Цацики и вселенная Нильсон-Брэнстрем Мони
Цацики уставился на нее. Сара выпустила его руку.
Как бы он хотел танцевать с Марией Грюнваль! Он почти злился на Сару, стоявшую тут с несчастным видом.
Мария Грюнваль улыбнулась.
— Давай? — повторила она.
— Э-э, нет, я танцую с Сарой. Я уже обещал.
— Понятно, — ответила Мария Грюнваль. — Тогда я приглашу кого-нибудь другого.
Те, кто не собирались участвовать в конкурсе, стояли вдоль стен и смотрели. В жюри входили Эмма и еще несколько девочек из шестого «А». Конкурс состоял из двух номеров — обычного танца и медленного.
— А буги не будет? — в ужасе спросил Цацики.
— Можно танцевать что хочешь, — сказала Эмма.
— О’кей! — крикнул диджей. — Готовы?
— Да! — закричали участники конкурса.
— Тогда начинаем!
Цацики взял Сару за руки. Ее ладони были горячие и влажные. Будет непросто. Раньше они танцевали только под Элвиса. «Раз, два, три», — считал он про себя. Левая вперед.
Было здорово наконец начать танцевать. Цацики ловко крутил Сару, и ее юбка красиво развевалась. Им даже удалось проделать новое движение, которое они разучили в четверг, — сложный поворот с руками за спиной. Сара довольно рассмеялась. Цацики вдруг заметил, что она очень симпатичная. И танцевала она просто отлично.
Жюри посовещалось, и Эмма взяла микрофон у диджея. Сердце Цацики колотилось, пот струился по вискам. О, как же он хотел победить! Они это заслужили.
— Итак, победители конкурса… — торжественно произнесла Эмма и сделала паузу. — Победители — Цацики и Сара!
Вот это да! Они выиграли! Они действительно выиграли! Цацики победно взмахнул руками, Сара радостно улыбалась.
Пока они шли к жюри за призом, публика аплодировала. В качестве приза им достался пакетик конфет.
— Возьми себе, — сказал Цацики Саре. Он все еще был сыт.
— Спасибо, — сказала Сара.
Потом был конкурс на лучший медленный танец. Победили Матте и Лия из четвертого класса. Матте был очень смелый. Он обхватил Лию ниже пояса, как делали шестиклассники, и Лия улыбалась, положив голову ему на плечо. Это выглядело прекрасно. Но так Цацики ни за что не решился бы танцевать, разве что в четвертом классе. Он вздохнул. Дискотека удалась.
— Здорово ты танцевал, — сказала Мария Грюнваль.
— Спасибо, — ответил Цацики. — Просто я хожу на буги.
— Вы с Сарой встречаетесь? — спросила Мария.
— Нет, — сказал Цацики.
— А можно я буду твоей девушкой?
Цацики нервно сглотнул.
— Ну да, — сказал он. — Можно…
— Отлично, — обрадовалась Мария Грюнваль. — Потанцуем? Может, научишь меня?
— Конечно, — согласился Цацики. — Это просто.
Цацики танцевал с Ким, Микаэлой, Сарой, Юлией и с Сариной хихикающей подружкой.
На этом его силы кончились. Совершенно взмокший, он заперся в сортире. От сосисок и конфет у него вздулся живот. Потом он подошел к зеркалу и довольно оглядел себя. Вот молодой человек, занявший первое место в танцевальном конкурсе. А теперь он еще и встречается с Марией Грюнваль.
Сара стояла у двери в туалет и ждала, когда он выйдет.
— Послушай, Цацики… — начала она.
— Что? — спросил Цацики. Он спешил вернуться в танцевальный зал. Дискотека подходила к концу.
— Можно я буду твоей девушкой?
Что?! И Сара туда же!
— Прости, — ответил Цацики. — Я уже встречаюсь с Марией Грюнваль.
— Правда? — разочарованно проговорила Сара и отвела глаза.
Цацики не хотел ее расстраивать. Ведь они вместе ходили на буги и выиграли конкурс. Сара нравилась ему больше и больше. Но нельзя же иметь двух девушек одновременно?
— А как тебе кажется, нельзя встречаться с двумя девочками одновременно? — неуверенно спросил он.
— Нет, — сказала Сара. — Мне кажется, нельзя.
— Жалко, — ответил Цацики. — Но ведь мы можем быть вместе хоть немножко — на буги, например.
— Ну да, — согласилась Сара.
Телефон зазвонил прямо посреди суперзахватывающего фильма, который Йоран взял напрокат.
— Это тебя, — сказала Мамаша. — Мария Грюнваль.
Она многозначительно повела бровью — Цацики не удержался и рассказал ей, что снова встречается с Марией.
— Да, алло?
— Привет, это Мария, — сказала Мария Грюнваль. — Я просто хотела спросить кое-что…
— Мм, — ответил Цацики и улыбнулся.
Он уже почти забыл об этих долгих телефонных разговорах. Если встречаешься с Марией Грюнваль, надо быть готовым часами говорить по телефону.
— Давай поцелуемся в понедельник на продленке?
Упс! Об этом он тоже почти забыл — о тайных встречах с поцелуями в учительской.
— Давай, — пропищал он.
— Тогда до понедельника. Пока. Целую.
— Целую, — ответил Цацики и повесил трубку.
Ты — солнце, вокруг которого я вращаюсь
Иметь подружку оказалось довольно затруднительно, особенно если эта подружка — Мария Грюнваль. Она заявила Цацики, что если он срочно ничего не придумает, она от него уйдет.
А что он мог придумать? Цацики вздохнул. В кино они уже были. Может, сходить в «Макдоналдс»? А что, неплохая идея. Романтический ужин. Правда, без свечей. Когда Йоран с Мамашей устраивали романтический ужин, они всегда зажигали свечи.
Зато они с Марией могут вместо этого попрыгать в детской комнате с шариками. Цацики очень это любил. Они с Пером Хаммаром всегда заходили туда покувыркаться после школы.
— Иди-ка сюда! — проревела Мамаша и схватила его, когда он шел в свою комнату.
Она повалила его на пол, применив свою излюбленную пытку-щекотку — она щекотала его лицо кончиками волос, пока он не просил пощады.
— Отстань, — сказал Цацики. — Мне некогда сейчас играть. Я должен позвонить Марии Грюнваль.
— Мария Грюнваль, Мария Грюнваль, только о ней и слышу! — фыркнула Мамаша.
— Ты что, ревнуешь? — засмеялся Йоран.
— Нет, — ответила Мамаша. — Хотя да, ревную, — передумала она. — Мой сын уходит от меня.
— Я только позвоню, и всё, — сказал Цацики. — Я быстро.
— Да я не об этом, — сказала Мамаша. — Ты слишком быстро взрослеешь. Сперва я была для тебя солнцем, вокруг которого ты вращался, а теперь для меня почти нет места в твоей жизни. Это очень печально.
— Я могу немного повращаться вокруг тебя, и если хочешь, — предложил Йоран и поцеловал Мамашу.
Цацики воспользовался моментом и сбежал.
— Я придумал, — сказал он Марии, когда та сняла трубку.
— Что?
— Мы пойдем в «Макдоналдс».
— Только ТЫ И Я?
— Ага, — ответил Цацики. — Неплохо, да?
— Да, — согласилась Мария. — Когда?
— В субботу.
У Цацики в кошельке было пятьдесят крон. Кошелек он положил в задний карман брюк. Мария Грюнваль принарядилась. Она надела эластичные колготки и взяла сумочку.
— Что ты будешь? — спросил Цацики, когда они встали в очередь.
— Бигмак и картошку фри с кока-колой, — сказала Мария, склонив голову на бок. — То есть если у тебя, конечно, хватит денег.
Хватит денег? Похоже, она решила, что он будет ее угощать. С чего она взяла? Цацики достал кошелек и пересчитал деньги в надежде, что, пока они шли сюда, сумма удвоилась. Но денег больше не стало. В кошельке так и лежала жалкая бумажка в пятьдесят крон, которую дал и ему Йоран. А ведь, выходя из дома, он чувствовал себя таким богачом. Голодным богачом.
Теперь он чувствовал себя голодным бедняком.
— Бигмак и картошку фри с кока-колой, — пропищал он, когда подошла их очередь. — И еще отдельно большую картошку фри.
Он рассчитал, что на это ему денег хватит.
— Ты что, будешь только картошку? — удивленно спросила Мария Грюнваль.
— Да, я не голоден, — простонал Цацики, хотя желудок сводило от голода.
Они сели за столик в глубине зала. Мария Грюнваль в секунду заглотила свой бигмак. На подбородке у нее красовался майонез. Цацики медленно ел свою картошку и запивал водой. Воду давали бесплатно.
— Ну и вкуснятина! — Мария Грюнваль откинулась и отодвинула поднос. — Какой же ты милый. Ты самый милый из всех, с кем я встречалась.
— Мм, — ответил Цацики.
— Ты тоже должен сказать что-нибудь романтическое, — намекнула ему Мария Грюнваль.
Сказать что-нибудь романтическое! Глотая голодные слюни, Цацики посмотрел на майонез на ее подбородке. Он не испытывал никаких романтических чувств. Ему и Мария Грюнваль-то перестала нравиться. Он больше не любил ее.
— Ну, скажи что-нибудь.
Цацики ерзал на стуле. Он заметил, что тетеньки за соседним столиком смотрят на него. Так же выжидающе, как Мария Грюнваль.
— Ты солнце, вокруг которого я вращаюсь, — сказал Цацики и покраснел.
— Чего? — не поняла Мария Грюнваль.
— Ах, как красиво сказано, — заметила одна из тетенек. — Ты это сам придумал?
— Нет, Мамаша научила, — ответил Цацики. — Пойдем попрыгаем в детской комнате?
— Вот еще, какое ребячество, — фыркнула Мария Грюнваль.
— Ничего не ребячество, — сказал Цацики. — Это здорово.
— Я так не считаю.
— Ну и пожалуйста.
А потом они молчали. Цацики ничего не шло в голову. Марии Грюнваль тоже. Когда Цацики был с Пером Хаммаром, они болтали без умолку. С девчонками разговаривать было труднее. И веселиться тоже.
Цацики в четырнадцатый раз посмотрел на часы.
— Мне надо домой.
— Можно с тобой? — спросила Мария Грюнваль.
— Нет, к сожалению. К нам придут гости, — соврал Цацики.
— Ну спасибо за обед, — сказала Мария Грюнваль.
— Не за что, — ответил Цацики.
Всю дорогу домой он бежал. Голуби в ужасе разлетались в стороны, когда он на всех парах мчался по парку. Больше никогда в жизни он не пригласит девчонку на свидание. Это скучно и дорого. И сам потом остаешься голодным. Вернувшись домой, он сразу позвонит Перу Хаммару. Ему очень хотелось поиграть. В «лего» или в игровую приставку. Во что-нибудь очень детское.
С девчонками играть невозможно, с этим все ясно.
План Расмуса-Элвиса
Когда Цацики расстался с Марией Грюнваль, она ничуть не расстроилась. Она начала встречаться с Хесусом. А потом вдруг, в один прекрасный день, Цацики влюбился в Сару. Сперва она ему приснилась, а потом, на большой перемене, когда она прыгала со скакалкой, Цацики понял, что влюбился, хотя еще совсем недавно решил не связываться с девчонками.
Солнце играло в ее длинных светлых волосах. Они казались золотыми. Цацики хотелось подойти и дернуть ее за волосы, но он понимал, что так не делают. Поэтому он просто смотрел. Всю большую перемену.
— Ты безнадежен, — сказал Пер Хаммар. — Просто безнадежен.
— Это, наверное, весна, — ответил Цацики. — Весной все влюбляются и сходят с ума — так, во всяком случае, говорит Мамаша.
Весна уж точно повлияла на Расмуса-Элвиса — он стал еще более сумасшедшим. Цацики едва успел зайти в раздевалку, как Расмус-Элвис прижал его к стенке.
— Надо поговорить, — сказал Расмус-Элвис.
— Давай, — сказал Цацики.
— В следующий раз последнее занятие.
— Я знаю, — вздохнул Цацики и начал зашнуровывать ботинки.
— Поэтому я решил, что надо устроить прощальную вечеринку, — сказал Расмус-Элвис. — Ты, я и пара цыпочек.
— Цыпочек? — не понял Цацики.
— Ну, девчонок. Потанцуем, пообжимаемся. Грустно так просто расставаться.
Цацики догадывался, с кем Расмусу-Элвису было грустно расставаться. С Линдой, высокой девочкой в розовых лосинах. Расмус-Элвис был безумно в нее влюблен. Танцуя с ней, он особенно усердно тряс коленями.
— Почему бы и нет, — сказал Цацики. — Только я не умею обжиматься.
— Ничего, научишься. Я думал пригласить Линду. А ты кого?
— Сару, — ответил Цацики.
— Отлично. Тогда сегодня же поговорим с ними. А вечеринку устроим у тебя.
— У меня? — удивился Цацики. — Почему?
— Я далеко живу — сказал Расмус-Элвис. — Это слишком усложнит дело. Родителям придется всех отвозить, привозить и все такое. Лучше у тебя. Ты живешь близко.
— Ага, — только и смог сказать Цацики.
— Тебе надо просто купить чипсы и газировку. Музыку я принесу.
— О’кей, — согласился Цацики. — Но мне надо сначала спросить Мамашу.
— С этим ты справишься. Но не забудь, что вечеринка должна быть БП, а иначе бессмысленно.
— Что значит БП?
— Без предков, — пояснил Расмус-Элвис и хитро подмигнул.
— А, понятно, БП…
Мамаша не очень обрадовалась, когда Цацики представил ей план Расмуса-Элвиса.
— Ты же его почти не знаешь, — сказала она. — К тому же он намного тебя старше.
— Ему всего двенадцать, — возразил Цацики. — Ну что тут такого? Будем только я, он и пара цыпочек.
— Цыпочек? — взревела Мамаша.
— Ну, девчонок, другими словами, — объяснил Цацики.
— А то я не поняла, — презрительно усмехнулась Мамаша. — Только это не значит, что мой сын должен так называть девочек.
— Ну ты даешь! Ты что, шуток не понимаешь? Придут только Сара и Линда. Они хорошие, мы будем просто танцевать.
Цацики подумал, что про обжимания лучше не говорить.
— Ну пожалуйста! — Цацики сжал руки и посмотрел на Мамашу самым жалостным взглядом, на какой был способен. — Мы уже и девочек спросили…
— Ладно, я согласна.
— О, милая, добрая Мамаша! — Цацики бросился ей на шею. — Ты лучшая в мире мама, ты знаешь об этом?
— Да, — ответила Мамаша. — Знаю.
— Тогда ты должна понимать, что вечеринка будет БП, — вставил Цацики.
— БП! — закричала Мамаша, оттолкнув Цацики. — Ни за что!
— Ну пожалуйста!
— Нет, и даже не проси, — решительно заявила Мамаша.
— Тогда вы должны запереться в спальне, — сказал Цацики. — Обещай.
— Ладно, — вздохнула Мамаша. — Обещаю.
Расмус-Элвис разработал план обжиманий. Заключался он в следующем: во время игры в «правду или последствия» Цацики скажет Расмусу-Элвису поцеловать взасос Линду.
Сара, только Сара
— Вот и все, — сказал Расмус-Элвис и довольно потер руки.
— Я, во всяком случае, никого взасос целовать не собираюсь, — сказал Цацики, поежившись. — Фу, гадость какая!
Мамаша и Йоран приготовили напитки, расставили миски с попкорном, чипсами и конфетами.
— Красота, — одобрил Расмус-Элвис.
Расмус-Элвис принарядился. Он надел блестящую рубашку, а челку намазал гелем и уложил, как у Элвиса.
— Ну что, дальше вы справитесь сами? — обеспокоенно спросила Мамаша.
— Да, — сказал Цацики. — Уходите уже.
Девочки сели на диван, а Цацики и Расмус-Элвис — в кресла.
— Вы уверены, что должно быть так темно? — спросила Мамаша.
— Да! — крикнул Цацики. — Уйдите уже наконец!
Когда Мамаша и Йоран ушли, воцарилась тишина. Никто не знал, что сказать. Даже Расмус-Элвис, который обычно ни на секунду не замолкал. Он сидел и всё теребил, теребил уголки своего воротничка.
— Э-э… — мычал он. — Э-э…
Потом он взял горсть чипсов и начал старательно жевать.
От этой тишины и неловкости у Цацики вспотели ладони.
— За нас! — сказал он и поднял свой стакан.
— За нас! — хихикнули девочки.
Расмус-Элвис опустошил бокал и продолжил жевать. Ломтик за ломтиком чипсы стремительно исчезали у него во рту.
Ладони у Цацики вспотели еще сильнее. Казалось, где-то рядом бродят привидения. Слышался только хруст чипсов. Наверное, это была самая тихая в мире вечеринка.
— Кхе-кхе, — кашлянул Цацики. — Хотите, я поставлю какую-нибудь музыку…
— Да, давай, начнем уже наконец, — обрадовалась Линда.
Расмус-Элвис засунул руку в карман джинсов и достал кассету.
— Это Элвис, — пропыхтел он. — Я записал лучшие песни.
— Отлично, — сказали девочки.
Когда зазвучала знакомая музыка, под которую они занимались на танцах, все расслабились.
Расмус-Элвис стал наконец самим собой и лихо отплясывал с Линдой. Цацики танцевал с Сарой. Было очень приятно танцевать без учителя, который мог в любой момент сказать, что пора менять партнера. Сегодня Цацики будет танцевать только с Сарой.
«Сара, только Сара» — в голове у Цацики эти слова звучали как строчка из какой-то песни. Он бы очень хотел ее поцеловать, очень. Но вместо этого он закружил ее, и она весело рассмеялась.
Следующая песня была медленная. Все четверо снова уселись на свои места. Они ждали, когда зазвучит песня для буги. Но за ней снова последовала медленная песня, а потом еще одна медленная.
— Это часть плана, — прошептал Расмус-Элвис Цацики на ухо. — Надо разогреть их немного медленными танцами.
— A-а, понятно, — нервно пискнул Цацики.
— Э-э… может, потанцуем что-нибудь медленное? — предложил Расмус-Элвис, когда зазвучала пятая медленная песня. — От буги как-то слишком жарко.
— Давайте, — сказала Линда.
— О’кей, — прошептал Цацики.
— О нет! — воскликнула Сара и закрыла лицо руками. — На меня не рассчитывайте.
— Да ладно тебе, — сказала Линда, которая уже встала рядом с Расмусом-Элвисом. — Не глупи. Если ты не будешь танцевать, я тоже не буду.
— Давай же, детка, — умолял ее Расмус-Элвис, ухмыляясь, как Элвис. — Мы обещаем не смотреть.
— Ладно, — прошептала Сара и опустила руки. — Но только один раз.
Цацики сглотнул. Когда он обнял Сару, а Сара обняла его, от напряжения на верхней губе у него выступила испарина.
Танцевать медленный танец оказалось не сложно, нужно было просто стоять на месте и раскачиваться из стороны в сторону. Это было очень даже здорово.
Цацики и не подозревал, что будет так здорово, и что от Сары так приятно пахнет, и что от медленных танцев тело становится мягким и расслабленным.
Всю свою оставшуюся жизнь он будет танцевать медленные танцы. С Сарой, только с Сарой.
Правда или последствия
Цацики не знал, что «правда или последствия» — такая сложная игра. Можно было выбрать «правду» — и честно ответить на заданный вопрос, либо «последствия» — и выполнить задание, которое придумали для тебя другие игроки. Но кто же захочет говорить правду о довольно личных вещах, например, в кого ты влюблен, — особенно если этот человек сидит рядом? Цацики покраснел до ушей, когда ему пришлось отвечать, в кого он влюблен. Но Сара была счастлива услышать его ответ.
Линда, как выяснилось, оказалась сердцеедкой — у нее было тринадцать парней. Цацики просто не понимал, когда она это успела. Расмус-Элвис признался, что встречался с двадцатью семью девушками, но всем было ясно, что он врет.
Читать бесплатно другие книги:
