Джек Ричер, или В розыске Чайлд Ли

Глава 11

Ричер вышел из кафе с картонным подносом, на котором стояли четыре чашки кофе. Он не удивился бы, что купил три из них зря и что машина уехала. Но она освободила место у насоса и ждала его около воздушного шланга и машины для чистки салона, с включенными фарами и работающим двигателем. Алан Кинг сидел на переднем пассажирском месте, Карен Дельфуэнсо – за ним. Дон Маккуин вышел наружу и стоял около водительской двери, при этом вид у него был замерзший и усталый. Оказалось, что он примерно шести футов роста, невероятно худой, сплошные ноги и руки.

Ричер перешел через дорогу и отдал один стаканчик кофе со сливками и сахаром Маккуину. Затем, обогнув капот, вручил другой Алану Кингу. Потом открыл дверцу около Карен Дельфуэнсо и протянул ей третий стакан.

– Черный, без сахара.

Она колебалась мгновение, но кофе взяла.

– Спасибо, – сказала она. – Я именно такой и люблю. Как вы узнали?

Девять слов. На четыре больше, чем он слышал от нее с тех пор, как сел в машину. «Всем известно, что худые женщины в районе сорока пьют кофе без сливок и сахара», – подумал он.

– Случайно догадался, – сказал Джек.

– Спасибо, – повторила Карен.

Затем он подошел к мусорному контейнеру, стоявшему неподалеку, и выбросил картонный поднос. Дон Маккуин немного церемонно открыл перед ним водительскую дверь, Ричер уселся и поставил свой стакан в держатель. Маккуин устроился у него за спиной.

Джек нашел рычаг и отодвинул кресло назад, чтобы вытянуть ноги, и оно ударило Маккуина по коленям. Ричер посмотрел на Кинга.

– Вы бы поменялись с мистером Маккуином местами, – сказал он. – А то получается, что два самых высоких человека сидят друг за другом.

– Я всегда езжу на переднем сиденье, – ответил Кинг.

– Всегда?

– Без исключения.

Ричер пожал плечами, поправил зеркало, пристегнул ремень и попытался сесть поудобнее. Затем он выкатил на двухполосную дорогу, проехал сто футов и по съезду на заправку вернулся на автостраду.

Он получил еще одно доказательство того, что они находятся в пути ввсе не три часа.

Никто из его спутников не пошел в туалет.

Шериф Гудмен закрыл мобильник и сказал:

– Мисси Смит отключила телефон.

– Уже поздно. Люди спят. Вы знаете ее адрес? – кивнув, спросила Соренсон.

Гудмен молчал, и в его молчании чувствовалась настороженность.

– Не вызывает сомнений, что вам ее адрес известен, – продолжала Джулия. – Она же здесь с самого рождения. Ее все знают. Придется сначала постучаться в дверь к ней, прежде чем мы отправимся к официантке.

– Мы не можем постучать в дверь Мисси Смит, – заявил Гудмен. – По крайней мере, не посреди ночи.

Соренсон промолчала, сделала маленький шаг влево от водительской двери красной «Мазды» и принялась разглядывать под углом свободное пространство между коктейль-баром и баром из бетонных блоков.

– На другой стороне улицы заправка, я ее вижу, – сказала она.

– И что? – спросил Гудмен.

– Меня оттуда тоже видно.

– Вы о свидетелях? Нам очень повезет, если какой-нибудь дальнобойщик заправлял свой грузовик как раз в тот момент, когда преступники здесь появились, а потом уехали. Еще нужно, чтобы он смотрел в эту сторону вместо того, чтобы потирать затекшую спину. Да и в любом случае, как мы его найдем?

– Нет, я подумала, что, возможно, на заправке есть камеры наблюдения. С широким обзором. Которые достают досюда.

Гудмен промолчал.

– На заправке есть камеры?

– Понятия не имею, – ответил Гудмен.

– Может, и есть, – продолжала Соренсон. – Некоторые грузовики заливают в баки по сотне галлонов, а времена сейчас трудные. Что, если кому-нибудь из водителей взбредет в голову уехать, не заплатив? Топливной компании такое не понравится. Они должны защищать свой доход.

– Нужно сходить, посмотреть.

– Так и сделаем, – сказала Соренсон. – А потом постучимся в дверь Мисси Смит. И не надейтесь, что мы не станем этого делать. Старушка вполне может поспать подольше, но не вечно же.

Ричер был неплохим водителем, но не более того. Физически его тело работало либо очень медленно, либо невероятно быстро. По большей части он передвигался, как это делают крупные люди, лениво и спокойно; иногда казалось, что он вообще находится в коматозном состоянии. Но если возникала необходимость, он мог мгновенно начать действовать, словно происходил неожиданный взрыв, и это продолжалось ровно столько, сколько требовалось, причем его ноги и руки превращались в единое целое, а потом он снова погружался в оцепенение. Середины не было, а как раз такое состояние требуется для хорошего вождения.

Движение и реакция должны быть быстрыми, но тщательно контролируемыми, нужно постоянно следить за происходящим, расчетливо и равномерно, а Ричеру было трудно находить эту золотую середину. Как правило, он либо мчался прямо на какое-нибудь препятствие, находящееся в двухстах ярдах впереди, либо полностью его игнорировал, рассчитывая, что оно исчезнет само собой. Ричер ни разу не убил, не ранил кого-то на машине, разве что специально, но он реально смотрел на вещи и понимал, что водитель он намного ниже среднего.

Однако автострада между Штатами действительно была широкой и прямой, превратившись в три полосы, и большой послушный «Шевроле» отлично держался на дороге. Движение ночью не представляло особых проблем, а потому Ричеру не требовалось включать реакцию, чтобы избежать неприятностей. На самом деле главная проблема состояла в том, чтобы не уснуть, но он прекрасно это умел и мог находиться в достаточно приемлемом состоянии бодрствования практически до бесконечности. Джек держал обе руки на руле, примерно на уровне десяти и двух часов, если смотреть на циферблат часов. Каждые двадцать секунд или около того он проверял зеркала: сначала у пассажирской двери, затем у ветрового стекла, у водительской двери и снова ветровое стекло. Карен Дельфуэнсо, сидевшая за его правым плечом, не спала, но молчала, напряженная и чем-то обеспокоенная, рядом с ней Ричер слышал медленное дыхание Дона Маккуина, который дремал на своем месте. Алан Кинг ничего не говорил и выглядел серьезным и задумчивым. Он слегка повернул голову так, что мог видеть одновременно дорогу впереди, Ричера и спидометр, так решил Джек.

Поэтому он придерживался относительно разрешенной скорости, продолжая ехать вперед и чувствуя, как хрустальный брелок от ключей зажигания время от времени ударяет его по колену, когда машина раскачивается.

Оказалось, что на заправке имелись целых четыре камеры наблюдения, все черно-белые и ни одной цветной. Они подавали изображение на экран, стоявший на полке слева от кассы, рядом с сигаретами, и разделенный на четыре квадрата.

Три камеры не представляли для Соренсон никакого интереса. Первая и вторая были установлены таким образом, что они показывали въезд и выезд с заправки, причем достаточно низко, чтобы видеть номера машин. Третья находилась на потолке над кассой и правым плечом кассира, чтобы тот не обкрадывал заведение. Стандартная практика там, где в ходу наличные. Доверяй, но проверяй.

Зато четвертая камера оказалась полезнее остальных – впрочем, ненамного. Она представляла собой черную полусферу, установленную высоко на подставке примерно на уровне середины щита с объявлением. Ее настроили таким образом, что она показывала всю территорию заправки. Кассир сказал, что это сделали для страховой компании. Если два грузовика сдадут назад и столкнутся прицепами, всегда полезно знать, кто сдвинулся с места первым. Если же кто-то решит украсть бензин или дизельное топливо, в суде можно представить запись номера въезжающей машины и вора, заполняющего бак и сбегающего с места преступления.

Поле обзора четвертой камеры оказалось достаточно широким и показывало проселочную двухполосную дорогу, уходящую на север и юг, засыпанную гравием площадку в дальнем конце заправки перед баром, выстроенным из шлакобетона, сам бар, а также заведение Мисси Смит и пространство между ними. Несмотря на искажение, складывалось впечатление, что камера направлена горизонтально как раз на это пространство – более или менее. Яркие полосы света, заливавшего полицейские машины, виднелись на самой границе картинок.

Качество было довольно паршивым, и ночной мир расцвечивали разные оттенки серого. Свет проезжавших автомобилей вспыхивал, расплывался и мерцал, скрывая из вида сами машины.

Но все равно это было лучше, чем ничего.

Максимальные усилия. Ставки.

– Ладно, покажи мне, как перекрутить пленку назад, – сказала Соренсон.

Глава 12

Паренек, работавший на заправке в ночную смену, был рад помочь, к тому же он оказался довольно сообразительным и, вне всякого сомнения, достаточно молодым, чтобы отлично разбираться в современных технологиях. Он нажал какую-то кнопку, и картинка с четвертой камеры заняла весь экран. Затем ткнул пальцем в другую кнопку, и рядом с временем появились значки «плюс» и «минус». Паренек показал Соренсон, какие стрелки на клавиатуре отвечают за эти значки. Затем объяснил, что нужно держать кнопку нажатой и не отпускать, чтобы изображение прокручивалось вперед или назад, сегментами по пятнадцать минут, или нажать на нее один раз, чтобы пленка двигалась с нормальной скоростью.

Соренсон начала с того, что перемотала запись до момента перед полуночью, а затем начала ее просматривать на обычной скорости. Они с Гудменом стояли плечом к плечу у монитора и пытались понять, что они видят на границе картинки, которая оказалась размытой и невнятной, точно они смотрели в дешевый прибор ночного видения, – только серой, а не зеленой. Фары вспыхивали и исчезали. Перед баром, в котором они находились, не стояло ни одной машины, но на парковке Мисси Смит они разглядели по меньшей мере три.

И ничего в промежутке между строениями.

– А у этой штуки есть быстрая перемотка вперед? – спросила Соренсон.

– Нажмите и держите клавишу «шифт», – ответил паренек.

Соренсон быстро промотала следующие пять минут. Когда до полуночи осталось тридцать секунд, она вернулась к нормальной скорости и стала внимательно смотреть на монитор. У бара ничего не происходило, а вот из коктейль-бара начали выходить посетители – расплывчатые очертания фигур, серые на сером, размазанные медленным движением камеры. Они садились в машины, включали фары, разворачивались и уезжали. Большинство направлялось на юг. Последней из двери появилась крупная фигура – судя по всему, женщина. Она села в «Кадиллак» – по крайней мере, так показалось Соренсон – и умчалась прочь, в две минуты первого ночи.

– Это была Мисси Смит, – сказал Гудмен.

Неоновая реклама в окне у нее за спиной погасла.

Еще шестнадцать минут ничего не происходило.

Затем в восемнадцать минут первого на пустом пространстве между барами возникла вспышка света. Не вызывало сомнений, что это фары машины, ехавшей по не слишком ровной гравийной дороге и возникшей в левом углу монитора, с южного направления. Движение фар замедлилось, затем они замерли, и машина резко повернула на девяносто градусов в сторону терпеливо поджидавшей ее камеры, на мгновение став белой в сиянии линз. Потом покатила вперед и остановилась, скрывшись из вида за коктейль-баром.

– Это они, – сказал Гудмен. – Точно, они.

Соренсон двумя пальцами нажимала поочередно на кнопки «вперед» и «назад» и в конце концов выделила фрагмент, где часть машины была видна в промежутке между зданиями. Впрочем, смотреть было особенно не на что. Только яркие фары, смазанное изображение трех четвертей капота, вспышка света, ударившего в камеру, затем размытый бок со стороны водителя – и больше ничего. Фары погасли.

Машина казалась светло-серого, светящегося в ночи цвета, который в реальной жизни вполне мог быть красным.

– Ладно, – сказала Соренсон. – Они направились на север с места преступления, проехали через задние границы участков в южном конце, затем за домами и припарковались у черной двери коктейль-бара. А потом пересели в другую машину. Нам нужно знать, в какую конкретно. Значит, необходимо поговорить с официанткой.

– Слишком рано, – сказал Гудмен. – Она находилась внутри еще двенадцать минут. Они наверняка уехали к тому времени, когда она вышла.

– Мы уже установили, что вы никогда не работали в баре, верно? Хозяйка ушла домой. Кот из дома, мыши в пляс. Девушкам платят за лишние полчаса, но это не обязательно означает, что они проводят там тридцать минут. Они как можно быстрее делают свою работу и уходят домой. Так что она вполне могла выйти из бара как раз в тот момент, когда они уезжали. А если нет, возможно, она выходила и входила через заднюю дверь, чтобы выбросить мусор или бутылки.

– Хорошо, – не стал спорить Гудмен.

– Давайте посмотрим, сколько могло пройти времени, прежде чем они уехали, – сказала Соренсон.

Она нажала на кнопку, которая запускала изображение вперед, и в углу снова начался отсчет времени. Джулия принялась мысленно считать. Пять секунд, чтобы выйти из «Мазды», еще пять, чтобы открыть другую машину; пять секунд им потребовалось, чтобы сесть в нее, пять секунд, чтобы устроиться, и пять – завести двигатель.

Она наклонилась к монитору и принялась вглядываться в промежуток между строениями, приготовившись увидеть, как машина медленно движется слева направо по пустому пространству, чтобы потом проехать за баром из шлакобетона и выбраться на дорогу. Под таким углом камера покажет только слабый свет фар, никаких вспышек и белых пятен. Но в одном месте большая часть машины будет видна, и, может быть, им удастся определить ее модель и производителя. Возможно, даже цвет.

Соренсон не сводила глаз с монитора.

И ничего не видела.

Из свободного пространства между строениями не появилась машина. Ни в первую минуту, ни во вторую, ни даже в третью, четвертую и пятую. Она нажала на кнопку перемотки вперед. Ничего. Экран оставался пустым, словно жизнь на нем замерла, не было абсолютно никакого движения целых пятнадцать минут, пока по проселочной дороге на юг не проехал какой-то случайный пикап, который встретился с седаном, направлявшимся на север. После этого снова ничего.

– И куда, черт подери, они поехали? – проговорила Соренсон. – На юг? За домами, до самого конца, а потом на дорогу?

– Южное направление выглядит совершенно бессмысленным, – заявил Гудмен.

– Я очень надеюсь, что вы правы, – сказала Соренсон.

Она представила посты на автостраде, расположенные на расстоянии ста футов друг от друга, со сложными устройствами, дорогими и разрушительными; каждое было потенциально способно раскрыть дело или разрушить карьеру в зависимости от наличия или отсутствия результатов.

Глава 13

Автострада через Айову шла ровно и по прямой, точно линейка, миля за милей. Движение, хоть и не слишком напряженное, все-таки было. Примерно миллион американцев находится в дороге в любое время дня и ночи, и не вызывало сомнений, что Айова вносила свой вклад в этот миллион, но, судя по всему, пропорционально населению штата. Ричер вел «Шевроле» на скорости чуть меньше восьмидесяти миль в час, и тот катил по пустынному шоссе, уверенно и спокойно, под равномерный гул двигателя, шорох ветра и шипение шин. Иногда Джек обгонял другие машины, порой обгоняли его. И все это время он считал в уме оставленные позади мили и прошедшие минуты, мысленно представляя автобусный вокзал «Грейхаунд» на Вест-Гаррисон, в Саут-Сайде.

Ричер уже там бывал много раз, и ему нравился неумолчный грохот тяжелых дизельных двигателей и то, что каждую минуту оттуда отправляются в путь автобусы. Или можно сесть на поезд на Юнион-стейшн. Он уже однажды ездил на поезде из Чикаго в Нью-Йорк, дорога заняла восемнадцать часов, и он получил настоящее удовольствие. Кроме того, там наверняка есть рейсы в Вашингтон, а это уже совсем близко к тому месту, куда он направлялся.

Ричер продолжал вести машину, напрягая пальцы ног и рук.

Вдруг впереди вспыхнули красные хвостовые огни, похожие на сплошную стену, а на некотором расстоянии за ними мерцали красно-синие прожектора огромного количества полицейских машин. Алан Кинг, сидевший рядом с ним, с отвращением застонал и прикрыл глаза. Карен Дельфуэнсо вообще никак не отреагировала, Дон Маккуин продолжал мирно спать. Ричер сбросил скорость, перестроился на правую полосу, окутанную вдалеке ярким сиянием, и, резко затормозив, остановился за белым пикапом «Додж», чья огромная задняя дверь нависала перед ними, словно скала. На бампере Джек заметил наклейку следующего содержания: «Не нравится, как я вожу машину? Позвони по 1-800-и-отвали». Ричер посмотрел в зеркало и увидел, что за ними остановился небольшой грузовичок; Джек даже слышал, как работает его двигатель. Движение на средней полосе сначала замедлилось, а потом и вовсе остановилось; образовалась пробка. Примерно через секунду то же самое произошло с левой полосой.

Свет фар «Шевроле» смешался с хвостовыми огнями «Доджа» и залил ярким сиянием внутренности машины. Алан Кинг отвернулся к своему окну и уткнулся подбородком в плечо. Дон Маккуин закашлялся, всхрапнул и зашевелился. Ричер посмотрел в зеркало и увидел, что он прикрыл глаза рукой.

Карен Дельфуэнсо не спала и сидела очень прямо. Ее лицо показалось Ричеру усталым и очень бледным, и она смотрела ему в глаза, в зеркале.

И моргала.

Она моргала быстро и явно специально, снова и снова, потом начала вертеть головой, сначала влево, потом вправо, снова выпрямилась и принялась моргать, раз, два, три, иногда больше, потом девять раз и даже тринадцать, быстро и напряженно.

Ричер удивленно уставился на нее.

И тут грузовичок, стоявший за ними, начал громко сигналить. Джек посмотрел на дорогу и обнаружил, что «Додж» сдвинулся с места. Он включил зажигание и догнал его. Очевидно, копы из Айовы поставили на дороге посты, так же как полицейские из Небраски. Все машины стояли в правом ряду. Потенциальный хаос, если не считать того, что двое копов находились снаружи, держали в руках красные фонарики и управляли движением. А кроме того, здесь действовало что-то вроде закона доброй воли или здравого смысла, характерного для Среднего Запада. То и дело возникали ситуации под знаком «после вас, сосед». Ричер прикинул, что задержка займет минут десять. Ерунда, ничего особенного.

Он посмотрел в зеркало.

Карен Дельфуэнсо снва начала моргать.

Соренсон еще два раза просмотрела интересовавший их отрывок записи в четверть часа – один раз назад, другой вперед, оба на большой скорости. Как и вначале, она увидела «Мазду», и снова ничего, пока через пятнадцать минут на двухполосной дороге не появились случайные машины – пикап, направлявшийся на юг, и седан, который ехал на север.

Ставки.

– Юг по-прежнему кажется вам бессмысленным предположением? – спросила она.

– Абсолютно, – ответил Гудмен.

– Вы уверены?

– Там ничего нет.

– Можете поставить на это свою пенсию?

– И дом.

– А последнюю рубашку?

– Первого внука, который у меня родится, если хотите.

– Ладно, – сказала Соренсон. – Они поехали на север. А знаете, что? Мы их видели.

– Где?

– Вот здесь, – ответила Соренсон и остановила пленку, на которой мимо проезжали обычные машины, когда направлявшийся на север седан промчался перед грузовиком, ехавшим на юг.

– Они в седане, – сказала она. – Иначе не может быть. Единственная машина, которая направляется на север. Они пятнадцать минут что-то делали, затем вернулись на дорогу, объехав бар с южной стороны, а не с северной. Это единственное логичное объяснение.

– И что они делали пятнадцать минут?

– Я не знаю.

– Задержка в пятнадцать минут без уважительной причины – это серьезно, если ты бежишь с места преступления.

– Значит, у них была причина.

– Я слышал, как включилась охранная сигнализация какой-то машины примерно в двадцать минут первого, – сказал паренек, стоявший за прилавком.

Соренсон посмотрела на него.

– И тебе не пришло в голову сообщить нам об этом раньше? – спросила она.

– А с какой стати? Вы не спрашивали. И не объяснили, что вам нужно. До сих пор. Да и все равно, я только сейчас вспомнил.

– В двадцать минут первого?

– Примерно.

– Точно сигнализация машины?

– Точно. И очень громко. Единственное развлечение, которое мне выпало за всю ночь, пока не приехали вы.

– Где?

Мальчишка махнул рукой.

– Там, – сказал он. – Вполне возможно, что за баром Мисси Смит.

– Хорошо, спасибо, – поблагодарила его Соренсон.

– Итак, вывод таков: они потратили пятнадцать минут, чтобы угнать машину, на которой потом уехали? – проговорил Гудмен.

– Возможно, а может, и нет. Но в любом случае сигнализация – это еще одна причина, по которой официантка могла выглянуть из задней двери. Например, волновалась за собственную машину. Нам нужно немедленно ее найти. Пришла пора постучать в несколько дверей.

Гудмен посмотрел на часы.

– Давайте не будем терять время, – сказал он. – Преступники, наверное, уже около дорожных постов. Вам следовало поставить их в ста милях, а не в восьмидесяти.

Соренсон промолчала.

Глава 14

«Девять, а не десять минут», – подумал Ричер. Он переоценил возможную задержку, но совсем немного. Копы, которые шли вдоль машин, ловко управляли потоком транспорта, а полицейские около заграждения работали эффективно, и машины двигались с вполне приличной скоростью. Из-за большого «Доджа», стоявшего впереди, Ричер не видел в подробностях процедуру досмотра машин, но не вызывало сомнений, что они проделывали все очень быстро и достаточно поверхностно. Он проехал вперед, остановился, снова сдвинулся с места и остановился; сине-красное сияние полицейских огней все ярче озаряло происходящее по мере того, как он продвигался вперед. Алан Кинг, сидевший рядом, похоже, уснул, все так же уткнувшись подбородком в плечо. Дон Маккуин продолжал прикрывать рукой глаза. Карен Дельфуэнсо не спала, но перестала моргать.

«Осталось сто ярдов», – подумал Ричер. Триста футов. Примерно пятнадцать машин впереди. Восемь минут. Возможно, семь.

Мисси Смит жила на небольшом участке бывшей семейной фермы, проданной сельскохозяйственной корпорации. Подъездная дорожка, машина, сарай, маленький квадратный дворик перед домом и такой же позади, все обнесено новой оградой из жердей, за которой раскинулось десять тысяч акров чьей-то земли, засеянной соевыми бобами. Шериф Гудмен проехал по дорожке и, остановившись в двадцати футах от входной двери, включил прожекторы на крыше. Первое, что делают люди, если посреди ночи раздается стук в их дверь, это смотрят в окно спальни. Так что с точки зрения происходящего прожекторы – гораздо более простое и быстрое решение проблемы, чем крики и объяснения.

Соренсон осталась в машине, предоставив Гудмену задавать вопросы. Его штат, его люди, его работа. Она видела, как он постучал в дверь, потом шевельнулась занавеска на окне на верхнем этаже, и через четыре минуты дверь распахнулась. На пороге стояла пожилая женщина в халате и с аккуратно причесанными волосами. Отсюда и задержка в четыре минуты.

Соренсон увидела, как Гудмен принялся кланяться и расшаркиваться, потом задал вопрос, и Мисси Смит ему ответила. Шериф что-то записал, прочитал вслух, чтобы убедиться, что ничего не перепутал, и пожилая женщина кивнула. Затем входная дверь закрылась, свет в коридоре погас, и Гудмен рысью помчался к машине.

– Это далеко, – сказал он. – Не повезло.