Сосны. Город в Нигде Крауч Блейк

Как может существовать такая тварь?

Он двинулся через ущелье с такой скоростью, на какую не осмеливался во весь день, оглядываясь через шаг.

Тварь спрыгнула с последнего валуна, опустившись грациозно, как балерина, теперь припустив на всех четырех, стелясь у самой земли, как вепрь, и клекот ее хриплого дыхания стал громче, потому что она покрывала расстояние с такой пугающей быстротой, что Итан пришел к заключению, что обогнать ее не стоит и пытаться.

Он остановился и повернулся лицом к тому, что надвигалось, раздираемый попыткой переварить происходящее и просто подготовиться к выживанию.

Уже двадцать ярдов, и чем ближе она подбиралась, тем меньше нравилось Итану то, что он видел.

Короткий торс.

Длинные ноги и еще более длинные руки, каждая конечность вооружена черными когтями.

Фунтов сто десять, может, сто двадцать.

Мускулистая.

Жилистая.

А самое главное – человекообразная, с кожей, просвечивающей под светом солнца, как кожа новорожденного мышонка – испещренной сетью синих вен и пурпурных артерий; и даже сердце ее просматривалось, как розоватая пульсация чуть правее центра тяжести.

Когда их разделяло десять ярдов, Итан подобрался, а существо опустило свою маленькую голову для атаки с болтающимися в уголках безгубого рта струйками кровавой слюны, рыча и не сводя глаз со своей цели.

Смрад накатил на Итана за две секунды до столкновения – мерзкий, как гнилая плоть, сдобренная тухлой кровью.

Бросаясь вперед, оно испустило крик – до странности человеческий. Итан попытался отступить в сторону в самый последний миг, но оно предвидело это, выбросив одну из своих четырехфутовых рук, захватившую Итана вокруг талии, легко пронзив когтями толстую ткань толстовки и проткнув Итану бок.

Жгучая вспышка боли, а затем инерция твари сорвала его с ног, швырнув на камни с такой силой, что вышибла воздух из легких.

Пока Итан хватал ртом кислород, тварь атаковала.

С яростью питбуля.

Молниеносно.

С брутальной силой.

Итан едва успел вскинуть руки, чтобы защитить лицо от яростно гвоздящих пятипалых лап, вооруженных когтями, остротой не уступающими когтям ястреба, легко вспоровшими и одежду, и его кожу.

Тварь сумела за считаные секунды оседлать Итана, и когти на концах его ног впились в его икры, пригвоздив их к земле.

И посреди этого исступления Итан мельком узрел ее морду.

Громадные, кратерами зияющие ноздри.

Маленькие, непроницаемые глазки.

Кожа на безволосом черепе натянута так туго и настолько тонка, что видно, где черепные кости входят в зацепление, как фрагменты пазла.

Из десен торчат двойные ряды бритвенно-острых клыков.

Казалось, он сражался с бестией часами – время замедлилось, прирастая ужасающими дискретными рывками, – хотя на самом деле протекли считаные секунды. Боевая выучка Итана забарахталась, взвинчивая обороты, рассудок взял верх над страхом и замешательством, стараясь сокрушить охватившую его безумную панику. Чем опаснее и хаотичнее ситуация, тем яснее надо мыслить, оценивая, как ухитриться выжить, и пока что он в этом не преуспел. Позволил этой стычке подорвать бльшую часть своих сил, и если он не возьмет в руки свой страх и контроль над энергией, то в ближайшие шестьдесят секунд лишится способности – и ментальной, и физической – хотя бы попытаться дать отпор.

Существо нанесло свой самый жестокий на данный момент удар, мучительно полоснув поперек живота Итана, пропоров ткань, кожу и тонкий слой жира на рельефном брюшном прессе Итана, под конец самыми кончиками когтей задев поверхность обнаженных мышц.

Как только оно уткнулось мордой в живот Итана, он почувствовал, как его зубы раздирают толстовку, и на него снизошло ужасающее понимание того, что чудовище пытается совершить на самом деле – выпотрошить его своими встроенными кинжалами и попировать прямо здесь, в ущелье, на глазах у живого, истекающего кровью Итана.

Он врезал твари в висок – удар неуклюжий, но крепкий.

Оторвав голову от живота Итана, та испустила злобный, скрежещущий рев.

А затем вскинула правую лапу, чтобы полоснуть Итана по шее.

Заблокировав выпад левой рукой, правую он опустил на землю, лихорадочно нашаривая пальцами какое-нибудь оружие.

В глазах твари полыхала неподдельная, чистейшая ярость.

Оторвавшись от живота Итана, ее чудовищная харя потянулась к его шее, ощерив клыки.

Оно вырвет мне горло.

Ладонь Итана нащупала булыжник, отчаянно перебирая по нему пальцами в попытке ухватиться покрепче.

Вложив в удар все силы, как никогда в жизни, он взмахнул тяжеленным камнем размером с пресс-папье, и тупой конец булыжника с хрустом врезался сбоку в голову чудища. Тварь качнулась, угольно-черные зрачки ее млечных глаз расширились, а челюсть отвисла будто в ошеломленном изумлении.

Итан не колебался.

Вскинув руку, он саданул камнем прямо в пасть, ощетинившуюся бурыми клыками, и зверюга, теряя зубы, отшатнулась, но Итан вдогонку за первым нанес второй – катастрофически сокрушительный удар по распяленному носу.

Тварь рухнула на землю, заливая ее темно-красной кровью из носа и вереща в остервенелом недоверии, слабо отмахиваясь когтями, лишенными и силы, и быстроты, не способными даже процарапать кожу.

Итан уселся на тварь верхом, одной рукой сокрушая ее гортань, а другой сжимая булыжник.

Семь ударов, дробящих череп, и наконец она перестала трепыхаться.

Отшвырнув перепачканный кровью камень, Итан повалился на бок, цедя длинные, глубокие вдохи, кожей чувствуя забрызгавшую лицо кровь и налипшие осколки костей.

Заставил себя сесть и задрать футболку.

Господи!

Он как будто вышел из ножевого боя, кровоточа во множестве мест по всему торсу из длинных, безобразных ран от этих когтей. Полоснувшие по животу причинили наибольший ущерб, пропахав на нем шестидюймовые борозды. На дюйм глубже, и внутренности вывалились бы наружу.

Итан поглядел на останки этого черт-знает-чего.

Даже не поймешь, с какого конца к этому подойти.

Он никак не мог избавиться от дрожи в руках, слишком уж много адреналина еще бурлило в организме.

Встал.

В ущелье снова воцарилось безмолвие.

Бросил взгляд вверх по ближайшей стене – этот таинственный металлический предмет по-прежнему сиял в лучах солнца. Наверняка не скажешь, но при взгляде с этого места похоже, что потребуется взобраться футов на восемьдесят-девяносто, да вдобавок, хотя Итан и не мог толком определиться с причиной, он чувствовал сильнейшее стремление покинуть дно ущелья как можно скорее.

Утерев с лица кровь рукавом футболки, Итан принялся снова пятиться от стены, чтобы лучше было видно. С минуту рассматривал все возможные пути восхождения по поверхности скал и наконец выбрал тот, который по ряду все более узких карнизов приведет его к основанию широкой расщелины, уходящей ввысь до самого предмета, вызвавшего его интерес.

Он двинулся к стене.

После встряски поединка тело было буквально наэлектризовано.

Будет хорошо дать выход этой энергии, потратив ее на восхождение.

Дотянувшись до первого карниза, Итан нашел пристойную зацепку и подтянулся.

Напряжение мышц брюшного пресса прошило мучительной болью, и тот факт, что оно будет неотъемлемым элементом почти каждого движения, только усугублял ситуацию.

Но Итан продвигался через боль.

В двадцати футах вверх по стене он нашел местечко на уступе, где можно было стоять без труда, и прислонился спиной к скале.

Прошли уже годы с тех пор, когда Итан занимался скалолазанием в последний раз, и насколько ему не хватает сноровки, стало ясно хотя бы по тому, какой трудной ценой дались эти первые двадцать футов. Он поднимался с помощью рук, вместо того чтобы использовать силу ног, и уже взмок насквозь; соленый пот затекал в каждую царапинку, каждый порез, каждую ссадину.

Осторожно шаркая ногами по карнизу, он снова развернулся к скале лицом и поставил на нее ладони. Карниз находился в тени и камни были холодны, как лед. С земли следующий отрезок представлялся довольно незамысловатым – масса хороших зацепок для рук и выступов, подходящих для восхождения. Но теперь, на высоте двадцати футов над дном ущелья и на почти отвесном склоне, выступы уже не выглядели столь уж удобными, а расстояние до следующего карниза – где можно будет выкроить минутку для отчаянно необходимой передышки – никак не меньше тридцати футов.

Закрыв глаза, Итан сделал два глубоких вдоха в попытке вернуть пульс к норме.

Ты можешь. Ты должен это сделать.

Он захватил выступ в футе над головой – самый маленький из пока попадавшихся – и ступил на чуть покатую поверхность, которую усеивало ровно столько каменной крошки, чтобы обеспечить подошвам ботинок сцепление на несколько секунд.

Чувствуя, как страх подскочил на несколько делений, Итан карабкался, пока не оказался выше второго карниза, пытаясь игнорировать голосок, занозой засевший где-то в глубине сознания, нашептывающий, что он уже покинул территорию сломанных ног и спин, взмыв до высот того уровня, где любая ошибка означает смерть.

Он все более рискованно опирался руками и ногами на все более миниатюрные выступы.

Поначалу он колебался между каждым движением, проверяя и перепроверяя каждую зацепку, но теперь отказался от этого. Ноги уже начали время от времени самопроизвольно напрягаться – предвестье судорог. Если его скрутит здесь, на стене, на том все может и закончиться.

Так что он взбирался во всю прыть, на какую был способен, используя каждую попавшуюся более-менее приличную зацепку, стараясь найти утешение в увеличении расстояния до дна ущелья, уверяя себя, что уж если упадет, будет куда лучше просто погибнуть, потому что сломанная нога или спина в этом богом забытом безлюдье равнозначна медленной, мучительной смерти.

И все же, чем выше он взбирался, тем крепче сжимались тиски ужаса. Итан боролся с желанием посмотреть вниз, но не мог устоять перед патологической тягой знать, насколько далеко до земли.

Правая рука наконец дотянулась до третьего карниза.

С надсадой подтянувшись, Итан закинул левое колено на уступ.

К моменту, когда он осознал, что для левой руки нет ни единой явной зацепочки, путь назад уже был отрезан.

Потянулась бесконечная секунда, пока Итан болтался в воздухе, закинув одно колено на карниз, а центр тяжести медленно отстранял его от стены, увлекая в зияющую внизу жуткую пустоту.

Он заметался в полнейшем отчаянии, скребя обеими руками по скале, и левая наконец уцепилась за крохотный выступ на уровне груди.

Мгновение Итан не знал, хватит ли этого, чтобы преодолеть силу гравитации, влекущую его назад, и притянуть себя обратно на карниз, сдирая пальцы в кровь с побелевшими от усилия костяшками.

Наконец прервав движение назад, он самыми кончиками пальцев потянул себя вперед, пока не уперся лбом в стену.

Ему потребовалось собрать все силы, чтобы закинуть наверх правую ногу и встать на скальной полочке.

Этот карниз оказался вполовину же предыдущего, и пятки висели над пропастью.

Тут не то что не сядешь, тут даже простоять достаточно долго просто невозможно.

Трещина в стене, ведущая остаток пути до металлического объекта, начиналась чуть выше его. С виду достаточно широка, чтобы Итан смог втиснуться внутрь, если сумеет вскарабкаться туда, но сил, чтобы попытаться подтянуться туда прямо сейчас, у него уже не осталось.

Он чуть не погиб, и тело от головы до пят до сих пор тряслось.

Вопль заставил его встрепенуться, забыв о страхе.

Итан озадаченно поглядел с высоты пятидесяти футов на дно ущелья.

Он же разнес этой твари череп вдребезги.

Как же, черт…

Минуточку.

Она не шевелилась, да и рта, чтобы издать подобный звук, у нее не осталось.

Как только ущелье огласил следующий вопль – на сей раз чуть более басовитый, эхом заметавшись между стен, Итан перевел взгляд назад, к электрифицированному забору.

О господи!

Существ было пятеро. Они двигались вверх по ущелью строем, почти напоминающим боевой порядок эскадрильи, взбираясь по этому полю громадных валунов быстрыми, элегантными скачками.

Итан прижался спиной к стене, стараясь устроиться как можно надежнее.

Вожак стаи выскочил с поля валунов во весь опор, скоростью не уступая собаке, но добравшись до твари, убитой Итаном, резко остановился и опустил голову к земле, обнюхивая раздробленный череп сородича.

Когда другие приблизились, он запрокинул свою морду к небу, испустив долгий, надрывный стон горя, напоминающий волчий вой.

Подоспели четверо остальных, и через десять секунд все они выли, будто хор плакальщиков. Итана, недвижно застывшего на карнизе, прислушиваясь, словно морозом продрало; пот стыл на коже, и он всем лицом ощутил кровь этой твари, засохшую на его теле, будто крохотные струпья.

Он пытался постичь то, что видел и слышал, но объяснения этому не находил.

Все это выходило за рамки его опыта – а возможно, и воображения.

Закончив выть, звери обернулись друг к другу и пообщались на самом странном языке, который Итан когда-либо слышал.

Словно чудовищные птицы – их короткие, резкие возгласы напоминали потустороннее чириканье.

Итан покрепче ухватился за скалу, преодолевая головокружение, мир под ним словно покосился.

Теперь вся пятерка обнюхивала землю вокруг трупа – задрав ляжки, уткнув морды между камнями.

Итан изо всех сил старался не запаниковать, когда на него вдруг снизошло озарение, пока он стоял в высоте над монстрами – когда они уйдут, он попросту не сумеет спуститься обратно. Даже с этого карниза. Единственный путь по этой стене, где он так безрассудно откусил куда больше, чем способен проглотить, – только вверх.

Внезапно одно из существ коротко тявкнуло тонким, пронзительным верещанием.

Остальные кинулись к нему, столпившись вокруг и лихорадочно защебетав, а затем самое крупное из своры – в добрых два раза крупнее того, которое напало на Итана, – ринулось вперед, опередив остальных, по-прежнему уткнувшись носом в землю.

И лишь когда оно достигло подножия скалы, Итана наконец осенило.

Мой след.

Потыкавшись носом в камень, существо поднялось на задние ноги.

Медленно попятилось…

…и поглядело вверх, прямо на Итана.

Они идут по моему следу.

В ущелье воцарилась тишина.

Пять пар млечных глаз разглядывали Итана на карнизе.

Он собственными ушами услышал, как сердце колотится в его груди, будто кто-то пытается пробиться наружу из комнаты с мягкими стенами.

Одна и та же мысль закрутилась у него в голове по замкнутому кругу…

Способны ли они лазать по скалам?

Словно в ответ, крупная зверюга, первой напавшая на его след, вздыбилась на задние лапы и совершила с места пятифутовый прыжок.

И прильнула к стене, будто та была покрыта липучкой, впившись остриями когтей в крохотные трещинки в скале, воспользоваться которыми Итану нечего было и думать.

Бестия посмотрела вдоль поверхности скалы на Итана, а остальные тем временем тоже попрыгали на стену.

Итан поглядел на трещину над головой, шаря вокруг взглядом, пока не углядел более или менее приемлемый выступ, чтобы ухватиться, почти в пределах досягаемости.

Прыгнул, ладонью охватив гроздь острых темных кристаллов, слыша цокот когтей по скале, неумолимо приближающийся к нему.

Пошарив по стене, захватил другой рукой ровную поверхность внутри трещины и, подтянувшись, одолел остаток расстояния до основания желоба.

Там было тесно, менее трех футов в поперечнике, но Итан уперся подошвами в стены, обеспечив достаточное давление, чтобы удержаться на весу.

Бросил взгляд вниз.

Великан уже добрался до второго карниза, взбираясь быстро, бесстрашно, не выказывая ни малейших признаков утомления.

Остальные от него не отставали.

Итан переключил внимание наверх – закрытый с трех сторон желоб. Не так уж много зацепок для рук, но, пожалуй, враспор пройти можно.

Он начал восхождение, иблизость скальных стен создавала желанное, хоть и ложное ощущение безопасности.

Каждые пару футов он бросал взгляд вниз между ног, и хотя обзор теперь заслоняли окружающие его скалы, передняя тварь была по-прежнему видна, без усилий карабкаясь от второго карниза к третьему по отрезку стены, давшемуся Итану нелегкой ценой.

Двадцать футов вверх по расселине, семьдесят над дном ущелья, мышцы ног уже пылают.

Совершенно непонятно, сколько еще надо подыматься, чтобы добраться до этого куска металла, который в первую голову на него все это и навлек. С другой стороны, находись Итан в ущелье, когда показались эти твари, сейчас они уже доедали бы его. Так что, если вдуматься, этот бликующий металл, спровоцировавший Итана на самонадеянное восхождение, если и не спас ему жизнь, то по меньшей мере продлил ее.

Монстр добрался до третьего карниза, ни мгновения не мешкая ради отдыха или обдумывания следующего шага, и прыгнул с узкого скального уступа вверх. Единственный коготь на его левой передней конечности уцепился за один квадратный миллиметр поверхности внизу расселины, и зверь, продемонстрировав свою брутальную силу, подтянулся на одной лапе и втиснулся в желоб.

Итан встретился взглядом с монстром, начавшим подниматься, используя для этого столь незначительные выступы, что Итан их попросту игнорировал, и притом по меньшей мере вдвое быстрее, чем под силу Итану.

Не осталось ничего, как продолжить карабкаться вверх.

Он одолел еще пять футов.

Десять.

Монстр был уже в двадцати пяти футах – настолько близко, что Итан видел розовую пульсацию его массивного сердца, скрытого под кожей, будто за толстым матовым стеклом.

Еще десять футов – и расселина вывела к гладкой, вертикальной, устрашающей стене.

Ближе к верху опоры для рук выглядели лучше, а если продолжить восхождение враспор, глазом не успеешь моргнуть, как эта тварь уже настигнет его.

Итан начал перехватывать руками, буквально пробежав последние десять футов по вертикали.

Уже у самого верха одна из зацепок подалась, и он чуть не потерял равновесие.

Удержался в самый последний момент.

Почувствовал ветер, врывающийся в желоб.

Заметил что-то, бликующее на солнце, прямо над собой.

Оцепенел.

Посмотрел вниз.

Он едва не прошляпил спасительный шанс.

Монстр был уже в пятнадцати футах, еще два следовали за ним вплотную уже в расселине, и тут Итан потянулся вниз, к находящейся на расстоянии вытянутой руки расшатанной зацепке, едва не стоившей ему жизни.

Выломал кусок скалы из его гнезда и поднял над головой.

Камень оказался с кулак, даже больше, чем думал Итан, – два фунта гранита с прослойками кварца.

Расклинив тело между стенами желоба, он прицелился и метнул камень вниз.

Камень попал твари ровнехонько в центр морды в тот самый миг, когда она потянулась к новой зацепке.

Хватка ее разжалась.

И она рухнула вниз по желобу.

Царапая когтями по скале.

Скорость ее была чересчур высока, чтобы удержаться.

Тварь налетела на следующую с такой скоростью, что сбила ее, и они вдвоем рухнули на третью, а потом все три верещали две долгие секунды, вылетев из расселины, отскочив от третьего карниза и устремившись к камням внизу, где врезались в землю путаницей изломанных конечностей и разбитых черепов.

Итан выбрался из желоба, щурясь от ослепительного сверкания – теперь всего в паре футов над головой.

От дна ущелья его отделяло не меньше сотни футов. Желудок скрутило тошнотой. Со своего нового наблюдательного пункта он теперь увидел, что противоположная стена возносится еще на пятьсот или шестьсот футов, оканчиваясь бритвенно-острым гребнем, который и сам по себе выглядел непреодолимым.

Если эта стена такая же, вполне можно бросаться вниз прямо сейчас, потому что его не хватит еще на одну сотню футов, не говоря уж о пяти сотнях.

Две твари, оставшиеся на стене, ощерились на него, лязгая зубами в бессильной ярости. Вместо того чтобы вслед за другими двинуться по желобу, они полезли вдоль расселины, по одной с каждой стороны – путь более медленный, зато они все еще живы и уже в тридцати футах ниже Итана.

Потянувшись вверх, он схватился за уступ под сверкающим металлом, уперся обоими локтями в самую широкую скальную полку из попадавшихся и подтянулся, практически уткнувшись лицом в стальную решетку вентиляции, выступающую над скалой на несколько дюймов – квадратную, примерно двадцати четырех дюймов шириной, а прямо за ней вращались против часовой стрелки лопасти вентилятора.

Когти цокнули по скале под ним.

Итан ухватился за решетку по бокам и потянул.

Та, крепко приваренная к вентиляционной трубе, даже не шелохнулась.

Встав на карнизе, Итан шарил ладонями по поверхности стены, пока не наткнулся на то, что искал, – большой, двадцатифунтовый клин гранита, будто нацеленный на падение.

Подняв его, грохнул им по решетке вдоль стыка с трубой.

Шов лопнул, верхний левый угол решетки отскочил.

Твари уже были в десяти футах под ним – настолько близко, что на него пахнуло гнилостным духом их прошлой добычи, будто неким дикарским одеколоном.

Он снова поднял камень, с сокрушительной мощью обрушив его на правый угол.

Решетка отлетела, с лязгом закувыркавшись вниз вдоль скалы, по пути отлетев от выступа и едва не ударив одну из бестий.

Теперь от темноты вентиляционной шахты Итана отделяли лишь вращающиеся лопасти вентилятора воздухозаборника.

Ахнув по ним камнем, он резко остановил вращение лопастей.

Три крепких удара совсем отделили винт от оси, и Итан, ухватившись за лопасти, с размаху швырнул его со скалы.

Снова подхватив камень, поднял его повыше и обрушил на ближайшую тварь, как только ее когти уцепились за карниз.

Та с верещанием полетела в пропасть.

Ее товарка, взглядом проводив ее до земли, снова подняла глаза на Итана.

– Ты следующая, – с усмешкой бросил он.

Зверюга разглядывала его, склонив голову набок, словно понимала или, по меньшей мере, хотела понять его. Она прильнула к скале чуть ниже уступа, буквально на расстоянии вытянутой руки. Итан ждал, когда бестия сделает ход, но она удерживала позицию.

Развернувшись, Итан обшарил скальную стену в пределах досягаемости на предмет еще одного плохо держащегося осколка, но остался с пустыми руками.

Когда он обернулся, чудовище все еще висело на стене.

Прочно там обосновавшись.

Итан прикинул, не забраться ли повыше, пока не удастся отыскать другой приличный камень.

Скверная идея. Чтобы вернуться на этот карниз, придется сползать вниз.

Присев на корточки, Итан расшнуровал левый ботинок, стащил его с ноги, а затем проделал то же самое с правым.

Подержал на весу – не столь солидно, как камень, но, пожалуй, сгодится. Взяв ботинок за каблук, разыграл выразительную пантомиму, отводя руку назад и глядя чудищу прямо в бельма глаз.

– Ты ведь знаешь, что будет, не так ли?

Итан изобразил бросок.

Тварь не отшатнулась, сорвавшись со скалы, как он надеялся, а только плотнее прижалась к стене.

Следующий бросок был уже не ложным, но Итан вложил в него столько сил, что ботинок пролетел у твари над головой, без помех полетев на дно ущелья.

Он поднял второй ботинок, прицелился, метнул.

Прямо по харе.

Отскочив, ботинок закувыркался в воздухе, а бестия, все так же уцепившись за стену, поглядела на Итана и зашипела.

Всем своим видом олицетворяя убийственные намерения.

– Как, по-твоему, долго ли ты продержишься? – спросил Итан. – Должна же ты уставать. – Он наклонился, сделав вид, что протягивает руку. – Я помогу тебе одолеть остаток пути. Только доверься мне.

От взгляда твари по коже бегали мурашки – явный интеллект, тем более пугающий, что даже не поймешь, насколько далеко он простирается.

Итан уселся на камни.

– Я буду сидеть здесь, – заявил. – Пока ты не упадешь.

Он смотрел, как бьется ее сердце.

Смотрел, как она мигает.