Парижский вариант Ладлэм Роберт

Глава 25

В Средиземном Море, у алжирского побережья

Не один час быстроходный катер прыгал по волнам. Джон Смит, запертый, точно зверь в клетке, убивал время, играя сам с собой, проверяя, с какой точностью и насколько подробно сумеет он вспомнить тот или иной эпизод прошлого. Краткие месяцы с Софией... работа охотника за вирусами во ВМИИЗ... давнишний случай в Восточном Берлине... и, конечно, гибельная ошибка в Сомали, когда он не сумел опознать вирус, убивший в конце концов жениха Рэнди, прекрасного офицера. Джон до сих пор чувствовал себя виноватым, хотя и понимал, что допустить подобную ошибку в диагностике мог любой врач.

Груз прошлого давил все сильнее, и, по мере того как тянулись часы и мотался по волнам катер, Джон все глубже задумывался, закончится ли когда-нибудь его путь. В конце концов его сморил тревожный сон.

Проснулся он оттого, что дверь в кладовую открылась. Мгновенно придя в себя, агент снял «вальтер» с предохранителя. Кто-то переступил порог и принялся перекапывать нагроможденную Джоном груду припасов. Медленно тянулись минуты; по спине агента стекала струйка пота. Моряк сердито бубнил себе что-то под нос по-арабски — прислушавшись, агент понял, что тот материт пропавший гаечный ключ.

Подавляя нарастающую клаустрофобию, Джон попытался припомнить, куда же он нечаянно запихнул проклятый инструмент, но почти тут же моряк радостно выматерился в голос — нашел, дескать. Шаги удалились, и дверь захлопнулась.

Стоило щелкнуть замку, как Джон облегченно вздохнул. Он вытер со лба пот и вернул предохранитель на место. Катер подскочил на очередной волне.

Ерзая на канатах, агент поминутно поглядывал на часы. Но только на шестом часу пути рев моторов внезапно перешел в неровный треск и стих вовсе. Катер потерял ход, и послышался лязг якорной цепи. Удар якоря о дно последовал почти сразу же — значит, они на мелководье и, судя по крикам чаек, в виду земли.

На палубе началась тихая суета. Пара мягких всплесков, потом что-то проскребло по борту. Никто не выкрикивал команд, да и матросы молчали. Потом Джон уловил скрип уключин, мерно зашлепали по воде весла, и все стихло. Неужели спустили на воду и плот, и шлюпку? Можно только надеяться....

Агент ждал. Катер покачивался легонько и ритмично, не подпрыгивая на крутых валах и не грозя расколотить пассажирам головы. С каждой набегавшей волной суденышко словно вздыхало, поводя всеми стыками и сочленениями. Стояла тишина.

Сдвинув в сторону крышку люка, агент неторопливо поднялся, расправляя затекшие конечности, потянулся, не сводя глаз с полоски света под дверью. В конце концов он выбрался из своей берлоги. Пока пробирался через темную кладовку к двери, то зацепился коленом за какую-то железку, и она с лязгом грохнулась на пол.

Джон застыл. Но с палубы не доносилось ни звука. Все же агент подождал — минуту, потом еще одну. В коридоре не было слышно шагов.

Глубоко вдохнув, Джон приоткрыл дверь кладовой, выглянул — пусто, шагнул в коридор и, притворив дверь за собой, двинулся к лестнице. Позволив себе положиться на царящие вокруг обманчивые тишину и спокойствие, он бессознательно расслабился.

И в этот момент из каюты выступил широкоплечий мужчина в феске, нацелив в грудь незваному гостю пистолет.

— Ты, кто? — осведомился он с нехорошей ухмылкой на бородатой физиономии. — Откуда взялся?

По-английски он говорил с сильным восточным акцентом. Египтянин?..

Вместо ответа взведенный до предела Джон бросился на противника. Левой рукой отводя от себя дуло пистолета, правой он выхватил из-за пояса стилет. Ошеломленный внезапным нападением, моряк рванулся назад, пытаясь высвободиться, и потерял равновесие. Агент врезал террористу в челюсть, но тот только мотнул головой и тут же ткнул дулом своего оружия в бок Джону.

Агент дернулся как раз вовремя — его противник спустил курок. В тесном коридоре выстрел прозвучал подобно грому. Пуля застряла в переборке между каютами. Прежде чем моряк успел выстрелить второй раз, Джон вонзил стилет ему под ребра.

Черные глаза террориста вспыхнули и погасли; он грохнулся на колени и со стоном рухнул лицом вниз.

Агент пинком вышиб пистолет — «глок» калибра 9 мм — из руки противника, выдернул из-за пояса свой «вальтер» и отступил на шаг. Террорист лежал недвижно; по дощатому полу расплывалась кровавая лужа. Нагнувшись к телу, Джон попытался нащупать пульс. Мертв.

Когда Джон выпрямился, его затрясло. После долгой неподвижности его нервы и мышцы вынуждены были враз перейти на форсаж. Так трясется гоночная машина, вдруг затормозив на полной скорости. Он не хотел убивать этого человека — он вообще не любил убивать, — но выбора не было.

Когда дрожь прошла, агент переступил через мертвое тело и выбрался на палубу. Его встретило предвечернее солнце.

Едва приподняв голову над краем люка, он окинул взглядом палубу, но та была пуста. Скоростной катер не мог иметь много надстроек, повышающих сопротивление воздуха. Палуба просматривалась до самого мостика, сейчас пустующего. Ни шлюпки, ни надувного плота не было.

Агент прокрался на мостик, откуда мог осмотреть палубу целиком. Но катер, похоже, пустовал. Солнце — желтый шар огня — клонилось к закату, быстро холодало; впрочем, если часы не врали, в Париже время близилось к семи вечера. А судя по скорости катера и времени, проведенному в пути, Джон решил, что находится в том же часовом поясе или в соседнем.

В шкафчике Джон обнаружил бинокль и с его помощью осмотрел залитый вечерним солнцем берег. За прелестным песчаным пляжем строились рядами, кажется, пластиковые теплицы, уходя вдаль, насколько видел глаз. Рядом зеленела цитрусовая роща; среди листвы зрели апельсины. Чуть в стороне выдавался в море мыс, обнесенный белой стеной в полтора человеческих роста. Эта деталь привлекла внимание агента, и он присмотрелся внимательнее. За стеной темнели кроны олив и пальм, а за ними виднелись какие-то здания, увенчанные куполами.

Джон перевел взгляд направо. По неплохому шоссе, проложенному в виду моря, проносились автомобили. Вдалеке смутно проглядывали гряды холмов, одна выше другой.

Опустив бинокль, агент попытался осмыслить увиденное. Во всяком случае, это не Франция. Южное побережье Испании — возможно, но уж очень сомнительно. Нет, он кожей чувствовал, что находится в Северной Африке. А роскошный пейзаж, теплицы, широкие песчаные пляжи, пальмы и холмы, шоссе и новые машины, общее ощущение благоденствия, а кроме того, расстояние от Форментеры позволяли предположить, что это алжирский берег. Вероятно, неподалеку столица, город Алжир.

Он снова поднял бинокль, чтобы внимательней присмотреться к далекой стене. Солнце спускалось все ниже, и стена отражала его косые лучи, словно хромированная, ослепляя агента. В воздухе над ней висела пыль, отчего даже очертания стены казались неясными и словно плыли. Разглядеть, что за ней находится, в таких условиях было положительно невозможно. Джон окинул взглядом берег, но не заметил ни плота, ни шлюпки.

Поджав губы, агент вернул бинокль на место и поразмыслил над сложившейся ситуацией. Высокая, неприступная на вид стена, окружавшая мыс, интриговала его.

Вспомнив, что в кладовке он видел пластмассовое ведро, агент торопливо скатился по лестнице. Снова разоблачившись до трусов, он сложил одежду, «вальтер» и стилет в ведро. Выйдя на палубу, он перелез за борт и спустился по раскачивающейся веревочной лестнице. Толкая перед собой посудину с пожитками, он поплыл к берегу, стараясь не поднимать волну — под косыми лучами вечернего солнца любая рябинка на воде отблескивала огнем.

По мере того как приближался берег, накатывала усталость — день выдался долгий и напряженный. Но когда агент приостановился, чтобы приглядеться к белой стене, в него словно влились новые силы. Стена оказалась выше, чем думал Джон поначалу, — добрых четырнадцать футов, но интереснее было другое — протянутая вдоль ее верхнего края, словно терновый венец, спираль из колючей проволоки. Кто-то очень старался отвадить незваных гостей.

Поразмыслив, агент направился к самой оконечности мыса, заросшей, казалось, непроходимым кустарником, из которого торчали одинокие пальмы. Ни пристани, ни причала не было. Пришлось проплыть еще немного, прежде чем агент смог мрачно улыбнуться. Прямо на берегу валялись надувной плот и шлюпка — террористы даже не потрудились спрятать их в чаще. След не прерывался.

Загребая воду сильными толчками, Джон проплыл до того места, где кустарник подступал к самой воде. Здесь белая стена кончалась, уступая место зеленой. Агент снова приостановился, болтая руками в воде, приглядываясь — не увидит ли кто. Потом он вытолкнул на берег ведро и выполз сам, бессильно распростершись на еще горячем песке, впитывая тепло всем телом, чувствуя, как под ударами сердца содрогается песок.

Он лежал так добрую минуту, прежде чем, поднявшись, нырнуть в чащу. Вскоре он наткнулся на крохотную прогалинку под финиковой пальмой. В плывущей тени, наполненной запахами плодородной земли и нагретой листвы, агент торопливо оделся, «вальтер» заткнул за пояс, стилет убрал в ножны, прицепленные на «липучке» к штанине, а ведро спрятал.

Не выпуская из виду берег, он двинулся сквозь заросли, пока не наткнулся на тропку. Джон нагнулся, вглядываясь в землю. На тропе остались отпечатки кроссовок — очень похожих на те, что он позаимствовал на катере. Самые свежие шли от того места, где валялись на берегу шлюпка и плот.

Ободренный, агент вытащил оружие и двинулся по тропе. Идти далеко не пришлось — две дюжины осторожных шагов — и тропа вывела его на широкую пустошь, темнеющую под вечерним небом. По другую сторону пустоши виднелись оливы, финиковые пальмы, а еще дальше, на холме, — одинокая вилла. Над белыми стенами возвышался белый купол, выложенный мозаикой, тот самый, что заметил Джон с борта катера.

Вилла казалась не только одинокой, но и совершенно заброшенной. Никто не трудился в садах, не бродил по дорожкам, никто не рассиживался на расставленных в художественном беспорядке по длинной террасе кованых стульях. Сквозь распахнутые стеклянные двери виднелись пустые комнаты. Ни машин вокруг, ни вертолетов. Только легкие занавеси шевелились под ветерком в открытых окнах. Но вдалеке раздавались голоса — толпа скандировала что-то лихое, и откуда-то доносились редкие выстрелы. Похоже, первому впечатлению доверять не следовало.

Словно для того, чтобы подтвердить это, из-за угла вывернул мужчина в камуфляжной форме английской армии, но с афганским тюрбаном на голове. За плечом его небрежно болтался АК-47.

Сердце агента учащенно забилось. Притаившись в кустах, он наблюдал, как из-за противоположного угла дома выходит второй охранник — с раскосыми глазами, с непокрытой головой, в джинсах и фланелевой рубахе. Этот был вооружен американским ручным пулеметом М60Е3. Встретившись на ступенях террасы, охранники миновали друг друга и, обойдя дом в противоположных направлениях, скрылись из вида.

Джон не шевельнулся. Пару секунд спустя появился третий охранник, тоже с автоматом наперевес. Этот вышел из распахнутых дверей, прямо на террасу; окинул взглядом сад и пустошь за ним, постоял чуть и скрылся в доме. Ровно пять минут спустя появилась та парочка, что совершала обход, а после них из дома снова вышел охранник, но уже другой. Значит, всего часовых четверо.

Уловив систему в их передвижениях, Джон решил попытаться проникнуть на виллу. Пробираясь сквозь густые заросли, он нашел место, где одна из многочисленных пристроек ближе всего подходила к кромке чащи и там виднелась дверь — кажется, неохраняемая. Ни машин, ни хотя бы подъездной дорожки агент так и не увидел — те, очевидно, находились по другую сторону дома. От мерного хора голосов вдали у Джона мурашки бежали по спине. Теперь он мог разобрать арабские слова — террористы пели гимн ненависти к Израилю и Великому Шайтану — Америке.

Стоило часовому скрыться за углом, агент выскочил из своего укрытия и ринулся к дому. Дверь была открыта — неудивительно, учитывая, что все окна стояли распахнутыми и с улицы можно было забраться в любую комнату. И все же по привычке он отворил дверь осторожно. По мере того как расширялась щель, в поле зрения агента попадали все новые мелочи: роскошные изразцы на полу, дорогая арабская мебель, современные абстрактные картины на стенах — не вполне традиционно, зато не оскорбляет чувств мусульман, — занавешенные альковы, где можно уединиться для чтения или молитвы... и никого.

Сжимая «вальтер» обеими руками, Джон проскользнул внутрь. Сквозь типично мавританский арочный проем виднелась часть соседней комнаты, обставленной подобным же образом. Алжирскую землю волна за волной захватывали и занимали завоеватели, но наибольшее влияние оставили по себе арабы, до сих пор составляющие большинство жителей страны. Невзирая на упорство берберских племен и власть французских бюрократов и эмигрантов, кое-кто из арабов до сих пор стремился превратить Алжир в исламское государство — цель, достижение которой оказалось долгим, трудным и особенно кровавым. Нетрудно было понять, почему многие алжирские мусульмане поддерживали и укрывали убийц-фундаменталистов.

Следующая комната также оказалась пустой. Шаг за шагом агент продвигался по анфиладе прохладных, тенистых покоев, не встречая никого на пути. Потом он услышал голоса.

С удвоенной осторожностью он двинулся вперед, покуда не сумел разобрать, о чем говорят впереди, и узнать голос мсье Мавритании. Он нашел укрытие «Щита полумесяца» — если повезет, даже штаб группировки. Дрожа от возбуждения, Джон прижался к стене, вслушиваясь в доносящиеся из проема голоса, такие гулкие, что агенту стало ясно — впереди просторный зал с высоким потолком, выше, чем все помещения, которые он уже миновал.

Он рискнул пробраться в соседнюю комнату, а оттуда — выглянуть в зал. Под высоким сводом купола собралось несколько десятков террористов, исключительно разношерстная толпа — бедуины в развевающихся балахонах, индонезийцы в модных футболках и джинсах «леви'c», афганцы в пижамных штанах и характерных «хвостатых» тюрбанах. Все были вооружены, но опять-таки чем попало, от старых «калашниковых» до наисовременнейших автоматов. Взгляды всех были прикованы к примостившемуся на краешке дубового письменного стола мсье Мавритании — маленькому и обманчиво безобидному в своем белоснежном одеянии. Главарь террористов говорил по-французски, и толпа слушала его с неотрывным вниманием.

— Доктор Сулейман прибыл и сейчас отдыхает, — объявил Мавритания. — Скоро он отчитается передо мной, и в ту минуту, когда к нам прибудет Абу Ауда, начнется отсчет.

Толпа террористов разразилась радостными кликами «Аллах акбар!» и тому подобными на множестве языков, по большей части Джону незнакомых. Самые возбудимые размахивали над головами оружием.

— Нас называют террористами! — продолжал Мавритания. — Но это ложь! Мы — партизаны, солдаты на службе Аллаха, и с помощью Всевышнего мы победим! — Он воздел руки, требуя тишины. — Мы опробовали устройство француза. Мы направили все внимание на Америку. А теперь мы ослепим и оглушим американцев, чтобы те не смогли предупредить своих иудейских лакеев, когда похищенная русская тактическая ракета отправится в славный путь, дабы стереть сионистов с лица нашей святой земли!

В этот раз слитный рев толпы был настолько громок, настолько страшен, что едва не рухнули своды.

Когда шум унялся, лицо Мавритании посуровело, глаза — потемнели.

— Это будет великий взрыв, — обещал он. — Все враги сгинут в нем. Но рука Великого Шайтана длинна, и многие наши люди погибнут также. И это печалит меня. Сердце мое разрывается, когда гибнет хоть один-единственный сын Мохаммада! Но сие должно свершиться, дабы очистить землю от ублюдочной сионской нации! Мы вырежем сердце Израиля! А наши погибшие, как мученики, отправятся на лоно Всевышнего, к вечной славе!

Снова послышались радостные вопли. А в жилах стоящего за стеной Джона Смита леденела кровь. Грядущий удар будет ядерным, и направить его решили не на Соединенные Штаты. Целью террористов был Израиль. Судя по словам Мавритании, при помощи молекулярного компьютера террористы собирались перепрограммировать старую советскую ракету среднего радиуса действия с ядерной боеголовкой, чтобы обрушить ее на Иерусалим, сердце Израиля, уничтожив тем самым миллионы жителей этой страны — и неважно, что при том погибнут, принесенные в жертву безумным мечтам исламистов, миллионы арабов Палестины, Иордании и Сирии.

Джон отклеился от стены. Времени не оставалось. Он должен найти доктора Шамбора и уничтожить проклятый компьютер. И тот и другой прятались где-то в недрах этого огромного снежно-белого дома. А еще здесь могут оказаться Питер, Марти и Тереза. Смутно надеясь, что найдет хоть кого-нибудь, агент принялся методично обходить одну за другой пустые комнаты.

Военно-морская база в Тулоне, Франция

Когда maitre principalМарсель Далио через хорошо охраняемые ворота покинул базу французского ВМФ в Тулоне, над городом сгущались весенние сумерки. Со спины Далио был человеком неприметным — среднего роста, усредненного сложения, весьма осторожных манер. Зато лицо у него было запоминающееся. Марсель Далио выглядел на двадцать лет старше своих пятидесяти — солнце, морской ветер и соленые брызги избороздили его физиономию густой решеткой каньонов, ущелий, плоскогорий. То было лицо настоящего морского волка, привлекательное на свой суровый лад.

Проходя мимо, моряк оглядывал гавань Тулона — рыбачьи лодки, частные яхты, только начавшие сезон прогулочные суда, — потом перевел взгляд туда, где красовался на рейде его корабль, могучий авианосец «Шарль де Голль». Далио гордился своим званием — соответствовавшим главстаршине американского флота, — но еще больше тем, что служить ему выпало на величественном «Де Голле».

Целью пути главстаршины было его любимое бистро в узком проулке близ Сталинградской пристани. Хозяин, поприветствовав гостя по имени, с поклоном провел его к любимому столику в дальнем углу.

— Что сегодня интересного, Сезар? — спросил Далио.

— Мадам превзошла себя с daube de boeuf,главстаршина.

— Тогда несите, конечно. И бутылочку «Кот-дю-Рон».

В ожидании заказа моряк окинул взглядом зал ресторанчика. Как Далио и ожидал, народу было немного — поток туристов еще не затопил город, — и ни его мундир, ни сам главстаршина не привлекали ничьего внимания. Туристы, приезжавшие в Тулон, вечно провожали военных моряков глазами — большинство как раз и посещало город ради базы ВМФ, надеясь поглазеть на боевые корабли и, если повезет, попасть на экскурсию.

Когда вино и рагу принесли, Далио приступил к трапезе. Он жевал медленно, наслаждаясь богатым вкусом баранины, какой могла ее приготовить только супруга хозяина бистро. С «Кот-дю-Рон», рубиново блиставшим в бокале, он разделался столь же неторопливо и вдумчиво, а завершил ужин ломтиком лимонного пирога и чашечкой кофе, над которой надолго задумался, прежде чем направиться в уборную. Это бистро, как и все подобные заведения в округе Сталинградской пристани, большую часть доходов получало с вездесущих туристов, и, чтобы не смущать богатых американцев, уборная здесь была не только раздельная — для мужчин и для женщин, — но и с кабинками.

Приотворив дверь, Далио с облегчением убедился, что уборная пуста, но на всякий случай нагнулся — проверить, не сидит ли кто по кабинкам. Удовлетворенный, он зашел в указанную ему заранее и, приспустив штаны, сел.

Ждать пришлось недолго. Минуту спустя в соседнюю кабинку зашел другой мужчина.

— Марсель? — донесся до главстаршины негромкий голос.

— Oui.

— Расслабься, старина, я не прошу тебя разглашать государственные тайны.

— На это я бы и не пошел, Питер.

— Тоже правда, — согласился Питер Хауэлл. — Так что ты вызнал?

— Очевидно... — Далио замолк — в уборную зашел еще кто-то, но надолго задерживаться не стал, только сполоснул руки. — Официально мы получили приказ от командования НАТО, — продолжил главстаршина, когда тот вышел, — продемонстрировать возможности скрытного передвижения комиссии генералов НАТО и ЕС.

— Каких генералов?

— Одним был наш замглавнокомандующего — генерал Ролан Лапорт.

— А остальные?

— Не узнал, — отозвался maitre principal, -но, судя по мундирам, — немец, испанец, англичанин и итальянец.

В уборную вошли еще двое, обсуждая что-то в полный голос и пьяно хохоча. Питеру и Марселю Далио пришлось притаиться по кабинкам и терпеть невнятный гомон. Британский агент вслушивался внимательно, пытаясь оценить, действительно ли им помешала пара нетрезвых придурков, или это лишь спектакль, призванный усыпить его бдительность.

Когда эти двое разобрались наконец, кому клеить рыженькую за соседним столиком, и хлопнули дверью, Питер обреченно вздохнул:

— Проклятые хамы. Здорово, Марсель. Официальную версию я понял. А неофициально?

— Я так и думал, что ты спросишь. От пары стюардов я слышал, что генералы даже не выходили на палубу. Все время сидели в конференц-зале внизу, а как только заседание кончилось — покинули корабль.

— Как покинули?

Питер напрягся.

— На вертолетах.

— То есть они прилетели на своих вертолетах и так же отбыли?

Далио кивнул, не сообразив, что собеседник его не видит.

— Так говорят стюарды. Я-то почти весь рейс был занят своим делом.

«Так вот куда летал генерал Мур, — подумал Питер. — Но с какой целью?»

— А о чем говорилось на совещании, стюарды, конечно, не знают?

— Не говорили.

Питер потер переносицу.

— Попробуй все же узнать. Если получится — свяжись со мной по этому вот телефону. — Он подсунул под перегородку карточку, на которой записал номер тулонского связного МИ-6.

— Ладно, — согласился Далио.

— Merci beaucoup,Марсель. Я у тебя в долгу.

— Буду иметь в виду, — отозвался главстаршина. — Надеюсь, мне не придется его взыскивать.

Питер вышел первым, за ним, чуть промедлив, вернулся к своему столику Далио, чтобы заказать еще чашечку кофе. Моряк лениво окинул взглядом ресторанчик, но никого и ничего подозрительного не заметил. Питера, конечно, не было и следа.

В западной части Средиземного Моря,

На борту ракетного крейсера ВМФ США «Саратога»

Боевой координационный центр на борту крейсера системы «ЭГИДА» представлял собою темную, тесную пещеру. В воздухе висел едва уловимый, никакими фильтрами не отбиваемый запах работающего электронного оборудования, на которое уходили миллионы долларов налогоплательщиков. Рэнди пристроилась за спиной связиста, одновременно наблюдая, как скользят по экранам радаров и сонаров яркие сканирующие лучи, и прислушиваясь к прорывающемуся сквозь рев вертолетного двигателя голосу Макса в наушниках.

«Си хоук» сейчас курсировал над алжирским берегом, и Макс только что связался с Рэнди, чтобы сообщить, что нашел катер, на котором уплыл Джон.

— Та самая посудина! — ревел он.

— Ты уверен? — Поджав губы, Рэнди скептически покосилась на крошечную точку посреди экрана — данные с радара на «Си хоуке».

— Определенно.Я на нее все глаза проглядел, сначала пока Джон плыл туда, и после, когда он залез на борт.

— Людей не видно? Джона?

— Ничего и никого! — проорал Макс в ответ.

— У нас уже темнеет. Ты далеко от катера?

— Чуть больше мили, но у меня бинокль, вижу совершенно отчетливо. На борту — ни шлюпки, ни плота.

— Куда они могли направиться?

— Тут в море выдается мысок, а на нем стоит здоровенная вилла. В полумиле от берега — группа одноэтажных строений, похожих на казармы. И рядом, по-моему, плац. Вообще подходов с суши никаких. Шоссе сворачивает, не доходя этого места, и ведет на юг.

— Вообще ни одного человека не видишь? Ничего не шевелится?

— Ни черта.

— Ладно, возвращайся.

Несколько минут Рэнди обдумывала услышанное, потом обернулась к приставленному к ней молодому старшине:

— Мне надо поговорить с капитаном.

Капитан Лейнсон, как оказалось, пил кофе у себя в каюте вместе со своим первым помощником, коммандером Шредером. Изо всей авианосной группы именно их корабль отрядили в подмогу рядовому, как казалось им, агенту ЦРУ в рядовой миссии, отчего оба офицера находились в прескверном настроении. Однако, когда Рэнди разъяснила, что от них потребуется теперь, командир и его помощник выслушали ее с явным интересом.

— Думаю, мы сможем высадить вас без особых сложностей, — заверил ее Шредер. — И будем ждать приказов.

— Надеюсь, — уточнил капитан Лейнсон, — разрешение из Вашингтона и от командования НАТО у вас есть?

— Из Лэнгли меня заверяли, что есть, — твердо ответила Рэнди.

Капитан осторожно кивнул:

— Хорошо. Мы обеспечим вашу высадку, но в остальном я, уж извините, обращусь за подтверждением в Пентагон.

— Тогда поторопитесь. Мы еще не знаем, какого масштаба катастрофа нас ожидает, но что она большая — это точно. Если мы не покончим с этой угрозой сейчас, то нам повезет, если мы потеряем только одну авианосную группу.

Рэнди заметила, что скептицизм в глазах офицеров борется с тревогой, но у нее не было времени выяснять, чем закончится эта борьба. Надо было переодеться перед выброской.

Глава 26

Близ города Алжира, Алжир

После долгих и тщательных поисков Джон набрел-таки на жилое крыло огромной усадьбы. Здесь попадались даже двери — тяжелые, резного дерева створки, украшенные медным литьем, эпохи чуть ли не первых берберских династий.

В нешироком проходе, украшенном от пола до потолка изумительными мозаиками, Джон остановился. Каждый квадратный дюйм поверхности был покрыт тщательно подобранными кусочками поделочного камня или смальты, порой — с подложенной золотой фольгой. Этот переход вел в отдельные палаты, и агент пришел к выводу, что здесь жил раньше — или живет — кто-то очень важный.

Он неслышно прокрался вдоль изукрашенной стены, чувствуя себя муравьем, забредшим в шкатулку с драгоценностями. Да, в конце коридора была только одна дверь, и она была не просто закрыта — снаружи ее подпирал старинный засов, крепкий, как в тот день, когда вышел из-под кузнечного молота. Дверь, хотя и массивная, была украшена тонкой резьбой, даже петли ее покрывала филигрань. Агент припал ухом к замочной скважине, и сердце его заколотилось сильнее.

Кто-то за дверью сосредоточенно барабанил по клавиатуре.

Тихонько отодвинув засов, Джон налег на ручку двери — так осторожно и медленно, что щелчок отошедшей защелки он скорее почувствовал, чем услышал. Приотворив дверь, агент заглянул в щелку.

Комната была обставлена на западный манер — уютные мягкие кресла, несколько обеденных столов, кровать, письменный стол, в другом конце — проем, и за ним — коридор с простыми, беленными известкой стенами. Но сердцем комнаты, тем центром тяготения, к которому мгновенно оказался прикован взгляд Джона, была узкая спина Эмиля Шамбора. Склонившись над письменным столом, ученый набирал что-то на клавиатуре, подсоединенной к странному, нелепому на вид агрегату. Джон интуитивно понял, что видит перед собою молекулярный комьютер.

Забыв, где и в какой опасности находится, агент разглядывал открывшееся ему хитроумное устройство. В стеклянной кювете плавали гроздья серебристо-голубых гелевых капсул, содержавших, надо полагать, главный элемент компьютера — молекулы ДНК. Соединенные сверхтонкими трубочками капсулы поддерживало пенистое желе, гасившее внешние вибрации, чтобы потоки данных внутри молекулярных схем не прерывались. Судя по всему, основание кюветы, где подмигивал небольшой цифровой индикатор, служило также и термостатом — тоже очень важно, поскольку химические реакции крайне чувствительны к температуре.

Рядом стояло еще одно устройство, тоже соединенное с гроздьями капсул пучком трубочек. Сквозь стеклянную переднюю панель Джон видел, как работают внутри крошечные насосики, как струится жидкость из пробирки в пробирку. То был, скорей всего, синтезатор ДНК, питавший капсулы новыми молекулами взамен отработанных. На панели управления перемаргивались огоньки.

Память потрясенного агента впитывала каждую деталь чудесного творения гения Шамбора. Кювету закрывала сверху «крышка», к которой лепились капсулы, и Джону показалось, что изнутри металл покрыт органической пленкой — вероятно, еще одной разновидностью биополимера. Агент решил, что эта пленка служит датчиком, преобразуя химическую энергию в возбужденных, меняющих свою конфигурацию молекулах ДНК в энергию световую.

Что за великолепная идея — молекулярные переключатели, работающие на свету! Шамбор использовал молекулы ДНК не только для того, чтобы производить вычисления; молекулы другого класса переводили результат вычислений на понятный машинам язык. То было блистательное решение проблемы, казавшейся дотоле неразрешимой.

Джон с трудом заставил себя вздохнуть. Ему пришлось напомнить себе, зачем он пришел в этот дом и какую опасность для всего мира представляет стоящий перед ним аппарат. Фред Клейн приказал бы ему без малейших колебаний уничтожить компьютер, все еще находящийся в руках врага. Но прототип Шамбора был не просто прекрасен — он служил провозвестником новой эпохи. Революция, вызванная массовым применением молекулярных компьютеров, поможет изменить к лучшему жизнь миллионов людей. Пройдут годы, прежде чем кто-нибудь сумеет воссоздать то, что уже стояло на столе прямо напротив агента.

Скованный этой внутренней борьбой, Джон тем временем отворил дверь чуть пошире и проскользнул в комнату, потом неслышно закрыл дверь за собой. Когда защелка мягко скользнула в паз, агент принял решение. Он попытается вытащить отсюда прототип ДНК-компьютера. Даст себе один шанс. Но если другого выбора не останется... он уничтожит аппарат.

Стараясь не дышать, Джон оглянулся в поисках замка, но похоже было, что изнутри комната не запиралась. Повернувшись, он окинул помещение взглядом. Под высоким потолком горели лампы; электричество на вилле появилось, судя по всему, относительно недавно. Ставни были распахнуты в ночь, легкие занавеси развевались на ветерке — расплескиваясь по забравшим окна решеткам.

Агент перевел взгляд на арочный проем, за которым виднелся коридор и проход в соседнюю комнату. Судя по планировке, в эту часть дома можно было проникнуть только одним способом — через ту дверь, которой только что прошел агент. Надо полагать, прежде здесь жила любимая жена родовитого бербера или звезда сераля какого-нибудь турка-чиновника времен Османской империи.

Он уже шагнул к столу, когда Шамбор внезапно обернулся. В костлявых руках ученого подрагивал тяжелый пистолет.

— Нет, папа! — взвизгнул женский голос. — Ты же его знаешь! Это доктор Смит, наш друг! Он пытался нас освободить в Толедо. Папа, опусти пистолет!

Шамбор нахмурился, все так же держа агента на мушке. На его мертвенно-бледном лице отражалось глубокое подозрение.

— Ну, помнишь? — продолжала Тереза. — Он друг доктора Зеллербаха. Он меня навещал в Париже. Пытался разузнать, кто взорвал твою лабораторию.

— Он не просто врач, — бросил Шамбор, чуть заметно опуская ствол. — Это мы видели на той ферме. Под Толедо.

— Я действительно врач, доктор Шамбор, — с улыбкой ответил Джон по-французски. — Но вообще-то я пришел, чтобы спасти вас и вашу дочь.

— А?! — Шамбор недоуменно нахмурился, продолжая поглядывать на Джона исподлобья. — Вы можете и солгать... То вы утверждаете, что вы просто друг Мартина, сейчас — что явились нас спасать. Как вы нашли нас? Дважды! -Он снова вскинул пистолет. — Вы — один из них!Это все обман!

— Папа, нет!

Тереза ринулась вперед, пытаясь прикрыть агента своим телом, но Джон оказался быстрее. Нырнув за массивный, покрытый персидским ковром диван, он выхватил свой «вальтер», взяв на прицел старика-ученого. Застыв, Тереза недоверчиво воззрилась на него.

— Я не с ними, доктор Шамбор, — проговорил агент спокойно, — но в Париже я был не вполне откровенен с вашей дочерью, за что вынужден извиниться. Я еще и офицер американской армии. Подполковник Джонатан Смит, доктор медицинских наук, — к вашим услугам. И я пришел, чтобы помочь вам, как пытался помочь в Толедо. Клянусь, что это правда. Но мы должны торопиться. Почти все террористы сейчас собрались под куполом, но не знаю, надолго ли.

— Американский подполковник? — переспросила Тереза. — Тогда...

Джон кивнул:

— Да. Моей настоящей целью — моим заданием — было найти вашего отца и его компьютер. Не дать похитителям воспользоваться его трудами.

Тереза обернулась к отцу. Ее тонкое, измазанное грязью лицо было сурово.

— Папа, он пришел нас вытащить!

— Один? — Шамбор покачал головой. — Невозможно. Как вы сможете помочь нам — в одиночку?

Джон осторожно поднялся.

— Вместе решим, как нам отсюда выбраться. Я прошу вас довериться мне. — Он опустил пистолет. — Со мною вы в безопасности.

Шамбор помедлил, поглядывая то на упрямое личико дочери, то на своего спасителя, но оружие все-таки опустил.