Разводящий Апокалипсиса Щеглов Сергей
Валентин потряс головой, пытаясь преодолеть слабость, и с трудом повернулся на звук. Лейтенант снова оказался впереди всех; но теперь он держался с куда большим почтением. Подбежав к Валентину, он остановился за пять шагов, поклонился в пояс и сказал, выпрямившись далеко не в полный рост:
— Прости, я лишь выполнял приказ! Марвуд ждет тебя, пойдем скорее!
Валентин затряс головой, сдерживая тошноту.
— Сначала, — выдавил он, — впусти Розенблюма. Мы пойдем вместе. И даже не думай сказать, что Марвуд хочет видеть меня одного!
С этими словами Валентин покатал «иглу» между пальцами левой руки. Лейтенант изменился в лице — теперь он был испуган по-настоящему.
— Хорошо, — сказал он, поворачиваясь к своим подчиненным. — Открыть ворота!
Валентин переступил с ноги на ногу и закрыл глаза, погружаясь в короткий, успокаивающий сон. Обычно ему хватало десятка секунд, чтобы выключиться из надоевшей реальности, увидеть какой-нибудь старый, земной пейзаж и проснуться заметно повеселевшим. На этот раз он проспал несколько дольше — Розенблюм успел зайти внутрь и тронуть Валентина за рукав.
— Пойдем, — сказал Розенблюм. — Лейтенант вот-вот потеряет голову!
Интересно, подумал Валентин, в каком смысле он ее потеряет. Он неохотно разлепил веки и шагнул вперед, заставляя себя полностью проснуться.
А ведь нам еще идти и идти, подумал он, делая следующий шаг.
Если бы на Панге существовал перечень «чудес света», он несомненно начинался бы именно с Храма Вечности. Черная глянцевая дорога шириной с футбольное поле вела к далекому белому куполу, увенчанному шпилем с неизменным золотым шаром на острие. А по обеим сторонам дороги поднимались, становясь с каждым шагом все выше и выше, руины храмов прежних веков — начиная с простых земляных курганов и кончая величественными колоннадами времен императора Георга. Впервые ступив на обсидиановую дорогу, Валентин провел на ней почти шесть часов, подробно осматривая каждый встретившийся на пути древний храм; но сейчас перспектива пройти пешком все девять километров, отделявших ворота от самого Храма Вечности, казалась чистым издевательством.
— Что значит «пойдем», — пробормотал Валентин, оглядываясь по сторонам. — У них что, так все пешком и ходят?
Розенблюм остановился и жестом подозвал к себе лейтенанта. Тот покачал головой и молча указал вперед.
— Понятно, — пробормотал Валентин. — Еще один экзамен.
Он тоже остановился и приложил руку к животу, преодолевая приступ тошноты. Рукоятка Жезла уперлась в запястье. Валентин посмотрел себе под ноги, на идеально гладкую поверхность обсидиановой дороги, и в голову ему пришла столь безумная мысль, что отказаться от нее не было никакой возможности.
— Вперед, — сказал Валентин, вытаскивая Жезл и направляя его себе под ноги.
Мысль его была, в сущности, очень проста. Поскольку обсидиановая дорога была построена Георгом с помощью талисмана и вот уже сто лет оставалась такой же гладкой, как в первый день творения, в ней должна была заключаться какая-то сила. Талисманная, скорее всего — но разве нынче магия не дружит с талисманами? Так почему бы Жезлу не покомандовать дорогой?
Несомненно, подобная мысль могла прийти в голову лишь уставшему до последней степени человеку.
Дорога вздрогнула, едва не сбив Валентина с ног, и медленно поползла в сторону Храма.
— Быстрее, — скомандовал Валентин, не выпуская Жезла из рук. — Еще быстрее. Вот так!
Ветер гудел в ушах. Розенблюм вцепился Валентину в рукав. Лейтенант, не удержавшийся на ногах, встал на колени и отбивал поклоны Вечности. Храм приближался на глазах, заставляя задуматься о том, как тормозить.
— Около Храма, — сказал Валентин, — постепенно сбавь скорость и остановись!
Дорога содрогнулась в знак повиновения. Валентин посмотрел налево — сейчас они проносились мимо храмов тысячелетней давности, состоящих, казалось, из одних только десятиметровых каменных статуй. Выветрившиеся лица неведомых богов осуждающе смотрели на выскочку Фалера. Валентин снова посмотрел вперед — до Храма было уже рукой подать.
— Они могут испугаться, — сказал Розенблюм, отпуская валентинов рукав.
— Могут, — согласился Валентин. Овладевшее им игривое настроение подсказало решение — столь же простое, сколь и рискованное. Валентин поднял Жезл и направил его вперед.
— Не бойтесь! — прокричал он, поднимая эхо в древних руинах. — Не бойтесь, я иду с миром!
Вот уж последнее явно было лишним, подумал Валентин, опуская Жезл. Знаем мы, кто тут прозывается миротворцем. Тот, кто уничтожает обоих противников.
Храм между тем приблизился настолько, что можно было разглядеть людей, стоявших у его входа. Приказ Валентина возымел действие — они не боялись. По крайней мере, никто не закрывал лицо руками, не опускался в слезах на колени, не пытался спастись бегством и не стрелял по стремительно приближавшемуся Фалеру огромными фаерболами. Через несколько секунд Валентин разглядел посреди одинаково белых жрецов высокого бородатого человека, чьи одежды были расшиты золотом. Должно быть, это и есть Марвуд, подумал Валентин.
— Марвуд! — воскликнул Розенблюм. — Он сам вышел встречать тебя!
— Раз сам пригласил, — пожал плечами Валентин, — пусть сам и встречает. Осторожно, дорога тормозит!
Хотя дорога точно поняла приказ Валентина, навыка в торможении у нее все-таки не было. Скорость ее резко упала, Валентин присел едва ли не до пола, а Розенблюм, не удержавшись, упал вперед, опершись на выставленные руки. Через несколько секунд дорога остановилась, и Валентин ступил на белые плиты Храма Вечности.
— Приветствую тебя, Марвуд! — воскликнул он, махнув рукой жрецу в золотых одеждах.
Розенблюм за его спиной медленно поднялся на ноги.
— Перед вами Великий Фалер! — закричал он, указывая на Валентина. — Приветствуйте его, слуги Вечности!
Валентин неодобрительно покосился на своего самоуверенного подмастерья. Но он оказался единственным, кому речь Розенблюма пришлась не по вкусу. Все стоявшие около Храма жрецы, не исключая и самого Марвуда, склонились перед Валентином в поясном поклоне.
Валентин виновато развел руками, подождал, пока жрецы выпрямятся, и двинулся вперед, направляясь прямиком к Марвуду.
— Акоста передал мне ваше приглашение, — сказал он, останавливаясь в шаге от верховного жреца. — Сказать по правде, я рассчитывал на более скромный прием.
— Мы всего лишь оценили тебя по достоинству, Фалер, — сказал Марвуд, складывая руки на своем объемистом животе. — Здесь, в Храме Вечности, ты не просто желанный гость. Ты — тот, кого принесла на себе обсидиановая дорога. Ты — Повелитель Вечности!
Наверное, Валентину уже пора было привыкнуть ко все новым высокопарным прозвищам. Но и на этот раз слова Марвуда застали его врасплох.
— Чего? — растерялся Валентин. — В каком смысле — повелитель Вечности?
— Пророчество не лжет, — произнес Марвуд, медленно опуская голову — очевидно, преклоняясь перед мудростью Емая. — Ты прошел через Стену, ты оседлал дорогу, и ты смутился, узнав о своем величии. — Марвуд сделал шаг в сторону и жестом пригласил Валентина внутрь Храма. — Входи, нам о многом нужно поговорить.
— Охотно, — кивнул Валентин, делая шаг вперед. — Но нельзя ли сперва услышать катрен? Тот самый, про Стену и обсидиановую дорогу?
Розенблюм шагнул следом за Валентином и с напряженным вниманием посмотрел на Марвуда.
Тот с пониманием кивнул:
— Все, что захочешь, Фалер. Второй из доверенных мне катренов звучит так. Стена расступится перед Повелителем Вечности, обсидиановая дорога сама понесет его, и только Фалер смутится, узнав, кто он такой.
Валентин затряс головой, пытаясь разобраться в двусмысленной фразе. Вот ведь как закручено, а! То ли Фалер должен опознать Повелителя Вечности, то ли он сам — Повелитель Вечности, но об этом не подозревает. По крайней мере, если сюда заявится еще кто-то, прошедший сквозь стену и оседлавший дорогу, я знаю, что мне следует делать.
— А что должен делать Повелитель Вечности? — поинтересовался Валентин, решив, что отказаться от очередного титула еще успеет. — Что на этот счет говорит Пророчество?
— Пойдем, — сказал Марвуд, делая шаг вперед. — О Повелителе Вечности говорят совсем другие Пророчества, многие из которых вдвое старше Емая. Каждый Храм должен иметь своего мессию, свое воплощенное божество; вот кем является для нас Повелитель Вечности. Твое появление — знак, что мы верно служили Вечности последнюю тысячу лет.
Скорее, подумал Валентин, это знак моей полной беспомощности в делах Побережья. Здесь у любой сущности все как у людей; и слуги, и повелители. Даже у такой странной сущности, как Вечность.
Сделав Розенблюму знак не отставать, Валентин поплелся за Марвудом, спокойно двинувшимся под своды громадного сферического купола. У Валентина сразу же возникло подозрение, что основная беседа состоится в его геометрическом центре, посередине самого большого помещения на Панге.
Валентин однажды уже бывал внутри Храма, и до сих пор честно полагал, что одного раза более чем достаточно. Вечность в восприятии ее слуг была сущностью предельно абстрактной и более всего походила на полную пустоту; именно эта пустота и наполняла Храм. Абсолютно черные стены и потолок; выбитые в полу шероховатые дорожки, проложенные по архимедовым спиралям; один-единственный источник света — негасимый огонь, пылавший над сферической впадиной в центре зала. Пробыв в этом храме всего несколько минут, Валентин вышел наружу с твердым убеждением, что Вечность — самая скучная вещь на свете.
— Так все-таки, — спросил Валентин, которому быстро надоело покорно шагать след в след за верховным жрецом, — что этот ваш Повелитель должен делать? Я, признаться, полагал, что фигурирую только в одном пророчестве!
— Наши пророчества совсем не такие, как у Емая, — не оборачиваясь, ответил Марвуд. — Мы знали, что рано или поздно Повелитель появится; мы знали, что Вечность сама узнает его и даст нам знак. Все, что будет потом, решит сам Повелитель. Как можем мы, смиренные слуги Вечности, указывать или даже советовать избраннику Вечности?
— То есть, — не поверил Валентин, — если я решу прекратить всяческое служение Вечности и заняться производством самогона?..
— То такова будет воля Вечности, — подхватил Марвуд, — и все мы с величайшей радостью исполним ее! Кто мы такие, чтобы пренебрегать столь явно высказанной волей нашего бога?
Валентин протяжно свистнул и надолго замолчал. В сравнении с такой беспредельной преданностью Розенблюм явно оставался на вторых ролях.
Потом Валентин догадался, зачем они идут в центр Зала.
— Погоди-ка, — сказал он, останавливаясь. — Вечность еще не дала тебе своего знака, не так ли?
— Ты прав, Фалер, — ответил Марвуд, продолжая идти вперед. — Нам нужно подойти к центру Храма и подождать знака. Я не думаю, что нам придется ждать долго; а тем временем я расскажу тебе два оставшихся катрена.
— Ну ладно, — согласился Валентин, двигаясь следом. Если это какой-то подвох, так на то и бублик. А также Жезл, Перчатка и огненный меч.
Осознав, насколько хорошо он вооружен, Валентин сам себя испугался.
— Признайся, — сказал он Марвуду, — ты просил Акосту доставить меня силой?
— Просил, — спокойно ответил тот. — Мне нужен был Повелитель Вечности — и Фалер, чтобы его опознать. Ты мог бы оказаться просто Фалером — а тогда Акоста захватил бы тебя, даже не пошевелив пальцем. Да, я просил его, и был очень расстроен, когда он отказался. Ты видел стену, возведенную вокруг Храма? Поверь, она лишь самое слабое проявление моего страха. С того дня, когда Лигийский Перстень избрал Храм своим пристанищем, я ни на минуту не могу сомкнуть глаз. — Марвуд понизил голос, и его следующие слова Валентин скорее угадал, чем услышал. — Перстень может оказаться сильнее Вечности. Что, если мы не успеем найти Повелителя? Что, если Перстень сам решит стать им?..
Валентин шмыгнул носом. Ох уж эта Панга, ох уж это Время Темных Сил! Талисманы, записывающиеся в мессии! Нет уж, пусть лучше я.
— Посмотрим, — сказал Валентин, догоняя Марвуда. — Насколько я понял, мы уже пришли?
— Да, — ответил Марвуд, делая еще один шаг вперед и резко останавливаясь. — Нет! — воскликнул он, всплеснув руками. — Не может быть!
Валентин догадался, что последние слова верховного жреца вряд ли относились к его положению относительно центра Храма. Они стояли у самого края круглой впадины глубиной метров десять; неугасимый огонь горел вверху, на высоте третьего этажа, без всякой видимой опоры. Впадина была абсолютно пуста, как, собственно, и весь Храм; но Марвуд пристально вглядывался в какую-то одному ему известную точку, как будто там должно было что-то находиться.
Ха, подумал Валентин. Уж не Перстень ли он там высматривает?!
— Он никого не подпускал так близко, — пробормотал Марвуд.
— Если ты о Перстне, — внезапно сказал Розенблюм, — то его здесь больше нет.
Марвуд вздрогнул всем телом и в несколько мелких шажков повернулся к Розенблюму лицом.
— Откуда ты знаешь, что он здесь был?!
Розенблюм усмехнулся:
— Всему остальному здесь просто нет места. Это же Пустой Храм! А кроме того, я чувствую запах Силы. Очень странной Силы, — добавил Розенблюм и многозначительно посмотрел на Валентина.
Тот прикрыл глаза и в свою очередь чуть не подпрыгнул на месте.
Предвечные Предки! Да я же знаю эту Силу!
Несколько часов назад, стоя над поверженным Альгином Кроче и меланхолично наблюдая, как из спины вампира вытекает его темная Сила, Валентин никак не мог предположить, что еще раз столкнется с ее специфическим запахом. Но сейчас он чувствовал его так же отчетливо, как и резкую, угловатую Силу Розенблюма. Вот уж сюрприз так сюрприз! Кроче тоже подался в тальмены?
— Это был вампир? — задал Валентин наводящий вопрос.
— Да! — воскликнул Розенблюм, коротко взмахивая рукой. — Ты прав! Высший вампир в форме тумана! Час назад! Предвечные Предки, как он силен!
— В форме тумана? — недоуменно переспросил Валентин. — Как же тогда он унес Перстень?
Розенблюм еще раз взмахнул рукой:
— Зов! Подумать только, это был высший вампир!
Да уж, подумал Валентин. Интересно, кому теперь Кроче отдаст талисман? Если Слейтеру, то все по плану; а вот если Эриоху…
— Он говорит правду? — спросил Марвуд, обращаясь к Валентину.
— Увы, — развел руками Валентин. — В форме тумана высший вампир может проникнуть куда угодно. А кроме того, как выяснилось, он способен позвать за собой даже Лигийский Перстень. Так что, Марвуд, можешь спать спокойно. Перстень не будет претендовать на звание Повелителя Вечности.
Марвуд отступил от Валентина на шаг и поднял руки по направлению к горевшему над их головами неугасимому огню.
— Это знак, — сказал он, словно задавая вопрос. И тут же опустил руки. — Это знак!
Так я и знал, подумал на это Валентин. Теперь мне еще и за Повелителя Вечности отдуваться. Ну да не привыкать!
— Знак чего? — уточнил Валентин на всякий случай.
— Ты действительно Повелитель Вечности, — ответил Марвуд. — Лигийский Перстень побоялся встречаться с тобой.
— Вот и прекрасно, — ответил Валентин. — Пусть выбирает себе другого раба!
Марвуд сложил руки на животе и, прищурясь, посмотрел на Валентина.
— Ты знаешь мой первый катрен? — спросил он. — А третий?
Валентин покачал головой.
— Тогда тебе трудно понять, почему я так растерян, — заметил Марвуд. — Я думал, что Перстень выберет именно тебя, и молил Вечность о помощи. Но теперь…
— Погоди, — прервал его Валентин. — С чего ты взял, что Перстень выберет меня? Неужели меня так легко одолеть?
— Третий катрен, — ответил Марвуд, — звучит так. Утром кончатся рабство и плен. С белым гневом и черной душою снова станет убийцей Фалер.
— Надо полагать, — предположил Валентин, — что «рабство» и «плен» — это про меня?
Марвуд развел руками:
— Иначе откуда гнев? Откуда черная душа? Поверь, мне больно было читать эти строки, и больно повторять их тебе. Но Пророчество сбывается катрен за катреном, его поступь неотвратима, как наступление зимы. Я думал, ты станешь рабом, которого выберет Перстень, и вскоре обретешь свободу; но судьба распорядилась иначе.
— Очень мило, — пробормотал Валентин. — Значит, рабство и плен? — Он с опаской оглянулся по сторонам. — Слушай, Марвуд, зачем ты выстроил стену? Только затем, чтобы проверить Фалера?
Марвуд покачал головой.
— Стену построил Акоста, — ответил он, тяжело вздохнув. — Он сказал, что Эриох все равно придет в Храм, чтобы завладеть Перстнем. Он сказал, что бессилен защитить нас. Акоста построил стену, чтобы задержать Эриоха — как он сказал, ровно настолько, чтобы мир простоял еще один день.
— Так, — сказал Валентин, подобравшись. Недоброе ощущение холодом овеяло спину. — Если Стена задержала Эриоха ровно настолько, чтобы позволить Перстню сбежать…
Негасимый свет над головой Валентина вдруг засиял мертвенно-белым светом, отбросив на темный пол отчетливые черные тени. Валентин замолчал, понимая, что говорить больше не о чем. Сила, которую он ощутил за своим левым плечом, была слишком велика, чтобы сопротивляться или даже помышлять о сопротивлении. Валентин услышал короткий стон Розенблюма и увидел, как укоротилась отбрасываемая им тень. Розенблюм опустился на колени, преклоняясь перед магом, равного которому никогда не было на Побережье.
Глава 17
Пленник и раб
А если облако похоже на танк,
Значит, ему положено так.
Валентин медленно повернулся влево и встретился взглядом с Эриохом.
— Акоста надеялся помешать мне, — сказал тот, отбрасывая с головы капюшон. Глубоко запавшие глаза впились в Валентина подобно двум ядовитым змеям. — Даже он слишком глуп, чтобы признать очевидное. Перстень вернется ко мне, вернется именно так, как говорит Пророчество.
Услышав это, Валентин раздумал бухаться Эриоху в ноги. Самовлюбленные фразы, произнесенные великим магом, мигом развеяли миф о его всемогуществе.
Но все равно, насколько же он был силен!
— Ты, — сказал Эриох, указав на Валентина двумя пальцами левой руки. Глаза его словно наполнились невидимым светом. — Факир Фалер, незаслуженно прозванный Великим. В Пророчестве сказано, что ты добудешь мне Перстень; вот в чем твое истинное предназначение. Ступай!
Валентин приоткрыл рот, чтобы задать хотя бы вопрос, но в тот же миг обнаружил, что со всех ног бежит к выходу из Храма. Тело повиновалось ему в мелочах — удалось даже почесать в затылке — но в главном Эриох оказался до обидного прав. Валентин чувствовал настоятельную необходимость как можно быстрее завладеть Перстнем и доставить его Эриоху. Более того, он знал абсолютно точно, что Перстень все еще находится у Кроче, летящего быстрее ветра по направлению к Эльсану. Валентин знал также, что возвращаться с Перстнем следует не в Храм, а в полевой лагерь Эриоха, разбитый у небольшой речки в десяти километрах к северу.
— Гони, — пробормотал Валентин, выбегая из Храма на обсидиановую дорогу.
Он больно ударился спиной, сбитый с ног могучим рывком. Дорога словно прилипла к одежде, и только поэтому ветер не смог утащить Валентина прочь. Не прошло и минуты, как Валентин пулей вылетел из предусмотрительно открытых ворот, опрометью обежал по-прежнему высоченную, но уже совершенно лишенную магии Стену и ткнул Жезлом в пустоту с хриплым возгласом «Покажись!».
Я же не знаю, как им управлять, подумал Валентин, взбираясь на пряпа. Но словно подхваченный тем же колдовским порывом, пряп не стал дожидаться укола. Он сам закрыл за Валентином шелестящую стену шипов и растворился в непроглядном сером тумане.
Валентин получил короткую передышку и попытался собраться с мыслями. Что он со мной сделал, гипноз, явный гипноз, глаза как буравчики, ничего не соображаю, Перстень, Господи, скорее, скорее!
Вот и поразмыслили.
А понтов-то было, понтов, горько усмехнулся Валентин. Убью мол, с первого раза убью. Он сокрушенно покачал головой — и внезапно обнаружил, что изо всех сил тычет иглой управления себе под ноги. Видимо, подгоняя несчастного пряпа.
Нелепость этого действия, а также столь явные признаки одержимости заставили Валентина рассмеяться. И — о чудо! — одержимость снова отступила. Валентин быстро обозвал себя волшебником-недоучкой, колдуном в коротких штанишках и душевнобольным пришельцем. Удача! Покатываясь со смеху, Валентин снова становился самим собой. Очевидно, колдовство Эриоха ограничивалось только действиями и не распространялось на критическое мышление. Так-то оно так, подумал Валентин, а что будет, если я на секунду перестану смеяться?
Игла переломилась пополам, и Валентин понял, что снова потерял контроль над собой. Я одержимый, сказал себе Валентин, а точнее — бесноватый. Он рассмеялся, воспользовавшись мгновением относительной свободы, чтобы усесться в кресло. Здесь он и продолжил хохотать во все горло, придумывая все новые и новые шуточки относительно своей злосчастной судьбы. Вскоре Валентин и думать забыл про одержимость — но тут пряп внезапно остановился, достигнув назначенного места.
В ту же секунду Валентин соскочил с кресла, скатился с четырехметровой покатой спины пряпа, перекувыркнулся и, даже не оглядевшись как следует, выхватил Жезл повиновения. Он едва-едва успел сообразить, где находится — да и то лишь благодаря эхидже, экзотическим горизонтальным деревьям, вывезенным двести лет назад из далекого Шертора специально для королевского парка Эльсана, — как изо рта его вырвался неожиданный приказ.
— Всем спать! — закричал Валентин, водя Жезлом из стороны в сторону.
В другое время Валентин обязательно задержался бы, чтобы уточнить радиус действия Жезла. Но одержимость потащила его вперед, причем не в сторону собственно королевского дворца, а направо, к парковому лабиринту. Валентин преодолел разделявшее его и лабиринт расстояние так быстро, что даже не успел удивиться обилию похрапывающих вокруг солдат и офицеров. Одержимость гнала его по совершенно конкретному маршруту, как если бы Эриох наперед знал, куда именно вампир Кроче доставит украденный талисман.
Вбежав внутрь зеленого лабиринта, Валентин убедился, что все именно так и есть. Пробежав сто метров по основной дорожке, Валентин с ужасом увидел, что ноги несут его прямо на темно-зеленые заросли железного кустарника, листья которого по остроте и жесткости ничем не уступали бритвенным лезвиям. Он попытался притормозить, но сумел только зажмуриться. В то же мгновение Валентин ощутил, как бублик жадно заглатывает очередную порцию Силы. Пробежав вслепую еще несколько шагов, Валентин решился открыть глаза.
— Спать, — сказал он, направляя Жезл в лицо Джадду Слейтеру.
Джадд Слейтер осел на землю, даже не закрыв разинутый в изумлении рот. Внезапное появление Валентина произвело впечатление не только на неопытного землянина; сидевший в плетеном кресле Дайен эль Салфор втянул голову в плечи, а незнакомый Валентину худощавый человечек, стоявший около огромной жаровни, вскинул перед собой правую руку, готовясь выпустить фаербол.
Но сам Негон Третий, неряшливо одетый чернобородый толстяк, повел себя совершенно диким образом. Он снял с лысой головы украшенную бриллиантам корону, взмахнул ею, как если бы это была шляпа, и с издевательской усмешкой склонился в поклоне.
Валентин не смог удержаться от смеха — и на мгновение обрел способность думать. Талисман все еще в пути, Слейтер спит, остальные не опасны. Если Кроче должен доставить Перстень именно сюда, я заберу его без особых хлопот. Но почему же смеется Негон? Неужели он ждал меня, предупрежденный Пророчеством?!
— Великий Фалер, — сказал Негон, надевая корону обратно, — наконец-то прибыл к нашему двору! Нашей радости нет предела! Галзгет, открой свою сумку и вручи Великому Фалеру наш королевский подарок!
Валентин направил Жезл на Негона и спросил:
— Когда здесь будет Перстень?
— Скоро, Фалер, скоро! — ответил Негон, потирая руки. — Смотри, что мы для тебя припасли!
Худощавый маг по имени Галзгет добрался до лежавшей неподалеку матерчатой сумки и вытащил из нее какую-то тряпку. Звякнули бубенцы, и Валентин увидел точную копию своего дурацкого колпака, оставшегося в далеком Эбо.
Даже гений Эриоха не смог предугадать такого поворота событий. Жезл дрогнул в руке Валентина, и он ощутил, что одержимость куда-то уходит. На смену ей пришли отстраненность и безразличие, уже испытанные Валентином в пещере Емая. Из огня да в полымя, спокойно подумал Валентин. Похоже, я переоценил свои способности повелевать Жезлом.
Галзгет подошел к Валентину и, поднявшись на цыпочки, нахлобучил на него колпак. Валентин залихватски тряхнул головой, зазвенев бубенцами, и выпалил дурацкую фразу из своего факирского репертуара:
— Бубенцы звенят, поиграть хотят! Открываем представление, приглашаем на веселье!
Нет, это ж надо было суметь, подумал Валентин, засовывая за пояс теперь уже бесполезный Жезл. Притащить Жезл к тому единственному человеку, который умеет им пользоваться!
Галзгет одобрительно кивнул головой и молча отошел в сторону. За все это время он не сказал ни одного слова, но слов и не требовалось. Воля Галзгета передавалась Валентину напрямую, минуя слова и даже мысли. Валентин как бы вернулся в прошлое, вообразив себя обычным факиром, дающим представление перед королевским двором. Он сохранил какую-то часть обычного «я», позволявшую думать невеселые мысли, но в действиях оказался полностью зависим от своего двойника — факира Фалера.
Негон облизал толстые губы и шмыгнул носом.
— Давай, Фалер, — крикнул он и потряс перед лицом сжатыми кулаками. — Покажи нам, на что ты способен! Распили сук!
— Ваше величество, — произнес Дайен, поспешно поднимаясь на ноги. — Вампир уже близко, а представление может затянуться.
Валентин презрительно пожал плечами и оглянулся, разыскивая подходящее дерево. Только сейчас он сумел рассмотреть место, куда привела его магия Эриоха. Прямоугольное пространство — скорее комната, чем поляна, — окруженное со всех сторон трехметровой стеной железного кустарника, представляло собой что-то вроде тайного подземелья на открытом воздухе. Вокруг чувствовалась мощная магия, закрывавшая поляну со всех сторон — даже снизу, что говорило о предусмотрительности создававшего это убежище мага. На самой же поляне не было ничего, кроме сухой каменистой почвы и огромной жаровни, еще больше усиливавшей сходство с камерой пыток в подземной тюрьме. По-видимому, Негон не придавал этикету никакого значения, потому что единственный стул на поляне принадлежал Дайену эль Салфору.
К несчастью, дерева, подходящего для исполнения коронного номера Фалера, на поляне также не оказалось. Валентин усмехнулся — что ж, одним фокусом больше! — и полез в карман за волшебным ростком.
Галзгет бросил на него короткий, ничего не значащий взгляд — и рука Валентина приросла к отвороту комбинезона. Потом Галзгет посмотрел на Негона и коротко кивнул. Немой он, что ли, подумал Валентин, с немалым трудом пошевелив пальцами на левой руке. Контроль, который Жезл имел над его телом, оказался ничуть не слабее одержимости.
— Ну что ж, — осклабился Негон, покосившись на жаровню. — Посмотрим на другое представление! Галзгет, ты уверен, что сможешь держать их обоих?
Галзгет криво усмехнулся, пожал плечами и, указав на Валентина, рубанул воздух ладонью.
— Э, нет! — усмехнулся Негон, грозя Галзгету пальцем. — Не так быстро! Сначала он должен показать свой знаменитый трюк! Иначе какой же он придворный факир? — Негон сложил руки на груди и опасливо посмотрел в небо. — Емай может рассердиться!
Да, может, возникла в голове Валентина явно чужая мысль. Твоя звезда взойдет, когда Фалер войдет к тебе, чтоб отдавать приказы, но станет лишь факиром при дворе. Будь Негон настоящим королем, он понял бы, что речь вовсе не об одном представлении!
О, голос Емая, подумал Валентин. Давненько не виделись! Впрочем, ничего удивительного — черта с два я стал бы исполнять такие катрены! Смотри, что будет дальше, ответил на это Емай. И помни, что ты под защитой Пророчества.
Галзгет пожал плечами и вытянул руку в направлении Валентина. Жезл зашевелился, вылез из-за пояса и перелетел по воздуху к мирно спящему Слейтеру. Галзгет резко опустил руку, Жезл с высоты полутора метров упал на грудь Слейтеру, тот встрепенулся, открыл глаза и машинально схватился за разбудивший его предмет.
Валентин попробовал пошевелить пальцами и убедился, что хватка Жезла ничуть не ослабла. Слейтер поднялся на ноги и склонил голову перед Негоном.
— Я готов, мой повелитель, — сказал он чужим, недобрым голосом.
— Так, — Негон хлопнул в ладоши, — а теперь — вампир!
Валентин услышал сзади своеобразное шипение. Повернуться на звук не удалось — Жезл держал крепко. Пришлось подождать, пока Кроче появится в поле зрения.
Валентин видел несколько записей, посвященных высшим вампирам. Переход в форму тумана и обратно давался нелегко. Вот и сейчас одна нога Кроче твердо ступала по земле, другая же упиралась в невидимое препятствие сантиметрах в десяти от грунта. Сам Кроче выглядел каким-то клочковатым, правую сторону его тела окутывал специфический дымок — после обратного превращения вампир был уязвим для света и даже в наступивших сумерках чувствовал себя не лучшим образом.
Кстати, вспомнил Валентин, а где у нас Рейлис? Валентин пошевелил пальцами, потирая свое четвертое кольцо. Ответа, естественно, не последовало, но само кольцо отозвалось легким магическим покалыванием. Работает, подумал Валентин; осталось понять, способны ли Незримые исполнить свою часть договора. А именно — вернуть Слейтеру свободу, а мне — дар речи.
— Вот Перстень, — сказал Кроче, протягивая Слейтеру открытую ладонь. Валентин вытянул шею, но ничего не увидел. На его взгляд, ладонь была совершенно пуста.
Слейтер протянул правую руку, отставив средний палец. Кроче подался вперед и наклонил ладонь, словно выливая из нее невидимую жидкость; Слейтер подставил палец, что-то подцепил на него и поднял руку над головой.
— Он у меня, повелитель, — сказал он, повернувшись к Негону. — Приказывай.
— Вон там, — Негон указал на пустое место рядом с жаровней, — пусть появится открытая могила.
Слейтер опустил руку и на мгновение прикрыл глаза. Земля рядом с жаровней забурлила, вспучилась бурыми отвалами и стихла. Действительно, могила, констатировал Валентин. Интересно, для кого?
— Ну как, Фалер? — спросил Негон, заглядывая Валентину в лицо. — Нравится тебе мое представление?
Валентин тряхнул головой, издав издевательский звон.
— Хороша не та могила, что открыта, — сказал он с характерными факирскими интонациями, — а та, что надежно закрыта!
— Сейчас, — пообещал Негон, снова поворачиваясь к Слейтеру. — Убей вампира, сожги его и похорони навсегда!
Валентина бросило в дрожь. Он широко раскрыл глаза, глядя, как Слейтер мановением руки охватывает Кроче силовым коконом и тащит в сторону жаровни. Как это возможно, не столько подумал, сколько спросил Валентин — ведь наш союз должен быть долгим? Или Время Темных Сил уже кончилось?
Кроче упал на жаровню, и выросшие из-под земли цепи растянули по углам его руки и ноги. Из-под жаровни ударил синий, режущий глаза свет. Одежда вампира вспыхнула, взлетев к небесам красными и желтыми языками пламени; от его тела повалил удушливый серый дым. Дайен эль Салфор переставил стул подальше, а Галзгет, напротив, подошел к самой жаровне и раскинул руки в ожидании момента, когда Сила вампира покинет уничтоженное тело.
Так, сказал себе Валентин. Пора заканчивать с этим пророчеством. Силой меня пока что никто не победил, осталось с ментальным контролем разобраться. Емай, сделай хоть что-нибудь, он же нас тоже прикончит!
Прикончит? Валентину показалось, что он услышал сухой смешок. Ты даже не знаешь, насколько это трудно. Он просто прикажет тебе умереть — и вот тогда наступит мой черед. Не раньше!
Колдовской огонь, бушевавший под жаровней, уже превратил тело Кроче в почерневший скелет. На глазах Валентина кости побелели, потрескались и взметнулись в небо алыми искрами; от вампира больше ничего не осталось.
Галзгет скрестил руки на груди и недовольно нахмурился. Не вышло, подумал Валентин; Кроче не отдал своей Силы. А значит, Негон просчитался — ведь то, что мы считаем вампиром, есть лишь проекция его истинной сущности на человеческий план восприятия; сжигать тело, оставляя на свободе Силу — пустая трата времени. С другой стороны, вампиру для воплощения нужен хотя бы маленький кусочек плоти; интересно, каков его минимальный размер?
Слейтер повернул ладонь книзу, и невидимая рука смяла металлическую жаровню как листок бумаги. Скомкав ее до размеров человеческого тела, Слейтер опустил остатки металла в разверстую могилу и сжал руку в кулак. Земля снова забурлила, скрывая в себе останки последнего эльсанского вампира.
Негон заразительно засмеялся и захлопал в ладоши.
— Представление окончено! — закричал он, срывая с головы корону и держа ее на манер шляпы для сбора монет. — С вас по два риала, господа!
Похоже, подумал Валентин, при этом дворе и шут, и факир — лишние должности. Негон вполне способен работать за троих.
— Все получилось, — сказал Дайен эль Салфор, поднимаясь на ноги. — Пора заняться армией, мой государь.
— И представлением, — воскликнул Негон, указывая на Фалера. — Пока он не распилил сук, я не чувствую себя в безопасности!
— Снаружи есть подходящее дерево, — кивнул Дайен. — Будет лучше, если мы закончим до наступления темноты.
С этими словами он двинулся прямиком в гущу железного кустарника. Негон засеменил следом, поманив за собой Галзгета. Тот отдал приказ Жезлу, и ноги сами понесли Валентина вперед.
Валентин догадывался, о каком дереве вспомнил Дайен. Самое старое из эхидже, выросшее невдалеке от малого входа в королевский дворец, имело совершенно феноменальный размер. Низкий, едва ли с двухэтажный дом ствол выпускал из себя два чудовищных сука. Более толстый из них тянулся вдоль дворца, украшая вид из многочисленных окон своими разноцветными листьями; второй, тонкий, выстреливал в противоположном направлении почти на пятьдесят метров. Приятели-факиры не раз подбивали Валентина распилить именно этот самый сук. И вот сейчас заветная мечта целого поколения факиров была близка к осуществлению.
— Перенеси нас, — неожиданно сказал Негон, обернувшись к Слейтеру.
Тот кивнул — и Валентин оказался лицом к лицу со своей догадкой. Освещенный огнями всего королевского дворца, кошмарный сук нависал над ним, как приговор. Обычно при распиливании сука Валентин имел дело с нормальной древесиной, легко отзывавшейся на специфические заклинания. Дерево эхидже, насквозь пропитанное магией, могло преподнести немало сюрпризов.
Валентин осознал, что выкладывает на землю содержимое своих карманов. Подчиненный магии Жезла, факир Фалер принялся за свою работу.
— Как видишь, — засмеялся Негон, — Джадд знает свое дело! Ставлю свою корону против твоей головы, что на рассвете все наше войско окажется за спиной Эриоха!
— Чтобы не лишиться короны, — ответил Дайен, — вам лучше начать переброску прямо сейчас. Мои командиры готовы, ваше величество.
— Командуй, — небрежно махнул рукой Негон. — А я посмотрю за работой своего преданного факира!
На его месте, подумал Валентин, сосредоточенно отбирая необходимые аксессуары, я тоже поддался бы мании величия. Как же, как же, сам великий Фалер, герой Пророчества, служит у меня на побегушках! Вот только чувствую я, что служба эта долго не протянется. Либо Пророчество что-нибудь выкинет, либо я сам о себе позабочусь.
Валентин взял в руки веревку из корней нарраньяни, колдовского растения, до сих пор успешно сливавшегося с любой пассивной органикой Панги. Собственно, в этом и заключался весь секрет знаменитого фокуса — придать дереву подобие сознания, заключить с ним договор и честно выполнить свои обязательства. Вот только договориться с самими нарраньяни, обладателями уникального даже для Побережья распределенного сознания, оказалось совсем не просто. Валентину пришлось самому превратиться в растение и провести в таком состоянии целую неделю.
Валентин погладил черный, изборожденный глубокими морщинами ствол эхидже и подбросил веревку вверх. Со второй попытки ему удалось закинуть ее на сук; тогда Валентин прижал нижний конец веревки к стволу и прислушался к своим ощущениям. Обычные деревья обретали сознание очень медленно, поэтому Валентин начинал подготовку к фокусу еще за несколько дней до представления. Эхидже отозвалось практически мгновенно.
Валентин как можно яснее представил себе, как должен завершиться фокус, и принялся ждать, когда нарраньяни переведет его просьбу дереву. За этим занятием он осознал, что контроль со стороны Жезла больше не сковывает пальцы; более того, Валентин смог даже переступить с ноги на ногу по собственной инициативе. Видимо, Галзгет был слишком занят Слейтером; все-таки перенос целой армии на добрую сотню километров — задача куда как более важная, чем распиливание какого-то сука.
Валентин осторожно поднял левую руку и постучал по своему третьему переговорному кольцу. Спустя секунду палец ощутил отдаленный отклик. Валентин оглянулся на Слейтера, державшего перед раскинутыми в сторону руками огромный даже по меркам Эбо портал, на Галзгета, стоявшего рядом с очень напряженным выражением лица, и решился. В конце концов, чем скорее они начнут меня убивать, тем лучше.
Валентин едва заметно шевельнул пальцами, окутываясь маскировочным «коконом». Галзгет не шелохнулся, и Валентин поднес кольцо к самому рту.
— Рейлис, — прошептал он, — вы меня слышите? Прием.
— Фалер? — отозвалось кольцо. — Где вы? Я слушаю!
— В королевском парке, — сказал Валентин. — Мне нужна помощь. Прием.
— Что случилось? — удивился Рейлис. — Я слушаю.
— Кроче доставил Перстень Негону, — перечислил Валентин, — я и Слейтер взяты под контроль с помощью Жезла Повиновения, по приказу Негона Слейтер сжег Кроче, а я сейчас изображаю придворного факира. Вопросы?
Читать бесплатно другие книги:
