Патрульные Апокалипсиса Ладлэм Роберт

— Кончай треп, — продолжил полковник. — Машина за Карин вышла, у сержанта то, что тебе нужно. Мне, наверно, надо бы быть с вами, ребята, но Соренсон хочет, чтоб я тут покрутился. Пытаемся придумать, как облегчить Кортленду возвращение домой.

— Как он среагировал?

— А ты как бы среагировал, если б Карин оказалась неонацисткой?

— И думать не хочется.

— А Кортленд справился. Он был потрясен, но поверил. Уэсли — боец старой закалки, как и я. Он не затягивает петлю, пока не представит подтверждения, чтоб все выглядело бесспорно.

— Забавная формулировка, но я понял.

— Суть в том, что посол с нами. Он исполнит свою роль.

— Лучше вызови актера Виллье. А то возвращение посла на супружеское ложе превратится Бог знает во что.

— Мы над этим работаем. Кортленд боится оставаться с ней наедине. Мы тут собираемся устроить ему ночные вызовы.

— Неплохо. Вместе с задержкой рейса это может сработать.

— Должно. Как твоя подруга?

— Постоянно врет. У нее рука болит, а она не признается.

— Настоящий солдат.

— Идиотка настоящая.

— Машина будет через десять минут. Подожди, пока пехотинцы войдут, потом ее выводи.

— Будет сделано.

— Удачной охоты.

— Главное, чтоб не сорвалось.

* * *

Лэтем в серых брюках и блейзере уселся на заднее сиденье бронированной машины Второго бюро рядом с Моро и вручил ему квитанцию сапожника и пропуск в луна-парк.

— Это мой коллега — Жак Бержерон, можно просто Жак, — сказал глава Второго бюро, указав на мужчину на переднем сиденье, и они с Лэтемом обменялись любезностями. — Ну а с нашим водителем вы уже знакомы, — добавил Моро.

Агент за рулем обернулся:

— Bon jour, мсье.

Это был водитель, который Спас ему жизнь на авеню Габриель, тот, кто настоял, чтобы Дру сел в машину за несколько секунд до того, как на ветровое стекло обрушился град пуль.

— Вас зовут Франсуа, — сказал Дру, — я этого никогда не забуду да и вас самого тоже. Меня уже не было бы, если в не...

— Да-да, — прервал Лэтема Моро. — Отчет мы все читали, и Франсуа уже достаточно похвалили. Даже отпустили его на остаток дня, чтоб привел нервы в порядок.

— C'est merde, — тихо сказал водитель, заводя машину. — Едем в парк, господин директор? — любезно продолжил он по-английски.

— Да, за Исси-ле-Мулино. Долго нам ехать?

— Доедем до рю де-Вожирар, а там уже недолго, минут двадцать. А до этого прибавить ходу не удастся — сплошной поток машин.

— Не обременяйте себя дорожными правилами, Франсуа. Было бы здорово, если в вы кого-нибудь не сбили и никуда не врезались, а в остальном... довезите нас побыстрее.

То, что за этим последовало, напоминало крутое телевизионное шоу, где герои — автомобили, надсадно рыча, неистово стремились к самоуничтожению. Экипаж Второго бюро не только чуть ли не впритирку пролетал между впереди идущими машинами, но дважды Франсуа даже выскакивал на относительно пустой тротуар, дабы избежать столкновений, наводя ужас на пешеходов, бросавшихся врассыпную.

— Он свихнулся, — заметил Лэтем.

— Среди других талантов у Франсуа особая способность к вождению. Подозреваю, что прежде чем прийти к нам; он был тем, кого американцы называют «колесами» при ограблениях банка или кем-то в этом роде.

— Я это видел пару дней назад на авеню Габриель.

— Тогда не жалуйтесь.

Через тридцать две минуты, с испариной на лбу после дикой гонки, Дру, Жак и Моро прибыли в парк де-Жуа, жалкое подобие «Евро-Диснея», популярный единственно потому, что был французским и недорогим. Этого бедного дальнего родственника «Диснейленда» с гигантскими героями из мультфильмов, возвышавшимися над всевозможными каруселями и аттракционами, и с замусоренными земляными дорожками только восторженные крики, доносившиеся из толпы детей, уравнивали с грандиозным американским собратом.

— Тут два входа, господин директор, — сказал шофер. — Северный и южный.

— Вы знаете этот парк, Франсуа?

— Да, сэр. Приводил сюда несколько раз своих дочек. Это северный вход.

— Может, покажем пропуск и посмотрим, что будет? — спросил Дру.

— Нет, — ответил глава Второго бюро. — Оставим на потом, если вообще сочтем нужным... Жак, вы с Франсуа заходите вдвоем, как мужья, которые разыскивают жен с детьми. Мы с мсье Лэтемом зайдем по одному через разные ворота. Где нам лучше встретиться, Франсуа?

— В центре парка карусель. Там обычно полно народу. Идеальное место: дети шумят, музыка играет.

— Вы оба видели фотографию мадам Кортленд?

— Конечно.

— Тогда в парке разделитесь и отправляйтесь ее искать. Мы с мсье Лэтемом займемся тем же. Встретимся у карусели через полчаса. Увидит ее — воспользуйтесь радио, и мы тут же придем на свидание.

— У меня нет радио, — напомнил Дру.

— Теперь есть, — сказал Моро, залезая в карман.

* * *

Мадам Кортленд проводили в небольшое здание, притулившееся в южной оконечности луна-парка, занимавшего семь акров. В прихожей царил страшный беспорядок: на стенах вкривь и вкось висели старые яркие плакаты. Два рабочих стола и длинный обеденный были завалены разноцветными афишами, припорошенными сигаретным пеплом и с пятнами от кофе, а трое служащих возились с мимеографом и трафаретами. Двое из них — сильно накрашенные женщины в костюмах для исполнения танца живота, а третий — молодой мужчина в двусмысленном одеянии: замызганном оранжевом трико и голубой блузе, на его пол указывала лишь жалкая бородка. На передней стене виднелось четыре окошка, расположенных на такой высоте, что снаружи в них не заглянуть; гул допотопного кондиционера сливался со звуком мимеографа.

Жанин Клунз-Кортленд ужаснулась. «По сравнению с этой дырой „Седло и сапоги“ — дворец», — подумала она. И все же эта дыра, это вонючее помещение по статусу было явно выше изысканного магазина на Елисейских полях. Ее сомнения отчасти развеял высокий, средних лет мужчина, появившийся вроде бы ниоткуда, но на самом деле выскользнувший из узкой двери в левой стене. Одет он был неофициально: в мягкие синие джинсы и желтовато-коричневый замшевый пиджак из лучших образцов с улицы Сент-Оноре, на шее — галстук для скачек, весьма дорогой, от «Гермеса». Мужчина знаком пригласил ее следовать за ним.

Через узкую дверь они попали в такой же узкий и темный коридор и по нему добрались до другой двери, но расположенной справа. Высокий мужчина в экстравагантной спортивной одежде нажал на ряд кнопок с цифрами на квадратной электронной панели и открыл дверь.

Она опять последовала за ним и оказалась в офисе, отличавшимся от первого, как гостиница «Риц» от кухни.

Стены и мебель — из лучших сортов дерева и кожи, картины — подлинники импрессионистов, застекленный бар в нише уставлен хрустальными бокалами и графинами «баккара». Это было убежище очень важного человека.

— Willkommen[104], фрау Кортленд, — сказал мужчина с льстивой теплотой в голосе. — Я Андрэ, — добавил он по-английски.

— Вы знаете, кто я?

— Конечно, вы дважды повторили мое имя и назвали код месяца «Дрозд». Мы уже несколько недель ждем связи с вами. Садитесь, пожалуйста.

— Спасибо.

Жанин села возле небольшого столика, а управляющий парком устроился рядом с ней, а не за своим рабочим столом.

— Тогда еще не пришло время.

— Мы так и поняли. Вы замечательная женщина, мы регулярно получали ваши шифровки для Берлина. Благодаря вашей информации о финансовых контролерах в Париже и Вашингтоне наши счета приумножились. Мы все очень вам благодарны.

— Я всегда думала, герр Андрэ, почему Берлин? Почему не Бонн?

— Бонн — такой маленький город, nicht wahr? А Берлин есть и будет местом, где царит неразбериха. Столкновение интересов, сплошной хаос — падение Стены, приток иммигрантов... В Берлине все легче скрыть. В конце концов, фонды остаются в Швейцарии, а если они требуются в Германии, переводы последовательно возрастают, что едва ли заметно в городе с такими финансами, когда через компьютеры каждый час посылают миллионы.

— Значит, мою работу оценили по достоинству? — спросила жена посла.

— Еще как. Неужели вы сомневались?

— Нет. Но, думаю, после многих лет праведного труда пришла пора пригласить меня в Бонн и воздать по заслугам. Я теперь в состоянии оказать еще большую помощь, потому что как жена ублажаю одного из самых важных послов в Европе, и что бы наши враги ни замыслили, я буду знать. Признаться, хотелось бы услышать лично от нашего фюрера, что меня вознаградят за ежедневный риск. Разве я многого прощу?

— Нет, что вы, глубокоуважаемая Frau. И все же позвольте заметить: я, Андрэ, не посол, конечно, но возможно, самый важный связной в Европе, однако принимаю все на веру. Почему же вы не можете?

— Потому что я даже не видела родину! Неужели непонятно? Всю свою жизнь, с детства, я училась и работала до изнеможения только ради нашего дела. Не могла о нем ни упомянуть, ни довериться кому-нибудь. Я стала лучшей в своем деле, но даже близким друзьям не могла сказать, что мною движет. Я заслуживаюпризнания!

Мужчина по имени Андрэ внимательно посмотрел на женщину, сидящую напротив него.

— Да, вы бесспорно его заслуживаете, фрау Кортленд. Из всех именно вы. Я позвоню вечером в Бонн... А теперь — к делам насущным. Когда возвращается посол?

— Завтра.

* * *

Дру лавировал в толпе детей и их родителей, в основном матерей, вылавливающих своих отпрысков, которые, смеясь и взвизгивая, гонялись за сверстниками, перебегая от аттракциона к аттракциону. Он то и дело скользил взглядом с одной женщины на другую, если та оказывалась приблизительно средних лет, а именно такими и были почти все дамы в парке. Периодически подносил к уху радио, ожидая коротких звонков, сообщения, что кто-то увидел наконец Жанин Клунз-Кортленд. Сигнала не было, и Лэтем все ходил и ходил по пересекающимся земляным тропинкам, минуя несоразмерно огромные фигуры сказочных персонажей, чьи яркие ухмылки зазывали прохожих потратить деньги на входе.

Клод Моро выбрал более тихий сектор, полагая, что жена посла инстинктивно предпочтет избегать шумных мест и что там-то скорее всего и будет ее дожидаться следующий связной, если он, конечно, существует. Поэтому он бродил вокруг клеток с животными, столов гадалок и лотков с сувенирами, где под навесом стопками лежали футболки и кепки с надписью. Глава Второго бюро заглядывал в самые укромные уголки, надеясь разглядеть там чужаков. Прошло восемнадцать минут, а результат был отрицательный.

Помощник Моро, Жак Бержерон, неудачно попал в толпу, устремившуюся к вновь заработавшему «чертову колесу», в котором незадолго до этого прекратилась подача тока, и катавшиеся застряли на высоте пятидесяти футов. Разъяренные родители мчались к воротам, подзадоривая себя мыслью, что их дети пали жертвой жадности владельцев парка, которые по бедности не могли оплатить счета за электричество. Зазевавшись, Жак налетел на ребенка и незамедлительно получил от матери сумкой по физиономии; он отпрянул, упал, но бегущая толпа не дала ему подняться. Он так и остался лежать, закрывая голову руками, пока не пронесся этот смерч, движимый взрывом энтузиазма и истерии. Жак тоже не заметил никого похожего на мадам Кортленд.

Франсуа — водитель, искренне обрадованный английским прозвищем Колеса, которым его наградил шеф, прохаживался мимо убогих домишек у южного входа с маленькими и незаметными надписями, извещавшими, что здесь находятся пункты медицинской «Скорой помощи», бюро жалоб, склад забытых вещей, правление (вывеска и вовсе едва различима), и только одним большим щитом над офисом туристического бюро. Вдруг Франсуа услышал, как одна тучная дама сказала своей сухопарой спутнице с кислой физиономией:

— И какого черта такие сюда приходят? На те деньги, что она выложила за это розовое платье, мы с семьей могли бы целый год прожить.

— Они называют это посещением трущоб. Пытаются доказать самим себе, что куда лучше нас.

— Дерьмо последнее. А как тебе эти выпендрежные белые туфельки? Не меньше пяти тысяч франков, это точно.

Франсуа не сомневался, о ком они говорят! Агенты на Елисейских полях описали одежду жены посла — бледно-розовое с белым летнее платье явно одного из лучших домов моделей. Водитель незаметно приблизился к женщинам и шел неподалеку от них по широкой земляной дороге.

— Знаешь, что я думаю? — ворчливо сказала худая женщина. — Клянусь своим непутевым мужем, она одна из владельцев этой вонючей обдираловки. Богатые частенько так делают. Покупают такие заведения, обходятся они им дешево, а денежки капают день и ночь.

— Ты, наверное, права. Она же пошла в офис управляющего. Будь они прокляты,эти богатенькие.

Франсуа замедлил шаг, повернулся и направился к ряду развалюх, служивших офисами. Он разобрал надпись «Правление»; здание было футов двадцати в ширину, от соседних строений его с обеих сторон отделяли узкие проходы, больше похожие на канавы. Окна на фасаде располагались необычно высоко, а под ними была дверь, причем весьма необычная. Она казалась намного толще стены вокруг нее. Франсуа вынул из кармана куртки радио, нажал на клавишу «передача» и поднес его к уху. И вдруг остолбенел от неожиданности, услышав два знакомых голоса, оченьзнакомых, а потом и третий, который изо дня в день слышал многие годы.

— Папа, папа!

— Наш папа! Это он!

— Франсуа, что ты здесь делаешь?

При виде жены и двух дочерей водитель выпучил глаза. Опомнившись и неловко обнимая двух девочек, он сказал:

— Боже, Ивонн! А ты как тут оказалась?

— Ты позвонил, что задерживаешься и обедать, возможно, не придешь, вот мы и решили немного развлечься.

— Папа, пошли с нами на карусель! Пожалуйста, папа!

— Детки, папа на работе...

— На работе? — воскликнула жена. — Что это здесь понадобилось Второму бюро?

— Тс-с!

Обескураженный Франсуа быстро отвернулся и заговорил по радио:

— Объект здесь, около южного входа. Встречаемся там же. У меня осложнения, как вы, может быть, слышали... Пошли, Ивонн! Вы тоже, дети, пойдемте отсюда!

— Боже мой, так ты не шутил! — воскликнула жена, когда семейство заторопилось по дороге к южному входу.

— Я не шутил, дорогая. А теперь, ради всего святого, побыстрее залезайте в машину и поезжайте домой. Потом объясню.

— Нет, папа! Мы только приехали!

— "Да, папа", а то в следующий раз попадете сюда, когда будете учиться в Сорбонне.

Кого Франсуа не заметил, так это молодого человека в рваном оранжевом трико и поношенной голубой блузе, пол которого выдавала лишь неухоженная бородка. Он стоял слева от тяжелой двери и курил, когда его внимание привлекла шумная и явно неожиданная семейная встреча. Особо примечательно было карманное радио, по которому говорил мужчина, а еще поразительный вопрос, заданный женщиной: «Что это здесь понадобилось Второму бюро?» Второму бюро?

Молодой человек раздавил сигарету и бросился в дом.

* * *

Элегантный хозяин, назвавшийся Андрэ, прервал свой разговор с фрау Кортленд, извинившись, поднялся со стула, чтобы подойти к телефону на столе.

— Алло, — сказал он и молча слушал не больше десяти секунд, затем коротко распорядился: — Приготовьте машину! — Положил трубку и обернулся к жене посла: — Вас сюда сопровождали, мадам?

— Да, меня привезли из «Седла и сапог».

— Я имею в виду, охраняют ли вас французские или американские власти? За вами следят?

— Господи, да нет же. В посольстве понятия не имеют, где я.

— Кто-то знает. Вам надо немедленно уезжать. Идемте со мной. Тут есть подземный ход к стоянке, лестница сзади. Скорее!

Через десять минут запыхавшийся Андрэ вернулся в свой идеально обставленный офис; он сел за стол, расслабился и вздохнул с облегчением. Опять зазвонил телефон, он взял трубку.

— Да?

— Переключите на скрэмблер, — приказал голос из Германии, — немедленно!

— Хорошо, — ответил обеспокоенный Андрэ, открывая ящик и щелкая переключателем. — Говорите.

— У вас очень неэффективная организация.

— Мы так не считаем. Что вас не устраивает?

— Я почти час выяснял, как связаться с вами. Добился своего лишь угрозами, напугав половину наших разведывательных подразделений.

— Разве именно так быть не должно? Я бы на вашем месте это оценил по-другому.

— Дурак!

— Это оскорбительно, знаете ли.

— Вы будете не так оскорблены, когда я скажу почему.

— Так просветите меня, пожалуйста.

— К вам собирается жена посла Дэниела Кортленда...

— Уже уехала, майн герр, — самодовольно прервал его Андрэ. — И таким образом ушла от преследования.

— Ее преследовали?

— По всей видимости.

— Как?

Понятия не имею, но они тут целое представление устроили. Даже как-то странно упомянули Второе бюро. Я, естественно, тут же незаметно увел ее, и в ближайшие полчаса она будет в полной безопасности в американском посольстве.

— Идиот! — завизжал человек в Германии. — Она не должна была вернуться в посольство... Ее надо было убить!

Глава 26

Моро, его главный помощник Жак Бержерон и Лэтем подошли к Франсуа с разницей в несколько минут. Они вместе прошли пятьдесят ярдов к западу от южного входа, когда глава Второго бюро дал знак остановиться. Народу здесь было меньше, вокруг стояли невзрачные палатки, приспособленные под туалеты и гримерные для служащих.

— Тут уже можно поговорить, — сказал Моро, глядя на водителя. — Mon Dieu, как вам не повезло, дружище! Жена и дети!

— Придется придумать очень убедительное объяснение.

— Дети тебе объявят бойкот на неделю, Франсуа, — сказал Жак, робко улыбаясь. — Ты хоть понимаешь?

— Нам есть что обсудить помимо этого, — огрызнулся Франсуа. — Я услышал разговор двух женщин. Эти две карги говорили...

Водитель подробно пересказал подслушанный разговор, закончив словами: «Она прямо там, в офисе управляющего».

— Жак, — сказал Моро. — Разведайте обстановку — так, как вы умеете. Может, пьяного изобразите... снимайте куртку и галстук, мы подержим.

— Я мигом.

Агент снял куртку и галстук, выпустил край рубашки из брюк и, пошатываясь, побрел к южному входу.

— У Жака это хорошо получается, — заметил Моро, с восхищением глядя на своего подчиненного. — Особенно если учесть, что он не притрагивается к виски, даже стакана вина для него много.

— Может, он когда-то перебрал и того и другого, — предположил Дру.

— Нет, у него желудок больной, — принялся объяснять глава Второго бюро. — Что-то с кислотностью. Он сильно смущает министров из палаты депутатов во время ужина, а кошелек-то наш у них. Они, похоже, считают его ханжой и бюрократом.

— Что будем делать, если жена Кортленда останется внутри? — спросил Лэтем.

— Пока не знаю, — ответил Моро. — С одной стороны, то, что она пришла сюда, подтверждает наше предположение о ее связи с Братством, но с другой — хотим ли мы известить наших противников, что мы это знаем? Что лучше — запастись терпением, подержать эту халупу-офис под постоянным наблюдением и узнать, кто куда направляется, или действовать решительно и ворваться туда?

— Я за второй вариант, — ответил Лэтем. — Иначе мы просто упустим время. Вытаскиваем эту суку оттуда и берем ее связных.

— Соблазнительно быстрый способ, Дру, но опасный и чреват тем, что ничего не даст. Если, как мы теперь оба считаем, этот убогий парк — важнейшая связь с Братством, то ликвидировать ли нам ее, оставив брешь, или попытаться узнать побольше?

— Я считаю, ликвидировать.

— И спугнуть неонацистов по всей Европе? Есть и другие способы, друг мой. Мы можем подключиться к их телефонам, факсам, высокочастотным радиопередачам, если таковые существуют. А то золотой приз уйдет чучелу осла. Можно следить за женой Кортленда и круглые сутки наблюдать за парком. Нужно тщательно продумать наши действия.

— Черт, эта ваша французская манера!.. Вы слишком много говорите.

— К счастью или к несчастью, но я унаследовал галльский скептицизм.

— Вы, наверно, правы. Просто мне это не по нутру. Мне не терпится.

— У вас злодейски убили брата, Дру. А у меня нет. На вашем месте я в то же самое чувствовал.

— Не знаю, чувствовал бы это Гарри.

— Странное замечание. — Моро внимательно посмотрел на Лэтема, отметив его отсутствующий взгляд.

— De sangfroid[105], — тихо сказал Дру.

— Что-что?

Нет, ничего. — Лэтем моргнул, возвращаясь к реальности. — Как думаете, что там Жак обнаружит?

— Жену посла, если повезет, — ответил необузданный гонщик Франсуа. — Надеюсь, повезет, потому что чем быстрее я окажусь дома, тем лучше. Дочери мои чуть не рыдали, когда уходили с Ивонн... Извините, господин директор, мои личные проблемы к делу не относятся. Да; честно говоря, они и несущественны.

— Не надо извиняться, Франсуа. Если у человека нет своей жизни вне стен Второго бюро, у него нет перспектив — что само по себе опасное состояние.

— Alors![106]— сказал водитель, глядя вперед на земляную дорогу.

— Что такое? — спросил Моро.

— Да тот парень в странном одеянии — в оранжевом трико и голубой блузе!

— И что он?

— Ищет кого-то. Бегает взад-вперед — сюда направляется, к входу.

— Расходимся! — приказал глава Второго бюро.

Трое мужчин разошлись в разных направлениях, а молодой бородатый парень в оранжевом трико пронесся мимо, то и дело останавливаясь и оглядываясь. Франсуа шел между двумя палатками для служащих спиной к дороге. Минуту спустя мелькнуло оранжевое пятно, вихрем метнувшееся обратно в ветхий офис, именуемый «Правлением». Моро и Лэтем присоединились к Франсуа в узком проходе между палатками.

— Он явно кого-то искал, — сказал Дру. — Не вас ли?

— С какой стати? — нахмурился водитель. — Хотя я, кажется, припоминаю, мелькнуло что-то оранжевое, когда я отворачивался от жены с детьми, чтоб связаться с вами.

— Наверно, радио выдало, — сказал Моро. — Вы же сами говорите, с какой стати ему было выделять вас из всех... Впрочем, объяснение тут довольно простое, мне кажется. В таких местах, как эти маленькие луна-парки, очень легко избежать налогов. Все за наличные, а билеты они сами печатают. Кто-то, похоже, подумал, что вы из налогового управления и регистрируете продажу билетов. Это в порядке вещей, таким инспекторам иногда предлагают взятки.

— Mes amis[107], — Жак, уже не изображая больше пьяницу, подбежал к ним и взял у Франсуа свою куртку и галстук. — Если мадам Кортленд зашла в офис управляющего, она еще там. Второго выхода нет.

— Подождем, — сказал Моро. — Опять разделимся, но будем держаться неподалеку, и один из нас станет неотрывно следить за дверью. Сменяем друг друга каждые двадцать минут. Я буду первым, и не забудьте, держите радио там, откуда слышно сигнал.

— Я вас сменю, — сказал Дру, глядя на часы.

— А я вас, мсье, — добавил Жак.

— Ну а за ним я, — заключил Франсуа.

Прошло два часа, каждый из них дважды сменился на своем посту, и глава Второго бюро приказал им встретиться у палаток к западу от южного входа.

— Жак, — сказал Моро, — вы уверены, что там нет двери сбоку или сзади?

— Окна и то нет, Клод. Кроме тех, что на фасаде, никаких других окон.

— Смеркается, — заметил Франсуа. — Может, она ждет, когда еще больше стемнеет, чтоб уйти с последними посетителями?

— Возможно, но опять-таки почему?

Она же ушла от ваших агентов на Елисейских полях, — сказал Лэтем, вопросительно подняв брови.

— Она никак не могла знать, что находится под наблюдением, мсье, — возразил Жак.

— Может быть, ей сказали.

— Это уже совсем новый ракурс, Дру. И у нас нет тому доказательств.

— Я размышляю, вот и все. А вдруг она просто параноик — вполне возможно, черт возьми, каким же иначе может быть такой человек... Спрашиваю всех. Кого вы видели, выходящими из этой двери? Я лично — этого чудака в оранжевом трико; он встретился с поджидавшим его человеком в костюме клоуна.

— А я видел двух страшно размалеванных женщин. У них был такой вид, будто они из гарема обедневшего шейха, — сказал Жак.

— Не могла одна из них быть женой Кортленда? — быстро спросил Моро.

— Никоим образом. Мне тоже эта мысль пришла в голову, я опять прикинулся пьяницей и буквально налетел на них. Это две потрепанные карги, у одной из них жутко воняло изо рта.

— Видите, какой он мастер? — сказал глава Второго бюро Лэтему. — А вы, Франсуа?

— Только высокого мужчину в больших темных очках, как у нашего американца. Одет небрежно, но дорого. Я так думаю, он владелец — проверял, закрыта ли дверь.

— Тогда, если мадам Кортленд не появлялась, а офис на ночь закрыт, она все еще внутри, согласны?

— Конечно, — ответил Дру. — Она может там находиться по разным причинам, даже ради тайного звонка по телефону, пока посол в Вашингтоне... Кто у вас лучший медвежатник?

— Медвежатник? — недоуменно спросил Франсуа.

— Он имеет в виду взломщиков сейфов, дверей, незаконно проникающих в дома, — пояснил Моро.

— А какое это имеет отношение к медведям? — спросил озадаченный водитель.

— Не важно. Отвечаю — Жак.

— Вы действительноталант, — сказал Лэтем.

— Если Франсуа был «колесами» у грабителей, то Жак, я так полагаю, наверно, воровал драгоценности, прежде чем одумался и вступил в нашу организацию, — улыбнулся Моро.

— Это тоже чушь, мсье, — сказал Жак с ухмылкой. — У Monsieur Directeur весьма странная манера нас хвалить. Но Бюро действительно посылало меня на месяц учиться слесарному делу. Хорошим отмычкам любой замок поддастся — принцип у них один, кроме новейших компьютеризированных.

— Эта ветхая хибара, похоже, так же компьютеризирована, как общественный туалет. За работу, Жак, мы будем неподалеку за углом.

Овладевший слесарным мастерством агент Второго бюро быстро пошел назад к неказистому зданию, а остальные последовали за ним, стараясь держаться в тени слева от земляной дороги. Несколько минут спустя мнение Клода Моро было решительно опровергнуто: внезапно, разносясь по всему парку, зазвенели звонки и сирены. К потревоженному зданию с агрессивностью монгольской орды кинулись охранники — кто в форме, кто в немыслимом одеянии — клоуны, полуобнаженные шпагоглотатели, карлики и тигриной масти африканцы. Жак сбежал, на ходу давая знак своим товарищам уносить ноги! Что они и сделали, помчавшись во весь дух.

— Что случилось?! -крикнул Лэтем, как только они оказались в машине Второго бюро и рванули с места.

— Помимо тумблеров, с которыми разделаться ничего не стоило, — ответил запыхавшийся Жак, — там, наверно, был электронный сканер, он определил вес и плотность инструмента, и сработал реверсивный механизм.

— Да что все это значит?

— Такое устройство встречается на каждом шагу в новых автомобилях, мсье. Маленький черный отросток на ключе зажигания, без него машину не заведешь. А в самых дорогих машинах, если попробуешь — заревет сирена.

— Вот вам и общественный туалет, Клод.

— Могу сказать только одно: я ошибся, но это предприятие нам кое-что дало, разве нет? Парк де-Жуа и есть тот самый тайник Братства, мы были правы.

— Но теперь-то они знают, что мы туда пытались залезть.

Страницы: «« ... 2324252627282930 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Юдгару Оноби не повезло. В первом же бою он не выполнил приказ и был изгнан из космического флота Фе...
Отказная гонка – уникальное явление, возможное только в одном-единственном мире. Но герои этой книги...
В бесконечных космических безднах среди множества миров и светил немало загадок, оставшихся от древн...
В бесконечных космических безднах среди множества миров и светил затерялся таинственный мир Хабуса. ...
Служащим Почтовой Корпорации Новы-2, столичной планеты-мегаполиса, быть непросто. В этом убедился ку...
Все великие империи уходят в небытие, как корабли на морское дно, и оставляют такие же великие тайны...