Наша личная война Пучков Лев

Глебыч, однако, сразу смекнул, что тут не всё просто так, и поинтересовался, для чего Ефимычу нужны наши парни.

Ефимыч начал мяться. Иванов, заметив, наконец, знаки, которые ему подавал Глебыч, буркнул:

– Ну что ты, как не родной! Забыл, кем я работаю? Всё равно ведь узнаю. Давай колись, а то не дам.

Ефимыч вздохнул, выпил ещё водки и начал «колоться».

Сегодня утром к нему припёрся некий местный старикан, назвался Ахмедом и предложил на ровном месте заработать двадцать тысяч баксов.

– Ага! – встрепенулся Глебыч. – И сколько народу надо завалить?

Оказывается, валить вообще никого не надо. Надо выбрать хорошее место, немного посидеть в засаде, потом выскочить и пошуметь: пострелять в воздух, покричать, в общем – на испуг взять. И никакого риска.

Ефимыч сказал, что, в принципе, согласен, но потребовал посвятить его в детали. Ахмед мяться не стал, посвятил.

Двадцать пятого, в три часа пополудни, неподалёку от станицы Петропавловской состоится обмен. Менять будут одного местного товарища на чемодан. Вернее, на «дипломат», чемодан – это, конечно, сильно сказано. Оппоненты будут находиться по разные стороны моста через Алханчуртский канал: с товарищем – у полевого стана, с «дипломатом» – на другом берегу. Сначала на мосту встретятся представители, затем они пойдут смотреть деньги. После этого представитель той компании, что будет у полевого стана, возьмёт «дипломат» и вернётся к своим, а два бойца этой же компании выведут товарища на середину моста и подождут, когда к ним присоединятся два бойца оппонентов. В этот момент и должен нарисоваться наш бравый ОМОН. Во всей красе и при полном звуковом сопровождении. А ещё желательно, чтобы где-нибудь на заднем плане, со стороны Петропавловской, несколькими секундами позже покатились пара БТР и открыли огонь из пулемётов. В воздух, естественно. Но эти БТРы должны появиться именно в самый последний момент. Спугнуть никак нельзя – можно завалить всё дело.

Ефимыч резонно поинтересовался:

– А что дальше?

– А ничего особенного, – сказал Ахмед. – Мы под шумок убежим, а они останутся с носом.

Ахмед также дал железную гарантию: они в вас стрелять не станут. А если потом кто-то спросит, какого чёрта припёрлись, скажете, что получили информацию о продвижении вдоль канала группы боевиков.

Ефимыч стал уточнять: кто это – «они», кто убежит, кто спросит? Ахмед сначала замялся, но Ефимыч был упорен, и пришлось нанимателю признаться: да так, просто два клана решают свои проблемы. И при этом один хочет самую малость натянуть другой. А спросить может ваше же начальство, мало ли как получится?

Ефимыч немного подумал, представляя себе всю эту хитромудрую комбинацию, и сразу упёрся в такой вопрос: а зачем вообще бежать, если «дипломат» уже отдали? Почему нельзя просто забрать товарища и с гордо поднятой головой отчалить восвояси?

– Да просто так… Надо, короче, – ответил Ахмед и при этом, сволочь, воровато стрельнул глазками во все стороны.

– А я думаю, что там не один «дипломат» будет, – высказал предположение хитрый Ефимыч. – Иначе не было бы резона шум поднимать. Один вы отдадите, товарища заберёте, а другие «дипломаты» под шумок сэкономите. Правильно?

– А тебе какая разница? – сразу поскучнел Ахмед. – Тебе деньги дают, ты говоришь – согласен или нет…

– Сто, – мгновенно обнаглел Ефимыч. – За такое дело – как раз будет.

– Ну нет, так не пойдёт, – замотал головой Ахмед. – Ты думаешь, мы их печатаем?

В общем, они поторговались и сошлись на пятидесяти. Ахмед вручил задаток – десять тысяч – и укатил…

– И зачем тебе наши хлопцы? – уточнил въедливый Глебыч. – Дело простое, сами что – не управитесь?

– Те оппоненты будут оповещены за три часа, – пояснил Ефимыч. – Если они из города поедут, там недалеко. Если время останется, могут проверять местность. Надо произвести толковую рекогносцировку, подобрать наилучшие места для засады и прямо на местности потренировать моих бойцов. А ваши – как раз по этой части спецы… И потом, я же не просто так, на халяву! Обоим – по штуке. И вам… ну, тоже по штуке. Плохо, что ли?

– Нам ничего не надо, – решительно отказался полковник. – А Петрушина с Васей вознаградишь, как считаешь нужным. В общем, вопрос решён: как приедут, я им скажу.

Теперь оставим наших друзей и вернёмся к секретному полковнику Лаптеву. Секретный он потому, что значится в общем реестре БЧС (боевой и численный состав) как старший офицер полка связи и контора его дислоцируется на территории связистов. Однако у нас все эти секреты неважно соблюдаются, поэтому каждый солдат знает, кто они на самом деле.

Итак, полковник Лаптев, будучи при деньгах (получку три дня назад давали), в полдень поехал на служебной машине обедать в пресловутый «Азамат», где любят тусоваться наши славные военные.

Лаптев расположился в «генеральском» закутке, заказал обед, и тут к нему неожиданно подсел местный товарищ со смутно знакомой физиономией. Товарищ предъявил паспорт и удостоверение, в котором было указано, что он имеет некие особые полномочия, но какие именно – не сообщалось. По паспорту и удостоверению он значился как Сейфуль Алиевич Могетханов.

Полковник прекрасно знал, что любые документы можно подделать, и уже приготовился стрелять на поражение… Но, слегка наморщив память, вспомнил: пару раз видел этого обалдуя на совещаниях в администрации. То есть можно немного расслабиться, как говорит Петрушин – «типа, союзник, ибн его маму».

Сейфуль с ходу перешёл к делу: а не хочет ли товарищ Лаптев завалить целую кучу злобных боевиков и получить орден?

– А вы меня ни с кем не путаете? – хмыкнул Лаптев. – Я всего лишь офицер связи, работаю в основном с приборами и журналами, а живого боевика видел только у соседей в зиндане. Специально ходил посмотреть.

– Если вы не начальник северокавказского отдела ГРУ, тогда я извиняюсь, – ответно хмыкнул Сейфуль. – А насчёт живого боевика ни капли не сомневаюсь. Вам, конечно, привычнее мёртвые боевики. Как говорят ребята из ваших зондеркоманд, хороший «дух» – мёртвый «дух»…

– Я вас слушаю, – буркнул Лаптев, слегка уязвлённый такой нездоровой осведомлённостью представителя администрации. – Изложите суть…

Сейфуль изложил. Двадцать пятого в двадцатикилометровой зоне вокруг Грозного – место точно пока неизвестно – будет проводиться некое мероприятие. Наша сторона будет представлена товарищами из ближнего окружения главы администрации и службой охраны (читай – гвардейцами Кадырбекова), а в качестве противной стороны пожалуют те самые «духи». О месте проведения мероприятия будет известно за три часа до встречи. Людям Лаптева (читай – штурмовой группе отряда «Каскад») останется только скрытно выдвинуться в район проведения мероприятия, занять удобные позиции и всех подряд перещёлкать. Как минимум полутора десятками «духов» будет меньше, и всем от этого большая польза. Хорошее дело, правда?

– Хорошее дело, – согласился Лаптев. – Нужное, важное…

– Ну так по рукам? – обрадовался Сейфуль.

– Есть вопрос, – Лаптев с любопытством смотрел на своего собеседника, как будто увидел нечто для себя необычное. – Вы в самом деле такой простой или неловко прикидываетесь?

– Не понял… – улыбка сползла с лица Сейфуля. – Что вам не нравится?

– Я не похож на дурака? – уточнил Лаптев.

– Перестаньте, полковник, – Сейфуль вдруг густо покраснел. – Вы даже не дослушали! За эту акцию, во всех отношениях законную и правильную, вы получите… полмиллиона долларов. Сколько вам нужно служить, чтобы заработать такие деньги?

– Минутку. – Лаптев с готовностью выдернул из кармана блокнот с калькулятором и быстро посчитал: – Вот. С учётом командировочных – почти двести лет.

– О! – Сейфуль снисходительно кивнул. – А люди столько не живут! Ну так что?

– Хотите, я облегчу вам жизнь? – предложил Лаптев. – Пусть ваше руководство свяжется с моим и изложит суть проблемы. Я получу приказ сверху и сделаю всё бесплатно. И с большим удовольствием.

– Вы мочите «духов» и пишете отчёт об успешной операции, – принялся терпеливо объяснять Сейфуль. – Это одна сторона дела. На этом мероприятии вы увидите нечто такое, о чём никто знать не должен. За это вам и платят такие деньги. То есть за конфиденциальность.

– И что же я там увижу?

– Я уполномочен рассказать вам все детали, – Сейфуль похлопал по своей барсетке, – и передать фото. Но! Это только после того, как вы дадите согласие. И слово офицера.

– Вот даже как! – Лаптев криво ухмыльнулся. – Слово офицера… В принципе, я согласен. Но это только – в принципе. Прежде чем дать окончательное согласие, я должен знать все подробности. Далее, после разговора с вами я обязательно буду докладывать руководству. Но не обязательно в деталях. Просто сообщу, что получил информацию о местонахождении группы боевиков и готов провести операцию по уничтожению этой группы. Таким образом, я «обставлюсь» сверху и сохраню конфиденциальность – руководству не обязательно знать эти ваши страшные секреты, его интересует только результат. Короче так: или вы сейчас выкладываете всё с максимальной искренностью, или мы прощаемся.

– И сразу – слово офицера?

– Слово офицера – завтра, после переговоров с руководством. А то я вам сейчас наобещаю целую кучу, а моё руководство скажет – занимайся своими делами, передай разработку вэвэшникам, это их профиль. Согласитесь, нехорошо получится.

– Я сильно рискую, – немного подумав, сказал Сейфуль. – Если я сейчас вам всё расскажу, а вы потом откажетесь…

– Я даю слово офицера, что об этом больше никто не узнает, – патетически заявил Лаптев. – Можете справиться у коллег – за двадцать два года безупречной службы ни у кого не было повода усомниться в святости и нерушимости этого слова.

– Ну хорошо, – вздохнул Сейфуль. – Слушайте. Тут всё просто…

И действительно, в изложении Сейфуля дело не отличалось особой сложностью. Моджахеды приедут забрать одного деда и привезут за него деньги. Дед тот – очень нужный человек, поэтому администрация не хочет его отдавать. Процедура обмена будет примерно такова: обе стороны соберутся в одном месте и встанут неподалёку друг от друга. Затем старшие начнут сходиться, чтобы вначале переговорить. Дальше… Впрочем, что будет дальше, уже не важно. Моджахедов нужно перестрелять до момента схождения старших.

– И всё?

– И всё.

– Сколько их будет?

– Два-три внедорожника, не больше. Если больше, привлекут внимание, поэтому надо рассчитывать стволов на десять-пятнадцать. Ну, от силы – двадцать.

– Если я правильно понял, место выбирают они. И сообщают вам за три часа до начала мероприятия. Так?

– Правильно поняли. Если бы мы знали заранее, где конкретно это будет…

– В этой двадцатикилометровой зоне есть такие места, которые просматриваются на километр, – заметил Лаптев. – А есть вообще места, где просто негде спрятаться.

– Поэтому и обратились к вам, – Сейфуль почтительно склонил голову. – Вы – лучшие, это общепризнанный факт. И потом, я знаю, у вас на вооружении есть такие винтовки… С такими длинными стволами… Короче, за километр могут стрелять. А то и за два.

– Да, вы действительно много знаете, – Лаптев многозначительно кашлянул. – Вы, наверное, плохо спите?

– Что? А, это шутка… – Сейфуль искательно улыбнулся. – Сплю я хорошо. Есть ещё один момент. Важный момент…

– Минутку, – Лаптев озабоченно нахмурился. – Я так полагаю, что правительство на это мероприятие не отправится в полном составе?

– Шутка, я понял! – живо сообразил Сейфуль. – Нет, на мероприятии будет тоже три машины – человек пятнадцать.

– Ага… Ещё я полагаю, что моджахеды не станут кутаться в знамя пророка, периодически скандировать «Смерть оккупантам!» и, возможно, даже забудут надеть зелёные повязки. А если у вас будут примерно одинаковые машины и практически равный численный состав… Гхм… И как же мы вас должны различать?

– Так вот я и хотел сказать – важный момент! – Сейфуль достал из барсетки два пакета для фотобумаги. – Вот взгляните.

Лаптев раскрыл пакеты – в каждом было по четыре фото, в разных ракурсах. В первом пакете, помеченном красным крестом, бородатый дед с перебинтованной головой, изображённый очень отчётливо, с близкого расстояния. Во втором – некий молодой мужчина, несколько смазано, как бы со стороны и в движении. Для опознания тем не менее это фото годилось. Лицо мужчины показалось Лаптеву знакомым, кажется, он видел какую-то ориентировку с похожей ксерокопией.

– Большая Восьмёрка? – простецки пошутил Лаптев. Так, наобум ляпнул.

– Какая восьмёрка? – Сейфуль вздрогнул, но Лаптев этого не заметил, в этот момент он смотрел на фото. – Я не понял, о чём вы?

– Ладно, это неважно, – Лаптев спрятал пакеты в карман. – И что дальше?

– У нас будет дед, – Сейфуль промокнул платком вспотевший лоб. – У них – вот этот парень. Вот вам и разница. А тот важный момент, о котором я говорил… Короче, что бы ни случилось, эти два человека не должны пострадать ни в коем случае. Ни в коем случае, вы понимаете?

– Понимаю, – кивнул Лаптев, раскладывая на брюках салфетку – нерасторопный подавальщик наконец-то притащил шашлык. – То есть пусть этот моджахед уходит?

– Это не совсем моджахед. – Сейфуль изобразил руками какую-то фигуру наподобие снежной бабы – вот такой, мол, этот не совсем моджахед. – Это… Впрочем, это неважно. Это самая большая просьба – чтобы оба этих человека не пострадали. Хорошо?

– Хорошо. – Лаптев налил из графина водки, развёл руками. – Вы не пьёте – Аллах не разрешает. А шашлык – один. Так что…

– Это всё – за счёт заведения, – торопливо сообщил Сейфуль. – Можете заказать ещё что хотите. Но меня беспокоит ваше… как бы сказать… вот эта ваша лёгкость… Вы понимаете, что вот это, последнее, это очень важно?

– Я сказал – «хорошо», – впиваясь зубами в сочный кус мяса, пробурчал Лаптев. – Значит, всё будет в порядке. Завтра встретимся здесь в это же время, я доведу вам окончательное решение.

– Эмм… Вот задаток, – Сейфуль полез было в барсетку.

– Никаких задатков, – жестом остановил его полковник. – Всё – завтра. После переговоров с руководством.

– Хорошо. – Сейфуль поднялся со стула и в нерешительности замялся.

– Ну, что ещё? – Лаптев недовольно поморщился.

– Вы сказали – руководству только в общих чертах…

– Да, я сказал, – Лаптев тяжело вздохнул. – Мне дважды подтверждать каждое своё слово? У меня закон: мужик сказал – мужик сделал.

– Ну хорошо, хорошо… Тогда – до завтра…

Вернувшись на базу, Лаптев сразу связался по защищённому каналу с управлением и доложил начальнику о контакте. И разумеется, выложил все подробности, так как даже и в мыслях не держал что-либо утаивать.

– Пошли их в задницу, – живо отреагировал начальник. – Они нас с этими своими семейными разборками уже достали!

– А мне кажется, это неплохой шанс, – проявил настойчивость полковник. – Оприходуем пол – «лимона» на нужды, бойцам премию дадим, завалим полтора десятка «духов»…

– А мне кажется, что они там все поголовно – «духи», – сердито заявил генерал. – И всё время хотят решать свои дела за наш счёт. Я сказал – в задницу.

– Есть – в задницу, – дисциплинированно подтвердил полковник. – Завтра так и скажу…

Потом Лаптев с удовольствием выкурил сигарету и ещё раз полюбовался на полученные фото. Хотел сличить их с ориентировками, но лень было тянуться сейф открывать. И тут его осенило.

– А ну, лейтенанта ко мне!

Лейтенант тут же предстал перед ним. Был он голоден, но по-прежнему твёрд, в глазах таилась обида и мальчишеское «всё равно ничего не скажу – хоть на кол сажайте!».

– Садись, – Лаптев кивнул на стул и разложил фото на столе. – Давай-ка, угадаю. Вот этот – Хасан. А вот этот – Дед. А?

– Е-моё! – Лейтенант схватил фото деда и несколько секунд внимательно его рассматривал. – Откуда это?

– Колоться будем? – лениво уточнил Лаптев. – Что это за дед такой?

– Не имею права, – насупился лейтенант. – Вы бы лучше насчёт этого с Ивановым переговорили.

– Какой ты трудный! – Лаптев осуждающе покачал головой и встал из-за стола. – Ладно, пошли. Пообщаемся с вашим хитрым контриком…

«Контрик» послушно оставил компанию и с печалью во взоре отправился с Лаптевым в свой модуль – разведчик хотел общаться конфиденциально. Иванов был готов выслушать упрёки по поводу какой-нибудь очередной выходки лейтенанта и потому не сразу понял, о чём речь. А когда понял, пришёл в неописуемое волнение.

– Надо брать!!! В смысле – заказ брать. Если «духи» заберут этого Деда, мы потом его будем до скончания веков ловить. Он таких дров наломает – всей группировкой не перетаскать! А у администрации мы его потом всяко-разно выцыганим. Подключим всех, кого можно, задействуем давление сверху…

– Думаешь, отдадут? – усомнился Лаптев. – Тут, судя по всему, такие деньги крутятся, что они готовы головы сложить за этого Деда.

– Отдадут, куда денутся, – небрежно отмахнулся Иванов. – Это уже будут решать люди не нашего уровня, так что… Ну, может, не сразу отдадут, а немного подержат. Пока не выдоят из него всё, что у него есть.

– Жадные товарищи, – осуждающе покачал головой Лаптев. – Если они готовы с ходу пол – «лимона» выложить за услуги, каков тогда выкуп? Так им мало выкупа! Если не хотят расставаться с этим типом, значит, надеются получить нечто гораздо большее.

– Ну что, будем готовить операцию? – оживлённо потёр ладони Иванов. – Я тебе дам своих спецов…

– Оставь своих спецов себе, – лениво зевнул Лаптев – спать хотел после обеда. – Я же тебе сказал: начальник дал отлуп. Так что – никаких операций.

– Но он же не знал всех обстоятельств дела! – взгляд Иванова наполнился тревогой. – Это же…

– Я не буду звонить вторично по этому вопросу, – твёрдо отрезал Лаптев. – Меня просто не поймут. Если начальник сказал «нет», значит – всё, обжалованию не подлежит.

– А сам, без начальника?

– Издеваешься? Я сказал «нет». И не смотри на меня как на предателя. У нас есть свои правила, так что…

Иванов некоторое время смотрел на Лаптева, как на того самого предателя, затем усилием воли взял себя в руки и принялся рассуждать вслух:

– Так… Интересные дела… Интересные… Однако, если мне не изменяет память, ваше ведомство подчиняется МО (Министерству обороны)…

– Не прикидывайся, Петрович, – недовольно поморщился Лаптев. – Память ему не изменяет…

– А МО, в свою очередь, подчиняется… Угу. Ты не будешь в обиде, если тебе завтра с утра позвонит твой начальник и попросит принять участие в разработке?

– Чего-чего?! – Лаптев с интересом посмотрел на собеседника и издевательски хмыкнул. – Попросит? Ха! Ну, если его Квашнин или Иванов побеспокоят… Намекнут, что тут другой Иванов – который поменьше чуток, хочет маленько позабавиться…

– Короче, будь готов. – Иванов потащил из-под кровати сумку и стал укладывать туда спортивный костюм и туалетные принадлежности. – Будет тебе приказ. Завтра, до обеда.

– Ты куда, Петрович? – тихо спросил Лаптев – ему вдруг показалось, что от расстройства у «контрика» слегонца рвануло башенку.

– Хочу успеть на вечерний борт, – буркнул Иванов. – Если завтра до обеда не сумею вернуться, я тебе перезвоню…

…Вы, наверное, догадались, что вечером нашим хлопцам докладывать никому не пришлось. Равно как и врать.

Ещё на подъезде к расположению Вася усиленно задвигал носом. А когда подъехали к проволочному забору, стало с потрясающей отчётливостью ясно: это не что иное, как шашлык. Из подсвеченных изнутри окон столовой струился лёгкий дымок, аромат которого сообщал всей округе, что где-то тут некие злыдни жарят на углях мясо.

У забора стояло отделение артиллеристов (это соседи) и судорожно нюхало. Увидев подъезжающий «УАЗ», все дружно сделали вид, что просто курят, а тощий ефрейтор бросился к машине, распахнул дверь и бодро рявкнул прямо в лицо Петрушину:

– Здражлаю, тыщ майор! Вам уборку не надо делать?

– Ты откуда упал, малой? – удивился Петрушин. – Ночь на дворе, какая уборка?

– А мы с фонариками…

– Нате. – Петрушин, сурово вздохнув, отдал артиллеристам пакет с пирожками и чуреками – остатки обеда, собирались на ужин съесть. – Больше ничего нет.

– От еб… И каким местом ваши офицера груши околачивают?! – с горечью воскликнул Вася. – У вас сейчас что по распорядку?

– У вас так с обеда пахнет, – поспешно удаляясь, сообщил ефрейтор. – К вам ОМОН приезжал, барана привёз. У нас личное время. А офицеры уже все пьяные.

– И ответственный?!

– Ответственный на совещание в штаб ушёл…

Столовая утонула в ароматном дыму. Было там весело – магнитофон в углу изрыгал полуцензурного Степанцова (Васина кассета), одновременно работал «видяшник», демонстрируя в никуда затёртый до дыр «Захват-2» со Стивеном Сигалом. Посреди столовой висел частично расчленённый труп барана, рядом дымил здоровенный мангал, на котором доходили с десяток шашлыков. Стол был накрыт на энное количество персон, в меню присутствовали зелень, лаваш, чуреки, маринованные грибы, солёные огурцы, большой шмат сала и две бутылки водки «Звезда Улугбека» (это бесланская, непаленая).

Отвечал за всё это безобразие, естественно, Глебыч. Сапёр был слегка навеселе – а ему для «слегка» надо употребить достаточно много – и на момент прибытия соратников что-то оживлённо рассказывал забинтованному лейтенанту Серёге, жестикулируя шампуром. Серёга выглядел вполне живым, от его вчерашней меланхолии не осталось и следа.

– Господа офицеры – прошу к столу! – заорал Глебыч. – Как я рассчитал, а? Секунда в секунду!

– Ур-р-рр! – плотоядно заурчал Вася. – Эмм-ррр!

