Патрульные Апокалипсиса Ладлэм Роберт

Глава 14

Герхард Крёгер вышел на грузовую платформу аэропорта Орли, держа в руках медицинский чемоданчик и среднего размера нейлоновый чемодан, которые не сдавал в багаж. Повернув налево, он направился по длинной бетонной дорожке и вскоре увидел площадку, предназначавшуюся для cargaison — мелкого груза. Он присматривался к непрерывно движущемуся транспорту, затем сосредоточился на нескольких машинах, припаркованных перед огромными раздвижными дверями, через которые доставлялись на тележках уже проверенные чемоданы и коробки. Он увидел то, что и ожидал увидеть, — серый фургон с белой надписью на боку. Entrepots Avignon — склады «Авиньон», крупное хранилище, где более сотни оптовиков держали свои товары перед доставкой их в магазины в разные концы Парижа. Где-то в лабиринтах этого комплекса помещался штаб службы ликвидации, элитарных убийц Братства. Доктор подошел к «человеку в красной с белым спортивной рубашке, прислонившемуся к борту фургона». Так ему было приказано.

— Малосольная прибыла, мсье? — спросил он.

— Лучшая икра из иранских вод, — ответил мускулистый мужчина в спортивной рубашке, отбрасывая сигарету и внимательно глядя на Крёгера.

— Она действительно лучше русской? — продолжал Герхард.

— Все — лучше, чем русское.

— Хорошо. Значит, вы знаете, кто я.

— Нет, я не знаю, кто вы, мсье, и не хочу знать. Залезайте в машину сзади, и я отвезу вас к тем, кто это знает.

Всю дорогу Герхард чувствовал себя отвратительно, как из-за сильного запаха мороженой рыбы, так и потому, что ему пришлось сидеть на небрежно сколоченной скамейке. А между тем фургон на жестких рессорах мчался по шоссе, изрытому буграми и ямами — оно вполне могло быть остатками линии Мажино. Наконец минут через тридцать они остановились; откуда-то сверху раздался грубый голос.

— Выходите,мсье. И, пожалуйста, запомните: вы нас никогда не видели, и мы вас не видели, и вы никогда не ездили в нашем грузовике.

Задняя дверь фургона автоматически открылась. Крёгер, схватив свои вещи, наклонил голову и на полусогнутых ногах вылез на свежий воздух. Моложавый человек с коротко остриженными волосами, в темном костюме молча наблюдал за ним. Между тем тормоза заскрипели, и фургон умчался.

— Что это за транспорт? — воскликнул Герхард. — Вы же знаете, ктоя?

— А вы знаете, кто мы, герр Крёгер? Если да, то ваш вопрос неуместен. Наше пребывание во Франции должно быть полной тайной.

— Поговорим об этом, когда я встречусь с вашим начальством. Немедленно проводите меня к нему!

— У меня нет начальства, герр Крёгер. Я сам настаивал на встрече с вами.

— Но вы... вы...

— Так молод, сэр?.. Только молодые способны делать то, что делаем мы. У нас быстрая реакция, превосходно натренированное тело.

Такие пожилые люди, как вы, были бы дисквалифицированы в первый же час обучения.

— А вот вы должны быть дисквалифицированы в течение двухчасов за то, что не выполнили приказ!

— Наш отряд — самый лучший. Должен напомнить вам, что ребята убили жертву в чрезвычайно трудных условиях...

— Не того, дебил!

— Мы найдем другого. Это лишь вопрос времени.

— Времени нет! Но мы еще поговорим: вы кое-чего не учли. Пойдемте в ваш штаб.

— Нет.Говорить будем здесь. В наш штаб никого не допускают. Мы заказали вам номер в отеле «Лютеция» — когда-то там был штаб Гестапо, и хотя с тех пор все переделали, стены хранят воспоминания. Вам там будет удобно, доктор.

— Говорить мы должны сейчас.

—Тогда говорите, герр Крёгер. Мы никуда отсюда не двинемся.

— Вы нарушаете субординацию, молодой человек. Я назначен комендантом Ваклабрюка, пока не найдут преемника фон Шнабе. Вы будете получать приказы от меня.

— Позвольте возразить, герр доктор. После устранения генерала фон Шнабе мы будем получать приказы только из Бонна, от нашего вождя в Бонне.

— Кто он?

— Если бы я знал, я должен был бы поклясться хранить это в тайне, но я не знаю. Существуют коды, по которым мы узнаем абсолютную власть. Все наши задания санкционирует он, и только он!

— Этот Гарри Лэтем должен быть найден и убит. Нельзя терять ни минуты!

— Знаем: Бонн разъяснил нам это.

— Но все же вы стоите здесь и спокойно заявляете, что это «только вопрос времени»?

— Криком делу не поможешь, майн герр. Время измеряется секундами, минутами, часами, днями, неделями и...

— Замолчите! Положение критическое, и требую, чтобы вы поняли это.

— Я понимаю... мы понимаем, сэр.

— Что вы сделали, что вы делаете? И где, черт побери, двое ваших людей? У вас есть от них какие-нибудь сведения?

Молодой ликвидатор не шевельнулся, но в его глазах промелькнуло беспокойство, и он тихо ответил:

— Как я объяснил Дрозду, герр Крёгер, есть несколько предположений. Они скрылись, но оба были ранены — насколько серьезно, мы не знаем. Если их положение было безнадежно, для них дело чести покончить с собой, приняв цианид или выстрелив себе в голову. В этом поклялся каждый из нас.

— Вы же говорите, что от них нет сведений.

— Верно, майн герр, но нам известно, что они скрылись на машине.

— Откуда вы знаете?

— Это было во всех газетах и по радио. Мы узнали также, что организованы широкомасштабные поиски с участием полиции, Сюртэ, даже Второго бюро. Они прочесывают все: города, деревни, даже холмы и леса, допрашивают каждого врача, живущего в двух часах езды от Парижа.

— Значит, ваше заключение — двойное самоубийство, и все же вы говорите о нескольких версиях. Каковы же они?

— Это наиболее вероятное, сэр, но, возможно, они восстанавливают силы и залечивают раны в таком месте, где нет телефона. Вы же знаете, нас учат зализывать раны, как это делают животные, в потаенных местах, пока мы не окрепнем настолько, чтобы выйти на контакт. Нас всех обучили новейшим методам оказания помощи при ранениях и переломах костей.

— Прекрасно. Я откажусь от своей лицензии и направлю своих пациентов к вам.

— Это не повод для шутки, майн герр, нас обучали выживанию.

— Есть еще «версии»?

— Вы спрашиваете, не поймали ли их, да?

— Да.

— Мы бы об этом знали. Наши информаторы в посольстве сообщили бы об этом, а то, что объявлены поиски, не вызывает сомнений. Французское правительство отрядило более сотни людей на поиски нашего отряда. Мы следим за ними, подслушиваем их.

— Звучит убедительно. Так, что еще? Гарри Лэтем должен быть найден!

— Мы думаем, что круг сужается, майн герр. Лэтем находится под защитой антинейцев...

— Это-то вы знаете! -перебил его рассерженный Крёгер. — Но вы же понятия не имеете, где они его прячут.

— О том, где находится их штаб, мы можем узнать за два часа, майн герр.

— Что?..Почему же вы не сказали об этом раньше?

— Я предпочитаю сообщить вам о свершившемся факте, а не о предположениях. Я сказал: «можем узнать», но пока мы не узнали.

— Как же вы можете это узнать?

— Шеф безопасности посольства вступил в телефонный контакт с антинейцами, его телефон, как и телефон посла, не прослушивается. Однако существует секретная регистрация его звонков; наш человек намерен заглянуть в нее и сделать фотокопию списка номеров. Как только номера станут известны, мы легко подкупим кого-нибудь в телефонной компании, кто раскопает их местонахождение. Потом начнем действовать методом исключения.

— Слишком уж просто. По-моему, незарегистрированные номера хорошо защищены, как и наши. Сомневаюсь, чтобы вы могли войти в кабинет чиновника телефонной службы и предложить ему деньги.

— Мы не будем входить ни в какие кабинеты. Я недаром сказал: «раскопает». Мы найдем человека, работающего с подземными междугородними линиями, а именно там в компьютерах указано их местонахождение. Есть же рабочие, которые занимаются установкой и ремонтом.

— Похоже, вы знаете свое дело, герр... как вас зовут?

— У меня нет имени, как и у прочих. Я — Ноль-Один, Париж. Пойдемте, я договорился о транспорте для вас, мы установим постоянную связь почти сразу после вашего прибытия в отель.

Дру Лэтем сидел за столом в своей комнате в «Мезон руж». Он поднял трубку и, набрав номер посольства, попросил телефонистку соединить его с миссис де Фрис из отдела документации и справок.

— Это Гарри Лэтем, — сказал Дру, услышав голос Карин. — Вы можете поговорить со мной?

— Да, мсье, здесь никого нет, но прежде всего я должна кое-что вам передать. Меня вызывал посол и просил сообщить вам это, когда вы объявитесь.

— Продолжайте. — Лэтем сосредоточился и взял карандаш, чтобы записать информацию Карин.

— Вы должны встретиться с нашим курьером номер шестнадцать на верхней площадке фуникулера, ведущего к Сакрэ-Кёр, сегодня вечером в девять тридцать. Он передаст вам информацию из Вашингтона... Поняли, поп?

— Понял, — ответил Дру, зная, что французское «non» предупреждает его не принимать сказанное всерьез. Витковски расставлял новую ловушку, поняв, что телефон Карин прослушивается. — Что-нибудь еще?

— Да. Вы собирались встретиться с другом вашего брата Дру из лондонского отделения К. О. у фонтанов в Булонском лесу в восемь сорок пять, верно?

— Да.

— Встреча отменяется, мсье, ибо в это время вам следует быть у Сакрэ-Кёр.

— Вы можете связаться с ним и отменить встречу?

— Мы уже отменили, oui — да. Мы назначим другую.

— Пожалуйста. Он может рассказать о последних неделях жизни Дру, я хочу знать подробности, связанные с Жоделем... Это все?

— Пока — да. А у вас есть что-нибудь?

— Да. Когда я смогу вернуться в посольство?

— Мы сообщим вам. Мы уверены, что за посольством следят двадцать четыре часа в сутки.

— Мне надоело скрываться.

— Вы можете в любой момент вернуться в Вашингтон, вам это известно.

— Нет! Здесь убили Дру, и здесь его убийцы. Я останусь, пока мы не найдем их.

— Хорошо. Вы позвоните завтра?

— Да, мне нужны документы из архива брата. Все, что связано с этим актером.

— Au revoir[64], мсье.

— Пока.

Лэтем положил трубку и взглянул на свои пометки. Он быстро разгадал зашифрованные инструкции Карин. К Сакрэ-Кёр не следовало ходить, предстояло отправиться к фонтанам в Булонском лесу. Дру понятия не имел, кого встретит там, но явно предполагалось, что он должен его узнать, если же этого не произойдет, этот человек свяжется с ним.

По окончании своей смены информатор из центра связи посольства вышел на авеню Габриель, подождал немного, затем вдруг быстро пересек авеню, задев по пути мотоциклиста и сунув ему кассету. Тот, сорвавшись с места, запетлял среди машин и помчался по улице. Через двадцать шесть минут, ровно в 4.37 дня, пленка была доставлена в тайный штаб убийц на складах «Авиньон».

Держа перед собой фотографию 5х6 Александра Лесситера — Гарри Лэтема, ликвидатор Ноль-Один, Париж, в третий раз слушал запись телефонного разговора между Лэтемом и де Фрис.

— Кажется, наши поиски подходят к концу, — сказал Ноль-Один и выключил магнитофон. — Кто пойдет к Сакрэ-Кёр? — спросил он, обращаясь к тем, кто сидел за столом.

Все как один подняли руки.

— Четверых достаточно, большая группа может привлечь внимание, — пояснил главарь. — Идите поодиночке и возьмите с собой фотографии, но помните, что Лэтем несомненно изменит внешность.

— А что он может сделать? — спросил ликвидатор, сидевший ближе всех к Ноль-Один. — Наклеить усы и отрастить бороду? Нам известны его рост, сложение и черты лица. Ясно, что он подойдет к курьеру.

— Ты слишком самонадеян, Ноль-Шесть, — сказал молодой главарь. — Помните: Гарри Лэтем — опытный тайный агент. У него, как и у нас, есть свои хитрости. И ради Бога, не забудьте, что стрелять надо в голову — coup de grace[65]должна снести левую половину черепа. Не спрашивайте зачем, просто помните об этом.

— Если ты так сомневаешься в нас, — заметил с оттенком враждебности ликвидатор немного постарше других, — то почему не идешь туда сам?

— Указание из Бонна, — холодно ответил Ноль-Один. — Я должен оставаться здесь и ждать приказа, который поступит в десять часов. Кто-нибудь хочет занять мое место в случае, если мы не найдем Гарри Лэтема и должны будем доложить об этом?

— Non... Nein... Конечно нет, — послышалось вокруг стола.

— Однако я проверю Булонский лес.

— Зачем? — спросил Ноль-Семь. — Встречу отменили — ты же слышал запись.

— Я снова спрашиваю: считает кто-нибудь, что Булонский лес не стоит брать под наблюдение? А если подчеркнутое «нет» — знак подтверждения или изменения планов?

— Не лишено смысла, — сказал Ноль-Семь.

— Возможно, это туфта, — предположил молодой главарь, — но это займет не более пятнадцати — двадцати минут. Я вернусь сюда к десяти часам. Если я поеду к Сакрэ-Кёр, то не успею вернуться вовремя.

Группа, отправлявшаяся к Сакрэ-Кёр, была составлена; Ноль-Один, Париж, вернулся в свою каморку и сел за стол. Он чувствовал облегчение от того, что никто не усомнился в мифических указаниях Бонна и не стал настаивать, чтобы он, их начальник, руководил убийством Гарри Лэтема. Он не хотел участвовать в убийстве, ибо эта затея могла окончиться неудачей. Нельзя исключить непредвиденных обстоятельств, а Ноль-Один не желал портить свой послужной список. Еще менее хотел он оказаться на месте шофера, не справившегося с покойным Дру Лэтемом, или команды, посланной убить двух американцев, но упустившей нужного и затем исчезнувшей, или их коллеги-женщины, погибшей в Монте-Карло. Если же Александр Лесситер — Гарри Лэтем будет убит по всем правилам и череп его разлетится на куски, Ноль-Один поставит это себе в заслугу, ибо нападение организовал он. Если же ловушка не сработает, он обвинит других.

Ноль-Один понимал то, чего не понимали другие: как их главарь, он должен был выполнить приказ. Если Ликвидатор ошибался один раз, он получал суровый выговор; если ошибался дважды, его расстреливали. Освободившееся место занимал другой. Если нападение у Сакрэ-Кёр провалится, он уничтожит тридцатипятилетнего Ноль-Пять: тот слишком часто проявлял неприязнь к нему... и к тому же активно возражал против состава исчезнувшей группы. "Один из них ребенок, которому просто нравится убивать, а второй — тупица, слишком любящий риск! Разреши мнесделать это!" Эти слова Ноль-Пять произнес в присутствии Ноль-Шесть. Сейчас он направил к Сакрэ-Кёр обоих; они будут казнены, если операция сорвется. Ноль-Один, Париж, не мог допустить появления еще одного пятна в своем послужном списке. Он долженвойти в узкий круг руководства Братством, завоевать уважение подлинных вождей движения, самого нового фюрера, которому он будет предан всей душой. Потому что он верит, искренне верит.

Он возьмет с собой в Булонский лес фотоаппарат, сделает много ночных снимков, чтобы доказать, что был там, — подтвердит это и сам аппарат, поскольку на каждом кадре отмечены дата и время. В случае необходимости это станет его прикрытием, хотя едва ли дойдет до этого.

Звонок заставил молодого главаря ликвидаторов вздрогнуть. Он снял трубку.

— Код назван правильно, — сказала телефонистка, — на линии малосольная икра.

— Герр доктор...

— Вы мне не позвонили! — закричал Герхард Крёгер. — Я здесь уже более трех часов, а вы так и не позвонилимне.

— Только потому, что мы разрабатываем стратегию. Если мои подчиненные не просчитались, мы достигнем цели, майн герр. Я предусмотрел все до мельчайших деталей.

— Ваши подчиненные?А почему не вы?

— Получена противоречивая информация, майн герр, она может оказаться очень опасной и в равной степени полезной. Я решил взять ответственность на себя.

— Ничего не понимаю!

— Я не могу объяснить этого по телефону.

— Почему? Враг не знает, кто я, а тем более, что я здесь, поэтому едва ли коммутатор отеля прослушивается. Вы должны сказать мне, что происходит!

— Два события происходят одновременно в течение часа. Передайте Бонну, что Ноль-Один, Париж, употребил все силы на то, чтобы контролировать оба, но не может быть в двух местах сразу. Поэтому он предпочел взять на себя то, что сопряжено с большим риском. Вот все, что я могу сказать вам, майн герр. Если я погибну не думайте обо мне плохо. Я должен идти.

— Да... да, конечно.

И молодой неофашист бросил трубку. Что бы ни произошло, он неуязвим. Он не спеша и с удовольствием поужинает в «Au Coin de la Famille» — «В кругу семьи», затем прогуляется до главных фонтанов Булонского леса, сделает никому не нужные фотографии и вернется на склад «Авиньон», где узнает свои перспективы: признание его заслуг в организации убийства, или смерть двух ликвидаторов. Их казнят за то, что они не сумели выполнить приказ.

Он искренне верил в то, что делал.

Дру расхаживал вокруг сверкающего фонтана в Булонском лесу, подсвеченного прожекторами, установленными под водой, и всматривался в лица гуляющих. Дру прибыл сюда около половины девятого, сейчас было почти девять, а он не видел ни одного знакомого лица, и никто не подходил к нему. Может, он неверно понял сообщение Карин? А может, те, кто прослушивал ее телефон, знали, что все надо понимать наоборот, тогда, как ему следовало выполнить инструкции точно? Нет, это исключено. Они с Карин слишком мало знали друг друга, чтобы играть в такие игры, не обладая опытом интуитивного общения в стрессовых ситуациях. Лэтем взглянул на часы: 9.03. Он сделал еще один круг и вернется в «Мезон руж».

— Американец! — Лэтем резко обернулся. Это была Карин в светлом парике, с забинтованной правой рукой. — Сверните влево, быстро -сделайте вид, будто мы с вами столкнулись. Человек справа фотографирует нас. Встретимся на северной аллее.

Лэтем подчинился ее указаниям, — ему стало легче оттого, что она здесь, но ее слова встревожили его. Он обошел фонтан в том же ритме, что и гуляющие, и наконец увидел справа выложенную плитами дорожку. Свернув на нее, он сделал тридцать — сорок шагов по зеленой аллее и остановился. Минуты через две появилась Карин... Неожиданно для самих себя они упали друг другу в объятия и стояли так некоторое время.

— Простите, — сказала де Фрис, мягко отстраняясь от него и зачем-то приглаживая забинтованной рукой свой светлый парик.

— А я не собираюсь извиняться, — с улыбкой сказал Дру. — Я уже два дня мечтал об этом.

— О чем?

— О том, чтобы обнять вас.

— А я просто обрадовалась, увидев; что вы в порядке.

— В полном порядке.

— И слава Богу.

— А как приятно обнимать вас. — Лэтем рассмеялся. — Знаете, леди, ведь вы сами навели меня на это. Вы же заявили в посольстве, что общаетесь со мной, поскольку находите меня привлекательным.

— Это не было осуществлением мечты, Дру. Это стратегически придуманное объяснениенаших отношений.

— Послушайте, но я ведь не Квазимодо!

— Нет, вы довольно крупный, не совсем нескладный малый, которого многие женщины несомненно находят весьма привлекательным.

— Но не вы.

— Мой интерес — в другом.

— Вы хотите сказать, что я — не Фредди, не несравненный Фредди де Ф.

— Второго Фредди быть не может.

— Значит ли это, что я еще не сошел с дистанции?

— С какой дистанции?

— Что я участвую в забеге, пытаясь снискать ваше расположение, пусть временное и совсем маленькое.

— Вы хотите переспать со мной?

— Ну, это дальняя цель. Учтите, что я американец из Новой Англии. Нам еще далеко до этого, леди.

— А вы еще и сочинитель!

— Кто?

— Я не называю вас лгуном — это было бы слишком грубо.

— Что-о?

— И к тому же жестокий: прижимаете — или как там это называется? — людей к стенке во время хоккея. О да, я слышала, Гарри мне рассказывал.

— Только если кто-то становился мне поперек дороги.

— А кто решал, что это так?

— Очевидно, я.

— Значит, я права. Вы — человек воинственный.

— Какое, черт побери, это имеет значение?

— Но в данный момент я благодарна судьбе, что вы такой.

— Почему?

— Вспомните мужчину с фотоаппаратом на другой стороне фонтана.

— Ну и что? Люди снимают вечерний Париж. Тулуз-Лотрек писал его, а теперь его снимают.

— Да нет, это же нацист, я это чувствую, я знаю.

—Как?

— По тому, как он стоит, как он... агрессивен.

— На таком основании серьезные выводы не делают.

— Так почему же он здесь? Многие ли фотографируют поздно вечером в Булонском лесу?

— Вот это уже другое дело. Где этот тип?

— Прямо напротив нас... вернее, был там. У южной аллеи.

— Стойте здесь.

— Нет, я пойду с вами.

— Чет побери, слушайтесь меня!

— Вы не можете мне приказывать!

— Пистолета у вас нет, а если бы и был, вы все равно не смогли бы им воспользоваться с забинтованной рукой.

— У меня естьоружие, и будь вы ненаблюдательнее, от вас бы не укрылось, что я левша.

— Что?

— Пошли.

Он побежали меж деревьев и достигли южной аллеи, которая вела к освещенному фонтану. Мужчина с фотоаппаратом, прямой как палка, все еще был там и вроде бы наугад снимал гуляющих. Лэтем тихо подошел к нему, крепко держа заткнутый за пояс пистолет.

— Развлекаетесь, фотографируя людей, которые не знают, что их снимают, — заметил Дру, хлопнув мужчину по плечу.

Ликвидатор резко обернулся и уставился на Дру. Глаза у него чуть не вылезли из орбит.

— Вы! -хрипло воскликнул он. — Да нет, это не тот!Ктовы?

— У меня есть к тебе вопросик. — Лэтем схватил мужчину за горло и прижал к стволу дерева. — Крёгер! — выкрикнул он. — Кто такой Герхард Крёгер?

Нацист быстро опомнился и двинул сапогом, стараясь попасть в низ живота Дру, но тот отскочил и увернулся от удара. Выхватив пистолет, он ударил рукояткой нациста в лицо.

— Сука ты этакая, ты меня выглядывал, да?

—Nein! — рявкнул нацист. По лицу его текла кровь, заливая глаза. — Вы не тот, что на фотографии.

— Но это кто-то на меня похожий, да? Лицо такого же типа, верно?

— Вы что, сумасшедший! — взвизгнул нацист и замахнулся, целясь Дру в шею, но тот схватил его за запястье и вывернул руку. — Я же только фотографировал! — И ликвидатор упал в кусты.

— А теперь, когда мы это установили, — сказал, с трудом переводя дух, Дру и сел верхом на нациста, — поговорим про Крёгера! — Лэтем прижал дуло пистолета ко лбу нациста, между глаз. — Говори, или я проделаю туннель в твоей голове!