Уик-энд Остермана Ладлэм Роберт

— Если их действительно отравили... — задумчиво произнес он.

— Ты должен обо всем рассказать Элис. — Голос Лейлы звучал твердо и сурово. — Ты не имеешь больше права скрывать это от нее.

— Да, я понимаю. Я рассажу.

— А потом нам всем нужно выбираться отсюда, — сказал Остерман.

— Куда?

— В Вашингтон. У нас там есть друзья. Один или два сенатора и пара конгрессменов.

— Берни прав. В Вашингтоне вы будете в безопасности.

Дождь усилился.

— Пойдемте в дом, — предложила Лейла, мягко взяв Таннера за плечо.

— Подождите! Мы не сможем там говорить. В доме все прослушивается.

Берни и Лейла вздрогнули как от пощечины.

— Везде? — спросил Берни.

— Я не уверен... Я больше уже ни в чем не уверен.

— Тогда мы не будем говорить об этом в доме. Или можно включить радио погромче и шептать.

Лицо Таннера посветлело. Слава Богу! Он с благодарностью смотрел на своих друзей. Неужели безумие кончится, и они снова вернутся к нормальной жизни?

Меньше чем через час разразилась гроза. По радио передавали тревожный прогноз — сильный шквалистый ветер по всему побережью до Род-Айленда. Элис проснулась с первым ударом грома, и Джон сказал ей — точнее, прошептал на ухо, включив на полную мощность радиоприемник, — что им нужно уехать вместе с Берни и Лейлой. Он крепко прижимал ее к себе и просил не задавать вопросов, а довериться ему.

Детей перенесли в гостиную, телевизор передвинули к камину. Элис уложила два чемодана и поставила их у двери гаража. Лейла варила яйца, заворачивала морковь и зелень: Берни сказал, что час или два им придется ехать не останавливаясь.

Таннер смотрел на эти поспешные приготовления, а память уносила его на четверть века назад.

Эвакуация.

В половине третьего раздался телефонный звонок. Тримейн, ссылаясь на ночные события на Лесситер-роуд, сказал, что они с Джинни не смогут приехать к ужину. Это был второй вечер «уик-энда Остермана».

— Ты должен сейчас же объяснить мне, что происходит! — потребовала Элис. Она попыталась убавить звук включенного на полную громкость приемника, но он задержал ее руку и притянул ее к себе.

— Поверь мне. Пожалуйста, прошу тебя, доверься мне, — горячо зашептал он. — Я все объясню в машине.

— В машине? — Глаза Элис испуганно расширились, и она инстинктивно прикрыла рот ладонью. — Господи! Так значит... выходит, здесь нельзя разговаривать?

— Доверься мне, — повторил Таннер.

Он вышел на кухню и, указав рукой в сторону двери, предложил Берни:

— Пойдем проветримся.

Они отправились за чемоданами. Когда Таннер и Остерман вернулись, Лейла стояла у окна, глядя во двор.

— Похоже, начинается настоящий ураган...

Опять зазвонил телефон.

«Теперь очередь Джо», — подумал Таннер.

Кардоун орал, что убьет, что раздавит того негодяя, который отравил их. Однако чувствовалось, что и он ошеломлен и подавлен.

Его наручные часы стоят не меньше восьмисот долларов, но их не взяли, говорил Кардоун. В бумажнике у него лежала пара сотен наличными, но и эти деньги не тронули...

— В полиции говорят, что у Дика похитили какие-то бумаги. Кажется, что-то связанное с Цюрихом... Швейцарией.

Кардоун шумно выдохнул и замолчал. Когда он снова заговорил, его голос в трубке был едва слышен.

— Я тут ни при чем...

Затем он быстро, будто оправдываясь, стал говорить Таннеру о том, что ему звонили из Филадельфии и сообщили, что с отцом внезапно стало плохо. Обещали позвонить еще, поэтому им с Бетти придется сегодня остаться дома. Возможно, они смогут увидеться завтра.

Таннер повесил трубку.

— Эй! — Лейла смотрела на что-то во дворе. — Взгляните-ка на эти зонты. Их сейчас унесет.

Таннер выглянул в окно. На лужайке, над садовыми столиками, стояли два больших солнцезащитных зонта. Их металлические ребра сгибались, материя готова была лопнуть под мощными порывами ветра. Таннер понимал, что если он не уберет зонты, то это будет выглядеть подозрительно.

— Я сейчас сложу их. Это займет не больше двух минут.

— Тебе помочь?

— Не стоит мокнуть двоим...

— Твой плащ в шкафу в прихожей.

Прикрывая лицо от дождя ладонями, Таннер с трудом продвигался к дальнему столу — ветер сбивал его с ног. Наконец он нырнул под зонт и потянулся к металлической застежке.

Из-за шума дождя Таннер не слышал выстрела. Пуля чиркнула по металлической поверхности стола и, отлетев рикошетом, больно обожгла его руку... Осколки цемента от основания стола брызнули у его ног. Еще один выстрел и еще — теперь с другой стороны.

Таннер бросился под стол и, скорчившись, откатился подальше.

Выстрелы следовали один за другим. Пули ложились рядом с ним, откалывая небольшие кусочки металла и камня.

Он пополз было к дому, но, увидев вздымавшиеся тут и там фонтанчики жидкой грязи, передумал.

Лужайка простреливалась!

Джон дотянулся до скамейки и вцепился в нее мертвой хваткой, словно она могла защитить его от пуль...

— Отпусти! Черт побери! Отпусти же!

Остерман тянул его прочь, но Джон судорожно цеплялся за скамейку. Берни ударил Таннера по лицу, чтобы привести его в чувство. Наконец ему удалось оторвать Джона от скамьи, и, спотыкаясь, они побежали к дому.

Пули ударили по деревянному косяку.

— Отойди! Отойди от двери! — закричал Берни. Но его жена не послушалась команды. Лейла широко распахнула дверь. Берни Остерман втолкнул туда Таннера и сам быстро вбежал следом. Лейла захлопнула за ними дверь.

Стрельба прекратилась.

Таннер сел на пол, прислонившись спиной к стене. Элис бросилась к мужу и склонилась над ним, взяв в ладони его лицо. Увидев кровь на его руках, она побледнела.

— Ты ранен? — воскликнул Берни.

— Нет... нет, я в порядке.

— Какое там в порядке! О Господи! Посмотри на свои руки!

Элис пыталась ладонью стереть кровь.

— Лейла, принеси что-нибудь из спиртного! — скомандовал Берни. — Элис, у тебя есть йод?

Элис не ответила. По ее щекам текли слезы. Лейла схватила ее за плечи и сильно встряхнула.

— Перестань! Успокойся, Эли! Где у тебя бинты, йод? Джонни нужно перевязать.

— В шкафу... в кладовке. — Она не двинулась с места, боясь отойти от мужа.

Лейла бросилась в кладовку. Берни осмотрел раны на руках Таннера.

— Ничего серьезного. Просто несколько глубоких царапин. Не думаю, что там мог застрять осколок...

Джон поднял глаза на Остермана, презирая себя за недавнюю слабость.

— Ты спас мне жизнь... Я не знаю, что говорить...

— Поцелуй меня за это в мой следующий день рождения...

Остерман возбужденно давал указания женщинам:

— Молодец, Лейла. Давай все это мне. — Остерман взял из рук жены аптечку. — Элис, звони в полицию! Постарайся не приближаться к окнам... Вызывай сюда этого толстого мясника, которого вы зовете капитаном.

Элис неохотно отошла от мужа и, низко пригнувшись, проползла мимо раковины у окна. Добравшись до стены, на которой висел телефон, она сняла трубку.

— Он отключен.

Лейла охнула. Берни рванулся к Элис, на ходу выхватив телефонную трубку из ее рук.

— Действительно...

Джон поднялся, опираясь руками о стену. Прекрасно, рана чепуховая, он может двигаться.

— Давайте-ка прикинем, что мы имеем, — поморщившись, медленно произнес он.

— О чем ты? — спросил Берни.

— Эли, Лейла, вы... сядьте на пол. Берни, выключатель — рядом с телефоном. Иди туда и, когда я досчитаю до трех, включай свет.

— Что ты задумал?

— Делай, что я тебе говорю, — оборвал его Таннер. Он перебрался к кухонной двери и застыл у бара, там, где его не было видно с улицы. Все замолчали. Были слышны лишь порывы ветра за окном, шум дождя и частые раскаты грома.

— Готов? Я начинаю считать.

— Джонни, дорогой! — Элис рванулась было к мужу, но Остерман схватил ее за плечи и заставил вернуться на место.

— Тебе это знакомо, Берни, — сказал Таннер. — Полевой устав. Раздел: ночное патрулирование. Шансы — тысяча к одному в мою пользу.

— Не помню, когда я читал такие книги.

— Начали!.. Раз, два, три!

Остерман нажал на выключатель — вспыхнул свет. Таннер бросился в сторону кладовки.

Прозвучал выстрел.

Послышался звон разбитого стекла. Пуля врезалась в стену, взметнув осколки отбитого пластика. Остерман выключил свет.

Лежа на полу, Джон Таннер закрыл глаза и едва слышно произнес:

— Вот, значит, как... Выходит, микрофоны — ложь... Все ложь.

— Стойте! Остановитесь! — раздался пронзительный крик Лейлы, и, прежде чем Таннер успел что-то понять, она ринулась через кухню к двери, ведущей в холл. За ней бросилась Эли. На пороге стояли растерянные Рей и Дженет.

Они не слышали выстрелов на улице. Шум дождя, раскаты грома и работающий телевизор заглушили их. Но они услышали звон разбитого стекла и пришли посмотреть, что случилось. Теперь обе женщины поспешили заслонить собой детей.

— Эли, отведи их в столовую! И не вставайте с пола! — скомандовал Таннер. — Берни, у тебя есть пистолет?

— Нет. И никогда не было.

— У меня тоже. Смешно, да? Я всегда осуждал тех, кто хранит в доме оружие. Идиот.

— Что мы будем делать? — спросила Лейла, стараясь говорить как можно спокойнее.

— Надо выбираться отсюда, — ответил Таннер. — Стреляют из рощи... Они не знают, есть ли у нас оружие. Мне кажется, что они не станут стрелять со стороны парадного: на нашей улице довольно оживленное движение. Мы все сядем в фургон и уедем отсюда.

— Я открою ворота, — предложил Остерман.

— Ты сегодня уже раз был героем, теперь моя очередь. Если мы правильно рассчитаем время, то все будет в порядке. Ворота поднимаются быстро.

Они осторожно пробрались в гараж. Дети улеглись в задней части автомобиля между чемоданами. Им пришлось потесниться, зато они были надежно защищены. Лейла и Элис присели на корточки, спрятавшись за сиденьем водителя. Остерман сел за руль, а Таннер встал у ворот.

— Давай! Заводи!

Он подождет, пока мотор заработает на полную мощность, потом быстро поднимет ворота и прыгнет в фургон. Препятствий на пути не будет. Фургон легко пройдет мимо маленького «триумфа», потом они развернутся и двинутся к шоссе.

— Давай, Берни! Заводи скорее!

Но Остерман распахнул дверцу и вышел из машины. Он посмотрел на Таннера.

— Мотор не работает.

Таннер попробовал завести «триумф». Безрезультатно. Остерман откинул капот фургона и окликнул Джона. Тот чиркнул спичкой, и они склонились над мотором.

Все провода были обрезаны.

— Дверь в гараж открывается снаружи?

— Да, если не запирать изнутри.

— А она была заперта?

— Нет.

— Мы бы услышали, если бы ее открыли?

— В такой дождь вряд ли.

— Тогда, может быть, здесь кто-то есть... — прошептал Остерман.

Мужчины переглянулись и одновременно посмотрели в сторону маленькой душевой — единственного места в гараже, где можно было спрятаться. Дверь в нее была закрыта.

Элис, Лейла и дети ушли назад в дом. Берни и Джон огляделись в поисках чего-нибудь, что могло бы служить оружием. Таннер взял заржавленный топорик. Остерман вооружился садовыми вилами. Они приблизились к двери.

По знаку Таннера Берни сильно толкнул дверь. Таннер бросился вперед, выставив перед собой топорик.

В душевой никого не было. Они облегченно вздохнули, но тут же увидели на стене неровно нарисованную черной краской греческую букву Омега.

Таннер приказал всем перебраться в подвал. Элис и Лейла, спускаясь с детьми по лестнице, неумело пытались представить им происходящее увлекательной игрой. Таннер остановил Остермана.

— Давай заблокируем входную дверь. Поставим что-нибудь тяжелое... о'кей?

— Ты думаешь, дело зашло так далеко?

— Я не хочу испытывать судьбу.

Стараясь, чтобы их не было видно через окна, они подтащили к двери три тяжелых кресла; поставили одно на другое, а третье, перевернув, придвинули к ним вплотную. Затем они тщательно проверили запоры на окнах.

Таннер взял на кухне фонарик и сунул его в карман. Вдвоем они перенесли кухонный стол, забаррикадировав им дверь, ведущую во двор. Таннер пододвинул Остерману алюминиевые стулья, и тот уложил их под столом; ножку одного из стульев просунули в дверную ручку.

— Теперь мы в ловушке, — покачал головой Берни. — Ты запираешь нас. А нам нужно думать сейчас о том, как побыстрее выбраться отсюда.

— А ты знаешь, как это сделать?

В сумерках Остерман не видел лица Таннера. Однако от него не укрылось отчаяние, прозвучавшее в голосе Джона.

— Нет... не знаю. Но мы должны что-то придумать!

— Согласен! А пока нужно принять меры предосторожности... мы не знаем, сколько их там, в роще, и где они прячутся.

— Тогда давай поскорее закончим с этим. Остался еще гараж. Пойдем.

Ворота гаража и дверь, ведущая на улицу, были заперты, но на всякий случай они просунули ножку последнего кухонного стула в дверную ручку.

— Теперь все, — удовлетворенно произнес Таннер.

В холле они забрали вилы и топор, последний раз оглянулись и спустились в подвал.

Шум проливного дождя был слышен и здесь. Тяжелые капли били в небольшие квадратные оконца, которые выходили на улицу на уровне земли. Частые вспышки молний освещали серые бетонные стены.

Таннер первым нарушил молчание.

— Здесь, внутри, сухо. Мы в безопасности. Те же, кто сейчас в роще, уже промокли и продрогли. Они не смогут остаться там до утра... Сегодня суббота. Дороги патрулируют усиленные наряды полиции. Они заметят, что в окнах нет света, и заедут выяснить, в чем дело.

— Не думаю... — пожала плечами Элис. — Они просто решат, что мы ушли в гости...

— После вчерашнего — вряд ли. Если я правильно понял Маколиффа, его люди будут следить за нашим домом. Конечно, с патрульной машины не видно, что делается во дворе, но... Смотри. — Таннер подвел жену к окошку, выходившему на улицу, со стороны проезжей части, как раз на уровне тротуара. По стеклу текли дождевые струи, и мостовая почти не просматривалась. Даже уличный фонарь на Орчед-Драйв был едва различим.

Таннер вынул из кармана фонарик и подозвал Остермана.

— Я думаю, что Маколифф распорядится вести особое наблюдение за домом. Он не захочет дальнейших неприятностей. Будем по очереди дежурить у окна, чтобы не проглядеть патрульную машину. Как только она появится, будем сигналить фонариком. Они обязательно заметят и остановятся.

— Прекрасно! — оживился Берни. — Замечательная идея! Почему ты не сказал мне об этом наверху?

— Я не был уверен... Забавно, но я не смог вспомнить, видно ли из этого окна дорогу. Я сто раз убирал этот подвал, но никогда не обращал на это внимания... — Джон, улыбнувшись, пожал плечами.

— Ну вот, выход и найден, — с наигранной бодростью воскликнула Лейла, стараясь, чтобы уверенность Джона передалась остальным.

— Эли, ты будешь дежурить первая. Пятнадцать минут. Потом тебя сменят. Мы с Берни будем пока следить за другими окнами. Лейла, посиди, пожалуйста, с Дженет, ладно?

— А что мне делать, пап? — негромко спросил Реймонд. Таннер ласково посмотрел на сына.

— Стой у окна с мамой. Это будет твой ответственный пост. Смотри, не появится ли патрульная машина.

Таннер и Остерман следили за двумя окнами, выходившими во двор, и одним в торце дома. Через пятнадцать минут Лейла сменила Элис. Элис нашла старое одеяло и, свернув его в несколько раз, уложила на него Дженет. Реймонд остался у окна с Лейлой. Он внимательно всматривался в темноту, время от времени проводя ладонью по стеклу, будто так можно было очистить его от дождевых струй снаружи.

Все молчали. Дождь и ветер, казалось, еще более усилились. Настала очередь Берни дежурить у окна. Он взял у жены фонарь и на несколько мгновений прижал Лейлу к себе.

Потом на пост заступил Таннер, а через пятнадцать минут его снова сменила Элис. Хотя никто не говорил об этом вслух, они начинали терять надежду. Если Маколифф приказал патрульным обратить особое внимание на дом Таннера, то было непонятно, почему в течение часа мимо не проехала ни одна полицейская машина.

— Вот она! Вот она, папа! Видишь красный огонек? Таннер, Берни и Лейла бросились к окну, у которого стояли Элис и Реймонд. Элис мигала фонариком. Патрульная машина замедлила ход. Она едва двигалась и все же не останавливалась.

— Дай мне фонарь!

Таннер включил фонарь и, поднеся вплотную к стеклу, держал до тех пор, пока отчетливо не различил за темной стеной ливня белый силуэт полицейской машины. Тогда он начал водить фонарем — вверх-вниз, вверх-вниз.

Мысль его лихорадочно работала.

Тот, кто сидит за рулем, не может не заметить сигнала. Луч от фонаря падает прямо на ветровое стекло. Он должен слепить глаза водителю...

Однако патрульная машина так и не остановилась. Вскоре она скрылась за поворотом шоссе.

Таннер, потушив фонарь, застыл на месте, боясь повернуться и увидеть разочарованные лица.

— Мне это не нравится... — едва слышно произнес Берни.

— Он видел сигнал! Он не мог его не видеть! — Элис держала сына за плечи. Рей по-прежнему не отводил глаз от окна.

— Вовсе не обязательно, — солгал Джон Таннер. — На улице ливень. Возможно, стекло машины запотело так же, как наше. Может быть, даже больше. Окна автомобилей быстро запотевают... Он скоро снова приедет. В следующий раз мы поступим по-другому. Я выбегу ему навстречу...

— Каким образом? — тихо спросил Берни. — Тебе ни за что не успеть вовремя. Мы же забаррикадировали парадную дверь.

— Я выберусь через это окно. — Таннер прикинул, сумеет ли он это сделать. Наверное, нет. Окно слишком мало.

— Я могу пролезть здесь, папа.

Реймонд был прав. Хорошо было бы прибегнуть к его помощи.

Но Таннер знал, что никогда не пошлет сына. Просто не сможет этого сделать — слишком велик риск.

Тот, кто сидел в патрульной машине, видел, как сигналили из подвала. Видел — и не остановился...

— Пойдем снова к окнам, — кивнул он Берни. — Лейла, оставайся здесь, следи за дорогой. Эли, взгляни на Дженет. Она, по-моему, уснула.

Таннер знал, что нужно каждому дать задание, пусть чисто формальное. Иначе все начнут строить собственные догадки, постепенно их охватит паника.

Раздался оглушительный раскат грома. Яркая вспышка молнии осветила подвал.

— Джонни! — окликнул Таннера Остерман. — Иди-ка сюда. Посмотри.

Джон поспешно встал рядом с Остерманом у окна. Сквозь сплошную серую стену ливня он разглядел вдалеке слабый луч света. Он приближался к бассейну со стороны рощи. Луч неровно прыгал, похоже, кто-то с фонарем в руках пробирался к их дому. Действительно, следующая вспышка молнии осветила человеческую фигуру.

— Он боится в темноте упасть в бассейн, — прошептал Берни.

— Что там? — тихо, чтобы не разбудить спящую Дженет, спросила Элис.

— Кто-то приближается к дому, — ответил Таннер. — Всем сохранять спокойствие. Не разговаривать. Это, может быть, э... Это, может быть, полиция.

— Или тот, кто стрелял в нас! О Господи! — воскликнула Элис.

— Тс-с! Ни слова! Лейла, Рей, отойдите от окна! Быстро!

Реймонд и Лейла устроились возле Элис и Дженет. Берни продолжал вести наблюдение.

— Он огибает бассейн. Теперь его хорошо видно.

Мужчины прижались к стене по бокам от окна. Неизвестный был одет в широкую непромокаемую накидку с капюшоном. Приблизившись к дому, он потушил фонарь.

Через секунду пленники услышали, как он дергает кухонную дверь. Затем до них донеслись звуки ударов. Потом все стихло, лишь дождь застучал с новой силой. Человек прекратил попытки проникнуть в дом через кухню. Таннер увидел со своего места, как луч от фонаря снова запрыгал по траве. Затем он пропал за углом дома у гаража.

— Берни! — негромко окликнула Лейла. — Смотри сюда. Через боковое окно стал виден луч еще одного фонарика.

Хотя он находился еще довольно далеко, луч был ярким и быстро приближался — видимо, тот, кто держал его, бежал прямо к дому...

Внезапно фонарик погас. Таннер и Остерман перебрались к боковому окну и, встав по сторонам, осторожно выглянули наружу. Но никого не увидели, ни одной живой души, лишь косые струи дождя...

И тут наверху раздался сильный грохот. Потом еще и еще. Затем послышался треск ломающегося дерева. Таннер кинулся к лестнице и запер подвальную дверь. Она была слишком тонка: хороший удар ногой — и она тут же слетит с петель. Он поднял топор, готовый ударить всякого, кто попробует спуститься по лестнице.

Из дома не доносилось больше никаких звуков. И вдруг Элис Таннер пронзительно закричала. Чья-то огромная ладонь снаружи протирала окно. Мощный луч прорезал темноту подвала. Кто-то присел на корточки и заглянул в окно. Лицо незнакомца было скрыто низко надвинутым капюшоном.

Таннер бросился к жене и дочери и, подхватив спящего ребенка, прокричал:

— Отойдите! Отойдите все к стене!

Послышался звон разбитого стекла. От сильного удара сапогом осколки разлетелись в разные стороны. Через разбитое окно внутрь подвала хлестал дождь. Шесть пленников замерли, прижавшись к передней стене подвала, пока луч фонаря скользил по полу и по противоположной стене. В оконном проеме показался ствол автомата. Все, кто находился в подвале, еще плотнее прижались к стене. Раздалась короткая очередь. Пули ударили по полу и задней стене подвала. Тишина.

В воздухе кружилась бетонная пыль. В полосе света мощного фонарика она напоминала клубы дыма...

Последовала еще одна очередь, и вновь пауза.

Как бывший пехотинец, Таннер сразу понял, что стрелявший меняет магазин.

Внезапно снова раздался звон разбитого стекла, и в окне прямо напротив них показалось еще одно дуло автомата. Теперь луч фонаря бил прямо им в лица. Таннер увидел, как Элис крепче обняла дочь, закрывая ее своим телом, и его охватила ярость.

Он бросился к окну, целясь топориком в сидящего на корточках человека. Незнакомец отскочил: пули ударили в потолок над головой Таннера. Луч фонаря из противоположного окна поймал его.

«Вот и все! — обреченно подумал Таннер. — Теперь все кончено!»

Но в этот момент Берни сильно ударил вилами по стволу автомата, и пули снова прошли мимо. Джон полз назад к жене и детям.

— Идите туда! — прокричал он, толкая их к другой стене подвала — ближе к гаражу. Дженет громко плакала.

Берни схватил за руку Лейлу и потащил ее в угол подвала. Лучи двух фонарей лихорадочно шарили по полу и стенам. Стрельба не прекращалась, в воздухе пахло бетонной пылью, стало трудно дышать.

Неожиданно свет в окне, выходящем во двор, исчез. Видимо, стрелок решил изменить позицию. Сильный удар стволом — на пол посыпались осколки стекла. Широкий луч света ослепил их. Таннер толкнул жену и детей в дальний угол под лестницей. Раздалась очередь. Пули врезались в стену вокруг них.

— Перекрестный огонь! Сволочи! — Таннер пришел в ярость, теперь его ничто не остановит! Он сжал в руке топорик и рванулся вперед, не обращая внимания на стрельбу.

Он достиг бокового окна и по диагонали метнул в него топорик. Раздался дикий вопль, и в оконный проем брызнул алый фонтан. Лицо и руки Таннера забрызгало кровью.