Под крылом дракона Лу Терри
— Амадэус, может быть, обсудим это в другом месте?
— Я не стану ничего с вами обсуждать, господин Фран. — Ректор уже полностью взял себя в руки, на лицо вернулись собранность и ледяное спокойствие. — Вы подвергли жестокому истязанию моих студентов и поплатитесь за это.
— Ну что ж, раз вы настаиваете… — Верховный вздохнул в наигранном сожалении, с демонстративной медлительностью вытянул из внутреннего кармана пиджака небольшой кожаный тубус. — Вот, читайте. Указ сенатора «О военной мобилизации магов».
Амадэус развернул свиток, быстро пробежал глазами. Лицо его стало вдруг растерянным и беспомощным, как у заблудившегося в толпе ребенка.
— Как же так… — Он с машинальной аккуратностью вернул свиток в тубус, обвел глазами зал. При виде меня ректор сморщился и словно бы враз постарел на добрый десяток лет.
— Они ведь еще совсем дети, Доминик…
— Война не знает возраста, Амадэус. Ей не важно положение в обществе, богатство или чистота крови. В гвардии все равны. Я обещаю тебе, что буду заботиться о них, как о собственных детях. И ни один волосок не упадет с их голов напрасно. — Амадэус смотрел в пол. Было больно видеть его таким — безвольным и ослабшим, как больной старик. — Сейчас мы уходим. Но завтра утром вернемся. У новобранцев будет время собрать все необходимое и попрощаться с родными. Будь сильным, Амадэус, сейчас им нужна твоя поддержка.
С этими словами Великий инквизитор вышел из зала. Следом за ним, подобное безликим теням, скользнули стражи.
А ректор все стоял у входа, глядя на мраморные плиты под ногами, и никак не решался встретиться с десятками испуганных, жаждущих объяснения глаз…
Укрытый пологом теплой весенней ночи, город спал. Бог-Дракон щурил глаза, пряча луны за рваными белесыми облаками, поэтому светляки в фонарях старались вовсю, озаряя площади, узкие улочки и пробираясь нежным зеленоватым светом в самые отдаленные уголки дворов.
Я медленно шла по мозаичной мостовой, жалея, что толстые подошвы сапог не позволяют чувствовать каждую выпуклость и шероховатость под ногами.
Где-то в отдалении играла музыка на смутно знакомый восточный мотив, она тянула за собой — ненавязчиво, но упорно, и я с трудом заставляла себя идти в противоположную сторону. На сегодняшнюю ночь у меня был запланирован маршрут, охватывающий самые любимые и памятные уголки Тальзара.
Шел третий час ночи, и я уже успела прогуляться вдоль проспекта Магов, покормить рыбок в фонтане на улице Трех Ручьев, скатилась по перилам Горбатого моста, заглянула на Монетный двор и в сотый раз попыталась отковырять монетку от стены Городского банка, выложенной самыми настоящими серебряными и золотыми орунами, — и, разумеется, в сотый же раз потерпела неудачу, не в силах сломать сильнейшую формулу липкости, наложенную на здание.
Теперь я направлялась к Вишневому парку, где частенько зависала с друзьями в погожие дни…
Прошел месяц с тех пор, как два десятка студентов из академии принесли клятву верности Государству и Инквизиции. Никто не посмел ослушаться решения Сената — даже самые влиятельные чиновники Тальзара безропотно подписали родительское благословение. «Все ради блага империи», — в унисон твердили бледные матери и отцы на Посвящении. Я им не верила, но формальности были соблюдены, а остальные мелочи никого не волновали.
Почти все новобранцы были довольны своей участью. Для многих должность государственного инквизитора еще с детства окружена была ореолом романтики. Еще бы! Какой дурак откажется от всеобщей любви, больших денег и капельки благородной опасности?
Я лишь криво улыбалась в ответ на восторженные визги и с горечью думала о том, что придет время, когда они проклянут судьбу на всех знакомых языках.
Все, от илиферов (проще говоря, новобранцев) до членов старшего офицерского состава во главе с легатом, жили в казарме — огромном, ухоженном здании, с великолепными личными покоями пиршественными залами, несколькими банями и, наконец, парой учебных полигонов, каждый размером с небольшое футбольное поле.
Стоило отдать должное: львиная доля имперских налогов действительно шла не в карманы, а на финансирование самой страшной за всю историю существования этого мира боевой машины под грозным названием «Инквизиция»…
Но несмотря на все блага, так соблазнительно подсовываемые новичкам под нос, я не расслаблялась, прекрасно помня, что суть инквизиторской службы — не наслаждаться жизнью за государственные деньги, а убивать по указу императорского или, точнее, сенаторского перста.
Настороженная, как дикая лиса в сезон охоты, я жила, ощущая за спиной дыхание беды… И она не заставила долго ждать.
Несколько дней назад от сенатора Амвэла пришло распоряжение: подразделение гвардии «Стоглавый пес» — сотенная рондала магов, почти полностью состоящая из новобранцев, — направлялось на границу Акмала, где война с драконами была почти проиграна…
Война. Это слово не сходило с заголовков газет и при каждом удобном случае слетало с губ сплетников. Ходили слухи, что сотни акмальских беженцев уже наводнили мелкие имперские города у границы, а торговые караваны спешно меняют привычные маршруты, потому что даже дикие племена каннибалов на западе страшат их меньше, чем Драконы…
Какой-то забулдыга, горланящий песни у дверей круглосуточного трактира, при виде меня прохрюкал что-то несвязное, явно похабного содержания. Но, разглядев в неверном свете фонарей файтон и накинутый на правое плечо плащ с нашивками инквизиторского рекрута, икнул и распластался на земле, голося о пощаде и прощении.
Я оставила его без внимания.
Тоска и тревога, как терпкое вино, горчили на языке. Я знала, что никогда больше не вернусь в этот город, — однажды кто-то другой шагнет на разноцветные мозаичные мостовые, вдохнет ароматный ветер, услышит, как потрескивают в фонарных навершиях светляки и звенит цепью пес во дворе зажиточного бюргерского дома.
Не знаю, почему вдруг во мне зародилось и окрепло это чувство: возможно, это был просто страх погибнуть на поле боя, а возможно, вычитанная где-то мысль, что люди «всегда уходят навсегда»[2] — вместо них возвращается кто-то другой…
Город, как живой, чувствовал мое настроение и словно бы напрашивачся на разговор — то бросая редкие, сорванные с вечнозеленых крон листья, то пугая резким кошачьим мявом из полутемных подворотен. Я шла, шаги отдавались легким гулом, и каждый из них был словом прощания.
«До встречи…» — шептал мне город, вздымая волосы на затылке теплым, пахнущим пылью и булочками ветерком.
«Прощай», — отвечала я.
— Стройся в колонну по двое! Илиферы, держаться своего трибула!
Солнца Мабдата палили немилосердно. В унисон молотили сапоги по земле, подымая в воздух густые клубы пыли — та безжалостно забивала легкие, царапала песчинками глаза.
Гвардейцы споро выстроились в колонны. Справа от меня с потерянным лицом топталась Нисса, слева — незнакомый тощий парнишка лет двадцати. Впереди браво расправил спину какой-то верзила, заслоняя почти весь обзор. На площади было жарко, душно, и широкополая черная шляпа, которая была мне немного велика, только усугубляла положение. Едкий пот заливал глаза, отчаянно не хватало чистого воздуха, но на учебном полигоне без разрешения запрещалось использовать даже самые простые формулы, поэтому приходилось терпеть.
— Гвардия! Братья инквизиторы! Вы — опора и защита империи!
Я встала на цыпочки, стараясь получше разглядеть происходящее. Увы, с моим ростом — тщетные попытки. Наклонилась, по-страусиному вытягивая шею… В узких зазорах между плечами гвардейцев мелькнул силуэт Верховного инквизитора. Доминик Фран стоял на высоком помосте и толкал речь — возвышенные слова он подкреплял резкой, энергичной жестикуляцией прирожденного актера. Рядом, с лицом, похожим на красный обожженный кирпич, стоял легат. Он кивал в такт словам Верховного и время от времени грозил неведомому врагу большим волосатым кулаком.
— Пришло время показать, на что вы годны! Дружественное нам государство Акмал, некогда цветущее и прекрасное, лежит в руинах. Королева с немногими уцелевшими войсками из последних сил удерживает крылатых тварей на границе… Как величайшая империя Гаррадуарта, мы должны, нет, мы просто обязаны оказать помощь нашим друзьям! Это дело чести, братья инквизиторы!
Поправив все норовящую сползти на переносицу шляпу, я распрямилась и закрыла глаза. От недостатка воздуха кружилась голова.
— Говорят, нас перебросят к Ведьминому хребту. Оттуда до крепости пилить сотни две гуо…
— Перебросят? Надеюсь, не по частям… Ты когда-нибудь проходил через портал?
Тощий парень слева от меня тихо перешептывался с соседом. Я слушала их с вялым любопытством. Мои собственные мысли напоминали кисель, текли вяло и несвязно. Жара и плохой сон в последние дни делали свое дело.
— Нет, но слышал, это не больно. Кажется, будто падаешь в прорубь, руки и ноги леденеют, а потом — раз! И ты на месте.
— А если на дерево зашвырнет? Я высоты боюсь…
В легком раздражении я переступила с ноги на ногу. Раздери меня Бог-Дракон, нас отправляют на войну, и кто знает, вернемся ли живыми… а эти олухи обсуждают такую ерунду!
Нисса застонала и пошатнулась. Я машинально рванулась к ней, но подруга остановила меня коротким жестом, выпрямилась — напряженная, как струна, бледная, с мешками под красными сухими глазами.
Легкомысленная, смешливая, добрая… Она никогда не казалась сильной. Но как сказал однажды ментор: «Лишь люди, о которых мы думаем, что знаем все, умеют по-настоящему удивлять».
Все это время Нисса проявляла недюжинную выдержку, достойней многих снося оскорбления и насмешки от офицерского состава, не жаловавшего новичков, чьи магические способности, по их мнению, были недостаточно хороши.
Она держалась изо всех сил даже тогда, когда пришло распоряжение о срочной мобилизации нашей рондалы… Но сейчас, кажется, была готова сломаться. До этого Нисса каждую неделю встречалась с Тойей (чаще илиферам не разрешалось видеться с родней) и все разговоры сводила к брату, доводя порой до исступления меня и Шенрияра. Не представляю, как они оба переживут столь долгое расставание — для близнецов это, наверное, соразмерно потере руки или ноги…
За пазухой шевельнулся Хууб. Мазнул влажным горячим пятачком по груди, пощекотал шерстью ключицы, жалобно пискнул. Под плотной, будто прорезиненной тканью файтона было душно и жарко — сжалившись, я расстегнула верхние пуговицы, немного ослабив ворот. Благодарностью мне стало довольное похрюкивание.
Сначала я не хотела брать Хууба с собой. Кто знает, чем обернется вся эта затея, смогу ли защитить хотя бы собственную шкуру, не говоря уже о мелком бесенке, то и дело норовящем ввязаться в драку, стоит кому-то недобро прищуриться в мою сторону… Но несколько дней назад обеспокоенный Тойя, которого я назначила временным опекуном своего проблемного чада, почти силком всучил мне клетку, заявив, что Хууб отказывается есть, хандрит и вообще, судя по всему, собирается умереть самурайской смертью.
Будто почувствовав, что хозяйка думает о нем, Хууб принялся с курлыканьем тереться о мою шею. Я усмехнулась. Вот подлиза! Что ж, ничего не поделаешь — в конце концов, еще в замке Джалу я обещала Хуубу, что не брошу его. А обещания нужно держать.
— Рондала «Стоглавый пес»! «Отряд правой лапы», слушай команду!
Я вздрогнула, сообразив, что умудрилась пропустить почти все выступление Верховного. Теперь говорил легат. Голос у него был грубый, под стать лицу.
Заслышав приказной тон, гвардейцы как один подобрались, защелкали каблуками.
— Держимся друг за другом! Слушаем наставления своего трибула! — орал легат. — В портал заходим по одному!
Мой ряд зашевелился и сдвинулся с места. Ах да… «Отряд правой лапы» — это, кажется, мой. В каждом отряде было по двадцать человек: девятнадцать младших рядовых, илиферов, и один старший — трибул. Рондалу возглавлял претор — очень опытный и сильный инквизитор. Поговаривали, правда, что нам в командиры досталась здешняя «белая ворона».
Тем временем колонна впереди стремительно редела. Когда широкоплечий детина, все это время возвышавшийся передо мной, как бетонная стена, шагнул на помост, я наконец смогла в деталях разглядеть происходящее.
В нескольких шагах от Верховного и легата двое молодых инквизиторов удерживали портал. Со стороны это выглядело так, будто они разворачивают огромный рулон полупрозрачных обоев. В руках у каждого был странный предмет цилиндрической формы из неизвестного мне зеленоватого сплава. Инквизиторы покряхтывали и шли красными пятнами от натуги, будто цилиндры весили, по меньшей мере, тонну. Видимо, формула забирала много сил.
Справа от портала стоял Дей. Он был без очков и с непокрытой головой. Короткая стрижка ему совсем не шла.
Дей очень изменился за последнее время. Суровая складка у губ и вечно хмурые брови делали его намного старше своих лет, в глазах появились сухость и отчужденность, какие порой встречаются у опытных, много повидавших врачей.
Со дня Испытания мы не перекинулись и парой слов. Деймус старательно избегал встреч, а когда они все же случались — делал вид, что мы незнакомы. Если же я пыталась заговорить — обливал таким молчаливым презрением, что вскоре при виде его кислой физиономии у меня стали чесаться кулаки. От пошлой бытовой драки удерживало лишь благоразумие: Деймуса, семимильными шагами идущего вверх по карьерной лестнице, назначили трибулом… И разумеется, по всем законам подлости, трибулом именно моего отряда.
Хотя, к чему лукавить, меня останавливали вовсе не доводы рассудка.
Честно говоря, я скучала. Мне остро не хватало нашей дружбы: шутливых пикировок, споров по любому поводу, пусть даже Дей всегда выходил в них победителем; злого, саркастичного юмора, который все, кроме меня, воспринимали в штыки… Даже его занудство казалось мне теперь неоспоримым достоинством!
А еще мне хотелось извиниться. Странное и непривычное чувство…
— Рядовой, не задерживай строй!
От неожиданности я подпрыгнула на месте. Дей, заложив руки за спину, хмуро смотрел на меня.
Браво расправив плечи и выкатив глаза, я гаркнула на манер американских солдат:
— Есть, сэр! — после чего строевым шагом прошествовала на помост.
Лицо легата старательно изображало кирпич. Верховный, наоборот, широко улыбался и смотрел на меня с нескрываемой симпатией. Чего никак нельзя было сказать о Деймусе.
— Илифер Крам… — процедил он сквозь зубы. — Что за бардак с формой? Застегните пуговицы! Живо!
Я испуганно икнула и дрожащими пальцами принялась застегивать ворот. Маленькие нагретые кружочки зловредно выскальзывали из потных пальцев, никак не желая попадать в петли.
— Полно вам, трибул Гракх, в такую жару устав можно не соблюдать, — Великий инквизитор подмигнул мне с видом заговорщика. — Лис Крам, верно?
— Да, Верховный. — Сглотнув слюну, я склонилась в почтительном полупоклоне.
— Прекрасно помню вас, юная леди. Не так часто приходится подписывать именные грамоты. Вы доблестно сражались.
Я промямлила что-то благодарственное, мысленно вознося молитвы Богу-Дракону, чтобы Хууб наконец перестал возиться и щекотать меня во всех приличных и неприличных местах.
— Я был уверен, что вы сможете пройти Испытание, и рад видеть столь достойного мага в наших рядах!
Испытание? Смогу пройти, да?
Стало трудно дышать. Ненависть красной пеленой застлала глаза.
А что насчет тех, кто не смог? Многие студенты до сих пор отходят в лазарете академии, а кое-кто из-за пережитого стресса, возможно, на годы утратил способность управлять формулами! О них ты подумал, великая инквизиторская мразь?!
Я сжала кулаки, не смея поднять голову, зная, что Верховный непременно прочтет мои бунтарские мысли, стоит нашим глазам встретиться. Во рту загорчило.
Лис… Какой же трусихой ты стала! Ведь когда-то не боялась дерзить дракону, самому Хасса-ба! А теперь пытаешься унять дрожь в коленках перед человеком, не достойным даже ногтя на руке Джалу…
Неужели это то, к чему ты стремилась?
— Не стой столбом, глупая, иди! — Злой шепот Дея обжег щеку.
Грубые руки подтолкнули к порталу. Он подрагивал и влажно чавкал. На ум пришло дикое сравнение: портал походил на перевернутую ванну, в которой каким-то чудом удерживалась черная, будто смешанная с дегтем вода. По неровной глади пробегали искорки.
Мне совсем не хотелось прыгать в этот страшный портал — никогда не была сильна в физике, но даже моих скудных знаний хватало на то, чтобы понять: сочетание воды и электричества вряд ли будет полезно для человеческого организма…
Я все мешкала, а за спиной уже раздавался недовольный рокочущий голос легата и смешки рядовых.
— Все хорошо, Лис. Не бойся, я сразу за тобой. — Голос Дея, необычно ласковый и теплый, подействовал на меня как хорошая порция валерьянки.
Сделав глубокий вдох, я закрыла глаза и шагнула в жадную черную воду.
ГЛАВА 6
У КОСТРА
Это действительно было не больно, хотя все же очень страшно.
На мгновение все вокруг заполнила влажная тьма, неприятно пахнущая дегтярным мылом, хотя такая подробность была, скорее, порождением воспаленной фантазии. Тело будто окаменело, и с содроганием я подумала, что останусь в этой холодной пустоте, как какое-нибудь реликтовое чудище, навеки вмороженное в ледяную глыбу…
А потом в лицо ударил порыв раскаленного ветра — и я шмякнулась, как мешок картошки, на что-то сухое, жесткое и очень колючее.
Оказывается, я угодила прямо в куст чертополоха. Отчаянно ругаясь, встала, подула на исцарапанные до крови запястья. Ну, конечно, с моим везением я бы ни за что не приземлилась на гору лебяжьего пуха, хорошо хоть пятая точка не выбрала своим пристанищем спину какого-нибудь ядовитого дикобраза.
Рядом послышался шорох. Изрыгая проклятия, Шенрияр выдернул из шеи гигантскую колючку.
— Ну и куда, к собачьим горгульям, нас занесло?
Я огляделась. Слава Богу-Дракону, если портал и ошибся с координатами, то сразу для всех. Кряхтя и со стонами потирая ушибленные бока, инквизиторы поднимались с земли.
Нас вынесло в дикую степь. Куда ни глянь — простиралась сухая, выжженная земля с редкими клочками желтой травы и растопыренными лапами колючих кустарников.
Вдалеке виднелась черная горная гряда, уходившая куда-то на запад. Судя по всему, это и был тот самый Ведьмин хребет, куда нас должны были перенести. Ее неровный, бугристый силуэт действительно напоминал искривленный позвоночник древней старухи. Название, видимо, прижилось еще с тех дремучих времен, когда любого человека с даром называли ведьмой или ведьмаком, дитятей Ваал Гала, и непременным атрибутом считали какое-нибудь уродство, вроде горба или большой бородавки на носу.
— Немного просчитались с траекторией.
Я повернула голову на знакомый голос. Дей хмуро смотрел на горизонт — туда, где начинались горы, и вычесывал пятерней травинки из коротких, торчащих ежиком волос.
— Нужно торопиться. Пока доберемся до Ведьминого хребта, стемнеет. А оттуда до крепости еще почти сутки. — Лион Юба подошел к нам незаметно, двигаясь, как огромная двуногая кошка. Юноша приветственно отсалютовал Дею и скользнул по моей помятой фигуре снисходительным взглядом.
Он лишь на днях получил нашивку трибула, если верить сплетням, не без помощи родительских связей в верхах Инквизиции. Сплетням я верила, а вот этому прохвосту с лицом ребенка и повадками василиска — ни капельки. Хорошо хоть не приходилось подчиняться ему напрямую.
— Сам знаю, — недружелюбно отозвался Дей. — Где претор?
Лион пожал плечами.
— А, драконы его знают, не появился еще.
— Хорошо. Собирай свой отряд, ждем претора и выдвигаемся.
Меня всегда поражала способность Дея быть отчаянно нелюбимым окружающими и одновременно уметь подчинять их своей воле. Лион занимал ту же должность, что и Деймус, и все же безропотно повиновался.
Когда он оставил нас, выкрикивая имена илиферов, разбредшихся по полю, как стадо баранов, оставленное без присмотра, я схватила Дея за руку.
Не знаю, к чему был этот неосознанный порыв. Вместо того чтобы хоть что-нибудь сказать, я просто мяла пальцами его рукав и смотрела на круглые мыски своих ботинок, чувствуя, как начинают полыхать щеки, уши и даже шея.
— Дей, я знаю… — Слова застревали в горле, будто я пыталась проглотить цветок чертополоха.
Знаю, как много ты для меня сделал. Знаю, что заботился все это время… А еще знаю, почему и словом не обмолвился о планах Инквизиции — ведь на собственной шкуре убедилась, что такое «инквизиторский намордник»… Казалось бы, что может быть проще, чем произнести все это вслух, но язык будто прилип к гортани, никак не желая слушаться.
— Ты выбрала неподходящее время для разговора, Лис. — Дей в раздражении освободил руку.
Я кивнула, не поднимая головы. Он был прав. Не время и не место для сантиментов… Да и глупо все это.
Тяжелая прохладная ладонь легла мне на затылок, взъерошила волосы.
— Ну же, лисица, соберись! — Я рискнула поднять глаза… и обомлела. Дей улыбался. Кривовато, насмешливо — совсем как раньше. — Ты ведь не забыла, как пользоваться «каплей»?
Робкое чувство счастья поблекло и исчезло, смытое, как песочный замок, волной страха.
Нет… Дей, нет… Не заставляй меня!
Он сразу все понял. Улыбка сползла с лица, глаза потемнели, зажигаясь незнакомым фанатичным огнем.
— Инквизитор Лис Крам, я, ваш трибул, приказываю подготовить «черную каплю»! Рондала выдвигается через десять минут. С вами или без вас.
С этими словами он оттолкнул меня и зашагал прочь.
Шмыгнув носом, зудящим и мокрым из-за густой рыжеватой пыли, клубящейся над выжженной степью, я опустилась на землю. Подол плаща тут же облепили острые сухие травинки и ежистые катышки репейника.
В тоске я уставилась на небо: редкие грозовницы, похожие на чернильные росчерки, метались меж тяжелых, словно налитых свинцом облаков, обещая скорый дождь своими пронзительными криками.
Невольно потянувшись рукой за пазуху, я пощекотала мирно сопящего Хууба и осторожно, за цепочку, вытащила кулон. Несколько секунд покрутила его перед носом. Черный, как адамант, маслянисто поблескивающий, с едва уловимыми алыми искорками где-то в глубине. Красивый.
Я аккуратно положила кулон на ладонь, содрогаясь от смешанных чувств. Будто держишь в руке хрупкую сказочную фею, точно зная, что через мгновение она обернется ядовитой змеей.
Удивительно, как нечто столь маленькое может вмещать такую страшную силу! Моська, способная растерзать слона…
Я держала на ладони величайшую тайну Тальзарской империи — секрет ее могущества и процветания. И величайший грех — перед людьми, драконами и всем этим миром.
«Черная капля», амулет из концентрированной драконьей крови, с помощью алхимии обращенной в твердое состояние. Увеличивающий природные магические способности в десятки, если не в сотни раз… Неудивительно, что инквизиторы благоговеют перед этим камнем и хранят его тайну, как Цербер — врата в преисподнюю.
Я сжала пальцы. Амулет отреагировал мгновенно, и от ощущения силы, наполняющей вены жидким пламенем, перехватило дыхание.
Мне и раньше доводилось слышать от Джалу, что кровь драконов — большая ценность для магов, и я всегда подозревала, что война Крыла и Посоха, да и все последующие репрессии никак не связаны с мифической кровожадностью крылатых. Но лишь недавно картина, состоявшая из разрозненных фрагментов, как пазл, собралась воедино.
Страшно представить, сколько человеческих и драконьих жизней уже было брошено под меч и сколько еще будет… И ради чего?
Я криво усмехнулась. Глупый вопрос. Власть, могущество, деньги… Кажется, дьявол во всех мирах не отличается особой оригинальностью, искушая слабый человеческий дух одним и тем же.
Чертыхнувшись, я швырнула амулет за ворот файтона. Раньше мою грудь согревал отчего-то всегда немного теплый драконий зуб, подаренный на прощание Джалу. Теперь его сменила «черная капля», то едва не прожигающая дыру между ключиц, стоило мне произнести формулу, то неприятно леденящая кожу в дни, когда я почти не пользовалась магией. Молочный зуб Джалу я по-прежнему сентиментально держала при себе, носила в нагрудном кармане. Заставлять его соседствовать с амулетом, полученным из крови собрата, казалось мне слишком кощунственным.
Бог-Дракон, одна мысль о том, что крылатых используют как доноров… да что там, как мясо, приводила меня в бешенство! И ведь Инквизиция, во главе с этим хитрым василиском Домиником Франом, все предусмотрела.
Имперским гражданам ежедневно пускалась радужная пыль в глаза — и со страниц прикормленных газетенок на них смотрели уже не драконы, а отвратительные, бездушные, кровожадные крылатые твари, с которыми «героически» сражалась гвардия. Даже сами инквизиторы, казалось, свято верили в эту красивую ложь. Еще бы! Ведь ею можно было оправдать любые зверства по отношению к драконам…
Увы, сложившиеся обстоятельства обесценивали все мое негодование до ломаного гроша. Я могла сколько угодно кусать губы, сжимать кулаки и проклинать Инквизицию… но мои руки оставались связанными, а губы — плотно зашитыми. Ни один официально принявший сан инквизитор не мог навредить своей «семье». Физически не мог. Стоило мне открыть рот, желая оклеветать или же выдать любую, самую безобидную тайну, — как язык приклеивался к гортани, сознание мутилось, а с телом начинало происходить такое, что…
Во рту стало сухо и горько.
От воспоминаний о Посвящении бросило в холодный пот. Инквизиция не погнушалась на живом примере продемонстрировать нам, что случится с тем, кто рискнет стать предателем. Пережитый ужас до сих пор ледяной змеей обвивал позвоночник, вонзая в затылок ядовитые зубы, — всякий раз, стоило мне хотя бы помыслить о бунте…
С тяжелым вздохом я поднялась с земли и принялась отряхивать подол плаща.
Совсем близко, задев лохматым боком мысок моего ботинка, пронесся шар перекати-поля. Я проводила его глазами.
Чем-то мы были похожи с этим странным растением — нас обоих нес ветер. Нес неизвестно куда, неизвестно зачем и ни разу не спросил своих невольных пассажиров, хотят ли они повиноваться его капризным порывам…
Претор задержался на добрых полчаса. За это время некоторые инквизиторы успели поцапаться, и поголовно все — известись от жары. Самые находчивые спешно соорудили зонтики из подручных материалов и теперь с довольным видом восседали под навесами из веток и травы. Я попыталась последовать их примеру, но то ли формула была кривой, то ли из-за духоты не хватало концентрации — прутья лишь ломались, а трава резала пальцы.
Когда претор с вальяжной медлительностью шагнул из портала, я от неожиданности шмякнулась на землю, разумеется, не пропустив единственный на сто шагов вокруг колючий куст чертополоха.
Внешний облик претора поражал воображение. Начать хотя бы с того, что это был смуглокожий гигант трехметрового роста с двумя парами рук и совершенно лысым черепом, умащенным маслом и от того сверкающим на солнце так, что было больно смотреть. В своем файтоне, расшитом, вопреки всем правилам Устава, золотом и жемчугами, с канонически красивым восточным лицом он напоминал мне скульптуру Шивы, виденную в одном из питерских музеев.
— Никогда раньше не видела фурмагаши? — Шенрияр протянул мне руку, помогая подняться.
Я помотала головой, не в силах вымолвить ни слова. Все-таки не каждый день встречаешь богоподобных существ.
— Очень малочисленный народ с острова Туо. И очень могущественный. Ходят слухи, что их шаманы могут говорить с мертвыми…
Я поежилась. Магия и даже алхимия давно стали для меня чем-то обыденным, но некромантия, тотемизм и прочие потусторонние «прелести» до сих пор внушали первобытный ужас.
— И много таких в Инквизиции? — поинтересовалась я, когда наконец смогла отлепить язык от гортани.
— Что, подруга, коленки дрожат? — вопросом ответил Шен, поглядывая на меня глазами Локи, замыслившего пакость.
— Дрожат, — призналась я. — Между прочим, этот твой «магаши», или как там его, — претор. Тот, кто ведет нас на войну и отвечает за наши жизни… теоретически.
Я с опаской покосилась на четырехрукого гиганта. Тот собрал вокруг себя трибулов и раздавал им указания, активно жестикулируя. У него были крупные шестипалые ладони с гибкими, как вьюны, пальцами.
— Не бойся, — Шенрияр посерьезнел. — Выглядит он, конечно, странно, да и сплетничают о нем всякое… Но дело свое знает. Слышала о схватке у Кривого перевала?
Я машинально кивнула. Еще бы! Сложно было найти в империи человека, хотя бы краем уха не слышавшего об этом легендарном сражении времен войны Крыла и Посоха — когда едва живая, истощенная осадой инквизиторская рондала смогла-таки отбить нападение драконов.
— Он был там. Тогда еще на должности трибула, но, говорят, сразу после победы получил из рук Верховного орден «За доблесть» и преторскую нашивку.
Мне оставалось только в изумлении покачать головой. Так, значит, не один лишь Великий инквизитор может похвастаться отменным здоровьем и внешностью, перевалив за полутысячу лет…
Тем временем, отпустив трибулов, претор развернулся к нам. Черные, блестящие, как маслины, глаза медленно обвели ряды инквизиторов — растрепанных, шмыгающих сопливыми из-за пыли носами и беспокойно озирающихся друг на друга. Претор нахмурился. Колонноподобный лысый дядька со сведенными на переносице густыми бровями, от чего кожа на лбу пошла складками, как шкура шарпея, — зрелище, надо сказать, пробирающее до костей.
— Таал Гра, — он не открывал рта, но голос, подобный раскатам грома, звучал у меня прямо в голове. — Мое имя Таал Гра. Я — ваш претор, вы — мой илифер. Но вы все выглядеть не как инквизитор, а как банда уличный разбойник!
Я посмотрела на Шенрияра, лицо у того сделалось растерянным и смущенным. Остальным илиферам, судя по всему, тоже было не по себе.
— Хочешь сказать, за все это время он толком не выучил язык? — шепотом спросила я.
— Я же говорил, он со странностями… — краем рта отозвался друг.
— Порядочный инквизитор должен выглядеть опрятный и подобающий пол! — На этих словах мне показалось, что раскосые глаза претора прожигают во мне дыру.
Сконфузившись, я потрогала волосы. Ну подумаешь, короткая стрижка… Так удобнее, можно расчесываться пальцами, если нет под рукой гребня, да и голову не нужно мыть слишком часто…
К моему неописуемому ужасу, вместо жестких, вечно топорщащихся волос рука нащупала что-то гладкое и шелковистое. В ужасе я провела ладонями по длинным, слегка волнистым локонам, спускающимся ниже лопаток. Волосы были вымыты до скрипа, завиты и пахли убийственно сладкими благовониями.
От возмущения перехватило дыхание. Раздери меня Ваал Гал, что еще за дискриминация?! Этот Таал Гра, что, не в курсе — в империи вот уже добрую тысячу лет царствует равноправие! Скажем «нет» мужскому шовинизму!
Я вцепилась в рыжие лохмы, лелея слабую надежду, что это парик… Взвыла от боли — волосы оказались самыми настоящими. Наспех испробованная формула никаких результатов не дала. Зубы готовы были превратиться в крошево, так яростно я ими скрипела.
Совсем рядом послышались возмущенные крики. Я подняла голову… и через мгновение сложилась пополам, задыхаясь от хохота.
Теперь «доблестная гвардия» смотрелась со стороны, мягко говоря, странно. Все как один — и парни, и девушки — выглядели так, будто только что вышли из мастерской безумного стилиста.
Нисса, топтавшаяся неподалеку, с глазами, как два чайных блюдца, рассматривала свои кудряшки, отчетливо напоминавшие химическую завивку домашнего пуделя.
Шенрияр, глядя на нее, хохотал как припадочный. При этом сам, с зализанным пробором и тонкими, совершенно ужасными усиками, походил на трактирного полового, не хватало только белого фартука и полотенца на руке.
Единственным утешением пострадавшим инквизиторам служило то, что форму претор не тронул. А ведь мог расшить какими-нибудь бусинками и цветочками — с него бы сталось…
Я зашарила по толпе глазами, желая позубоскалить над Деем, но даже с напомаженными волосами тот выглядел вполне прилично. Чего нельзя было сказать о Лионе, которого претор, обманувшись ангельским личиком, наградил кошмарными пергидрольными буклями.
Веселились мы, увы, недолго.
— Рондала, выдвигаемся! — От голоса, рокочущего в голове, заложило уши. — Направление: Ведьмин хребет. Двигаться быстро, как молний или подобно меч, разящий дракон!
Я хихикнула. Но умиляться пафосным речам претора было уже некогда — инквизиторы серыми тенями срывались с места, растворялись в дрожащем от жара воздухе, так что через мгновение степь вокруг опустела.
Как всегда, прикосновение к «капле» далось с трудом. Было больно и страшно впускать в себя огромную, извращенную алхимией силу, но перспектива остаться одной в этом пустынном месте пугала еще больше.
Я пробормотала формулу скорости, и мир вокруг стал стремительно меняться: смазались ломкие очертания дальних гор, линия горизонта исчезла, земля и небо — все смешалось, словно краски на палитре неаккуратного художника.
Некоторое время я привыкала к новым ощущениям. Вначале здорово опасалась вмазаться в какое-нибудь чахлое деревцо или разлапистый степной кактус — эти зловредные растения имели привычку резво, как молодцы из ларца, выпрыгивать прямо перед носом. Но вскоре легкость во всем теле, рвущий волосы ветер и чувство, что мне не хватает одной пары легких, чтобы надышаться сладким, пряным из-за степных трав воздухом, стали приносить настоящее удовольствие.
Я быстро нагнала своих товарищей. И мы заскользили бок о бок, как мигрирующий по водоему рыбий косяк…
К вечеру, когда Бог-Дракон уже наполовину скрыл разноцветные глаза за веками горизонта, рондала наконец добралась до Ведьминого хребта. Вдоль гор шла густая полоса хвойного леса, и мы в нерешительности остановились перед плотными рядами ровных, гладких стволов.
Обведя наши лица суровым взглядом, претор заявил, что будем двигаться вдоль лесной кромки, потому как: «Нынче илифер такой неопытный, что врезаться в каждый дерево, как лось, объевшийся пьяный ягода».
После этого нам милостиво разрешили разбить лагерь и как следует выспаться.
Согласно всем законам подлости, последнее пожелание было адресовано кому угодно, только не мне. Жеребьевкой определили четырех часовых, бдящих за каждой стороной света.
Я вытянула из шляпы клочок бумаги с символом «восток», означавшим бессонную ночь и близкое соседство с опасно шуршащим, повизгивающим и порыкивающим, будто хищное животное, лесом…
В высоком костре сухо потрескивали ветки с остатками догорающей хвои, терпко пахло еловыми шишками. Я вытянула из языков пламени прутик, подула на слегка обуглившийся кусочек лепешки.
Спать уже почти не хотелось, хотя зависть изредка показывала клыки, когда кто-нибудь из инквизиторов выдавал особенно басовитую руладу.
Никаких опасностей не наблюдалось, но, помня приказ, я добросовестно бдела, одновременно жуя лепешку и с удовольствием посматривая на потрясающее звездное небо, какое можно наблюдать лишь в степи или в открытом море.
— Есть на посту — не по Уставу.
От неожиданности я подпрыгнула, больно приложившись копчиком о шершавую корягу, служившую мне стулом. Прутик вместе с остатками нехитрого ужина полетел в костер.
Дей невозмутимо присел на корточки у огня, подцепил веточкой поленце, поворачивая его прогоревшим боком вниз.
— Я не ем, а избавляюсь от стратегического балласта! И вообще, ходят тут всякие, мешают добропорядочным часовым… — Мое ворчание вызвало у Дея едва заметную улыбку.
— Пришел тебя сменить. Все равно не спится.
— Вот уж дудки. Не по Уставу!
Дей качнул ладонью, и крупная коряга, как собака, подползла к нему, за неимением хвоста виляя тонкими веточками. С довольным видом трибул опустил на нее сиятельную пятую точку.
— Кстати, волосы… Знаешь, тебе идет.
— Ох, Дей, не натирай ядом раны… — простонала я. — Эти ненормальные патлы даже в косу не хотят заплетаться! Не говоря уже о том, что их ни одна формула не берет. И они, кажется, стали еще длиннее… Что мне делать? Такими темпами я обрасту, как лютозверь!
— Смешная ты, Лис. — Деймус смотрел на меня, щуря глаза. В свете костра они казались по-звериному желтыми. — Это же иллюзия. Сойдет через пару дней.
— Правда? — Я с трудом удержалась от желания наброситься на Дея и расцеловать его ехидную физиономию в обе щеки.
— Правда. Дай-ка мне тоже лепешки.
На радостях я всучила ему целую корзину с выпечкой и некоторое время умиленно наблюдала, как он с брезгливым видом роется в угощении, выбирая краюху помягче.
— Дей…
Читать бесплатно другие книги:
