. Она не имела для вас значения. Я уверен, Николай прекрасно знал об этом и сознательно исказил истину. Скорее всего, именно эта информация и помогла ему быстро придумать для меня историю о девочке-сиротке.

Когда правда постепенно добралась до моего сознания, сначала я почувствовала не облегчение, а страшное опустошение. Застонала и упёрлась лбом в грудь Алексея. Он обхватил меня за плечи. Опустился на землю, посадил к себе на колени и испуганно спросил:

— Тебе плохо? Пожалуйста, скажи мне, что с тобой?

Я молчала, лишь плечи тряслись от сдерживаемых рыданий. Алексей гладил мои волосы, спину, целовал глаза и щёки и просил успокоиться. А потом просто крепко прижал к себе и ждал, пока я выпущу накопившиеся эмоции.

Наконец я справилась с ними и подняла голову. Улыбнулась, обняла его за шею и прошептала:

— Ну вот, теперь вряд ли кто-нибудь оторвёт меня от тебя.

А он нервно засмеялся.

— Дурочка! Да я больше не оставлю тебе ни одного шанса уйти от меня. Хватит! У меня душа не железная. Теперь любую, даже самую маленькую проблему, мы будем обсуждать вместе, слышишь? И ты всегда будешь спрашивать, что я об этом думаю. А не решать за меня, как мне будет лучше! Обещаешь?

— А ты тоже будешь рассказывать обо всех своих проблемах?

— Конечно! Вот прямо сейчас и начну. Твой коттедж купили. А я забрал из него всю мебель, и теперь мой склад полностью забит. Мы должны немедленно выбрать новый дом для нас и спасти мой склад. Что ты об этом думаешь?

— Думаю, что это просто ужасно! Давай завтра начнём искать дом.

Алексей не дал мне договорить, его нетерпеливые руки уже стягивали с меня футболку. Я, смеясь, успокаивала его.

— Ты что?! Отсюда же видно монастырь! Тут и люди ходят.

— Плевать! Пусть завидуют. Я больше не могу ждать ни минуты, — ответил он, не останавливаясь. А через пару минут я уже полностью разделяла его желание. И мягкая трава стала на время нашей постелью…

Файл создан в Книжной берлоге Медведя by ViniPuhoff