Всюду кровь Изнер Клод

6

20 октября

Миро очнулся и сразу понял, что еще не до конца протрезвел. Было тяжело дышать. Сквозь шторы пробивался серый рассвет. Сидящий у изголовья Лемюэль тут же принялся гипнотизировать хозяина.

– Сейчас, старик.

Начать новый день было так же непросто, как завести автомобиль в далеком 1910 году. Для этого требовалась огромная энергия: приходилось снова и снова крутить маховик. Мотор плевался, чихал, замолкал, оживал вновь и, наконец, сдавался.

– Знаешь, Лемюэль, мне кажется, я страшно одинок. Но тебе-то наплевать, да? Поесть, побегать, поспать да получить свою порцию нежностей – вот и все, что тебе нужно в жизни!

Лемюэль зевнул и резко обернулся: в дверь постучали.

На пороге стоял Блез де Разлап: сейчас он больше всего походил на пойнтера, сумевшего взять след.

– А, мсье Жасси, рад, что вы дома. Вчера вечером одна дама оставила для вас пакет, она просила передать его вам лично в руки. Дело, похоже, срочное. Я ждал вашего прихода до вечерних новостей, но потом лег спать – у меня ведь режим.

– Вчера вечером? Но вчера я был дома, я рано вернулся, часов в шесть.

– Наверное, вы не слышали, как она стучала, или были слишком заняты, чтобы открыть, – хитро ухмыляясь, предположил старик.

– Простите?

– Нет-нет, ничего.

– Хотите кофе?

– Нет, нет, Бобби пора пописать…

– Она назвала свое имя?

– Нет, а я не осмелился ее спросить.

– Как она выглядела?

– Даже не представляю. С этим таймером свет постоянно отключается, нам всем следовало бы собраться и написать письмо домовладельцу. Она была одета так, как теперь одевается молодежь: джинсы, вязаная шапка, на шее наушники – знаете, эти устройства, от которых портится слух. Вы поняли, кто это?.. Нет, не поняли?

Миро вздрогнул.

– Вязаная шапка? Вы уверены?

– Открою вам секрет, мсье Жасси. Прическа женщины оказывает на меня совершенно особое воздействие. Это первое, на что я всегда смотрю. Та девушка была в вязаной шапке с отворотом, так что я не увидел ни единой прядки ее волос. – Он наклонился к Миро и игриво шепнул: – Кажется, мсье Жасси, вы тот еще дамский угодник!

– Ничего не могу поделать, женщины за мной так и вьются, – буркнул Миро, закрывая за стариком дверь.

Он положил сверток на стол. Ему хотелось открыть пакет – и в то же время вовсе не хотелось этого делать. Пока не доказано иное, он свободен: никакие девицы в шапках не могут заставить его беспрекословно им повиноваться.

Лемюэль бросил на него жалобный взгляд. Он потянулся, проскользнул передними лапами по паркету прихожей, в то время как задние лапы так и остались на месте, подобно ножкам стула.

– Ну-ка, хватит! Делай как я, терпи!

Пес поднялся и с неохотой отправился следом за ним на кухню. Миро подогрел кофе. Стоя у раковины, он смотрел на улицу. Он видел, как Блез де Разлап торопливо потащил в сторону своего Бобби, не желая столкнуться с выходившим из дома Баширом.

Внезапно Лемюэль тревожно застонал и забился под диван. Миро улыбнулся, глядя на расплывающуюся у плиты лужицу мочи; каким бы ни был исход, в конце всегда ждет облегчение. Он взял чашку и сел за стол. Ощупал пакет, сорвал скотч и развернул бумагу. Внутри обнаружилась довольно часто встречающаяся книга серии «Нельсон»[20]: Виктор Гюго, «Отверженные», том III. На форзаце черным маркером были крупно написаны числа: 462 463.

Миро открыл страницу 462. Некоторые слова были подчеркнуты красным. Ему потребовалось несколько минут, чтобы сообразить, что вместе они составляют вполне связное предложение. Он схватил карандаш и переписал предложение на газетном листе:

«Анжольрас… оттолкнул ногой труп… Анжольрас… сказал… то, что сделал этот человек, гнусно… Вот почему я убил его…»

Он шепотом перечитал все предложение целиком. Ему казалось, что он глядит в мутную воду и видит в ней неясные, угрожающие отражения. Кто-то пытается заставить его куда-то пойти. Но кто? Девушка в шапке? Или же она всего лишь посредник, посланник?

Анжольрас! Нужно подумать, понять, что скрывает это имя!

Миро закрыл глаза. Он понимал, что этот отрывок из «Отверженных» был сознательно подобран таким образом, чтобы заставить его вспомнить о том, как он любит загадки. Тот или та, кто оставлял метки на его пути, знали о его слабости: раскрывать тайны, находить ошибки, выявлять правду… Эта идея поразила его подобно молнии. Проблема предстала под иным углом. Он отодвинул стул, подошел к кое-как уложенным в стопки книгам у дальней стены комнаты: как же глупо будет, если здесь не найдется романа Гюго!

Разбросанные по полу пыльные книги складывались в шаткие груды. Лемюэль решил было высунуться из-под дивана – но в двух сантиметрах от его носа тотчас же приземлился словарь «Ларусс».

– Вот они! – воскликнул Миро, вытаскивая пятитомное издание «Отверженных», скрывавшееся за внушительным томом «Путеводителя растерянных»[21].

В голове бешено стучало, пока он исследовал оглавления всех пяти томов.

Он обнаружил посвященные Анжольрасу фрагменты в четвертой части II тома, носившей название «Друзья азбуки».

Анжольрас был очаровательный молодой человек, способный на жестокость. Он был прекрасен, как ангел. Он походил на Антиноя, но только сурового…

– Вылитый я, Лемюэль! Только вот мне нравятся женщины. Слушай дальше:

«По задумчивому блеску его глаз можно было подумать, что в одной из прежних жизней он уже пережил Апокалипсис…»

Миро вздрогнул. Отрешившись от реального мира, он перечитал предложение, сконцентрировался на пяти словах, которые он несколько раз повторил про себя: «В одной из прежних жизней… в одной из прежних жизней…» Эта мантра увела его далеко-далеко, в неизведанные края, где слышались далекие отголоски: прежняя жизнь… реинкарнация… я – реинкарнация Луизы Мишель… Луиза Мишель. Возникшая перед его глазами мутная картина постепенно прояснялась.

Темный коридор… Ворчливая старуха… Щелкает дверной замок… Он стоит посреди коридора, сжимая в руке три книги… Поднимает руку, останавливается, убирает книги в сумку…

Движимый одним из тех озарений, которые, казалось, определяли всю его жизнь, Миро бросился в спальню и вывалил на кровать все содержимое своей сумки. Отбросил два тома Жюля Верна из «Зеленой библиотеки» и схватил «Жизнь пылкой и бесстрашной Луизы Мишель». Миро принялся лихорадочно листать книгу, пропустил неловкие слова благодарного автора о «доброй Луизе» и тут же наткнулся на следующие строки:

Повесть «Отблески во мраке», получившая подзаголовок «Хватит глупцов, хватит сумасшедших», была напечатана в первые годы ее деятельности под псевдонимом Анжольрас: этим именем она подписывала статьи в «Гласе народа», газете, которую издавал ее друг Жюль Валлес.

– Анжольрас – Луиза Мишель… Рыжеволосая женщина! – выдохнул Миро.

Он продолжил читать и с изумлением узнал, что в действительности именно Луиза Мишель написала «Двадцать тысяч лье под водой». Ей срочно были нужны деньги, и она якобы продала Жюлю Верну неоконченную рукопись за сто франков, а тот уже дописал книгу, попросту добавив в нее несколько глав.

– Что за новости! – пробормотал Миро. – Никогда о таком не слышал!

Он наклонился, вытащил из кармана куртки блокнот и перечел то, что ему удалось узнать у Шарлин Кросс: «Рыжеволосая женщина = Амели Ногаре. Продавщица в магазине бюстгальтеров. Фотоателье напротив крытого рынка в районе улицы Муфтар».

Миро взглянул на послание, записанное на газетном листе, подставил на место Анжольраса Амели Ногаре. Амели Ногаре оттолкнула ногой труп… Он испытывал странное чувство отстраненности – как будто бы он оказался вдали от собственного тела. Рука его непроизвольно рисовала лабиринты, наполненные бабочками, летучими мышами, мохнатыми пауками. Где-то в голове мелькало одно слово: «ТРУП… ТРУП…» Он сжал ладонями лоб: «ТРУП… РОЛАН… В холодильной камере лежит труп человека по имени Ролан Френель». Кто-то использовал нож и пластиковый пакет, чтобы уничтожить все желания, все чувства, переполнявшие этого человека, оставить от него лишь обескровленное, обреченное на гниение тело!

Миро поморщился: в груди словно застрял ком. Образ задохнувшегося, запертого в отсеке холодильной камеры Ролана внушал ему ужас. Он подошел к окну, высунулся наружу, жадно вдохнул. Внезапно он ощутил боль в спине, согнулся, скорчился, неумолимо возвращаясь к источнику всех своих мучений… Лето в лагере, когда ему исполнилось десять… Нормандский пляж. Он различил расплывчатый образ: серое небо, два светлых силуэта – его приятели Рене и Фредди.

– Вдох, выдох! Вдох, выдох! Раз-два, раз-два!

Грудные клетки надувались до отказа и тут же сдувались, подобно воздушным шарам. Взвод мальчишек в плавках строем шел за вожатым.

– Выше колени!

От строя отделились три фигурки.

– Быстрее, ребята! Спрячемся среди укреплений, там нас оставят в покое!

Самый младший резко остановился перед огромным бетонным кубом, выросшим у кромки пляжа.

– Я вас тут подожду. Неохота подрываться на немецкой гранате.

– Ну ты и дурак, Рене, – бросил Фредди. – А ты, Миро? Наверняка тоже боишься лезть в задницу к Гитлеру!

Миро помедлил. В стене бункера чернела дыра, коридор за ней уходил куда-то под землю. Бездонный колодец.

– Будь у нас веревка и фонарь, я бы пошел.

– Ну ясно, ты тоже боишься!

– Нет, не боюсь. Вот тебе доказательство.

Он уселся на корточки на самом краю узкого прохода и поехал вниз. Было весело – как катиться с горки.

Внезапно горка закончилась, коридор стал отвесным. Он попытался затормозить ногами, совершенно растерялся, не сумел ни за что зацепиться и рухнул вниз.

Удар. Песок на зубах и эта боль в лодыжке. Он попытался встать. Лицом уткнулся во что-то шероховатое, холодное, липкое. Он заорал. Из груди вырвался лишь слабый писк.

Тишина.

Клейкая тьма наполнила его легкие, глаза, уши. Ужас медленно сжал горло удавкой. Он оказался в плену. Он погиб. Над ним сомкнулся мрак.

Его вытащили, лишь когда уже стемнело.

Миро смотрел на темное безоблачное небо, крыши, трубы, телевизионные антенны. Мучивший его с детства жуткий страх перед закрытым пространством рассеялся, ему на смену пришел глухой гнев. Он закурил. Рыжеволосая женщина по имени Амели Ногаре убила Ролана. Что за преступление он совершил, чтобы жизнь решила так с ним обойтись?

– Надо бы наведаться в это фотоателье, – громко сказал он.

Звучание этих слов наполнило все его существо новыми силами. Он заметил красноречивый взгляд Лемюэля. Задумался. Здравый смысл не советовал ему совершать бессмысленных поступков лишь ради того, чтобы доказать себе самому, что он на что-то способен.

Ну и черт с ним!

Он затушил окурок в чашке с кофе.

На улице было тепло. Миро с удовольствием пошел пешком – по улице Декарт, затем по Муфтар. Он часто бывал в этом квартале в часы, когда на рынке кипит жизнь. Звуки, цвета рынка порой представлялись ему декорацией, построенной для съемок какого-нибудь фильма – но теперь, ранним утром, все выглядело иначе. Ему вдруг показалось, что он – путешественник, сбившийся с пути в далекой стране. Улицы остались без грима, лишились обычных своих украшений и демонстрировали ему свою теплую, гладкую наготу. Между закрытыми магазинчиками то тут, то там открывался узкий проход в тихие, мощенные булыжником внутренние дворики.

Он свернул на улицу Воклен: выстроившиеся в ряд частные домики из красного кирпича напомнили ему Фландрию. Машин почти не было, пешеходов тоже – обстановка располагала к фантазиям, и Миро вдруг вообразил, что вернулся в эпоху, в которой ему всегда хотелось побывать, – в пятидесятые годы.

Выйдя на улицу Патриархов и обнаружив рядом с прачечной вход в крошечное фотоателье, Миро решил, что это романтичное место отлично подходит для того, чтобы с него начать расследование. На секунду его охватило ощущение дежавю: он поднял глаза выше, на два окошка второго этажа, будучи почти уверенным, что в них сейчас непременно мелькнет призрак. Но в окнах было пусто. Тогда он открыл дверь ателье.

Стоящая за прилавком спиной ко входу женщина раскладывала мотки фотопленки. Услышав звон колокольчика, она обернулась:

– Чем могу вам помочь?

Низкий, бархатный тон ее голоса неожиданно заполнил все его тело, где-то глубоко внутри него все рухнуло. Сколько ей лет? Двадцать два, двадцать три? Он почувствовал, что его как будто что-то сковало. Когда он заговорил, голос шел словно откуда-то издалека.

– Я кое-кого ищу.

– Кого-то из наших клиентов?

Он кивнул. Зазвонил телефон.

– Извините, – сказала она.

От ее тела шел свежий запах. Она протянула руку, взяла книгу для записей, улыбнулась. Миро ощутил, как в нем поднимается стремление утопить всю скудость его жизни в любви, в страсти, подобной той, которую он когда-то испытывал к Нелли.

Она повесила трубку.

– Так в чем же дело? Я вас слушаю.

Казалось, что она отдает ему приказания – как ребенку.

– Я потерял след одной подруги… То есть знакомой моей подруги.

– Как я могу вам помочь?

– Ее видели входящей в ваше фотоателье, но обратно она так и не вышла.

Она едва сумела скрыть свое удивление.

– Это нормально, – ответила она равнодушно. – Фотоателье – всего лишь прикрытие, на самом деле я здесь торгую женщинами.

Миро чувствовал в этой девушке хрупкость, но вместе с тем и силу, которой у Нелли никогда не было. Разрываясь между возбуждением и робостью, он не решался продолжить разговор.

– Чего вы от меня ждете? – нетерпеливо спросила она.

– Эта женщина, наша подруга… У нее рыжие волосы. Она пропала, и мы беспокоимся. Может быть, вы помните, как она к вам заходила?

– Вы из полиции?

– Нет-нет, я букинист – знаете, зеленые лотки вдоль набережных Сены.

– Конечно, Эйфелевы башни, горгульи, значки, магниты…

– И книги, в первую очередь книги.

То, как она разглядывала его – насмешливо и даже несколько агрессивно, лишь разожгло в нем желание, в голове роились совсем неуместные теперь мысли. Ему нравились форма ее губ, ее серые глаза, мягкий блеск ее волос. Как ее соблазнить? Для этого требовалось красноречие, которым он не мог похвастаться, для этого ему нужно было стать моложе, красивее – стать другим человеком…

– Послушайте, я с удовольствием помогла бы вам, но у нас много клиентов, и мне не платят за то, чтобы их… Что значит – «обратно она так и не вышла»?

– Женщина, которая ее ждала, возможно, отвлеклась на минуту, и наша подруга исчезла. Ваше ателье – последнее место, куда она…

– Знаете, по вашему рассказу кажется, что вы за ней следили.

– Женщина, которая шла за ней, пыталась… уберечь ее от опасности.

Он чувствовал, что его слова звучат все более и более нелепо. Что она о нем подумает?

Открылась дверь, посетитель протянул ей квитанцию. Она взобралась по лесенке, чтобы достать нужный ему товар. Миро наблюдал за ней. Казалось, что она на пару сантиметров ниже его: это его обрадовало. Свитер и джинсы подчеркивали ее фигуру, округлости, которые он уже мечтал ласкать. Обругав себя, он отвернулся и уставился на ростовую фотографию молодоженов, со счастливыми улыбками глядевших в объектив. Интересно, будут ли они выглядеть так же безмятежно в день развода?

Посетитель ушел.

– Единственное, что я могу вам предложить – посмотреть в книге записей, нет ли в ней клиента с таким именем… Как зовут вашу подругу?

– Амели Ногаре.

Она протянула ему визитную карточку.

– Позвоните через пару дней.

Пригласи ее выпить! Не уходи просто так!

Она вежливо улыбнулась ему. Встреча была окончена. Миро взглянул на карточку.

– Лора Форест, – прочел он. – Красивое имя.

Она легко кивнула в знак благодарности.

Дверь закрылась. Изгнанный из рая Миро пошел прочь, бормоча себе под нос: «Нельзя, нельзя, вспомни беднягу Орфея». Но, не пройдя и десяти метров, он все же обернулся. Показалось ли ему, или он действительно увидел в витрине тонкий силуэт девушки?

Чувствуя некоторое облегчение, он направился к метро и с изумлением отметил, что повторяет про себя ее имя – Лора.

Прислонившись спиной к дверному косяку, девушка в наушниках развернула первую утреннюю газету. Не обращая внимания на крупные заголовки, она пролистала газету до хроники происшествий на девятой странице. Тело старухи обнаружили! Крошечная заметка спряталась между сообщениями о загоревшемся грузовике и о теракте на Корсике.

Девушка в наушниках потянулась, по позвоночнику прошла волна жара. Она отложила газету, села за стол, взяла в руки ножницы и принялась за работу. Ощущая огромное удовлетворение, она одну за одной вырезала крупные буквы заголовков. Прежде чем аккуратно выложить буквы на конверте, она тщательно смазала их клеем: согласная, гласная, согласная, гласная, пробел, согласная. Она положила в конверт заметку с девятой страницы, заклеила конверт, а затем наклонилась к магнитофону и нажала на кнопку.

Show her the way, and maybe one day I will free her¹[22].

Тихая музыка выпустила преследовавших ее призраков – казалось, комнату наполнили их бесплотные голоса: «Преступление – не приносит пользы, малышка!» Она тряхнула головой, подняла руку, будто бы отгоняя мух, и едва не рассмеялась: с этической точки зрения подобные трюизмы гроша ломаного не стоили. Если хоть что-то на этой земле и способно принести очевидную пользу, то этим чем-то может быть лишь преступление в любых его формах!..

Oh baby, baby, it’s a wild world…²[23]

«Успокойся, Мари-Джо, все будет в порядке, я ведь жива».

Она чуть не расплакалась. Ей пришлось на многое пойти: соблазнить Ролана Френеля, притвориться, что она его хочет. Он овладел ею в их вторую встречу, прямо на полу книжной лавки – как животное. Отвратительный идиот: он заплатил сполна.

Она вздрогнула. Ей совершенно не с кем поговорить, ей больше нечем заняться – только ждать вдали от всего мира, наедине с призраками, в одиночестве еще более полном, чем у девушки из песни:

She hangs her head and cries in my shirt.

She must be hurt very badly…¹[24]

Желтоватый налет на клавишах аккордеона – вовсе не патина, а самая настоящая грязь. Миро поерзал, пытаясь отвоевать себе все сиденье целиком, но аккордеонист неумолимо прижимал его к оконному стеклу. Старик-музыкант, такой же желтый и облезлый, как и его инструмент, перебирал пальцами клавиши, прикрыв глаза под криво сидящей на голове фетровой шляпой: действуя как бы отдельно от него, его руки выполняли привычную им работу.

А вот парень, что поет песню «Марселла» Боби Лапуанта – пусть и не слишком попадая в ноты, но столь убедительно, что весь вагон хохочет, – это точно Селим. Миро узнал его растрепанную шевелюру, его отбивающие такт пальцы, его руки, порхающие в такт избитому мотиву:

Что за милая девица! Грудь большая, яркий взгляд!

А с обратной стороны Видишь круглый пухлый зад!

Селим подскочил к двум смеющимся девушкам и тут же перешел к припеву:

Марселла,

Я вымыл посуду,

Я вынес весь мусор,

Марселла…

Миро сгорбился на сиденье, надеясь, что Селим его не увидит, но тот заметил его, как раз когда поезд подъехал к станции. Миро резко встал и вышел на платформу. Дождался следующего поезда, разрываясь между удивлением и раздражением. Зачем Башир рассказывал ему небылицы? Его кузен побирается в метро, бакалейная лавка – лишь прикрытие! Он представил, что у него на спине большими буквами написано: «ПРОСТОФИЛЯ».

Пройти по улице Дофин, открыть жалюзи, развернуть лоток – этих действий хватило, чтобы несколько охладить его гнев. Усевшись на раскладной стульчик, он поднял голову и увидел, как ему широко улыбнулась проходящая мимо пожилая дама с тростью. Эта улыбка принесла ему удачу.

Ему удалось продать «Житие святителя Амвросия Медиоланского»[25] – два кирпича, от которых он уже не надеялся избавиться. Затем какая-то женщина ловко извлекла из первого ящика роман Пьера Лоти[26] с иллюстрациями Сильвена Соважа[27] и расплатилась за него, не торгуясь. Хороший знак – две удачные сделки: в такие дни работа букиниста казалась ему лучшим занятием в мире.

Стеллы на набережной еще не было, и Миро решил, что уже поздно и она вовсе не придет. Но она вдруг выросла как из-под земли: задыхающаяся, в ярко-зеленой мини-юбке, в блестящем оранжевом плаще.

– Со мной такое произошло – не могла найти ключи, забыла их в куртке, которую сдала в химчистку. Повезло, что они ее еще не чистили – но ты представь, я потеряла квитанцию, а эти дурни не хотели мне их возвращать! Я им учинила страшный скандал, и, конечно, они сдались и отдали мне эти чертовы ключи – уж если я берусь за дело, то добиваюсь своего, поверь!

Миро ей верил. У него было отличное настроение, и он даже предложил Стелле помощь. Она осадила его взглядом.

– Думаешь, у меня больше сил нет, раз я всю дорогу бежала?

Он ничего такого не думал. Убедив ее в этом, он сел на свое место и, наконец, открыл книгу – научно-фантастический роман пятидесятых годов. Главный герой как раз завершил пятое путешествие на Венеру, когда Миро заметил, что у его лотка кто-то стоит. Переминаясь с ноги на ногу, Селим щелкал суставами пальцев.

– Привет, Миро… Насчет нашей встречи – я хотел рассказать тебе, объяснить…

– Это твое личное дело, ты свободный человек, – сухо ответил Миро. – Что, сбежал от своего аккордеониста?

– Диего? Да, он поехал по четвертой линии, до конечной и обратно. Мы с ним встречаемся вечером.

– Когда же ты почувствовал свое призвание?

– Я всегда любил петь. В прошлом году на Толкучке в Лилле я познакомился с Диего. Мы вместе сделали номер. Потом он вернулся в Париж. Я поддерживал с ним связь.

– И что, работенка доходная?

– Я только начал. Но у Диего куча знакомых, рано или поздно дело пойдет.

– А когда ты снимешь себе жилье? Рано или поздно?

Селим открыл было рот, чтобы ответить, когда к ним подскочила красная от ярости Стелла.

– Ты только представь, что они у меня спросили, эти хреновы испанчики! «Ваши пудреницы продезинфицированы?» И знаешь, что я им выдала? «А задницы у вас продезинфицированы?»

Миро со вздохом поднялся, вытащил из пачки сигарету. Селим хмыкнул, а затем расхохотался.

– Вы за словом в карман не лезете, это уж точно, мадам… мадемуазель…

– Мадемуазель, – бросила Стелла.

– Прекрасная фраза! В духе Ги Бедоса[28].

– Думаете? На самом деле, я хотела стать актрисой, но мать не разрешила: сказала, что в актерской профессии надо со всеми трахаться.

– У нас с вами есть что-то общее.

– Вы хотите играть на сцене? – жеманно осведомилась Стелла.

– Сказать по правде, я пою.

– И уж поверь мне, Стел… Генриетта, орган у него что надо! – уточнил Миро.

– Эй, ты, хватит пошлостей, лучше познакомь нас.

– Генриетта, это Селим. Селим, это Генриетта, эксперт по парижским сувенирам, звезда туроператоров. Ты не представляешь, какая тяжелая у нее работа. Как только ей удается безостановочно обеспечивать покупателей Эйфелевыми башнями!..

– Чтоб тебя, Миро, уж будь повежливее! – покраснела Стелла, бросаясь к группе японцев, застывших перед неотразимой улыбкой Джоконды.

– Что за женщина, – прошептал Селим. – Думаешь, у меня есть шансы?

– С ней? Но она… В общем, она, наверное, не совсем в твоем вкусе.

– Как раз наоборот. Мне нравятся женщины с формами – не доски, которых полно во всех журналах, а настоящие женщины, с грудью, с бедрами, с… в общем, ты понимаешь. К тому же она забавная. Она мне нравится.

Миро задумчиво посмотрел на него. Похоже, малыш Селим тот еще юбочник: его глаза горели от вожделения, он уже предвкушал ожидающий его пир плоти. Миро с тоской подумал о своих жалких утренних попытках соблазнить девушку из фотоателье.

Стелла свернула репродукции, сунула в карман деньги и повернулась к ним с широкой улыбкой.

– Ты представляешь, Миро, они купили двенадцать «Джоконд»! Что они с ними будут делать?

– Наверняка оклеят ими сортир, – бросил он, затягиваясь сигаретой.

– Ты так говоришь, потому что завидуешь!

– Они вставят их в рамки и повесят над татами, – предположил Селим. – И каждый раз, занимаясь айкидо, будут вспоминать вашу прекрасную улыбку.

Услышав это, Стелла застыла, а затем хлопнула Селима по плечу.

– Вы, как я погляжу, тот еще болтун. Наверняка у вас поклонниц хоть отбавляй. Не удивлюсь, если вы Скорпион!

– Потрясающе! Как вы узнали?

– Ну, я тоже кое на что способна.

– А вы наверняка Дева!

От хохота Стелла согнулась пополам. Немного успокоившись, она всхлипнула:

– Нет, мой знак – Рыбы!

«Неудивительно, что ее все время мучит жажда», – подумал Миро.

– Этот знак вам очень идет, – парировал Селим. – Родившиеся под знаком Рыб обладают недюжинным умом. Все дело в фосфоре.

– Похоже, вы в этом разбираетесь. Впрочем, иначе и быть не могло: чтобы дружить с Миро, нужно неплохо соображать, он ведь вечно читает. Скажи-ка нам, что ты сейчас читаешь, Миро?

Он показал им пеструю обложку романа.

– Я знаю такие книги, – нравоучительным тоном сообщил Селим. – В последней, которую я прочел, один ученый предсказывал, что через четыре-пять миллиардов лет солнце погаснет.

– Ну, нам-то на это плевать, мы помрем куда раньше, так что это известие нас не должно беспокоить! Эй, Миро, присмотришь? Хочу пригласить твоего приятеля в бистро, пусть он еще за мной поухаживает.

Миро посмотрел им вслед. Он завидовал их жажде жизни, их молодости – он бы все отдал, лишь бы стать одним из тех кошмарных киношных мачо, что соблазняют всех женщин подряд. Он попытался сосредоточиться на книге, но строки плясали перед глазами. Он думал о девушке из фотоателье. Каждый раз одно и то же: думаешь, что у тебя броня, и вдруг… Когда Нелли ушла от него, он никак не мог поверить, что все кончено: она была ему так нужна. Он страдал месяцами, был уверен, что его жизнь закончилась, что он никогда не сможет снова полюбить. Думаешь, что у тебя броня – но, к счастью, это вовсе не так.