Жена странного человека Сивинских Александр
Вокруг были зелёные горы и океан.
Потребовался час, чтобы справиться с бурным дыханием восторга и успокоиться. Первый же встреченный европеец оказался весьма милым парнем.
– Работать? Здесь?! Ты с ума сошёл! В мире есть лучшие места, чтобы сделать хорошие деньги!
Для начала нужно было решить вопрос ночлега. Радостный таксист быстро привез его на холм, а хозяин ветхого бунгало, седой негр, согласился на скромный аванс и, открыв скрипучую дверь кладовки, дополнительно выкатил на траву ржавый велосипед.
– Живи, вот ключи от дома. А инструменты, приятель, там, в ящике, подкрутишь сам, если что надо будет…
Он подождал, пока такси уедет, бросил раскрытый чемодан на кровать, распахнул ставни и, радостно рассмеявшись, громко запел.
Под окном сине-жёлтого деревянного домика росла шикарная старая пальма.
Первым же делом он сменил одежду.
Переждав полуденную жару, он пешком спустился в город и в бестолковой, растрёпанной океанскими ветрами прибрежной лавчонке купил себе широкие полотняные брюки и лёгкую белую рубашку.
Многие из встреченных им мужчин ходили по знойным улицам в открытых сандалиях на босу ногу, он сделал в тот день так же.
Парень, тот самый, первый, с кем он тогда заговорил, Жан Монтишо, попался ему в городе ещё раз, расхохотался, хлопая его по плечам, и согласился заглянуть вечерком на новоселье.
Пальма широко шелестела в невидимой высоте узкими блестящими листьями, звенели за ночным окном сотни цикад, а в гавани, хорошо просматриваемой с холма, мелькали сквозь деревья жёлтые корабельные огни.
– Если просто так, попробовать, то можно… Многие приезжали сюда подышать океаном, покупаться, мне же, например, с самого начала понравилась здешняя жизнь!
Жан откинулся на спинку старенького дивана, покачивая в руке стакан.
– Здесь свобода, легко, не так, как там…
– Я навсегда.
– В таком-то возрасте? Давай лучше ещё выпьем…
В тот вечер Жан рассказал ему многое про жизнь на острове, про ремонт кораблей, про гонки богатых яхт, про интересы многочисленных туристов. Посмеиваясь над серьёзными словами собеседника, Жан всё-таки обещал познакомить его со знакомым владельцем судоремонтной мастерской, помочь при случае с работой.
– Только ты учти, приятель, здесь местные мастера не все бездельники. На каждую приходящую в гавань яхту они сразу же, как муравьи, набрасываются. Профсоюз у них тут есть, ребята, в общем-то, мирные, в портовом баре заседают, но своих в обиду не дают… Так что привыкай, побегать за каждой работёнкой придётся.
Он и бегал.
Первые деньги принесла ему мачта английской яхты.
Хозяин спешил на королевскую регату, но, не успевая экипажем выполнить всё намеченные подготовительные работы в срок, пригласил местных, бригадир островитян кивком лохматой головы позвал в свою компанию и его, на правах подсобника, справляться с верёвкой, которой поднимали в высоту гигантских мачт ловких мальчишек. С раннего утра они мачты очищали, а после – покрыли прозрачным лаком.
Бригадир, посмеиваясь, дал ему расчёт – половину тех денег, что причитались каждому из чернокожих парней. Ребята позвали его с собой в бар поужинать, но он всё ещё продолжал оставаться брезгливым по отношению к неграм и к их пище.
Вечерами, после прохладного душа, он подолгу сидел у раскрытого окна, внимательно слушал шёпот пальмовых листьев над крышей, и не спешил ложиться под марлевый полог, во влажные, в пятнах от крупных раздавленных комаров, простыни.
Гулко грохотала где-то вдалеке, в предместьях тропического городка, незнакомая, радостная языческими ритмами музыка, кричали допоздна в соседних домах дети, скрипела в кустах незнакомая опасная птица.
В белых брюках и свободной рубашке было легко, но он всё равно задыхался от просторного океанского ветра.
Однажды, с утра старательно перестирав в умывальнике свои простыни и развесив их на низкий колючий забор, он взял билет на старенький паром, регулярно ходивший на соседний остров, и три часа просидел у борта, рассматривая прозрачные линии волн, раскатывавшихся позади судёнышка, но в восторге вскинулся всего лишь раз, увидав совсем близко в воде манту, ритмично взмахивающую крыльями плавников, очень похожую на большой чёрный плащ с ослепительно белой атласной подкладкой.
Несколько раз за время прогулки на него оглянулась стройная рыжеволосая женщина, так же скучавшая на палубе в одиночестве.
А вечером он опять безуспешно пытался услышать что-то очень необходимое в шелесте прочных пальмовых листьев за окном своего жилища.
…Неожиданный утренний заморозок обманул с десяток людей на автобусной остановке и они, разные своими желаниями и одинаковые вынужденными поступками, встали, как мотыльки, в круг холодного света, бесцельно рассматривая в витрине освещённого уличным фонарём газетного киоска марки и открытки.
Он, высокий и загорелый, нервничал, вот уже почти час желая что-то сказать Нессу. Приятель то и дело подносил к своему огромному, уродливому, изрытый оспинами носу большой платок, потом так же молча поднял с асфальта разбитую пивную бутылку и, прошагав немного, бросил её в урну.
– Зачем?
Несс ещё раз забавно чихнул и мечтательно улыбнулся.
– Кто-то хотел испортить мне чудесное утро.
– А как твои внучки?
– Растут, и очень милые. И всё-таки, почему ты вернулся?
Осенний рассвет сделал ещё более рыжим рыжего кота, подстерегавшего голубей невдалеке, у пятна хлебных крошек, рассыпанных по чёрной земле.
– Свобода – это, оказывается, необходимость каждый день принимать решения. Для меня такое невозможно.
Вернувшись после прогулки домой, он перенёс из привычной комнаты, всё ещё сохранявшей для него память о верном тополе, все необходимые вещи в другую, выходившую окнами в тихий переулок, в котором вот уже который год росла, тесно прикасаясь к стенам и стёклам этажей, готовая совсем скоро стать взрослой, роскошная густая липа.
Он пододвинул кресло к почти закрытому листьями окну и включил негромкую музыку…
Побег из рая
Когда случается кораблекрушение,
время не ждёт, море нетерпеливо,
час промедления влечёт непоправимые беды.
Этой весной он неожиданно, мельком, лениво рассматривая в самолёте случайный красивый журнал, вспомнил о своём дне рождения.
И несколько дней подряд почему-то не забывал.
Вовсю уже грело солнце, начинал цвести шиповник, небо к полудню становилось медленным, а по вечерам – наливалось страстными закатами.
Он уверенно знал, что по всей стране множество зависимых от него людей готовили юбилей: администраторы обеспечивали условности предстоящего шикарного банкета, партнёры мучились выбором знаменательных подарков, журналисты обещали наконец-то раскрыть заинтересованной публике тайны его постоянных финансовых успехов, политики оттачивали формулировки взаимно полезных поздравительных речей.
А он уехал.
Не по делам, не в привычные города, а просто так, далеко, где его никто никогда не знал. Если уж надумал мужчина в кои-то веки отметить свой день рождения, то лучше всего это делать ему одному. И не дома. И не на земле.
…Оранжевые буксиры аккуратно вытащили огромный лайнер из тесноты порта на правильный морской простор. Погудели на прощанье и дружно убежали в переплетение причалов за следующим, таким же беспомощным, подопечным.
Раннее утро.
Не самый роскошный восьмипалубный пассажирский паром «STENA LINE» к исходу этого дня должен был пересечь небольшое холодное море почти точно с юга на север и ошвартоваться в тихом провинциальном городке другой страны.
По инерции новых впечатлений круизный народ продолжал ещё толпиться на открытых прогулочных площадках и шлюпочных палубах, но вскоре пронзительный бортовой ветер согнал большинство зевак вниз, в тёплые внутренности корабля.
У него, конечно же, был план. Очень хороший план.
И шампанское с собой, разумеется.
Тоже очень хорошее.
День его рождения уже наступил, а немного позже, когда «STENA LINE» будет далеко от всех берегов, почти в самой середине такого знакомого ему моря, настанет и тот точный час, в который он появился на свет много-много лет тому назад…
Несколько сотен пассажиров, среди которых голосами и одеждой выделялись не очень богатые туристы, путешествующие студенты, люди, возвращавшиеся с сезонных работ, разбрелись по просторному судну.
На всех палубах уже открылись и потихоньку начинали погромыхивать музыкой бары, игровые салоны, ресторанчики, засверкало пока ещё робкими огнями маленькое и очень уютное казино.
День в пути, ночь и день в чужом городке, ещё одна ночь – обратный морской путь.
Он торжествовал.
С точностью до минуты!
Всё, что он задумал и спланировал за последнее время, уже сейчас удавалось и нравилось ему именно такой замечательной точностью.
Записка, оставленная на столе в кабинете, объяснит всем, что не стоит попусту о нём беспокоиться. Так надо.
Особо упрямая молодёжь продолжала толпиться на корме, долговязые девчонки и мальчишки покупали пиво, чипсы, хохотали, горланили, одинаково поёживаясь в своей непродуманной, привычной, ежедневной одежде.
На воде всегда холодно… Особенно на встречном ветру.
Он несколько раз обошёл по кругу открытые палубы лайнера, заметил, что шезлонги после зимы пока не выставлялись и что на пятой палубе всё ещё остаётся незанятой одна очаровательная скамейка, с которой открывался великолепный вид на разгорающееся солнце.
Конечно, не занята, ведь именно в этом месте из-за кормовой надстройки на палубу и вырывается пронзительный ветер.
Он поразмышлял и пришёл к выводу, что минут через пятнадцать, двадцать, максимум – через полчаса курс парома должен измениться.
И это правильно.
Широкая стеклянная дверь за ним тихо закрылась, и мгновенно свист ветра в шлюпочных тросах сменился музыкой. Во внутренних общих помещениях уже пахло едой. Он привычно сбежал по просторному ковровому трапу на свою палубу, уточнил у вежливого администратора прогноз ближайшей погоды и, улыбаясь всем вокруг, но глядя только перед собой, направился в каюту переодеться.
Спортивный костюм, плотная и прочная куртка, кепка-бейсболка, кроссовки.
Бутылка шампанского.
Готов!
Нет никого рядом? И не надо!
Это его день, его приключение, его план!
Кто-то будет сейчас удивлён? Ну и что?! Я так хочу, я так придумал!
Действительно, на суетном фоне мельтешащих разноязыких студентов и редких парочек, позволивших себе краткость экзотического уикенда, он, так тепло одетый, да ещё и с бутылкой дорогого шампанского в руке, неспешно поднимающийся по внутренним лестницам парома, был странным персонажем.
Но я так хочу.
Рубеж.
Событие.
Середина жизни. Середина? Точно? А не врёшь?
Он придумал в этот день быть один, но обязательно рядом с большим количеством людей; не на земле, ни в какой из привычных и скучных стран, но и не в надоевших ему самолетах.
Именно так. Утро. Море.
Скамейка всё ещё оставалась пустой.
Отлично!
Шампанское – на столик, ноги – на соседнюю скамью. Достал из кармана тонкие кожаные перчатки. Он здесь надолго.
В большом квадратном иллюминаторе его заметили. Официантки палубного кафе радостно толпились за толстым стеклом, кивали ему, махали ладошками.
Он тоже улыбнулся и жестом показал, что нужен бокал для шампанского.
Лоцманский флаг затрепетал на сигнальном фале по-другому, огромный «STENA LINE» начал медленно ворочать на правильный курс, пряча встречный ветер за свои гигантские палубные надстройки.
Официант всё равно выбежал к его столику, кутаясь в штормовую рабочую куртку.
Поёжился, сделал толстыми губами «Бр-р-р!» и протянул фирменный тонкостенный бокал.
Умница!
Он посмотрел на наручные часы. Пора.
Солнце.
Резкая тишина. Ветер на палубе пропал.
Пробка шампанского долго-долго летела сначала вверх, потом вниз, к далёким, шепчущим у борта волнам.
За вас, уважаемый!
Вкусно.
Во внезапно наступившем спокойствии воздуха открытие шампанского прозвучало, как грохот.
Народ оглянулся.
Рядом с ним продолжали ещё прятаться за шлюпбалками от остатков ветра какие-то коллективные туристы. Первыми изумились именно они. До этого он не прислушивался к их радостно-восторженным и любознательным крикам, даже и не пытался понять, кто они и откуда, но, почувствовав тишину их недоумения, почему-то решил, что это иностранцы.
И не ошибся.
Д-да, некстати…
Пить одному – это одно, а пить одному в присутствии множества людей – это другое.
Тем более что туристы были так похожи на дисциплинированных и передовых работников какой-то корпорации, отправленных начальством в поощрительную прогулку по морю.
В стороне от своих, совсем близко от его скамейки, опирался на белые поручни пожилой, просто одетый, вислоусый господин.
Он тронул того за локоть, спросил, зная уже, что ошибается.
– Турист?
Господин оглянулся.
– Нет, домой, в отпуск…
Может, это и к лучшему, что не турист.
Он поймал застекольный взгляд уже знакомого официанта, махнул ему, объясняя причину. Так же, жестом, без лишних слов, пригласил продрогшего попутчика за свой столик.
– Давай?
Качнул бутылкой.
Кратко объяснить внимательному человеку, что он празднует сегодня свой день рождения, труда не составило.
Работяга раздвинул грандиозные усы в доброй улыбке.
Чокнулись. Выпили.
Остальные туристы дружно зааплодировали в сторонке, засмеялись.
Все, кроме одной темноволосой женщины.
Он понемногу подливал, они выпивали, попутчик смачно закусывал шампанское чипсами из своего пакетика, пробовал даже один раз одобрительно хлопнуть его по плечу, а молодая женщина всё смотрела и смотрела в их сторону, не отвлекаясь на громкие голоса коллег.
Впрочем, она не очень похожа на них… Держится с группой, но уж как-то отдельно. Похоже, что экскурсовод или представитель турфирмы. Иностранка?
Они допили, господин с благодарностью попрощался, и исчез, неуклюже откланиваясь. Он встал, чтобы вернуть в бар бокалы и выбросить пустую бутылку.
За борт?
Ты же был моряком, как можно!
Аккуратно опущенная в переполненную урну бутылка из-под шампанского, даже и освобождённая от своего очень дорогого содержимого, выглядела вызывающе, соседствуя с нищими и пустыми пивными банками.
Брюнетка куталась в воротник плаща.
Все её подопечные уже покинули палубу, а она продолжала упрямо сидеть на скамейке около самого борта.
Он усмехнулся, вытер салфеткой руки и плотно натянул перчатки.
Ну-ну…
Демонстративно посмотрел на часы.
Она подняла к самому носу шарф, изредка дышала на озябшие пальцы.
Ну-ну…
Он раскинулся руками по спинке своей свободной скамейки, немного даже расстегнул воротник тёплой куртки. Так, словно желая себе некоторой прохлады.
Она внимательно прищурилась, но не опустила от лица красного шарфика.
Из близкого динамика голос судовой трансляции произнёс что-то громкое.
Она отреагировала на объявление, сначала отвернулась, словно собралась уходить, потом неожиданно снова зябко обняла себя руками. Улыбнулась ему.
Шампанское – хорошая вещь. С ним легче живётся.
Он встал, на ходу снимая куртку.
Шагов пять, всего.
Опустил куртку на плечи женщины и, стоя перед ней, погрозил пальцем.
Сказал по-английски, что ей очень холодно.
…Тонкие черты лица, лёгкий румянец, прозрачные слезинки в уголках глаз. Упрямое соревнование можно было заканчивать.
Они оба смеялись, когда он неловко пытался объяснять ей про свой день рождения.
А она – датчанка.
Около тридцати, наверно? Или чуть больше.
– Пока!
Женщина протянула ему куртку, легко покачала ладонью и ушла с палубы.
…В очень приятной и жаркой кафешке он с удовольствием съел два горячих круассана со сливовым джемом, выпил большую чашку чёрного кофе.
План – закон, перевыполнение – честь!
Только высокий порог-комингс каюты напомнил, что он сейчас не в обычной гостинице, а на борту морского судна. Абсолютно не чувствовалась ни бортовая, ни килевая качка.
Ещё наверху, на палубе, он по старой привычке отметил, что волнение моря тянуло от силы на три балла, а ветер казался всего лишь четырехбалльным.
Поэтому внутри было очень уютно.
Он не стал включать в своей двухместной каюте большой свет, оставил только ночник над одной из кроватей и лампу в красном абажуре на пристенном столике.
Кондиционер.
Тепло.
Щёки горели и после ветра, и после холодного шампанского.
Он заранее подробно думал об этом, поэтому не спешил.
Старая, почти позабытая книга и зелёная бутылочка минералки, которую он предусмотрительно захватил из кафе.
Душ.
Горячий, шумный.
Белые и толстые махровые полотенца. Везде надписи – «STENA LINE». Уютные фирменные тапочки.
Он лёг на кровать поверх покрывала, невнимательно раскрыл страницы книги.
Улыбнулся, вспомнив.
Легко, легко уснул…
Так же, в спокойной истоме, через некоторое время и проснулся.
Голоден! Как же хочется есть!
Вскочил, опять включил душ, хотел даже после сна привычно побриться, но чертыхнулся, вспомнив, что всё ещё продолжается день.
А глаза-то весёлые!
Где на этом славном ковчеге подают самую вкусную пищу?!
Действительно, уже наступило время обеда.
На палубах было солнечно, народ тянул лица вверх в ожидании загара.
Он прошёл около той самой, своей, скамейки, задержался у поручней, посмотрел внимательно по сторонам.
Нет.
Всё равно – на палубу выше.
Там тоже не увидел ту, которую искал.
Море было пустынно, если не считать исчезающего за кормой парома мускулистого военного сторожевика.
И ещё – справа, почти на траверзе, какое-то воздушно-голубое пятнышко на горизонте.
Парус?
Можно было бы подняться сейчас в рубку, попросить по-свойски, по-штурмански, бинокль, поговорить с вахтенным о незнакомом кораблике.
Эти – не поймут. Такой тут у них порядок.
Точно, парусник!
Большой, но не яхта, несколько мачт…
Ты же, кажется, собрался общаться с горячим и сочным мясом?!
Потом, потом…
Он знает эти мачты, этот стремительный черно-белый борт.
Вот это да!
Так не бывает! Никогда!
Истина в том, чтобы делать чудеса своими собственными руками. Это его закон.
Но не так же волшебно!
…Да, он нашёл вариант, как встретить свой день рождения в открытом море; да, постарался, чтобы оказаться здесь именно в нужный день и точный час. Но это всего лишь технология действий, его грамотные усилия и желание.
Но кто подарил ему ещё и такое?!
Далеко, конечно, жаль, что так далеко, но, пересекая прямой пенный след «STENA LINE», под всеми парусами по весеннему морю шел его первый Корабль!
Да, да, именно тот учебный парусник, на котором он, тонкий задумчивый мальчишка, в семнадцать лет впервые увидел море!
…Тяжёлые манильские тросы, бешеные осенние брызги через борт, огромные и страшные мачты. Мелодии странных и удивительных слов, певучие команды, аромат солёной и до крови жёсткой парусины.
Юность.
Кто позаботился о таком подарке для него сегодня?!
Спасибо, там на небесах…
Не, а ветерок всё-таки сильный… Вышел-то в этот раз на палубу ненадолго, не готовился, не утеплялся. Он вытер глаза.
Читать бесплатно другие книги:
