Роксолана Назарук Осип
Она мгновенно почувствовала это и сдержанно спросила:
– А что же, по-твоему, делает человека прекрасным?
– Не тело его, и не разум, и не знания. А только мир в сердце и дела в согласии с Божьими заповедями. А этого ни за что не достичь без чистоты души.
– А как достичь этой чистоты?
– Не полагаться на себя, потому что человек слаб и нетверд дух его. Не рассчитывать на других, ибо они непостоянны и преходящи. Но каждый день и перед каждым делом своим советоваться в душе с Богом, ибо только Он от века неизменный, наилучший и наимудрейший.
Она отвернулась, ибо не находила в себе желания советоваться с Богом о том, что задумала. И спросила:
– А что будет с моим сыном Баязидом?
– Погибнет от руки отца своего, так же, как и Мустафа…
Под тяжестью этих страшных слов она сползла на пол пещеры и осталась лежать, словно в забытьи. Как сквозь сон, слышала, как старец продолжал:
– Далеко, в северных горах, в земле персидского шаха, стоит на неприступных скалах могучий замок. Там укроется от гнева отца твой сын Баязид, ища защиты у извечного врага Османов. Но посланцы падишаха найдут его и там. И как ты соблазнишь золотом воинов падишаха, так и они подкупят замковую стражу и посреди ночи живым выкрадут Баязида из замка. И среди диких гор, под синим шатром Аллаха, зачитают ему отцовский приговор, пронзят ему ятаганом сердце и сбросят в пропасть на поживу диким зверям.
Она безудержно зарыдала, и эхо ее рыданий заполнило пещеру и отдалось в пустыне.
Но вскоре ей удалось справиться с собой. Она вытерла слезы и спросила:
– Сохранит ли за собой престол султанов потомство моего сына Селима?
– Сохранит, дитя мое, – с печалью в голосе ответил старец. – Сохранит до тех пор, пока не свершится круг времен, очерченный всемогущим Богом.
Она задумалась, а затем, как бы полуосознанно спросила:
– Кто я, старец Божий? Ведь я давным-давно чувствую себя чужой даже самой себе…
– Ты великий человек, несчастная дочь моя… Ибо имеешь могучую волю к борьбе. Но воля твоя обращена ко злу, и ты пренебрегаешь заповедями Божьими. И оттого ты чужда себе, что отчуждена от Бога.
Султанша глубоко поклонилась, благодаря за беседу, потрясшую до основания всю ее душу.
– Не знаю, чем наградить тебя, старец Божий, – тихо проговорила она.
– Меня – ничем, – ответил он со вздохом. – Разве что переменой в твоих злых помыслах.
Она усмехнулась и, не произнеся больше ни слова, вышла из каменной кельи отшельника. Только у порога пещеры остановилась и, отвернув лицо, обронила:
– Награжу милостыней многих неимущих из тех, что встретятся на моем пути…
Старец не услышал сказанного ею: склонившись к каменному полу, он погрузился в молитву.
Через красные пески пустыни Нефуд караван султанши шел на север, а одолев пространство еще одной пустыни – Сирийской, вскоре достиг Святой земли. Завидев вдали Иерихон, чудесный город роз и пальм, лежащий в окружении глубоких оврагов и скал со множеством пещер, проводники и погонщики разбили лагерь у колодца пророка Елисея, известного своей сладкой и чистой водой. Передохнув, султанша Мисафир отправилась осматривать обрывистые берега Иордана, тремя террасами спускающиеся к быстрым водам реки.
А из Иерихона тропой, ведущей через ущелья между скалистых гор, караван двинулся к Мутесарифлику[152].
Сердце султанши забилось, как птица в клетке, и замерло, когда она въезжала в священный город, видевший муки Спасителя. Временами ей на хватало воздуха. В последний раз, уже ступая по той земле, на которую падали капли святой крови Иисуса, она заколебалась, однако, несмотря на глубокую печаль в душе, вскоре отбросила колебания и окончательно утвердилась в своем решении.
Велела ехать прямо к мечети Омара и по пути уделять милостыню всем просящим, не различая веры: мусульманам, евреям и христианам.
Семь дней и семь ночей провела султанша в святом граде Христовом. И ни одна из этих ночей не принесла ей спокойного сна. А днями вместе с детьми и пышной свитой она блуждала по всему городу. Посетила Голгофу, Храмовую гору, осмотрела все водоемы Иерусалима – Эль-Батрак, Исраин и Ситти Мариам, и Бетесду, и Мамилли, и Эш-Султан, и многочисленные подземные хранилища для воды. Объехала оборонительные стены, которые повелел восстановить и достроить ее муж, и дважды миновала печальную и полуразрушенную церковь Гроба Господнего, но даже не попыталась войти в нее. А проезжая мимо Стены Плача, неожиданно услышала голос на родном языке, донесшийся из толпы еврейских женщин:
– О великая госпожа! Смилуйся над нами!..
Она взглянула в ту сторону, откуда прозвучал крик.
Неподалеку стояла ее подруга из Кафы – Клара, с воздетыми к небесам, словно для молитвы, руками.
Султанша велела носильщикам остановиться и, зардевшись от волнения, выбралась из лектики.
– Клара! – только и смогла вымолвить она.
– Настуся! – робко проговорила ее соученица по школе невольниц. – Не побрезгуешь ли мною теперь, когда ты так высоко?
– Почему ты так думаешь? Чем мне гордиться? Приходи сегодня ко мне – знаешь мою резиденцию у Харам-эш-Шериф?
– Знаю, знаю, – обрадованно ответила Клара, глубоко кланяясь вместе с остальными женщинами.
В тот же день приняла ее султанша вместе с большой депутацией еврейских старшин, которые просили об облегчении доступа к своей Стене Плача. Султанша тотчас распорядилась не чинить больше евреям в этом никаких препятствий, а затем, призвав своего сына Селима, обратилась к нему:
– Может быть, сын мой, когда-нибудь ты, по воле своего отца, получишь власть наместника в этом священном городе. И если так случится, не забудь тогда подарить еврейскому народу хотя бы Стену Плача в Иерусалиме![153]
Затем она удалилась вместе с Кларой в свои покои и долго беседовала с ней, радуясь ее благополучной судьбе. Клара рассказала, что после двух лет невольничьей жизни ее выкупил у турок почтенный и добрый еврейский купец из Иерусалима и взял ее в жены.
В воскресенье на рассвете зазвонили колокола в христианских церквях по всему Иерусалиму. А в это время султанша Мисафир уже покидала священный город. Город, где принял муки Спаситель, едва серел в предрассветной мгле, и лишь кое-где проглядывала зелень садов и оливковых рощ. Султанша ехала в своей лектике навстречу грозным и кровавым событиям, которые ей самой предстояло вызвать. В глубине ее сердца жила бесстрашная уверенность в том, что она достигнет своей цели, даже если ради этого ей придется распять на кресте два народа – свой и ее мужа. А над Иудейскими горами, стремительно обрывающимися к Мертвому морю, уже всходило солнце, и правоверные мусульмане, обратившись к Мекке, приступали к утреннему азану.
Так свершила султанша Роксолана свой второй хадж. А третий предстоял ей к всеведущему Богу – когда небо расколется, и звезды рассыплются, и когда воды смешаются горькие со сладкими, и гробы обернутся, и когда Бог потребует отчета от всякой твари, что имеет образ и подобие духа Его.
Ибо если неуничтожим любой атом мельчайшей пылинки, то также бессмертен и дух человеческий. И если вечно существует любое дуновение ветерка, то должны вечно существовать и плоды наших дел. Потому и предстоит каждому из нас великий хадж к своему Творцу.
Примечания и пояснения
Роксолана – реальное историческое лицо.
Жила она на рубеже Средневековья и Нового Времени, когда европейцы открыли Новый Свет, изобрели буссоль, книгопечатание, познакомились с наследием классической античности, когда пытливые умы «сдвинули с места Землю и остановили Солнце».
В это великое время на исторической сцене Европы появилось немало прославленных и деятельных женщин. А украинский народ именно тогда переживал период глубочайшего упадка. Его государственность была так основательно разрушена, что даже воспоминания о ней стерлись в памяти украинского народа. Он был в ту эпоху всего лишь темной непросвещенной массой, коротавшей свой век в тяжкой неволе, и не мог выдвинуть из своих глубин даже выдающихся мужей, не говоря уже о женщинах. Но словно в ознаменование того, какие великие способности сокрыты в народе нашей земли, Божья воля именно в то время выделила из него одну женщину, превратившуюся в крупнейшую фигуру мировой истории той эпохи. Этой женщиной была Анастасия Лисовская (1506–1558 г.), дочь православного священника. Об этой радостной и веселой, полной энергии Настусе Лисовской, впоследствии могущественнейшей из женщин своего времени, вошедшей в историю под именем Роксолана, и написана эта повесть.
Посвящаю нашим женщинам этот труд о великой украинке, блиставшей умом, отвагой, милосердием, кровью и жемчугами. Посвящаю с той целью, чтобы они даже в самые тяжелые минуты не теряли бодрости духа и служили опорой своим мужьям и сыновьям, чтобы они оставались деятельными частицами своего народа, участницами его труда и борьбы. Всякое дело, даже завершенное, не приносит добра, если человек утрачивает в душе вечный идеал Божий и нарушает заповеди Его. Я не пытался доказать это в своей повести. Я всего лишь констатировал факт, иллюстрируя его картинами удивительной жизни великой султанши, которая собственными греховными деяниями положила начало распаду и гибели могущественной мировой державы. Распад этот происходил непрерывно и неудержимо вплоть до наших дней…
Влияния и мотивы – украинские, восточные, византийские, западноевропейские ренессансные и многие другие – сплетаются в пестрый ковер фона, на котором, как яркая комета, просияла Роксолана, этот украинский Одиссей в юбке. Этот фон трудно представить, так как ни у нас, ни у других народов до сих пор нет ни одного серьезного труда, в котором были бы проанализированы те факторы, которые взаимодействовали в то время на Ближнем Востоке. Во всяком случае, ни мне, ни специалистам, с которыми мне довелось советоваться, не известно ни одного подобного исследования. Пусть же эта первая попытка вжиться в те времена поощрит писателей грядущих поколений украинской нации лучше и полнее представить эту эпоху и ее самую яркую фигуру, которая на протяжении столетий будет привлекать к себе внимание. И прежде всего потому, что, став женой султана из-за своей красоты, Роксолана превратилась в неограниченную властительницу султанского двора и Османской державы исключительно благодаря своему блестящему уму и железной воле.
Она была такой же безоглядной, как и ее время. Однако имела доброе сердце и нередко использовала содержимое сокровищниц своего мужа для облегчения человеческих страданий. Ей были не чужды благородство, скромность и величие духа. Однако и грехи ее были настолько тяжелы, что искупать их пришлось не только ей самой, но и ее потомству.
Для тех, кто заинтересовался личностью Роксоланы, приведу некоторые источники из числа наиболее доступных:
1. Hammer J. von. Geschichte des Osmanischen Reiches, groesstenteils aus bisher unbenuetzten Handschriften und Archiven. – Pesht, 1834. – Этот обширный и чрезвычайно подробный труд немецкого ученого по сей день относится к числу лучших исследований в данной области. О событиях, относящихся ко времени Роксоланы, повествует т. 2.
2. Niemcewicz J. U. Zbir pamitnikw historycznych o dawnej Polszcz. T. 1–5. – Lipsk, 1838–1840.
3. Szajnocha K. Szkice Historyczne. III. – Warszawa, 1876–1878.
4. Zegota P. Starozytnosci galicyjskie, 1840.
В последнем из упомянутых источников автор цитирует в оригинале реляцию венецианского посла Петра Брагадино об аудиенции у Роксоланы в 1526 г., приводя описание ее внешности. Посол называет ее русинкой и подчеркивает, что она не показалась ему красивой, но «приятной». Впрочем, у каждого народа свои представления о красоте. Портрет Роксоланы кисти итальянского мастера, находящийся в Национальном музее во Львове, свидетельствует, что в действительности она была необычайно хороша собой и в то же время внешне очень сдержанна, деликатна и скромна. Мне доводилось видеть еще одно изображение Роксоланы работы немецкого художника, на котором не только ее одежда, но и подлокотники ее кресла буквально усыпаны крупными жемчужинами.
5. Польський посол Твардовский, побывавший в Стамбуле в 1621 г., слышал от турецких придворных, что Роксолана родом из Рогатина. По другим сведениям, она происходит со Стрыйщины; польский поэт М. Гославский утверждает, что из местечка Чемеривцы на Подолье.
Однако украинская народная традиция, как я помню еще с детских лет, связывает ее происхождение с Рогатином, и это подтверждается полученным Твардовским свидетельством турецких чиновников, у которых султанша должна была глубоко запечатлеться в памяти – по разным причинам.
6. Из попыток беллетристической переработки этой темы мне известны историческая повесть «Роксолана, или Анастасия Лисовская», опубликованная в «Подольских Епархиальных Ведомостях» в 1880 г., небольшая поэма Л. Старицкой, увидевшая свет в Киеве, и либретто оперы Д. Сичинского, отпечатанное в Станиславе.
7. Кроме того, мне известно, что в библиотеке одного из итальянских университетов имеется написанная на латыни книга о Роксолане, озаглавленная «Roksolana uxor Suleimani». Я предпринял все возможное, чтобы познакомиться с этой книгой, но мне это не удалось. Обращаю внимание будущих исследователей и писателей, что для полноты освещения темы необходимо было бы разыскать эту книгу.
8. Помимо упомянутых здесь фундаментальных трудов, я пользовался также соответствующими разделами из писаний восточных историков, записками путешественников, старинными картами Стамбула и т. п. Что касается пути, по которому татары гнали Роксолану в ясырь, то некоторые его участки я проехал во время войны в конной повозке и сохранил в памяти многие пейзажи и природу южной степи, которые, разумеется, могли серьезно измениться за последние столетия. Кроме того, в этот же период я имел возможность подробно познакомиться с Рогатином, его окраинами и сохранившейся церковью Святого Духа, так как именно там долгое время стоял кош сечевых стрельцов, в котором я работал во вспомогательном культурно-просветительском формировании – «Пресовій кватирі». Народные предания о Роксолане, исторические сведения о ней и личные впечатления от мест, в которых она жила, составили в моем уме и воображении фундамент этой повести.
9. Сориентироваться в религиозных взглядах и чаяниях той эпохи мне помогли «Заметки об истории Средневековья, тексты и исследования», изданные проф. Баймгером из Страсбурга и Гертлингом из Мюнхена, в частности, т. VI, ч. 3 – «История доказательств существования Бога в Средневековье вплоть до конца эпохи высокой схоластики». Многое мне удалось почерпнуть и в трудах М. Витмана «Отношение св. Фомы из Аквино к Авенценбролю (Ибн-Гебиролю)» (Минстер, 1900), Р. Рихтера «Философия религии» (Липск, 1912), Э. Люца «Психология Бонавентуры» (Минстре, 1909).
10. В описаниях психологической стороны религиозных переживаний ценную помощь мне оказал труд У. Джеймса «Религиозный опыт в его разнообразии. Материалы и исследования по психологии и патологии религиозной жизни» (Липск, 1907).
11. Разумеется, я использовал также полный перевод священного писания мусульман – Корана, а также оригинальные турецкие поговорки, почерпнутые из различных источников.
12. Из трудов украинских историков я пользовался прежде всего «Историей Украины-Руси» М. Грушевского, исследованиями о старом Львове И. Крипякевича, трудами об истории Турции и турецкой литературы А. Крымского, а также различными публикациями из «Записок Научного общества имени Тараса Шевченко», выходящих во Львове.
13. Святоафонские легенды частично заимствованы мною из российских источников и описаний монастырей на Святой Горе. Выписки из них затерялись во время моих путешествий, поэтому здесь я не привожу точных ссылок на источники.
Автор, который пожелает подробнее овладеть этой темой, прежде всего, должен владеть персидским языком, так как этот язык в то время был «языком культуры», распространенным при султанскм дворе даже шире, чем турецкий или арабский.
О таких известных трудах, как книги историков культуры Я. Буркхарта и К. Хлендовского, я не упоминаю – это само собой разумеется. Рассматривая эпоху Роксоланы, не следует также упускать из виду исследования и литературные произведения, описывающие предшествующие и последующие исторические периоды. Ведь в десятилетия, предшествующие правлению Сулеймана I, были посеяны зерна, которые взошли во времена Роксоланы, а события лет, последовавших за ее кончиной, стали плодами тех семян, которые упали на благодатную почву в ее время.
О том, что порой встречаются женщины, которые блистают красотой до самого преклонного возраста, свидетельствует история современницы Ф. Петрарки (1304–1374), жительницы Тулузы Паолы де Винье. Французские и итальянские авторы отмечали, что она не могла показаться на улице без того, чтобы вокруг нее не собралась толпа людей – и не только молодых мужчин, но и женщин и детей, – восхищавшихся ее красотой. Доходило до того, что при ее появлении всякое движение по улицам Тулузы становилось невозможным. В конце концов городской совет был вынужден запретить ей выходить из дома без покрывала, полностью скрывающего лицо, и Паола де Винье не стала возражать. Но когда весть об этом разлетелась по Тулузе, в городе вспыхнули волнения и едва не пролилась кровь. Тогда было принято новое постановление: красавице Паоле предписывалось дважды в неделю показываться народу без покрывала в окне ее собственного дома, а в город выходить, закрыв лицо. Современники утверждают, что до самой кончины, которая наступила в глубокой старости, Паола де Винье продолжала производить незабываемое впечатление на мужчин красотой своей фигуры и тонкостью стана.
Подобным феноменом, мгновенно покорившим Сулеймана Великолепного, была, очевидно, и его единственная жена Роксолана, сохранившая влияние на султана до самой своей смерти. Это влияние было так велико, что султан, вопреки обычаям своего народа, на протяжении всего брака с Роксоланой сохранял моногамию. Однако бурные и полные драматизма события преждевременно сломили султаншу. Трудно представить, как отразилось на ее душевном и физическом здоровье отречение от веры отцов, но с возрастом и это должно было повлиять на нее – ведь то, что в те времена вера, в особенности на Востоке, была чрезвычайно крепка и составляла основу бытия, не подлежит сомнению. И этот аспект личной драмы выдающейся женщины мог бы стать предметом отдельного исследования.
Следует также подчеркнуть, что различные версии о происхождении Роксоланы далеко не всегда могут считаться противоречивыми. Так, если Гославский указывает, что Роксолана родом из Чемеривцев, а турки заявляют послу Твардовскому, что она из Рогатина, – правдой может оказаться и то, и другое. Она могла родиться в Чемеривцах, а вырасти в Рогатине, куда был переведен ее отец-священник. Семья же ее вполне могла происходить со Стрыйщины (Самборщины), как утверждают некоторые. Так или иначе, но в любом случае Роксолана была дочерью украинской земли, и когда-нибудь, вероятно, будет точно установлено, где она родилась и провела детские годы и юность.
В этой связи было бы ошибкой считать польскими или российскими творения тех писателей, которые родились в Украине, а писали по-польски или по-русски. Их наследие, несомненно, принадлежит украинской литературе, независимо от языка, на котором они созданы. Потому что территория (земля) в первую очередь определяет национальную принадлежность человека, а тем самым и принадлежность его духа и творчества. На этот счет у цивилизованных народов нет ни малейших сомнений: так, американцам и в голову не пришло бы считать «неамериканцем» человека, который родился на американской земле, даже если бы его еще младенцем вывезли, например, в Польшу и он прожил бы там долгие годы. Так же относится к уроженцам своей земли любой культурный народ. Язык – это то, что можно забыть и заново выучить. Поэтому язык здесь вовсе не является главным фактором. Не имеет значения и так называемая «кровь», потому что нет никакой возможности точно выяснить, чья кровь «украинская», а чья – «неукраинская». Главное – это территория, земля, которая со временем ассимилирует даже чужаков, включая их в состав большинства населения страны, если в ней существуют определенный порядок и культура. Если же этого нет, то со временем и сама эта земля будет ассимилирована другими. И тогда все творчество ее детей будет автоматически причислено к достижениям иной культуры как некая подчиненная, вторичная часть, даже если в этой неорганизованной, но талантливой массе вспыхивают такие прекрасные искры таланта и такие яркие индивидуальности, как Роксолана.
Мы живем в переломное время, когда решается наша судьба. Если сумеем, опираясь на твердую мораль, светлые идеи и дисциплину, подготовить себя к созданию своего государства, собственной державы, то со временем станем силой, с которой будут считаться. А если пустым визгом и распрями разрушим в народе всякое уважение к себе, – тогда и все наше творчество, и даже исторические памятники войдут в состав чужих культур и чужого наследия – наследия народов, которые превзойдут нас уважением к своим духовным авторитетам. Так случалось в истории уже не раз, не с одним народом, и не с одной землей…
Приношу искреннюю благодарность за доставку книг из библиотек Научного Общества имени Т. Шевченко, Университетской и Оссолинеума во Львове, которые были необходимы мне для овладения историческим материалом, без которого эта повесть не могла быть закончена, а также за ценные указания по поиску необходимых изданий и карт по истории Турции и Крымского ханства в библиотеках Вены. В последнем случае я не называю имен, так как эти два человека находятся на большевистской территории и в случае, если их имена будут упомянуты, могут иметь неприятности из-за «связей с контрреволюционерами».
Эта повесть писалась во время Мировой войны и революции, в Украине и в эмиграции: во Львове, Каменце-на-Подолье, на Херсонщине, в Вене и в Филадельфии (США). Работа над ней продолжалась с 1918 по 1926 год со значительными перерывами из-за различных событий того бурного времени параллельно с еще не напечатанной повестью «Против орд Чинигисхана». Окончательный вид текст «Роксоланы» приобрел во Львове в 1927–1929 гг.
Осип Назарук
В заключение – краткая историческая справка о Сулеймане I Великолепном.
Сулейман I (1494–1566) правил в течение 46 лет (с 1520 по 1566 г.). Вскоре после вступления на престол он начал войну против Венгрии, в которой показал себя талантливым полководцем и грозным соседом христианского мира. В 1521 г. ему удалось захватить Белград и все близлежащие крепости, в которых он поголовно вырезал гарнизоны, как поступал и его отец Селим Грозный. Папа Лев X неоднократно призывал европейских государей выступить в крестовый поход против Османской державы, но тщетно. Годом позже 300 кораблей султана высадили на остров Родос стотысячную армию турок. Родос, гнездо рыцарей ордена Св. Иоанна (позднее известного как Мальтийский орден), отчаянно оборонялся и почетно капитулировал лишь после пятимесячной осады – у защитников закончился порох. Во втором походе против Венгрии Сулейман нанес страшное поражение венгерскому королю Лайошу II под Мохачем, истребив практически всю венгерскую армию и превратив в пустыню все придунайские земли. В 1529 г. султан выступил в поход против Австрии, осадил Вену и продолжительное время обстреливал крепость из трехсот орудий. Именно в этом походе Сулейману сопутствовала Роксолана. В конце концов турки отступили от Вены, удовольствовавшись обещанием выплачивать ежегодную дань в 30 тыс. золотых дукатов. На обратном пути Сулейман опустошил побережье Италии.
К 1533 г. могущество Сулеймана I стало так велико, что он с успехом вел наступательную войну против коалиции самых сильных держав христианской Европы. Его армия достигла численности в полмиллиона человек, а ее костяк – янычарская гвардия, отличавшаяся железной дисциплиной и преданностью, – насчитывала 15 тыс. воинов. Годовой доход султанской казны в это время составлял невообразимо огромную по тем временам сумму – 500 миллионов акче.
Современники отмечали твердость характера десятого султана Османов, его отвагу, работоспособность, живой ум и приверженность справедливости. Однажды дав слово, он держал его неукоснительно. Любил погружаться в молитвенное сосредоточение, даже сам сочинял стихи благочестивого содержания, но вместе с тем высоко ценил охоту и войну. Он был первым монархом Нового времени, который из своей казны выплачивал солидное содержание ученым, поэтам и художникам.
Сулейман Великолепный, которого также называли Кануни – Справедливый, был рослым и по-своему красивым человеком. У него были сдержанные жесты и удивительно ласковое выражение лица. Он никогда не попадал ни под чье влияние, за исключением своей жены Роксоланы – «невольницы из руськой страны», и единственный из всех султанов Османской династии соблюдал моногамию. Влияние же Роксоланы на него было огромно, вплоть до того, что в результате ее сложной интриги он повелел у себя на глазах удушить своего первенца, родившегося от другой женщины, – Мустафу, так как был убежден, что тот «заговорщик».
Самосуд над ни в чем не повинным сыном был единственным черным делом ревнителя османского права. Но и это было совершено в полной уверенности, что он карает человека, преступившего закон и посягнувшего на его власть.
Сулейман умер в глубокой старости, успев совершить ряд морских походов в Индию, Южную Аравию и на Мальту, разгромить державу Сефевидов и захватить Триполитанию (современную Ливию). Он пережил всех своих врагов и любимую жену Роксолану, которая все же достигла своей цели: обеспечила трон сыну Селиму II.
Однако Селим оказался запойным пьяницей, и при нем начался закат могучей державы Османов. Сын Сулеймана и Роксоланы правил неполных девять лет (1566–1574) и умер от последствий злоупотребления алкоголем. Его наследником стал внук Роксоланы Мурад III (1574–1595), правивший 22 года. Он был человеком добросердечным, но крайне слабовольным, и к тому же унаследовал отцовское пристрастие к вину. Видя это и опасаясь мятежей в стране, совет улемов постановил применить старое, но действенное турецкое средство обеспечения единовластия: истребить всех родных братьев султана, которые могли бы претендовать на престол. В течение 18 часов длился спор между султаном Мурадом и улемами, и лишь под конец султан, со слезами на глазах, собственной рукой подал начальнику немой дворцовой стражи девять шелковых платков, которыми и были один за другим удушены его девять братьев.
После Мурада III Турцией правили его потомки Мехмет III (1595–1603) и Ахмед I (1603–1617), но ни один из них не смог достичь могущества Сулеймана Великолепного. Правда, этим правителям не раз доводилось проявлять невероятную находчивость и быстроту ума, вероятно, унаследованные ими от их знаменитой прабабки.
Читать бесплатно другие книги:
