Дом у кладбища Листьева Роза

– Ты не так всё поняла!

– Я не верю ни единому твоему слову! Ты всё врал мне с самого начала! У тебя только одно на уме! Я больше не твоя! – сказала она и вышла из комнаты.

Лиза очнулась, огляделась и спросила:

– Где я? Что со мной?

– Ну, слава богу, ты жива! А я-то думал, придётся вызывать «скорую». Хотя вряд ли кто сюда, в нашу глушь, поедет.

– Я слышала крики. Что-то случилось? – заглянула Виолетта Михайловна.

– Нет, нет, ничего.

– Лиза, ты в постели?

– Кратковременная потеря сознания, в целом ничего страшного. Сейчас уже всё хорошо.

– Как ты себя чувствуешь?

– Спасибо, отлично, я ещё немного полежу, голова болит.

– Я сделаю тебе примочки. Всё, Феликс, ты свободен, дальше я сама.

– Ты уверена, что справишься?

– Да, конечно.

Феликс вышел из комнаты и пошёл искать Лиану. Она была в спальне. На кровати стоял открытый чемодан. Она кидала туда все подряд вещи.

– Всё! Всё кончено! Я ухожу! Нет больше любви! Между нами больше ничего нет! – она хватала вещи из шкафа, с ненавистью комкала их и кидала в чемодан. – Свадьбы не будет! – она кинула мятую кофту. – Ничего не будет! – юбка полетела в том же направлении. – Я больше не твоя! – схватила шарф, скомкала и бросила ему в лицо.

– Всё?

– Всё!

– Всё сказала?

– Всё!

– И если ты меня ещё любишь, ты меня выслушаешь.

– Хорошо, я тебя слушаю.

– Я купил этот дом для тебя.

– Ты это мне хотел сказать?

– Выслушай меня сначала! Я купил этот дом для тебя, в нашем доме будет мир, покой, тишина и уют. Ты мне веришь?

– Верю.

– Мы с тобой договорились быть откровенными друг перед другом. Так вот. Я расскажу тебе правду.

Лиза упала в обморок по моей вине. Я ей сказал, что никто никогда больше в нашем доме никого не убьёт. Она вздрогнула и упала. Я не мог оставить её на произвол судьбы…

Она внимательно слушала и мало-помалу оттаивала.

– Это похоже на правду. Но я всё равно никогда бы так не поступила. У тебя всё же есть невеста, ты же скоро женишься!

– Не мог же я её бросить!

– Ну, ладно, на первый раз я тебя прощаю, но если ты ещё раз прикоснёшься к какой-нибудь другой женщине… Нет, я не буду кончать с собой! На свете столько мужчин, я не буду переживать из-за одного!

– Слушай, ты в кого такая ревнивая? Мама твоя совсем другая. Она даже согласилась поухаживать за Лизой.

– Мама? Это ты её подбивал!

– Почему? Она сама согласилась. – Феликс встал на колени и прошептал: – Прости меня, я полный идиот! Я не хочу, чтобы ты уезжала!

Она улыбнулась и погладила его по голове. Он взял её на руки и закружил среди валяющегося белья.

– Ты с ума сошёл!

– Потому что я люблю тебя.

– Ты прав, если мы расстанемся, то совершим большую ошибку. Потому что… я тебя люблю и не хочу расставаться с тобой.

– А ты заметила, что после переезда в этот дом мы стали постоянно ругаться?

– Ты думаешь, это всё из-за этого?

– Тут, наверное, геомагнитная зона. У меня постоянные скачки настроения от безумной радости до безысходного отчаяния. Кроме того, здесь рядом кладбище. Неужели придётся продавать дом?

– Я так не думаю. Мы справимся. Мне предложили одну идею…

– Какую?

– Священник. Может, он поможет нам?

– Ты хочешь освятить дом? Что ж, хорошая идея.

– Мне её Лиза подсказала.

– Что ты сказал? – она взяла лифчик, скомкала и бросила ему в лицо. – Чтобы я этого больше не слышала!

– А я думал, что мы помирились.

– Прости меня, я просто боюсь тебя потерять. Представь моё положение: я иду мимо по коридору и замечаю, что мой будущий муж целует служанку…

Один поцелуй сменялся другим поцелуем. Он решил доказать ей, кто её муж, и что все эти мелкие ссоры и скандалы – ничто по сравнению с его любовью.

– Конфликт исчерпан? – спросил он, целуя её.

– Сполна. Я открою окно? Мне жарко.

– Открой.

Они не заметили, как наступило утро. Часы пробили десять. Старая пыльная гардина никак не хотела отодвигаться; замучившись её дёргать, она обратилась за помощью к Феликсу, но тут она засмотрелась в окно.

– Что ты там увидела?

– К нам гости.

– Они уже приехали?

– Кто – они?

– Мои родители.

Из машины вышел мужчина и направился к дверям. Послышался звонок в дверь.

– Лиза в постели, я сам открою.

Феликс открыл и удивлённо посмотрел на пришедшего. Его взгляд, безмолвный и сонный, казалось, спрашивал: чё надо?

– Вы не могли бы ответить на парочку вопросов? – спросил незнакомец и протянул ему микрофон.

– Что ты сказал? Ты чуть не разрушил нашу свадьбу! От меня чуть не ушла невеста! Из-за тебя! Из-за вашей паршивой газеты! Иди сюда, – он схватил его за воротник, – я сейчас с тобой поквитаюсь! Ты сейчас, гад, мне за всё ответишь!

– Наша «паршивая газета» этого так не оставит! – орал потерпевший. – Я заставлю вас ответить перед судом! Я всего-то хотел спросить: как ему живётся в Де Труале?

– Что вы себе позволяете? – не унимался оскорблённый жених. – Я вас заставлю сожрать эту газету!

– Мы ещё посмотрим, кто сожрёт эту газету. Мы подадим в суд! Вам это с рук не сойдёт!

– Я сейчас принесу эту газету.

– Это я хочу у вас спросить, что вы себе позволяете? Вы не имеете права оскорблять меня и нашу газету, снимай, снимай, Джим! Это неслыханно, что журналиста… Корреспондента «Нью Таймс» оскорбили, избили и…

– А ты что думал? Что я тут автографы раздаю?

– Меня послали взять интервью, а он…

– Теперь вопросы задаю я! Кто тебя послал?

– Один мой друг, тоже журналист.

– Как его зовут?

– Пол Дюкан.

– Из какой, говоришь, газеты?

– «Нью Таймс».

– Как? Ты не из «Миррикал Дей»?

– Нет.

– Что я наделал…

– Я вам этого так не оставлю! Мы сейчас вызовем полицию, и вас арестуют!

– Я сейчас всё объясню… – умолял Феликс. – Эта газета…

– Нет, спасибо, я не голоден!

– … была со статьёй…

– В полиции будешь объяснять! Джим!

– Да, я уже вызвал, наряд выезжает.

– Что здесь происходит? Вы что, обалдели, что ли? – спросила Лиана.

– … обо мне, – волнуясь и запинаясь, закончил Феликс. – Пожалуйста, не надо фотографировать! – загородился он рукой.

– Мы этого так не оставим, мы поднимем вопрос публично! Вы на суде будете просить прощенья, хотя… Зачем мне ваше прощенье? Оставьте его себе. Вы несносный, наглый, мерзкий тип! Я бы, конечно, набил вам морду, – разоткровенничался он, – да просто мне жаль вашу даму. Начнутся слёзы… Я этого не выношу.

– Давайте обойдёмся без взаимных оскорблений, – предложил вошедший тесть.

– Да у меня синяк под глазом! Он втащил меня в дом, ударил меня, повалил на пол! Ещё и без оскорблений обойтись! Сейчас приедет полиция, и вы будете всё это объяснять уже не мне.

– Хватит! Прекратите! – заорал Александр Михайлович.

– Да у вас тоже синяк! Кто же это вам так засветил? Подождите, дайте я угадаю. Это он. Хороша семейка! Оба с фонарями! И зачем я только согласился? Но со мной этот номер не пройдёт! Я не из тех, кто это потерпит.

Феликс потрогал больной глаз и решил, что если фотографии попадут в тираж, скандала не избежать. Он решил пойти на мировую, тем более что это был единственный выход.

– Так, значит, вы пришли за интервью для «Нью Таймс»? – спросил он.

– Считайте, что интервью я уже взял.

– Зря вы так, я же не желал вам зла. Погорячился, с кем не бывает?

Феликс придвинул стул и вежливо пригласил его садиться. Он посмотрел на него как на отъявленного бандита, но всё-таки сел. Его напарник, держа в руках фотоаппарат, тоже сел на соседний стул.

– Я сейчас вам всё объясню. Я вас прошу, наберитесь терпения…

– Хорошо, я вас выслушаю, но помните: всё, что вы скажете, может быть использовано против вас на суде.

– Хорошо, обещаю следить за своей речью.

– Впрочем, вы и так уже достаточно высказались.

– Меня предупреждали, что репортёры могут злословить, поэтому, чтобы этого избежать, я предлагаю выпить чайку и пожать друг другу руки.

– Я пожму вам руку только в одном случае: когда судья вынесет справедливый приговор.

– Как вы злопамятны, но я всё-таки попробую вас уговорить.

– Попробуйте, у вас это неплохо получается, я имею в виду общение с журналистами, – он потрогал свой опухший глаз. – Надо преподать вам хороший урок.

– Я попробую искупить свою вину и отвечу на все ваши вопросы.

– Хорошо, идёт, мне нужно это интервью, но в следующий раз я набью вам морду.

– Идёт.

Они пожали друг другу руки.

– Как тебя зовут? – спросил Феликс.

– Я даже не успел представиться! Меня зовут Марк.

– Добро пожаловать в наш гостеприимный дом!

– Спасибо. У вас всех так встречают?

– Нет, только самых дорогих гостей, – улыбнулся Феликс.

Лиза разлила чай и принесла злополучную газету. Все расселись за большим столом с белой скатертью. Феликс взял мятую, местами порванную газету и прочитал статью. Журналист засмеялся и заохал от боли, подбитый глаз посинел и стал дёргать.

– Конечно, неприятно прочитать такое о себе в довольно популярной газете, особенно такой, как «Миррикал Дей». И давно вы покупаете эту газету?

– Уже второй день, с тех пор как я переехал сюда, я получаю эту газету. Новый номер ещё не принесли.

– Я бы на вашем месте подал в суд.

– В суд? На кого? На автора статьи? Статья без подписи!

– Подайте в суд на газету.

– И что же я получу? Опровержение?

– По-моему, это тоже приятно.

– К чёрту газету! Я не буду тратить время и деньги на какую-то паршивую газетёнку. У меня и так проблемы…

– Какие? – сразу заинтересовался репортёр.

– Скоро все заговорят только обо мне. Ну хорошо, я, как и обещал, отвечу на все ваши вопросы, но только при одном условии…

– Каком?

– Что вы не будете фотографировать ни меня, ни мою невесту, ни мою семью. Да, и ещё, я прошу отдать мне плёнку с фотографиями.

– Это невозможно. Будучи репортёром, я обязан передать фотографии в газету. А за этот фингал, который вы мне поставили, я вас обяжу отчитаться не только передо мной, но и перед законом. Вы решили мне помочь и ответить на мои вопросы, что ж, я тоже пойду вам навстречу и попрошу судью смягчить наказание.

– Что вы сказали?

– Закон суров, но это закон!

– Я признаю себя виноватым, я был неправ, я подумал, что… вы тот самый писака. Но я вам не позволю печатать про меня собачью чушь! Верните мне фотографии!

– Что ж, вы сами напросились! Перчатка брошена, мистер, э…

– Легранский.

– Мистер Легранский, вы предстанете перед судом, хотите вы этого или нет.

– Видит бог, я хотел по-хорошему! Ты не испортишь мне карьеру! Кто дал вам, репортёришкам, право вмешиваться в мою жизнь? Откуда вы только на мою голову берётесь? Сыплетесь с неба?

– Вы бы следили за своим языком…

– Да, я тоже думаю, что интервью не получится.

Чай никто не пил. Понурые, уставшие лица смотрели друг на друга, несколько скособочась. К чему приведёт этот скандал, чем он закончится, уже было неизвестно.

– Вы бы лучше за своим языком следили, – обидевшись, вставила Лиана.

– Да пошла ты…

Не выдержав оскорбления, она выплеснула в лицо Марку чай. Он был не из тех, кто стал бы терпеть хамство в свой адрес, и тоже выплеснул на неё чай.

– Ты чё? – вскочил Феликс и схватил его за воротник рубашки. Послышался треск. Нитки не выдержали.

– Тебе объяснить, что с дамой нужно повежливее? – орал жених.

Скатерть слетела со стола вместе с чашками. Завязалась драка. Феликса нельзя было оттащить от Марка, Марка нельзя было оттащить от Феликса.

– Я тебя научу хорошим манерам! – заорал Марк.

Стол повалился на пол. Окончательно рассорившись, мужчины тоже оказались на полу. Кто прав, кто виноват, уже было не разобрать.

В дверь позвонили. Испугавшись, что они поубивают друг друга, Лиза бросилась открывать.

– Я вас проучу, сударь! Вы у меня все сядете на приличный срок!

– Кто куда сядет – будет разбираться суд, – в комнату ввалились омоновцы.

Дерущихся разняли. Запыхавшиеся, в изорванной одежде, они продолжали оскорблять друг друга.

– Кто из вас выродок собачий, это мы в участке разберёмся. Наручники на них наденьте и в машину.

Синяки несносно болели, голова потеряла способность поворачиваться, вены распухли, из носа пошла кровь. Феликс уверял, что его оскорбляют безнаказанно. Журналист брыкался и старался ударить его.

– Вы только посмотрите на него! На его харю! Да она же кирпича просит!

Феликс разозлился и попытался вырваться. Это оскорбление в адрес настоящего мужчины не прошло бесследно, он дёрнулся изо всех сил, но руки были уже в наручниках. Растолкав блюстителей закона, он подбежал к Марку, его тут же схватили и повалили на пол.

– Руки за спину! Всем лечь! – командовали менты. На полу лежало четверо мужчин. На них надели наручники, обыскали и попросили подняться.

– А дом-то ничего, просторный! – заметил один из ментов. Он присвистнул, походил по первому этажу, заглянул на второй. – Неплохо устроился!

Феликс, оскорблённый этим замечанием, плюнул на пол и проворчал:

– Да пошёл ты!

Омоновец потрепал его по щеке и добавил:

– Легранский!

Так он знал мою фамилию! И дом, где я живу! Спасибо «Миррикал Дей», сделала своё дело. Теперь все будут думать, что Легранский – сумасшедший миллионер из России. Когда закончу с этим ублюдком, разберусь с газетёнкой. Я их оставлю без штанов, никто не будет оскорблять меня!

– Поехали! – и дверь закрылась.

В машине было душно и тесно. Разгорячённые и возбуждённые джентльмены продолжали свой диалог.

– Да в гробу я тебя видел со своей газетой! – орал репортёр.

– Он оскорбляет меня даже в присутствии органов правопорядка. Да ты в зеркало смотрел, чувырла?

– Нет, скотина, ты от меня так просто не отделаешься!

– Что с ними делать-то будем? – спросил один мент другого.

– Ничего, в отделении посидят, успокоятся.

– В отделении? – переспросил журналист. – Да я его… Я его поставлю на место! Он будет у меня как шёлковый!

– Ты, я смотрю, разошёлся! – вставил мент.

– Не терпится на зону!

– Боюсь, что ты не станешь журналистом года.

– Зато у меня руки чешутся дать тебе по морде! Морда-то у тебя здоровая, харя такая, что… кирпича просит!

Менты засмеялись.

– Может, руку заломать?

– Нет, не надо, пусть пар выпустят.

– А я тебе это устрою!

– Знаешь такое слово – облом?

– А вот твоей газетой ещё мои внуки будут жопу вытирать!

– Ты чего так стараешься? Небось только вчера из психбольницы выписали?

– Ты мне диагноз не ставь!

– Хлебосольный ты наш…

– А ты мне не тычь!

– С таким аналитическим умом надо работать детективом.

Феликс улыбнулся и на минуту замер. Первое, что он подумал, как ты узнал? Вычислил? Нет, догадался. А, к чёрту его…

– Да пошёл ты!

– А вы давно знакомы? – спросил один из ментов и оглянулся.

– Да, – ответил Феликс, – я даже успел узнать столько всего нового о себе.

– Скажу тебе по секрету, ты зря теряешь время. Мне ещё ни одного приличного экземпляра не попадалось.

– Это неслыханно! Чтобы какой-то наглый оборванец…

– Чтоб ты сдох! – не выдержав, заорал Феликс. – Козёл!

– Обезьяна!

– Меня ещё так никто не называл!

– Старый лох!

Вдруг машина резко затормозила.

– Мы что, врезались?

– С говном смешаю! – орал журналист.

– Отставить разговорчики!