Холодные дни Батчер Джим

– Отсюда я чувствую запах виски в вашем кофе, – сказал я, поднимая бутылку.

Он улыбнулся, поднял чашечку кофе, салютуя мне, и отпил солидный глоток, а я отхлебнул эля. Потом мы оба поставили свою выпивку на стойку.

– И что же тебе нужно? – спросил Ваддерунг.

– Совет, – сказал я. – Если цена устроит.

– И что, по-твоему, будет правильной ценой?

– Люси берет пять центов.

– Ага, – сказал Ваддерунг. – Но Люси психиатр. А ты понял, что сейчас выступил в роли Чарли Брауна[51]?

– Эх, – сказал я.

Ваддерунг улыбнулся:

– Я вижу, там, где ты был, тебе было одиноко.

– И почему вы так решили?

– Шуточки. Треп. Ненужные компаньоны. Иной сказал бы, что сейчас настал момент для быстрых решительных действий. А ты тратишь драгоценное время, восстанавливая контакты с бывшими союзниками. – Он слегка склонил голову. – Следовательно, если у тебя в этом такая острая нужда, я могу сделать логический вывод, что последнее время ты провел вдали от этой компании. Звучит разумно?

– Арктис-Тор не лучшее место для отдыха, – сказал я.

– Нет? А что же оно тогда?

Я прищурил глаза:

– Подождите. Вы что, пытаетесь провести со мной сеанс психоанализа?

Он отхлебнул кофе.

– И почему у тебя вдруг возник такой вопрос?

– Потому что вы без конца задаете вопросы, – сказал я. – Люси, вы пролетели. Пяти центов у меня нет. – Я рассматривал свою бутылку. – Время для шуток у меня есть. Для игр – нет.

Ваддерунг поставил кофе на стойку и развел руками.

– Я не работаю бесплатно, – сказал он.

– А я за всю жизнь не заработал столько, чтобы оплатить ваши гонорары, – сказал я. – Но при ваших заработках вряд ли вам нужно больше.

Он молча ждал.

– Буду должен, – проворчал я.

Это, похоже, его чертовски развеселило. В углу глаза появились морщинки.

– Учитывая твой неподражаемый талант создавать врагов, надеюсь, ты поймешь, если я не стану рассматривать твое предложение как надежное и имеющее долгосрочную ценность.

Я улыбнулся и отхлебнул пива.

– Но это явно стоит нескольких минут вашего драгоценного времени – иначе вы вообще не пришли бы сюда.

На его лице мелькнула довольная улыбка.

– Я принимаю твое предложение: одолжение плюс пять центов.

– Я же сказал: у меня нет пяти центов.

Он грустно покивал.

– А что у тебя есть?

Я пошарил по карманам и вытащил запонку из драгоценного камня от моего смокинга. И показал ему.

– Это не пять центов, – серьезно произнес он. Потом наклонился вперед, как раньше, и медленно проговорил: – Что у тебя есть?

Секунду я смотрел на него. Потом сказал:

– Друзья.

Он откинулся назад, в голубом глазу засверкали яркие искорки.

– Томас, – позвал я. – Мне нужно пять центов.

– Что? – спросил Томас. – Наличными?

– Да.

Томас полез в карман и вытащил пачку пластиковых карточек. Разложив их веером, он показал кредитки мне.

– Как насчет этих?

– Это не пять центов.

– О, ради бога, – вздохнула Молли. – Она полезла в карман и достала старушечий кошелек для мелочи. И щелчком швырнула мне монетку.

Я поймал ее на лету.

– Спасибо. Получи повышение: назначаю тебя лакеем.

Она закатила глаза:

– Да здравствует император!

Я подвинул монетку к Ваддерунгу.

– Прошу.

Он кивнул:

– Говори.

– Верно, – сказал я. – Кгм. Пора бы. Время не ждет.

– Нет, – сказал он, – это твой остров не ждет.

Я настороженно посмотрел на него:

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду то, – сказал он, – что знаю про твой остров. Я знаю, как он появился. Я знаю, для чего он. Я знаю, что находится под ним.

– А, – сказал я. – О…

– Я понимаю, насколько важно, чтобы остров управлялся должным образом. Большая часть тех, кто присутствовал на твоей вечеринке в Мексике это тоже понимают.

Он имел в виду Серый Совет. Ваддерунг входил в него. Это была группа, состоявшая в основном из чародеев Белого Совета, которые объединились, потому что Белый Совет, казалось, вот-вот рассыплется, а они хотели его спасти. Но поскольку в стенах засели крысы, единственным способом действий была скрытность, работа в ячейках. Я не вполне уверен, кто конкретно был членом Серого Совета, за исключением моего деда и Ваддерунга. Он явился с остальными по большей части анонимными членами Серого Совета, когда я уехал спасать свою дочь от Красной Коллегии, и Ваддерунг, похоже, сразу пришелся ко двору.

Я, конечно, был уверен, что он не чародей. Что он – нечто гораздо большее.

В общем, говоря полушепотом, я обрисовал ему ситуацию, рассказав об атаке на остров из-за границ времени. Когда я говорил, на его лице проступали морщины.

– Идиоты, – выдохнул он. – Даже если бы им удалось справиться со смертным огнем…

– Погодите, – сказал я. – Смертным огнем?

– Блокировка на случай опасности, – сказал Ваддерунг. – Остров тебе показывал.

– Верно. Система скорее предпочтет уничтожить все, что содержится там, чем позволит этим существам бежать, так?

– Это единственный способ, – кивнул Ваддерунг. – Если кто-то сумел бы освободить тварей из Колодца…

– Думаю, было бы погано.

– Не погано, – возразил Ваддерунг. – Это станет концом света.

– О, – сказал я, – полезная информация. Остров об этом не упоминал.

– Остров не рассматривает это даже в качестве теоретической возможности, – рассеянно произнес Ваддерунг.

– Тогда ему стоит затянуть свои панталоны потуже, – сказал я. – Как видится мне, все могло зайти уже слишком далеко. То есть, как я понимаю, кто-то наложил это заклятие сто лет назад. Или сто лет вперед – в будущем.

Ваддерунг махнул рукой.

– Чушь. Существуют законы, управляющие продвижением времени по отношению к пространству, как и ко всему остальному.

– И что это значит?

– Это значит, что эхо, вызванное событием во времени, имеет место пропорционально давности самого события, предваряя его, – сказал он. – Если бы атака произошла столетие назад, тогда его эхо началось бы задолго, задолго до самого события – века назад. А нынешнее эхо проявилось только в последние несколько дней. Я сказал бы, что атака должна начаться в течение буквально нескольких часов от события, происшедшего в реальном времени.

– А оно должно произойти завтра. Значит, в реальном времени это случится где-то сегодня или завтра.

– Вероятнее всего, не завтра, – сказал Ваддерунг. – Менять свое прошлое не самая тривиальная задачка.

– Вы о парадоксе? – спросил я. – Типа, я еду в прошлое и убиваю своего дедушку, и как тогда я могу родиться, чтобы ехать в прошлое убивать дедушку?

– Угроза парадокса сильно преувеличена. Существует… качество, аналогичное инерции в своем действии. Когда некое событие происходит, это значит, что существует исключительно сильная тенденция происхождения данного события. Чем больше, значительнее или энергичнее событие, тем сильнее его тенденция к тому, чтобы произойти, невзирая на любое вмешательство.

Я нахмурился.

– Это… что же – закон сохранения истории?

Ваддерунг усмехнулся.

– Никогда не слышал, чтобы это формулировали именно так, ну что ж, достаточно точно. В любом событии преодоление этой инерции требует колоссальной энергии, воли и солидной доли везения. Если кто-то хочет изменить курс истории, гораздо проще попытаться сформировать будущее.

Я фыркнул:

– И если я отправлюсь назад в прошлое и убью своего дедулю, что произойдет?

– Думаю, он разделает тебя под орех, – сказал Ваддерунг, глядя мне прямо в глаза.

О-о, братцы мои! Ваддерунг знает об Эбинизере. Что означало: либо он был в более тесном круге доверия старика, чем я, либо у него имелся доступ к пугающе огромному источнику информации.

– Вы знаете, что я имею в виду, – сказал я. – Парадокс? И Вселенная делает «бабах»?

– Если бы это срабатывало таким образом, а я ничего подобного не видел, этот факт может служить доказательством, что… – Он развел руками. – Вот так. Я подозреваю, что произойдет другая форма апокалипсиса.

Я нахмурился.

– Типа?

– Близнецовой Вселенной, – сказал Ваддерунг. – Новая параллельная реальность, идентичная нашей за исключением этого события. Той, в которой ты никогда не существовал, и той, где тебе не удалось убить собственного дедулю.

Я поджал губы.

– Это… в любом случае кончается для меня не слишком хорошо.

– Прекрасный повод не вмешиваться в естественный ход времени, не так ли? Валять дурака со временем – иррациональное, возмутительное и катастрофически опасное дело. Я бы советовал избегать его любой ценой.

– Вы и Белый Совет, – сказал я. – Итак, это должно произойти где-то сегодня или завтра.

Ваддерунг кивнул:

– Около того.

– Почему?

– Потому что энергетические требования астрономичны, – сказал он. – Соединить временной разрыв любого размера есть дело, превосходящее возможности любого мага, действующего в одиночку. Проделать такое, а потом послать заклятие на огромное расстояние во времени? Трудность подобного предприятия делает его по сути невозможным. И не забудь, какое количество воды окружает остров, воды, смягчающей и амортизирующей любую энергию, посланную в ее направлении – вот одна из причин, почему Колодец был выстроен именно там.

Я кивнул. Все сходилось, если основываться на том, что я знал о магии. Люди всегда думают, что магия – эдакое бесплатное развлечение. Увы, нет. Нельзя черпать энергию ниоткуда, а кроме того, существуют законы, управляющие тем, как эта энергия себя ведет.

– Значит, это… бомба с таймером. И с какого же расстояния она должна рвануть? – спросил я.

– С берегов озера, полагаю, – сказал Ваддерунг. – Идеальным местом был бы сам остров, но я сомневаюсь, что он стал бы сотрудничать в подобном деле.

– Вряд ли, – согласился я. – И тут не получится просто нарисовать мелом круг и вынуть заклинание из шляпы. Должен быть источник энергии. Здоровенный источник.

– Именно, – сказал Ваддерунг.

– А такие вещи обычно выделяются из окружения.

Он улыбнулся.

– Так и есть.

– И любой, кто попытался бы это провернуть, если обладает достаточными знаниями, чтобы играть со временем и надеяться осуществить свой план, должен знать, что эхо предупредит людей о наступлении события. И он должен быть готов схлестнуться с каждым, кто попытается ему помешать.

– Наверняка, – он допил свой кофе.

Я сделал правильный выбор. Совет Ваддерунга изменил проблему: из невероятно огромной и необъяснимой она стала всего лишь очень трудной, очень опасной и такой, где мне скорее всего пришлось бы расстаться с жизнью.

– Кгм, – сказал я. – Не хочу быть превратно понятым, но… это игра на высокие ставки.

– Наивысшие, – согласился он.

– Я думаю, может быть, кто-то с бльшим опытом и с более основательным положением занялся бы этим. Кто-нибудь вроде тебя, например.

Он покачал головой.

– Это непрактично.

Я нахмурился.

– Непрактично?

– Это должен быть ты.

– Почему я?

– Это твой остров, – сказал Ваддерунг.

– Бессмыслица.

Он наклонил голову и посмотрел на меня.

– Чародей… ты был мертв и вернулся. Это уже выделило тебя. Это открыло двери и тропки, о существовании которых ты не подозревал, и привлекло внимание существ, которые раньше из-за твоей незначительности даже не посмотрели бы в твою сторону.

– И это значит?… – спросил я.

На его лице не было и тени юмора.

– Это значит, что сейчас, более чем когда-либо, ты точка опоры рычага. Это значит, что твоя жизнь скоро станет очень, очень интересной.

– Не понимаю, – сказал я.

Он слегка наклонился вперед.

– Скорректируй услышанное.

Затем посмотрел на часы и поднялся со стула.

– Боюсь, я наговорил все это не ко времени.

Я потряс головой и встал вместе с ним, загораживая ему путь.

– Подождите. На моей тарелке уже столько всего наложено, и если вы не заметили, моей компетенции едва хватает на то, чтобы оставаться в живых, не говоря уже о том, чтобы предотвратить новый Тунгусский взрыв в темницах Аркхэма.

Ваддерунг посмотрел мне в глаза и прорычал:

– С дороги.

Я уступил ему путь.

И я смотрел в сторону. Я уже и так увидел слишком много своим Взглядом. И у меня возникло чувство, что обмен духовзглядом с Ваддерунгом явно не добавит мне сил в последующие пару дней.

– А где Хугин и Мунин?[52] – спросил я.

– Я оставил их в офисе, – сказал он. – Боюсь, ты бы им не понравился.

– Птичьи мозги, – пробормотал я.

Он улыбнулся, кивнул Маку и направился к двери.

– А сумею ли я это сделать? – спросил я вдогонку.

– Сумеешь.

Я рассердился.

– Откуда вы знаете?

дин обратил на меня свой мерцающий глаз, обнажил зубы в волчьей улыбке, шрамы по сторонам его повязки отливали серебром в свете, сочившемся из дверной щели.

– Возможно, – пробормотал он, – ты уже сумел.

Потом он открыл дверь и вышел.

Я бросил хмурый взгляд на то место, где он только что стоял, а затем, сутулясь, пристроился на своем стуле. Я схватил пиво, прикончил его и со стуком, более громким, чем следовало, поставил бутылку на стойку.

Мак возился у гриля, делая свои знаменитые сандвичи со стейками для Томаса и Молли. Я помахал ему рукой, но, прежде чем успел вымолвить хоть слово, он уже добавил еще один стейк к двум первым. Мой желудок заурчал, когда я встал и пошел к столику Молли и Томаса.

Возможно, ты уже сумел.

Что, черт его возьми, он хотел этим сказать?