Холодные дни Батчер Джим
– Да ты свой «хаммер» починил, – одобрительно заметил я.
Он фыркнул.
– После того, как я доверил его тебе, он оставался целым, сколько, минут тридцать?
– Брось, – сказал я, вытягивая ноги. Благо, место позволяло. – Час, не меньше. Как ты там, Молли?
Молли, пристроившаяся на заднем сидении, тихонько всхрапнула. Я улыбнулся. Кузнечик доволоклась до грузовичка и плюхнулась на заднее сидение, не произнеся ни слова.
– Она в порядке? – спросил Томас.
– Сегодня перенапряглась, – ответил я.
– С этим туманом? Я думал, она постоянно занимается иллюзиями.
– Старина, – сказал я, – эта иллюзия протянулась на сотни ярдов в длину и столько же в ширину. Это охренеть какая проекция, особенно над водой!
– Потому что вода заземляет магию? – спросил Томас.
– Именно так, – ответил я. – И будь счастлив, что заземляет, иначе у Сидхе в патронах были бы молнии вместо пуль. Молли держала картинку до тех пор, пока энергия, из которой та была создана, не исчерпалась. А потом еще угробила заклятием один аквабайк. Для нее – серьезная нагрузка. Девочка устала.
Он нахмурился:
– Вроде того случая, когда ты рухнул без сил в доме моего отца?
– Примерно, – сказал я. – Молли все же еще относительно новичок в нашем деле. Первые несколько раз, когда с разгону влетаешь в стену, тебя просто валит с ног. С ней все будет в порядке.
– А почему чары Сидхе не сломали их двигатели? Я к тому, что аквабайк с тобой в седле проработал бы от силы секунд десять.
– Я бы сказал: десять-пятнадцать минут, – возразил я. – А с Сидхе так вышло, потому что они не люди.
– И в чем разница?
Я пожал плечами.
– Никто толком не знает. Эбинизер думает, это потому, что люди по самой сути своей конфликтные существа. Магия реагирует на твои мысли и эмоции – а у людей эмоции и мысли находятся в постоянном конфликте. Так вот, он считает, что вокруг людей с магическими талантами создается некая турбулентность, вызывающая механические поломки.
– Почему?
Я снова пожал плечами.
– Так уж оно есть. Конкретные эффекты, которые дает турбулентность, со временем постепенно меняются. Триста лет назад от нее молоко скисало, животные беситься начинали, а чародеи зарабатывали инфекцию кожи. И, соответственно, рубцы, родинки и оспины.
– Весело, – сказал Томас.
– Ага, обхохочешься, – сказал я. – А иногда – между давними временами и нынешними – это же явление вызывало странные вспышки галлюцинаций у людей, которые оказывались поблизости от нас. Тебе знакома эрготическая теория истории[42]? Люди с талантами, особенно те, что о своих талантах не знали, к этому явно приложились. А теперь подобные способности выкидывают фокусы с машинами и механизмами.
Томас внимательно посмотрел на меня. И потом осторожно выключил стерео на панели.
– Забавно, – прокомментировал я. И момент спустя, добавил: – Я не хочу этого делать. В смысле, я стараюсь этого не делать, но…
– Я не расстроюсь, если ты сломаешь мое барахло, – сказал Томас. – Просто заставлю Лару купить мне новое.
Лара, сводная сестра Томаса, была реальной силой, стоящей за троном Белой Коллегии вампиров. Поразительно эффектная, умная девица, и сексуальности в ней больше, чем в шведской команде красоток в бикини, взбирающейся на гору денег. В качестве потенциального врага, это была пугающая дамочка. Как временный союзник – просто ходячий ужас.
Я не собирался рассказывать об этом Томасу, но, когда готовил собственное убийство, Лара значилась вторым номером в моем списке тех, кто мог отправить меня на тот свет. Сами подумайте, если уж ты собрался отчалить с концами, то быть припечатанным гребаной королевой суккубов – не самый худший вариант.
– Как поживает Лара? – спросил я.
– Лара – это Лара, – сказал Томас. – Всегда в делах, планах, плетении интриг и теневых схем.
– Типа Общества Светлого Будущего? – спросил я. ОСБ было альянсом очень странных союзников в сверхъестественном мире Чикаго, со штаб-квартирой в маленьком, но настоящем замке, который охраняли наемники из Валгаллы.
Томас, улыбнувшись, обнажил зубы:
– Вообще-то да, изначально это была идея Лары. Марконе импортировал весь гребаный замок и выстроил его снова над твоей старой квартирой. Лара говорит, замок неуязвим.
– Звезда Смерти тоже была неуязвима[43], – заметил я. – Так Лара теперь в постельке с Марконе?
– Пыталась, – сказал Томас, – но Марконе настаивает на чисто деловых отношениях. Уже двое мужчин отвергли ее всего за одно столетие. Она расстроена.
Ну еще бы! Первым был я. А Джон Марконе – король чикагской преступности. Он мог спокойно купить и продать конгрессмена Соединенных Штатов, а весь истеблишмент Чикаго был у него на прослушке. Он также стал первым смертным, подписавшим Соглашение Ансийли, и в соответствии с Соглашением стал бароном Чикаго.
– Я вообще-то надеялся, что она его убьет, – признался я.
– А я надеялся на обратное, – вздохнул Томас. – Но сейчас, когда Фомор пытается силой вторгнуться на чужие территории, они нужны друг другу – на время.
– А что, Фомор настолько круты? – спросил я. Это была банда негодяев, чьи имена известны в основном по старым книгам мифов, типы, пережившие мрачные легенды всего мира, худшие из худших – по крайней мере самые живучие из худших.
– Они абсолютно безжалостны, – сказал Томас. – И они повсюду. Но при головорезах Марконе, ресурсах Лары и людях Мёрфи им здесь не закрепиться. В других городах дела идут хуже. Лос-Анджелес, Сиэтл, Сан-Франциско, Майами и Бостон – там поганее всего. Они хватают каждого, у кого имеется хоть щепотка магических талантов, и уволакивают с собой. Тысячи людей.
– Адские колокола, – пробормотал я. – А что же Белый Совет?
– Они заняты, – сказал Томас. – Ходят слухи, что они действуют сейчас на побережье Европы, особенно на Средиземноморье, сражаясь с Фоемором там. Люди Лары обмениваются информацией с Советом, а те с ними, но союзом это не назвать.
– Они что же, вообще не работают в США? – спросил я.
Томас пожал плечами:
– Твои друзья-Стражи пытаются, – сказал он. – Рамиреса в прошлом году ранили очень серьезно. Не думаю, что он уже вернулся в строй. Но Стражи в Балтиморе и Сан-Диего пока держатся, а этот паренек в Техасе устроил им сущий ад.
– Молодец Дикий Билл, – сказал я. – А как вышло, что другие города не сдались?
– Лара, – тихо произнес Томас. Его голос слегка изменился, и я распознал точные, отчетливые тона, столь характерные для голоса его сестры. – Мы веками лезли из кожи вон, чтобы улучшить это стадо. И я не собираюсь подчиниться орде подхалимов из несостоявшихся браконьеров.
– Она красотка, – сказал я.
– Она много сделала, – кивнул он. – Но не смогла бы добиться всего этого без Паранета.
– Ого! Серьезно?
– Знание – сила, – сказал Томас. – В Паранете десятки тысяч людей. Глаза и уши в каждом городе, и ежедневно накапливается все больше опыта. Если что-то случается, и кто-то из Фомора вдруг делает ход, все сообщество прибывает на место в считанные минуты.
Я моргнул:
– И они действительно могут это делать?
– Интернет, – сказал Томас. – Неттеры – таланты малого уровня. Они могут использовать компьютеры и мобильники, не прибегая к чарам. И когда что-то начинает происходить, в ход идет «Твиттер», и Лара запускает реальную команду.
– И ей к тому же удается узнать побольше о талантливых чародеях в других городах. Тех, которые пока не способны сами себя защитить. На случай, если она проголодается.
– Да, – сказал Томас. – Но не сказать, чтобы у неттеров был какой-то выбор в этом плане. – Он помолчал и добавил: – Лара становится пугающей.
– Лара всегда была пугающей.
Томас покачал головой.
– Не так, как прежде. Она начинает связываться с правительством.
– Она всегда это делала, – сказал я.
– Городские власти, безусловно. Несколько ключевых бюрократов уровня штата. И она всегда проделывала это мягко и незаметно – манипуляция, влияние. Но сейчас затевает совсем другую игру.
– А именно?
– Контроль.
Странно, каким мертвенно-леденящим может быть одно лишь маленькое слово.
– Вставлю ее в список моих насущных дел, – сказал я.
Томас фыркнул.
– Я не о том. Извращенец!
– Ага. Потому что тебе она омерзительна.
– Она слишком страшна для того, чтобы быть привлекательной, – соврал я.
– Узнай она, что я рассказал тебе даже об этом немногом, могли бы произойти очень нехорошие вещи, – сказал Томас.
– С тобой?
– Не со мной. Я семья, – он стиснул челюсти. – С Жюстиной.
– Не произойдет, – сказал я. – Даже если она попытается, мы защитим Жюстину.
Мой брат посмотрел на меня.
– Спасибо.
– Всегда пожалуйста, – сказал я. – Что-то в воздухе запахло сиропчиком. Мы закончили или как?
Он улыбнулся.
– Придурок.
– Тряпка.
– Педик.
– Серятина.
– Пигмей.
– Тупица.
– Хлюпик…
Едва Томас поставил «хаммер» на парковочное место в гараже напротив своей многоэтажки на Луп, как золотого цвета внедорожник, взревев, затормозил прямо за «хаммером». Мы с Томасом обменялись взглядами и оба подумали об одном и том же. Автомобиль означал, что нападавший, вероятно, будет смертным и использует оружие для смертных. То есть, огнестрельное. Это значит, что если они начнут стрелять в нас, пока мы в машине, Молли, спавшая на заднем сидении, даже не успеет прочитать молитву.
Мы оба скатились с переднего сидения, держась как можно дальше от «хаммера». У Томаса в руке уже был пистолет. Я успел захватить с собой винчестер.
Сидевшие в золотистом внедорожнике не стали выскакивать из машины, паля направо и налево. Они заглушили двигатель. Потом через несколько секунд водительская дверца открылась и кто-то вышел наружу. Пройдясь спокойной походкой, он встал перед внедорожником.
Худощавый мужчина, ростом чуть ниже среднего. Его светлые волосы были такими бледными, что казались чисто белыми. На нем был оружейный пояс с кобурой, типа того, что носил Томас, с автоматическим пистолетом на одном бедре и саблей на другом. Красавчиком не назвать, и, хоть держался он без всякой агрессии, но челюсть и глаза выдавали жесткость. Он остановился там, где мог видеть нас обоих и стоял, уперев руки в бока, ладони не совсем расслабленно лежали на бедрах – рядом с его оружием.
– Гарри, – тихо произнес он.
– Хват, – сказал я.
Я знал его. Он был моим коллегой на Летней стороне. А его предшественник был убит моим предшественником.
– Я слышал, что Мэб завербовала тебя, сделав новым Зимним Рыцарем, – сказал он. – Я был уверен, что это пустой треп. Тот человек, которого я знал, никогда не прогнулся бы перед такой тварью, как Мэб.
– У меня были на то причины, – сказал я.
Он медленно смерил меня взглядом с головы до ног. И потом сказал:
– Тебе дали инструкции.
– Может быть, – сказал я.
– Дали, – повторил он. – Мэб послала тебя убить кого-то, верно?
– А это не твоя забота, – негромко сказал я.
– Черта с два не моя, – сказал Хват. – Зимний Рыцарь для того и существует, чтобы казнить людей, которых Мэб не может убить сама. Думаешь, я не в курсе?
– Я думаю, в твоем доме слишком много стекла[44], Хват, – сказал я. – Ты занимаешься тем же, чем и я.
– Никогда, – сказал Хват. – Работа Летнего Рыцаря не заключается в убийствах для Титании.
– Нет? И в чем же тогда?
– В том, чтобы остановить тебя, – сказал он. – Даже Мэб не следует решать, кто будет жить, а кто умрет, Гарри. Жизнь – слишком драгоценна, чтобы ее запросто уничтожать. Так что, когда она посылает тебя убить кого-то, кто-то другой встанет у тебя на пути. И это буду я.
С минуту я ничего не говорил. Прежде я считал, что Летний Рыцарь выполняет ту же работу, что и я, только для другой команды. Я никогда всерьез не думал о том, чтобы скрестить мечи с Хватом – метафорически или как угодно еще. Десять лет назад такая возможность мне бы и в голову не пришла. Но и Хват уже не был тем, кем был тогда. Он стал Летним Рыцарем и сейчас противостоял защитнику Белого Двора и Зимнему Рыцарю с боевым блеском в глазах. Я видел его невозмутимость, его спокойствие, граничащее с безмятежностью – полная концентрация и уверенность в себе. Он осознавал опасность, он не хотел ввязываться в бой, но был готов к нему, как был готов принять и все последствия схватки.
В принципе это не лучшая идея – сражаться с противником, который пребывает в подобном ментальном состоянии.
– Ты хочешь, чтобы я его завалил? – спросил Томас.
Хват продолжал смотреть на меня, но обращался к Томасу:
– Давай, попробуй, вампир.
– Звезды и камни, – вздохнул я. Потом взял винчестер и аккуратно убрал в «хаммер». – Хват, может прекратим играть в High Noon[45]? Я не собираюсь драться с тобой.
Он слегка нахмурился:
– Это мы еще поглядим.
– Томас, – сказал я, – сядь в машину, пожалуйста.
– Что?
– Я хочу поговорить с Хватом, а разговор не будет продуктивным, пока он следит за каждым из нас, держа ладонь на пистолете на случай, если ты выхватишь свой.
Томас фыркнул:
– А если пушку вытащит он и подстрелит тебя, как только я отвернусь?
– Тогда можешь сразиться с ним, если тебе от этого полегчает. – Я смерил Хвата взглядом и сказал: – Но он так не поступит.
– Гарри, – сказал Томас.
– Не поступит, – сказал я негромко. – Я знаю его. Он этого не сделает.
Томас издал низкий рык, но вернулся в «хаммер» и захлопнул дверцу.
Хват настороженно наблюдал за мной, стреляя глазами по сторонам, словно ожидал нарваться на какую-то засаду.
Я вздохнул и сел на задний бампер «хаммера».
– Хват, – сказал я, – послушай, я на этой работе всего шесть часов. И я не прошел всю ее темную сторону. Пока не прошел.
Хват сложил руки на груди. Его пальцы по-прежнему были совсем недалеко от оружия, может, чуть дальше, чем пару секунд назад.
– Ты должен понять. Ллойд Слейт был настоящим монстром, старина.
– Знаю.
– Не знаешь. Потому что ты не встречался с ним лицом к лицу будучи бессильным, как это было с нами.
Я развел руки:
– Я не всегда вооружен силой, Хват. И даже при ее наличии есть множество больших страшных вещей, против которых я точно так же бессилен. Я знаю.
– Тогда ты знаешь и то, в чем моя проблема, – сказал он.
– Представим на миг, что я тупица, – сказал я. – Так в чем же твоя проблема?
Он ухмыльнулся:
– Ты был достаточно опасен даже без Мэб, держащей тебя за поводок. А теперь? Ты можешь продемонстрировать, что в сравнении с тобой Ллойд Слейт мелкая школьная шпана.
– Но я не собирался… – сказал я.
– Но ты мог бы.
– Может быть я не стану.
– А может, и станешь.
– Если я так могуч, как ты думаешь, – сказал я, – то почему тебе кажется, что ты сможешь мне противостоять?
Он пожал плечами.
– Может, и не смогу. Но у меня по крайней мере есть шанс. У людей, которых я прикрываю, этого шанса не будет.
– А, – сказал я. На момент мы оба притормозили. Потом я добавил: – Думаю, моего заверения в том, что дурных намерений у меня нет, для тебя недостаточно.
– Знаешь, как можно было определить, что Слейт лжет?
– Как?
– Когда его губы шевелились.
Я слегка улыбнулся.
– Что ж. Мне видится, что у тебя есть выбор.
– О?
– Прикинь сам. Ты видишь мой потенциал – что я могу сделать, и выстраиваешь планы под то, что я мог бы сделать вместо того, чтобы подумать, что я реально сделаю.
– Может, и неглупо, – сказал Хват. – Фон Клаузевиц[46] так бы и сказал.
– Если это война, а я враг – безусловно.
– А что еще, по-твоему, я мог сделать?
– Возможно, проявить капельку доверия, – сказал я. – Все это иллюзии, старина. Как видится мне, мы вовсе не обязаны быть врагами. Нам не нужна война.
Хват поджал губы. И потом сказал:
– С этим-то как раз и проблема. Ты принадлежишь Мэб. Сам Гарри мне нравится. Может, я даже могу доверять ему. Но я знаю, что такое Мэб – а Гарри сейчас принадлежит ей.
– Черта с два принадлежу, – сказал я. – То, что я взялся за эту работу, еще не значит, что мы с ней живем душа в душу.
– Как раз на то было похоже, старик. У тебя с Мэб. На каменном столе.
Подписывать контракт с Мэб – это тебе не просто пожать по-приятельски руки. Я почувствовал, как пылают щеки.
– О-о… Так ты это видел.
– Это видели все фэйри, – сказал Хват.
– Боже, как унизительно, – пробормотал я.
– Я понимаю, о чем ты, – сказал он. – Хорошо, хоть по кабельному ТВ не транслировали.
Я фыркнул.
– Ладно, – подвел я итог. – Меня тут время поджимает, так что решение, думаю, за тобой.
– Да?
Я кивнул.
– Ну так кто же примет решение? Ты? Или фон Клаузевиц?
Хват отвернулся. И затем сказал:
– Ненавижу эту хрень. Я первый раз в жизни заимел работу, на которой продержался больше полугода.
– Это я понимаю.
Он снова слабо улыбнулся.
– Хотелось бы тебе верить, – сказал он. Потом сделал глубокий вдох и повернулся ко мне, снова опустив руки вдоль бедер. – Но есть люди, чья безопасность зависит от меня. И я не могу себе этого позволить…
Я поднялся – очень медленно и неохотно.
– Хват, я не желаю этого боя.
– И у тебя будет шанс избежать его, – сказал он. – Я собираюсь дать тебе время до полудня на то, чтобы убраться из города, Гарри. Если и после этого я увижу тебя, то уже не буду тратить время на разговоры и не буду вызывать тебя на честный бой. Если ты серьезно говоришь, что принадлежишь самому себе, если действительно хочешь мира между нами – ты уедешь.
– Не думаю, что могу это сделать, – сказал я.
– И я не думал, что сможешь, – тихо сказал он. – Времени у тебя осталось до полудня.
Мы обменялись кивками. Затем он отступил к своему внедорожнику, ни на секунду не спуская с меня глаз. Оказавшись в машине, он завел ее и тут же уехал.
Я снова опустился на бампер «хаммера» и закрыл глаза.
Великолепно.
Сюрприз за сюрпризом.
Мне нравился Хват. Порядочный парень. И, насколько я знаю, став Летним Рыцарем, он ни разу не злоупотребил своей властью. Люди в сверхъестественном сообществе относились к нему с симпатией и уважением. Однажды я видел его в деле. Он был гораздо более грозным и пугающим, чем тот перепуганный паренек, каким я встретил его впервые.
Я не хотел драться с ним.
Но, возможно, он не оставит мне выбора. Работа у Мэб – не игры со щенками и котятами, и подписываясь на нее я это знал. Если даже она не была злом в чистом виде, то была порочной, жестокой и безжалостной. Я не сомневался, что Мэб в свое время уничтожила немало порядочных людей, тем или иным образом. Историям о Зимнем Рыцаре уже столетия, и титул этот носили самые разные негодяи. В том числе и знаменитые. Жиль де Рэ. Андрей Чикатило. Джон Хэйг. Фриц Хаарманн[47]. Будь я на месте Хвата, а он на моем, я, наверное, нажал бы на спусковой крючок даже не задумавшись.
Я прислонился головой к машине, слегка ударившись о корпус.
Томас опустился рядом со мной, и «хаммер» просел еще ниже.
– Ну?
– Что «ну»?
– Он собирается вернуться?
– Не важно, – сказал я.
– А я уверен, что важно.
Я покачал головой.
– Не важно, потому что он порядочный парень, и я не собираюсь причинять ему вред.
– Он может не оставить тебе выбора.
– Выбор есть всегда, – сказал я. – В том-то и штука, старина. Всегда, всегда есть выбор. Варианты, которыми я располагаю, может быть, настоящий, тотальный отстой, но это не значит, что выбора нет.
– Ты позволил бы ему убить себя? – спросил Томас.
Я посмотрел на него:
– Нет. Но вреда я ему не причиню.
Мой брат молча посмотрел на меня, потом поднялся и ушел.
В воздухе разлилось мерцание, и появилась Молли, встав в десяти футах от того места, где стоял Хват во время нашей беседы. С унылым выражением лица она проводила взглядом удаляющегося Томаса.