– У себя? – Петрушин кивнул на выход.

– Нету! – Глебыч развёл руками. – Убыл с последним бортом! Будет только завтра к полудню, так что…

– Каждый день – новости, – констатировала Лиза. – Прямо какая-то полоса. Эй, куда вы? Если вы и в самом деле господа, тогда извольте сначала руки помыть…

Место для проведения мероприятия господа «духи» выбрали тактически очень грамотно. Жалко, картинку нельзя показать, вы бы сразу всё поняли. Но и без картинки будет ясно, достаточно нескольких штрихов из обстановки. В этом месте Алханчуртский канал пересекает ровную низменность, которая хорошо просматривается как минимум на километр. От Петропавловской – с километр на север, до разрушенного полевого стана, сразу за которым через канал переброшен хлипкий деревянный мост. От моста на северо-запад убегает полевая дорога, которая через двести метров открытого пространства ныряет в густые посадки. Эта дорога петляет по посадкам километра три-четыре, и неподалёку от Толстой-Юрта выходит на трассу Грозный – Червлёная. Отличный маршрут для отхода.

За мостом, справа по ходу, метрах в ста от дороги, – заметный бугор с чахлыми кустами. Идеальная позиция как для пулемётчика, так и для наблюдателя. Учитывая режим цейтнота, господам администраторам не остаётся ничего другого, как выдвигаться именно таким образом: через Петропавловскую и на север, к мосту. Это кратчайший путь. Вброд перебраться через канал – никак, мост довольно хлипкий, не всякий отважится гнать по нему транспорт, да и держать его под огневым контролем – одно удовольствие. Положи на бугор пару пулемётчиков, разверни машины кормой к мосту, мотор не глуши и ходи себе, соси пиво из горла. Если вдруг что не срастётся – рванул с низкого старта, и через три секунды ты уже в посадках.

На полевом стане спрятаться есть где, но подходы совершенно «лысые» по зимнему времени, и если на бугре за мостом будет торчать наблюдатель, красться туда от Петропавловской не только бесполезно, но даже смешно.

Двадцать четвёртого, по прибытии Иванова с «добром» и после согласования с Лаптевым, Петрушин, Вася и командир штурмовой группы «Каскада» майор Плахов прокатились на место и организовали вдумчивую рекогносцировку. «Набили» на карте обстановку, обозначили ориентиры, «на сухую» отработали порядок действий и радиосвязь. Имелось страшное искушение вызвать Глебыча, чтобы соорудил сразу за мостом парочку «гостинцев» – тогда можно было бы одним нажатием кнопки решить сразу как минимум две трети проблем. Эти перспективы обсмаковали промеж себя, но искушение подавили волевым усилием: какого-то удода там нужно было обязательно оставить в живых. А жаль!

– Какой милый бугорок, – с грустью констатировал Петрушин, глядя на здоровенный холм, расположенный примерно в километре слева от моста, на «духовском» берегу. – Был бы ближе метров на пятьсот, идеальная позиция для снайперской пары.

– А ближе и не надо. – Плахов померил расстояние линейкой и тут же нарисовал на карте, прямо на отметке высоты, красную «ресничку», смотревшую аккурат на отрытый пятак между мостом и посадками. – Ровно девятьсот метров. Положим сюда двух хлопцев с «В-94»[24], и остальные могут курить.

– «В-94» – это да, – одобрил Вася. – Красиво жить не запретишь!

– Поедем, посмотрим подходы к тому бугру, – предложил Петрушин. – Надо продумать, как их туда незаметно доставить…

Благодаря нездоровой инициативе «духовской» стороны никому не пришлось ползать по грязи и мёрзнуть ночь в засаде. В одиннадцать наши парни во главе с хмурым Ефимычем подъехали к полевому стану и неорганизованной толпой разбрелись по берегу канала, словно выискивая удобные позиции. Тотчас же на «пулемётном» бугорке нарисовались две фигуры и затрусили к мосту.

– Ага, – буркнул Ефимыч. – И не сидится старому хрену дома…

Дед Ахмед и сопровождавший его молодой парубок – оба без оружия – пересекли мост и с ликованием во взоре бросились к командиру ОМОНа, словно желали заключить его в объятия.

– Ай, маладэц! – радостно причитал Ахмед. – Не подвёл, маладэц! Зачем так мало людей брал? Надо бы больше, чтоб шум был…

Ефимыч оглянулся на бойцов: двенадцать «каскадовцев» плюс Петрушин, Вася и лейтенант Серёга. Хотел сгоряча бухнуть – шуму не будет вообще, эти товарищи уложат вас всех за десять секунд, и очень негромко… Но вспомнил – нельзя, надо до конца играть роль.

– Потом от Петропавловской подъедут два БТРа. Когда эти проедут через село, так через пять минут и тронутся. Не волнуйся, шум будет – на все сто!

– Маладэц! – опять похвалил Ахмед и наставительно порекомендовал: – На тот берег не ходи. На этом берегу засаду делай. Чтоб эти не подумали, что это мы придумали. Хорошо?

– Какая тонкая мысль, – подхватил гулявший неподалёку Петрушин. – Мы так и сделаем, не сомневайся!

– Давай отойдём. – Ахмед отвёл Ефимыча несколько в сторону и достал из кармана пачку долларов. – Десять штук, как договаривались. Остальное – после, когда совсем всё сделаешь.

– Я-то сделаю, – Ефимыч сунул деньги в карман и вздохнул. – А если ты потом пропадёшь?

– Адрес давал, да! – вознегодовал Ахмед. – Телефон давал тоже. Куда пропаду, что такое сказал, э? Найдёшь, из-под земли достанешь!

– Ладно, ладно, – кисло улыбнулся Ефимыч. – Всё нормально.

– Тогда я пошёл, – подмигнул Ахмед. – Смотри, хорошо прячься! Раньше времени пусть никто не увидит.

И затрусил опять через мост, увлекая за собой парубка. Они зашли за бугор, тихонько тявкнул мотор, из-за бугра выехала белая «Нива» и урулила в посадки. Вскоре шум её двигателя перестал быть слышен. Как и ожидалось, убыла в сторону Толстой-Юрта. Есть такое мирное село, вы в курсе…

– Ну всё, я вам не нужен. – Ефимыч полез в кабину «Урала», доставившего личный состав к месту событий.

– Чего такой смурной, Ефимыч? – удивился Петрушин. – Что-то не так?

– Тридцать штук – псу под хвост, – пожаловался Ефимыч. – Если б не эта ваша долбанутая операция, мы бы за пять минут работы получили пятьдесят штук. А так – только двадцать.

– Двадцать, но на ровном месте, – возразил Петрушин. – Тоже ведь неслабо, согласись? И не надо будет потом этого деда отлавливать по всему Кавказу.

– Тоже верно. Ладно, бывайте. Удачи вам…

Силовые составляющие диспозиции Алханчуртского побоища на 12 часов двадцать пятого декабря 2002 года были представлены четырьмя элементами боевого расчёта плюс управление. Две снайперские пары лежали на вершине холма, отстоящего от моста на девятьсот метров, и имели в секторе собственно мост, «пулемётный» бугорок и открытое пространство между мостом и посадками.

Три огневые группы расположились на тщательно замаскированных позициях в шестидесяти-восьмидесяти метрах от моста. Две группы – «каскадовцы», справа и слева от моста, имея в створе дорогу. Третья, крайняя справа и немного углом вперёд, – наши хлопцы, Петрушин, Серёга и Вася.

Основное направление – пятак за мостом – находилось практически полностью в секторах двух первых групп, причём группе № 1, которая расположилась слева от дороги, досталось две трети всех огневых задач. В эту группу входило восемь человек, и возглавлял её лично командир товарищ Плахов. Группа № 2, прилёгшая справа от дороги в составе четырёх бойцов, перехватывала оставшуюся треть задач, а нашим вообще достался стометровый участок дороги, уходящей в посадки, и смехотворно хилый фрагмент основного направления – узкая полоска на правом фланге.

То есть, если «каскадовцы» отработают на пятёрочку, Петрушину, Васе и Серёге стрелять вообще не придётся. Потому что удирать в тыл будет уже некому, а тот, кого должны оставить в живых, мишенью не является.

На такое неравноправное распределение обязанностей никто не обижался. «Каскадовцы» в большинстве могли бы, в принципе, справиться и своими силами, а совместно с нашими хлопцами они никогда не работали. Серёгу, правда, знают (вне команды наш лейтенант – эксперт-аналитик северокавказского отдела ГРУ), но в деле с ним не были. Петрушин и Вася сами такие, к человеку, с которым никогда не были в деле, относятся с большим недоверием, несмотря на любые устные рекомендации, и вообще предпочитают такого непроверенного бойца оставить на базе. Какие тут обиды? Спасибо и на том, что доверили позицию.

У каждого бойца при себе были размноженные накануне фото «неприкасаемых» и строгое указание: вот этому, который помоложе (объект № 1), при ретираде не чинить никаких препятствий. Правда, ретироваться ему придётся в пешем порядке, проще говоря – во все лопатки ломиться по посадкам. Потому что снайпера имели задачу: в первую очередь держать «пулемётный» бугорок на предмет выставления там контрольного поста с «духовской» стороны, во вторую – «стреножить» машины. До начала огневого контакта радиостанциями договорились не пользоваться, следовало учитывать, что у «духов» могут быть радиочастотные сканеры. Сигналом к началу поголовного истребления должен был стать первый выстрел снайперов. Снайпера же будут ориентироваться по обстановке: если на «пулемётном» бугорке так никто и не появится, они сразу начнут дырявить двигатели…

В 12.05 Лаптеву на мобильный позвонил Аликпер… Да-да, именно Аликпер, а не Сейфуль. Вчера он лично прибыл на встречу в «Азамат» – то ли не понадеялся на своего помощника, то ли просто счёл необходимым лично встретиться с полковником. За обедом Лаптев этак ненавязчиво сообщил собеседнику, что он в курсе, кто такой Дед, что это за сволочь и сколько оно стоит. Аликпер, недолго думая, рубанул сплеча:

– Нет проблем. «Лимон»!

– Ваши полмиллиона мы переведём на счёт школы-интерната для детей военнослужащих, погибших в Чечне, – сухо ответил Лаптев. – Можете проверить. Больше денег не надо. Но у нас одно условие: вы должны отдать нам этого Деда.

– Но…

– Без этого мы просто не будем сотрудничать. Вы сами виноваты – надо было сразу предупредить, кто это такой.

– Хорошо, – совсем недолго подумав, Аликпер вдруг усмехнулся и хитро подмигнул. – Мы отдадим его, но… через неделю. Устроит?

– Если он будет цел-невредим и в здравом уме – вполне. Если вы гарантируете надёжную изоляцию…

– Он будет здоров, – уверил Аликпер. – Изоляцию гарантирую. Вы знаете, где он сидит? У нас в администрации! Вот так. А за неделю мы с ним горы свернём…

Итак, в 12.05 позвонил Аликпер и назвал место проведения мероприятия.

– Спасибо, понял, – равнодушно ответил полковник. – Выезжаем.

– Мы поедем не спеша, спокойно, времени хватает, – сказал Аликпер. – Если вы доберётесь за полтора часа, столько же у вас останется на все необходимые приготовления. И я почему-то думаю, что они уже везде выставили там своих наблюдателей. Так что будьте осторожны и немного поторопитесь…

Лаптев с Ивановым сидели в этот момент в замаскированном «УАЗе», который торчал в трёхстах метрах от восточной окраины Петропавловской, пили кофе и любовались в бинокли на полевой стан. Налив себе ещё стаканчик, Лаптев закрутил крышку термоса, язвительно хмыкнул и высказался по данному вопросу следующим образом:

– Вот щас всё бросили и пошли торопиться!

В 14.00 – за час до контрольного времени – в посадках послышался приближающийся шум автомобильных двигателей.

– Если все вылезут прямо сейчас, то к моменту прибытия администрации трупы уже остынут, – Петрушин довольно зажмурился. – Ух! И, в принципе, можно будет пощупать их бабки… Интересно, наши мудрые вожди на такой вариант рассчитывали?

Щупать, увы, ничего не пришлось. Шум двигателей стих где-то неподалёку от выезда из посадок, и воцарилась гробовая тишина. Наши хлопцы лежали с интервалом в семь метров: слева Вася, Петрушин посреди, Серёга на правом фланге – самый крайний. Не только в своей группе, но и вообще крайний всего боевого порядка.

Спустя пять минут «крайний» Серёга прошептал:

– Справа на бугор выдвигаются двое. С пулемётами.

А вскоре и остальные увидели пулемётчиков – они вообще не прятались, вышли в полный рост, встали на бугре и стали осматривать местность, приложив ладони к бровям.

– Вот наглецы, – пробормотал Петрушин. – Нас высматривают. Серый – сканер!

– Уже, – шёпотом ответил Серёга, надевая наушники радиочастотного сканера.

Пулемётчики осмотрелись, пожали плечами. Один достал из кармана рацию. В Серёгиных наушниках запищал нисходящий тон автоматической настройки, почти сразу послышался диалог:

– …ху ду цига?

– Хум дац…

Диалог прервался, пулемётчики опять стали осматриваться, тот, что с рацией, достал бинокль. Через пять минут в наушниках сканера опять возник диалог:

– Хума карийни хум?

– Хум дац… Цаа хум ца го. Цаа хум цахез.

– Ну и заеб…сь! Давай, моссу хяна.

– Со кята, амир…

Пулемётчики неспешно легли и принялись возиться, втыкая перед собой срезанные ветки – маскировались.

– И что говорят? – не выдержал изнемогавший от любопытства Вася.

– Серый, что говорят? – передал по цепи Петрушин.

– Как обычно, – пожал плечами Серёга. – Командир ругается матом. По-русски.

– Почему ругается? – насторожился Петрушин. – Что-то не так?