Наша личная война Пучков Лев

– Ладно, – сказал голос. – Если ты та самая, кем хочешь казаться, тебе перезвонят в течение пятнадцати минут.

Через десять минут нам перезвонили. Голос был другой, какой-то хриплый, простуженный, что ли, и гораздо более властный. Или просто так показалось.

– Это Саладин, – представился мой абонент. – Кто это?

Какое грозное имя! Один из Восьмерых, на слуху имечко. Наверняка боевая кличка. А сам – какой-нибудь Ваха из Беноя, бывший пастух. Ну ладно, Саладин так Саладин.

Я назвалась по табличному классификатору и условленным образом предъявила полномочия.

– Не понял, у вас там что стряслось? – открытым текстом удивился Саладин. – Почему Дед не звонит Самому по своему каналу?

Насчёт такого канала я ничего не знала, а что стряслось, объяснила за секунду:

– Дед заболел. И… заблудился.

– Так… Это серьёзно?

– Серьёзнее некуда.

– Ну и где он?

– Есть непроверенная информация, – сообщила я. – Но вообще это не телефонный разговор. Даже по такому телефону.

– Ясно… Там, рядом, есть мужчина, на которого можно положиться?

– Есть.

– Надёжный?

– Да, во всех отношениях.

– Дай ему трубу.

Я передала трубку Аюбу. Аюб в двух словах объяснил ситуацию и с ходу запросил санкцию на Бекмурзаевых. Хитрый лис! Самому лично на свой страх и риск связаться с таким кланом – верная смерть. А с высочайшего позволения ГКО можно попробовать. Даже если тебе и не удастся избежать кровной мести со стороны пострадавшего клана, то перед всем народом за то, что ты сделал, по большому счёту ответит Большая Восьмёрка. Короче, изгоем ты не будешь, можешь жить и трудиться в тех сёлах, где нет родственников твоих кровников. Молодец, что сказать.

Аюб положил телефон на стол, так и не получив ответа.

– Что он сказал? – поинтересовалась я.

– Перезвонит. Сказал, чтобы ждал. Видимо, советуется.

Спустя ещё десять минут телефон Деда опять зазвонил. Трубку взял Аюб.

– Да… Да, мы здесь, рядом. До вечера? Да, два раза успеем! Сейчас ребята подъедут, и сходим… Да, сами справимся… Конечно, постараемся… Да я в курсе, мог бы и не говорить…

– Что он сказал? – спросила я, когда Аюб закончил разговор.

– Сказал – можно. – Аюб потянулся, с довольным видом хлопнул себя по ляжкам и достал свой телефон. – Спросил, хватит ли у нас сил. Я сказал – хватит. Он просил всё сделать как можно тише и по возможности без лишней крови.

– Какой гуманный! – съязвила я. – А что сказал в конце?

– А ты откуда знаешь, что он что-то сказал в конце?

– Ты сказал – «я в курсе, мог бы и не говорить».

– Да так, ерунда, – Аюб беспечно махнул рукой и стал набирать номер. – Сказал, что если мы до захода солнца не разберёмся по Деду – нам обоим отрежут головы. Я сказал, что я в курсе… Алло, Лечи? Салам, дорогой…

Да, действительно, Саладин мог бы и не предупреждать. Мы оба были в курсе, что нас ожидает, если мы в самое ближайшее время окончательно не проясним ситуацию. Только вот наш славный парень отнёсся к этому с какой-то просто потрясающей легкомысленностью. То ли так уверен в себе, то ли совсем голову не жалко…

Аюб вызвал подмогу и полез на крышу, вооружившись хвалёным хозяйским биноклем. Минут десять рассматривал подворье Бекмурзаевых, затем спустился и заявил:

– Нормально. Никаких проблем. Нас в этом доме кормить будут или как?

Пока накрывали, Аюб взял топор и на заднем дворе вытесал из доски пять длинных толстых клиньев. Получилось у него ловко, как у завзятого плотника.

– Зачем это? – удивилась я.

– Потом узнаешь. – Аюб положил клинья и топор в нашу машину и пошёл мыть руки. – Пошли, я быка готов съесть…

Мы покушали без церемоний, я сидела с мужчинами за столом. В селе вообще с этим строго, но Аюбу, по-моему, везде всё дозволено. Потом мы отдыхали, я немного подремала на женской половине, а Аюб остался поболтать с хозяином.

Что-то около трёх часов пополудни прибыла подмога: ещё одна «Нива» с Шапи, Лечи и Русланом. Руслан Вацуев – это один из бойцов Аюба. Хороший солдат, отличный стрелок, тупой, но преданный.

Бойцы взяли с собой оружие: гранаты и автоматы Калашникова с глушителями[22] – на Аюба тоже захватили. Аюб начертил на листке план, объяснил, как будем действовать, после чего мы сели в машины и покинули гостеприимный Вахин дом.

– Что бы ни случилось – я сегодня к тебе не заезжал, – на прощание сказал Аюб Вахе.

– Мог бы и не говорить это, – буркнул Ваха. – И так понятно. И вообще, я тебя не знаю. Какой такой Аюб? Впервые слышу…

Мы заехали в переулок, который располагался метрах в пятидесяти от усадьбы Бекмурзаевых, – ближе переулка не было. Улица была пустынна, если не считать ковылявшего вдали деда, который тащил на верёвке козу.

– Гранату не потеряла? – спросил Аюб.

– Вот она, – я достала гранату, которую он дал мне ночью.

– Положи в карман, – приказал Аюб. – Пойдёшь, постучишь. Выйдет кто, скажешь, срочное дело к Махмуду. Как подойдёт – вытащишь, выдернешь чеку – и ты королева всего земного шара. Хочешь, заставь его плясать вокруг тебя и гавкать по-собачьи. Да, вот держи…

Он вытащил из кейса Деда второй телефон – обычный – и протянул мне его. Правильно, моим сейчас уже пользоваться нельзя, надо номер поменять.

– Перед тем как стучать, наберёшь мой номер. Положишь в карман. В другой, не там, где граната.

– Не паясничай, – я немного нервничала – всё-таки не чепелгаш к родственникам иду кушать. – Когда с Махмудом начну говорить, громко назову его по имени…

– Молодец, – похвалил Аюб. – На лету схватываешь. Потом, когда мы подскочим, не забудь выключить. Мало ли…

В этот момент зазвонил его мобильник.

– Да, слушаю, – ответил Аюб. – Да… Ага!.. Понял, понял… Сколько их?.. Ха! Всего-то?.. Понятно… Убейте их. Только тихо, без шума… С бабами? А что с ними ещё можно делать? Что хотите, то и сделайте. Потом наведём мосты – чьи они, продадим… Хорошо, потом перезвонишь.

Вот такой весёлый парень. Ха-ха, убейте их. Кого, за что – чёрт его разберёт!

– Кто это? – заинтересовалась я.

– Джамал из Толстой-Юрта, – буркнул Аюб. – Маленькая заморочка там у них.

– А кого убить?

– Да там проходимцы одни, это к нашему делу не имеет никакого отношения… Короче – давай, красавица, на тебя смотрит весь народ.

Я покинула машину, вышла из переулка и направилась к воротам усадьбы Бекмурзаевых. Сердечко тревожно скакало в груди, кровь прилила к щекам – наверное, я вся была в тот момент красная. Нет, я достаточно подготовлена, умею водить машину, пользоваться оружием и гранатами, могу установить и обезвредить нехитрое взрывное устройство и знаю несколько способов убить человека голыми руками. Но, вообще, это не моя специализация. Вы знаете, каков мой истинный профиль. Так что, направляясь к усадьбе, я здорово нервничала и думала только об одном: как бы не оплошать…

Я шла по хорошо заасфальтированной улице, по обеим сторонам которой располагались крепкие, добротные дома. Кое-где виднелись кирпичные остовы прежних строений, явно пострадавших от воздействия каких-то военных средств огромной разрушительной силы. Но эти остовы стояли несколько поодаль, а вплотную к полотну шоссе прилегали не так давно отстроенные усадьбы из красного кирпича, забаррикадированные высоченными глухими заборами с колючей проволокой поверху и каким-то подобием узких бойниц по периметру. За таким забором при случае можно рассадить целый взвод и успешно обороняться, даже танком не сразу прошибёшь.

Усадьба была расположена в самом центре села, несколько наособицу, наподобие некоего государственного учреждения. На воротах красовалась бронзовая табличка, сообщавшая всем проходящим – почему-то по-русски, – кто здесь самый главный. За высоченным забором виднелись несколько двухэтажных домов под красными черепичными крышами, величественно отблёскивающими каплями туманной мороси.

«А не погорячился ли Аюб, заверив Саладина, что мы справимся своими силами? – запоздало спохватилась я. – Не усадьба, а крепость какая-то. Сколько же здесь народу?»

Во дворе лениво лаяли какие-то крупные псы, судя по голосу – кавказские овчарки. Они нетерпеливо скребли когтями железо ворот, желая разобраться с непрошеной гостьей, учуяли меня ещё на подходе.

В столб, рядом с калиткой, был вмонтирован… домофон! Нет, они тут совсем зажрались. В то время как весь народ, не щадя живота своего, капля за каплей…

– Посыльный к хозяину, – сообщила я, нажав кнопку домофона.

– Кто? – поинтересовался женский голос.

– Это Айна Бекбулатова, – с ходу соврала я – у нас есть такой диктор, на местном радио. – У меня срочное сообщение.

– Сейчас, подожди…

Вскоре волкодавов куда-то удалили, дверь открылась, показалась тучная женщина средних лет, в тёмном глухом платье до пят, в шерстяном платке и чувяках. Обычная селянка, без излишеств. Женщина внимательно осмотрела меня, кажется, ничего опасного не заметила и жестом пригласила пройти к дому.

– Я тороплюсь, – покачала я головой. – Мне передать хозяину сообщение и надо срочно дальше ехать.

Женщина выглянула на улицу, пожала плечами:

– А где машина? Ты на чём приехала? Ты что, одна?

– Муж поехал заправиться к Адилу. – Это нам Ваха подсказал, Адил – родственник Бекмурзаевых, на окраине села держит «левую» станцию, торгует «самогонным» бензином.

– Хорошо, подожди. – Женщина закрыла калитку и направилась к дому.

Я перевела дыхание. В том, что я не вошла в дом, ничего такого не было, напротив. Если я не вдова, не свободная женщина, а с мужем, мне нельзя без него заходить в чужой дом. Хорошие у нас обычаи, правда?

Пока я была одна, внимательно осмотрелась. Ничего себе дворик, при желании можно целую складскую базу разместить. Пять домов подковой, окна забраны массивными решётками, окрашенными в белый цвет. Сразу видно – есть что украсть. Дом, что в центре, в глубине, массивнее и шире, чем остальные. Я окрестила его для себя «хозяйским домом». К нему вела широкая аллея, по обеим сторонам которой были красиво сработаны каменные фонтанчики и приподнятые пустые клумбы. Летом, по всей видимости, здесь растут цветы. Вдоль забора рос декоративный вечнозелёный кустарник и голубые ели. Справа, в глубине двора, виднелся ряд хозяйственных сооружений: приземистый одноэтажный дом, переходящий в навес, под которым стояли три машины – два импортных внедорожника и белая «Нива». Рядом располагался кирпичный сарай с небольшим окном под самой крышей. А ещё на крыше каждого дома торчали высоченные телевизионные антенны. Нет, определённо – так жить можно.

Из «хозяйского дома» вышел здоровенный мужик средних лет, до самых глаз заросший бородой, и направился ко мне. Он на ходу рассматривал меня, и по мере приближения на его злодейском лице рождалась улыбка. Знаете, такая улыбочка, вполне определённого свойства. На крыльцо вышла та самая женщина, скрестила руки на груди и тоже уставилась на меня.

«Вот это совсем некстати, – подумала я, сжимая в кармане гранату. – Сейчас подымет вой – всё село прибежит!»

– Ты чья будешь, красавица? – Подойдя вплотную, мужик облапил меня бесцеремонным взглядом. – Ух, красавица!

– У меня срочное сообщение для главы администрации, – громко сказала я. – Ты Махмуд?

– Я Махмуд, – кивнул бородач. – От кого сообщение?

– От шайтана, с того света, – буркнула я, доставая гранату и выдёргивая чеку. – Если хочешь жить – подними руки и повернись ко мне спиной.

– Вах! – Глаза мужика потемнели, он послушно поднял руки, но, кажется, совсем не испугался. – Что за шутки, красавица? Ты знаешь, что эта штука может взорваться?

– Воа-ааааа!!! – истошно заорала женщина на крыльце – рассмотрела наконец, что у меня в руках. – Аслан, Бекбулат! Ва-ааааа!!!

– Спиной, я сказала! – крикнула я. – Быстро!

За забором послышался скрип тормозов – наши прибыли.

Мужик неторопливо повернулся спиной и покачал головой.

– Ты даже не представляешь, какую глупость сейчас сделала, красавица. Ты хоть знаешь, кто я такой?

– А вот и мы! – в калитку ворвался Аюб, а вслед за ним всё его воинство. – Выключай телефон, звезда моя. А ну, жирный осёл, упал на землю. На землю, я сказал!

Почти одновременно с нашими бойцами во двор сразу из четырёх домов выскочили похожие на Махмуда мужики – только немного помельче. У всех в руках были автоматы. Наши тотчас же направили на них своё оружие и присели на колено.

«Аллах, если ты есть – помоги нам!» – горячо взмолилась я, собираясь падать на землю – сейчас наверняка начнётся стрельба.

– Всем стоять! – рявкнул Аюб, сбивая подсечкой наземь не торопившегося выполнять приказ Махмуда и приставляя ствол к его голове. – Одно неверное движение – и я разнесу ему башку. Стоять, я сказал!

– Вааа!!! – вслед за мужиками во двор вывалило, как мне показалось, всё народонаселение тейпа Бекмурзаевых – женщины, подростки, девчата, пара совсем молодых парней. – Оаааа!!!!

Шум стоял – жуткий. Хотелось заткнуть уши и немедленно удирать отсюда куда глаза глядят. Но Аюб, похоже, знал своё дело: мужики с автоматами замерли в нерешительности и опустили стволы. Аюб вообще внушает уважение одним только своим видом, всякий сразу понимает, что от слова до дела у этого человека всего один шаг.

– Молодцы! – перекрикивая гвалт, похвалил Аюб. – Мы не собираемся стрелять, у нас только пара вопросов к хозяину. Мы поговорим и уедем. Если вы будете правильно себя вести, никто не пострадает. Ты!

Он кивнул в сторону взрослого юноши, застывшего неподалёку.

– Подойди сюда. Давай, смелее. Остальным – стоять на месте, не шевелиться!

Парень подошёл. В глазах его плескался страх – совсем ещё сопляк, крови не нюхал ни разу, наверное.

– Мы поговорим и уедем, – повторил Аюб. – Но при таком шуме говорить трудно. Давай, покажи, что ты мужчина. Загони женщин в дома, пусть сидят там и не мешают мужчинам общаться. Давай.

Парень кивнул и бросился выполнять распоряжение. Шапи тем временем приказал мужчинам сложить оружие и построиться на аллее в шеренгу. Они выполнили распоряжение, но нехотя – все смотрели на Махмуда. У юноши, которому Аюб дал поручение, ничего не получалось – женщины продолжали орать и не слушали его.

– Подними, – тихо сказала я, вставляя чеку гранаты обратно.

– Чего? – не понял Аюб.

– Хозяина подними.

– А, да, – спохватился Аюб – понял, что, унижая хозяина, мы ничего хорошего здесь не добьёмся. – Махмуд, вставай. Давай, давай – хватит валяться. Мы к тебе в гости приехали, а он спать завалился!

– Цх! – возмущённо хрюкнул Махмуд, грузно поднимаясь с земли. – Таких гостей…

– Давай, давай, нечего время терять! Скажи, пусть все лишние домой идут. У нас к тебе мужской разговор на два вопроса. Два вопроса – два ответа, и разбежимся.

Махмуд распрямился, отряхнул живот и прикрикнул на женщин. Те, видя, что хозяин вернулся в приличное положение, послушно развернулись и разошлись по домам, забрав с собой детей. Во дворе остались только четверо мужчин, стоявших на аллее в шеренгу, спиной к нам. И Махмуд. Вот так всё просто.

– Я тебя, кажется, знаю, – буркнул Махмуд, всматриваясь в лицо Аюба. – Ты Дадашев?

– Я тоже тебя знаю, – Аюб хмыкнул и сплюнул под ноги. – Шапи, давай!

Шапи побежал к калитке – Руслан и Лечи контролировали мужчин на аллее, направив им в спины стволы. Через минуту Шапи вернулся, в руках у него были топор и пять клиньев. Ни слова не говоря, он подбежал к крайнему дому слева и принялся забивать под дверь клин. Из окон других домов нельзя было рассмотреть, что он делает, – на всех крылечках красовались высокие резные перила, да и дома стояли фронтом в одну сторону.

– Это зачем? – насторожился Махмуд.

Да, зачем? Я бы тоже хотела знать, что на этот раз придумал наш развесёлый затейник.

– Мы сейчас тебе будем задавать вопросы, – пояснил Аюб. – Если ответишь неправильно, мы сделаем тебе больно. Ты будешь кричать, твои бабы опять во двор выбегут…

– Слушай, скажи сначала, что хочешь! – возмутился Махмуд. – Ты что вообще о себе думаешь? Врываешься, как последний федерал, оружием размахиваешь…

– Федералы – твои кунаки, – криво ухмыльнулся Аюб. – Зачем так говоришь о друзьях? Нам нужен Хасан. Отдай его, и мы сразу уйдём.

– Какой такой Хасан? – Махмуд изобразил удивление. – В моём роду такого нет. О ком ты говоришь, я что-то не пойму…

– Не придуривайся! – зло сказал Аюб. – У меня постановление ГКО Маджлисуль Шура, Большая Восьмёрка держит это на контроле. Не отдашь Хасана, мы убьём всю твою семью.

– Да пошёл ты со своим ГКО… – презрительно скривился Махмуд. – Ты что о себе думаешь, сын ишака?

– Времени нет, – пожал плечами Аюб и вдруг, вскинув автомат, дал очередь в спину крайнего мужчины, стоявшего на аллее.

– Ах! – Мужчина рухнул на аллею и забился в предсмертной агонии.

– Каждое твоё «нет» будет означать ещё одну смерть, – спокойно сообщил Аюб. – Ну?

Люди на аллее стояли без движения секунды три, осмысливали произошедшее. Затем они, как по команде, развернулись и бросились на наших бойцов.

«Та-та-та» – негромко прошелестели автоматы наших бойцов – ещё три тела упали на аллею.

– Шакал!!! – коротко рыкнул Махмуд и, выставив перед собой руки, неуклюже прыгнул к Аюбу, собираясь вцепиться ему в горло.

– А-ааа!!! – дружно завопили женщины в домах. – Аоо-оооо!!!

– Прыгучий, гад. – Аюб небрежно пнул Махмуда в пах и ударом приклада сбил его на землю. – Отвечай, придурок!

Шапи как раз успел забить клин под последнюю дверь. В двери всех домов тотчас же начали стучать, они тряслись от ударов – люди рвались выскочить на улицу. Но это было бесполезно, металлические массивные двери, забитые толстыми клиньями, превратились в ловушки. Послышался звон разбиваемых стёкол, крик стал сильнее. В решётки вцепились чьи-то руки, стали их дёргать изнутри. Какой смысл? Такие толстые решётки можно вырвать только тросом, прикреплённым к машине.

– Ты будешь говорить, сын осла? – буркнул Аюб, покосившись на калитку. – Тебе мало?

– Ты ответишь… – трясущимися губами шептал посеревший от гнева Махмуд. – Ты ответишь… Ответишь…

Я выглянула на улицу. Там, как ни странно, никого не было. Шум, поднятый семейством Бекмурзаевых, наверняка был слышен далеко. Но люди, судя по всему, не спешили вмешиваться в дела главы администрации, работавшего на федералов. Кто-то, видимо, сообщил, что к Махмуду ввалились свои, а не федералы. Я опять закрыла калитку и подумала: если сейчас Махмуд не «расколется», нам придётся туговато. Ума не приложу, как можно будет сделать полный обыск всех домов, где сейчас бились в истерике раздавленные горем домочадцы! Разорвут ведь на части, голыми руками…

– Бензин, – Аюб кивнул в сторону навеса, под которым стояли машины. – Быстро!

Наши бойцы бросились к навесу. Вскоре они притащили оттуда канистры и принялись щедро плескать в окна, обливать крылечки домов…

– А ты не слишком ли увлёкся? – тихо спросила я Аюба. – Ты что, собираешься…

– А ты вообще иди, – так же тихо ответил Аюб, не глядя в мою сторону. – Ты своё сделала. Иди, садись в машину. Если толпа будет собираться, скажешь им, от имени кого мы действуем.

Я не ушла – только отошла к калитке. Последние действия бойцов Аюба мне очень не понравились. Я собиралась вмешаться, если возникнет такая необходимость.

Дело продвигалось медленно – канистры быстро пустели, приходилось бегать, наполнять. Люди в домах стали кричать сильнее, бросать через прутья решёток в наших бойцов всё что под руку попадётся. Тогда Шапи сбегал под навес и выгнал на середину двора… бензовоз. Его отсюда не видно было, он где-то с краю стоял. Видимо, тот самый «левый» бензин, который гонит родственник Бекмурзаевых Адил!

Бойцы оживились. Приладили к цистерне гофрированный шланг и буквально за пять минут залили все дома бензином. Повсюду стояли лужи бензина, во дворе воняло, как в перерабатывающей секции нефтекомбината. Люди в домах перестали орать и теперь надрывно кашляли – надышались, видимо.

Махмуд сидел на земле, плечи его тряслись, взгляд казался безумным. Он что-то непрерывно шептал, качая головой и наблюдая, как перемещаются по двору наши бойцы.

– Четверо ваших мужчин мертвы, – сказал Аюб, когда бойцы закончили свою работу. – Мы не хотели этого, в этом ты виноват. Лично ты, ты понял? Ты вёл себя как последний индюк. Так вот, четверо ваших мужчин мертвы… но все остальные пока живы. Твои женщины, которые ещё родят детей. Твои дети, наследники рода… Ты давай, индюк, быстро думай. Кто такой тебе этот Хасан? Просто деньги, так ведь? Так. Думай. Клянусь Аллахом, если ты не выдашь мне Хасана, мы тебе тут такое устроим… Короче, в вашем тейпе не хватит живых, чтобы похоронить ваших мёртвых. Думай быстрее!!!

– Его нет, – собравшись с духом, выдал Махмуд.

– Не понял? – Аюб прищурился и достал из кармана свою фирменную зиповскую зажигалку.

– Его Аликпер увёз, – заторопился Махмуд, с ужасом глядя на зажигалку. – Вчера увёз!

– Какой Аликпер? – уточнил Аюб.

– Кадырбеков Аликпер, – пояснил Махмуд. – Я ему позвонил, сказал про Хасана. Он приехал, забрал.

Ага. Это сын самого Кадырбекова, его правая рука, занимается всякими щекотливыми вопросами, от которых отец официально старается отмежеваться.

– А ты не врёшь? – Аюб красноречиво щёлкнул крышкой зажигалки.

– Клянусь Аллахом! – вскинулся Махмуд, становясь перед Аюбом на колени и простирая перед собой руки, как на молитве. – Клянусь – правда! Смотри всё, где хочешь, ходи, смотри! Спроси женщин, детей, все тебе скажут – нет его! Аликпер увёз!

– Похоже на правду, – кивнул Аюб, пряча зажигалку в карман. – И где он сейчас?

– Аликпер?

– Да на кой чёрт мне твой Аликпер! Хасан где?

– Как где? Естественно, в Белом Доме.

Тоже похоже на правду. Самое надёжное место для содержания такого узника. Чтобы достать человека из Белого Дома (так у нас в народе называют здание администрации Кадырбекова), нужно располагать маленькой армией. Так ведь эту армию ещё надо провести через город, напичканный федералами. Да, это самое лучшее место.

– Ясно, – Аюб с сомнением глянул на окна домов. Подтверждения спрашивать накладно, искать – тем более. – Ясно. Ну всё, спасибо. Извини, что так получилось… Всё, орлы, уходим!

И, развернувшись, направился к калитке. Наши бойцы поспешили последовать за ним – всем хотелось поскорее убраться из этого опозоренного двора.

– Дадашев! – крикнул вдогонку Махмуд. – Теперь-то ты уж точно труп. Клянусь Аллахом, больше недели ты не проживёшь!

Ой, зря он это сказал! Я сделала ему знак, чтобы замолчал, но он был не в себе. Сидел на коленях, весь дрожал от горя и страшного унижения, впился взглядом в Аюба, словно ничего в мире для него в тот момент больше не существовало.

– Ты думаешь? – Аюб резко развернулся и кивнул бойцам: – Давай, заводите, я сейчас… Махмуд, ты в самом деле так думаешь?

– Аюб… – Я подбежала к нему, потянула его за рукав. – Пошли, Аюб, хватит. Не видишь, в каком он состоянии?

– А ведь он прав, – Аюб выдернул свою руку и вдруг, вскинув автомат, пустил в Махмуда очередь.

– О Аллах… – я вскрикнула – не ожидала такого. – Ты…

Махмуд распростёрся на земле и продолжал смотреть на своего убийцу. Взор его медленно угасал, на аллее появилась ещё одна лужа крови.

– Ты совсем с ума сошёл? – Я была в шоке, даже не знала, как теперь с ним говорить – он казался совершенно неуправляемым. – Теперь тебя убьют как минимум пять раз!

– Пусть тогда убьют сто раз. – Аюб выхватил из кармана зажигалку, высек огонь и бросил её в лужу бензина, которая образовалась от ручейков, натёкших из домов. – Бежим!

И, схватив меня за руку, потащил к калитке. Покидая двор, я краем глаз отметила, что по бензиновым дорожкам к домам быстро бегут синие огоньки.

Через несколько секунд мы уже мчались вниз по улице, к выходу из села. Я, обернувшись, смотрела в заднее стекло. Над усадьбой Бекмурзаевых поднимались столбы пламени. Наши соплеменники остались в своих домах, будучи накрепко заперты, им не выломать решёток на окнах… И пусть это была семья предателя, но… Всё же это были люди. И сейчас они горели заживо…

Мы ехали в Первомайскую. Когда мы удалились от Челушей на безопасное расстояние, Аюб связался с Саладином и коротко доложил о результате акции. Вернее, он сказал, что удалось установить, где сейчас Дед, но для этого пришлось уничтожить всю семью. Каким образом – не сказал. Саладин пожелал немедленно встретиться и сказал, чтобы мы отправлялись в Первомайскую. Там будет ждать его человек, покажет, куда проехать.

Я всю дорогу молчала – никак не могла выйти из шокового состояния. Нет, я понимаю, что с предателями надо бороться. Но тот способ, к которому прибегнул Аюб, это, извините… Лучше бы он их всех расстрелял.

– Да не переживай так, звезда моя, – сказал Аюб, заметив, в каком я состоянии. – Ваха и Умар не скажут, что это были мы. А больше нас никто не видел. Кто-то приехал, набедокурил… Поди знай, кто такие!

Вот он о чём! Он думает, что я только из-за этого переживаю? Сейчас я вообще жалела, что когда-то связалась с этим маньяком. Впрочем, меня никто и не спрашивал, его просто отрядили к Деду для выполнения особых поручений. Вот он и выполняет – на свой манер…

– Ты подставил и Ваху, и Умара, – устало пробормотала я. – Теперь, чтобы узнать, кто к ним заезжал, их будут пытать. И, возможно, поступят с семьями точно так же, как ты поступил с Бекмурзаевыми.

– Да брось ты! – весело отмахнулся Аюб. – Кто знает, что это сделали именно те, кто заезжал к Умару и Вахе? Нет, я за это не беспокоюсь. Отдыхай, всё нормально.

Меня коробила его дебильная весёлость, и, чтобы испортить ему настроение, я сказала:

– Я-то отдыхаю… А ты думай, как тебя сейчас встретит Саладин. Он, между прочим, хотел, чтобы обошлось без лишней крови…

В Первомайской нас отвели в какой-то дом на окраине села, там мы встретились с Саладином. Это был мужчина лет тридцати пяти, с небольшой аккуратной бородкой, роскошной шевелюрой, невысокий, худощавый, внешне очень похожий на Че Гевару и, по всей видимости, гордившийся этим сходством. Рядом с красавцем Аюбом он выглядел школьником.

– Так это ты заместитель Деда? – спросил он, рассматривая меня. Он так и сказал – «заместитель», по-русски.

Я неуверенно кивнула, хотя меня никто заместителем не назначал. Заместитель – это тот, кто может заместить начальника в его отсутствие и полноценно руководить делом. Руководить нашей миссией без Деда не может никто, она автоматически аннулируется. Я же просто считала себя первой помощницей, это более соответствовало действительности.

– Кажется, я тебя знаю, – сказал Саладин, здороваясь за руку с Аюбом. – Ты брат Сулеймана?

– Так точно, – Аюб широко улыбнулся. – Тот самый непутёвый брат.

Сулейман Дадашев – амир, командир одного из отрядов моджахедов. Это он рекомендовал Аюба в качестве «офицера для особых поручений». Саладин не стал спрашивать, почему такой орёл – и не в отряде, видимо, знал всю подноготную этой славной семейки.

– Ну давай, рассказывай, – потребовал он, садясь за стол. – Как вы докатились до жизни такой…

Аюб коротко и толково изложил наши похождения. Я думала, что он станет юлить, мол, зажигалка нечаянно выпала и так далее… Но он сразу выложил всю правду, ничего не утаив.

«Ну, орёл – теперь тебя точно расстреляют! – подумала я. – Сейчас выведут во двор, дадут кувшин, дадут пять минут для последнего намаза, и…»

– Мы возьмём это на себя, – выслушав Аюба, спокойно кивнул Саладин. – Давно пора было наказать этот гадючий выводок.

Я обомлела. Не ожидала, что он так отнесётся к сожжению людей заживо. Такой на вид интеллигентный, доброе лицо…

– Оружие отдайте своим бойцам, – сказал Саладин, вставая из-за стола. – Поедете со мной.

Аюб отдал автомат и гранаты Шапи, я сдала гранату, а пистолет оставила. Я никогда с ним не расстаюсь, он спрятан надёжно, при обыске мужчины его не касаются.

Мы с Аюбом сели в джип Саладина, за рулём был его водитель, и помчались быстрее ветра. Я заметила, что ни Саладин, ни его водитель также не имеют оружия. Учитывая тот факт, что нас в машине было всего четверо, из которых одна – женщина, можно было опасаться, что мы станем лёгкой добычей федералов.

«И не боится он так вот раскатывать по зоне ответственности федералов? – подумала я. – За его голову обещают немалую сумму, вдруг найдётся желающий поправить своё благосостояние?»

На постах нас пропускали без задержки – на лобовом стекле джипа был прикреплён «вездеход». Пару раз джип остановили, проверить документы, но Саладин предъявил какое-то удостоверение, и нас пропустили даже без обязательного досмотра. Интересно…

Вскоре я поняла, что мы едем в Грозный. Я опять удивилась: и не боится он ехать один, без оружия и сопровождения, в самое логово федералов? Саладин выглядел беспечно, в точности как мой придурковатый дружок, три часа назад спаливший целую семью. Мне показалось даже, что они как будто сделаны из одного теста. Этакие два брата-акробата, сыны дегенерата…

В город мы заехали уже в сумерках. Останавливаться приходилось на каждом посту, и «вездеход» не помогал – у них сейчас усиление. Но удостоверение Саладина всякий раз оказывало магическое действие, и нас беспрепятственно пропускали.

– Вот чёрт… – растерянно пробормотал Аюб, когда мы подъехали к посту у комплекса правительственных зданий.

Да, было отчего растеряться. Если бы мне раньше кто сказал, что один из Большой Восьмёрки по своей воле собирается прокатиться в администрацию, я бы долго смеялась. Да этот Саладин просто сумасшедший! Интересно, за каким чёртом этот сумасшедший нас тащит с собой?

На посту нас остановили, проверили документы, и впервые удостоверение Саладина не оказало нужного действия. Нужно было указать, к кому конкретно мы направляемся, и созвониться с этим человеком. Саладин назвал Аликпера и сказал, что хотел бы переговорить с ним сам. Ему предоставили такую возможность. Спустя две минуты нас пропустили. Чудеса!

У ворот был ещё один пост, но тут нас проверять не стали, а при нашем приближении ворота сразу распахнулись – видимо, бойцы получили соответствующее распоряжение. Мы въехали во двор, поставили джип на стоянку и вышли.

Аюб крутил головой во все стороны: здесь он был впервые, по въевшейся в кровь привычке старался запомнить обстановку. Как только мы вышли, нас тотчас же окружили десятка полтора кадырбековских гвардейцев – здоровенные парни, вооружённые до зубов.

«Попались! – мелькнула паническая мысль. – Сейчас положат всех на землю, свяжут и потащат пытать!»

Гвардейцы обращались с Саладином почтительно, словно это был какой-то важный представитель, прибывший с официальным визитом. Извинившись, мужчин проверили металлодетектором, на меня никто и не глянул. Шофёра оставили у джипа, а нас троих повели куда-то за угол, минуя вход в здание администрации.

За зданием администрации располагался одноэтажный дом, похожий на склад. Мы спустились по ступенькам и вошли в подвальное помещение. Здесь было чисто, под потолком горели лампы дневного света. По обеим сторонам длинного коридора располагались зарешеченные камеры. Судя по всему, это была та самая личная тюрьма кадырбековского клана, о которой столько говорят в народе.

– Сюда, – старший из гвардейцев распахнул единственную нормальную дверь в подвале (без решёток), которая располагалась сразу у входа, справа.

Мы вошли в просторный кабинет, обставленный с военной скромностью. Там нас ждал Аликпер – я его сразу узнала, его частенько по местному телевидению показывают. Молодой мужик лет тридцати, коренастый, крепко сбитый, с тяжёлым прямым взглядом – в общем, очень похожий на отца.

Гвардейцы остались в коридоре, дверь закрыли. Аликпер пожал мужчинам руки, бросил на меня беглый взгляд и приподнял правую бровь – видимо, удивился, зачем привели женщину. Потом пригласил садиться. Я присела на краешек крашенного в сурик табурета и замерла в ожидании. Что же сейчас будет? Всё никак не могла поверить, что присутствую на такой диковинной встрече.

– Ты отчаянный человек, Саладин, – Аликпер усмехнулся. – Стоит мне шевельнуть мизинцем…